Глава 9. 1931-й год

  Глава 9
1931-й год

— Я никак не ожидал, что в Сибири может быть такая жара, — достав платок и вытирая пот со лба, произнёс Вихрь, обратившись к идущему рядом Хроносу.
— Сибирь Сибири — рознь, — отозвался тот, отгоняя от себя привязавшегося настырного слепня. — Не люблю кровососов!.. Откуда берётся столько любителей чужой крови?..
— Насекомые не так страшны! Их можно... — Вихрь замер как тигр перед броском, а затем резко размахнулся и хлопнул Хроноса ладонью по спине. — Раз, и шлёпнуть! — он показал встрепенувшемуся от резкого удара Хроносу, прихлопнутого слепня. — Гораздо опаснее кровососы среди людей!.. — добавил он.
— Пить чужую кровь можно не буквально, а фигурально: медленно отбирая силы, здоровье, а иногда и жизнь!.. — отозвался Хронос.
— Послушай, давай говорить о чём-то более приятном! — предложил Вихрь. — Посмотри, какое ласковое солнышко, кузнечики стрекочут, жаворонки поют!..
Так, болтая ни о чём конкретном, Хронос и Вихрь плелись по извилистой, заросшей бурьяном дороге, протянувшейся вдоль сибирской реки с названием Иртыш. Вихрь расстегнул все пуговицы пиджака и откинул его с плеч назад.
— И парная не нужна!.. — заметил он.
— Хочешь, я отправлю тебя на полгода вперёд или назад? Представь, ты сразу же окажешься по пояс в сугробах, твоя испарина на лбу моментально превратится в корочку льда, а по твоему следу начнёт рыскать пара-тройка волков… Тебе сразу станет легче!.. — Хронос с иронией посмотрел на приятеля.
— Твоя доброта не имеет границ! — осматриваясь по сторонам, заявил Вихрь. — А где Властитель Возмездия?.. Мы, кажется, отстали от него!..
 — Он был впереди и, похоже, направился к реке, — предположил Хронос.
Приятели увидели небольшую спускающуюся к реке лощину и направились по ней к обдающей свежестью и прохладой воде.  Река мутноватого зеленовато-охристого цвета имела довольно заметное течение с образующимися завихрениями и воронками.  В этом месте пологий берег реки почти полностью был укрыт протяжёнными зарослями высокого и густого кустарника. В гуще зарослей сплошным колючим барьером распластался непонятный, низкорослый и стелющийся малинник.
— Я нашёл какие-то фиолетовые ягоды!.. Они немного похожи на малину!.. — сунувшись в заросли, сообщил Вихрь. — Можно ли их есть? — спросил он.
— Это ежевика!.. Она сейчас поспела в этих краях, — ответил всезнающий Хронос. — Есть её, безусловно, можно, но побереги свой костюмчик!.. Отстирать его от этих ягод без специальных средств будет сложно, а их в эти времена ещё не придумали!..
Вихрь вышел из зарослей, держа в ладони горсть чёрно–фиолетовых ягод.
— Угощайся! — предложил он Хроносу.
Тот выбрал самую крупную ягодку и отправил её в рот. Выйдя на берег реки, приятели увидели поджидавшего их Еидземзова. Властитель Возмездия задумчиво смотрел на величаво протекающую, словно жизнь, воду Иртыша.
— Наша основная задача в настоящее время — помочь встретиться потомку польского дворянского рода Константину Атюрьевскому и Анне Телегиной. Именно от них должен родиться Александр — будущий отец Любви, — повернувшись к своим помощникам произнёс Властитель Возмездия. — Нужно всё хорошенько обдумать.
— Я хочу добавить, — вступил в разговор Хронос, — что ещё при Иване IV Грозном один из потомков Атюрьевских, от кого идёт родовая ветвь к Константину, был священнослужителем в Пскове... Так что потомки этой фамилии давно обрусели, объяснил он.
Вихрь подошёл к воде и потрогал её ладонью.
— Хотя это и не Лазурное побережье, но я всё же искупаюсь, — решил он.
Вихрь быстро скинул с себя пиджак, штаны, рубаху и, оставшись в одних, расшитых цветочками, панталонах, с присущей ему энергией и решительностью, плюхнулся в воду.
— Какой это год? — спросил Еидземзов у Хроноса.
— Тысяча девятьсот тридцатый год от Рождества Христова. Мы находимся возле уездного города Тара в Омской губернии. Впрочем, мне кажется, что уже правильнее будет называть уезд районом, а губернию — областью…
 — В это время страну сотрясает вихрь перемен, но меня не оставляет сомнение, что мы рановато прибыли — момент пока не критический, — предположил Еидземзов и посмотрел на Хроноса.
Тот неуверенно мотнул головой и почесал затылок.
— Давай-ка, переместимся на год вперёд! — решил рыцарь.
— Интуиции, безусловно, надо доверять! — и Хронос ткнул пальцем в медальон на своей груди.
 По периметру медальона замигали цветные огоньки…  Хронос и Властитель Возмездия, превратившись в облачко, растаяли в воздухе...
Искупавшись, Вихрь вышел на берег, поднял с травы свою одежду и, озираясь по сторонам, позвал:
— Сир!.. Хронос!..
Не услышав ответа, Вихрь отыскал следы, оставленные сапогами могущественного рыцаря и обутого в один башмак Хроноса. Пройдя по следам пару метров, Вихрь увидел, что они неожиданным образом прерываются, нигде больше не продолжаясь. Вихрь во всё горло заорал: «Хронос!..» В ответ берег отозвался безмолвной тишиной.
— Безмозглый будильник бросил товарища!.. — с нескрываемым чувством досады пробурчал Вихрь, одеваясь и обдумывая своё положение…
Властитель Возмездия и Хронос материализовались на том же берегу Иртыша, но уже в следующем, одна тысяча девятьсот тридцать первом году. Вокруг почти ничего не изменилось: всё так же Иртыш гнал свою мутноватую воду, стояла такая же жара, и так же одолевали назойливые и безжалостные слепни.
— Мессир, — Хронос виновато посмотрел на рыцаря, — мы, кажется, оставили Вихря  в прошлом. Может, я быстренько слетаю за ним и сразу же вернусь обратно!.. Он, наверное, стоит сейчас на этом же месте, ждёт и ругается…
— Слетать, конечно, можно, — рыцарь медлил с ответом, размышляя. — Но если разобраться в сложившейся ситуации, то Вихрь, оставшись в прошлом и, прожив без нас этот год, сейчас, скорее всего, тоже находится где-то здесь… Задание он знает и за прошедшее время, я думаю, уже успел кое-что сделать. Поэтому, лучше поискать его здесь, в этом времени!..
— Он не простит мне!.. И будет напоминать об этом факте лет сто!.. — предположил Хронос.
— Не переживай! Он отходчив… Кроме того, я скажу, что у меня был именно такой план!.. — успокоил Хроноса  Еидземзов.
Мимо Властителя Возмездия и Хроноса пролетело три энергетических шара. Эти шары сделали полукруг и приземлились возле кустов.
Через минуту на месте приземления шаров показались одетый во всё белое Властитель Света, похожая на цыганку Судьба и русоволосый Ангел всё с той же котомкой через плечо. Еидресалим и Еидземзов поприветствовали друг друга, их свита сделала тоже самое.
— Друзья, у нас с вами одни и те же цели, — начал излагать свою мысль Властитель Возмездия, — поэтому, я предлагаю разделиться: мы займемся Константином Атюрьевским, а вы — Анной Телегиной и будем помогать друг другу соединить их, чтобы родился отец Любви — Александр. Я не ошибся в раскладах Судьбы? — Еидземзов с любопытством посмотрел на одетую в пёстрое цыганское платье женщину.
— В целом, всё именно так, — подтвердила Судьба.
— Я думаю, мы справимся!.. — предположил Властитель Света.
Он облачённый в белые одежды, с сияющим крестом на груди пригласил Властителя Возмездия немного пройтись. Еидземзов и Еидресолим оставили свою свиту и медленным шагом пошли вдоль берега Иртыша.
— Слуги Анатаса максимально затрудняют рождение Любви, — сообщил Еидземзов.
— Они стараются уничтожить все родники, способстующие её рождению — дополнил мысль Еидресолим. — Они часто действуют  вслепую и поэтому не всегда достигают нужного им результата…
— Этот недостаток, они компенсируют масштабами злодеяний, по методу Царя Ирода, который, как вы помните приказал убить всех младенцев, надеясь, что среди них окажется сын божий. — пояснил Еидземзов.
— Нынешние злодеяния, обрушившиеся на Россию, многократно превзошли все прошлые «достижения» Тьмы, — продолжил разговор Еидресолим. — Первая мировая война, в которой использовались новые виды оружия, а Германия впервые применила боевые отравляющие вещества, гражданская война, уничтожившая и развеявшая по миру целые сословия, грабительская иностранная интервенция возглавляемая Соединёнными Штатами Америки, Англией и Францией, а также разруха, голод, болезни — всё это привело к неисчислимым человеческим жертвам и потерям в стране, которая должна стать Родиной для Любви…
— У всех этих преступлений есть конкретные имена и фамилии, и всех их рано или поздно настигнет возмездие! Каждый наказывает и вознаграждает себя сам за свои поступки, — сказал Еидземзов, и его глаза загорелись решимостью.
Властители Света и Возмездия развернулись и медленно пошли обратно, к оставленной ими свите.
— Далеко не все получают наказание за свои злодеяния при жизни на Земле. Многие в довольстве и благополучии доживают до глубокой старости и, избежав справедливого возмездия, как будто бы в насмешку над живыми, с роскошными похоронами уходят в иной мир, — отметил Еидресолим.
— В таком случае, ты же знаешь, они неотвратимо попадают под жернова справедливых законов мироздания и получают сполна за всё в ином — духовном мире!..  Мы не будем сейчас углубляться в обсуждение механизмов действующих законов, у нас ещё будет время поговорить на эту важную тему!.. — ответил Еидземзов.
— Мне кажется, — Еидресолим остановился и посмотрел на собеседника, — незнание людьми этих неотвратимых законов и приводит к такому большому количеству совершаемых ими преступлений!.. Я думаю, что распространение знаний об этих основах жизни, просвещение и духовное совершенствование людей в корне изменят ситуацию на Земле!..
 — Не надо быть идеалистом!.. Без возмездия не обойтись в любом случае!.. Так что, и тебе и мне хватит работы на долгие годы!.. — заключил Властитель Возмездия.
Оставшийся один на берегу Иртыша Вихрь решил немного позагорать, лелея слабую надежду, что Хронос одумается, вернётся и заберёт его с собой. Минуты пролетали одна за другой, а товарищ не возвращался. Осознав, что он ожидает напрасно, Вихрь поднялся с земли и направился в расположившийся неподалёку город Тара, произнося вслух: «Если вам сказали, что ваш поезд ушёл, помните есть ещё яхты и самолёты!..»
На берегу Иртыша, на подходе к городу, раскинулся деревянный пирс, со стоящим возле него баркасом. На этот баркас шла отгрузка, собранного с населения продовольственного налога. Грузчики в запылённых рубахах-косоворотках неторопливо таскали наполненные зерном мешки. Несколько зевак, в том числе старики, старухи и дети стояли в стороне, тайно мечтая о том, чтобы грузчики отнесли несколько мешков на их личные подворья… Тут же суетился молодой человек с кепкой на голове, в белой рубахе-косоворотке и широких серого цвета штанах. Он устанавливал штатив с фотоаппаратом, подыскивая такое место, чтобы в объектив аппарата попали и баркас, и грузчики, и счастливые крестьяне, провожающие продовольственный налог в областной центр…
Заметив стоящего без дела Вихря, фотограф подошёл к нему и представился:
— Здравствуйте, я корреспондент газеты «Тарский коммунар» Степан Строчкин. Прошу вас встать поближе к жителям Тары, вот здесь, — молодой человек взял Вихря за руку и поставил сбоку от группы зевак. — Вы тоже попадёте в кадр и станете представителем интеллигенции, одобряющей продовольственные заготовки в стране!..
Стоящий рядом с Вихрем сутулый, обутый в валенки и с ушанкой на голове дед, глядя на погрузку баркаса, вздохнул и произнёс:
— Наступает нынче рай — обобрали весь наш край…
— Тихо, все молчим!..  Замерли!.. Смотрим в эту чёрную дырочку!..
— А она не выстрелит? — спросил тот же дед.
— Снимаю!.. — предупредил корреспондент.
Вспыхнула магниевая вспышка.
— Готово! — радостно сообщил парень в кепке и стал собирать аппаратуру.
— Где у вас в городе можно перекусить? — поинтересовался Вихрь у корреспондента.
— Пойдёмте, я провожу вас до столовой, — предложил Степан Строчкин. — Я так и подумал, что вы не местный, — заметил он.  — Откуда вы приехали?
— Я жил в Испании, а теперь оказался здесь!.. — сообщил Вихрь. — Приехал посмотреть, поработать...
— Правильно, и вам нужно научиться революционной борьбе и скинуть в Испании своих буржуев, а потом создать единое с нами пролетарское государство!.. Я упомяну в статье, что испанский товарищ приехал перенимать наш революционный опыт!.. Кстати, как вас зовут? — спросил корреспондент.
— Вихрь, — ответил испанский товарищ
— Интересное имя! 
 — Не жалуюсь!.. 
 Вместе с корреспондентом газеты Вихрь пошёл по городским улицам. Дойдя до разместившейся в большом деревянном доме столовой, они поднялись по дощатым ступеням крыльца и вошли в выкрашенный густой зелёной краской зал, где взяли два обеда и расположились за столом у окна.
— Сейчас в стране набирает обороты коллективизация, — начал разъяснять азы внутренней политики Степан Строчкин. — Создаются колхозы, идёт ликвидация кулачества, как класса. Недопустимо, что бы в крестьянских хозяйствах использовался труд батраков… Сейчас, конечно, мы переживаем некоторые трудности, — корреспондент повозил ложкой по дну тарелки с жиденьким гороховым супом без копчёностей. — Во многих местах ощущается нехватка продуктов и хлеба, но это результат организованного саботажа. Крестьяне, не желая сдавать своё имущество и наделы в колхозы, продают или уничтожают инвентарь, прячут хлеб, режут скот и птицу, — Степан посмотрел, как Вихрь гоняет по дну тарелки плохо разваренный горох.
— Не густо, — заметил Вихрь.
— Чтобы было сытнее и гуще, можно покрошить в суп хлеб!.. — заботливо посоветовал Степан, слегка обескураженному иностранному гостю.
Отобедав в столовой и не почувствовав ничего, кроме подозрительного урчания в животе, Вихрь распрощался со Степаном и решил прогуляться по городу. Вскоре он заглянул на местный базар. Проходя по торговым рядам, Вихрь слышал, как торгующие и приценивающиеся к немногочисленным товарам люди шептались о новых раскулаченных, высланных или арестованных в последние дни.
— А товаров и продуктов на базаре мало, потому что люди боятся выставлять их на рынок, даже если что-то и могут продать. Власть может посчитать тебя зажиточным или того хуже, кулаком и принудительно всё отобрать!.. — говорила одна крестьянка другой.
— Говорят, во многих районах люди бунтуют против власти и коллективизации!.. — шепнула другая.
— Кулаков гонят!.. — прокричал босоногий мальчонка лет семи, прискакавший на базар верхом на хворостине.
Народ двинулся к центральной улице города, по которой волочилось несколько десятков подвод, запряжённых усталыми лошадьми и нагруженных бабами, детьми и мелким крестьянским скарбом. Некоторые, покрытые дорожной пылью мужики понуро шли пешком. Обоз сопровождал немногочисленный конвой.
— Куды вас гонят, горемычных?.. — спросил сутулый дед с валенками на ногах и ушанкой на голове у проходящих мимо мужиков.
— На «лучшие» земли — в Васюганские болота!..
Кто-то из зевак со словами: «Прости, Господи!..» тайком крестил проходящих мимо людей. Вихрь пошёл вдоль процессии, рассматривая суровые лица мужиков и грустные лица женщин.
— Осади!.. Не подходить!.. — прикрикнул на него конвойный.
— За что их ссылают? — спросил Вихрь у стоящих вдоль дороги людей.
— Известно за что!.. За то, что хлеба больше других сеяли и собирали!..  — ответил неказистый мужичок.
— Абсурд какой-то!.. — резюмировал Вихрь и ушёл от этого скорбного зрелища.
Пройдя по Никольской улице, Вихрь увидел броскую вывеску Агитклуба и зашёл внутрь. В конце большой комнаты, заставленной грубо сделанными лавками, возвышалась импровизированная, сколоченная из досок сцена. На ней полным ходом шла репетиция, проводимая агитационной бригадой, состоящей из нескольких юношей и девушек. Вихрь прошёл в зал и сел на лавку.
Руководитель агитбригады, он же и режиссёр-постановщик постоянно что-то подправлял и комментировал, добиваясь большей выразительности выступления артистов. Постановка соответствовала злобе дня и была посвящена коллективизации и необходимости раскулачивания «сельской буржуазии».
По сцене ходил юноша с подвязанной бородой из лыка, в картузе, одетый в широкий кафтан, штаны и обутый в яловые сапоги. Под рубахой у юного артиста было натолкано тряпьё, которое должно было подчеркнуть упитанность создаваемого образа кулака-мироеда.
— Не сутулься! — говорил руководитель агитбригады, обращаясь к артисту. — Живот выпячивай вперёд, не суетись и не мельтеши на сцене. Ты изображаешь не привыкшего работать хозяина-эксплуататора!..
— А у нас в деревне все, так называемые, «кулаки» сами работали на полях не меньше батраков, — заметила простодушная, одетая в крестьянское платье девушка.
— Фёкла, ты своё деревенское мнение оставь при себе!.. — загорячился режиссёр. — Мы смотрим на вопрос о кулачестве гораздо шире, а, главное, принципиально!.. Наше выступление должно поддержать сплошную коллективизацию с целью объединения беднейшего крестьянства и создания на этой основе нового социалистического хозяйства!..
— А у нас в деревне бабы поют такие частушки, — Фёкла вышла вперёд и задорно запела:
«Если б не было зимы, не было бы холода;
Если б не было колхозов, не было бы голода!..»
— Фёкла, хватит!.. — руководитель с опаской посмотрел на сидящего в зрительном зале Вихря. — Объявляю перерыв! Всем спуститься в зал!
Артисты спустились со сцены и расположились на передних рядах зрительного зала. Руководитель агитбригады нервно заходил взад-вперёд перед самодеятельной труппой и начал разъяснительную беседу:
— Это форменное безобразие, Фёкла!.. Ещё один-два раза ты споёшь где попало свои частушки, и тебе придётся учить совершенно другие! Например, такую: «Колыма ты, Колыма — новая планета: двенадцать месяцев зима, остальное — лето». Это недопустимо, что бы комсомольцы — передовой отряд молодёжи — выражали мелкобуржуазное мировоззрение!.. Мы для того и работаем здесь, на этой сцене, чтобы у отсталого, несознательного крестьянства и у остальных членов зарождающегося социалистического общества вырабатывалось правильное представление о земле и собственности! И что бы ни у кого не оставалось ни малейшего сомнения на этот счёт!..
Руководитель агитбригады подошёл к Вихрю.
— Давайте спросим, простого зрителя, пришедшего в этот зал, как он относится к вопросу о собственности? — спросил он и с интересом посмотрел на Вихря.
Вихрь поднялся с места и откашлялся в кулак.
— Я, как и большинство людей, — начал он, — всегда мечтал иметь свой райский уголок с участком земли, желательно, где-нибудь поближе к морю, а также утопающий в цветах домик со всеми удобствами: что бы и туалетная, и ванная комнаты были, бассейн…
— Вот, пожалуйста, в данном случае мы видим неправильную, вредную, мелкобуржуазную и частнособственническую позицию, с которой мы и призваны бороться со всей силой нашей революционной решимости!.. — руководитель вернулся к своей труппе. — Похоже, этот тип, — режиссёр кивнул в сторону Вихря, — буржуазный агитатор!..
— Почему, собственно, мою позицию вы считаете неправильной? — спросил Вихрь, решив отстоять свою точку зрения. — Об этом совершенно точно мечтает большинство человечества!..  По крайней мере, в Испании почти все люди думают именно так!..
— А вы из Испании? — спросил руководитель труппы.
— Да! — ответил Вихрь.
— Понятно!.. — дотошный режиссёр повернулся к артистам. — Похоже, он — иностранный шпион…
Режиссёр подозвал к себе юношу, изображавшего батрака, и, приглушённым голосом, чтобы не слышал иностранец, попросил его вызвать милицейский патруль для проверки подозрительного гражданина. Артист-батрак выскользнул из зала…
Пока Вихрь дискутировал на тему его жизненных идеалов, в Агитклуб вошли вооружённые милиционеры, а вместе с ними и вездесущие босоногие и чумазые мальчишки.
— Где шпион? — спросил старший милицейского наряда.
Мнимый батрак указал на странного иностранного посетителя.
— Ваши документы? — обратился к Вихрю старший милицейского наряда.
— Видите ли, уважаемый стражник, мои документы, сейчас находятся в другом месте и, я бы сказал, в другом времени…
— Пройдёмте в отделение, там разберёмся!..
Вихря взяли под стражу и вывели из клуба.
— Шпион!.. Пойман иностранный шпион!.. — кричали мальчишки, бросившиеся бегом по улицам Тары.
Вихря доставили в отделение милиции и определили в арестантскую комнату. В неуютной, облезлой арестантской комнате была установлена только одна шконка. На ней, подобрав ноги, сидели двое арестованных. Один из них был лысым, а другой — рябым. Мужчины азартно играли в карты.
— Здравствуйте, господа арестанты, — поздоровался Вихрь.
Те прервали игру и с любопытством посмотрели на новичка.
— Кто таков? — спросил лысый.
— Вихрь, — представился вошедший.
— Не стой в дверях, проходи, располагайся, — предложил лысый и начал раскидывать карты.
Вихрь подошёл к свободному краю шконки.
— Позвольте сесть? — спросил он.
— Ты уже сидишь, — ответил рябой со смехом.
— Раньше сидел? — спросил лысый.
— Было дело... Во французской Бастилии, — пояснил Вихрь. — Это где-то там! — добавил он, увидев недоумённые глаза собеседников, и махнул рукой в западном направлении.
Лысый и рябой переглянулись.
— Так она того, кажись, уже давно разобрана…— сказал рябой.
Лысый посмотрел на Вихря и покрутил пальцем у виска.
— Играешь? — спросил рябой, заметив, что Вихрь наблюдает за игрой.
— Немного, лет сто пятьдесят, не больше…  Позвольте, — Вихрь взял в руки колоду карт, одним движением раскинул их веером, затем сложил.  После этого колода невероятным образом оказалась в другой руке и также раскрылась веером. Вихрь быстро перетасовал колоду и, отсчитав четыре верхние карты, сбросил их на шконку — это были четыре туза. Следующие, снятые сверху четыре карты оказались королями. Следующие — дамами, за ними последовали вольты, десятки, девятки… и так продолжалось до конца колоды.
— Карты краплёные: с боковой точкой, коцкой, наколками…  — тасуя и перебирая карты, заметил Вихрь. — Ставлю свой пиджак против места на шконке, — предложил он.
Лысый арестант потёр пальцами лацкан предложенного Вихрем пиджака, проверив таким способом, качество пошива и материала.
— Идёт, — согласился он. — Твой кафтан — против места на шконке.
Игроки начали раскидывать карты…
Начальник отделения милиции сидел за массивным, покрытым зелёным сукном столом и рассматривал лежащие пред ним бумаги. Закончив их изучение, он вызвал к себе дежурного:
— Приведите ко мне этого шпиона!..
Дежурный ушёл исполнять приказание. Начальник отделения милиции встал из-за стола и начал медленно прохаживаться по кабинету, напевая:
 
«Вихри враждебные веют над нами, 
Тёмные силы нас злобно гнетут…»

В кабинет протиснулся Степан Строчкин.
— Разрешите представиться: корреспондент газеты «Тарский коммунар», Степан Строчкин. Слухи донесли, что ваши сотрудники задержали настоящего иностранного шпиона!.. — корреспондент достал из портфеля блокнот и карандаш.
— Допрос задержанного ещё не проводился, и подтвердить эти сведения мы пока не можем. А сейчас, товарищ корреспондент, я прошу вас выйти из кабинета, — начальник отделения подошёл к двери и широко её распахнул.
— По крайней мере, обещайте, что поставите нашу газету в известность, если результаты подтвердятся!.. — выходя из кабинета, попросил расторопный корреспондент…
В арестантской камере, на полу сидели лысый и рябой арестанты. Они продолжали играть в карты, а на шконке вытянувшись во весь рост лежал Вихрь. Казалось, что он уснул. В коридоре шумно лязгнул засов, железная дверь открылась, и в проёме показался дежурный.
— Вихрь, на выход! — приказал он.
Вихрь приподнял голову, встал, потянулся и, заложив руки за спину, вышел из камеры. Дежурный в сопровождении конвойного повёл кандидата в шпионы по коридору в кабинет начальника. Возле массивных дверей кабинета стоял корреспондент Степан Строчкин и запихивал в портфель свой блокнот. Он увидел дежурного, конвой и арестованного Вихря.
— Это тебя считают иностранным шпионом? — удивился Степан.
Вихрь пожал плечами.
— Не разговаривать с задержанным!.. — приказал дежурный.
— Это ошибка! —  выкрикнул Степан Строчкин вернувшись в кабинет начальника отделения. — Никакой он не шпион, а совсем наоборот — наш испанский товарищ, компаньеро!..  Он приехал из далёкой Испании изучать революционный опыт беспощадной борьбы с капиталистами всего мира!.. О нём уже написала наша газета «Тарский коммунар»! — корреспондент полез в портфель и достал из него свежий номер. — Посмотрите, вот наш гость одобряет продовольственные заготовки Тарского района, — и Степан Строчкин указал на  фотографию, на которой Вихрь с другими жителями Тары приветствовал отгрузку продуктов на баркас. — А вот, написано, что он — наш испанский товарищ!.. — и Степан пальцем провёл по тексту статьи.
Начальник отделения взял газету, внимательно посмотрел на фото в газете, затем на Вихря и прочитал статью. Постучав пальцами по столу, он встал со стула, подошёл к сейфу, взял лежащую на нём газету «Правда», развернул передовицу и увидел заголовок: «Вихрь революционных перемен!..». Начальник отложил газету в сторону и, подумав, произнёс:
— Извиняемся, похоже, ошибочка вышла!..
Через десять минут Вихрь был освобождён из-под стражи. Прощаясь, начальник отделения милиции пожелал ему успехов в революционной борьбе, и чтобы он к ним больше не попадал. Вихрь поинтересовался, где можно найти, проживающего в Таре, Константина Атюрьевского. Начальник сообщил, что тот, по его сведениям, является агрономом, а подробнее можно будет узнать в Тарском комитете ВКП(б).
Вихрь вышел на улицу. Возле входа в отделение милиции стояла подвода, нагруженная сундуками, корзинами, котомками, узлами. Поверх вещей лежала небольшая клетка с канарейкой внутри. Возница возился с вожжами, привязывая лошадь к столбу. Вихрь повернул защёлку у клетки, и птичка выпорхнула на волю. «Так-то лучше!» — произнёс спаситель птахи. Сняв пиджак и забросив его на плечо, Вихрь направился к Тарскому комитету ВКП(б). Пройдя несколько дворов, он увидел, что ему навстречу идёт конвой в составе двух милиционеров, которые вели в отделение растерянную Фёклу. Вихрь спросил у замыкающего конвойного:
— За что?
— Дурёха не те частушки поёт!..