8-32 глава

ГЛАВА VIII.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО ОНА ЛЮБИЛА.


Добравшись до своей каюты, она бросилась на кушетку, охваченная
внезапной слабостью. Она не могла ни понять, ни узнать
себя. Невозможно, чтобы она была влюблена в Такасиму, потому что она
уже любила другого; и все же она не могла понять, почему она должна
чувствовать так остро Такасиму, ни почему это причиняет ей боль, - мысль о его
заботиться о ком-либо еще. Было ли это просто эгоизмом и тщеславием
кокетки? Клео едва мог вспомнить время, когда она была достаточно взрослой
чтобы понять, что человек был природным игрушкой женщины, что она не
бездумно и весело кокетничала, флиртовала и вела на всех мужчин, которые
осмелился влюбиться в нее. С ней так редко случались настоящие угрызения совести
потому что она редко позволяла какому-либо роману выходить за рамки определенного
срока. То есть, почти с самого начала она давала им понять, что
ее сердце не было затронуто - что она просто играла с ними,
ведь она не могла помочь флирт. Затем Артур Синклер пришел
в ее жизнь. Когда она подумала о нем, удивительная нежность отразилась на ее лице
нежность, которую Такашима никогда не мог вызвать на нем.

Это была любовь с ее стороны чуть ли не с первой ночи они
встретились. Но с этим мужчиной все было по-другому; и, возможно, это было из-за
того факта, что поначалу он был почти равнодушен к ней, что
девушка, уставшая от чрезмерного внимания других мужчин, которая
любил ее беспрекословно, и чью любовь было так легко завоевать.
вин специально выбрала его как единственного мужчину, которому она могла бы отдать свое сердце
. Как часто случается, что она, которую любили и за которой ухаживали
все, на самом деле должна любить того единственного, кто, возможно, был почти
равнодушен к ней! Правда, Синклер уделял ей много внимания
с самого начала, но это было потому, что он восхищался ею исключительно из-за
ее красивого лица, и потому, что она была популярна везде, у каждого
один, и то, что она выделила его, задело его тщеславие.

Позже удивительное очарование девушки усилилось, и однажды ночью, когда
они стояли на балконе оранжереи в ее доме, когда лунные лучи
ласково коснулись ее головы и осветили лицо почти дикой
красотой, когда аромат роз, исходивший от ее груди и волос, украл
она проникла в его чувства, и огромные говорящие глаза рассказали историю ее сердца.
Синклер сказал ей, что любит ее. Он сказал ей об этом с
дикая страсть; сказал ей, поэтому в то время, когда, на мгновение, прежде чем он
не сам это знал. Он всегда знал, что она удивительно красива.
Но считал себя защищенным от нее. Это было не так. Это произошло
для него той ночью - осознание всепоглощающей любви к ней, которая
внезапно овладела им - любви, которая была такой неожиданной и неистовой
в своем наступлении, что половина ее страсти была потрачена в том восхитительном
первая ночь, когда она ответила на его страстное признание только тем, что
протянула к нему руки, и он заключил ее в свои объятия.

Той ночью Синклер вернулся в свои комнаты почти ошеломленный. Любил ли он
ее? спросил он себя. Вернулось воспоминание о чудесной
красоте девушки, о любви, которая отражалась в ее глазах и заставляла
украшает их так. И еще он видел ее часто, так что ... она всегда
было красиво, но до этого он был не в состоянии назвать что-нибудь
более сильное восхищение ее красотой. Не из-за того ли, что он выпил
слишком много вина той ночью? Нет! он редко это делал. Это была красота девушки
и сознание того, что она любит его, вскружили ему голову; это
возможно, также было вино и окружающая обстановка, лунный свет,
цветы, их аромат - все вместе взятое. А потом, подумав
смущенно за все, Артур Синклер поднялся на ноги
и беспокойно ходил вверх и вниз в его комнату, потому что он не был уверен в
его собственное сердце, в конце концов.

Клео Баллард знал ничего из этой борьбы он имел с собой.
После той ночи он был идеальным любовником - всегда внимательным,
мягким и нежным. Властная натура девушки растаяла под натиском
великой любви, которая вошла в ее жизнь. На какое-то время она перестала быть
кокеткой. Тогда она была всего лишь любящей, нежной женщиной.

Не прошло и месяца после этого, как Синклер был назначен американцем
Вице-консулом в Киото, Япония. Он очень мягко рассказал Клео о
встреча, и они обсудили свое совместное будущее. Это означало
разлуку на некоторое время, поскольку Синклер не настаивал на раннем браке, а
Клео Баллард, возможно, была слишком горда, чтобы хотеть этого.

"Мы поженимся, - сказал Синклер, - когда я основательно устроюсь,
когда мне будет что предложить тебе - когда я смогу позволить себе содержать свою жену такой, какой
Я хотел бы содержать тебя".

Девушка ответила, слегка подрагивая губами: "Никто из нас не бедствует
сейчас, Артур", и Синклер поспешно ответил: "Да, но мне лучше
сначала найду место в мире для себя - устроюсь, понимаете,
дорогая. Нам не нужно спешить. У нас еще много времени.

Клео хранила молчание.

"Когда я устроюсь, я пришлю за тобой, чтобы ты присоединилась ко мне, дорогая", - сказал Синклер.
добавил: "Если ты согласна пойти".

"Согласна!" - ответила она с негодующей страстью. "О, Артур, я
готов пойти куда угодно, где вы находитесь."

Болезнь ее матери, только после этого всасывается Клео на время, так что
когда Синклер бросил ее, даты их брак по-прежнему оставался
нерассчитанные.

Это было три года назад. С тех пор девушка постоянно почти
постоянной переписке с Синклером. Его письма были такими, как он, тендер
и любящие, почти мальчишеские по тону радости, ибо Синклеру
так понравился его новый дом и положение, что он захотел остаться там навсегда
. Он написал Клео, спрашивая, не хочет ли она сейчас приехать в Японию
и судить за них, и если ей понравится страна, они будут жить там вместе
; если нет - они вернутся в Америку.

Девичья гордость давно пробудилась в ней, и если бы не ее любовь к
Синклеру, она могла бы отказаться от него задолго до этого. Но всегда
всепоглощающей любви, которую она испытывала к нему и держал ее, ожидая, когда
его ... ждала, что он пошлет за ней, как и обещал. Это правда.
она привыкла к его отсутствию и часто пыталась утешить себя.
уважение и любовь, оказываемые другими, но это не могло
быть... ее сердце всегда возвращалось к мужчине, которого она любила с самого начала
и даже небольшие заигрывания, которым она позволяла себя, были
половинчатыми. Иногда в письмах Синклера сквозили поспешность и
небрежность, часто они были почти холодными и формальными. В такие моменты
она погружалась в круговорот безрассудного веселья и пыталась забыть на
время ее неудовлетворенной тоски и любви. И сейчас она была на
способ присоединиться к ним. Путешествие было долгим, и было бы утомительно это было
не Такашима. Он вызвал у нее новый интерес. Большинство других
пассажиров показались ей неинтересными. Последние письма Синклер, однако,
в которых говорилось о ее поездке и, по-видимому, призывалось приехать, казались ей,
иногда, почти вынужденными. Гордое, избалованное сердце девушки взбунтовалось. Это
она начала знакомство с Такасимой, испытывая такую же жажду сочувствия и любви, как и из
кокетства, и теперь
лежа на узкой кушетке в своей комнате, она спрашивала себя
с внезапным страхом в сердце, не пересилила ли ее жажда любви
ее. Она была страстной, напряженной натурой. Его терзали ее всегда, что
она была отделена от человека, которого она любила, - что она не могла сразу
у ее любви, он возмутился он испытывал к ней. Она уткнулась
лицом в подушки и горько рыдала. Со страстной нервозностью
она отодвинула от себя его фотографию и попыталась вместо этого думать о
Такашиме, нежном молодом японце, который теперь любил ее - не как Синклер
сделали, со страстью мгновение, которое охватило ее от ее ног, но
с уважением и почтением, и еще как сильная любовь, как она может
возжелаю.




ГЛАВА IX.

ПРОСТО ЖЕНЩИНА.


Даже влюбленная женщина может на время легко забыть о себе.
тот, кого она любит в глубине души, когда она заменяет его тем, для кого она
заботится (возможно, не так дико, как о другом, но с
чувством, которое равносильно мимолетной, колеблющейся любви - любви к
мгновение, любовь, разбуженная нежными словами - и, возможно, отдаленная от нее.
после того, как она обдумает это для себя); ибо это правда, что лучшее
лекарство от любви - попытаться полюбить другого.

Клео Баллард не была бессердечной. Она была просто женщиной. Вот почему,
спустя полчаса после того, как она так страстно разрыдалась, она улыбалась своему
собственному прекрасному лицу в зеркале, когда расчесывала перед ним свои длинные волнистые волосы
.

Она думала о Такашиме и о его любви к ней, о которой он
не мог набраться смелости, чтобы сказать ей, и о которой она всегда пыталась
помешать ему сделать это. На ее лице застыло упрямое, наполовину раздраженное выражение
когда она подумала о его возможной любви к "японской девушке".

"Даже если я ничем не могу быть для него", - безжалостно сказала она себе,
"все равно, если он ее не любит, я оказываю услугу им обоим, препятствуя
его женитьбе на ней".

Она прервала свой туалет и присела на минутку, чтобы подумать.

"Я не могу анализировать свои собственные чувства", - сказала она слегка раздраженно. "Я не
понимаю, почему я должна чувствовать себя так плохо при мысли о его ... его уход для любого
еще один. Я не влюблена в него. Это глупо. Женщина не может быть
влюблена в двух мужчин одновременно".

Она улыбнулась. "Как странно! Я верю, что это правда, и все же... и все же...
и все же ... если это так... насколько по-разному я отношусь к ним!"

Она снова встала и начала закручивать волосы наверх.

"О, как это провокационно! Я не верю, что найдется много девушек, которые согласились бы
признать это - и все же это правда - что мы можем любить одного мужчину и быть "влюбленными"
в другого ". Она нетерпеливо воткнула последнюю шпильку в волосы. "Я
полагаю, что если бы не тот факт, что он... что он ... мог бы действительно заботиться о ком-то другом...
Я бы бросила его сейчас, но так или иначе... О! как
эгоистка ... какая же я злая!" Она перестала разговаривать сама с собой и, открыв
дверь, позвала мать в соседнюю комнату:

"Мама, дорогая, ты уже переодеваешься к обеду?"

Слабый голос матери ответил: "Нет, дорогая, я не буду за столом
в эту ночь".

"О, мама, я хочу, чтобы ты была со мной сегодня вечером", - сказала она с сожалением, входя
в комнату матери.

"Ты хочешь, чтобы я была с тобой?" - спросила мать с легким удивлением. - Ну, что ты,
моя дорогая, я подумал... тебе обычно нравится быть одной ... или... или с
Мистером... э-э... с японцем.

- Не сегодня, мама, не сегодня, - сказала она и опустила голову
у мамы на шее с пол-ласка, привычка у нее была, когда
маленькая девочка, а иногда возвращается к ней, когда в любящем настроении.

- Я сама себя не понимаю сегодня вечером, мама, - прошептала она.

Раздражительный тон больной матери вызвал у нее отвращение.

- Дорогая, не ерошь мне так волосы...Ну вот! иди в столовую.
будь хорошей девочкой. И _do_, дорогая, будь осторожна. Я так боюсь, что ты
слишком полюбишь этого ... этого японца. Ты теперь все время говоришь о
нем, и Том говорит, что на палубе вы неразлучны.

Девушка подняла голову, и поднялся с ней в коленопреклоненной позе рядом с ней
мать. Там был холодный блеск в ее глазах.

"В самом деле, мама, тебе не нужно бояться за меня", - холодно сказала она. "Том только
говорит что-то для того, чтобы послушать себя - тебе следовало бы знать
лучше не обращать на него внимания".

"Мы теперь рядом с Японией", сказала мать, ворчливо, "и у нас есть
ждали три года. Я не достаточно сильны, чтобы стоять что-нибудь вроде ...
разрыв твоей помолвки прямо сейчас. Мое сердце полностью отдано Синклеру,
дорогая, ты не должна разочаровывать меня.

"Мама... я..." - начала девочка страдальческим голосом, но мать
перебила ее и добавила, откинувшись на подушки: "Там,
ну же, моя дорогая, не набрасывайся на меня ... Я понимаю ... Я действительно могу доверять
тебе. В голосе звучала нежность, смешанная с гордостью.
последние тяжелые слова: "Ты всегда умела хранить свое сердце, моя дорогая".

Девочка с минуту молчала, с горечью глядя на мать;
через некоторое время ее лицо немного смягчилось. Она снова склонилась над ней.
и поцеловала поблекшее лицо. - Мама, мама, ты действительно любишь меня,
разве нет?--давай будем добрее друг к другу".




ГЛАВА X.

"НАБЛЮДЕНИЕ За НОЧЬЮ".


Это была довольно задумчивая девушка с печальным лицом, которая заняла свое место за столом.
и наполовину рассеянно отвечала на легкие шутки некоторых пассажиров.

Острый слух Тома не уловил ее обычного веселого тона. Он пристально взглянул на нее,
когда она сидела рядом с ним и ела свой ужин почти в абсолютной тишине.

- Что случилось, Клео? - спросил я.

- Ничего, Том.

- Не ври сейчас. У тебя нет привычки напускать на себя такой вид.
просто так.

"Я не могу помочь моей физиономией, том", - возразила она, с просто предложение
перерыв в ее голосе.

Том некоторое время молча смотрел на нее, а затем деликатно отвернулся.
голова в сторону. После ужина он очень нежно взял ее под руку, и они
вместе вышли на палубу.

Когда они вышли, Такасима сидел в одиночестве. Он, как обычно, ждал Клео.
с нетерпением наблюдал за дверью столовой.
Том привлек ее в другом направлении от того места, где японские был
сидит. За короткое время они шли вверх и вниз по палубе, ни
их произнеся слово. Затем Том нарушил молчание, небрежно сказав:
он закурил сигару:

"Не возражаешь, если я закурю, сестренка?"

"Нет, том," девушка ответила, глядя на него с благодарностью. Инстинктивно
она почувствовала, сопереживая он всегда протягивали к ней, часто без
даже зная о ее проблеме, и редко просят ее доверие. Когда она
была чем-то обеспокоена или огорчена, Том очень твердо уводил ее
ото всех, и если ей было что рассказать, она обычно это говорила
для него; потому что с тех пор, как они были маленькими девочкой и мальчиком вместе, Том
был виновником всех ее бед. Когда Клео был двенадцатилетним мальчиком,
его отец и мать умерли, и отец Клео, его дядя, оставил
принял его в свою семью, и двое детей воспитывались вместе
. После смерти своего дяди он остался верен матери и
Клео, как отец, брат, и сын в один, и они оба стали очень
на его иждивении. Раз в то время, когда он чувствовал себя исключительно
любить Клео, он назвал бы ее "сестренка". В ту ночь он так и сделал очень
с любовью.

"Ты грустишь, сестренка?" спросил он.

"Да, Том."

Том откашлялся. "Э ... э ... Такашима?"

"Нет, Том, это не он. Это мама".

Том остановился на ходу и нетерпеливо воскликнул.

- О, Том, я так сильно хочу любить ее, но... но она мне не позволяет. Я
имею в виду ... она любит меня и ... и... гордится, я полагаю, но всякий раз, когда я пытаюсь
сблизиться с ней, она каким-то образом отталкивает меня. Мы должны быть
утешением друг для друга, но... но между нами почти нет никаких чувств.
У нее перехватило дыхание. - Том, я не знаю, что со мной происходит.
сегодня вечером. Я... я... О, Том, мне так нужно немного сочувствия.

Молодой человек отбросил зажженную сигару. Он не ответил Клео, но
он притянул ее маленькую ручку ближе к себе. Через некоторое время девушка сказала:
приутихли, и голос ее утратил свое беспокойство, когда она сказала :
"Дорогой Том, ты так хорошо".

Они медленно побрели обратно в лунном свете туда, где Такашима был
сидит. Он перегнулся через перила, наблюдая за темными волнами
внизу в их серебристом, мерцающем великолепии, тронутом лунными
лучами. Он обернулся, когда Том окликнул его:

"Видишь... кита, Таки?"

"Нет, я просто наблюдал за... ночью".

Клео подняла голову и улыбнулась Тому, они оба наслаждались
Наивной манерой японца отвечать.

- Я смотрел в ночь, - повторил он, - и думал о мисс Клео. Мы
обычно мы вместе наслаждаемся такими видами ".

"Ну, сегодня вечером я подумал, что для разнообразия наложил на нее арест", - сказал Том.
"Клео слишком популярна, чтобы быть монополизированной одним человеком".

Японец улыбнулся - счастливой, уверенной улыбкой. Это тронуло девушку, и
она порывисто сказала: "Том, это всегда зависит от того, у кого монополия".

Том ответил с притворной строгостью: "Очень хорошо, мадам; я оставляю вас и
Отдайтесь на милость друг друга".

"Вы очень нравитесь вашему кузену, не так ли?" спросил ее японец,
когда Том отошел.

"Да, Том - лучший мальчик в мире. Я не знаю, что бы я сделал
без него. - Она прислонилась головой к перилам. Его следующие спокойные,
многозначительные слова поразили ее: "Ты хотела бы выйти за него замуж?" Она
откровенно рассмеялась, потому что впервые уловила нотку ревности, которую он
проявил в этих словах.

Она дерзко вздернула маленький подбородок в своей старой манере.

- Нет, если бы Том был единственным мужчиной в мире. Это было бы слишком похоже на
брак с собственным братом.

Она улыбнулась, увидев встревоженное лицо японца. Он на мгновение склонился над ее стулом.
затем отодвинулся и встал, прислонившись к перилам, в неподвижной
нерешительной позе. Девушка инстинктивно поняла, что он хотел сказать.
Возможно, это было потому, что она устала, и сердце ее жаждет
мало любви, что она не пыталась помешать ему говорить.

"Сегодня, Мисс Баллард, ваши слова придали мне храбрости. Вы
жениться на мне?_ "- спросил он.

Вопрос был настолько прямым, что она не могла уклониться от этого. Она должна встретить его
сейчас. Еще она могла найти слов, чтобы ответить на первый. Усилия, которых
стоило японцу сказать это, сковали его, потому что у него были все:
гордость японского джентльмена; и, в конце концов, он не был так уверен, что
девушка примет его. Ему сказали , что так принято в Америке
поговорить с самой девушкой, прежде чем говорить с родителями, и это было
в жесткой, торжественным образом, что он так и сделал. Он молча ждал ее
ответ.

"Не будем говорить о... о таких вещах", - сказала она; и снова в ее голосе
появилась та легкая дрожь, которая была, когда Том
шел с ней. "Наша ... наша дружба была такой восхитительной", - добавила она.
"не давай нам разрушить ее прямо сейчас".

Впервые с тех пор, как она узнала его, в голосе Такашимы послышались нотки суровости
.

"Любовь не должна разрушать дружбу", - сказал он. "Скорее, она должна скреплять
ее".

Ветер разметал ее волосы по лицу, и в ее беспокойстве это
раздражало ее. Она подняла руки и отвела назад выбившиеся светлые, мягкие локоны
.

- Мне поговорить с твоей матерью? - спросил он ее.

- Нет!.. Нет! - быстро ответила она. - Мама не имеет ... не имеет к этому никакого отношения.

"Тогда ты не скажешь мне, чего мне ожидать?" Печаль в его голосе
тронула сердце девушки, вызвав слезы на ее глазах.

"Я пока не могу ответить. Подожди, пока мы не приедем в Японию. Пожалуйста, подождите до тех пор".

"Я пытался планировать заранее, - сказал он, - но вы правы, мисс Баллард. Вы
нам понадобится время, чтобы все обдумать. Пройдет всего пять дней
прежде чем мы доберемся до Японии. Если вы будете очень добры ко мне в течение этих пяти дней,
в моем сердце поселится большая надежда на то, каким будет ваш ответ ".




ГЛАВА XI.

В КОНЦЕ ПУТЕШЕСТВИЯ.


Клео Баллард не могла бы сказать, что делало ее такой беспокойной,
почти лихорадочной в течение оставшихся пяти дней. Она знала, что Такашима
хотел попросить ее каким-то образом показать за это время, чего он
мог ожидать. Она почти молилась о том, чтобы пощадить его, если бы знала это
все было напрасно. Но в те дни девушка была одержима
почти лихорадочной тоской по его товариществу и сочувствию. Она показывала
это постоянно, когда была с ним; она смотрела в его глаза с невыразимой тоской
, тоской, которую сама не могла понять или проанализировать; она вела
она продолжила рассказывать о своих планах, и он даже рассказал ей о некоторых, в которых он
рассчитывал на ее общество - как у него будет японо-американский дом
дом, в котором будут и красота Японии, и комфорт
Америка была бы объединена; и о поездках, которые они предприняли бы в Европу,
и друзьями они будут делать. Он использовал слово "мы" всегда, в
говоря, она ни разу не сомневалась в его право на это. Часто она
сама выросла настолько заинтересованы в своих планах на будущее, что она сделала
предложения, и они смеялись с беззаботным весельем в
перспектива. В конце пяти дней Такашима даже не затяжной
сомнений не осталось.

Когда показались берега его дома и все пассажиры собрались на палубе,
наблюдая, как пятнышко суши вдали становится все больше и больше
по мере приближения к нему молодой японец протянул руку
крепко обнял Клео - такую мягкую и стройную - и сказал: "Скоро мы доберемся"
теперь мы дома - твой дом и мой.

Внезапный смутный страх закрался в сердце девушки. Она так дрожала, как его
рука дотронулась до ее руки, и было испуганным, почти затравленный, смотрите в
ее глаза.

"Я сейчас отвечу?" - продолжил он.

Она снова задрожала. "Подожди, пока мы не прибудем на берег, - взмолилась она, - пока мы не отдохнем.
подожди еще пять дней... Я должна подумать... Я... я..."

"Ах, Мисс Клео, да, я буду ждать", - сказал он мягко. "Конечно, я могу
позволить себе это сделать. Это ведь всего лишь формальный ответ я попрошу
ибо. В эти последние дни ты уже отвечала мне - своими прекрасными
глазами".

- Том, - сказала девушка, отчаянно, как пассажиры проходили от
лодки на пристани внизу, и ее двоюродный брат, связывая тяжелые ремни
вокруг их потерять багаж, "Ох, том ... Мне страшно ... я боюсь
- что Такашима."

Обычно сочувствующее лицо Тома было почти суровым. Он неуклюже поднялся и
безжалостно посмотрел на девушку.

- Я предупреждал тебя, Клео, - сказал он. - Я говорил тебе быть осторожной. Вам следовало бы
ответить ему прямо пять дней назад, когда он разговаривал с вами. Вы
величайший моральный трус, которого я знаю. Я верю, что ты не смог бы вызвать отвагу
настолько, чтобы отказать кому-либо. Не знаю, как тебе это вообще удавалось. Удивительно, что
ты не помолвлена сразу с дюжиной".




ГЛАВА XII.

ЭТИ СТРАННЫЕ ЯПОНЦЫ!


Киото, безусловно, самый живописный город Японии. Он расположен
между двумя горами, через которые протекает красивая река. Это
соединен с городом железной дорогой, но дома жилые далеко
от того, как комфортно и просторной, как в Америке; в самом деле, есть
нет спальных вагонов любой, так что это часто вызывает жалобы
среди посетителей, что им не так комфортно путешествовать по железной дороге, как могло бы быть
. Именно в Киото жил Синклер и большинство американцев
, посетивших Японию. Синклер держал один офис в Киото, а другой - в Токио
и, будучи склонен перекладывать большую часть своих легких обязанностей на своего
секретаря, мотался туда-сюда между двумя городами; фактически, у него был
дом в обоих местах. Токио, с его огромным населением и атмосферой
бизнеса и активности, все же не пользуется такой популярностью ни у иностранцев, ни у
японцев высшего класса в качестве места жительства, как Киото. Действительно, Киото
очень многие из них ведут бизнес в Токио, а также сохранить дом в
Киото. Большинство токийских торговцев, однако, предпочитают жить в одной из
очаровательных маленьких деревушек в нескольких часах езды на поезде от Токио, на
берега Хаямы, откуда открывается прекрасный вид на Фудзи-Яму, самую высокую гору в мире.
несравненная. И это было почти в тени этой горы
Такасима Орито и Нуме играли вместе в детстве.

Балларды поселились на время в городе
Токио, в американском отеле, где большинство других пассажиров, имевших
прибывшие с ними останавливались. Артур Синклер не смог встретить их на яхте
хотя он послал вместо себя своего японского секретаря, который
присмотрел за их багажом, окликнул джинрикишаса и увидел их
удобно устроился в отеле, рассыпавшись в извинениях за
неявку Синклера и объяснив, что он уехал в Киото
накануне и задержался по важному делу.

Когда они остались одни в своих комнатах, мать опустилась в кресло,
горько жалуясь, что Синклер не смог встретиться с ними.

"Я никогда не привыкну к этому ... к этому странному месту", - сказала она со своей
хронической неудовлетворенностью. "Я не смогу остаться здесь и на неделю. Как можно
Артур Синклер вел себя так возмутительно? Я скажу ему, что я думаю по этому поводу.
"

- Мама, - почти свирепо набросилась на нее Клео, - ты ничего не скажешь ему.
ему. Если бы у него были дела поважнее - если бы он не захотел
прийти - мы не хотим, чтобы он рисковал собой ради нас - нам все равно, если
он этого не сделает ". Ее голос, однако, отразилась горечь ее матери, и
опровергать ее слова.

"Он всегда был такой заботливый", - сказал том, кладя руку надежду на его
плечо тети. "Пойдем, тетя Бет, все выглядит комфортно
- и я уверен, что после того, как мы один раз сделать над странностью нашей
окрестности мы найдем его весьма интересным".

"Это __ интересно, Том", - сказала Клео из окна. - "Улицы снаружи
такие забавные. Они узкие, как никогда, и повсюду вывески
".

Миссис Бэллард беспомощно оглядела комнату.

- Том, как ты думаешь, что они дадут нам поесть? Я слышала такие
забавные истории об их странной стряпне - цыпленке, запеченном в патоке.,
и... и сырая рыба ... и...

- Мама, - нетерпеливо вставила девушка, - этот отель в американском стиле.
планировка. Маленькие коридорные и слуги, конечно, японцы, но
все будет настолько похоже на то, что у нас дома, насколько они смогут это приготовить
".

И мать, и дочь были вне себя от всего происходящего и
устали, мать была почти в истерике. Том подошел к ней и
попытался успокоить ее, разговаривая в своей легкой, утешительной манере на все темы.
темы, которые могли отвлечь ее мысли от Синклера. Через некоторое время миссис
Нервозность Баллард улеглась, и она отдохнула, а ее горничная сидела
рядом с ней, раздувая ее нежно, пока Том и Клео распаковали, то, что камера
они были в своих каютах с ними, их стволы не
приехав. Девушка чувствовала себя бодрее.

"Когда я возвращаюсь в Америку, - сказала она, - я верю, я возьму немного
Японская горничная со мной. Они настолько аккуратные и забавные".

Том посмотрел на нее серьезно. "Я думал, ты подумываешь о том, чтобы поселиться здесь как дома
?" он усмехнулся.

"Возможно, я так и сделаю", - дерзко сказала девушка, "Возможно, я не буду. Это зависит
от того, изменит ли мое мышление само себя".

"Хм!"

"Помнишь Дженни Дэвис, Том?"

"Ну, я так думаю, - никогда не видел тебя в покое, когда она была в Вашингтоне."

"Ну, она привозила с ее сладкий маленький японский горничная, которую вы
когда-либо видел. Раньше она была девушкой из geesa в Токио, и люди, на которых она
работала, относились к ней ужасно. Так Дженни заплатил им немного денег и они
пусть она принесет из-Фука с ней в Америку. Ну, я хотел бы, чтобы ты
видел ее. Она была не больше, чем что, Том" оценка с ее стороны,
"и она была столь же мило, как все,--ходит за ней по пятам, и улыбки
на вас даже когда вы не обидел ее, - говорит Дженни".

"Где сейчас миссис Дэвис?" Спросил Том. "Мне показалось, я слышал, как кто-то сказал, что она
вернулась сюда".

"Так и было. Сейчас она где-то в Японии. Последний раз, когда я получал от нее весточку
она была в Киото. Я написал ей, чтобы она заботилась об Артуре, потому что она так много переезжает
и сказал ей, что мы приедем. Я почти ожидала, что она нас встретит.
Подумав немного, она добавила: "Том, ты знаешь, там
не было ни одного американца, который бы нас встретил? Я думаю, мама права (хотя я
не скажу ей этого), и что Артур поступил отвратительно, не встретившись с нами.
Неважно, какие у него были дела - ему следовало оставить их. Он
мог бы, по крайней мере, прислать ... друга встретить нас, вместо этого
вежливый японец. Миссис Дэвис говорит, что здесь идеальная американская колония
здесь, а также в Иокогаме и Киото - они разбросаны повсюду, и
Артур знает их всех, и большинство из них знает, что мы собираемся пожениться ".

"Руки Синклера, я полагаю, большую часть времени заняты. Каждый
Американец, который почти всегда приезжает сюда, набрасывается на него. Однажды он написал мне, что
почти каждый день у него обедает другая компания в консульстве.
Когда он в Киото, я думаю, именно поэтому бедняга
любит бегать здесь, где каждый турист не набрасывается на него с кулаками
. Синклер никогда не был хорошим ... деловым человеком. Не думаю, что он имеет
какое-либо представление об ответственности своей работы. Поверь, он бы так же легко согласился.
Все равно это бросил.

Но, хотя Том вступился за своего друга, даже он не мог избавиться от ощущения
в душе, что девушка справедливо возмущена.




ГЛАВА XIII.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАКАШИМЫ ДОМОЙ.


Такашима оставил американцев на пристани. Он оказал семье
Баллардов всяческую любезность, даже пригласил их поехать с ним к нему домой.
Это, однако, те отказались, и как это было, так давно он не
в Японии он был почти таким же чужим, чтобы его окрестности
они были; поэтому он оставил их на попечение секретаря Синклер, чувствуя
уверен, что он покажет им все внимание,--говорил им, что он
будет призывать их на следующий день. Он понял, что они посчитали мелочью
странно, и хотел, по его щедрым, нежным образом, чтобы они чувствовали себя в
дома в Японии. Два пожилых японских джентльмена, которые стояли на причале, нетерпеливо вглядываясь
проходя по трапу среди пассажиров, теперь остановились
перед ним. Оба были явно взволнованы, и тот, кто назвал его имя,
так нежно и гордо дрожал, когда он это делал.

"Орито, сын мой".

- Мой отец, - импульсивно ответил молодой человек на чистом
Японский. Держа по одному старику за каждую его руку, он двинулся прочь. Клео
смотрела им вслед, ее прекрасные глаза были полны слез.

"Это его отец", - сказала она. "Они не виделись
восемь лет". Ее голос слегка дрогнул. "Другой, должно быть, _ нее _"
отец.




ГЛАВА XIV.

СПУСТЯ ВОСЕМЬ ЛЕТ.


Со смешанным чувством удовольствия и, возможно, боли она
Такасима Орито еще раз увидел свой дом. Место почти не изменилось
с тех пор, как он покинул его восемь лет назад. Ему казалось, прошел всего один день
с тех пор, как они с Нуме играли на берегу Хаямы и
собирали на пляже камешки и ракушки. Он вспомнил, как Нуме
будет следовать за ним, куда бы он ни пошел, как безоговорочно она в него верила
. Конечно, если бы он дожил до ста лет, никогда бы ему больше не оказали такого
доверия - милого, беспрекословного доверия
маленького ребенка. После ужина Орито оставил отца и Оми, чтобы уйти.
выйти из дома и еще раз взглянуть на старые знакомые пейзажи
своего детства; еще раз увидеть Фудзи-Яму, чудесную гору, которая
он знал это с детства и никогда не уставал от этого. Там он стоял
в своем несравненном одиноком покое и великолепии, его высокие вершины
встречали розовые лучи яркого неба, покрытые снегом и величественные. Ах!
то же странное влияние, то же необъяснимое чувство, которое это всегда
вызывало в нем, теперь вернулось и наполнило его душу горячим,
томительным обожанием. Каждый нерв молодого человека свидетельствовал о страстном
артистический темперамент. Много раз, когда в Америке, измученный
изучая странные люди, странные обычаи, и странный бог, его разум
вернулись к Фудзи-яма--Фудзи-яма, горе мира, и в его
сердце будет расти неудержимое желание увидеть его еще раз, за это
говорят, что никто из тех, кто родился в пределах видимости Фудзи-яма, никогда не забудет
это. Хотя он может разгуляться во всем мире, его шаги неизбежно
вернуться на это место. Величественно возвышаясь в центральной части
главного острова, покрытого снегом и уединенного, окруженного пятью озерами, он возвышается
на возвышенную высоту 12 490 футов. Говорят, что его влияние
почти сверхъестественное - те, кто взглянул на него однажды, должны всегда помнить об этом.
Их поразило не столько своей красотой, сколько ее чудесный
простота и симметрия. Это наводит на мысль о все более качеств;
это символ любви, мира и покоя.

Орите остались вне дома в течение некоторого времени, и его лицо оказалось в нема
поклонение на гору, несравненный, нет звука скрыться от его губ. Когда его
отец присоединился к нему, он сказал со вздохом: "Отец, как получилось, что я вообще
покинул свой дом?"

Старик осветил его, и прислонился к его плечу.

"Ах, сын мой, это мне нравится, что вы нашли ни пятна более
красивее, чем ваш дом. Самыми долгими были дни без тебя. Расскажи
мне что-нибудь о своей жизни в Америке."

"Отец мой, - ответил молодой человек, - мир за пределами моего дома
неспокойен и полон беспокойства, которое поглощает жизненные силы человека
и лишает его всякого покоя". Он указал на гору: "Здесь
покой, умиротворение - Нирвана, отдых от пульса дикого мира".

Старик выглядел встревоженным. "Но, сын мой, неужто вы не пожалеете о своем
путешествовать?"

"Нет, отец", - сказал Орито. "Жизнь слишком коротка для сожалений. Глупо
сожалеть о чем-либо. Здесь, на этой земле, где все так прекрасно, мы
спим - возможно, восхитительным, желанным сном; но хотя вокруг нас есть красота
все, чего только может пожелать сердце, глупое сердце человека
все еще не удовлетворен. Мы не можем понять это беспокойство, которое заставляет
нас хотеть оставить лучшее в жизни и уйти в мир
печали, оставить красоту и покой позади и обменять их на жизнь
о волнении, притворстве и нереальности происходящего".

Старый Сати испуганно посмотрел на слова его сына. Он не совсем
однако постигнуть их. Сын, казалось, воспринимали это, и изменил
эту тему быстро.

"Где Num;, мой отец? Я еще не видел ее. Теперь она, несомненно, стала
молодой леди.

Лицо старика снова озарилось гордостью и интересом.

"Я думал, ты устанешь после долгого путешествия и тебе будет все равно
так сильно не хочется видеть никого, кроме своего отца. Поэтому, когда она захотела
навестить своих американских друзей, ее отец разрешил ей это". Он улыбнулся
на своего сына. "Ты увидишь ее завтра. Сейчас она молодая девушка, и
сначала ты ее не узнаешь".

"Нет, возможно, нет", - печально сказал молодой человек. "Я могу думать о ней только
как о маленьком цветке дикой сливы, которому десять лет. Я не буду ухаживать за ней
также теперь, что она-возможно, - вежливо девица восемнадцати лет."

- Она должна нравиться тебе больше, теперь, когда она прекрасная девушка
, а не просто младенец, потому что такова природа мужчины - предпочитать женщину
ребенку.

"Да, я понимаю, отец, но прошло так много лет с тех пор, как я видел в последний раз
Японская девушка, а я больше привык к американке.

На лице старика появилось проницательное выражение.

"Мы с Оми думали об этом давно, и по этой причине мы очень поощряли
ее общение с американцами, так что она научилась говорить на
их языке и часто становится почти как одна из них ".

"Но, отец, я бы не хотел, чтобы она была американской леди. Она не могла бы быть.
Вы не можете превратить японскую девушку в американку. Она была бы
более очаровательной только как японская горничная".




ГЛАВА XV.

НУМЕ.


Американская леди, у которой остановился Нуме, была миссис Дэвис, о которой
Говорила Клео Баллард. Она арендовала один из домов, в которых восемь
лет назад жили иностранцы. К тому времени они наполнили
дом американской мебелью, так что, когда миссис Дэвис пришла взглянуть на него
, он показался ей таким знакомым и по-домашнему уютным, что она
сразу же сняла его. Она жила там уже несколько месяцев. Фактически,
поскольку она была популярна и всегда была центром гей-вечеринок иностранцев,
в ней обосновалась довольно небольшая колония американцев и англичан.
окрестности, которые были в пределах легкой досягаемости от Токио, и, действительно, всего в
день пути от Киото. Они арендовали дома и землю у Оми и
Сачи, которые постоянно возделывали их из-за их сына. Миссис Дэвис
муж был крупным торговцем шелком в Токио, и они практически
обосновались в Японии, хотя часто совершали поездки в Америку и
Европу.

С тех пор как Орито покинул Японию, Нуме вел уединенный образ жизни.
Но хотя ребенок в свое время она была очень стойкий и
интенсивный характер, и в течение многих лет после орите уже не было, она вцепилась
в память о счастливых днях, что она провела с ним, и посмотрел
постоянно ждите его возвращения. С обычным для японской девушки беспрекословным удовлетворением
она была готова выйти замуж за любого, кого выберет для нее отец
при условии, что он не будет ей противен; и поскольку они уже
остановив свой выбор на Орито, девушка восприняла это как нечто само собой разумеющееся.
когда-нибудь она станет его женой. Поскольку у нее были о нем только приятные воспоминания, ее замужества
ждали почти с восторгом, и до дня
перед возвращением Орито не было ни малейшего страха или сожаления. Она
не вращалась в обществе молодых людей и знала очень мало
из них. Письма Орито к ней, хотя и официального тона, всегда были
нежными и добрыми, в них говорилось о счастливых днях, которые они провели вместе,
и которые, по его словам, возобновятся, когда он снова будет в Японии.

Когда американцы поселились так близко от ее дома, девушка стала бывать среди них.
с любопытством изучая их странные манеры и обычаи,
учась говорить на их языке и часто даже одеваясь в их
костюм, к удовольствию ее отца, Сачи, и американцев. Они
вначале искали ее из-за ее необычайной красоты.;
поскольку они жили на земле ее отца, они, естественно, часто встречали ее.
либо с ее отцом, либо бродили вдвоем со служанкой по полям. В
первый ребенок был склонен обижаться любые поползновения с их стороны,
из-за безотчетной ревности она питала к ним когда-нибудь
с орите уехал в Америку. Но через некоторое время ее здравый смысл восторжествовал.
и вскоре она стала знакомой фигурой в их среде.

Это правда, что большинство этих иностранцев пробыли там совсем недолго
и постоянно перемещались, но так же быстро, как и другие
пришли, и девочка вскоре к ним привыкла. Хотя она получила
лучшее образование, какое только возможно для девушки в Японии, все же она очень мало путешествовала
отец время от времени брал ее с собой в летные поездки в Киото
и Токио. Но ее познания окружающего мира был полностью приобрела
благодаря ей знакомство с американцами, и часто она вздохнула на
больше жизни, чем тот, который она знала. Она постоянно просила отца
разрешить ей путешествовать с американцами, но
хотя он всегда поощрял ее развивать их, сам он никогда этого не делал
позволить ей уехать с ними, даже в короткую поездку в Иокогаму.

Оми, возможно, был немного более ограниченным, чем Сачи, и больше
уважал этикет своего класса. Сачи всегда был склонен
брать на себя инициативу во многих вещах, и Оми всегда был готов следовать его указаниям
. Так случилось, что Оми, возможно, любил Орито не меньше, чем его
отец, и даже думал о нем больше, чем о Нуме, которая была
всего лишь девочкой.

Орито и Нуме были единственными детьми, которые были у обоих стариков,
и, более того, обе их матери умерли много лет назад.

Когда миссис Дэвис поселилась там примерно шесть месяцев назад, она
привезла с собой письма от Такасимы Орито, с которым она познакомилась в
Америке, в которых он благодарил ее за гостеприимство его отца и Оми. С
ее быстрыми, веселыми манерами, красивыми и необычными платьями, ее откровенным
добродушием она ослепляла и всегда была загадкой для стариков и для
Нуме. Более того, она была богатой женщиной и арендовала самый
изысканный из всех домов, принадлежавших Сачи. Ей почти сразу понравился
Нуме, и девушка ответила ему взаимностью. Она войдет к Оми
хаус в самой вкрадчивой манере в мире, очаровывает старика
своим остроумием и грацией и уводит Нуме прямо у него из-под носа, даже
хотя он сказал ей о своем решении держать дочь в уединении
до ее замужества. Она говорила ему: "Ну, теперь вы знаете, мистер
Ватанабэ, я другая. Я так хорошо знала дорогого мистера Такашиму в Америке,
и я уверена, что он хотел бы, чтобы мы с Нуме стали хорошими друзьями, а, Нуме?
И когда она оставалась наедине с девушкой и старик ее не видел,
она говорила, уверенно качая головой: "Просто подожди, моя дорогая;
скоро у меня будут дела, и ты сможешь приходить и уходить, когда захочешь.

Она говорила не напрасно. Вскоре она взяла двух стариков штурмом,
так что могла обвести их вокруг собственного хитрого мизинца.




ГЛАВА XVI.

АМЕРИКАНСКАЯ КЛАССИКА.


За день до того, как Орито должен был вернуться домой, Нуме пересек рисовые поля
и направился к дому американской леди.

"Я так нервничала", - сказала она на своем довольно ломаном английском,
"что приехала погостить у вас, миссис Дейвис".

"Из-за чего ты нервничаешь, дорогая?" - спросила миссис Дэвис, целуя девушку в
хорошенькое, встревоженное личико.

Нуме соскользнула со стула, который миссис Дэвис поставила для нее, и села
вместо этого на пол, положив голову на колено пожилой женщины.

"Орите вернется завтра", - просто ответила она. "Я так радовался я
nerviss".

Американский ладмилые голубые глаза y. увлажнились.

- Ты любишь его, милая?

Девушка подняла на нее удивленный взгляд.

"Luf? Тэд - это такое забавное слово, - сказала она.

- И ты не видела его восемь лет? И тебе было всего десять лет
, когда ты видела его в последний раз? Моя дорогая, я не понимаю... я не могу в это поверить
.

Девушка подняла к ней задумчивое лицо.

"Нуме тоже кивни unerstan", - сказала она.

- Конечно, нет, дорогая. Нуме, я бы хотел, чтобы твой отец позволил мне забрать
тебя отсюда на время. Стыдно уже связывать тебя, прежде чем ты успеешь
вряд ли у тебя была возможность увидеть что-либо или кого-либо. Ты ни капельки не
как и большинство японских девушек. Я не верю, что ты понимаешь, насколько хорошенькая... насколько
ты очень, очень милая, изящная и мила. Иногда, когда я смотрю на
твое лицо, я не могу понять, что ты японская девушка. Ты такая красивая ".

"Бутон японская девушка быть красивой," Num; сказал, с достоинством; "довольно более
чем девушка Americazan", - добавила она, вызывающе.

Миссис Дэвис рассмеялся. "Да, они такие - я полагаю, некоторые из них, но тогда
Американец не всегда может понять их стиль красоты, дорогая. Ты
другая. Твое лицо прекрасно - это цветок, яркий тропический
цветок. Нет! Он слишком нежный для тропического цветка - он похож на твое имя.
ты - цветок дикой сливы. Иногда я озадачен, узнав
_ когда_ ты выглядишь лучше всего - в милом, мягком кимоно или ... или в обычном
стильном американском платье; тогда я не мог сказать, что ты кто-то другой, кроме
Американская девушка; -нет, не американская девушка - ты слишком хорошенькая даже для этого
- ты индивидуальна - просто ты сама по себе, Нуме."

"Американо-американские леди всегда льстят", - сказала девушка, поднимаясь на ноги,
ее лицо покраснело и стало обеспокоенным. "Японские девушки тоже льстят; японская девушка
тебе сказать ей что вы vaery плюс, но она кивнула. Вот только для
вежливые. Тада ты что меня очень вежливо--это".

Эта речь вызвала искренний смех джентльмена, читающего пачку писем
за маленьким столиком.

"Вот тебе урок, Дженни. Она не может тебя развеселить, а, Нуме?"

"Нуме кивни Джолли", - ответила девушка.

"Иди сюда, Нуме, и я тебе расскажу", - крикнул он ей через стол. Она подошла
к нему, ее маленькое серьезное личико вопросительно смотрело на него.

"Весельчак - это американское классическое слово, Нуме... Весельчак - это тот, кто
веселит тебя".

"Num;nod_ unerstan", по-прежнему."

Миссис Дэвис отвела Нуме от него.

- Оставь ее в покое, Уолтер, - сказала она с упреком, а затем обратилась к девушке.:
- Нуме, ты не должен верить ничему из того, что он тебе говорит.

Уолтер Дэвис отложил свой резак для бумаги.

- Мадам, вы уже учите эту молодую девушку терять веру в человечество
?

Миссис Дэвис в ответ зажала ему рот своей маленькой ручкой и
посмотрела на него своими прелестными голубыми глазами, полными такого упрека, что он
притянул ее к себе. Они были женаты немногим больше
восемнадцати месяцев.

"Вот буквальный перевод слова "веселый", - сказал он Нуме.
"Теперь я хочу, чтобы миссис Дэвис была в хорошем настроении, поэтому я обнимаю ее и
говорю ей, что она самая милая маленькая женщина в мире".

Лицо девочки по-прежнему оставалось озабоченным. Она посмотрела на мужа и жену.
Мгновение; затем она сказала очень застенчиво: "Я тоже рада Джолли".

Миссис Дэвис оттолкнула руку мужа.

"Не употребляй это слово - оно уродливое. Уолтер полон сленга".

- Эсс, приятель, - настаивала она, - если "веселый" означает "глупый",
тогда я бы назвала это слово лиддл.

- Но ты не должна употреблять это слово, дорогая.

Когда Нуме лег спать и муж с женой остались одни.
Миссис Дэвис вместе упрекнула своего мужа.

"В самом деле, Уолтер, я бы хотела, чтобы ты не учил эту бедняжку
таким... таким... гадким вещам ... или... или этому ужасному сленгу. Первое, что мы узнаем
она будет использовать это всерьез. Вы не представляете, как быстро она схватывает
малейшее новое слово, и она задаст о нем больше вопросов,
если оно ей понравится, чем трехлетний ребенок ".

"В этом ее очарование, моя дорогая", - ответил мужчина. "Следовало бы поощрять это,
Джен".

"Ей не нужно такого рода очарование. Она очаровательна сама по себе
. Очаровательно каждое ее движение, каждое запинающееся слово, - ее
собственной странной, милой красотой. Она неотразима, Уолтер. Ты помнишь
того англичанина, который остался на ночь у Крэнстонов? Ну, ты же знаешь, каким
ценителем красоты все его считали. Ты бы слышал его.
после того, как он увидел Нуме. Он был просто без ума от нее - называл ее
изысканным изделием дрезденского фарфора - роза, лилия и вишневый цвет в
одном флаконе.

- Он сказал об этом Нуме?

- Нет, у него не было возможности. Он совершил ужасную ошибку, сказав об этом
ее отцу. _He_ (мистер Ватанабэ) очень вежливо с ним не согласился
он сказал, что его дочь очень невзрачная и не позволит бедным
после этого он на месяц скрылся из виду. В самом деле, Уолтер, тебе
не стоит над этим смеяться, потому что Нуме ужасно страдал из-за этого. Если ты
не будешь смеяться, я расскажу тебе, что она сказала мне потом, хотя я
верю, что это ты, ты, негодяй, научил ее этим словам. Я
рассказал ей, как мне жаль, что англичанин был настолько глуп, потому что
она учила нас не хвалите ее к отцу-и во всяком случае не
пусть ни один шляхтич не так. Ну, я извинился перед ней, потому что, вы
знаете, я приняла его в свой дом, и она сказала, 'Num; не лиг'
Эгирису (англичанин) - "он кот-там". Я знаю, она не знала, что означает это слово.
бедняжка, и я потратил полдня, объясняя ей
_ почему_ было неуместно использовать такое выражение. Да, ты можешь
смеяться - ты злая тварь - но, право, Уолтер, я не позволю этому ребенку
больше слушать тебя.

Миссис Дэвис оставила своего мужа почти в конвульсиях из-за этого и прокралась
на цыпочках в комнату девушки. Она спала без подушки под головой.
голова. Рядом с ней на кровати лежал небольшой англо-японский словарь.
Миссис Дэвис взяла его и взглянула на перевернутую страницу. IT
на странице была буква J. Внизу страницы было слово
"веселый" с толкованием "быть веселым".

Определение, данное мужем, не удовлетворило Нуме, и она
посмотрела его в своем маленьком словаре.




ГЛАВА XVII.

"ВСЕ ЕЩЕ РЕБЕНОК".


На следующий день Нуме, казалось, до странности не хотелось возвращаться домой. В течение восьми долгих
лет девушка почти постоянно думала об Орито и их браке,
который всегда казался таким далеким. Теперь, когда он вернулся домой, и
брак, казалось, но всего несколько недель, она была изъята с
внезапный страх перед тем, чего она сама не знала. Прошло много времени после того, как она покончила с завтраком
она все еще оставалась с Дэвисами, и хотя раз или два
она беспокойно подходила к двери и смотрела на поля
направляясь туда, где находился ее собственный дом, она, казалось, не спешила уезжать. Наконец
Миссис Дэвис разговаривал с ней, и спросила, Можно ли ей не думаю, что они будут
жду ее. Num; вцепились в руки американская леди вдруг
террор.

"Нуме все еще нервничает", - сказала она.

"Мне вернуться с тобой, дорогой?"

"Нет, позволь мне остаться с тобой".

Около одиннадцати утра, однако, орите шли по рисовым
поля и сам пришел, чтобы вернуть ее домой. Миссис Дэвис встретилась с ним наедине
сначала, и после того, как они обменялись приветствиями и немного поговорили об
их общих друзьях в Америке, она рассказала ему о волнении девушки
и как в последний момент она сломалась. Молодой человек
казался очень обеспокоенным и попросил миссис Дэвис передать Нуме
что ей совершенно нечего бояться встречи с ним. Итак, миссис Дэвис
вышла в соседнюю комнату за Нуме. Она обняла девушку одной рукой
и нежно привлек ее в комнату, где Орито был. Num; не возникло
ее глаза, чтобы взглянуть на него. Он, с другой стороны, смотрел на нее очень внимательно
, отмечая каждый милый контур ее лица и формы. Чтобы
угодить отцу, он снова надел японский костюм, и теперь, одетый
в хакама, он выглядел настоящим японским джентльменом, и ему не следовало
так серьезно тревожить Нуме. И все же его манеры утратили часть старого
японского лоска, и когда он подошел к ней и поднес ее маленькую
ручку к своим губам, это больше походило на поступок иностранца, чем на поступок
японца.

От легкого прикосновения его губ к ее руке уверенность Нуме вернулась.
Она застенчиво улыбнулась ему. Орито заговорил первым.

- Ты не сильно изменился, Нуме, - сказал он. - Ты выглядишь именно так, как я и ожидал.
и ... и ты все еще ребенок.

Num; открыла свой веер, а затем закрыл ее на качели.

"А вы, я думаю, что ты настолько изменился, что вы должны быть Americazan", - сказала она,
застенчиво.

Они сидели и очень вежливо разговаривали друг с другом в течение некоторого времени, ни
из них, намекая на их предложение; в самом деле, оба они
явно старался держаться в стороне от предмета в целом. Орите
обратился к ней по-японски, но она, со странным желанием похвастаться перед ним
своим прискорбно ограниченным знанием языка, которым она
чрезвычайно гордилась, ответила ему по-английски.

Миссис Дэвис, прежде чем уйти, увлекла Нуме в соседнюю комнату и, подняв
ее маленькое раскрасневшееся личико, заглянула ей в глаза, как будто хотела
узнать, что творилось в ее маленьком сердечке.

"Ты разочарована, дорогая?"

"Нет, я?" - Я очень довольна, - искренне ответила девушка.




ГЛАВА XVIII.

ВСТРЕЧА.


Насколько непохожей была встреча Клео Баллард и Артура Синклера!
Он ехал ночью из Киото, и поскольку в поезде не было
спальных мест, он провел очень неудобную
ночь. Следовательно, когда он прибыл в Токио на следующее утро, он был в
отнюдь не счастливом расположении духа. Он направился прямо в отель,
и по своей карточке прошел в апартаменты Баллардов. Миссис Баллард
, как обычно, была больна. Том ушел, и Клео ждала его одна.
Она очень мало спала всю ночь, и были темные круги
под ее глазами. Она осталась без сна, думая о Синклер, и его
недоброжелательность в том, что мы не встречаемся с ними. Только что она думала о нем с горечью
и о его кажущемся безразличии к ней, а в следующий момент ее разум был уже
взволнован удивлением и нежностью ее любви, которая упустила из виду
все его недостатки. И теперь его маленькая визитка лежала у нее в руке, и ее сердце
колотилось до удушья из-за шагов, которые она так хорошо знала, из-за
высокой спортивной фигуры и глубокого голоса, который она научилась обожать. Она
пыталась собраться с духом для этой встречи, говоря себе, что она
должна наказать его за то, что он не смог встретиться с ней, но поскольку его высокая фигура
оказавшись рядом, она забыла обо всем, кроме того, что любила
его - любила больше всего на свете, что она преодолела
тысячи миль, чтобы быть с ним, и что она никогда больше его не оставит
. Какое-то мгновение ни один из них не произносил ни слова. Они смотрели друг на друга,
один с голодной, тоскующей любовью, другой с пристальным вниманием,
вместе с честной попыткой вызвать хоть что-то от былой страсти, которую он
когда-то испытывал к ней.

Голос девушки был почти безумным:--

"Почему ты не разговариваешь со мной, Артур?.. Ты перестал... любить меня?"

"Почему... конечно, нет, Клео".

Она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи, глядя в
его прекрасное лицо с умоляющими, прекрасными глазами. Какой мужчина смог бы
устоять перед ней, любил он ее или нет? Руки Синклера сомкнулись вокруг
нее, и что-то от прежней страсти вернулось, когда он поцеловал ее и
прижал к себе. Но она сломалась, и всхлипывал жалобно,
надрывно, в его объятиях.

"Почему, Клео, что случилось, дорогая?"

Он увлек ее в небольшую гостиную и сел рядом, нежно обняв ее одной рукой
и притянув ближе к себе.

"Я не знаю", - рыдала она; "но я ... я ... ох, Артур, я думал, что все
всякие ужасные вещи о тебе. Что ты... что ты не любил
меня... что ты не хотел, чтобы я приезжал... и... и... но я знаю, что это неправда...
теперь... и ты простишь меня?

Она ждала его отрицания, почти страстно желая услышать, как он упрекает ее.
потому что ее страхи были необоснованны. Вместо этого он просто поцеловал ее, сказав, что
она была глупой маленькой девочкой.

После того, как Клео немного стихло, она начала рассказывать ему о разных
домой вопросы, которые, она думала, что его интересуют; но после прослушивания
на какое-то время в ответ на его односложные ответы она замолчала и отвернулась
с прежней обидой и недоверием. Недоверие или болью
мы любим очень нежно режет, как ножом и ломает сердце, но
когда мы не любим это раздражает. Так всегда и было с Синклером.
Когда во время их помолвки в Америке девушка проявляла негодование
или гнев против него по какой-либо причине, это всегда приводило к тому, что
заставляло его нервничать, иногда почти недоброжелательно. С другой стороны, когда она
полностью доверяла ему, верила в него и любила его
несомненно, у него редко хватало духу разуверить ее. Теперь,
когда он смотрел на ее страдальческое, отвернутое лицо, он чувствовал лишь смутную
усталость, почти неприязнь к ней. В его голосе слышалось нетерпение.
"В чем дело, Клео?"

"Ничего", - гордо ответила девушка. "Только я подумал, что, возможно, вы хотели
а не услышать меня говорить. Вы не отвечаете, когда я попрошу тебя что-нибудь, и
Я не думаю, что ты вообще слышишь, что я говорю".

"Не давай нам уже ссориться, Клео".

Девушка растаяла. "Нет!" - сказала она, и чувства захлестнули ее.

"Как поживает твоя мама?" Машинально спросил он.

Она встала рядом с ним. - Пойди навести маму, Артур. Она не совсем здорова.
и была очень расстроена, что ты не встретился с нами.

Они вместе прошли в комнату матери, и вскоре Синклеру пришлось
выслушивать ворчливые упреки больной.




ГЛАВА XIX.

СЕКРЕТЫ.


Несколько дней спустя Дэвисы вместе с несколькими другими американцами
всем скопом набросились на Клео, и вскоре она оказалась в окружении
старых знакомых и друзей. Миссис Дэвис услышала о ее приезде
из Такасимы и сразу же приехала к ней. У двух подруг было так много общего.
сказать друг другу, что Клео в счастливом расположении духа. Синклер
весь прошлый день провел исключительно с ней и был таким же нежным и
вдумчивым, как и раньше. После того, как первое стеснение прошло, и они
больше привыкли друг к другу, и мужчина решил этот вопрос
с самим собой, что она была той женщиной, с которой он должен был провести остаток жизни
всю свою жизнь он призывал на помощь всю мягкость, на которую был способен
призвать. Если это была плохая замена любви, это был, тем не менее, более
добро пожаловать на голодное сердце девушки, чем равнодушие она
ей показалось, что она заметила, и теперь она сказала себе, что это было плодом воображения.

"Моя дорогая, - сказала миссис Дэвис, - ты _ должна_ приехать и провести несколько дней со мной.
я живу в моем доме. У меня такое милое местечко - совсем недалеко от города
и в самом очаровательном месте, какое только можно себе представить. Дом большой.
достаточно большой, чтобы быть нашим собственным. Я пристроила к нему крылья после того, как пробыла там некоторое время.
и правда, здесь намного удобнее и
по-домашнему уютнее, чем в отеле.

"Действительно, я приеду", - ответила Клео. "Дженни, Я хочу, чтобы увидеть все
там можно увидеть здесь. Вы знаете, Артур любит страну, и имеет представление
он хотел бы, чтобы здесь совсем поселиться. Он говорит, однако, это зависит от
мне--и я хочу видеть много места, прежде чем я решу. Надеюсь, я
нравится, ради него".

"Тебе, конечно, понравится".

"Да, но я боюсь, что мне будет скучно по Америке и американцам".

"Нет, ты не будешь, Клео, ведь существуют десятки американцев здесь, чтобы сказать
ничего туристов со всей Европы. В самом деле, я намерен дать большой
вечеринка в твою честь, моя дорогая. У нас здесь никого не было ... о, целую вечность!
Мы могли бы пригласить всех японцев, которых мы знаем, и всех американцев, и
Английский, который стоит знать ".

Так два друга побеседовали на, переходя от одного предмета к другому. В
одно время они были почти неразлучны, и довериться друг другу
всем предметам. Следовательно, неудивительно, что миссис Дэвис с
характерной фамильярностью и духом товарищества затронула
тему замужества Клео.

"Когда это будет, моя дорогая?" - спросила она. "Синклер - великолепная партия.
Каждый думает, что вот миры его, и ... в общем, он очарователен, насколько
он сам идет".

Клео немного помолчал. Потом сказала резко: "Дженни, Я иногда
боятся, что Артур на самом деле не любишь меня. Я не знаю, почему я должен
думаю, что так. Он всегда так добр ко мне. Я предполагаю, что я дурак".

"Конечно. Ну, Клео, это было бы... настоящей трагедией, если бы он этого не сделал.
Это было бы ужасно.

Девушка вздохнула. Она запиналась, потому что не решалась задать такой вопрос даже своей самой близкой подруге.
"Он ... он уделял кому-нибудь здесь...
много ... внимания?"

"Нет, конечно. Ему не очень нравятся японки - он сам мне об этом сказал
. Говорит, что они все одинаковые. Что у них совсем нет сердца.

- Это правда?

"Хорошо, дорогой, я не знаю. Это не относится ко всем из них, во всяком случае.
Есть одна девушка, которую я знаю, кто это самое дорогое, самое лучшее-сердцем мелочь
в мире. Клео, она самое милое создание, которое ты когда-либо видела. Я не буду
пытаться описать ее тебе, потому что я не поэт, а чтобы описать Нуме, нужен поэт.
"

"Нуме?"

"Да... Маленькая возлюбленная мистера Такашимы, ты знаешь. Когда-нибудь слышал, чтобы он говорил
о ней?"

Клео Баллард внезапно стала очень тихой. Другая женщина
продолжала тараторить, не дожидаясь ответа.

"Она ждала его восемь лет, и ... и я действительно верю, что она
все еще любит его. Кажется, она воспринимает это как нечто само собой разумеющееся.
любит его и не видит в этом ничего странного.
несмотря на то, что она была всего лишь маленькой девочкой, когда он ушел ".
Она на мгновение замолчал, задумчиво улыбаясь. "Действительно, Клео, это
красивая вещь в мире, чтобы увидеть их вместе. Он довольно чопорный
и формальный, но такой же нежный и вежливый, как и все остальное, и она, бедняжка
маленькое создание, думает, что он самое прекрасное существо на свете ".

У Клео Баллард перехватило дыхание от внезапной боли. Она совсем выросла
Белый. - Дженни, давай не будем сейчас говорить о... о японцах. Я... я... не очень-то их люблю.
- Не волнуйся о них! - воскликнула я. - Я... я... я не очень-то их люблю.

- Не волнуйся о них! Почему, ты _must_ должен преодолеть любое подобное чувство
если ты собираешься жить здесь. Однако, даже если тебе не нравятся все японцы
в Японии, возможно, ты изменишь свое мнение после того, как познакомишься с Нуме. Ты
в самом деле должен увидеть ее... Она... Почему, моя дорогая, в чем дело? Ты выглядишь
совсем ослабевшей.

- О, ничего страшного, дорогая; только не говори об этом... об этой девушке... правда.,
Я... я чувствую, что она мне не должна нравиться, и я уверен, что я ей не понравлюсь.
я.

"Ну, что, ты не в себе, вот и все. Вот, садись. Вы
устал после долгого путешествия".

Она отошла от девушки, чтобы подойти к Тому и Синклеру, которые
вспоминали старые студенческие времена. Клео услышала, как она хвалит свою новую протеже.
Синклер выглядел немного скучающим, хотя Тому было интересно.

"Да, они все более или менее хорошенькие", - томно сказал Синклер. "Но
черт возьми, они слишком похожи".

"Ну, они _не_ разные. Действительно, Мистер Синклер, я удивлена, что ты
еще не встречались с ней. Но вы все увидите ее на моей вечеринке. Вы знаете, что мы
собираюсь устроить вечеринку для Клео у себя дома, - добавила она.




ГЛАВА XX.

БЕЗРАЗЛИЧИЕ СИНКЛЕРА.


Когда миссис Дэвис сказала, что Синклеру не нравятся японские женщины, она
просто сказала правду. С неразумным предубеждением жителя Запада
он невзлюбил их, сам едва понимая, почему он это сделал
. Возможно, одна из причин заключалась в том факте, что, когда он приехал
в Японию, он слишком остро осознавал свою помолвку и то, что его
жена, скорее всего, обосновалась бы там, в Японии. По этой причине он
избегал развлечений, которые чайханы предлагали большинству иностранцев,
бывая там лишь изредка с компаниями друзей; но, в отличие от большинства
западных мужчин, которые обычно считают своей привилегией, находясь в Японии,
творить столько беззакония, сколько им заблагорассудится, он ни в какие передряги не попадал.
То, что его, как консула, постоянно призывали помогать различным
американцам выпутываться из подобных передряг с японскими женщинами, сделало его еще более
предвзятым по отношению к ним.

В ночь вечеринки у миссис Дэвис он стоял в дверях, глядя на
веселую разношерстную толпу. Здесь были американцы, англичане, французы, немцы,
и приличная порция японцев высшего сорта. Дом миссис Дэвис
он был полностью окружен балконами, которые она специально построила по ее заказу
на американский манер, и гости входили и выходили из бального зала
на эти балконы или вниз, в ярко освещенный сад;
в тени деревьев, освещенный, лишь местами, вспыхивающими огнями
свет сотен японских фонариков, разбросанных подобно мерцающим
раскачивающимся лампам по всему саду и на лужайке. Клео Баллард
выглядела очень красиво; и поскольку она, несомненно, была самой
красивой женщиной в зале, ее окружали весь вечер.
Синклер однажды со смехом сказал ей, что дает ей карт-бланш на
флиртовать со всем, что она пожелает. В глубине души, как и большинство мужчин, он был
против этого времяпрепровождения (для женщин). Не то чтобы он сам был полностью свободен от
этого. Ни в коем случае; но иногда налет фальши
во всем этом поражал более тонкий разум этого человека. Возможно, он был мелочью
скучать в тот вечер. Он смотрел устало танцоры проходя взад и вперед,
тонкий, как паутина, кружева и красивые летние платья; и он вздохнул. Так или иначе, он
не был частью сцены, поскольку с особенностями путешественника,
Синклер ненавидел все, что отдавало условностью, и большинство вечеринок
(в обществе) в значительной степени формальны - по крайней мере, на первый взгляд.
Довольно поздно вечером миссис Дэвис, которые исчезли на некоторое время
из бальной залы, вернулся, принеся с собой молодую девушку. Синклер
сначала не мог разглядеть ее лица, потому что ее голова была отвернута от него.
Она была одета очень просто - в мягкое белое платье с глубоким вырезом и
рукавами, короткими до локтей. На ней не было никаких драгоценностей, но в
массе густых черных волос, небрежно заплетенных и уложенных кольцом чуть выше
на затылке у нее было несколько красных роз. Что-то в девичьей осанке
фигуры, тонкой, неизученной грации шеи и округлых рук,
заставило Синклера намеренно сдвинуться со своего места у двери, и
пройди перед ней. Потом он увидел ее лицо. Было что-то жалкое
в выражении лица девушки. Он не мог бы сказать, что было в ней такого
лицо, которое так поразило его необычностью своей красоты. Ее
Национальность озадачила его. Когда гости начали толпиться вокруг нее,
девушка потеряла свою невозмутимость. Она выглядела испуганной и обеспокоенной. С
несколько быстрых шагов, Синклер был рядом с миссис Дэвис, ожидая, чтобы быть
представил. Почти как во сне он услышал, как его хозяйка, скажем, половина
в шутку:

"Нуме, я собираюсь познакомить тебя с ... ненавистником японских женщин... Он
наш консул, мистер Синклер. Ты _м_ должен_ вылечить его, моя дорогая", - добавила она;
и затем, улыбнувшись Синклеру, она сказала: "Артур, это Нуме, мисс
Ватанабэ, о котором я вам рассказывала".

Девушка подняла ее маленькое овальное лицо, и выглядел очень серьезно на него.
Она подставила руку; она научилась у американцев привычку
рукопожатие. Синклер испытал странное, неописуемое ощущение, когда ее
маленькая ручка покоилась в его руке; казалось, он держит маленькую
дрожащую, испуганную дикую птицу.




ГЛАВА XXI.

- Я? Я ТЕБЯ ПОНИМАЮ.


На мгновение Синклер растерялся, что сказать Нуме, и поскольку она
ничего не сказала, он не знал, понимает ли она английский язык
или к ней следует обращаться по-японски.

"Вы не позволите мне найти вам место где-нибудь, где не будет такой
толпы?" - спросил он по-английски.

- Эсс, - ответила она, почти беспомощно глядя на него, когда миссис Дэвис
подошла к ним с новой компанией американцев, всем не терпелось познакомиться
она. Нуме принадлежал к японскому ордену Кадзоку (знати),
самому привилегированному классу в Японии. Они жили, как правило, в провинции
Кюсю, и их женщины считались чрезвычайно красивыми и
содержались в большом уединении, как это обычно бывает с дочерьми знати. Num; по
отец, однако, ушел в бизнес в Токио, а позже превратилась в
крупным землевладельцем есть, так что девушка имела очень мало смешивались с
ее собственный класс.

"Я собираюсь отвести мисс Ватанабэ туда, где она сможет дышать",
Синклер сказал миссис Дэвис и добавил: "Не берите с собой больше никого, только
сейчас. Судя по ее лицу, она уже напугана до смерти.

Девушка с благодарностью посмотрела на него. - Эсс, я приветствую большую толпу _joyful_
леди и джентльмены, - запинаясь, сказала она.

Он нашел пару свободных мест у окна, откуда дул легкий ветерок
и овевал ее раскрасневшееся личико. Несмотря на то, что миссис Дэвис
сказала ей о том, что Синклеру не нравятся японские девушки, с обычной
уверенностью маленькой женщины в высоком мужчине Нуме чувствовала себя защищенной от
любопытствующей толпы, когда была с ним. Она сказала ему об этом с застенчивой безыскусственностью, которая
поразила его.

- Я? Я верю тебе, - сказала она застенчиво. "Ты _big_ - и хоть ты и киваешь, как обычно"
бедные японские женщины-лиддл - я все равно считаю тебя такой же ".

"Мне нравятся некоторые из них", - запинаясь, сказал он, сбитый с толку прямыми словами девушки
. "Вы видите, я еще не встречал ни одного японского _ladies_, и японцы
девушки, которых я встречал меня всегда поражало, как ... ну, э-э ... слишком гей, чтобы
много сердца".

Нуме покачала головой. "У японских девушек большое, очень большое сердце", - сказала она,
делая движение руками. "Японский мальчик уезжает далеко от дома -увидеть
весь большой мир; японская девочка Бад Лиддл остается дома с фаддером и
мудрее, и очень, очень хорошо, _будь_ родители всегда любят мальчика.
Иногда японской девочке очень грустно. Тогда объясни, что она остается дома.
_too_ много, но она не показывает, что ей очень грустно. Она смеется и разговаривает.
так что родители кивают, видя, что ей очень грустно.

Синклер не перебивал ее. Ее странная манера рассказывать о чем-либо была такой
милой, а речь такой ломаной, что ему больше нравилось слушать, как она говорит.
Но тут девушка резко остановилась и на мгновение выглядела довольно смущенной.
Затем она сказала:

"Возможно, Нуме слишком много болтает?" Она вопросительно повысила голос.

"Нет-нет... мисс Нуме нельзя слишком много болтать".

- Оа, - продолжила девушка, дерзко улыбаясь, - американо-американские девушки тоже слишком много болтают
?

- Иногда.

"Что ты не похож на японскую девушку - ты похож на американскую большую
гордую девушку?"

"Нет" - улыбается. "Вы как большой гордая американка, Мисс Num;?"

"Эсс", ответила она, наполовину сомнениями. "Americazan леди _vaery_
довольно. Иногда у нее _отлично большое сердце - потом_ она меняется, и она становится
лиддл, лиддл харт - _вери_ подлая женщина.

"Что заставляет тебя так говорить?"

"О! Нуме следит за всем", - проницательно ответила девушка.

Синклер оставался рядом с Нуме почти весь вечер. Она не
умею танцевать; он не хотел; и так как она сказала ему довольно
откровенно, что ей нравилось сидеть с ней лучше, чем кто-либо другой в
номер, он не нуждался ни оправданий. Красота и наивность девушки
пленили его, и, несмотря на ее безыскусственность, в ней было так много
подлинных штрихов проницательности и сообразительности. Синклер был
убежден, что японки - самые очаровательные женщины
женщины, которых он встречал - по крайней мере, если все дамы были такими же милыми и симпатичными
, как Нуме.

Вечером Клео Баллард остановилась в танце рядом с ними. Она
он заметил внимание, которое Синклер уделял девушке с самого начала.
Сначала он не заметил ее, но смотрел почти зачарованными глазами
на странно интересное лицо японской девушки. Синклер
ни разу не танцевал с Клео за весь вечер, и его даже не было рядом с
ней. Он сказал ей, что он не любил танцевать, и на этот призыв
оставила ее толпы поклонников, которые окружали ее, стремятся к
танец. На лице Клео появилось выражение горькой гордости, когда она посмотрела на него
. В Америке Синклер всегда считал своим долгом привязаться к кому-нибудь
почти скрупулезно относился к ней, и хотя она всегда чувствовала, что в его любви к ней чего-то не хватает
, ей было приятно, что, по крайней мере, он никогда
не давал ей повода ревновать к другим женщинам. Ее голос прозвучал
резко даже для ее собственных ушей.

"Может быть, Артур, ты представишь меня... своему другу?" она
сказала.

Та же самая обида, которая всегда так раздражала его, прозвучала сейчас в ее голосе. Это
было, сказал он себе, напоминанием ему о его рабстве; ибо задолго до этого
этот человек признался себе, что не любит ее. Однако он был
слишком стойким по натуре, зная о ее любви к нему, чтобы порвать с
она. Он чопорно поднялся со своего места рядом с Нуме, его лицо слегка покраснело.

"Конечно", - холодно сказал он и назвал имена двух девушек.

Инстинктивно женская натура Нуме почуяла соперницу - возможно,
врага. Ей хотелось, чтобы американский джентльмен снова сел. Она
не могла понять, почему он должен стоять только потому, что красивая
сияющая американская леди захотела познакомиться с ней. Партнер американки
слегка похлопал ее по плечу, напоминая о танце,
и она снова ускользнула, оставив после себя смутное беспокойство.

- Эта прекрасная американка - твоя нареченная?

Мужчина вздрогнул, хотя и уклонился от ответа.

"Что заставляет тебя спрашивать об этом?"

"Все мы обручены", - неопределенно ответила девушка. "Смотри, я покажу
ты _мы_ обручен. Он стоит вон там сейчас - разговаривает с той же самой хорошенькой
Американкой".

"Такашима!" - сказал Синклер.

- Эсс, - радостно ответила девушка.

Такашима очень серьезно разговаривал с Клео Баллард. На ее лице было
нетерпеливое, почти раздраженное выражение. Казалось, ей не терпелось поскорее уйти
подальше от него. Синклер видел, как она сделала знак миссис Дэвис, и каким-то образом
двум женщинам удалось избавиться от японца. Они стояли и разговаривали
на мгновение они оказались вместе, и Синклер увидел, как они посмотрели в его сторону.
Он почти машинально отмечал движения Клео, его разум был больше поглощен тем, что Нуме рассказала ему о ее помолвке с Такасимой.
- Когда состоится свадьба? - спросил я.

- Когда? - резко спросил он.

- О! Я не знаю. _ мы_ - Орито и _me_ - не очень любим торопиться,
папаши очень торопятся, - сказала она.

Синклер взглянул на нее задумчиво, изучая ее со странным
боль в его сердце.

"Так ты маленькое солнышко Такасима", - сказал он медленно. "Он используется для
расскажи нам о тебе в Америке. Он сказал, что ты самое красивое создание на земле.
конечно, мальчики ему не поверили, но, в конце концов, он
говорил только правду.

Девушка снова улыбнулась.

"Когда я была лиддл, девочкой-лиддл, - сказала она, - Орито носил меня высоко-высоко
на своем плече. Теперь я вырос большим и вежливым, а он так далек от меня.
и я думаю: "Мы незнакомы".

Мужчина молчал. "Но я очень счастлива, - продолжила она, - потому что
когда-нибудь я буду совсем рядом с Орито, и тогда мы снова будем очень любить друг друга".
друг другу.

"Желаю тебе всегда быть счастливой, маленькая женщина", - сказал Синклер почти хрипло.
"Счастье - бесценное сокровище; мы отказываемся от своих шансов на него"
иногда безрассудно, только ради минутной радости.

Их прервал голос миссис Дэвис: Она довольно холодно посмотрела на Синклера.

"Пойдем, Нуме, - сказала она, - я хочу познакомить тебя кое с кем еще".




ГЛАВА XXII.

СОВЕТ.


Миссис Дэвис обратил Num; в углу балкона, и сел, чтобы дать
ей небольшую лекцию.

"А теперь, дорогая, я собираюсь поговорить с тобой не как твоя хозяйка, а как
твоя... компаньонка ... и друг. Ты не должна разговаривать слишком фамильярно ни с кем.
человек. Теперь, вы не должны иметь сидел Мистер Синклер так долго. Есть
было много других людей вокруг вас, и вы даже не поговорила ни с кем из них".

- Бад, я не люблю всех мужчин с выменем, - запротестовала девушка. - Меня?_ Я
люблю только... э... мистера Синку.

- Да, но, Нуме, ты не должен так... так быстро нравиться людям. И ты должен
никому не сообщать об этом, если узнаешь.

"Оа, я так ему и сказала", - упрямо сказала девушка. "Я сказала мистеру... Синке Тэду
Я с ним _vaery_ много, и я прошу Тада он сидеть со мной, так что Тед слишком много
народов кивок со мной поговорить".

Миссис Дэвис выглядела очень обеспокоенной этим признанием.

"Теперь, что _was_ неблагоразумно, мой милый; к тому же, вы знаете," она говорила очень
медленно и не спеша, "Мистер Синклер скоро выйдет замуж пропустить
Баллард, и поэтому вы должны быть очень конкретным, так что никто не может иметь
шанс сказать что-нибудь о тебе".

Светлые глаза девушки вспыхнули.

"Мистер Синка Нод привел меня тогда", - сказала она, вспомнив, как Синклер
уклонился от ответа. "Я спрашиваю его, помолвлена ли эта хорошенькая леди"
и он отвечает "Нет".

Миссис Дэвис на мгновение замолчала.

- Э-э... это свойственно только американским мужчинам, Нуме. Ты не должен верить
с ними; и будь очень осторожен, не говори им, что они тебе нравятся
потому что ... потому что они... они часто смеются над девушками, которые так поступают.

Нуме не пошевелилась. Она сидела очень тихо.

Мистер Дэвис присоединился к ним, и, заметив ограничены лицо девушки, он
спросил, в чем дело.

"Ничего, мой дорогой," американская дама говорит. "Я просто давал
Num; некоторые указатели".

"Послушай, Дженни, ты испортишь ее, сделать из нее немного ботаник, первый
вещь, которую вы знаете. По крайней мере, сейчас она натуральная, а в силе".

- Уолтер, - сказала миссис Дэвис, с достоинством вставая, - миссис Бэллард подумала, что это
возмутительно для Синклеру, чтобы он сидел с ней весь вечер. Я никогда не знал
его сделать такую вещь раньше ни с одной. Что делает его еще более
заметно. Клео тоже была весьма встревожена ".

Когда вечеринка закончилась и гости медленно разошлись по своим
джинрикишам, многие из них задержались в саду, смеясь.
прощаясь.

Num;, кто проводит время с миссис Дэвис, стоял одинокий маленький
фигура в тени балкона. Ей не хотелось прощаться
ни с кем из них - ей не нравились хорошенькие американки, сказала она себе
, потому что она им больше не верила.

Синклер подошел к ней, протягивая руку.

- Спокойной ночи, мисс Нуме, - сказал он.

Девочка спрятала свою маленькую ручку за спину.

"Я больше не люблю больших американо-американских джентльменов", - сказала она. "Миссис
Дэйвис сказал мне кивнуть лиг'гунайту", - последнее было сказано очень натянуто и
вежливо.

Мужчина мрачно улыбнулся: "Ах, мисс Нуме, - сказал он, - вы всегда должны выбирать сами.
вам нравится тот, кого вы выбираете; не позволяйте никому указывать вам, кому нравиться
а кому и нет."

Мгновение он испытующе вглядывался в ее лицо, затем повернулся и вышел.
вместе с другими гостями, поняв правду.




ГЛАВА XXIII.

БОЯСЬ ОТВЕТИТЬ.


Это было за десять дней с Ballards прибыл в Токио. Еще Клео
не дал Такасима обещанного ответа. Дело было не в том, что она больше не колебалась
из-за каких-либо чувств, которые она могла бы испытывать к нему
, как это было на пароходе, но это, приведя его к
поверь в нее, у нее не хватило смелости сказать ему правду.
Более того, в его лице всегда было какое-то уверенное, решительное выражение.
Это пугало ее. Клео была трусихой, если она вообще кем-то была.
Для нее было бы облегчением довериться миссис Дэвис, и
возможно, чтобы заставить ее рассказать ему правду, как можно мягче; но
зная о ее сильной привязанности к Нуме, ее сердце предавалось опасениям всякий раз, когда
она подумала об этом и испугалась презрения, возможно, гнева,
которое такое откровение вызвало бы у миссис Дэвис. Таким образом она отталкивает от
изо дня в день. Всякий раз, когда Такашима призвал ее в гостинице, она была либо
или одну из сторон, так что он не нашел никаких шансов, что говорить
с ней наедине. Девушка делала все, что было в ее силах, чтобы не оставаться с ним наедине
. Если молодой человек и догадывался о чем-то из правды, он никогда
показывал это, потому что был настойчив в своих визитах, а когда у него появлялась возможность
поговорить с Клео, разговаривал с ней так же естественно и уверенно
, как в те последние дни на яхте. Он в ужасе Клео, что он
отказался расстраивайтесь, что, несмотря на почти прямой путь в
что она порой игнорировали его, он дал ей понять, в каждую
потенциальная возможность того, что в его силах, что он еще не разуверился в ней, давая
ее поверить, что он понял, что она, имея столько друзей, должны
обязательно быть заключены в течение первых нескольких дней, как минимум. Клео этого не сделала
узнать, слышал ли он о ее помолвке с Синклером или нет. Если он
и слышал об этом, то просто проигнорировал, оставив это позади, как большую часть
сплетен и как невозможное, поскольку девушка сама ничего не рассказала ему об
этом и почти намеренно заставила его поверить в это
его собственный иск был не напрасен. Ей было бесполезно пытаться раньше
Такашиме показать, что они с Синклером были друг для друга больше, чем друзья,
потому что Синклер ничем не помог ей в этом вопросе. Он стал
странно холодным и сдержанным, и хотя он всегда был сущностью
вежливость и внимание к ней, все-таки он мог быть просто так
любой знакомой женщиной. Между тем, Такасима ни разу не напомнил ей о ее
обещаю, что отвечу ему. Он сказал себе, что теперь может позволить себе подождать, раз уж
он был так уверен в ней; кроме того, его разум был поглощен мыслями о том, чтобы
перебирать старые, знакомые места своего детства и пытаться в каждом
возможно, он совершал маленькие поступки, чтобы угодить своему отцу, и которые могли бы
компенсировать долгие годы разлуки. С Нуме он был в наилучших отношениях
, однако они были скорее братом и сестрой или очень дорогими
скорее друзья, чем любовники; потому что Нуме, как и он, стремился к тому, чтобы
отложить свадьбу на время, и эта тема редко поднималась
между ними, хотя их отцы часто намекали на это и призывали поторопиться.

Хотя Такашима и Синклер были отличными друзьями, ни один из них
никогда не упоминал имя Клео Баллард в разговоре друг с другом. Синклер ничего не знал
ни о любви Такашимы к девушке, ни о том, что между ними что-то было
потому что и Том, и Клео были очень осторожны
чтобы не говорить ему об этом, зная, что Такашима его старый друг.
Кроме того, возможно, интерес Синклера в нее попадает, так, что в
несмотря на ее красоту и бодрость, его взаимодействие пресытила его.
Его безмерно раздражало, что у него не было свободы уходить и
приходить, когда ему заблагорассудится. Это была еще одна причина, почему он избегал, когда
возможно, речь идет о девушке, не желая, чтобы напомнить о
ее, когда в этом не было необходимости; для помолвки, где нет любви
самых утомительных вещей.

Так что вместо этого они поговорили о Нуме. Синклер был чрезвычайно заинтересован в
ней. У него осталось наполовину приятное, наполовину болезненное воспоминание о ее сердитых глазах и
покрасневшее лицо, когда она отказалась пожать ему руку на прощание
в тот вечер на вечеринке. Он не видел ее с тех пор, хотя он
несколько визитов к миссис Дэвис, и даже дома Такасима по. Орите
сказал ему, что она приняла непонятный каприз, после вечеринки, чтобы стать
очень строгий японский этикет, и с тех пор она была
живут в уединении, даже не он (Орито) увидев ее, сохранить в
присутствие ее отца. И в этих разговорах о Нуме с ее
нареченным Синклер сделал одно открытие, которое удивило и странно для
скажем, порадовало его - это было то, что Такашима не любил ее - и далее,
что девушка на самом деле не любила Такашиму, хотя они были лучшими
друзьями. Он спрашивает, какое понимание они пришли на
предмет, и могут ли они без обиняков рассказали друг другу, что они не
любите друг друга.




ГЛАВА XXIV.

ПОСЕЩЕНИЕ ЧАЙНЫХ ДОМИКОВ.


Довольно большая группа американцев, в которую входили Балларды, Синклер,
Дэвисы, Крэнстоны, Фанни Мортон и другие, посетили
живописные чайные домики на шоссе между Эдо (Токио) и Киото.
Необычно построенные дома с их покатыми крышами, красота их садов
воздух, наполненный ароматом духов, насыщенный ароматом вишни и сливы
блоссом, все это способствовало созданию атмосферы восторга и солнечного света во время визитов
и американцы с удовольствием и интересом наблюдали за хорошенькими
официантками и гейшами, которые казались частью сцены, поскольку они
расхаживал перед ними взад-вперед в их ярких кимонах,
играл на самисэне и кото (арфе) или танцевал для них.

Одна девушка с необычайно красивым круглым лицом и яркими, лукавыми глазами,
привлекала особое внимание. Она прислуживала Клео и Тому Балларду,
стоя перед ними на коленях с маленьким подносом, пока
они пили из крошечных чашечек горячее сакэ. Клео не понравился вкус сакэ
. Она сказала официантка так, кто, хотя и не понимая
слово американка сказала, понимающе кивнула головой, и принес
чай вместо нее. Она проковыляла на своих маленьких каблучках по полу,
набив около трех футов рисовой соломы, оглядываясь через плечо
чтобы улыбнуться Тому, к удивлению этого джентльмена и раздражению
некоторых американских леди.

- Японские девушки ... довольно смелые, - резко сказала Роуз Крэнстон.

- Они ... в порядке, - ответил Том, готовый их защитить.

- Да, - ответила Фанни Мортон со своим обычным цинизмом. - Естественно, ты так думаешь
. Возможно, мы, женщины, тоже так думали бы, если бы она посмотрела на нас своими порочными
глазками, как смотрит на тебя.

Клео Баллард рассмеялась медленным, раздражающим серебристым смехом.

- Я думаю, они очаровательны, мисс Мортон, - и затем, обращаясь к Тому: - Они слишком
забавные, Том. Милее всего на свете видеть, как
они намеренно игнорируют нас, бедных женщин. По крайней мере, они не делают никаких
предлогом душе нам, как мы могли бы сделать в Америке".

Маленькая гейша девушка пришла снова рядом с ними, с парой
другие. Все вы были хорошенькими, с вишневыми губками, хитрыми глазками
миловидность. Они стояли группой с веерами в руках,
с улыбкой поглядывая на американских мужчин, нескрываемо пытаясь флиртовать
с ними.

Роза Крэнстон, испытывая крайнее отвращение, высокомерно сказала: "Мерзкие маленькие твари,
эти японские женщины".

"Вовсе нет", - сказал Том и подошел к ним, сопровождаемый Клео и
Синклер.

- Как тебя зовут, маленькая Джиза, девочка? - Спросила Клео с оттенком
покровительственные нотки в ее голосе. Три девушки посмотрели друг на друга и
захихикали. Синклер выглядел удивленным. Он задал им вопрос в
Японец, и они с готовностью ответили ему: "Кото, Киришима и Мацу".

[Иллюстрация: КОТО, КИРИШИМА И МАЦУ. СТРАНИЦА 101.]

"Какие красивые имена!" - любезно сказала американка. "Э-э...
вы танцуете, а также... подаете чай?"

Девушки снова засмеялись, и Синклер рассказала им, что сказала американская леди
. Девушки радостно закивали головами, и через несколько минут
танцевали для американцев.

"Они много зарабатывают?" Клео спросила Такашиму, который присоединился к ним.

"Да, но они много тратят на свою одежду. Они очень веселые".

- Да, они кажутся такими, - задумчиво сказала Клео, - и все же почему-то они выглядят немного уставшими и измученными.
временами. Я наблюдал за ними довольно внимательно
и заметил в них вот что, несмотря на большую демонстрацию веселости,
они производят впечатление ".

"Их главная обязанность - вызывать веселье", - ответил японец. Поэтому
они сами всегда должны казаться радостными. Некоторые из них очень остроумны и
образованны, и если вы понимаете японский, а вы когда-нибудь поймете, вы
нашел бы многое, чтобы смеяться в то, что говорят".

К вечеру сады появились еще гости, и
гейш вскоре вся их руках. Они разговаривали и смеялись с
своими гостями, пели, танцевали, флиртовали и играли на странных музыкальных
инструментах.

Главные достоинства гейши заключаются в ее изысканном вкусе в укладке волос
и в красоте ее платья, гармоничные цвета которого
сочетаются, согласно японской идее, непревзойденным образом. Ее
манеры тоже очень изящны, хотя молодые гейши склонны
быть шумным и, возможно, слишком много смеяться. Более того, обстановка
их домов и живописность чайных садов придают ауру
очарования девушке-гейше и ее окружению.
Хотя гейши имеет небольшой экскурс в историю, впервые появились
в середине прошлого века, ее популярность такова, что в Японии нет
стороны не считается полным без ее присутствия, чтобы скрасить его
вверх, - чтобы развлекать гостей с ее достижениями и инфекционных
веселье, и танцевать, и играть на них. Хотя ее жизнь , по сути,
стремительная и веселая, но, несмотря на то, что временами она теряет добродетель,
гейша всегда сохраняет присущую ей скромность и грацию. Это правда, многие из них
они прекрасно знакомы с иностранцами, которые являются их лучшими покровителями;
и все же, несмотря на это, чем скромнее и добродетельнее гейша, тем больше
требуются ее услуги.

Остатки старого японского класса самураев, хотя и очень
неразговорчивы и серьезны в поведении, тем не менее, чрезвычайно любят
развлечения, предлагаемые чайными домиками. Они пристрастились к таким удовольствиям
. Снег, полная луна, цветы любого сезона, национальные
и местные праздники - все это служит предлогом для организации веселых вечеринок.
они собираются в живописных чайных домиках и пьют сакэ горячим.
в крошечных чашечках, по двадцать и более на пинту. Тот факт, что они столько
востребованных, однако, не испортили гейша девушка. Фактически, когда
вы знакомитесь с любой из них, вы вскоре обнаруживаете, что
она довольно застенчива, скромна и нежна.

По Токио и на шоссе, соединяющем этот город с Киото, разбросано великое множество чайных домиков.
примечательно, что стиль
одежда официантки и гейши, а также танцы и другие развлечения
в каждой местности очень отчетливо отличаются друг от друга.
Следовательно, тот, кто отправляется в путь утром и посещает множество
различных чайных садов и садов гейш, вряд ли будет скучать, поскольку в каждом месте он
найдет новые развлечения.




ГЛАВА XXV.

РАЗБИТЫЕ НАДЕЖДЫ.


Орито вернулся домой в апреле месяце.
Апрель, месяц цветения сакуры, месяц, когда набожные японцы празднуют
рождение великого Будды. Восьмого числа этого месяца преданные уходят
в храмы, где проводится церемония. Она состоит просто из
поливания священного изображения чаем. Они также делают плевое взносы
в храм, неся с собой немного чая, который
должно содержать определенные целебные свойства, если вводят один
страдания от болезни. В последующие годы эта религиозная церемония была
практически отменена, хотя несколько набожных последователей все еще
соблюдают ее. Вместо того, чтобы проводить какие-либо церемонии в память о Будде, многие
люди отмечают апрель месяц тем, что просто очень
нежные, добрые, любящие и счастливые между собой в течение месяца. Именно
в это время года люди выходят на ханами (цветочный
пикник), одетые в фантастические костюмы, некоторые с масками на глазах. К
иностранец нахлынувшей толпой отдыхающих станет причиной их
подумайте о бесконечном маскараде. Никому не разрешается срывать вишню
цветет в течение всего месяца, и, возможно, именно по этой причине
цветок так пышно растет по всему острову, поскольку его не срывают
от беспринципных любовников, у которых, возможно, к этому особый вкус.

Это было из-за того, что апрель - месяц мира и доброжелательности
почти для каждого, когда откладываешь заботы сегодняшнего дня до
на следующий день выяснилось, что Орито не рассказал родителям о своей любви к американке.
Американская девушка. Вместо этого он перепробовал все, что было в его силах, чтобы угодить
двум старикам, и часто часами сидел рядом с ними, слушая
их планы на будущее его и Нуме, не говоря ни слова. И он тоже.
он пока не разговаривал на эту тему с Нуме. То, что девушка была
чрезвычайно привязана к нему, он знал, но рассуждал скорее как
Американец, а не японец, он не мог поверить, что она действительно любит
его, которого она на самом деле едва знала.

С момента его возвращения домой прошло больше месяца. Однажды в месяце
мае, когда поля пылали жгучим великолепием азалий, и
солнце придавало их буйному малиновому цвету ослепительное великолепие, Орито рассказал
его отец и Оми о своей любви к американской девушке. Он пригласил
их обоих поехать с ним в Окубо, западный пригород столицы, чтобы
посмотреть на какой-нибудь новый сорт азалии; ибо с рождением каждого нового
цветок, каждый месяц японцы устраивают праздники в их честь. В
шумная толпа искателей удовольствий отогнала их от места происшествия,
однако, в более уединенное место в лесу. Здесь Орито сказал им,
очень мягко, но твердо, о своей любви к красивой американской девушке.
Двое стариков хранили полное молчание, глядя друг на друга
измученными, непонимающими глазами. Мечта их жизни была разбита вдребезги.
С тех пор как родился Нуме, не было времени, чтобы они не разговаривали
радуясь женитьбе своих двоих детей и испытывая сильную
гордость за Орито, они отправили его в Америку, чтобы он стал очень образованным и
свершилось. Иногда им казалось, что эти восемь лет
никогда не кончатся. Теперь Орито вернулся к ним, но, увы,
как изменился! Он стоял рядом с ними, стройный и тихий, с печальным, но решительным лицом.
Он ждал, что скажет его отец.

Наконец старый Сачи поднялся на ноги.

"Что это значит?" резко спросил он. "Значит, ты хочешь пойти против
приказа своего отца? Должен ли я тогда сказать, что потерял своего сына?"

"Нет, отец ... я буду больше твоим сыном, чем когда-либо".

Голос старика задрожал.

"Долг!" Сказал он строго. "Это лозунг японца. Ты
забывать, что в Америке? Вы перестали быть японцами?--долг прежде
все к твоим родителям, к жене и детям, и последний, чтобы
себя."

Орите молчал.

Оми говорил сейчас. "Орито", - сказал он, и голос его был совершенно ошеломлен и
глупо, "вы действительно говорить только в шутку. Наверняка, сейчас слишком поздно, чтобы
изменить".

Голос молодого человека был очень тихим:

"Было бы слишком поздно, если бы свадьба состоялась ... Еще не слишком поздно
сейчас. Не так давно у меня не угробили Num; счастье так же, как мой
страх."

"Возможно, после того, как вы думаете, это вы будете менять, сынок", - сказала Сати,
нежно.

"Нет, отец, я бы предпочел видеть вас примиренными. Я не могу измениться в
этом. Ты не понимаешь. Я люблю ее всем сердцем, и если бы... если бы
она была невозможна для меня, я бы наверняка умер.

- Могла бы ты тогда оставить своего отца вести безутешную, бездетную жизнь?
- печально спросил старик.

- Мы должны пойти вместе, - сказал Орито.




ГЛАВА XXVI.

СОВЕСТЬ.


Жалкое стеснение воцарилось в семьях Такасимы Сачи
и Ватанабэ Оми. Теперь два старика виделись нечасто, потому что
У Сачи не было сил перечить пылкой жизненной воле своего сына,
кого любил, пока Оми был слишком ошеломлен и опечален уход
чтобы их увидеть. Так он и остался Num; в полное уединение на несколько дней.
Оми пока ничего не рассказал Нуме из того, что рассказал им Орито. Он был
проницательным стариком, и у него появилась определенная надежда, что, возможно,
Американская девушка, в конце концов, откажется выходить замуж за Орито. Следовательно, он
подумал, что подождет некоторое время, прежде чем что-либо рассказывать девушке. Орито
приходил к нему каждый день с подарками в виде чая и цветов, но каждый раз
старик отказывался его видеть, сообщая, что он и Нуме в
выход на пенсию. Это дало возможность не орите, что говорить на
только девочка. Сати старался убедить его, что она на самом деле
любила его, и что он будет теперь в жестокости, чтобы не жениться на ней.
Молодой человек впал в уныние, хотя его решимость ничуть не утратила своей твердости.
Сачи впал в жалкую тупую апатию, приняв
ничем не интересуясь в нем и отказываясь искать утешения у его сына
который пытался быть очень преданным и добрым к нему. Кроме того, он часто
очень горько упрекал Орито. В такие моменты молодой человек покидал дом.
дом и выходить в долины и бродить по лесным тропинкам,
пытаясь забыть о своих несчастьях в красоте окружающей местности. Он
не видел Клео Баллард несколько дней, но написал ей,
рассказав о том, что сделал. Клео Баллард прочитала его письмо с
ужасными предчувствиями.

"Мисс Клео, - очень просто говорилось в нем, - я сказал своему отцу и мистеру
Ватанабэ, что не могу жениться на Нуме-сан из-за моей безграничной любви к
вам. Я не сказал им в прошлом месяце, потому что это был сезон радости,
и я хотел избавить их от боли. Сейчас они очень несчастны, но я говорю
я надеюсь, что скоро ты вернешь радость в наш дом.

Его заверения напугали ее. Она снова и снова перечитывала записку, пока
сидела перед туалетным столиком, а горничная расчесывала ей волосы. Она стряхнула волосы
с рук служанки.

- Мне нужно побыть одной, Мари, - сказала она, и девушка ушла.

Долго она сидела молча, ни звука не сорвалось с ее губ, кроме одного протяжного
дрожащего вздоха крайней усталости и сожаления.

Она смотрела на свое отражение в зеркале, не замечая его красоты.

- Ты злая женщина, Клео Баллард, - сказала она, - злая, жестокая.
женщина, и... и... О! Боже, помоги мне... что мне делать?




ГЛАВА XXVII.

ПРИЗНАНИЕ.


Клео Баллард не ответила на письмо Такашимы. Всю ночь он вырос
до нее с укоризной, а на следующее утро она оделась в горячечном
спешка, и бросился к своей подруге, миссис Дэвис.

- Дженни, - сказала она дико, - я хочу уехать ... Я должна уехать ... Мне здесь душно
. Я должна уехать из Токио... Я... я... - она не выдержала и закрыла лицо руками.


- Почему, Клео... что случилось? Добрые руки ее подруги обняли ее.

- Я не могу сказать тебе, Дженни. Я не могу сказать тебе... Ты бы возненавидела меня, и тогда,
кроме Тома... О, Дженни, я не могу сейчас позволить себе потерять чью-либо дружбу.

"Ничто из того, что ты можешь мне сказать, Клео, не заставит меня возненавидеть тебя. Это какой-то
флирт, который зашел слишком далеко? Ну же, раньше это приносило тебе облегчение.
рассказывай мне все об этих вещах в Америке. Кто это? Аллистон?
Крэнстон? или англичанин?.. или... или...

"Нет... никто из них... это... это... О, Дженни, я не могу тебе сказать".

"Ты должна, Клео ... Это пойдет тебе на пользу, я знаю, и, возможно, я смогу помочь"
тебе.

"Это ... Такасима".

Руки Дженни Дэвис упали с плеч Клео.

"Орито!"

Двое посмотрели друг на друга в трагическом молчании.

"Клео, как ты могла это сделать? Их было достаточно и без него; - когда это было
это? как? расскажи мне все об этом ... О! бедный маленький Нуме!

- Это было на пароходе...

- На пароходе, - тупо повторила ее подруга. - Да, продолжайте; ну, и что же?
что случилось... Вы...?

"Да ... Я сделала это намеренно ... Я заставила его ... заботиться обо мне. Я была одинока и
хотела, чтобы меня позабавили. Пассажиры были неинтересными и глупыми. Он
был другим, со своими мягкими, странными манерами. Иногда я почти
пугалась самой себя, потому что он воспринимал все так серьезно. Я не хотела
по-настоящему ранить его. Я хотел посмотреть , как бы повел себя японец , если бы
он был влюблен, и... и Том продолжал говорить мне, какой он стойкий противник
женщин ... и... О, Дженни, когда он все-таки заговорил со мной, у меня не хватило
тогда смелости сказать ему правду. И все это время я знала
это... но...

Потрясенное лицо подруги поразило ее.

"Да, я понимаю", - сказала она с горечью. "Я знала, что ты возненавидишь меня ... Я
заслуживаю этого ... Только я..."

Дженни Дэвис снова обняла ее.

"Дорогая, я не ненавижу тебя. На самом деле, я не знаю, но это так поразило меня. Я
так ... так потрясен из-за Нуме и двух бедных стариков. Я не
знаю, что сказать, но я бы поддержал _ тебя_, дорогая, против всех японцев
в Японии, если бы это стало необходимо ". Она прижалась головой к голове Клео, и
две подруги заплакали, сочувствуя друг другу, как это делают женщины.

- Ты должна посмотреть правде в глаза, Клео. Ты уже рассказала Такашиме?

"Нет, - он прислал мне это в день", она положила записку в отчаянии в ее
руки друга.

"Какой ужас! - какой совершенный ужас! - ты не знаешь японцев так, как я.
дорогая. Это просто разобьет сердца двух стариков. Они с нетерпением ждали
его брака с Нуме всю свою жизнь. Они не любят своих
дети, как у нас в Америке. Их гордость за них слишком жалка, Клео.;
и когда они разочаровывают их, это подобно смертельному удару ".

"Не надо, Дженни... не надо, пожалуйста, не говори о них".

"Но мы должны, Клео. Вот в чем всегда была главная ошибка с тобой.
Ты. Ты слишком слаба, Клео. Ты не можешь смотреть страданию в лицо, и
как следствие, ты ничего не делаешь, чтобы облегчить его. Твой долг прост. Иди
прямо к Орито и скажи ему правду".

"Дженни, я не могу этого сделать. Он сказал, что когда-то на пароходе, что он не будет
гнушается брать свою жизнь, если ему были очень недовольны; и тогда он пошел на
расскажите мне, насколько распространены самоубийства в Японии, и как японцы не испытывали
ни малейшего страха смерти, и он, казалось, думал, что это было бы
смелым поступком - лишить себя жизни. Дженни, Я так испугалась, что
ночью я почти кричал".

"Но рано или поздно вам придется рассказать ему, Клео. Не говори ему об этом
только потому, что ты выйдешь замуж за Синклера. Это было бы слишком жестоко; скажи ему.
Скажи мне, Клео, как ты думаешь, он действительно верит, что он тебе небезразличен?

"Да; ... однажды я почти сказал ему об этом - по крайней мере, я заставил его поверить в это - и
в ту ночь это было почти правдой".

"Клео!"

"Ты скажи ему, Дженни".

- Я! Да ведь он не захотел меня слушать, Клео.

Клео в отчаянии встала и принялась расхаживать по комнате.

- Я не отдам Артура, Дженни. Ты не представляешь, как я люблю его... Люблю
его. Я думаю о нем день и ночь. Я прощаю ему все. Он холоден
часто, и временами меня унижает его безразличие, но я продолжаю
любить его больше, чем когда-либо. Я ничего не могу поделать, - я буду любить его до тех пор,
как я живу".

Дженни Дэвис смотрел на нее с тревогой. Она знала ее несколько
лет, знала ее лучшие качества, ее слабости, ее силу; и
ее сердце болело за нее. Она была такой красивой, гибкой, величественной,
необыкновенной красотой.

- Да, Клео, - медленно произнесла она, - ты права. Вы должны уехать - прямо сейчас
немедленно. Группа английских туристов отправляется в залив Мацусима
завтра. Наскоро соберите кое-какие вещи и присоединяйтесь к ним. Я знаю их всех
хорошо, и ты тоже знаешь некоторых из них.

- Да, - с готовностью согласилась девушка. - И ты _will_ расскажешь ему об этом... Ты
избавишь меня от этой ... этой боли.

- Я попытаюсь, Клео. Две женщины на мгновение замолчали. Затем миссис Дэвис
спросила: "Клео, Артур Синклер знает?"

Глаза Клео были полны смутного ужаса. - Нет... нет... и он не должен.
Дженни, он такой строгий в таких вещах - он бы презирал меня; и потом,
Мистер Такасима - его друг. Он бы меня не простил. Дженни, он _must_
не должен знать. Через некоторое время она сказала почти дико: "Дженни, я ненавижу
Такашиму всякий раз, когда я думаю о том, что он хотя бы на мгновение оттолкнул нас с Артуром.
как бы он поступил, если бы ... если бы Артур узнал".




ГЛАВА XXVIII.

ГОРДОСТЬ ЯПОНИИ.


На следующий день Клео покинула Токио с группой туристов. Такасима, который
звонил днем, нашел записку от нее. В ней говорилось
просто, что она решила совершить поездку по острову, и поскольку
группа уехала в тот день, у нее не было времени, кроме как написать поспешное
прощай. Письмо было слабым, с обычными фразами и
загадочным. Если бы это было написано западному человеку, он бы понял
сразу; фактически, ее поведение задолго до этого вызвало бы сомнения
относительно ее честности по отношению к нему. На Такашиму это не произвело такого эффекта,
потому что японцам свойственно полностью верить в кого-то другого
пока они полностью не освободятся от обмана. Вернувшись домой, Орито обнаружил, что
его ждала изящная записка от миссис Дэвис с просьбой навестить
ее.

Это была трудная задача, которую она перед собой поставила - трудная даже для женщины
с социальным и житейским опытом миссис Дэвис.

Когда орите на нее смотрели серьезные, внимательные глаза, в которых не были
следы недоверия, она почувствовала, что ее сердце стало не хватать ее, прежде чем она
сказал ни слова. Они поговорили о погоде, о цветах, месяца,
иностранцев в Токио довольно гейш--каждом субъекте сохранить
у нее на сердце. Наконец она окунулась во все это сразу, почти
отчаянно. Возможно, в том коротком интервью она поняла, почему
Клео было так трудно сказать ему об этом, потому что лицо молодого человека было таким
серьезным, чистым и правдивым.

- Клео рассказала мне... Я все знаю об этом... и я... она просила меня сказать... Я
то есть... я знаю о твоей... о твоей заботе о ней, и...

Японец резко поднялся на ноги. Он был смертельно бледен.

"Не будет ли мадам любезна не говорить об этом?" - сказал он. "Я могу говорить на эту тему только с
самой мисс Баллард".

После того, как он оставил ее миссис Дэвис беспомощно сел, и написал
письмо вырывалось из груди с Клео.

"Дорогая Клео, - говорилось в нем, - я пыталась сказать ему; пыталась сильнее, чем когда-либо в жизни".
пыталась сделать что-либо в своей жизни. Но он не дал мне говорить - остановил
меня, как только я начал, а у меня не хватило духу настаивать".




ГЛАВА XXIX.

УЕДИНЕНИЕ.


Миссис Дэвис не видела Нуме несколько дней. Она слышала, что девушка
жила в строгом уединении, как это было принято у японских девушек
до замужества. Быстрый женское остроумие и
однако понимание, миссис Дэвис понимала, что она приняла
он обиделся, и, наверное, возмущался лекции она дала ей ночь
из партии. Она также боялась, что в своем искреннем желании служить
и Клео, и Орито она создала у Нуме ложное впечатление об американцах.
Миссис Дэвис была хорошей и мудрой женщиной. Она была полна решимости, что
ничто на свете не должно помешать браку ее подруги с Синклером. Она
знала Клео Баллард достаточно хорошо, чтобы понимать удивительную доброту и
щедрость ее лучшей стороны. Она знала также, что та любила Синклера
любовью, которая должна была стать ее спасением. Несмотря на все это,
Миссис Дэвис искренне любила Нуме, хотя, конечно, не в
так же, как она относилась к Клео. Поэтому ей было больно думать, что
Нуме, вероятно, страдает.

На следующий день после отъезда Клео она пересекла долину и спустилась к дому
Ватанабэ Оми. Со своим обычным хладнокровием она попросила о встрече с Нуме.
Оми очень вежливо извинился, сказав, что его честь недостойна.
дочь развлекала подругу, и не могла бы августейшая американская леди
позвонить на следующий день?

- Нет. - Миссис Дэвис тоже хотела бы повидаться с подругой Нуме, потому что Нуме сказала ей.
Она хотела, чтобы она познакомилась со всеми ними.

Она прошла в комнату девочки со старой фамильярностью.
знакомого, потому что они с Нуме были большими друзьями, и Оми был о ней такого высокого мнения
, что у американской леди вошло в привычку приходить
, входить в его дом и выходить из него, когда ей заблагорассудится, что было
отличная уступка и комплимент для любого японца иностранцу.

Она обнаружила, что Нуме сидит с другой японской девочкой и играет в карутту. Они
смеялись и разговаривали во время игры, и Нуме казалась довольно беззаботной
и счастливой.

[Иллюстрация: ИГРА В КАРУТТУ, стр. 118.]

Миссис Дэвис села на коврик рядом с ней и, поцеловав ее
очень ласково спросил, почему она так долго не приходила.

"Я приду посетить вас и завтра," девушка ответила, глядя мелочь
стыдно, как миссис Дэвис, смотревшая на нее с укором. То, как она начала
дальнейшие извинения, американская дама говорит, очень ласково: "никогда не
разум, дорогая; я понимаю; - вам не нравится то, что я сказал вам на
ночь".

Нуме не ответила. Другая японка с любопытством наблюдала за миссис Дэвис
. Миссис Дэвис с улыбкой повернулась к ней и начала что-то говорить
, но резко остановилась с выражением озадаченного узнавания на лице.

"Я уверена, что где-то раньше видела твоего друга, но не могу сказать,
где", - сказала она Нуме.

"Возможно, ты видел ее в чайном саду, потому что Кото когда-то была
девушкой-гейшей".

"Ну конечно! Теперь я вспомнил. Она была симпатичная маленькая японская девушка
кто ждал от нас в тот день и заставил розу Крэнстон так зол на флирт
с Томом".

Девушка улыбнулась миссис Дэвис. Она тоже узнала ее. Миссис Дэвис
повернулась к Нуме:

"Я не понимаю, Нуме, как... как девушка-гейша может быть твоей подругой", - сказала она.
Нуме выглядела очень серьезной. - Я не знаю, что с ней делать. "Что с ней?" - спросила она.

Нуме выглядела очень серьезной.

"У японских леди всегда есть друг, который также является горничной. Кото - моя горничная;
также мой друг".

"Я понимаю", - сказала американка. вдумчиво.

Японские леди обычно относятся к своим горничным скорее как к сестрам, чем как к служанкам.
Фактически, одна из обязанностей горничной - быть компаньонкой своей госпожи.
госпожа. Следовательно, необходимо, чтобы горничная была достаточно опытной и
занимательной. Часто девушка-гейша предпочитает покинуть чайный домик
где она работает, чтобы занять должность компаньонки и горничной у какой-нибудь
доброй и богатой леди класса кадзоку и Самурай, и таким образом она
учится быть очень нежной и вежливой в своих манерах, копируя свою маленькую хозяйку
кроме того, у нее будет хороший дом. Это своеобразный факт , который
Японцы, занимающие должности, таких как уборка, или, для человека, пожалуй, как
стопорное устройство или услуга, или даже слугой, становятся чрезвычайно преданные своему
мастера и мастерицы, остальные с ними, пока они находятся в браке, и
иногда предпочитая оставаться с ними после того, как они поженились, а
чем жениться на себе. Это не редкость для них, чтобы сделать
жертвы, иногда почти героическим и близких, для своих господ или
любовниц.




ГЛАВА XXX.

ЖЕНСКОЙ ДИПЛОМАТИИ.


На следующий день Num; и кото посетила американская леди. Орито поднялся наверх
в Иокогаму, сказала ей Нуме, и вернется только через несколько дней.

"Тогда тебе будет очень одиноко, дорогая".

Нуме сидела в своей любимой позе на полу у колен миссис Дэвис.
Кото бегал по комнате, с чрезвычайным интересом разглядывая американскую мебель и убранство.
любопытство.

"Нет, я не хочу быть одиноким", - сказал Нуме, - "потому что я не видел Орито _много_
дней - так что я привык".

"Должно быть, он очень плохой мальчик, раз столько дней не виделся с тобой", - игриво сказала миссис
Дэвис.

"О, нет! Орито очень хороший мальчик". Некоторое время она сидела неподвижно и задумчиво
при этом, поджав под себя ноги и сложив маленькие ручки на коленях.

- А хорошенькие американские леди всегда трахаются, когда выходят замуж?

- Почти всегда, Нуме.

Num; задумчиво кивнула головой. "Японские девушки кивают _always_ luf,"
она сказала, мечтательно. "Кото говорят, что только девушки-гейши выходят замуж ради любви".

"Это, должно быть, потому, что они вступают в контакт с мужчинами и юношами,
в то время как японские леди замкнуты. Не так ли, дорогая?"

"Эс. миссис Дейвис, вы верите, что я выхожу замуж за Орито?"

"Да, очень хочу ... Я уверена, вы будете с ним очень счастливы. Он такой
хорошо. Никто ничего не говорил тебе о ... об этом, не так ли?
добавила она с тревогой, опасаясь, что девочка, возможно, слышала о том, что Орито
рассказал своему отцу.

"Нет", - сказала она. "Никто не говорит о лафе никому, кроме миссис Дейвис; вот почему
Мне хотелось поговорить с вами".

Американская леди улыбнулась.

"Предположим, японская девушка выберет вместо этого какого-нибудь _низ, симпатичного_ джентльмена, и
она выйдет замуж за того, кто ей _nod_ понравится?" Она подчеркнула этот вопрос,
и бросила очаровательный взгляд на миссис Дэвис.

"Вы имеете в виду случай с девушкой, обрученной с одним мужчиной и влюбленной в
другого?"

"Эсс".

"Ну, я не знаю, что она могла бы тогда сделать, Нуме. Что натолкнуло тебя на такую идею
в твоей голове?"

Нуме мгновение не отвечал. Затем она сказала, очень застенчиво: "Нуме _не_"
больше не любит большого, уродливого американо-американского джентльмена. Я так ему и сказала.

"Нуме!"

"Эсс, я сказала мистеру Синке, что я не против, раз ты мне так говоришь".

"Ну, Нуме!" Голос миссис Дэвис выдавал ее нетерпение. "Зачем ты
это сделала?"

Девочка слегка пожала маленькими плечиками.

"О! Я не знаю".

"Нуме, ты _must_ должна быть осторожна в разговорах с мужчинами. _ Не_ рассказывай им
ничего. Если они тебе нравятся, держи это при себе; это хорошо, что ты
сказал ему, что вы его не любили, на этот раз, и не отходил от него с
впечатление, что вы были влюблены в него. Вы знаете, уважаемые, девушки должны
будьте очень осторожны, кто им нравится".

"Бад, мистер Синка, скажи мне кивком, чтобы я позволил _ кому-нибудь_ выбирать за меня, если я
лиг"... - Она на мгновение замолчала и неопределенно добавила: "тад я знаю, "кто я есть"".

"В самом деле, Нуме, ты мог бы последовать моему совету раньше, чем совету мистера Синклера", - сказала
пожилая леди, весьма раздраженная.




ГЛАВА XXXI.

ВАРВАРСКИЙ ОБЕД.


Девочки остались ужинать с миссис Дэвис. Кото никогда раньше не ела американских блюд.
Хотя Нуме к этому уже привыкла.
Следуя национальному обычаю, она съела все, что поставила перед ней хозяйка.
и миссис Дэвис, зная об этой ее маленькой привычке, которая была
скорее актом комплимента хозяйке, чем проявлением любви к еде,
всегда был очень осторожен, чтобы не подавать ей слишком много. Она совсем забыла, что
Кото будет и вовсе привык к еде. Две маленькие японский
женщины представлены очень красивый контраст. Обе были малы, а в их
так, довольно. У Кото было круглое лицо, ясноглазая застенчивая прелесть; в то время как
Лицо Нуме было овальным и четкими очертаниями. Она очень весело болтала и
уверенно, то по-японски обращаясь к Кото, то на довольно ломаном английском к
Мистеру и миссис Дэвис.

Кото ела свой ужин молча, ее лицо было странно белым и жалким.
Однако она очень храбро ела эту странную пищу, не останавливаясь ни перед чем. Она
с удивлением посмотрела на масло (то, что японцы никогда не используют),
на мгновение задумалась, что ей с ним делать, затем взяла
взяла маленькую круглую лепешку с масленки, опустила ее в чай и
выпила чай.

Мистер Дэвис увидел это и поперхнулся.

- В чем дело, Уолтер?

"Э-э-э... хм... ничего, моя дорогая! Я... о, Господи!" Это последнее восклицание
было спровоцировано другим поступком Кото. На столе стояла маленькая тарелка с
чаучоу. Слуга передал ее Кото, подумав, что, возможно, она захочет попробовать
немного с мясом. Вместо того, чтобы взять немного себе, девушка подержала
блюдо в руке, мгновение поколебалась, а затем очень героически съела
все горячее маленькой фарфоровой ложечкой, лежащей на блюде. Ее глаза
были полны слез, когда она закончила.

- В чем дело, Кото-сан? Нуме мягко спросил.

"Это варварская еда", - в отчаянии ответила девушка по-японски.
"Мне это не нравится".

Нуме перевел это американцам, извинившись за замечание, сказав
:

"Кото всегда была девушкой-гейшей. Вот почему она _most_ осторожна в кивках
в своей речи. Было _most_ грубо, что она так резко сказала
Еда в Americazan, _буд_ девушка-гейша _only_ стильная, и кивай
понимай "до остроты" вежливо по отношению к иностранцам ".

Это тщательно продуманное, довольно неоднозначное извинение американцы восприняли очень добродушно
велев Нуме заверить Кото, что они не затаили на нее зла
чего бы то ни было, и что, на самом деле, они должны извиниться перед ней за то, что не
вспомнила, что она не привыкла к их еде. Кроме того, американцы
были такими же глупцами, когда ели японскую еду.




ГЛАВА XXXII.

ФИЛОСОФИЯ ЛЮБВИ.


После ужина Нуме вернулась на свое место рядом с миссис Дэвис, в то время как ее муж занял
Кото прошел по дому, радуясь возможности продемонстрировать свои ограниченные познания в японском языке.
Нуме редко позволяла им обращаться к ней.
кроме английского, притворяясь, что очень потешается над их японским, чтобы
чтобы заставить их говорить с ней по-английски. Они, с другой стороны, всегда
похвалил ее английский экстравагантно.

"Я хочу, чтобы ты пообещала мне, Нуме, что никогда больше не скажешь ни одному мужчине, что он тебе небезразличен"
, если только это не Орито.

"Почему я должна _обещать_?" - спросила девушка.

"Потому что это нехорошо говорить кому бы то ни было".

"Но если я..."

"Чепуха; ты будешь любить только так, как это делают все хорошие японские девушки
- после свадьбы".

"Но однажды ты сказал, что мне стыдно, что я люблю тебя только после того, как
выйду замуж".

"Ну, я обдумывал это", - ответил другой, слегка
встревоженный: "И ... и на самом деле, вы все так довольны происходящим, что я
не советовал бы вам менять обычай".

"Японская девушка-бутончик luf a _liddl_ перед свадьбой. После свадьбы - большой
бит. Кото говорит, что девушка-гейша luf a _big_ бит _ перед_ тем, как они поженятся. Кото лаф
в Токио очень много японских парней...

"Это хорошо, и они собираются пожениться?"

- Ах, нет; потому что ему было очень трудно сказать "деньги", но кто сказал "деньги"
у Вейри много денег, поэтому она приехала за мной и сэкономила... _ после_
они женятся на вейри хабби.

Нуме посмотрел на американку глазами, полными тоскливого удивления: "Я
думаю, что мне бы очень хотелось, чтобы я тоже был послушным. Никто не знает, что это такое
она очень любила Орито вейри - По сути, она очень любила его,
буд-иногда я думаю' я киваю _luf_ его _too_ много; иногда мне вещь'
может, орите НОД luf _me_ слишком много".

- Конечно, ты любишь его, Гуси. Только не начинай думать, что ты этого не делаешь.
это не так, потому что человек часто убеждает себя в вещах, которых на самом деле нет.
на самом деле это так.

- Но я почти ничего не делаю в Орито, - возразила девушка и добавила:
застенчиво: "Я говорю "вместо мистера Синки - но я не говорю"- Нет! Я киваю
вслед за мистером Синкой; она яростно замотала головой.

Миссис Дэвис призвала на помощь все аргументы, какие только могла.

- Тебе не следует думать о нем, Нуме; это дурно, потому что он принадлежит
кому-то другому.

Лицо девушки утратило свою задумчивость. Теперь оно было лукавым и
самодовольным.

- Возможно, Нуме носит парик _very_, - улыбнулась она. "Кото сказать, что все девочки Тада
несколько habby находитесь в парике".

"Кото-плохая девочка, если она сказала вам, что. Не позволяй ей учить тебя о
девушках-гейшах, дорогая... Э-э... все знают, что они не из хорошего класса,
вообще.

Нуме вызывающе вскинула голову. "Все то же самое, но ничего не изменилось"
от мистера Синки.

Ее настойчивость поразила миссис Дэвис. Ей почти хотелось встряхнуть эту
девушку; и все же было что-то такое милое и невинное в том, что она открыто
признала, что думает о Синклере.

У нее не было много, и она видела многих людей с той ночи, когда
партии. Следовательно, было вполне естественно, что, поскольку Синклер произвел на нее в тот вечер
такое впечатление, она должна была много думать о нем. Кроме того, цвета слоновой кости, с обычной гейшей девичье легкомыслие и любовь ничего смакуя романтики, возможно, способствовали этому чувству. И девушки обсуждали его.

С тех пор, как он рассказал отцу о своей любви к американке,
Орито был очень добр к ней, хотя иногда Нуме казалось, что он хочет
что-то сказать ей. Интерес к Синклеру не испортил ее
верность Орито, которую она чувствовала и культивировала все эти годы.
Кото поддержал ее идею флиртовать с американцем. Это
было все. Она ни на мгновение не подумала о разрыве своей помолвки
с Орито. Она привыкла к этому, и, в отличие от Орито, она не была в Америке.
так что она все еще была достаточно японкой, чтобы быть послушной.
Кроме того, она действительно любила орите так, что она сама не
понять. Потому что, хотя ей было очень приятно быть с ним,
поболтать и рассказать ему все новости района, в котором они
жила, спрашивала его совета и мнения по разным предметам, но ее мысли
постоянно блуждали вдали от него, и она не могла вызвать подлинной
теплоты или энтузиазма в своей привязанности к нему. Правда, ее любовь
для него было лишь то, что молодой сестрой на очень дорогой брат, один
от кого она была расстаемся надолго.
ГЛАВА XXXIII.
ГЛАВА XXXIII.

ЧТО ЭТО МОЖЕТ "LUF" БЫТЬ?


Возможно, орите признали этот факт, и по этой причине редко утомили
ее за-внимание. Он был сама нежность к ней; он проявлял большой
интерес ко всем ее занятиям; играл в игры с ней и Кото; и пытался
всячески, чтобы сделать вещи приятными для нее. Таким образом,
очень дорогой симпатии, возникшей между ними. Хотя Орито ничего не говорил
ей напрямую о своих планах, все же он часто пытался дать ей
некоторое представление о положении дел. Таким образом, он говорил: "Я буду
твоим другом и братом навсегда, Нуме-сан".

Нуме обладала необычным для японской девушки темпераментом. Хотя внешне она была
открытой, простодушной и бесхитростной во всем, тем не менее, там, где она
хотела быть, она могла держать язык за зубами, и можно было почти
обвинил ее в лукавстве. Но тогда девушка была далеко не такой
инфантильной или невинной и довольной, какой казалась временами. На
наоборот, ее характер был своенравный почти до упрямства. Она либо
любимому все свои силы, и ей было безразлично, и она ненавидела
тот яростно. В ней не было ничего тепловатого. Возможно, когда она
встретит того, кому сможет отдать свое сердце, она отдаст его
со страстью, которая потрясет каждую клеточку ее маленького тела. Это
было причиной, по которой она была неспокойна в своей помолвке с Орито.

Она инстинктивно чувствовала свою способность к более глубокой любви. Японцы
, как правило, не демонстративный народ. Говорят, что это слабость
любить до брака, хотя многие так и делают, особенно те, кто
в той или иной степени контактирует с противоположным полом. Нуме знал
это и храбро стремился соответствовать популярной идее. Та не, как
но понять ее собственных, и она осознает возможности
чувства, которые были скрыты в ней. Она объясняла свое беспокойство
исключительно тем фактом, что ей предстояло так скоро выйти замуж. Она не
проанализировала слово "любовь". Оно существовало в ее словаре только с тех пор, как
она познакомилась с американцами. Она утомила миссис Дэвис, задавая
вопросы об этом. "Этот лаф был хорош?" "Было ли неправильно убивать слишком много
людей?" "Почему она не должна была говорить, когда кого-то убивала?" "А симпатичная
Americazan дамы luf их мужья, и поэтому у них всегда были
так горда и красива?" "Она" (Нуме) "тоже хотела бы заняться любовью". - "Откуда
она могла это знать?"

Эти и многие другие вопросы, на которые почти не было ответов, она задала миссис
Дэвис, эта леди отвечала на них настолько мудро, насколько это было возможно,
естественная любовь романтика побудило ее ободрить девушку, чтобы так говорить,
но ее желание дать только такой совет, как бы удержать ее от мыслей
Синклер заставляя ее изменять свои ответы так, чтобы они могли костюм
дела. Хуже всего было то, что, хотя Нуме очень мило поблагодарила бы ее
за любую информацию по этому вопросу, у нее было давнее
сомнение, что она когда-либо полностью верила ей, и что, несмотря на ее
получив совет, девушка умышленно позволила бы своим мыслям разгуляться. Нет!
Американская леди не могла помешать Нуме думать о том, кого она
выбрала.




ГЛАВА XXXIV.

ЗАГОВОРЩИКИ.


Этот визит в дом миссис Дэвис нарушил уединение, которое Оми и Нуме
запланировали для себя. Кроме того, девушка устала от уединения,
и хотела еще раз выйти на улицу. И Оми потерял большую часть прежнего
интереса к своей дочери, который у него был до того, как Орито рассказал ему о
своей любви к американке. Временами он по-прежнему был с ней очень строг
но вскоре у него вошло в привычку пренебрегать ею, и он уходил
в дом Сачи, где два старика сидели в печали
вместе, ни один из них никоим образом не намекал на своих детей; так что
Num; осталось очень много для себя, и позволять делать так, как
ей понравилось. Они с Кото отправлялись в путь по утрам со своими
обедами в крошечных корзинках и проводили весь день на холмах или
на берегах Хаямы, лениво прогуливаясь в прохладной тени деревьев,
или собирал камешки и ракушки на берегу. Иногда они присоединялись к
группам молодых японских девушек и юношей, которые приезжали в горы из
маленькой деревушки неподалеку. Они были детьми рыбаков, и
были пухленькими, здоровыми и счастливыми. Нуме и Кото играли с ними в качестве
радостно, как будто они сами были детьми.

Однажды, когда Нуме и Кото были в лесу одни, и Нуме
Нуме заставляла Кото снова и снова рассказывать ей о веселой жизни гейш.
Нуме сказала::

"Кото-сан, давай как-нибудь съездим в Токио вдвоем. Сейчас много девушек
путешествуют одни, а мы так близко от города. Мы бы не сказали моему отцу
а поскольку он весь день в отъезде с Такасимой Сачи, он бы никогда
не скучал по нам. Никто не узнает нас в городе, а если и узнает, то
подумает, что мы пришли с друзьями, но для двух девушек это обычное дело
побыть вместе в городе, не так ли, Кото?

Кото сказал, что да, но выглядел немного испуганным этим предложением. Однако,
она с таким нетерпением, как Num; для ее проведения, ибо они оба очень выросли
устали от тишины своей жизни, особенно кото, который был использован для
шумные города. Она сразу же включилась в проект.

"Отпустите меня в покое до завтра, - сказала она, - и я
скажи своему отцу, что мне надо там делать; тогда я пойду и
организовать на стенде jinrikisha для отправки специального автомобиля
встретиться с нами каждый день ... или через день."

"А мы увидим Шику?" - Спросил Нуме.

Лицо Кото просияло.

"Если вы так говорите, Нуме-сан ... если вы позволите".

"Ну, конечно, я так и сделаю", - взволнованно сказал Нуме. "Где мы его увидим?"

"Я попрошу его встретиться с нами. Он работает на американского консула, и он
очень хорошо относится к Шику".

Нуме пристально посмотрел на нее.

- Вы знаете, Кото-сан, что американский консул - это мистер Синка, о котором я вам говорил
?

- Нет; Шику называет его только "господин сэр" и "консул".

Нуме на мгновение замолчал.

- А консула мы тоже увидим, Кото?

"О, нет! потому что если мы не хотим кого-либо знаю, что мы должны быть очень
осторожны, чтобы не быть признанным".

Итак, две девушки составили план, и на следующий день Кото отправилась в город и
договорилась обо всем.




ГЛАВА XXXV.

ПЕРЕДЫШКА Для СИНКЛЕР.


Это было примерно через две недели. Орито не вернулся из Иокогамы,
Клео Баллард тоже не вернулась из Мацусимы. Она была очарована
красотой чудесного залива, и после напряжения, в котором она находилась
в Токио, для нее было большим облегчением оказаться вдали от шума
вид на город в месте, которое предполагало только красоту и покой.

Синклер не сопровождал их в поездке. Он был несколько
удивлен поспешностью, с которой это было предпринято, и сказал
Клео, что, если он не сможет путешествовать не спеша, ему вообще не хочется туда ехать;
кроме того, ему никогда не нравилось путешествовать с большой группой туристов,
он предпочитал путешествовать один, с одним близким по духу спутником. Вместе с тем он призвал
ее зайти, сказав, что он может запустить себя и присоединиться к ним через несколько
дн.

После ухода из партии он остался почти целиком на себя.
Он нашел время осмотреться. На какое-то время это было облегчением.
снова почувствовать себя свободным, приходить и уходить по своему выбору; тогда как, когда
Балларды были в городе, он всегда считал своим долгом постоянно находиться
с ними и полностью предоставить себя и свое время в
их распоряжение. Синклер неважно выглядел. Он похудел и стал
нервным, и на его обычно солнечном лице появилось измученное выражение.
Синклер ни в коем случае не был экстраординарным или блестящим человеком. Он был
спокойным по характеру, немного суровым и резковатым с теми, кого не любил
, но, как правило, добродушным и с ним было легко ладить. Он был
любимцем как мужчин, так и женщин. Он был слишком добродушен, чтобы быть сильным человеком.
мужчина, возможно, и легко поддавался влиянию собственных симпатий и антипатий.

Его помолвка волновала его больше, чем он хотел признать. Он говорил себе
постоянно, что должен быть счастлив, что девять мужчин из десяти на его месте
позавидовали бы ему, Клео. Он признавал, что она добра и великодушна, а также
красива; но все же все это, казалось, скорее парализовывало его
усилия любить ее, чем что-либо другое. Он слишком хорошо знал ее красоту и очарование
. Когда мужчина признается себе, что он суммировал все женские чары
, тогда будьте уверены, привязанность начинает ослабевать; ибо там, где есть любовь
любовник постоянно открывая для себя новые прелести, и, по сути, даже не
он был известен когда-либо для него в новинку.

Синклер был усталый. Перспектива его женитьба привела его в ужас. Даже
красота страны, которой он до сих пор так восхищался
, перестала интересовать его. Теперь она была полна печали.
Отъезд девушки был для него бессознательной передышкой и облегчением.

После того, как они уехали, он погрузился в настоящую радость жизни,
которую всегда предлагает жизнь в Японии. Он поддался _dolce far
niente_ атмосферы, уехал за город со своим японским
переводчиком и рассыльным, и даже два или три раза посетил
чайные домики и провел несколько мечтательных часов с
беззаботными гейшами.

Часто он и английский путешественник по имени Тейлор хотел найти тихое место на
в Хаяма, где они должны были провести весь день на рыбалку, любимый
занятие Синклера. Шику сопровождал их, неся их удочки
и прибор для рисования англичанина, потому что в тихой, ненавязчивой манере
Тейлор был довольно умным художником, хотя и рисовал почти
исключительно для собственного удовольствия. Он часто бросал удочку ради
кисти и оставить Синклера ловить рыбу в одиночестве, пока он пытается воспроизвести
части изысканного, ни с чем не сравнимого пейзажа; ибо, как говорят некоторые умные
Японский поэт описал пейзаж в Японии, он состоит из
"драгоценных камней в маленьких шкатулках", и что в непосредственной близости от
Фудзи-Яма, со многих точек которой открывается далекий вид на несравненную гору
, является одним из самых красивых из всех прекрасных
мест в Японии.

Тейлор был необщительным, скрытным человеком, сильным и стойким.
Между двумя мужчинами возникла необъяснимая дружба, которая
вкушал никакого доверия между ними, но показала себя просто в
удовольствие, которое они приняли вместе.




ГЛАВА XXXVI.

ЭТИ ПЛОХИЕ JINRIKISHA МУЖЧИН.


Один теплый день в июне, когда в лесу так тихо, что скудные лист
зашевелились ветки деревьев, затенявших пятна вдоль Хаяма
где двое друзей рыбачили и курить вместе, они были
очнувшись от приятной тишине голоса на дороге, которая бежала изгибать
вдоль берега реки недалеко от места, где они сидели. Они
женские голоса, и они были подняты в знак протеста. Англичанин
лениво попыхивая трубкой, лаконично сказал:

- Какой-то проклятый джинрикиша, я полагаю. У некоторых из них есть отвратительная привычка
требовать с женщин дополнительную плату за проезд, когда они хорошо помогают им в дороге,
а потом, если они не заплатят, не повезут их дальше ".

Американец обратился к Shiku:

"Иди и посмотри, что можно сделать, Shiku".

Shiku плавно побежал через небольшой куст, который отделяет их от
дороги. Через некоторое время он вернулся, его лицо покраснело и возмущаться.

"Дама забыла принести больше денег, чем тариф, и теперь
бегуны будут взимать больше".

Синклер перестал следить за леской на конце своей удочки. Он небрежно сунул
руку в карман брюк, вытаскивая пригоршню
мелочи. "Сколько с тебя, Шику?"

"Пятнадцать сен".

"Вот, пожалуйста".

"Подождите минутку", - сказал англичанин, медленно натягивая удочку. "Я сейчас
просто подойди к нему и ударь его по голове вместо него.

Синклер улыбнулся про себя, наблюдая, как его высокая, сильная фигура
исчезает среди деревьев. Поскольку он не возвращался в течение некоторого времени, Синклер
также вытянулся в струнку и неторопливо направился к дороге. Тейлора не было.
травля бегунов. Вместо этого он очень внимательно слушал
маленьких японских женщин в джинрикише, которые казались заплаканными и взволнованными.
Когда Синклер подошел к ним поближе, он уловил, что сказал один из них.:

"И я больше не привожу стонов". Запинающийся английский поразил его.
Приятный оттенок фамильярности. Он резко повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. Это
был Нуме!




ГЛАВА XXXVII.

ЭТИ ДОБРЫЕ ЛЮДИ-ДЖИНРИКИША.


Синклеру не потребовалось много времени, чтобы узнать источник ее неприятностей.
кажется, они с Кото совершали поездки в Токио и приготовили особые
договорился с человеком из джинрикиша, чтобы он брал их по такой-то цене в неделю.
К сожалению, в тот день им дали двух новых бегунов. Понравилось
остальные из их класса, они были неразборчивы в средствах и, следовательно, как только
- они часть дороги, от которой девушки не могли
попытки гулять в город или в свои дома, они остановились, чтобы
требуют дополнительного тарифа. Этой девушки не мог заплатить их, не более
с ними. Затем бегуны отказался везти их дальше. Это
было в этой жалкой участи двух мужчин нашли их.

Синклер сделал мужчинам очень строгий выговор, пригрозив сообщить о них
в полицию, как только вернется в Токио. Он не мог быть слишком суровым
однако, потому что в глубине души он был благодарен им за то, что они дали ему
этот счастливый шанс снова увидеть Нуме.

Какой хорошенькой она выглядела в мягком кимоно! Он видел только ее
обычный американский вечернее платье. Ему казалось раньше, тогда,
удивительно красивый и подходит к ней; теперь он подумал, что это нелепо, когда
по сравнению с японской платье на ней.

- Вы, должно быть, ужасно испугались, - сказал он. - Лучше остановитесь ненадолго.
пока вы не успокоитесь, - затем, поскольку девушки колебались, добавил: - Я все улажу.
с бегунами все в порядке. Он так и сделал, и вскоре все были в хорошем настроении. Что касается
Нуме и Кото, они вышли изящно, почти испуганно, из
джинрикиша и последовали за двумя мужчинами в красивое тенистое место, оставив
мужчины джинрикиша со своими транспортными средствами сами о себе позаботятся.

Синклер заметил, что англичанин, похоже, знал Нуме. Он обратился к ней
"Мисс Ватанабэ" и спросил о миссис Дэвис.

"Я вижу, вы встречались раньше", - заметил он.

"Эсс", - девушка улыбнулась; и Тейлор повторил инцидент о том, как он
поговорил с ее отцом о красоте девушки.

"Я тебя обидел?" он спросил девушку.

"Эсс".

Синклер и Тейлор от души рассмеялись, услышав ее согласие, и обе девушки
присоединились к ним, едва понимая, над чем они смеются, но
чувствуя себя странно счастливыми и свободными.

Нуме обратила их внимание на Кото, сказав, что она ее подруга и
горничная. Синклер почти сразу узнал девушку, когда она улыбнулась ему
.

"И, значит, вы совершали почти ежедневные поездки в Токио?" спросил он,
удивляясь мастерству девушки избегать разоблачения.

"Эсс ... мы становимся такими одинокими".

- Ну, мне ужасно стыдно затыкать тебе рот, как это делают здесь с женщинами.
- Сказал Тейлор, живо вспомнив, в каких условиях содержалась девочка.
такое строгое уединение произошло после его разговора с ее отцом. Тейлор
начал возиться со своими инструментами для рисования.

"Вы позволите мне нарисовать вас, мисс Нуме?" спросил он. "Я сделаю небо позади вас
ярко-голубым и нарисую вас как яркий тропический цветок,
выделяющийся на его фоне".

Девушка посмотрела на Синклера, стоявшего позади Тейлора. Он покачал головой, глядя на
нее.

"Нет", - сказала она с преувеличенным достоинством, - "Нуме не хочет, чтобы его
рисовали".

"Ну, а что насчет Кото?"

Кото кивнула с нескрываемым удовольствием от такой перспективы.




ГЛАВА XXXVIII.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ ПОСЛОВИЦЫ.


Пока Тейлор рисовал Кото, Синклер и Нуме отошли от них,
и, найдя довольно тенистое местечко, сели вместе. Девушка была
странно застенчива, хотя и не притворялась, что скрывает простодушное удовольствие
, которое испытывала, увидев его снова.

- Чем ты занимался все эти дни, Нуме?

- Вынюхивал.

- Я думала, ты тайком ездил в Токио?

- Мне было так одиноко, - печально сказала девушка.

- Ты должна быть очень счастлива сейчас, когда твой брак обеспечен.

"Нуме _ всегда_ привычный", - ответила она задумчиво. "Иногда я говорю
Миссис Дейвис, я нод _вери_, ВЕРИ хэбби, и она смеется надо мной, говоря, что я
не знаю, насколько я хэбби."

"Но почему ты не всегда счастлив?"

"Я не понимаю. Я думаю, что я хочу... - она посмотрела Синклеру
в лицо серьезными, задумчивыми глазами. - Я думаю, что я хочу быть лафом, - сказала она
.

Синклер почувствовал, как кровь прилила к голове при этом странном,
простодушном признании. Милое лицо девушки странно очаровало его. Он
постоянно думал о ней с тех пор, как встретил ее. С ней
странная, нездешняя, полудикая красавица, она пробудила в нем всю
дремлющую страсть его натуры, и в то же время, из-за нее
нежность, невинность и чистота сердца, более утонченное чувство рыцарства, чем когда-либо прежде
он испытывал желание защитить ее.

"Тебе не нужно желать, чтобы тебя любили, Нуме - каждый, кто тебя знает, должен
любить тебя".

"Кото любит меня, - сказала она, - вот и все. Мой отец _vaery_ гордится мной
иногда, когда я выхожу замуж за Орито; Орито ласкает меня немного, немного
немного - миссис Davees--vaery хороший друг-вы----" она замолчала, глядя на него
вопросительно. Затем она добавила, стыдливо:

"Я думаю, ты тоже _vaery_ хороший друг".

Синклер забыл обо всем, кроме чарующей красоты девушки
рядом с ним. Она продолжала говорить с ним.:

"Ты тоже хабби?" - спросила она.

"Иногда, Нуме; не всегда".

- Миссис Дейвис, скажите мне, что вы всем сердцем любите эту хорошенькую американскую леди
и что вы скоро женитесь на ней, так что больше ничего "вы _мус"_
будь вери хабби".

Синклер сделал нервный жест, но он не ответил Num;. После
а сказал он :

"Num;, не всегда любовь, где один женится."

- Нет, в Японии никогда; но миссис Дейвис говорит, что почти всегда, всегда в
Америка.

"На этот раз миссис Дэвис ошибается, Нуме".

Примерно полчаса спустя он услышал, как Тейлор зовет их.

"Num;", - сказал он, как он помог ей подняться на ноги, "я знаю, довольно
место на реке не далеко от вашего дома. Разве вы с Кото не приедете туда
вместо того, чтобы ехать в Токио?

Девушка кивнула головой. Когда они начали подниматься на холм, она сказала: "Миссис
Дейвис, скажи мне, чтобы я не говорил тебе слишком много ".

"Не ставь никаких ограничений на свою речь, Нуме. Нет ничего, чего бы вы не могли
сказать, - он сделал паузу, - но... э-э... возможно, вам лучше ничего не говорить
_her_ о нашей встрече.

Он был странно рассеян, когда они с Тейлор тащились обратно в свой отель.
 Англичанин искоса взглянул на него.

"Милая маленькая девочка, эта Нуме-сан".

Тейлор остановился на дорожке, чтобы выбить пепел из трубки об огромный
дуб.

"Надеюсь, она не такая, как все остальные".

"Что ты имеешь в виду?"

- Ах... ну, разве ты не знаешь... много огня и все такое ... Но что касается
сердца... Ты когда-нибудь слышал старую поговорку: "У японского цветка нет запаха, а у
японской женщины нет сердца"?

Благоухающие цветы вокруг них лишали их сладости
в его ноздри, пока он говорил. Возможно, Синклер осознал это.

"Несомненно, это так же неверно по отношению к женщине, как и к цветку. А-а... довольно вкусно.
пахнущие цветы вон там, а? Он сорвал пару диких.
цветы, похожие на розовые.

"Ну, я думаю, поэт - или - дурак - который сказал это, имел в виду только
национальный цветок - хризантему", - сказал Тейлор.

"Очевидно... да; он был дураком... не понимал, о чем говорил"
.




ГЛАВА XXXIX.

ЛЮБОВЬ!


Лето в лесу ... лето в Японии! Ах! поэт Хитомару пел по - настоящему
более тысячи лет назад, когда он сказал: "Япония - это не та страна, где людям
нужно молиться, ибо это само по себе божественно". Казалось, что Создатель
вложил все богатство своей страсти и души в создание Ниппона
(Япония) - страны красоты. Он пульсировал теплой, дикой, роскошной красотой
солнце, казалось, засияло шире над этим прекрасным островом,
целовало и купало его в вечном сиянии, пока небеса и воды,
которые в своей чистоте отражали его великолепие, превратившись в огромные радуги
постоянно меняющихся и ярких цветов. Цвет, несомненно, заразителен; для
диких птиц, что пели упоенно, носил пальто, что слепили глаза;
травы и цветы, деревья и цветы были связаны с красотой
встречаются больше нигде на земле; и даже человеческого жители поймали
дух цветной Королева и лепили свои одежды по согласованию с
их окружение. Точно так же японские художники рисовали картины, на которых
не было теней, а люди строили свои дома и раскрашивали их в
согласии с природой.

Какой дух романтики и очарования таился в каждой лесной тропинке,
в каждом журчащем ручейке! Синклер был опьянен
красота страны. Это правда, что он прожил там почти три года.
но никогда еще она не казалась ему такой восхитительно прекрасной. Почему
всему в жизни добавлялось очарования и красоты? Почему там была музыка
даже в стрекоте сверчков в траве? Синклер был влюблен
! Любовь, великая украшательница, незаметно прокралась в его сердце. Нумэ
знал это - знал, что Синклер любил ее. С самого начала он даже никогда
не пытался бороться с растущей любовью к Нуме, которая поглощала
его, так что он не думал ни о чем другом ни днем, ни ночью. Его письма к
Клео Баллард стала рассеянной и нервной, или он вообще не писал ей
. Он пренебрегал официальными делами, чтобы встретиться с Нуме на берегу реки
Хаяма и проводить целые дни в ее обществе, когда рядом не было никого, кроме
крошечные создания природы, находящиеся в пределах зова Кото и Сику. Также и
Нуме не боролась и не оказывала никакого сопротивления. Со всей силой своей
пылкой натуры она ответила на его любовь. И именно пробуждение этой
любви в ней научило ее быть сдержанной. Она приняла урок
близко к сердцу, который преподала ей миссис Дэвис: никому не говорить о том, что она любит
его, даже если она действительно любила его.

"Орито возвращается домой ни за что на свете", - сказала она ему однажды утром.

Синклер резко втянул в себя воздух.

"Тогда это будет означать конец нашим ... нашим счастливым дням в лесу".

Нуме чувствовал себя извращенцем. Почему мистер Синка не сказал ей, что неравнодушен к ней?
любил ли он прекрасную американку больше, чем ее саму?

"О, нет, это еще не конец, мистер Синка", - сказала она и добавила жестоко:
"Орито тоже может пойти".

Казалось, это был первый раз, когда она шутит с ним. До сих пор
она всегда была такой нежной и привлекательной. Он почувствовал боль в сердце,
и его глаза были довольно суровыми и прищуренными.

"Нуме", - сказал он почти резко, - "ты ... ты, конечно, считаешь наши встречи более
священными, чем это. Ты знаешь, что они потеряли бы свою сущность счастья
и свободы из-за вторжения третьей стороны.

Девушку мгновенно охватило раскаяние.

"Сэр, Мистер синька", - сказала она. "Пожалуйста, прости меня плохо Num;".

"Прощаю тебя, Num;!" Он повернулся и нехотя глаза от девушки
покрасневшее лицо. - О! маленькая ведьма, - прошептал он, сжимая ее руки с
страстной неистовостью. - Ты так искушаешь меня... искушаешь забыть обо всем,
кроме того, что я с тобой.

Она на мгновение задержала свои руки в его. Затем убрала их и встала.
беспокойно поднялась на ноги. Синклер тоже поднялся, глядя на нее с тоской
на лице.

"Почему вы так говорите, мистер Синка?" - спросила она.

"Нуме, Нуме, неужели вы не понимаете ... разве вы не знаете?"

"Нет! Никто не понимает американца. Миссис Дэйвис сказала мне, что этот
Американец, джентльмен, занимается любовью с бедными японскими женщинами, но он кивнул
по-настоящему лаф - только лаф на нее."

Холодный гнев охватил Синклера.

"Значит, она рассказала тебе еще какую-то байку?"

"Нет; она рассказала эту байку давным-давно".

Он с усилием взял себя в руки.

- Я не буду заниматься с тобой любовью, Нуме, - сказал он с горечью. - Тебе не нужно
бояться.

Страдая от своей беспомощности и неспособности сказать девушке, как
сильно он любил и хотел ее, он сомневался в ней, задаваясь вопросом, действительно ли это
правда, что у японской женщины нет сердца. Чувство
крайнего страдания охватило его, когда он подумал, что, возможно, Нуме всего лишь
играла с ним, что ее застенчивое, кажущееся удовольствие от общения с ним было
напускным. Он посмотрел на девушку рядом с ним. Возможно, она почувствовала
этот взгляд. Она подняла свою маленькую головку и улыбнулась ему, улыбнулась
уверенно, почти с любовью. Его сомнения рассеялись.

"Нуме... Нуме!" - вот и все, что он сказал; но на прощание поцеловал ее маленькие ручки.
с горячностью и страстью, которых он никогда не знал.




ГЛАВА XL.

СТРАСТНОЕ ПРИЗНАНИЕ.


"Кото", - сказала Нуме той ночью, когда служанка расчесывала ее волосы, пока они не засияли.
яркие и глянцевые, как сияющий нефритовый камень, который она положила перед огромным
Будда, когда она посетила храм Кавнон: "Мистер Синка любил меня".

"Я знаю", - сказала другая довольно самодовольно, как будто она знала
никогда не испытывал ни малейших сомнений по этому поводу.

"Почему, Кото", - Нуме удивленно обернулся, - "откуда ты знаешь?"

"Сначала скажи мне, Шику. Он сказал, что августейший консул всегда носит с собой цветы
, которые вы ему дарите, и он оставляет свою большую работу, чтобы прийти и увидеть
вас.

Нуме счастливо улыбнулся.

"Ты думаешь, он будет любить меня вечно, Кото?"

"О, нет!" Кото ответил, искусно; "за август Консул-это
вступать в брак с честью августа американская женщина в два месяца, и
конечно, он любит только свою жену".

Этот ответ вызвал недовольство Нуме. Она довольно резко обратилась к Кото. "Но он
говорит мне, что любовь никогда не умирает; что когда он полюбит кого-то, он будет любить ее
только вечно ".

Кото пожала плечами.

"Американцы очень забавные. Я их не понимаю ".

На следующий день Нуме спросил Синклера, считает ли он возможным для человека,
который был женат, любить кого-либо еще, кроме своей жены.

"Да, Нуме, это возможно", - сказал он.

Затем его осенила мысль, что она думает о своем собственном случае и о своем
приближающемся браке с Орито.

"Я не верю в такие браки", - сказал он. "Я бы презирал женщину,
которая любила одного мужчину, а вышла замуж за другого". Нуме грустно улыбнулся.

- Ах, мистер Синка, это очень печально, что вы презираете бедняжку Лиддл
женщины. Будешь ли ты презирать _also_ высококлассных мужчин, которые делают то же самое?

Затем Синклер понял. Его лицо было довольно изможденным.

"О, Num;, Num;-сан", он почти застонал: "что я могу сделать?" Девушка была
молчал, ждал, когда к нему в доверие.

- Ты понимаешь, Нуме, разве ты не понимаешь, что я люблю тебя?

Девушка на мгновение затрепетала от его страсти, затем замерла.
на тропинке стояла тихая, вопрошающая, почти обвиняющая, маленькая фигурка.

"Но скоро ты женишься на рыжеволосой леди", - сказала она.

- Нет! Я не могу! - страстно воскликнул он. - Я не отдам тебя! Нуме,
Я... я попытаюсь освободиться. Этого не должно быть, сейчас. Было бы случилось
всех нас. Милая, я никогда не заботился о ней. Я никогда не любила никого в
в мире, кроме тебя, и я думаю, что я любил тебя даже в ту первую ночь. Я
рассказать ей все, Num;. Она хорошая женщина, и дай мне
свобода. Потом она вернется в Америку, и мы поженимся и будем
вместе здесь, в этом Эдемском саду. Сейчас он держал ее маленькие ручки
в своих и жадно вглядывался в ее лицо.

- Подумай об этом, Нуме, - повторил он, - только ты и я вместе... всегда
вместе... больше никаких расставаний на повороте дороги ... никаких долгих, очень долгих
ночей в одиночестве. О! Нуме! Нуме!

- Но Орито? - спросила она с жалкой болью. - Ах! мой отец наверняка бы
убил меня. Ты не знаешь моих людей.

"Да, хочу, милая. Ты должна сказать им... Они простят со временем...
обещай мне, Нуме... милая".

Он привлек ее к себе, но девушка все еще сопротивлялась.

"Подожди", - закричала она почти в ужасе. "Сначала мы должны быть уверены, что _thad_ мой
отец, _thad_ Орито не убьет меня".

"Убить тебя!" - мужчина усмехнулся этой идее.

- Бад Нуме боится, - настаивала она и в отчаянии вырвала свои маленькие ручки
. Она отбежала немного от него, внезапное чувство
робости и ужаса овладело ею.

"Кото!" она называется.

На изгибе дороги, где они были частью Синклер помог ей
в jinrikisha ждать. Ее маленькая ладонь упиралась ему в рукав
на мгновение. Теперь она не боялась - теперь, когда Кото был с ней, и
бегуны наблюдали за ними. Она не боялась позволить ему прочитать ее мысли.
теперь маленькое сердечко. Такой взгляд, полный нежности, любви и страсти, был в
ее маленький цветок лицо как заполняется Синклер с диким восторгом.

"Мой маленький цветок страсти", прошептал он, и, нагнувшись, поцеловал ее маленькую
руке горячо.




В ГЛАВЕ XLI.

ТРУДНАЯ ТЕМА ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ.


Когда в тот день девочки добрались до своего дома, они обнаружили, что миссис Дэвис
ждет их. Нуме, которая трепетала от радости, которую сама не могла
понять, подбежала к ней и, обвив руками ее шею, прижалась с
внезапной страстью к ней.

"О, Нуме такая привычная", - сказала она.

Миссис Дэвис разжала цепляющиеся руки и посмотрела девочке в лицо.
Тогда Нуме впервые заметил, что американская леди была
необычно молчалива и казалась почти обиженной на что-то. Нуме попыталась
избавиться от любовного настроения, которое все еще витало в ней, ибо там, где кто-то
влюблен, возникает желание ласкать и изливать благословения повсюду,
и на все живые существа. Так было и с Нуме.

"Я хочу поговорить с тобой, Нуме, дорогая", - серьезно сказала миссис Дэвис.
а затем, холодно повернувшись к Кото, добавила: "Нет, даже Кото не должен остаться".
остаться. Маленькая служанка оставила их вдвоем.

- Нуме, как ты мог быть таким хитрым?

- Хитрым! - девушка была поражена.

"Да, подумать только, все эти недели, когда ты притворялась, что была
наедине с Кото в лесу, ты встречалась с мистером Синклером".

Девушка вызывающе повернулась к ней.

"Я киваю, сообщая тебе, что у тебя дела с кивками".

"Ну, Нуме!"

"Мне становится очень одиноко, и я лишь случайно встречаюсь с мистером Синкой".

"Ваш отец знает?" - безжалостно спросил другой.

Девушка в ужасе приблизилась к ней. "Нет! О, миссис Дейвис, _не_ говорите
пока". Через некоторое время она спросила ее: "Как _you_ узнала?"

"Я узнала это случайно через клерка в консульстве. Как он
знает-и, как многие другие знают это, я не могу сказать". Она чуть не ломала
ее руки в ее беде. Она поняла, что сердиться на Нуме бесполезно,
и что она могла бы добиться большего, если бы была терпелива с ней. Она узнала
просто факт Синклер, находясь в лесу, каждый день с
Японская девушка. Это были ее мысли; длинные цвета слоновой кости и Num; по
отсутствие в стране каждый день-несколько вопросов и кучки сена
для бегунов, которым были слонялся в ее окрестностях в течение нескольких дней теперь
с их транспортными средствами, и она только знала правду.

Насколько далеко зашли отношения между Синклером и Нуме, она должна выяснить
от самой девушки, хотя она и не была готова доверять ей полностью
когда поняла, как Нуме обманывал ее все эти недели.
Она была полна решимости помочь Клео, и чувствовал себя почти виноватым, когда она
вспомнила, что у нее попросил девушку, чтобы сделать поездку, которая может
в результате столько бедствий для нее, потому что Дженни Дэвис знал, что Клео Баллард
достаточно хорошо, чтобы знать, что это разобьет ей сердце, чтобы дать Синклер до
теперь, после всех этих лет она ждала его.

- Нуме, - сказала она довольно печально, - не смотри на меня так обиженно. Я хочу
только исполнить свой долг по отношению к тебе и моему другу. Позволь мне быть твоим другом. О!
Нуме, если бы ты доверилась мне, мы могли бы избежать всего этого.

Нуме питала нежные чувства к миссис Дэвис, которая всегда была
так добра к ней.

"Прости меня", - импульсивно сказала она, и на мгновение две женщины
прижались друг к другу, американка на мгновение почти забыла,
все, кроме милой непосредственности и импульсивности девушки. Затем она
взяла себя в руки, вспомнив Клео.

"Нуме, расскажи мне, что... как... все о... встречах с мистером
Синклером".

Девушка покачала головой, покраснев и непокорная.

"Я? Я не буду рассказывать. Мистер Синка расскажет мне ... все слишком хорошо.

У миссис Дэвис перехватило дыхание.

"Он сказал вам ... сказал вам, что... собрания были священными?"

Нуме кивнул:

"Эсс".

"Тогда он не благородный человек, Нуме, потому что он помолвлен с
другой женщиной".

"Бад, он написал ей в breag", - торжествующе сказала девушка.

"Он написал... Нуме, о чем ты говоришь? У тебя что, совести нет?
Когда он написал ... что?

"Он сказал, что скоро напишет, и я тоже сказал Орито".

Самодовольство девушки задело миссис Дэвис за живое. Она совсем забыла о
Флирте Клео. Она помнила только, что Клео была ее самой дорогой
подругой - что эта странная японская девушка могла причинить ей неизмеримые
неприятности и боль, и что она должна что-то сделать, чтобы предотвратить это.

"Нуме, ты не можешь по-настоящему заботиться о ... о Синклере".

"Есс... я люблю", - мягко перебила девушка.

"Подойди и сядь ко мне на колени, Нуме, как... как ты обычно делал. Итак! теперь я
расскажу тебе маленькую историю. Какая горячая у тебя головка - ты
устал? Нет? О, Нуме, Нуме, ты был очень глупым... очень жестоким
маленькая девочка. Тем не менее, она наклонилась и поцеловала задумчивое запрокинутое
личико.




ГЛАВА XLII.

ИСТОРИЯ.


- Жила-была молодая девушка, - начала миссис Дэвис, - которая родилась в
прекрасном городе далеко за морем. Она была такой же красивой и
доброй, как... как ты, Нуме. Но, хотя город был очень красивый, в
котором она жила, у нее было очень мало в своей жизни, чтобы сделать ее счастливой. Она
жил совсем один в доме, настолько большой, что коридоры и лестницы были как
пока-потому что пагод. Она редко видела своего отца, потому что он всегда был
он был в разъездах, и, кроме того, он не очень любил детей. Ее мать
всегда болела, и когда маленькая девочка подходила к ней, она волновалась
и говорила, что маленькая девочка заставляет ее нервничать. Так она выросла.
очень, очень жаждала, чтобы ее кто-нибудь полюбил. Через некоторое время, когда она
стала красивой молодой леди, многие мужчины думали, что любят ее; но она
так привыкла не любить и не быть никем любимой, что
она никогда не могла позаботиться ни о ком из них. Наконец появился один мужчина, который
показался ей непохожим на всех остальных. И, Нуме, он влюбился
с ней... и она любила его. О! ты не представляешь, как сильно они любили друг друга.
друг друга. Они были друг с другом постоянно, и, и... Ты устал?"
она прервала себя, чтобы спросить девушку, которая беспокойно заерзала.

"Нет".

"Ну, Num;, то ее любовник, что она любила тебя так сильно бы
кричали, что видели ее, шли далеко, далеко от нее, чтобы взять штраф
положение, и он обещал ей верой и правдой, что он будет любить только ее,
и отправил бы за ней в скором времени. Поэтому девушка ждала. Но он не послал за
ее в ближайшее время, Num;. Он все откладывал и откладывал, пока три длинных
прошли годы; и все это время она была верна ему - ждала
только того, что он скажет, чтобы прийти. Затем, наконец, он написал ей,
прося ее приехать к нему через все моря - тысячи и
тысячи миль, и она покинула свой прекрасный дом и уехала с ней
больная мать должна присоединиться к нему.

Глаза Нуме были прикованы к ее лицу с выражением крайнего интереса.

- Эсс? - спросила она, когда американская леди сделала паузу.

"Когда она добралась до него, то обнаружила, что он изменился, хотя сама она не изменилась. Он
был холоден и всегда скучал; временами был добр к ней, а иногда безразличен
Прочее. Тем не менее, она так его любила, она его простила, и было так сладко
и нежно ему, что даже он начал таять и стал добрее к
ее, и все, Num;, сложилась бы счастливо, и он бы
любил ее, как раньше, только ... только----" она сделала паузу в своем рассказе. Она
сильно преувеличила и задействовала свое воображение, чтобы произвести
впечатление на Нуме; ибо она знала, что слабость девушки заключалась в ее
нежном сердце.

"_Only_ что, миссис Дейвис?"

"Нуме... девушку звали мисс Баллард, а мужчину - мистер Синклер. О, Нуме, вы
не хочу разлучать их сейчас, после стольких лет. Подумай, как жестоко
это было бы. Это убило бы ее, и...

Нуме поднялась на ноги. Она смотрела на пылающее пламя
восточного пейзажа, на бесконечную синеву полей - на окутанные туманом
горы вдалеке. Она пыталась рассуждать здраво. Первый настоящий
беда ее жизни пришел к ней. Она подумала обо всех, кому она
принесла бы горе, если бы уступила Синклеру; о двух старых отцах,
потому что она еще ничего не знала о том, что сказал им Орито. Она подумала о
красивой американской девушке и вспомнила выражение ее лица, которое
вечер бала. Она подумала, как бы чувствовала себя на ее месте.
Ее голос звучал довольно приглушенно, когда она повернулась к миссис Дэвис.

"Нуме выйдет замуж _only_ за Орито", - сказала она. "Нуме так и скажет мистеру Синке".

Другая женщина обняла девочку и попыталась привлечь ее к себе
со старой привязанностью; но Нуме странно отшатнулась от нее, и
возможно, половина удовольствия от ее успеха пропала, когда миссис Дэвис увидела
выражение немого страдания на лице девушки.




ГЛАВА XLIII.

ИСТИНА ПОСЛОВИЦЫ.


Синклер ждал этого с сердцем, полным тоски и любви.
Нуме на следующий день. Она опоздала; или это ее последний взгляд
вскружил ему голову так, что он пришел на место раньше обычного,
не в силах дождаться назначенного времени?

Он обнаружил, что планирует их совместное будущее. Как он будет любить
ее - свой яркий тропический цветок, свою чистую сияющую звезду, свою певчую птицу.
Каждый шевелящийся лист поражал его. Он пытался погрузиться в
красоту местности, но его беспокойство из-за того, что она не приехала
заставляло его постоянно выходить на дорогу и смотреть, нет ли там каких-нибудь признаков
ее присутствия.

Наконец он услышал слабый, безошибочно бить, бить, бить в сандалиях
бегуны. Они начали его кровь бешено пульсирует в его венах. Она
приближалась - женщина, которую он любил, милая маленькая женщина, которая сказала ему, что любит его
она любила его - не словами, а этим прощальным, нежным взглядом; и
о! Нуме был слишком мил, слишком искренен, слишком чист, чтобы его можно было обмануть.

Когда он помог ей выбраться из джинрикиши и посмотрел на нее со всей своей
сдерживаемой тоской и рвением, она отвернула голову в сторону с
стесненным видом. Кото оставался рядом с ней и отказывался принимать какие-либо
предложение Синклера оставить их наедине.

Нуме начала говорить торопливо, как будто не могла дождаться.

- У нас было много разговоров, мистер Синка?

"Забавно! .. Нуме!"

Она раскрыла свой маленький веер и на мгновение прикрыла лицо.

"Эсс... Нуме и все японские девушки рады, что у них есть фон".

- Нуме... Мне не нравится это слово. В нашем случае оно неприменимо.

Он попытался взять ее руку в свою, но она упорно цеплялась за веер,
в то время как другая оставалась скрытой в складках ее халата.

"Моя маленькая девочка очень сердитая", - сказал он, думая, что она пытается
подразнить его.

"Нет! Нуме кивает мос _вери_ крест, - через мгновение она добавила твердым голосом.
"Нуме кивает, что _ хочет_ иметь еще какого-нибудь фона". Она цеплялась за это
слова упорно.

"Ты не хочешь больше удовольствия, Num;!" - повторил он, неторопливо; "я не
понял ты".

"Эсс... это _all_ fon", - сказала она. "Все из-за того, что мы притворяемся лаф".

"Все весело?" он тупо повторил. - Что это за веселье, Нуме? Почему, в чем дело?
не так, милая, почему сегодня все так противно?

-Совать нос в чужие дела еще безумнее, за исключением того, что Нуме больше не клевала носом в разговоре с
тобой - она очень сильно надоела _вери_ мистеру Синке.

Трагическое по своему чувству молчание повисло между ними.

- Что ты имеешь в виду, Нуме? Он все еще был глуп.

"Что мне остается только притворяться, что я люблю тебя ... Я сейчас очень устал".

Серая бледность разлилась по лицу мужчины.

- Ты... ты пытаешься подшутить надо мной, Нуме, - сказал он неуверенно.

Истина начала постепенно доходить до него. Он вспомнил свои сомнения в тот день.
в прошлый раз. В конце концов, он обманулся в ней! О! дурак, что он
было ей доверял ... а сейчас ... сейчас он не чувствовал себя способным
такой жестокой любви-и все же он любил ее, несмотря на ее коварство, ее
лживость.

Он встал и немного отошел от нее, прислонившись к дереву
и глядя на нее сверху вниз, где она сидела. Внезапное дикое чувство потери охватило
его. Затем его голос вернулся-он был глухой и незнакомый, даже
его собственные уши.

"Нуме!" - вот и все, что он сказал; но он протянул к ней руки с такой
тоской и болью, что девушка внезапно вскочила и слепо побежала от него,
Кото последовал за ней. Все дальше и дальше, туда, где ждала джинрикиша. Кото
помогла, почти подняла ее на руки, и когда бегунья начала спускаться по дороге
, Нуме откинула голову назад, прислонившись к Кото, и тихо потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, у нее была сильная лихорадка. Она жалобно звала Синклера
, умоляя Кото отвести ее к нему - пойти к нему и сказать ему
что она не имела в виду то, что сказала; что она пыталась помочь
Миссис Дэвис; что она любила только его, и тысячи других жалких
сообщения. Но миссис Дэвис ее несли к себе домой и встал на нее
тумбочки, непобедимым, как судьба.

Синклер остался где она оставила его на какое-то время, такой же ошеломленный
выражение на его лице. Когда девушка спрыгнула с поваленного дерева, на
котором они сидели, она что-то уронила во время полета.
Машинально наклонился и поднял его. Он был американцем японского происхождения
грунтовка. Num; и он изучал ее вместе. Он стиснул зубы
от дикой боли, но отшвырнул книгу от себя, как будто это был яд.
Он провел рукой по волосам, попытался на мгновение задуматься, а затем сел
на поваленное дерево, закрыв лицо руками.

Там Тейлор и Шику наткнулись на него, он сидел в одиночестве, глядя на
гладкие, искрящиеся воды Хаямы.

- У тебя был солнечный удар, старина? - Спросил Тейлор.

- Нет. - он резко поднялся на ноги. - Я... я просто подумал,
Тейлор-просто мышление--мышление--что вы сказали мне, месяц или
поэтому назад. Вы помните, речь шла о японских женщин?"

"Э ... да, про них нет сердца. Помнишь, мы решили, что поэт - или
дурак, как мы его называли, - ошибался ".

"Он ошибался только насчет цветка, Тейлор".




ГЛАВА XLIV.

НУМЕ ЛОМАЕТСЯ.


Несколько дней спустя Орито вернулся в Токио. Дом его отца был
странно печальным и мрачным. Когда он вернулся домой из Америки, она была
распахнута настежь, словно для того, чтобы ловить каждый яркий лучик света и счастья. Теперь
она была затемнена. Сачи больше не сидел в маленьком садике, но он и
Оми были в помещении, пытаясь скоротать время за игрой, напоминающей
шашки.

Ни один из них не поприветствовал орите иначе, чем, к сожалению, оба они сдача
ему всячески, что он их глубоко ранен, хотя Оми был
мелочь надеюсь, и часто говорила Сати, что он имел большие надежды, что Орито
передумает, что-нибудь подвернется, чтобы помочь им. Сачи,
с другой стороны, была безутешна. Более того, он становился довольно старым
и немощным, и это последнее разочарование, казалось, сгорбило его
плечи и еще больше поседело в волосах.

Орито попытался подбодрить их, рассказав о какой-то хитроумной коммерческой сделке
, которую он заключил в Иокогаме, продав большой участок земли за
кругленькую сумму.

[Иллюстрация: "НУМЕ ЛОМАЕТСЯ". СТРАНИЦА 167.]

"Как Нуме?" спросил он.

Старик печально покачал головой.

"Совсем болен", - сказал он. "Какое-то время ей было очень грустно и одиноко, и
примерно неделю назад она не выдержала, когда гуляла со своей горничной, и ее отнесли
в дом миссис Дэвис, где она и находится с тех пор ".

"Я сейчас пойду и повидаюсь с ней", - сказал Орито с беспокойством.

Он обнаружил, что Нуме выглядит очень худой и изможденной. Она лежала на английском матрасе.
диван. Кото была рядом с ней, очень тихо напевая, играя на своем
самисэне. Орито остановился на пороге, слушая последние странные,
волнующие ноты прекрасной песни "Sayonara" (Прощай).

"Действительно, очень грустно обнаружить тебя больной, Нуме", - мягко сказал он, когда
сел рядом с ней.

Она слабо улыбнулась.

- Боюсь, ты слишком много времени проводил в уединении, Нуме. Тебе следует выходить
чаще бывать на свежем воздухе.

Девушка все еще молча улыбалась - жалкой, дрожащей, терпеливой улыбкой.

Миссис Дэвис вошла в комнату и поприветствовала Орито, пытаясь подбодрить
девочка встает одновременно. "Теперь нам скоро станет лучше", - сказала она,
ущипнув девочку за подбородок. "Теперь, когда Орито вернулся домой".

- Эсс, - неопределенно ответила девочка. - Нуме теперь будет лежать в постели.

Кото прижалась лицом к больной девочке, лаская ее маленькую головку
рукой.

"Твой голос такой слабый, Num;-Сан", - сказала она.

Вид подлинного сочувствия и любви прошел между любовницей и
номера. Кото понял ее, если никто другой не делал. Кото любил ее и был готов
поддержать ее в трудную минуту.

Орито сказал миссис Дэвис, что был очень потрясен, обнаружив
Она такая слабая и исхудавшая. Он не слышал о ее болезни. Сколько времени прошло с тех пор
?

"Всего несколько дней", - сказала ему миссис Дэвис. Это было очень неожиданно. Теперь, когда Орито вернулся, ей
скоро станет лучше.

Ее упорство в том, что это зависит от него -
восстановление здоровья Нуме - раздражало Орито. Он знал Нуме лучше , чем
Миссис Дэвис воображала; и знала также, что она любит его не настолько, чтобы
ради этого она вдруг сломалась и стала такой же белой и
хрупкой, как лилия, побитая жестоким ветром.

Кото быстро заговорила с ним по-японски. Она хотела, чтобы они вернулись домой.
скоро. Ни ей, ни Нуме не было комфортно. "Нуме хотела побыть совсем одна.
наедине с Кото, где никто - даже добрые американцы - не мог
вторгнуться, пока ей снова не станет лучше".

"Сейчас я понесу ее через поля", - сказал Орито и сообщил миссис
Дэвис о своем намерении сделать это. Эта леди, казалось, очень беспокоилась о том, чтобы
девочку не забирали в течение нескольких дней. Но Нуме решила этот
вопрос, поднявшись с дивана и сказав, что она совершенно здорова
и хочет вернуться домой; что она всегда будет благодарна за
доброта, которую проявила к ней миссис Дэвис, но примет ли ее Орито с удовольствием
домой?

Американская леди была в слезах. Она несколько раз поцеловала девушку, прежде чем
отпустить ее, но Нуме была слишком вялой, чтобы реагировать.

С того самого дня, когда она упала в обморок в джинрикише и
очнулась в сильной лихорадке, Нуме была больна - не страдала никакими особыми
недугами, за исключением, возможно, перенапряжения и шока.

Миссис Дэвис была очень добра к ней, ухаживала за ней своими руками,
однажды не спала с ней всю ночь. Фактически, они с Кото соперничали
друг с другом в служении и делали все, чтобы доставить ей удовольствие, но Нуме
казалось, потеряла интерес ко всему. Единственное, что успокаивало
ее, это то, что Кото очень нежно пел и играл для нее, и это
маленькая служанка делала постоянно.




ГЛАВА XLV.

ПЫТАЯСЬ ЗАБЫТЬ.


Синклер внезапно привязался к своей работе. Он покидал
деревню ради города, оставаясь иногда довольно поздно вечером в
своем офисе, занимаясь определенными делами, накопившимися за время его
отсутствия в офисе. Одним из них был случай с американским миссионером, который
был арестован за попытку подкупа школьников, чтобы они стали
Киришитане (христиане). Обвинение против него заключалось в том, что он вызвал
разногласия в нескольких государственных школах, подкупив некоторых из
детей из бедных семей, чтобы они покинули свои школы, а в некоторых случаях и свои дома,
и посещать миссионерскую школу в Токио. Говорили, что он
стал ужасом для родителей в округе, которые боялись потерять
своих детей, потому что он обычно брал их с собой, платя
им небольшие суммы денег.

Один дезертир, обращенный в христианскую веру с помощью яркой серебряной иены
, был признан виновным в том, что рассказал ему об этом после того, как он стал
отступник и миссионер упрекнули его: "Ты платишь мне на десять больше,
когда я хожу в церковь, - ты платишь мне двадцать, когда я люблю Иисуса".

С другой стороны, миссионер заявил, что он просто вмешался и
выразил протест по поводу жестокого обращения с детьми-христианами, которому подвергались
их товарищи по играм в школах, и которое, по его словам, было
поощрено учителями. Таким образом он настроил против себя некоторых озлобленных
японцев, из-за которых его несправедливо арестовали и бросили в
тюрьму.

Дело было довольно серьезным, поскольку миссионер был хорошо известным человеком
в Америке. Это дало Синклеру много мыслей и работы, и он был
неутомим в своем стремлении добиться увольнения.

Он не видел Нуме с того дня в лесу, когда она
сказала ему, что он ей никогда не был небезразличен. Несмотря на постоянных посетителей и
объем своей работы, которой он пытался лично руководить в настоящее время
, Синклер не мог забыть Num;. В тот момент он остался
его разум вернется к девушке, мечтательной дней он
провел с ней в лесу, в мелочах она сказала, что задержалась
в его сознании звучала японская музыка. Вопреки себе он не мог ненавидеть
ее. Будь она обычной женщиной, все могло бы быть по-другому, но
с Нуме мог ли он питать к ней что-то более жестокое, чем сожаление?

Он пытался уверить себя, что совсем выкинул ее из головы,
что, в конце концов, она недостойна его боли, но каждый случай, который
возникал, напоминая ему о ней, заставлял его возвращаться к дорогому
мертвые дни, которые он провел с ней, дни, которые теперь были окрашены горечью
и сожалением.




ГЛАВА XLVI.

НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ МУЖ.


Итак, хотя Синклер честно пытался забыть Нуме и ожесточиться
против нее, он не мог этого сделать. Он так исхудал и выглядел несчастным
что его друзья начали это замечать. Они думали, это из-за того, что
в последнее время он так усердно работал над делом миссионера.

"Тебе следует отдохнуть и переодеться, Синклер", - сказал ему мистер Дэвис
"теперь, когда ты избавился от миссионерской работы. Почему бы не совершить пробежку
до Мацусимы, где живут Балларды? Клео считает, что это место даже
красивее, чем Фудзи-Яма."

- Я и не думал уезжать, - рассеянно сказал Синклер. - Кроме того,
Клео в любом случае возвращается на следующей неделе.

"Ну, предположим, ты проведешь там остаток недели, а потом вернешься домой"
с вечеринкой.

Синклер на мгновение задумался.

"Да, возможно, это отвлекло бы меня на некоторое время", - сказал он, сдвинув брови.
его внезапно пронзила боль, когда он вспомнил, как он
однажды он сказал Нуме, что когда-нибудь они вместе посетят Мацусиму.
Мистер Дэвис оставил его за столом.

"Не могу понять, что случилось с Синклером", - сказал он своей жене. "Он
выглядит убогим, а так же рассеянный, как он может быть. Вроде бы
беспокоиться о чем-то."

"Он, несомненно, из-одиноких, Уолтер. Когда Клео возвращает ему будет все
право".

Точно так же, как она доверяла и пыталась заставить себя поверить, что
Присутствие Орито излечило бы Нуме, поэтому ей нравилось представлять, что Клео
Возвращение Баллард поднимет Синклера из уныния, в которое
он впал.

"Нет, Дженни, Я думаю, что вы совершите ошибку, о Sinclair столько неравнодушных
для Клео" Уолтер Дэвис сказал, медленно.

"Что заставляет тебя так говорить?" - резко перебила его жена, опасаясь, что
он о чем-то догадался во время болезни Нуме в их доме; потому что она
пока ничего ему не сказала.

Ее муж мгновение колебался, прежде чем ответить, затем сказал:

"Дело в том, что я увидел у него на столе целую пачку нераспечатанных писем. Я хотел
, чтобы Синклер сходил куда-нибудь со мной. Он признал пресс-бизнеса, и я
взял ему пришлось отвечать на эти письма. Все они были от одного человека,
Дженни, и лежали в корзину, письмо на его столе даже без
печати сломаны. Я заметил, что для одного дня у него было довольно много почты.
 Как вы думаете, что он ответил? "Это почта почти за неделю" - и
сказал, что забыл письма ".

Дэвис стряхнул пепел с сигары прямо в ресивер, затем он продолжил:
медленно: "мой дорогой, писем были от Клео Баллард. Я знаю ее
письменной форме. Мужчина не пропускает письма от девушки, которую он любит
остаются неоткрытый долго", - добавил он.

Миссис Дэвис встал. "Уолтер, - сказала она с негодованием, - этот человек...
скотина".




ГЛАВА XLVII.

ЗАЛИВ МАЦУСИМА.


Залив Мацусима, пожалуй, одно из самых красивых мест в Японии. Он
находится на северо-восточном побережье, и здесь прохладно и освежающе.
Любимый летний курорт. Бесчисленные скалы огромных размеров и форм окружают
разбросанные в бухте, и эти скалы, покрытые соснами.
Безымянный распускаются цветы, и на этих скалах и сжечь их поверхности
сжигание цвета. Может быть, камни даже более питательны, чем
сама земля; потому что высокие сосны, которые пускают в них корни, кажутся
более изящными и нежными, чем те, что растут на суше, а цветы
более ароматный и прекрасный, чем в сказочной стране грез.

Примерно в восьми милях от северного берега, где раскинулся прекрасный город
Сендай, возвышается гора Томи, лишь неясный контур на вечернем небе
.

Именно в городе Сендай обосновалась группа туристов.
Они были очарованы красотой окружающего их пространства, и, самое
из них, ярые любители природы, совершали ежедневные поездки, знакомства с
стране, посещая буддийский храм дзуйгандзи, который находится всего в нескольких ch_o_
от пляжа. Первоначально этот храм принадлежал маркизу Датэ,
феодалу Сендая, который отправил посланника в Рим в семнадцатом
веке, и его деревянное изображение до сих пор стоит в храме. Или они
взобрались на гору Томи, чтобы полюбоваться видом на бесподобный залив с его
бесчисленные белые скалы; говорят, их восемьсот восемь,
и во всем заливе есть только одна скала, на которой нет листвы.
Она называется Хадакадзима, или Голый остров.

Синклер приехал в идеальном, тихом, спокойном месте, в путешествии-в пятнах,
болеет сердцем и усталыми. Некоторые его путешествия были по железной дороге, многие
участие только kurumma. Он не послал Клео Баллард ни слова о своей предполагаемой поездке.
Его не ждали. Когда он приехал, Клео Баллард не было в отеле.
она отправилась со своей компанией в горы.

Синклер немедленно отправился в отведенную ему комнату и, приняв душ,
лег спать в середине дня. Он не спал уже несколько дней,
несмотря на странную вялость и утомление, которые он испытывал.
Манящая белизна американской кровати соблазнила его. Это был, пожалуй, первый
реальные спать ему пришлось в течение нескольких недель.

Когда группа туристов вернулись в отель, портье сказал Клео
Баллард прибытия джентльмен, который интересовался за нее. С первого взгляда
на кассе показал ей имя Артур Синклер.

Фанни Мортон и женщины знакомые были на ее локоть.
После первого запуска эмоций и удивления она пыталась казаться спокойным
перед ними и как будто ждала его.

- Значит, он прибыл? - небрежно спросила она Тома... и клерка.:
- Пожалуйста, передайте ему, что мы вернулись.

Мальчик принес ответ, что американский джентльмен спит.
Они не хотели его будить.

"Он, должно быть, очень устал", - сказала девушка.

В тот вечер Синклер не появился в столовой. Ужин был
подан ему в номер, и Клео Баллард не видела его до
следующего дня.

- Я так рада, что ты приехал, дорогой, - сказала она ему. - Лето шло к концу.
так быстро, а я боялся, что ты забыл о своем обещании.

- Я давал какое-нибудь обещание? - спросил он равнодушно.

- Ну, конечно, Артур. - Она выглядела обиженной.

"Ну, я забыл, Клео. Никто не может запомнить все эти мелочи, вы
знаю".

"Тогда что заставило вас прийти?" она спросила, резко, остро переживающий свою
равнодушие.

"Не из-за какого-либо обещания, моя дорогая", - сказал он. - Просто потому, что я была
уставшей, - и затем, увидев ее обиженное лицо, добавил с натянутой
мягкостью: - Я хотела увидеть тебя - это, конечно, было главной причиной.

Клео растаяла.

"Знаешь, дорогой, - сказала она, - мы договорились вернуться в Токио в конце
этой недели. Конечно, теперь мы отложим наше возвращение из-за тебя
. Вы действительно должны видеть с нами страны".

"Ну, Клео, я видел перед Мацушима. Я только хотел поменять на
день или два, вот и все. Нет, не откладывай возвращение домой, так как... я... -
он отбросил тростью гравий. - Дело в том, что здесь слишком тихо.
а я предпочитаю город.

Партия вернулась в Токио примерно через неделю, Синклер чувство
несколько Беттer. Свежий воздух, красота залива, и
постоянное присутствие друзей, служивших в свою очередь, ума на некоторое время,
от него неприятностей.




ГЛАВА ХLVIII.

ОТВЕРГНУТЫЙ ЛЮБОВНИК.


По возвращении в Токио Синклер обнаружил, что его ждет очень странное письмо.
Оно было написано по-английски и гласило следующее::


 ТОКИО, 20 августа 1896 года.

 Милая. А. Синклер.

 Уважаемый мэтр, сэр:--вот я пишу тебе стыдно сказать ниже
 линии.

 Я собираюсь жениться в следующем месяце, как только я получу деньги. Я должен потратить
 двести иен, пока я женюсь. Мой отец давал мне по пятьдесят иен в день.
 до вчерашнего дня и я был уже двадцать иен в моих руках. Я
 уже семьдесят иен в настоящее время, и я знаю, extraly некоторые из моих
 друзья мне помогут.

 В любом случае, скоро у меня будет целых сто иен, но я не могу начать
 жениться с такой суммой денег, поэтому я прошу тебя одолжить мне
 немного денег, если тебе нравится, что я собираюсь жениться. Если ты правильно думаешь
 и одолжи мне немного на это время, я буду тебе тысячу раз благодарен
 до самой смерти. После этого я верну вам деньги, как только смогу
 но я не могу заплатить вам всем сразу. Я бы заплатил по шесть иен за каждого
 конец месяца.

 Хотя для вас это не очень удобно, но для меня в первую очередь
 очень удобно в моей жизни. Если ты не хочешь одолжить мне немного денег
 в это время я никогда не женюсь раньше, чем через несколько лет.

 Делай, что тебе заблагорассудится, нравится тебе это или нет.

 Мне нужно многое тебе сказать, но я очень плохо знаю английский.
 поэтому я останавливаюсь.

 Твоя милая (любящая) продавщица,
 ШИКУ.


[Иллюстрация: КОТО НЕ ХОТЕЛ ЖЕНИТЬСЯ. Стр. 181.]

Синклер прочитал письмо вслух Тейлору, и они оба рассмеялись
от души, наслаждаясь содержание; затем он нажал на кнопку электрического на
его рабочий стол. В следующую минуту Shiku был с ними.

"Так вы хотите жениться, Shiku?"

"Да, мастер...сэр".

"Um! Вы уже остановились на девушке?

"Да, мастер-сэр".

"Счастливая девушка!" от Тейлора.

"И ты думаешь, она возьмет тебя?"

"Да, господин... сэр".

"Как ее зовут?"

"Томинага Кото".

"Не Кото, которого я нарисовал в лесу?" вставил Тейлор.

Мальчик глубокомысленно кивнул головой.

Синклер внезапно замолчал. Упоминание имени Кото мгновенно
вызвало воспоминания о Нуме - воспоминания, которые он говорил себе, когда в
Мацусима с Клео Баллард больше не причиняла ему боли. Его
Голос был довольно нежным, когда он говорил с Шику.

"Ну, давай, женись на ней, Шику. Я сделаю тебе подарок из денег,
и, возможно, слегка более".

Мальчик смиренно поблагодарил его, повторяя снова и снова, что он был
Тысяча благодарностей ему до того, как он умер.

"Странный малыш", - сказал Тейлор, когда мальчик отошел от них.

"Да, он смышленый малыш. Был со мной с тех пор, как я приехал.
в Японию".

"Ну, он собирается заполучить очень красивую девушку".

"Да, я полагаю, что так - не хуже остальных".

На следующий день Shiku предстал перед консулом с очень
убитыми горем и разочарованием в лице.

"Ну, Shiku, что такое счастье?" Синклер спросил он. Потому что мальчик пошел
прямо к Кото.

"Кото не выйдет за меня замуж, господин".

"Ну, я думал, вы сказали мне, что она уже пообещала".

"Да... приятель ... она передумала".

Синклер коротко рассмеялся.

"Дурачил тебя?"

"Нет," - он помолчал мгновение, как будто он боялся сказать Синклер
правда. Затем он сказал: "Она не хочет сейчас оставлять свою госпожу".
он снова замолчал, беспокойно глядя на консула и переминаясь с ноги на ногу
к другому.

Синклер был открытием некоторые буквы с бумаги-резак в то время как мальчик
говорил. Он вдруг положил его вниз, и повернулся на своем
стул.

"Ну?" - вставил он.

"Нуме-сан совсем больна", - сказал мальчик.

"Совсем больна!" Синклер с усилием поднялся. Он боролся со своим
желанием казаться равнодушным даже перед посыльным, но внезапное
чувство тоски и нежности захлестнуло его. Это потрясло его.
мысль о том, что Нуме болен - бодрый, счастливый, здоровый Нуме.

"В чем дело?" он спросил.

"Я не знаю. Кото говорят, что она много плачет и очень похудела, - что у нее есть
очень много любви для кого-то".

"А!"

"Я говорю Кото, - продолжил мальчик, - что, по-моему, она любит Такасиму
Орито, и то, что он ее не любит, ей очень грустно".

Синклер начал расхаживать по комнате беспокойными, нетвердыми шагами.

"Да, несомненно, это так, Шику", - нервно сказал он. "Ну, я
жаль ... жаль, что Ваш ... что ваш брак будет ждать."




ГЛАВА НЛИН.

ОТВЕТ.


В тот же день, когда Синклер узнал о болезни Нуме, Клео Баллард
получила письмо от Орито. Оно было очень кратким и простым.

"Я приду к вам, - говорилось в нем, - сегодня в семь часов вечера, до того, как
начнется ваша вечеринка. Тогда я попрошу вас дать ответ, который вы обещали
мне".

Миссис Дэвис была с ней, когда она получила письмо.

"Теперь ты должна быть сильной, моя дорогая", - сказала она. "Увидься с ним, и все будет кончено".
"Все кончено".

"Да, я так и сделаю", - сказала Клео Баллард.

Ровно в семь часов Такасима Орито появился в отеле
. Он рассказал отцу и Оми о своей миссии там; и двое стариков
с большим трепетом ждали его возвращения.

Пока он стоял, спокойный, но выжидающий, рядом с девушкой, ожидая, когда она
говорить во-первых, она неожиданно почувствовала страх перед ним. Она не знала, что
сказать. Она знала, что он был полон решимости иметь прямого ответа сейчас.

"Я не знаю, что сказать". Она отчаянно нарушила напряженное молчание.

- Я могу ожидать только одного ответа, - сказал он очень мягко. Этот ответ
заставил девушку замолчать. Японец подошел к ней ближе и заглянул прямо в лицо
.

- Вы выйдете за меня замуж, мисс Клео?

- Я... я... - Она отпрянула, испуганно отвернув лицо.

- Я не могу! - сказала она почти шепотом.

Она не смотрела на него. Она скорее почувствовала, чем увидела, что он вырос
внезапно ставший жестким и неподвижным. Его голос, однако, не дрогнул.

- Ты скажешь мне почему? - Спросил он.

- Потому что ... я ... уже помолвлена ... с мистером Синклером. Потому что я никогда
не могла любить никого, кроме него.

Тени в маленькой гостиной начали сгущаться. Японец был
стоял почти как окаменевший на месте, неподвижный, безмолвный. Внезапно
она повернулась к нему.

"Прости меня", - сказала она и попыталась взять его за руку.

Он медленно повернулся и вышел из комнаты, ни разу не оглянувшись.

Тишина, царившая в комнате, напугала ее. Она подошла к окну и опустила голову.
уходи. Внезапный смутный ужас от того, что она сама не знала, что охватило ее. Почему
все было так тихо? Почему он оставил ее вот так? Если бы он только сказал
упрекнул ее - это было бы лучше; -но уйти, не сказав ей ни слова
! Это было ужасно, это было сверхъестественно, жестоко. Что он намеревался сделать?
Она начала вызывать в воображении всевозможные воображаемые ужасы. Она
сказала себе, что ненавидит неподвижную японскую атмосферу;
она хотела уехать - обратно в Америку, где она могла забыть
все - где, возможно, Синклер был бы для нее таким же, каким он был в
в старые добрые времена. Она была в нервном напряжении весь день, и она сломал
вниз полностью.

Миссис Дэвис нашли ее ходить взад и вперед по комнате в истерике.

"Ну вот, дорогая, теперь все кончено", - она обняла девочку и
попыталась успокоить ее.

"Нет, нет, Джен, я чувствую, что это еще не конец. Я думаю ... я полагаю ... Ох, Дженни, Я
не знаю, что и думать. Он вел себя так странно. Я не знаю, что
думаю. Я боюсь всего. Дженни, - она лихорадочно положила руку на плечо
другой женщины, - расскажи мне об этих японцах ... Могут ли они... чувствуют ли они
так же глубоко, как мы?

- Да... нет; давай не будем о них говорить, дорогая. Помни, они устраивают
сегодня вечером в отеле для тебя и путешественников большую вечеринку. Ты _must_
одевайся - сейчас почти восемь".




ГЛАВА L.

БАЛ.


Никогда Клео Баллард не выглядела такой красивой, как в тот вечер. Ее глаза
ярко сияли от возбуждения, щеки были темно-алого оттенка,
а ее чудесная округлая шея и руки ослепительно белели на фоне
черного кружева ее платья.

Даже Синклер разбудил его равнодушие к ней заботиться в глубоком
восхищение.

"Ты очень красивая сегодня вечером Клео", - сказал он; и десять
через несколько минут Том, проходя мимо с Розой Крэнстон под руку, положил свою
руку на плечо Клео: "Ты выглядишь неестественно красивой, Клео.
Что-нибудь не так?"

"Нужно есть обязательно что-то не так, том, потому что я ищу
хорошо?"

Том дал ей пристальным взглядом. Несмотря на ее быстрые подшучивания
в словах девушки было что-то такое, что заставило его подумать, что она была
охвачена каким-то сильным возбуждением, и что это было то самое
волнение, которое поддерживало ее и придавало ей блеск, который был
почти неестественным. Том знал, что реакция должна последовать. На протяжении всего
вечером он наблюдал за своей кузиной. Она была почти постоянно окружена,
за исключением тех случаев, когда танцевала. Позже вечером он протиснулся к ней
сбоку. Она отдыхала после танцев.

"Клео, ты слишком много танцевал", - сказал он, отметив, что девушка покраснела
щеки.

"Никто ничего не может сделать слишком много, знаешь, том. Я ненавижу умеренность во всем.
Я ненавижу все тепловатое, - она отвечала наугад. Он положил
свою руку на ее. Они горели в лихорадке.

"Тебе совсем нехорошо", - сказал он, а затем добавил, оглядев их.
с тревогой: "Интересно, где Синклер?"

Девушку охватил внезапный гнев.

- Не спрашивай меня, Том. Я был бы последним, кто узнал бы о _ нем_.
местонахождение. Слова были очень горькими.

- Знаешь, Клео, - успокаивающе ответил он ей, - Синклеру никогда не было дела
до такого рода вещей. Он, несомненно, где-то на территории.
Подожди, я разыщу его. - Он поднялся со своего места, но девушка остановила его.
Безапелляционно.

- Не ради меня, Том. О, уверяю тебя, я не зачахну без него.
- Нет, - сказала она.

Том снова сел рядом с ней.

"Послушай, сестренка, не будь циничной ... и... и лживой. Я знаю
очень хорошо, что ты хочешь увидеть Синклера. Я не видел вас вместе все это время.
добрый вечер, и я полагаю, что отчасти именно это делает тебя таким беспокойным.
Бесполезно пытаться обмануть старого Тома в чем бы то ни было.

Клео больше не стала спорить, и Том прошел на веранду
отеля.

Там собралось довольно много гостей, некоторые из них рассказывали
истории, другие слушали музыку. Том направился туда, где увидел
Стоявшую миссис Дэвис. Она была с Фанни Мортон, и они, казалось,
кого-то ждали.

Август - универсальный месяц для проведения банкетов в честь полнолуния
в Японии веселые вечеринки любителей удовольствий проходят в
улицы в любое время суток.

- Синклера где-нибудь видели? - Спросил их Том.

- Да, Том, - нервно ответила миссис Дэвис. "Он и Уолтер пошел вниз
улице на некоторое время. Что-то случилось. Мистер Синклер подумал, что некоторые
один был ранен. Они сказали, что будут через минуту".

Том ждал с двумя женщинами. Танцевальная музыка мечтательно плыла в воздухе
смешиваясь с непрекращающейся болтовней и смехом гостей.
В ярко освещенном бальном зале фигуры танцующих
проходили взад и вперед перед окнами.

Пока они молча сидели, слушая и наблюдая за веселым весельем, до их ушей донесся странный
звук - это был приглушенный бой буддийских
барабанов.

Две женщины и Том, дрожа, поднялись на ноги. Они повернулись
инстинктивно, чтобы войти в дом. Совсем рядом с дверью, через которую они
вошли, стояла Клео. Ее красивое лицо пылало от лихорадки; глаза
были полны ужаса. Она наклонилась вперед, вслушиваясь в
слабый, приглушенный бой барабанов.

"Кто-то умер!" - сказала она пронзительным шепотом и, вскинув свои
красивые обнаженные руки высоко над головой, упала ничком к их ногам.




ГЛАВА ЛИ.

СТРАШНЫЕ НОВОСТИ.


Какое ужасное предчувствие беды у Клео Баллард все, что
ночь! Гости собрались благоговением о павших цифра, но
до момента, был так полон жизни, бодрости и красоты.

"Что случилось?" некоторые вдохнула.

Резкие слова Фанни Мортон разрезали воздух:

"Умер какой-то японец, вот и все - говорят, покончил с собой. Она
упала в обморок, когда услышала бой барабанов".

Очень осторожно они отнесли потерявшую сознание девушку в ее комнату. Музыка
смолкла; у гостей пропал аппетит к развлечениям. Почти с
в один аккорд все, кроме немногих, кто выжил, покинули бальную залу, и
теперь сгруппированы в территорию отеля, или на действия и
площадях, ожидая возвращения двух мужчин, которые ушли, чтобы узнать
причиной тревоги.

Наконец они поднялись по тропинке. Они шли медленно, запинаясь. Миссис Дэвис
выбежала им навстречу.

- Что случилось? - испуганно прошептала она. "Клео упала в обморок и панику
среди всех гостей".

Уолтер Дэвис обычно добродушным лицом был отбеленные белый
ужас.

"Орито, его отец и Ватанабэ Оми покончили с собой", - сказал он
хрипло.

Американская леди замер, уставившись на них с неподвижными глазами
ужас. Новость быстро распространилась среди гостей, все из которых были известны
обе семьи хорошо. Они спрашивали друг друга побелевшими губами - в чем
причина? в чем причина?

Миссис Дэвис в ужасе прижалась к мужу.

"Не говори это Клео", - почти завыла она. "О, не говори _er_ об этом"
она не должна этого знать, она не должна.

В тот вечер гости засиделись допоздна на свежем воздухе. Был третий час ночи
, когда они начали медленно расходиться, один за другим, по своим комнатам
или по домам.




ГЛАВА II.

ТРАГЕДИЯ.


Расставшись с Клео Баллард, Орито запрыгнул в поджидавшую его курумму,
и был отвезен прямо домой. Там он обнаружил двух стариков
, ожидавших его. Дом не был освещен, если не считать лунного света, который
был очень ярким в ту ночь и струился в комнату, мягко касаясь
седых голов двух стариков, терпеливо сидевших на своих циновках
ожидая возвращения Орито. Он также коснулся чего-то яркого, что лежало на
маленьком столике и мерцало искрящимся светом. Это был
Японский меч!

Орито вошел в дом очень тихо. Он низко и учтиво поклонился .
он вошел в комнату в строгом японском стиле. Затем он начал говорить.

"Отец мой, ты иногда обвинял меня в том, что я больше не японец.
Сегодня вечером я, несомненно, буду японцем. Женщина, о которой я тебе говорил, была лживой,
в конце концов. Его взгляд скользнул по мечу и остановился на нем с любовью. Он
подошел к тому месту, где лежал нож, поднял его и провел рукой по его
лезвию.

"У меня больше нет желания жить, отец мой. Если бы я был жив, я бы продолжал
любить... ее ... которая так недостойна. Это было бы бесчестьем по отношению к той
женщине, на которой я женился бы, возможно, ради тебя. Поэтому лучше
умер достойной смертью, чем жить бесчестным жизни; за это даже
поэтому в этой стране, что моя смерть искупит все страдания, которые я
вызвали вас. Очень почетно было бы".

он печально попрощался с двумя стариками, но Сачи отчаянно удержал его за руку.


"О, сын мой, позволь твоему отцу уйти первым", - сказал он.

Только один удар в жизненно важной частью, звук между вздохом и стоном, и
старик упал. То быстрая как молния Орито был порезать себе
горло. Оми в ужасе уставился на поверженных мертвецов. Они были всем, что он любил на земле, потому что, увы!
Нуме представлял для него только тот факт, что он был мертв. Они были всем, что он любил на земле.
что когда-нибудь она станет женой Орито. Никогда, с момента ее рождения,
он не переставал сожалеть, что она не была сыном. Он поднял
окровавленный меч и рукой, не утратившей своего старого самурайского
коварства, вскоре покончил с собой.

Примерно через час после этого в ужасе слуга заглянул в комнату
в ее полумраке. Он увидел три едва различимые темные фигуры
на полу и бешено забегал по дому, переполошив всех
слуг и приближенных домочадцев. Вскоре комната была залита
светом, и мертвых осторожно поднимали и готовили к погребению,
под причитания слуг, которые буквально боготворили их.
За родственниками послали в спешке, и еще до того, как прошла половина ночи
на улицах был слышен приглушенный бой буддийских барабанов,
поскольку семьи были хорошо известны и богаты, и им должны были предоставить
великие и почетные похороны. А также звуки страстного плача
наполнили воздух и поплыли из дома смерти.




ГЛАВА LIII.

МАЛЕНЬКАЯ ГЕРОИНЯ.


Это было три дня спустя. Клео Баллард был болен с нервной
прострации с тех пор, как в ночь бала. Миссис Дэвис был с ней
постоянно, и позволило бы никто ни видел ее-даже не
Синклер. Она рассказала факты, к мужу и к врачу, и
был зачислен на ее стороне; так, чтобы это не было трудным делом для
ее, на тот момент, и, пока Клео слишком болен, чтобы отменить ее
заказы, запретить кому-либо из вторгаясь, ибо она не хотела, чтобы она
знаем о той ужасной трагедии, что произошло.

Синклер день и ночь справлялся о здоровье Клео и посылал ей цветы
. Он сам сильно страдал с той самой ночи, что
с шоком от своего друга смерть, Клео неожиданной болезни, и,
прежде всего, необъяснимая тоска и желание увидеть Num;-идти к ней
и утешить ее в этот свежий испытание, которое пришло к ней. Теперь она была
Он знал, что она совершенно одна в мире, если не считать одного дальнего родственника.

Совершенно измотанный испытаниями последних дней и желая
сбежать из отеля, Синклер заперся в доме и
бросился на диван, тщетно пытаясь обрести покой. Он продолжал ломать голову
над причиной смерти Такашимы. Была ли правда
подозревали его некоторые американцы, которые были на яхте с Клео
и Орито, или нет, но никто пока не сказал ему об этом ни слова. Пока он
беспокойно лежал, кто-то постучал в стену.

"Кто там?" он раздраженно позвал.

"Это Шику, мастер-сэр".

"Что ж, входите".

Мальчик вошел почти испуганно и начал рассыпаться в извинениях.
заранее.

"Это Кото заставил меня вторгнуться, господин", - сказал он. "Она ждет тебя
снаружи и говорит, что должна поговорить с тобой. Она не войдет.
Однако в дом она очень напугана".

Американец направился к двери. Там стоял Кото, дрожащий, испуганный.
маленькая фигурка в полумраке.

"Входи, Кото", - сказал он, заметив ее смущение; и затем, поскольку она
все еще колебалась, он очень нежно, но решительно втянул ее в дом и
закрыл дверь. Вскоре она уже сидела в одном из его больших кресел, и
из-за того, что она была такой маленькой, казалось, что оно почти поглотило ее.

"Я не знала, что пришла рассказать тебе о нашей грусти", - сказала она,
запинаясь. "Миссис Дэвис не простит меня навсегда, но я _come_ сказать
вам trute, господин консул". Она заплакала вдруг, и
дальше идти было некуда. Вид жалкой маленькой рыдающей фигурки
глубоко тронул Синклера. Он подумал, что у нее есть для него какое-то откровение
о смерти Орито. Он был не готов к ее следующим словам.

"Моя госпожа, Нуме-сан, любила тебя так сильно, что собиралась умереть, я...
дело в том".

Синклер встал со странным, сомневающимся, непонимающим выражением на лице
.

"Что ты имеешь в виду, Кото?" строго спросил он. "Вы пытаетесь... обмануть
меня в чем-то?"

"Нет! Нет! Я не собираюсь дурачить вас. Я говорю вам правду. Миссис Дэвис скажите
Нумэ из _vaery_ грустная история августейшей американской леди, ждите долго
много лет для тебя, что ты любишь ее всегда, просто не любишь напрасно
в то время как из-за Нуме это...

Внезапно Синклер начал озаряться.

"Итак, Нуме говорит тебе, что ей не следует лафовать, потому что она хочет _ служить_ уважаемым американским леди
, а не _ причинять боль_ своему отцу и Такашиме
Сачи. Потом она сильно заболела. Она все время плачет из-за тебя, а когда
ей очень плохо, она говорит: "Кото, пойди скажи мистеру Синке, что я не всерьез". Затем
когда ей станет лучше, она скажет: "Нет, Кото не должен уходить".

Синклер снова сел и заслонил лицо рукой. Его мысли были заняты
в замешательстве. Он не мог думать. Только из сумятицы его мыслей
пришла одна мысль - что Нуме, в конце концов, любит его. Теперь он вспомнил, какой
неестественной, взволнованной она была в тот последний день. Ах, каким же он был дураком
, что поверил ей тогда!

Его голос был совсем нетвердым, когда он нарушил долгое молчание. "Кото!
Кото! чем я могу отплатить тебе за то, что ты сделал?"

Маленькая служанка горько плакала.

- Ах! Кото очень боится, что она расскажет тебе все это, потому что миссис
Дэвис скажет, что я больше не буду беспокоиться за Нуме; она скажет
скажи об этом ее родственникам, и они отошлют меня. Тогда Нуме будет совсем
одна; потому что только Кото любят Нуме вечно.

Синклер улыбался очень нежно. - Ты забыла меня, Кото. Я буду
заботиться о вас обоих, не бойся, маленькая женщина. Я иду с тобой
сейчас к ней.

"Уже слишком поздно", - сказала девочка. "Num; будет уйти, когда мы
добраться домой. Shiku собирается отвезти меня домой, а завтра ты
давай?"

Она поднялась со своего места, глядя более оптимистичными и счастливыми, чем когда она
первым пришел в.

"Вы будете делать все это снова хорошо", - сказала она, глядя на него с
что-то вроде уверенности Нуме: "Потому что ты такой большой".




ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

СИНКЛЕР НАКОНЕЦ УЗНАЕТ ПРАВДУ.


После того, как Кото оставил Синклера, он сел подумать. Его мозг был
кружась, за свои мысли и планы были в замешательстве. Его первый
побуждением было пойти прямо к Num;; но он обещал кото данным
ждать до следующего дня. Теперь, когда он остался один, он внезапно
вспомнил Клео Баллард. Был ли он свободен уйти, в конце концов? Мог ли он бросить
Клео сейчас, когда она лежит такая больная и беспомощная? Радость его вновь
уверенность в любви Num;, для него это было неожиданно с оттенком Горького
боль. Что он мог сделать?

Он не спал всю ночь. Утром следующего дня он
поспешил в отель и, как обычно, справился о здоровье Клео
. Мистер и миссис Дэвис вместе с Томом сделали все возможное, чтобы помешать ему
от знания причины самоубийства Орито. Были выдвинуты различные причины
; и после того, как первая тревога улеглась, и тела были
преданы земле с подобающими церемониями, возбуждение несколько улеглось, так что
что они надеялись, что разговоры утихнут и, возможно, вообще прекратятся
без того, чтобы правда достигла ушей Синклера; ибо, зная его
чтобы быть ее женихом, мало кто был недобрым или беспринципным.
достаточно, чтобы сказать ему.

Когда Синклер проходил по коридору отеля по пути к входной двери
, по широкой лестнице отеля спускалась Фанни Мортон. Она
остановила его, когда он выходил.

- Позвольте мне выразить вам свое сочувствие, - ласково сказала она.

- Ваше сочувствие! - сказал он холодно, потому что она ему не нравилась. "Я не понимаю вас, мисс Мортон".
"Да", - проворковала она. - "Я не понимаю вас, мисс Мортон".

"Да". "Я уверен, что я могу поручиться за Клео, что она _never_
мечтал он будет воспринимать это так серьезно. Я был с ними в рейс
на улице, знаете ли, и Клео действительно часто говорила, что пассажиры скучные. _ он_
подбодрил ее, и... и...

"Действительно, мисс Мортон, я в недоумении, чтобы понять вас," сказал он,
коротко.

Фанни Мортон показал ей цветы. Ни намека на сладость
ее голос сейчас.

"Я имею в виду, что каждый знает, что господин Такашима убил себя, потому что
он был влюблен в Мисс Баллард, потому что она позволила ему поверить, на
лодка, что она ответила взаимностью его-любовь, и ночь бала она
сказала ему правду. Говорят, он покончил с собой меньше чем через час после того, как
увидел ее.

Дженни Дэвис стояла прямо позади них. Она слышала от женщины
ядовитые слова, но была бессильна опровергнуть их. Синклер почувствовал на себе ее взгляд
устремленный на него с жалобной мольбой.

Он приподнял шляпу перед Фанни Мортон.

"Я пожелаю тебе доброго утра", - сказал он резко, и это было все.

Затем он повернулся к другой женщине.

"Давайте войдем сюда", - сказал он и увлек ее в маленькую гостиную.

"Что имеет в виду эта женщина?" спросил он.

Миссис Дэвис не выдержала.

- Мы не можем больше притворяться, мистер Синклер. Да, это правда.,
то, что она говорит. Бедная Клео вообще ведет его дальше, бездумно ... вы знаете
отдых".

Вид непреклонной строгостью начали селиться на лице Синклера.

"Тогда она была настоящей причиной..."

"Нет! нет! не говори так. Артур, она никогда не собиралась причинять кому-либо вред.
Клео добровольно не причинила бы вреда чему-либо или кому-либо. Он ей действительно нравился.
Том тебе скажет. Именно по этой причине у нее никогда не хватало духу сказать
ему ... о ... о своей помолвке с тобой.

Долгое время оба сидели в мрачное молчание. Потом сказал Синклер, почти
с горечью: "и это было для _her_, что Num; пострадал."

"Почему, Нуме... это ... что вы имеете в виду?" - спросил другой, проявляя признаки
истерии.

"Да, миссис Дэвис, я знаю правду", - мрачно сказал он. "Я понимаю, что
ты думал, что действительно служишь Клео и мне, играя роль.
так что ... но ... ну, знаешь, мужчину так просто не излечишь от любви. Она
(Нуме) бросила меня, потому что не хотела портить жизнь хорошей женщине,
как она и думала, после того, что ты ей рассказал. Эта же женщина не гнушается
чтобы взять от нее человека, который бы утешил ее после всего, что
остальные потерпели неудачу. Теперь она совершенно одинок".

- Сейчас я ничего не скажу, - с горечью произнесла миссис Дэвис. - Я не могу себя защитить
. Тебе не понять. Легко быть жестоким там, где мы не любим.
вот почему ты не щадишь Клео.

"Я думаю о Нуме", - ответил мужчина.

"Могу я спросить, что вы намерены делать?"

"Прошлой ночью я был в нерешительности. Сегодня утром, теперь, когда я знаю правду,
передо мной все ясно. Я еду в Нуме, - твердо добавил он.

"Но Клео?" тот почти умолял.

"Я не могу думать о ней сейчас".

"Но тебе придется ее увидеть. Что ты можешь ей сказать? Мы прячемся от
сообщаем ей, насколько это в наших силах, о факте... о трагедии. _ это_ убило бы ее;
что касается того, что ты перестал заботиться о ней, она подозревала такую возможность
давным-давно и могла бы это пережить. Но как она может знать одно без
другого?

Синклер на мгновение задумался.

"Есть только один способ. Пусть она думает обо мне, что хочет. Ты прав.
если возможно, правду - даже о смерти Такашимы - нужно скрывать от нее.
пока она слишком слаба, чтобы вынести это знание. Разве мы не можем сделать так, чтобы
она поскорее отправилась в обратный путь? Я напишу ей, и хотя это будет
это прозвучит жестоко, но я скажу ей, что причина, по которой я не могу быть для
нее больше, чем другом, в том, что я - я не люблю ее, - что я люблю другую
женщину ".

Миссис Дэвис горько плакала. Все ее усилия и планы были напрасны.
Ради Клео это было бесполезно. Теперь она видела это и даже не пыталась удержать
Синклер.

"Да," сказала она, почти дико. "Иди к Num;-она утешит вас. В
бы свое горе и ее уже закончились, сейчас. Но что касается нас - Клео и
меня, потому что я всегда любил ее больше, чем если бы она была моей собственной
сестрой - мы тоже постараемся забыть ".




ГЛАВА LV.

СНОВА ВЛЮБЛЕННЫЕ.


Кото ничего не рассказала Нуме о своем визите к Синклеру. Девушка была
так обалдел от гибели ее отца, орите, и Сати, что у кото
не в сердце даже, чтобы рассказать ей хорошие новости; ибо, когда наши друзья в
печаль максимальный комфорт, который можно подарить плач и скорбь с
ними; - так японцы считают. Кроме того, она хотела, чтобы приезд Синклера
стал сюрпризом для девушки.

[Иллюстрация: СИДЯЩИЕ ВМЕСТЕ, ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ. СТРАНИЦА 202.]

В великом горе и болезни Нуме рядом с ней не было никого, кроме
Кото и время от времени друга Кото, Мацу, который навещал их.
Кото пригласил ее в дом, потому что она так прекрасно играла на арфе
, и она знала, что музыка понравится Нуме. Обе девушки
всячески пытались загладить перед безутешной сиротой те горести,
которые внезапно омрачили ее молодую жизнь. Часто они втроем
сидели вместе, держась за руки, Нуме между двумя ее подругами, не говоря друг другу ни слова.
но каждая чувствовала странное утешение и прилив сил.
любовь и сочувствие других. После похоронной церемонии Нуме
немного очнулась от своей апатии и попыталась проявить интерес к
кое-что о ней; но это было жалкое усилие, и оно всегда заставляло Кото плакать
так сильно, что однажды Мацу предложил ей поехать в город
встретиться с американцем и рассказать ему правду. Ибо Нуме рассказала Кото о
том, что миссис Дэвис заставила ее сделать; а Кото, в свою очередь, рассказала
Мацу.

"Ты стала слишком замкнутой и гордой, Кото", - сказала ей городская гейша
. "Это простой вопрос, чтобы ехать в город и, быть может, ты
сделать Num; и американского отличный сервис. Я останусь с Нуме-сан
пока тебя не будет, и буду прислуживать ей, как если бы я действительно была ею
служанка вместо того, чтобы ты была такой ". Именно таким образом Кото убедили
навестить американку.

[Иллюстрация: НУМЕ И ДВОЕ ЕЕ ДРУЗЕЙ КОТО И МАЦУ. СТРАНИЦА 203.]

На следующее утро, когда они с Нуме сидели вместе, она спросила:

"Нуме-сан, вы знали, почему Орито покончил с собой?"

"Нет".

"Это было потому, что он любил достопочтенную американскую леди".

Нуме не перебивал ее. Кото продолжил: "Ту красавицу, которая была
помолвлена с мистером Синкой".

Маленькие ручки Нуме были сложены на коленях. Она по-прежнему молчала.

Кото продолжал: "Видишь ли, в конце концов, она была недостойна того, чтобы ты
пожертвовала симпатичным американским джентльменом ради нее, потому что Мацу так говорит.
все американцы в отеле говорят, что она когда-нибудь говорила Орито, что она
любит его просто ради забавы - и она не любит - Такасима Орито убивает
самого себя".

Нуме по-прежнему не отвечала. Ее маленькая головка безвольно откинулась на
подушку. Она смотрела куда-то перед собой. Через некоторое время кото поставить
руками ее, и они прижимались друг к другу.

"Кото" Num; сказал, обтекаемо, "ты оставишь меня сейчас? Или ты останешься
со мной навсегда? Нуме сейчас так одинок.

Кото уклонился от ответа.

"Я останусь с тобой, Нуме-сан, пока я тебе больше не буду нужен".

"Этого никогда не будет", - нежно сказал другой.

В тот день кото взял ее сямисэне и играли очень тихо Num;.
Через некоторое время она положила инструмент в сторону и пошел к двери, затенение
ее лицо с ее стороны, так как она по этой дороге. Было около часа ночи.
Синклер сказал ей ждать его. Она услышала стук его беговых дорожек.
они были в миле от дома.

"Я оставлю тебя совсем одну на некоторое время", - сказала она Нуме.

Она спустилась вниз, чтобы встретить Синклера, и впустила его в дом. Она
указала на комнату, где находился Нуме, а затем покинула его.

Синклер отодвинул седзи и прошел в комнату.

Нуме лениво подняла голову, когда раздвинулись ширмы. Сначала
она подумала, что видит сон, и выпрямилась на маленьком
диване, на котором она отдыхала. Внезапно Синклер оказался рядом с ней,
и заключил ее в свои объятия.

"Нуме! Нуме!" он прошептал, - И то, как она сопротивлялась слабо, чтобы быть
бесплатно, - сказал он, блаженно, "О, я знаю правду, дорогая,
хотя это слишком хорошо для меня, чтобы понять это. Кото рассказал мне
все, и... и о! Нуме! Он восторженно поцеловал задумчивые глаза.

Он едва узнал ее, такой тихой и печальной она стала. В лесу она
постоянно болтала с ним; теперь он не мог заставить ее ничего сказать
. Но через некоторое время, когда Синклер был пожурил ее за
молчание, сказала она, очень робко:

"Вы luf меня, Мистер синька, уборщика, чем красивая Americazan леди?"

Синклер взял ее маленькое личико в свои ладони.

- Милая, тебе обязательно спрашивать? - сказал он. - Я никогда никого не любил
кроме тебя.

Девочка улыбнулась - впервые за несколько недель. Ее два маленьких
руки сомкнулись у него на шее, она поднялась на цыпочки. - Нуме _лиг_ кис с
тобой, - сказала она простодушно. Нет необходимости рассказывать, что ответил Синклер
.

Когда тени начали сгущаться, он и Нуме все еще сидели вместе в
маленькой гостиной, ни один из них не осознавал ни времени, ни места. Они
возобновляли знакомство друг с другом, и каждый открывал для себя
новые прелести в другом.

К ним ворвался Кото. Она все время была в соседней комнате
и наблюдала за ними через маленькие глазки в стене.

Она подняла громкий шум с другой стороны, давая им понять, что это было
теперь уже поздно. Они посмотрели друг на друга, улыбаясь, оба понимающие.

"Кото - наш друг навсегда", - сказал Нуме.

"Мы навсегда останемся друзьями Кото", - ответил Синклер.




ГЛАВА LVI.

НАКАЗАНИЕ.


Когда Синклер вернулся в город в тот вечер он сел в своем кабинете
и написал письмо Клео Баллард. Это было самое трудное, что он
никогда не делал в своей жизни. В нем кратко говорилось о его любви к Нуме. Он
чувствовал, что не сможет быть ей хорошим мужем, пока любит другую
женщину. Это было лучше, она знала, чем это выяснить после того, как они
женат.

Миссис Дэвис отдала его Клео, когда посчитала, что та достаточно окрепла, чтобы выдержать
Потрясение. Она прочла его побелевшими губами, ее бедные, тонкие руки дрожали
когда письмо упало к ее ногам.

"Я ожидала этого", - с горечью сказала она миссис Дэвис; и затем внезапно,
без малейшего предупреждения, она наклонилась, подняла с пола разбросанные
листы и разорвала их на тысячу кусочков с такой силой, что
свирепость, которая напугала ее подругу.

После того дня миссис Дэвис больше, чем когда-либо, посвятила себя своей подруге.
и почти ни на минуту не оставляла ее одну. Странное спокойствие овладело ею.
подойди, Клео. Она часами сидела у открытого окна, совершенно безмолвная.
сложив руки на коленях, она смотрела перед собой.
большие глаза, в которых не было слез, но была какая-то безымянная задумчивость.

Миссис Дэвис всячески пыталась подбодрить ее, но хотя она и уверяла
, что не страдает, все же она не могла обмануть свою подругу, которая
так хорошо ее знала.

"Вы _are_ будет счастливой, дорогая, и как только вы достаточно сильны,
мы совершим путешествие обратно. Вы не знали, что я собирался с тобой, а
вы? Ну, дорогой, - ее нежный голос дрогнул, - я не смогла бы остаться
здесь ... после ... после того, как тебя не стало. Мы все будем счастливы, когда снова окажемся в Америке
. Я верю, что именно это сделало нас всех более или менее мрачными. Мы
скучали по дому. Япония - это, конечно, хорошо, красиво и все такое - но,
ну, это не Америка. Мы никогда не смогли бы почувствовать то же самое здесь ". Поэтому она
заговорила с Клео, пытаясь отвлечь девушку от ее мыслей.

И вот, однажды, Клео повернулась к ней и очень тихо сказала, что она
все знает.

Миссис Дэвис ахнула. "Все!"

Она в ужасе посмотрела на спокойное, бесстрастное лицо девушки. "И... и
ты..."

"Я уже давно это знаю", - мрачно продолжила девушка. Она услышала, как
другая женщина рыдает из-за нее, и, протянув руку, обнаружила, что маленькая
протянута с сочувствием.

- Я знаю... знаю, дорогой, как ты пытался скрыть это от меня, - она слабо улыбнулась.
- этого не могло быть.

Миссис Дэвис промолчала. Клео теперь была для нее загадкой.

"Я и не предполагала, что ты знаешь".

"Нет? Мама рассказала мне. Она не хотела быть жестокой, но ей было нехорошо
тогда она была сама не своя, и она... она упрекнула меня.

Она внезапно поднялась на ноги, все с тем же неподвижным, побелевшим выражением лица.
это пришло к ней, когда она прочитала письмо Синклер. Она повернулась к
своей подруге почти яростным движением.

"Почему ты меня не ненавидишь?" - спросила она с едва сдерживаемой горячностью.
- Почему не все... как я сама?

Теперь ей было не до утешения со стороны своей подруги. Дженни Дэвис могла только
смотреть на нее широко раскрытыми от удивления и муки глазами. Мгновение девушка
мерила комнату беспокойными, волочащимися шагами, как дикое животное, запертое в клетке.

- Дженни, сейчас я тебе кое-что скажу. Ты можешь смеяться надо мной ... смеяться, как... я.
могу... как я сама, но... - Она снова сделала паузу и положила руку на
у нее перехватило горло, как будто слова душили ее.

"После того, как я прочитала это ... это письмо, мне показалось, что во мне что-то сломалось
не мое сердце - нет, не думайте так; но сначала я чувствовала себя опустошенной,
с одиночеством, которое ты никогда не сможешь постичь. Он был в моих мыслях так долго
тогда. Да, я знаю - я ожидал всего этого - но сначала это был шок
. Я никогда в жизни не сталкивалась ни с чем болезненным, и когда я
на самом деле узнала правду - когда я прочитала его письмо, и оно было жестоким,
в конце концов, Дженни, я хотел уйти куда-нибудь и спрятаться ... Нет... Я
хотела пойти к кому-нибудь - к тому, кто действительно любил меня, и выплакать все свое сердце
. Ты не понимаешь меня, Дженни? О, ты должна... - ее голос звучал теперь мучительно прерывисто.
- Я хотела... поехать... в Орито! - Клео! - прошептала я. - Я хотела... поехать... в Орито!

- Клео!

"Да, это правда", - неистово продолжала она. "_ он_ был лучше, чем тот, другой.
Намного нежнее и правдивее ... лучшего мужчину, которого я когда-либо знала ... единственного человека в целом мире.
Кто когда-либо по-настоящему любил меня. И я... Дженни, я убил его!
Подумай об этом и пожалей меня... Нет, не надо меня жалеть ... Я ничего не заслуживаю. И
тогда... и тогда... - Она начала терять дар речи.
Миссис Дэвис пытался втянуть ее в кресло, но она положила цепляясь,
любящие руки от нее и продолжил: "Когда я хотел его ... когда что другие
дезертировал _me_-были, дайте мне знать, правду, что он никогда не переживал из-за
меня никогда не интересовала меня", - повторила она, бессвязно, "и я любил его
все эти годы. Раньше я лежала без сна по ночам и плакала из-за него, из-за
Орито - из-за его утешения - точно так же, как я делаю это сейчас. Я ничего не могу с собой поделать. Я
думала, что пойду к нему и расскажу ему все - _ он_ бы
понял - как- как пробудилось мое сердце - как я, должно быть, любила его
все это время. А потом... потом мама набросилась на меня только на прошлой неделе, Дженни,
и сказала мне правду - что... что он был мертв... что он покончил с собой
сам; нет ... что я убил его. Ты удивляешься, что я не _die_... не сошел
с ума, когда узнал правду? О, Дженни, я наполовину мертв - я так оцепенел,
мертв для всех удовольствий, для всех надежд в жизни ".

Она говорила отрывисто; сначала с жесткими, металлическими нотками
в голосе, а затем дико и страстно. Теперь ее голос внезапно
задрожал и растаял. Она была все еще довольно слаба и сама возбудилась.
Подруга прижала ее к груди как раз вовремя, чтобы хлынул поток слез
слез, которые были необходимым, благословенным облегчением. Она окончательно сломалась
и начала жалко, безнадежно, душераздирающе рыдать.

Однако с того дня ей, казалось, стало лучше, хотя она была неустойчивой
и капризной. Она настаивала на встрече со всеми посетителями - теми, кто приходил
из-за их искренней симпатии к ней и скорби по поводу ее болезни, и
большим числом тех, кто приходил из любопытства. Как бы сильно ни было ее сердце
, которое она открыла миссис Дэвис, никто из друзей Клео об этом не догадывался
смятение, бушевавшее в ее груди.




ГЛАВА LVII.

КАКАЯ ЖАЛОСТЬ КО ВСЕМУ ЭТОМУ.


Хотя прошло почти две недели с тех пор, как Синклер написал ей, она
ни разу его не видела. Он обсудил этот вопрос с Томом и миссис
Дэвис, и они решили, что, по крайней мере, какое-то время, будет лучше
для нее не встречаться с ним. Примерно за неделю до отплытия "Баллардов" Клео
написала Синклеру. Она ни словом не обмолвилась о его письме к ней.
Она просто попросила его навестить ее перед отъездом из Японии, и
ни секунды не колеблясь Синклер направился прямо к ней. Он мог
позволить себе быть щедрым теперь, когда его собственное счастье было обеспечено.

Это была странная встреча. Мужчина поначалу был скован и чувствовал себя неловко
в своей тарелке. С другой стороны, девушка познакомилась с ним в совершенно безэмоциональным,
спокойная мода. Она дала ему постоянно ее руку, и ее голос не
сбои в малейшей степени.

"Я хочу, чтобы ты знала правду, - сказала она, - прежде чем я уйду".

"Не давай нам говорить об этом, Клео", - сказал Синклер. "Это только причинит
тебе боль".

"Это то, чего я заслуживаю", - сказала она. "Вот почему я всегда была
неправа - я боялась смотреть в лицо чему-то болезненному". Я избегал и
я боялся этого до тех пор, пока... пока это не разбило мне сердце. Теперь мне приятно
говорить ... говорить обо всем этом.

Он сел рядом с Клео и посмотрел на нее глазами, полными сострадания.

- Ты не должен жалеть меня", - сказала она, мелочь, чуть покачиваясь. "Я не заслуживаю
это. Я была очень злая женщина".

"Это была не совсем твоя вина, Клео", - сказал он, смутно пытаясь
утешить, но она возразила ему почти яростно.

"Это было... это действительно была моя вина". У нее резко перехватило дыхание.
"Однако это было не то, о чем я хотела поговорить. Дело было вот в чем. Я
хотела сказать тебе, что... что... в конце концов, я не люблю тебя. Что я... я
любила его... Орито! Последнее слово она произнесла еле слышно.

Синклер откинулся на спинку стула и посмотрел на нее медленным, изучающим взглядом
.

Она устало повторила: "Да, я любила его ... Но я... не... знала... об этом, пока
"было слишком поздно"!

Долгое время после этого они сидели в полном молчании. Синклер
не мог найти слов, чтобы поговорить с ней, и девушка истощила свое сердце
этим душераздирающим и теперь трагическим признанием.

Тогда мужчина разбил тишину резкий, почти нетерпение,
эякуляция, которая ускользала от него бессознательно. "Самое обидное!--Хорошая
Бог!"

- Артур, я хочу увидеть... поговорить с Нуме, прежде чем уйду. Ты позволишь
мне, не так ли?

Он колебался всего мгновение, а затем: "Да, дорогая, все, что ты захочешь".

И когда он уходил от нее, она сказала ему резко, с резкими
вопросительными нотками в голосе, которые хотелось опровергнуть:

"Я очень порочная женщина!"

- Нет-нет, что угодно, только не это, - сказал он и, наклонившись, поцеловал ее тонкую,
хрупкую руку.

Что-то сжало его сердце и ослепило глаза, когда он покидал ее,
и всю обратную дорогу до своего офиса в джинрикише он продолжал думать
бледное, страдающее лицо девушки и воспоминания о веселой, счастливой,
беспечной Клео, которую он знал в Америке, смешались в его мыслях в
ужасающую мешанину. Что-то похожее на раскаяние закралось в его собственное сердце, ибо
был ли он совершенно ни в чем не виноват? Но он забыл обо всем болезненном, когда пришел домой
потому что там его ждала маленькая записка, пахнущая духами, написанная на
тонкой рисовой бумаге, и Нуме ждал его в тот день.
Когда человек счастлив в настоящем, нетрудно забыть о горестях других.





ГЛАВА LVIII.

НЕРВЫ МИССИС ДЭВИС.


На следующий день Синклер привел Клео навестить Нуме. Это был первый раз,
когда две девушки по-настоящему поговорили друг с другом. Сначала Нуме
заявила, что не хочет встречаться с американкой, которую она считает ответственной
из-за смерти ее отца, Сачи и Орито, но после того, как Синклер
поговорил с ней некоторое время и рассказал ей, какой была другая девушка
страдание и то, что она, в конце концов, действительно любила Орито, растрогало нежное сердце девочки.
это тронуло маленькое сердечко, и она так же сильно хотела увидеть Клео, как и Клео.
увидеть ее.

Она сама спустилась по маленькой садовой дорожке навстречу Клео и протянула ей
две маленькие ручки с большой демонстрацией сердечности и почти
привязанности.

"Так здорово, что ты решил повидаться со мной", - сказала она.

Клео улыбнулась, возможно, впервые за несколько дней. Мне это понравилось. "Ах!" - воскликнула она
сказал: "Какой он милый - просто солнечный луч в темной комнате!"

Она очень хотела угодить американке и заставить ее чувствовать себя непринужденно
и с удовольствием болтала с ней. Она хотела, чтобы Клео
поняла, что, несмотря на смерть отца, она не совсем была
несчастна, потому что она очень серьезно обсудила этот вопрос с Кото и
Мацу только прошлой ночью, и все они согласились, что
Желание Клео увидеть ее (Нуме) было вызвано раскаянием, которое вызывает Нуме
хотел смягчить ситуацию, угодить Синклеру.

Синклер оставил их наедине и направился к миссис Дэвис
Дом. Ее держали в неведении об этом предполагаемом визите. Синклер
нашел ее занятой сборами, готовящейся к отъезду. Миссис Дэвис
была в отчаянии из-за какой-то американской мебели, которую она не хотела
брать с собой.

"А вы не можете оставить ее здесь?"

"Нет, новый домовладелец мне не позволит. Говорит, что японцы не пользуются
Американской мебелью - неудобно в домах во время землетрясений и т.д.

"Хорошо, я позабочусь о ней для вас", - вызвался Синклер.
Добродушно.

- О, ты сделаешь это? Итак, это будет очень любезно с твоей стороны. Тогда все решено.
А теперь насчет этих вещей ... Давай, Том, - она начала раскладывать вещи по
коробкам и чемоданам в своей быстрой, восхитительной манере, едва замечая, куда
она их складывает. Она помолчала минутку, чтобы спросить Синклер, если бы он был
на Num; это.

- Да, - он улыбнулся мелочь. "Клео сейчас там".

Она уронила какую-то безделушку и села на пол.

- Клео! _ там... с Нуме!_ Ну!

"Да, она сказала, что хотела познакомиться с Нуме перед отъездом", - сказал Синклер
.

"Она никогда не перестанет удивлять меня", - жалобно сказала миссис Дэвис. "Она
не должна волноваться. Я никогда не знаю, чего от нее ожидать,
в какую сторону ее вести. Раньше я думал, что у меня крепкие нервы; теперь ... мои
нервы... нервничают.

"Клео в последнее время сама не своя", - тихо сказал Том, не поднимая глаз.
"Нам лучше ублажить ее еще немного. Кроме того... Нуме пойдет
ей на пользу, я думаю".




LIX ПО ГЛАВЕ.

КЛЕО И NUM;.


Как только Синклер оставил их японку, подошел к
Американская девочка.

"Са-ай... Я собираюсь тебе кое-что сказать", - доверительно сказала она.

"Да, дорогой".

"Ты, варвар моей самой красивой и глупой женщины... Нет! нет! кивни, Тэд. Прости меня.
Я не люблю перлит, чтобы иногда ошибаться. Я имею в виду, что говорю "вы, мос".
самые красивые леди, которых я когда-либо видела, - сказала она.

Клео снова улыбнулась. Нуме хотелось, чтобы она что-нибудь сказала.

"Ты меня слушаешь?" она подсказала ободряюще.

"Да..."

"Навсегда?"

"Ну... да... я думаю, что так".

"Как здорово!" - она хлопнула в ладоши, и Кото прошел через раздвинутую дверь.
седзи.

- А теперь я познакомлю вас с моими лучшими друзьями, мисс Томинаго
Кото.

Кото так же, как и Нуме, стремилась угодить, и поскольку она видела, как Нуме протягивает ей
две руки в знак приветствия, она сделала то же самое, очень мило.

Примерно через час миссис Дэвис вместе с Томом и Синклером заглянули к ним.
Три девочки. Клео сидела на матах с Кото и Нуме, и они
все смеялись.

"Ну вот, мы пришли за инвалидом", - сказал том, весело. "Она была
достаточно долго".

"Я наслаждался своим визитом", - сказала она им, просто. "И Num;," она повернула
по ее словам, "Num;, вы меня поцелуете?"

"Эсс;" она замолчала на мгновение, стыдливо, бросив взгляд на очаровательный
Синклер. "Я _kin_ kees - мистер Синка говорит со мной".

Они все рассмеялись над этим.

"А теперь, - продолжила она, - я снова приглашаю тебя в гости". Она
включил их все с чарующим маленький взмах ее руки, но ей
глаза на лице американской девочки. - И еще я хочу, чтобы ты знал Тэда.
Мистер Синка пообещал мне, что отправит меня в Соединенные Штаты высшего класса.
Штаты. Итак, Тэд _будет_ низом. Надеюсь, ты позволишь мне навестить тебя
также. Да?"

- Конечно, ты останешься с нами, - сердечно сказал Том.

- Это перлит, - восторженно выдохнула она.

- Невежливо, Нуме, - поправил Синклер, улыбаясь, - но, ну... "низ", как
вы бы это назвали.

"Ах, да, конечно. Прошу прощения, извиняюсь. Я имею в виду это лиддловское слово
"найз". Глупо говорить "перлит". - Она рассмеялась над тем, что подумала.
ее собственная глупость, и она была такой хорошенькой, когда смеялась.

Клео повернулась к Синклеру. "Я понимаю, - тихо сказала она, - почему ты... ты
любил ее. Если бы я была мужчиной, я бы тоже".

"Ах! о чем сожалею, - вздохнул Нуме, который подслушал ее и наполовину
понял. "Тад, кивни по-мужски лафу со мной. Как бы то ни было, я думаю, что я
связываю тебя без тэда, я мужчина. Са-ай, я бы сказал, что ты просто...
более грубый ... нет, более грязный, с тобой. Это было очень великодушно, поскольку
материнская любовь в Японии превыше всего, и Нуме чувствовала, что не может выйти за рамки
это.

По дороге домой Клео казалась очень поглощенной. Том был в курумме
с ней, Синклер задержался ненадолго.

"Мацу возвращается с нами в Америку", - сказала она. "Я думаю, что она милая малышка, и я буду давать ей образование".
"Я думаю, что она милая". Она немного помолчала,
а потом сказала очень задумчиво:

"Том, как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь загладить всю свою порочность?"
и Том ответил ей со всем прежним любящим сочувствием.

"Я никогда бы не подумал, что ты злая, сестренка ... Не распутная такая... только
легкомысленная".

- Ах, Том, если бы я только мог думать так же!

Когда лодка двинулась вниз по заливу, глаза Клео и Тома затуманились, и
когда причал превратился всего лишь в неясную, темную линию, они все равно наклонились вперед смотрели на маленький белый развевающийся носовой платочек, и в воображении они все еще видели маленькую печальную фигурку, пытающуюся улыбнуться им сквозь пелену слез.
А неделю спустя тот самый миссионер, который дал Синклеру так много
работы и тем самым помог ему справиться с его бедой, обвенчал их - Синклера
и Нуме. Девочка одетая вся в белом ... в платье, которое она носила в этом
впервые Синклер познакомился с ней.
Примерно два года спустя группа американских туристов навестила Синклера.
Среди них было несколько старых знакомых. Они принесли странные новости. Клео
и Том Баллард поженились месяц назад!
Пожалуй, наиболее частые гости в sinclairs' Мистер и миссис Shiku.


КОНЕЦ.


*** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ " МИСС NUM; ЯПОНИИ": ЯПОНСКИЙ-АМЕРИКАНСКОГО ЛЮБОВНОГО РОМАНА. ***