de omnibus dubitandum 25. 356

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ (1644-1646)

    Глава 25.356. ВОЗДАТЬ ЧЕСТЬ ЧУЖЕСТРАНЦАМЪ И ПОКАЗАТЬ БЕЗЧЕСТІЕ ФРАНЦІИ…

    9-го ноября 1645 года

    Бракосочетаніе принцессы Маріи Гонзаги съ Польскимъ королемъ. Празднества данныя по этому случаю, темъ более занимали Парижанъ, что представляли собою совершенно новый родъ зрелища. Торжественный въездъ въ Парижъ чрезвычайныхъ пословъ былъ 29 октября.

    Палатинъ Познанскій и епископъ Вармійскій были избраны представителями короля Владислава XI (IV – Л.С.), при совершеніи заочнаго бракосочетанія принцессы Маріи.

    Герцогъ Ельбёфъ, съ двенадцатью придворными сановниками, съ каретами короля, герцога Орлеанскаго и кардинала, былъ посланъ королевою для принятія ихъ у Сентъ-Ангуанской заставы.

    Свита посланниковъ состояла, во-первыхъ, изъ роты пешихъ гвардейцевъ, одетыхъ въ платье краснаго и желтаго цвета съ большими золотыми застежками; ими командовали два или три офицера, богато одетые, верхами на превосходныхъ лошадяхъ. Платье ихъ состояло изъ весьма красивой турецкой куртки, поверхъ которой накинутъ былъ большой плащъ, съ длинными рукавами, свешивавшимися на одну сторону лошади. Эти куртки и плащи были украшены рубиновыми пуговицами, алмазными застежками и вышиты жемчугомъ.

    За этою первою ротою следовали два эскадрона кавалеріи, одетые также какъ и пешіе, съ тою только разницею, что хотя цвета платьевъ были те же, но матерія была дороже, и сбруя лошадиная усеяна драгоценными каменьями. За этими двумя эскадронами следовали французскіе академисты [Не стоит смешивать академиковъ съ академистами; последніе были тоже, что въ наше время начальники или смотрители манежа], которые, говоритъ г-жа Моттвиль, «чтобы сделать честь чужестранцамъ и безчестіе Франціи, ехали впереди ихъ». Действительно, ихъ лошади, убранныя лентами и перьями, казались плохими и бедными въ сравненіи съ польскими лошадями, покрытыми парчевыми чепраками, унизанными драгоценными каменьями.

    Впрочемъ, и королевскія кареты производили не лучшій эффектъ при сравненіи ихъ съ каретами посланниковъ, которыя на всехъ местахъ, где на французскихъ было железо, покрыты были массивнымъ серебромъ.

    За этими тремя кавалерійскими отделеніями следовали польскіе вельможи, одетые въ золотую и серебрянную парчу, каждый съ своею свитою и дворнею; платья ихъ были такъ дороги и красивы, цвета такъ живы и ярки, такой дождь алмазовъ, казалось, струился по ихъ одежде, что придворныя дамы признавались, что никогда ничего подобнаго не видали. Правда, некоторые сравнивали этотъ въездъ съ въездомъ герцога Букингама; но съ того времени прошло уже двадцать летъ и новые щеголи на немъ не присутствовали, или уже забыли его.

    Каждый изъ польскихъ магнатовъ имелъ подле себя французскаго вельможу, сопровождавшаго его для почета. Но еще большее удивленіе было возбуждено въ зрителяхъ, когда появились наконецъ самые черезвычайные послы, впереди которыхъ ехалъ сьеръ Берлицъ, обыкновенно вводившій посланниковъ; Вармійскій епископъ, одетый въ тафтяную мантію фіолетоваго цвета, въ шляпе, съ которой висела золотая лента, унизанная алмазами, находился по правую сторону, а по левую Познанскій Палатинъ, одетый въ платье изъ золотой парчи, богато украшенной драгоценными каменьями; его сабля, кинжалъ и стремена были унизаны бирюзами, рубинами и алмазами, а лошадь была покрыта седломъ и чепракомъ изъ золотой ткани, и подкована четырьмя золотыми подковами, нарочно прикрепленными слабо, чтобы могли отвалиться во время въезда.

    Такимъ образомъ, они проехали весь городъ; народъ стоялъ на улицахъ, знатныя же особы глядели изъ оконъ; королева и король стояли на балконе кардинальскаго дворца, чтобы видеть поездъ.

    Къ несчастію, они не могли иметь этого удовольствія, потому-что наступила ночь, а улицы въ то время вовсе не освещались; впрочемъ, на это досадовали равно обе стороны, ибо если король и королева были лишены удовольствія видеть посланниковъ и ихъ свиту, то последніе досадовали, что Французы не видели ихъ пышнаго поезда; поэтому, они очень жаловались на то, что имъ не дали факеловъ для освещенія ихъ шествія.

    Когда камеръ-юнкеръ Ліанкуръ пришелъ ихъ приветствовать, они просили, чтобы королева позволила имъ явиться на первую аудіенцію въ томъ же порядке, какъ они въезжали въ городъ; на эту просьбу, разумеется, немедленно последовало согласіе. На все время пребыванія ихъ въ Париже, имъ отведены были квартиры въ Вандомскомъ отеле, въ которомъ никто не жилъ, по той причине, что владетели его находились все въ изгнаніи.;

    6-го ноября 1645 года, происходило бракосочетаніе принцессы Маріи Гонзаги; епископъ Вармійскій отслужилъ обедню и совершилъ обрядъ бракосочетанія принцессы съ графомъ палатиномъ Опалинскимъ, который отъ имени своего монарха занималъ место жениха.

    7 и 8 ноября были посвящены празднествамъ. 7-го числа король распорядился представленіемъ двухъ комедій — французской и итальянской, въ Пале-Ройяле, въ той самой зале, въ которой Ришелье отмстилъ королеве своею трагедіею Мирама.

    На другой день вечеромъ былъ балъ. По словамъ современныхъ писателей, «король Людовикъ XIV, съ граціею обнаруживавшеюся во всехъ его движеніяхъ, взялъ за руку польскую королеву и по мосту, нарочно устроенному изъ ложъ на сцену, повелъ ее на сцену театра; здесь его величество началъ Польскій полонез (bransle, polonaise), въ которомъ участвовала большая часть принцевъ, принцессъ, придворныхъ дамъ и кавалеровъ.

Рис. Церемония заключения брачного договора между представителем Владислава IV, короля Польши – Криштофом Опалинским, и Луизой Марией Гонзага, принцессой Мантуанской, в Фонтенбло (Франция). С офорта Авраама Боссе из собрания Национальной галереи   

    Окончивъ Польскій, король опять съ тою же граціей и съ темъ же величественнымъ видомъ, проводилъ молодую королеву въ ея ложу и, возвратясь на сцену театра, селъ съ герцогомъ Анжуйскимъ, чтобы смотреть, какъ танцуютъ другіе.

    Танцы эти открылъ герцогъ Ангіенскій, такой же ловкій танцоръ, какъ и искусный полководецъ; продолжали же ихъ другіе кавалеры и дамы. Король во второй разъ танцовалъ вместе съ герцогомъ Анжуйскимъ, своимъ братомъ, и такъ красиво и ловко, что каждый восхищался, глядя на этихъ двухъ молодыхъ принцевъ».

    Королева была очень благосклонна къ принцессе Маріи; она обращалась съ нею, какъ съ своей дочерью; назначила ей отъ себя въ приданое 700,000 экю, а во время бала во всемъ уступала ей первенство. Это великодушіе королевы было темъ замечательн;е, что оно служило, такъ сказать, упрекомъ кардиналу Мазарину за его скупость; по его милости, какъ мы видели выше, во время ужина, даннаго Польскимъ посланникамъ въ Фонтенбло, первое кушанье не было подано и, после ужина послы принуждены были выйти изъ дворца по неосвещеннымъ галереямъ.

    Принцесса Марія была отправлена въ Польшу, къ своему августейшему супругу, въ сопровожденіи вдовы маршала Гебріана, которой оказали эту честь въ награду за смерть ея мужа, убитаго два года тому назадъ въ Ротвейле.

Источник: Людовик XIV и его век. Том I, глава XIII
авторъ Александр Дюма. Перевод H.Р. Щиглева (1861).