Клуб любителей детективного жанра

Клуб любителей детективного жанра
- Я тебе говорю, Матвеевна, что-то тут нечисто! – дородная Вера Ильинична переступила с ноги на ногу, раздумывая, присесть ли рядом с товарками или все-таки топать домой, где ждут коты, а потом все-таки плюхнулась на лавочку, растеклась по ней, потеснив подруг, и обмахнулась платочком. – Ну и жара!
- Что тебе вечно что-то мерещится, Верочка? Ты бы поберегла себя! Вон, как раскраснелась!
Анжелика Михайловна, крошечная и тщедушная, словно мышка-норушка, подобрала ноги в модных меховых тапочках, подаренных внучкой, и придвинулась ближе к Ильиничне.
Погреться.
Этой милой женщине, которую обожал весь двор и два соседних, всегда было холодно. Когда-то давно, еще в бытность свою медсестрой в бригаде скорой помощи, молоденькая Лика сильно простудилась. В тот день, когда это случилось, она дежурила. Стояли такие трескучие морозы, что машины, которых в городе было тогда раз-два и обчелся, не желали заводиться, а водители чертыхались, пытаясь уговорить своих железных коней вспомнить о совести и поработать хоть немного. Потом Лика думала, что совершенно зря они это делали. И лучше было бы дать «коняшкам» отдохнуть. Несмотря на то, что большая часть из них заводиться отказалась наотрез, некоторые, особо резвые, хозяев своих порадовали. А зря…
Авария была страшной. Три машины, собравшиеся в какую-то немыслимую груду металлолома на перекрестке, люди, лежавшие вокруг и не подававшие признаков жизни, и крошечная двухгодовалая девочка без единой царапины, топающая по разделительной полосе в одной легкой кофточке и носочках…
Почему ребенок был раздет, Лику не волновало. Она стащила с себя верхнюю одежду, шапку, шарф, и укутала малышку, совершенно не заботясь о себе. Наскоро осмотрела ребенка и, усадив ее рядом с водителем скорой, метнулась на помощь коллегам. И в следующие полчаса даже не вспомнила о том, что на улице мороз. Не чувствовала холода. Работала…
Мать девочки спасти не удалось. А вот отец – выжил. И нашел Лику, когда немного оправился от случившегося. Чтобы поблагодарить.
И благодарил ее после всю свою оставшуюся жизнь.
Мужа своего Анжелика Михайловна потеряла не так давно. Всего пару лет назад. Осиротела, загрустила, и принялась искать белые тапочки тридцать четвертого размера. Она всегда была невеличкой. Одежду шила на заказ, а обувь с большим трудом выбирала для себя в «Детском мире».
Единственные туфельки, сшитые для нее на заказ, которые Анжелика Михайловна до сих пор трепетно хранила, были подарены ей Верой Ильиничной на свадьбу. Отец Верочки был отличным сапожником, и сделал, по ее просьбе, просто сказочной красоты туфельки для Лики и ее приемной дочери.
И маленькая Любаша впервые после аварии рассмеялась, когда Лика примерила ей алые, небывало яркие, туфельки.
Люба смеялась, а Лика плакала. Ведь за три года, которые прошли с тех пор, как она впервые обняла этого ребенка, смеха своей, теперь уже дочки, она ни разу не слышала. Иногда Люба улыбалась, но это была скорее тень улыбки. Намек, обещание того, что все еще может быть хорошо…
И все-таки это самое хорошо пришло. Может быть потому, что его очень ждали, а может быть потому, что такие люди, как Лика, достойны самого лучшего.
И пусть жизнь ее сложилась совсем не так, как она планировала, Лика на судьбу не жаловалась.
Своих детей у нее так и не случилось, хотя Лика мечтала о них. Но судьба, по каким-то своим причинам, решила, что эта девушка, в которой море нерастраченной любви и нежности, может стать матерью тем, кто в ее тепле и заботе нуждается больше, чем еще не рожденная душа. И появилась сначала Любаша, а позже, через несколько лет – Олька с Колькой.
Племянников мужа Лика приняла в свою семью как родных своих детей сразу и безоговорочно. Родная их мать медленно, но верно спивалась, а малыши, которым было всего год от роду, часами сидели в кроватке одни, развлекаясь тем, что грызли деревянную спинку. Лика, которая увязалась с мужем, чтобы проведать его двоюродную сестру, живущую в другом городе, увидев эту спинку, словно сточенную поверху и каждой занозой кричащую о том, что детям здесь не место, не раздумывала ни минуты. Вытащила по очереди детей из кроватки, обмыла, завернула в разодранную пополам простыню и одеяло, которое стащила с их спавшей матери, и скомандовала супругу:
- Что стоишь? Поехали! Нечего тут детям делать!
За мать детей она боролась вместе с мужем почти два года. Лечила, уговаривала, просила. Увешала фотографиями детей всю ее квартиру, умоляя вспомнить о них и взять себя в руки. Но ее усилия ни к чему не привели. И тогда Лика махнула рукой на ту, что стучала себя в грудь и клялась, что изменится. А потом заставила мужа пойти дальше.
- Понимаю, что сестра она тебе. Но ее уже ничем не проймешь, а детям надо жить!
Мать Оли и Коли лишили родительских прав, и у маленькой Любаши официально появились братик и сестричка.
Как ни сложно было Лике справляться с тремя детьми, она никогда не роптала.
- Как дела? А, лучше всех! Растем помаленьку! – отвечала она на многочисленные вопросы любопытных соседей.
Дети Лики давно уже выросли, сами стали родителями. А старшая внучка, не так давно сделала эту крошечную женщину с большим сердцем, прабабушкой. И только благодаря этому Лика передумала искать тапочки и решила, что поживет еще немножко. Ей, страсть, как любопытно было посмотреть на то, какой вырастет ее правнучка, так похожая на Любашу в детстве. Внешне – копия, а характер… Время покажет!
Вот Лика и ждала. Внучка, которая осчастливила ее, и заставила передумать и отложить сборы, подарила ей меховые, красивые до невозможности, тапочки, в которых Анжелика Михайловна щеголяла теперь перед подругами, не обращая внимания на их улыбки. О том, что Лика всегда мерзнет, они, конечно, знали, а потому обе выходили во двор не иначе, как с какой-нибудь шалью или пледом в руках, точно зная, что он пригодится.
Именно Анжелика Михайловна стала идейным вдохновителем создания из простых посиделок на лавочке у подъезда организации с романтичным названием: «Клуб любителей детективного жанра». Конечно, цели этой организации были отнюдь не глобальными и сводились по большей части к тому, чтобы прочесть очередную книгу и обсудить с подругами, но результат и последствия от реализации этой затеи удивили даже саму Анжелику.
Благодаря этим посиделкам Зинаида пережила уход мужа, с которым прожила без малого пятьдесят лет. Проводив его, она засобиралась было следом, но новый детектив, который выдала ей Анжелика Михайловна с наказом прочесть немедленно, оказался достаточно интересным. Зинаида так зачиталась, что сама не заметила, как уснула. Учитывая то, что не спала она толком почти полгода, с тех самых пор, как не стало ее половины, это было хорошо. И Зинаида выспалась. Проснулась на следующий день и… вышла из дома. Опять же, впервые после того, как овдовела. Подруги дружно сделали вид, что никакой странности в ее появлении во дворе нет. А ведь не только они, но и дети, и внуки уже устали уговаривать Зинаиду выйти из дома.
Следующей была Вера. Она, всегда деятельная, вечно куда-то спешащая, вдруг словно застыла во времени и пространстве.
- Устала…
Ее почему-то престало радовать солнышко по утрам. Стало совершенно все равно, что есть, как спать и что будет завтра. Это было так странно, что Анжелика Михайловна забила тревогу. И выдала подруге свою любимую Агату Кристи.
- Верочка, ты не поверишь! Не смогла дочитать! Страшно… Сделай одолжение, прочти. А потом расскажи мне, чем закончилось. Прошу тебя! Ради меня!
Эта фраза сработала безотказно. Ради своей Ликуши Вера была способна и не на такое.
Книгу она прочла. И даже больше того! Провела аналогию с происходящим у ее соседа. И, к удивлению Анжелики и всего двора, помогла Коленьке закрыть очередное, казалось, совершенно бесперспективное, дело.
- Ну, Вера, ты и даешь!
- Сама виновата! Подсунула мне эту книжицу! А я что? Молчать должна?! Не буду!
Анжелика Михайловна осторожно выдохнула, и подсунула Вере Ильиничне на этой волне новую книгу. И та даже спорить не стала. Почувствовав снова свою значимость, она теперь готова была сделать все, что угодно, лишь бы не потерять этого ощущения.
Вера Ильинична осторожно похлопала подругу по руке, большей напоминающей птичью лапку, и спросила:
- Как дети?
- Хорошо, Верочка! Спасибо! Все слава Богу!
- Чудненько! А, вот, про Зайцевых, что-то мне подсказывает, такого не скажешь! – Вера Ильинична понизила голос.
- Вера, ты опять преувеличиваешь? – прогудела молчавшая до этого Зинаида Матвеевна.
Она была обширна, так же, как и Вера Ильинична, немного усата, и грозна, словно туча. Боялись ее во дворе почти столь же сильно, как любили и жаловали Анжелику Михайловну.
- Зиночка, дай договорить Вере! – пискнула Анжелика Михайловна. – А если там что-то серьезное?!
- Да как же! Опять, небось, свою любимую Маринину на ночь штудировала?! Вот и мерещится теперь всякое! Ты, Лика, лучше вспомни, сколько раз она нас в грех вводила?! А мы потом краснели и за себя, и за нее! Что, Вера? Скажешь, не так?
- А вот и скажу! Лучше перестраховаться!
- Ага! Как в случае с котом Васильевых?
- А что с ним не так?! Нашли же!
- Нашли, конечно! Но уже после того, как ты Коленьку подключила, и весь дом на уши поставила! Столько беспокойства, и все зря!
- Ничего не зря! – возмутилась Анжелика Михайловна так громко, что даже Вера Ильинична вздрогнула.
Голосок у Лики всегда был тоненький, нежный. С возрастом он ничуть не изменился. Но если Анжелика Михайловна хотела донести до собеседника свое возмущение, она умела говорить очень громко. Только вот, громкость эта была в таких случаях почти на уровне ультразвука.
Коты, мирно гревшиеся на солнышке у подъезда, дружно подскочили, и удрали в кусты, а Вера невольно улыбнулась.
- Спасибо, Ликуша!
- А не за что! Мы все детективы любим! И ты, между прочим, Зиночка, больше всех! Кто тогда первым догадался, что у Васильевых вовсе не кошка, а кот?! Ты!
- Да что тут гадать было?! Простая логика! После того, как они сказали, что под хвост своему пушистому ни разу не заглядывали, тут и ребенок догадался бы!
- А, разве я или Вера, додумались до того, что коту просто возраст подошел и надо поискать его в подъезде? А потом вспомнить, что у Воронцовых, с восьмого, сразу две кошки и куда еще коту податься, как не к ним, если дверь подъезда закрыта?! Тоже ты додумалась! А говоришь! Вот только, если бы чуть раньше согласилась мозгами пораскинуть, а не тогда, когда все забегали, а ты сидела королевишной на этой вот лавке и смеялась над нами, Коленьке моему не пришлось бы ноги бить! А потому, не шипи, а дай Вере объяснить все по-человечески! Мало ли, что там случилось!
- Я-то дам! Чего ж не дать?! Только, ты уверена, что после этого мы не поедем искать пропавшую жену на какую-нибудь заброшенную дачу, как было тогда с Ивановыми?!
- Ты еще вспомни, что при царе Горохе было! – фыркнула Вера.
- Да уж! Дела давно минувших дней… - залилась смехом вслед за нею Анжелика. – Ох, как же мы тогда Ваське Иванову нервы помотали!
- А нечего было тень на плетень наводить! Сказал бы сразу, что дачу купил и жену туда отправил порядок наводить – и вопросов не было бы! А он что?! Начал нам тут вещать, что дворовая общественность – это зло!
- Вот ты и разозлилась! – захохотала басом Зинаида. – Это ж надо было додуматься! Устроить слежку и созвать на помощь полдома! И, ведь, пошли же за тобой мужики!
- А что?! Разве плохо?! Это, девоньки, доказывает еще раз то, что не перевелись еще настоящие мужчины! Спасать, помогать, делом ответить – только свистни! Молодцы же?! А Васька еще года два бы чинил свою дачку, если бы не я! Помните, как лихо народ тогда ее в порядок привел? За выходные управились!
- И шашлык такой вкусный был! – протянула мечтательно Анжелика.
- Лика! Ты мышка-мышка, а поесть любишь – не хуже тигра! Куда только влезает?!
- Не считай мои калории! Они все на своих местах! – мило улыбнувшись, огрызнулась Лика. - А Оленька Иванова до сих пор слезами от счастья умывается! Намедни мне розы привезла. Представляете? Розы, девочки! Да такие красивые! Сама вывела! Вроде как – новый сорт! И назвала его… Елена…
Подруги перестали смеяться и притихли.
- Господи, не дай Бог своего ребенка вот так пережить! А какая девочка была! Чисто – ангел! И надо же такую судьбу страшную получить… Мужа так любила… А он ее… Эх, когда уже у нас закон какой примут, что ли, чтобы психически не здоровые люди справку предоставляли до росписи! – вздохнула Зинаида. – А то растишь вот так ребенка, лелеешь, будто цветочек, а ее такой вот возьмет и изведет… И хоть плачь потом, хоть рыдай… Не вернуть же уже ничего…
- Адвокат его твердил, что не нарочно… Случайно, мол, все получилось. – Анжелика вздохнула, и прижалась теснее к Вере.
- Да какая разница! – возмутилась Вера. – Человека нет и не будет уж никогда! А эта орясина где-то ходит, дышит… живет… А Оленька слезами розы свои поливает. Так и не смогла принять того, что произошло…
- А как такое примешь, Верочка? – показала головой Зинаида. – И дите единственное у Оли, и будущее отобрано грубо да жестоко. Я вообще не знаю, как она дышит до сих пор…
- Теперь ты понимаешь, почему я про Зайцевых заговорила?! А что, если там то же самое творится?! А мы посидим, посмотрим, а потом пойдем помогать кутью варить?!
- Что ты такое говоришь, Вера! – прикрикнула на подругу Зинаида.
- А что видела, о том и говорю! 
- Что ты видела?! – Анжелика отстранилась от подруги, подобралась и будто даже подросла. – Рассказывай!
Вера кивнула.
- Иду я, значит, утром на рынок, а навстречу Наталья Зайцева. Здоровается. А сама лицо прячет. И фонарь у нее, девоньки, на пол-лица! Как пить дать – мужик ее лупит! Как сидорову козу лупит! Спрашиваю – что, мол, случилось? А она молчит в ответ. Головой покачала так вот, скособочившись немного, и смотрит. А глаза, девоньки, как плошки! Так и молят, так и просят! Я опять к ней подступила. Расскажи, говорю! Поможем!
- А она?!
- Плечами повела так это. Будто стряхивая с себя что-то, а потом шепнула только одно слово: «Дети!»… И пошла! Я за ней, а она, сердешная, от меня аж бегом кинулась. В подъезд заскочила, а из меня, с моими-то габаритами, какой бегун?! Пока я дверь открыла – ее уж и след простыл! Я в дверь к ним стукнула, а там такая тишина, что слышно, как тараканы шебаршат!
- Верочка, не выдумывай! У нас в доме нет тараканов! Всех разогнали! – Зинаида усмехнулась.
- Ладно! Пусть, не тараканы! Но тихо там так, что мне страшно стало!
- И что такого, что в квартире у людей тихо? Разве плохо это? – нахмурилась Зинаида.
- А дети, Зин? Где ты видела погодок дошкольников, которые на цыпочках ходят?
- А может, дети в садике были?
- Нет, Зиночка. Я не поленилась, прогулялась до детского сада. Мне Ирочка, заведующая, сказала, что Зайцевы уже неделю там не появлялись.
- Может, болеют?
- А вот и нет! В поликлинике детской я тоже была. Здоровы они. Не вызывала Наталья врача-то. Кстати, Лика, педиатр наш просила тебе передать, что малявку вашу тащить на прием не надо послезавтра. Она сама зайдет, как на обход соберется.
- Дай ей Бог здоровья! Золотой доктор! И умница, и красавица, а еще с ушами!
- Это как?
- Слушать умеет малышей. А это, я вам скажу, сложная наука. Помните, как я с Любашей намаялась? Мне бы тогда такого врача!
- Что-то отвлеклись мы, девы! – Зинаида глянула на часы. – Время уже. Вот-вот, и дети из школы пойдут. Что делать-то будем?
Анжелика Михайловна вытащила из кармана телефон.
- Что делать, что делать?! Действовать! Тихо все! Коленька, милый, а ты где?
И через час дом притих, а соседи ахнули.
Николай, внук Анжелики, который пошел по стопам отца, и работал участковым, обходил квартиры, собирая показания. А бригада скорой, которая приехала по вызову Анжелики, пыталась привести в чувства Наталью, на которой живого места не было. Очнулась она толком только после того, как услышала:
- Мама!
И маленькая девочка в замызганном платьице рванулась с рук Зинаиды, к той, что ничего не смогла сделать, чтобы защитить себя и детей.
Потому, что не всегда зло можно обуздать. Иногда оно принимает такие формы и обличия, кривляясь и глумясь над здравым смыслом и всякой логикой, что человеку ничего не остается, как только просить помощи у тех, кто окажется сильнее и сможет противостоять ему.
Наталью с детьми увезли в больницу, а Анжелика Михайловна без сил опустилась на уже знакомую нам лавочку.
- Ликуша, ты что?! Плачешь, что ли?! – всполошилась Вера. – Погоди! Я тебе водички…
- Оставь, Верочка! Не надо ничего… - Анжелика Михайловна подняла лицо к небу. – Господи, как же так?! Как возможно такое?! Чтобы отец своих детей обижал?! Чтобы мужчина свою женщину со свету сживал?! Зачем это? Почему такое?! Разве это справедливо?!
- Лика, успокойся! – Зинаида Матвеевна присела на лавочку рядом с подругой, и шикнула на соседей. – Заняться не чем?! Расходитесь по домам! Нечего тут! 
Вера Ильинична принесла воды и почти силком заставила Анжелику Михайловну выпить ее.
- Вот так! А то давление подскочит и придется нам твоих коллег снова вызывать! Нельзя так!
- А, как можно, Верочка? – Анжелика застучала зубами о край стакана. – Я, когда Наташу увидела там, в комнате, связанную и с кляпом во рту, так чуть Богу душу не отдала! Как можно с человеком сотворить такое?! Это что за душой надо иметь, чтобы так измываться над теми, ближе кого нет и быть не может?! А дети? Ты видела?! Бедная Наташа… Бедные малыши…
- Жалость, Ликуша, это, конечно, хорошо, да не очень! – Вера Ильинична забрала у подруги стакан и залпом допила оставшуюся воду.
- Почему ты так говоришь?
- А, потому! Если бы мы тут из себя детективов не изображали, начитавшись всяко-разного, Наталья до сих пор бы синяки прятала и терпела. И это ее не красит совершенно!
- Не все могут отпор давать…
- Да?! А дать вот так над собой да детьми измываться – это нормально по-твоему?!
- Нет, конечно…
- Кто мешал ей сказать мне о том, что происходит?
- Да никто. Права ты, Верочка! – вздохнула Анжелика Михайловна. – Только, страх иногда бывает куда сильнее разума-ума. А Наташа не за себя боялась, а за детей. Ты же слышала, что она сказала Коленьке? Как и чем грозил ей муж?
- Слышала. И все равно мне не понять этого!
- И не надо! – вмешалась в разговор, молчавшая до сих пор Зинаида. – Не надо на себя примерять чужую жизнь! Не надо искать в ней ошибки и пытаться судить о том, что нам понять не дано! Мы в такой ситуации, слава Богу, не были. А потому, не нам и судить о том, правильно Наталья поступила или нет. Тебя, Вера, она с малолетства знает, а потому, попыталась дать тебе понять, что не так что-то. Поняла ты ее? Поняла! Вот и хорошо! А кости мыть теперь, после того, как все разрешилось, большого ума не надо. Я этим заниматься точно не хочу!
- И я! – Анжелика Михайловна кивнула. – Давайте лучше подумаем, как ей помочь. Надо собрать все, что нужно ей и детишкам, да отвезти в больницу.
- Пошла тесто ставить! – Вера Ильинична тяжело поднялась на ноги. – А еще бульон сварю, и котлетки паровые сделаю. Есть нормально она еще долго не сможет. Дай Бог, починят доктора ей челюсть… А ты, Зина, зайди… туда…, да вещи собери. Коленька тебя впустит. Авось, да успеем, пока часы приема не закончились.
- С меня – кисель! – Анжелика Михайловна поднялась и потопала следом за подругой.
- А я пойду с вещами разберусь и машину проверю, да из гаража выгоню.
- Зина – нет! – подруги дружно обернулись. – Такси вызовем!
- Почему?
- А ты забыла, как мы в прошлый раз на дачу к Ивановым ездили? – усмехнулась Вера. – Нет уж! Такие гонки мне уже не по возрасту! Сердце не выдержит!
- А что такого было? Я слишком быстро ехала?
- Да! – хором выдали подруги, и день стал немножко светлее и легче.
Воробьи, шумно выясняющие отношения в кустах, шарахнулись в небо от смеха Зинаиды, который больше был похож на раскаты далекого грома.
- Вот, паразитки! Ладно! Попросите вы меня теперь ваши мощи доставить в поликлинику или на рынок! Я вам все припомню!
- Зиночка, ты только не обижайся, ладно? – Анжелика Михайловна развела руками. – Мы тебя любим! И ты это знаешь! Но нервы у нас с Верочкой не железные. И на сегодня им уже достаточно!
- Ладно! – махнула рукой Зинаида. – Верка! Ты хоть на пару дней умерь свою наблюдательность, а? Давай с насущными вопросами разберемся.
- Подумаю! – Вера усмехнулась, уже точно зная, что ни о каком покое Зинаиде мечтать не придется.
Какой может быть покой, если в соседнем доме непонятно, что творится?!
И кто лучше разберется в этом, чем клуб детективного любителей детективного жанра?!