Чернобыльский след на нашей земле

26 апреля 1986 года... тогда эта дата была пустым звуком. В крохотной части планеты определялась судьба человечества, остальной мир жил в неведении относительно надвигающегося урагана. Время остановилось лишь там, на станции. За полем битвы вещи проходили обыденно.

Ходили слухи, что в эту ночь пациенты психиатрических больниц бесцельно бродили по коридору, смотрели через решётки на окнах в ночное небо и агрессивно реагировали на просьбы санитаров лечь в постель. Но разве в острых отделениях бывало когда-нибудь иначе?

Не могла уснуть младший лейтенант Чернова. Однако это можно было объяснить недавним назначением на должность инспектора по делам несовершеннолетних. Днём ранее на глазах Ирины соцслужба забрала ребёнка из квартиры, в которой властвовали тараканы. Родителей отсутствие продуктов, неприятный запах и антисанитария устраивали: алкоголь заставлял их смотреть на реальные проблемы как на нечто далёкое и пустяковое.

Инспекция по делам несовершеннолетних... Об этом ли мечтала Чернова, выпускница МГУ? Безусловно, о погонах мечтала с детства, когда дедушка, приходя в кителе домой, ещё юной ученице средней школы рассказывал про военную службу. Как-то романтизированной казалась служба Родине.

На утро личный состав Фрунзенского РУВД Минска прибыл на построение. Вызвали сотрудников даже с отсыпных и выходных. Начальник отдела объявил: «Для усиления охраны общественного порядка в Припять на двое суток приказано направить восемь сотрудников». На вопросы милиционеров начальник отвечал сухо. Известно об аварии. Инцидент частично устранён. Но для предотвращения возможных провокаций и беспорядков в ближайшие дни в населённых пунктах вблизи ЧАЭС милиция переходит на усиленный вариант несения службы. Надо помочь коллегам. Также в командировку направляют сотрудников киевское, московское и другие управления.

Для младшего лейтенанта это возможность показать неравнодушие к долгу. Идея вызваться добровольцем охватила разум, не оставив место сомнению. Да и кто остановит? Ребёнок у бабушки под Могилёвом. К тому же выглядела командировка как возможность временно избавиться от писанины, которая уже успела надоесть.

Подполковник оказался человеком мудрым. Посмотрел на Ирину подобно тому, как взрослый смотрит на ребёнка, услышав просьбу дать разрешение совершить глупый поступок. Такой взгляд Ира когда-то видела в своём дедушке. Ей было отказано.

Желающих оказалось предостаточно. Начальник записал восьмерых. Все — мужчины. Остальных поблагодарил за присутствие и сказал, что в два часа утвердит список. Отправка в Припятский отдел на автобусе.

«Ну, хотя бы на пару дней. Там-то Людка меня не достанет», — улыбался помощник дежурного, оказавшийся в списке. Коллеги порадовались за дежурного: жизнь женатого человека сложная. Она высасывает оставшуюся энергию и лишает того крохотного сна, что доступна милиционеру между сменами. Неделей позже этого милиционера положат в больницу вместе с тремя ребятами. И на этом Чернове казалось, что катастрофа в её собственных глазах ограничилась.

Многих эвакуированных людей расселяли в Беларуси. В основном в деревнях и небольших райцентрах. Но некоторых отвозили на окраины Минска. Целый автобус заполнили детьми. И совсем маленькими, и подростками. Меньшие сидели на коленках старших. Мальчики и девчонки плакали: их везли отдельно от родителей в неизвестность. Ребята старше справлялись с ролью взрослых, но волновались сами. Автобус поручили встретить инспектору по делам несовершеннолетних младшему лейтенанту Черновой.

Милиционер тоже волновалась. Нужно было распределить детей по временным местам жительства и составить списки: кого заселили, где и кто. Ирина вошла в автобус и представилась. Пассажиры посмотрели на молоденькую сотрудницу с надеждой в глазах. Водитель вытер со лба пот. На тот момент инспектор даже не думала, что подвергается опасности. Не из-за легкомыслия. Просто всё внимание было направлено на спасение мальчишек и девчонок.

Людей разместили в домах неравнодушных дачников и в отеле, где проходил ремонт. Находился он почти загородом. Рядом продуктовый магазинчик. Популярен среди местных, поэтому там постоянный наплыв покупателей. Когда несовершеннолетние жители Припяти выходили из автобуса, Ирина зацепила краем уха: «З-пад самога рэактара нябось вывезли. Праклятыя и заражаныя, на яки чорт яны у нашым краи».

Хриплый голос принадлежал, кажется, старушки, какая с торбочкой выходила из магазина. Из торбочки торчала чёрная корка хлеба и разносила запах выпечки. Младший лейтенант машинально взглянула на лицо старухи. В глазах ни одной капли выражения сочувствия. Вторая пожилая женщина, наверняка подружка, перекрестилась. Обе поспешили прочь. Гнев сотрудницы милиции заставил сжать челюсть и расцарапать ногтями собственные руки.

В помещении отеля было тепло, но через щели гулял ветер. В коридорах ещё остался мусор. Стены в комнатах голые, мебели минимум. Младший лейтенант поглядела на всё это с ужасом. Для них что, не могли выделить место более комфортного, чем недостроенное здание?

Едва не заплакала, представив, как на месте таких вот ребят мог оказаться родной сын. Если бы мальчика забрали  в отдельный автобус и увезли в какое-то далёкое место, Ирина не смогла бы это пережить. Тогда она ещё даже не знала, что дети в родные края никогда не вернутся. Но уже догадывалась, что случившееся принесёт на белорусскую землю страдания.