Чутье

Вадим и Лена ушли, оставив нас наедине, и прокомментировав многозначительным и хитрым: «Мы покурить!»
Она посмотрела на меня. Я ощутил, что в тупике и бежать мне некуда.
Я решил, что если она будет ко мне лезть, то я начну отбиваться небольшим томиком Довлатова, который лежал у меня во внутреннем кармане пальто.
До чего же сильно я ненавидел Вадима. Ненавидел и себя, что согласился зайти к нему на пару минут. Злился, что он снова пьет и что с ним тут странные девушки.
Я никогда не считал себя профессионалом, просто работал. Но тут и сейчас у меня было ясное предчувствие, что что-то случится, о чем я пожалею.
Пожалею за отвеченный звонок Вадима.
Пожалею, что поднялся к нему на 6-ой этаж.
Пожалею, что не ушел 20 минут назад.
Пожалею, что мне придется дать пощечину пьяной под каким-то веществом девушке, имя которой я успешно забыл.
Она подалась вперед губами, очень халявно накаченными филером. И меня обдало вонючим перегаром вперемежку с духами.
– Ты че?! Я не красивая что ли?
– Я женат.
– А че кольца на пальце нет? – Противным и завывающим стоном, проговорила она.
– Утром после душа надеть забыл, – солгав, я уже потянулся за книжкой Довлатова, нащупав твёрдый переплет. – А ты?
– Меня уже … Свободна я, как птица в небесаааах … Этому мудаку уже не добраться до меня, упустил он свой шанс. Так я ему сегодня и сказала, ублюдок … Хотя знаешь, этой мой вечер и ты мне … нравишься!
Мне повезло научиться разговаривать с людьми в различном опьянении во времена работы в ГИБДД. Там нельзя было отвечать на провокационные вопросы. Чем ты спокойнее, тем проще рапорт. Да и когда привык пару раз в неделю лопатами с асфальта собирать то, что осталось от человека, а потом в оставшееся 2 часа патрульной службы смотреть видео с котиками, то невольно душа становиться неэластичной и огрубелой.  Хорошо это или плохо? Все зависит от точки зрения.
Я все-таки решил посмотреть на нее, злым и осунувшимся лицом, чтобы отпугнуть ее от себя, и заметил сильно лопнувшие капилляры левого глаза этой девицы. Она, приняв мою реакцию за согласие на свои ласки, улыбнулась и опять на меня пахнуло вонью двух-, а то трехдневного запоя.
– Ну, че тогда, пригласи девушку на танец, а то жмешься как школьница!
Я сидя выпрямился, опустил руки вниз и схватился за сиденье табуретки. И обнаружил, что мои пальцы раздавили, какой-то мягкий комок. В моей голове сразу возникли мысли о пакистанском пластилине. А пластилина тут лет на 15 общего режима. Я быстро убрал руки, и опять она попалась мне на глаза. Я не заметил, как она все ближе и ближе приближалась ко мне.
– Сними пальто, жарко же…
Тут в комнату вбежал Вадим и округленными от удивления и испуга глазами и быстро проговорил, делая перед каждым словом поверхностный вдох:
– Там… там… человек упал с балкона… и… и… его, мужика этого, машина сбила… – Он просто обмяк, глядя на нас беспомощными глазами и показывая рукой в сторону комнаты с балконом.
Да, я совсем и забыл, каким впечатлительным делал Вадима пакистанский пластилин. Значит, я оказался прав. И эта правота мне ни как и ничего не облегчала сейчас. Валить надо от сюда. Чутье уже оказалось в желудке и меня чуть помутило.
– Так. Чего, блин? – Я повернулся в сторону Вадима, и краем глаза увидел свою побледневшую спутницу, которая секунду назад вся сгорала от страсти.
Я встал и пошел за Вадимом. Мы подошли к балкону. Свежий ноябрьский сквозняк заставил меня машинально захлопнуть полы пальто. Лена стояла и дрожащей нижней губой пыталась затянуться сигаретой. От дрожи пепел упал ей на пальцы, она даже не заметила этого.
Я посмотрел вниз. Потом наверх, потом опять вниз. Там лежало тело, а перед ним стояла темная машина. Своим галогеновым светом освещала труп и растекшуюся кровь. Наверняка уже труп.
Все как будто замерло. Я повернулся к Вадиму. Сопоставив в голове бледность пьяной девицы, нервное курение Лены и испуг Вадима, я начала говорить:
– Вы его знаете что ли?
Вадим что-то лепетал в полголоса. Тогда я схватил его за плечо и сильно тряхнул, что у него в шее даже что-то хрустнуло. И повторил уже громче и по-гибэдэдэшному.
– Вы его знаете?! Кто он?!
– Ну да… как бы и нет, ну короче, он этажом выше живет, жил…
Меня это начало не слабо так напрягать, что начинает твориться какая-то беспросветная хрень, в которой оказался я. Я, подполковник внутренней службы ФСБ. Я оказался тут с давним другом, а сейчас обдолбышем, каким-то самоубийцей и какими-то маргинальными личностями вообще. И в эту секунду я просто озверел. Я подтащил ухо Вадима к себе и прошептал.
– Если ты сейчас нормально мне не ответишь, я выбью тебе все зубы. Прямо тут, прямо об этот подоконник. Ты меня услышал?
– Да, – Вадим так же кивнул, глядя мне в глаза, – это муж Светки.
– Какой, нахрен, Светки? – Тут я заметил, как он кивнул в сторону комнаты, откуда мы пришли. – Понял.
Я немного выдохнул. Несчастный случай.
– Я пойду, спущусь, а вы тут сидите. Есть что-нибудь крепкое у тебя?
– Да, виски.
– Хорошо. Чтобы все выпили грамм по 100-200! Лучше, чтобы вы пьяные были, а не накуренные, или что вы там жрали еще. – И я постучал ногтями по подоконнику. – Понял?
– Да.
Я прошел через комнату со Светкой. На мгновенье остановился, подумав, не трогал ли я тут ничего лишний раз. Вроде бы ничего, просто сидел, даже не раздевался. Это хорошо.
Я спустился. Сразу на встречу из машины ко мне выбежала женщина и стала что-то кричать и оправдываться.
Я остановил ее, подняв руку вверх. Наклонился к ней. Посмотрел в ее испуганные глаза.
– Спокойно, я … служу в полиции, что случилось?
– Я … я … я ехала, а тут он падает, а я затормозить не успеваю и бью его…
Она почти зарыдала в истерики, но я взял ее за руки.
– Вы ехали домой, он упал. Понял. Вас как зовут?
– Ана… Ана..
– Анна? Послу…
– Анастасия я.
– Хорошо, Анастасия, спокойно, дышите глубже и  слушайте мой голос. Вы не виноваты, это несчастный случай, просто случайность. Вы звонили в полицию? В скорую?
– Да, в скорую, вот только что, – уже взяв над собой контроль, проговорила Анастасия.
– Сядьте в машину, и дождитесь скорую и полицию. Все в порядке.
– А машина, она… , – Анастасия стала громко плакать и сквозь слезы говорила, – … она в лизинге, а я им денег и так должна …
Что ни человек так событие, печально что ж. Еще и бандосы бизнесменские тут притянулись. Зачем. Зачем мне все это? Господи ты, боже мой!
Я решил осмотреть тело. Сделал шаг, и услышал хруст.  Я убрал ногу и оказалось , я наступил на оторвавшийся логотип «БМВ». Мятый капот, треснутый бампер и решетка радиатора вдребезги разбита.
Кровь пропитала укатанный снег. Шея, ребра, ноги и рука были сломаны. Из некоторых мест торчали  обнаженные кости. Что же мне сказать в полиции или сразу удостоверением качнуть, чтобы в отдел не тащиться. Тут за моей спиной раздался визг. И Светка бросилась к трупу. Она обнимала его, сама пачкаясь в крови и крича извинения и то, какая она дура. Я испугался от неожиданности, потом разозлился, так как сказал Вадиму сидеть дома. Но потом решил, что хуже уже не будет. Через пару минут приедут сотрудники, и я поеду домой. Все же покажу им удостоверение сразу.
Я повернулся и увидел, как идет Лена, а за ней Вадим, который прячет бутылку из под лимонада без этикетки. «Ну ты совсем меня извести хочешь?» : подумал я. А с губ моих сорвался мат в адрес Вадима.
– Ну а что, это же ее муж, а мы поддержать ее долж…
Он не успел договорить, я, размахнувшись со всей силы, зарядил ему ладонью по лицу. Он даже упал. Бутылка выпала и покатилась по дороге все дальше от нас. Лена, похоже, еще находясь в шоке, просто смотрела на Вадима и курила. Я в ту же секунду испугался и разозлился сам на себя. Я хотел помочь ему встать, но за спиной услышал, что мне рявкнули на командном полицейском языке: « Стоять! Не двигаться! Руки вверх, кому говорю!».
Я успокоился, и подумал, что все уже на месте.
И что ж меня, блин, черт дернул именно сейчас, да с полуповорта из-за спины за удостоверением ФСБ в карман полезть.
Хлопок пистолета Лебедева оглушил мое правое ухо. Эхо выстрела пронеслось по ночному двору. Я почувствовал, как лицо мое стало замерзать, а грудь и ноги стали теплее. Я нагнул голову посмотреть. И увидел, как темная кровь заливала мой свитер и брюки. Я хотел сделать вдох, но понял, что моя трахея перебита, и вот одно мгновение и я буду задыхаться. Последнее, что я помню, это не гнев на полицейского или Вадима, а просто разочарование в дурацком стечение обстоятельств. Странно и грустно осознавать, что именно таким образом, а не как-то иначе заканчивается моя судьба и мой трудной путь в моей счастливой жизни. Мое чутье меня не подвело, но что же я его так поздно начал слушать. Твою же мать!