Гл. 5. Два жука

Фамилии и обстановка вымышленные, прототипы героев реальные.

Огорченные развитием событий на окололитературном фронте, Кукухаев и Петрухаев напрягли свои интеллектуальные способности для дальнейшей борьбы со старухой Кефировой. Эта ехидная старуха в ответ на поэму Кукухаева о навозной куче назвала его навозным жуком. Тень упала и на Петрухаева, такого же гениального писателя форума.

Старик И.И.Кукухаев решил пожить неделю на даче, где легче сосредоточиться. Дача находилась в глухомани, и забредал туда только лесник, про прозвищу Леший. Ему Кукухаев приплачивал за охрану своей избушки и дровяного сарая. Иначе местные давно бы разобрали и избушку, и сарай на дрова. Народ был, как везде, вороватый, не стеснялся брать чужое, что плохо лежит. А Кукухаеву нравилось там летом возиться на грядках и хрустеть лучком да огурчиком.

Теперь он привез и луку, и огурчиков маринованных, и другой провизии, да и пития прихватил. И только протопил печь и согрел избу, как на пороге уже стоял Петрухаев, которому старик по наивности дал в начале дружбы адресок. Петрухаев прибыл с рюкзаком, в котором была его пижама, ноутбук да бутылка виски, еще и палка полукопченой колбасы. Словом, все для дела, все для творчества.
Освоившись, то есть преодолев первую оторопь от встречи, друзья выпили по стопарику и закусили чем Бог послал.  Кукухаев с грустью отметил про себя, что Петрухаев мало ест луку, а колбасу почти всю пожрал.

— Ну, что мы будем делать с этой пасквилянткой, старой мымрой Кефировой? — задал риторический вопрос Кукухаев.
— А что будем делать? Уничтожим с помощью ума и хитрости! — бодро ответил Петрухаев.— Не дадим ей разглагольствовать на форуме и срывать аплодисменты таких же жалких графоманов.
—Я уже кое-что предпринял,— сообщил торжественно  Иваныч.— Ночью издал эссе о скарабеях, посрамил невежественную  старуху. Она ведь даже не слыхала про Египет! Хотя сама как мумия, я уверен. Скарабеи — элита насекомых, божественные жуки! Это нам подходит.
Петрухаев вздохнул и уставился в ноутбук.
— А вот википедия обгаживает скарабеев, примитивисты. Читаю. "Навозные жуки - это жуки, которые питаются фекалиями. Некоторые виды навозных жуков могут за одну ночь закапывать навоз, в 250 раз превышающий их собственную массу".

— Ух, паразиты! Да там пишет всякий сброд,в этой википедии. Что еще?

— "Многие навозные жуки, известные как валики, скатывают навоз в круглые шарики, которые используются в качестве источника пищи или камер для размножения. Другие, известные как проходчики, закапывают навоз везде, где его находят. Третья группа, обитатели, не катаются и не роют нор: они просто живут в навозе. Их часто привлекают фекалии, собранные роющими совами.
 Навозным жукам необязательно есть или пить что-либо еще, потому что навоз обеспечивает их всеми необходимыми питательными веществами".

Кукухаев задумчиво жевал зеленый лук, занюхивая его горбушкой хлеба. Петрухаев продолжал:
— "Большинство навозных жуков ищут навоз, используя свое чувствительное обоняние. Некоторые более мелкие виды просто прикрепляются к поставщикам навоза, чтобы дождаться навоза. После сбора навоза навозный жук катит его по прямой, несмотря на все препятствия. Иногда навозные жуки пытаются украсть навозный шарик у другого жука, поэтому навозным жукам приходится быстро отходить от навозной кучи после того, как они скатали свой шарик, чтобы предотвратить его кражу. Самцы жуков-онтофагов-тельцов могут тянуть в 1141 раз больше собственного веса: это эквивалентно среднему человеку, тянущему шесть двухэтажных автобусов, набитых людьми".

— Ну видишь, даже при таком уничижительном подходе нельзя не изумляться навозным жукам!— выдохнул Кукухаев. — Мать честная, какой богатырский этот навозник, я и не знал! То-то с огорода всегда выползал чуть живой.

Друзья снова выпили и закусили, потом расправили затекшие члены  — один на диване, другой в кресле. Покурили. Жизнерадостный Петрухаев бодро сообщил:
— Друг мой, а я ведь придумал, как заткнуть Кефирову. Мы должны не только хвалить друг друга в рецензиях, а и критиковать! Слегка поругивать!
Кукухаев напрягся.
— Ну, покажи пример. Давай примерим это на себя. За что ты меня будешь критиковать?
— А за излишний натурализм. Вот у тебя змея сожрала лягушку, пока ты в яме лежал. Ты так натурально описал ужас лягушки, ее последний вопль, а потом торчащие из пасти змеи ее задние лапки... Бр-р.. мороз по коже! Меня чуть не вырвало.
— Да? — как-то ехидно переспросил Кукухаев. —  Какое ты нежное создание! А еще якобы в полиции служил! Да там у вас такие жабы... убийцы, воры, проститутки, ты с ними  одним воздухом дышал, и тебя не вырвало!
— Друг мой, я просто подобрал пример, иллюстрирующий критику. Ну, теперь давай ты меня критикни. Чтобы старуха отвязалась.
Кукухаев подумал, подумал и изрек:
— А я вот не верю в инфернальность твоего оборотня-участкового! Мистика, понимаешь... Это спьяну автору показалось!
— Ах ты сво... Как это не веришь? Мамой клянусь, было! Дугой изгибался и парил! Под потолком!
— Шурик, не забывайся! Ты у меня в гостях! А то выкину голой ж..пой в сугроб!
— Сан Саныч я, и вам не Шурик. А то и вас буду звать дядей Ваней.  Дело-то у нас хорошо пошло! Непримиримая, принципиальная, зубодробительная критика! Теперь нас не обвинишь в подхалимаже друг к другу, ради рецензий!
— Ладно, согласен. Давай дальше, руби правду-матку, — согласился Кукухаев.
— Очень много разврата. В каждой главе кто-то кого-то тискает, то Маньку, то Таньку. Скрип кровати раздражает, а ты его смакуешь, телеса расписываешь. Какая главная идея произведения? Никакой идеологической окраски. Белые и красные одинаково заняты блудом и жраньем. Все смешалось в доме Облонских!
Кукухаев расхохотался.
— Шурик, ты не обижайся, я тебе тоже один умный вещь скажу. У тебя кругом импотенция. Ну, затащил бродяга красотку в катакомбы, на могилу этого вампира, и там кроме поцелуя ничего не было. Не верю!!! Как Станиславский кричу: не верю!!!
Дохляк твой опер, криминальный авантюрист! Женщина на все согласна, а у него принципы, девичью честь свою бережет! Не верю!

Петрухаев смахнул слезу. Воцарилось молчание. Кукухаев понял, что ударил ниже пояса. Чтобы загладить вину, он воскликнул:
— А что? Мордобой пошел серьезный! Кефирова облысеет от досады! Вот как сражаются настоящие писатели! Графоманы нервно курят в сторонке! Ну, добавь мне что-нибудь, для равновесия.
— Пошел ты... У тебя нет высоконравственных страданий героев! Духовности мало! О Боге вопишь, только когда в яму рухнул! "Помоги, Господи, лукавому рабу твоему!".
Вот у меня нравственные искания на каждом шагу, и православные каноны блюду. Воспитываю читателя. А ты только за грибами по лесу шастаешь да в ямы проваливаешься. Мелко. Не Толстой.

— А ты-то... Пушкин! Только и знаешь: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный"... Да еще про курилку стишок.
Помолчали.
— Иваныч, прошу тебя, убери свой стих про навозную кучу! Ну, не Пушкин же!
— Нет! На это я пойтить не могу! Мы, скарабеи, должны забросать своими шариками кефировых, ржаных, пшеничных и их подпевал!

И вот друзья резво защелками клавишами, набирая тексты, пока слова и мысли  не забыли. Натурализм... духовность... скрепы... скарабеи-ратоборцы... искренние молитвы... гневные проклятия кефировым и ржаным.
Готово!

Расставаться не хотелось. Но пришлось. За Петрухаевым наутро приехали сани с лошадкой —  местное такси. Кукухаев остался на пару дней прибраться и отдохнуть от Петрухаева. Жизнь налаживалась. На портале было все спокойно. Уловка удалась. Никто не придумал таких обвинений, которые друзья предъявили друг другу. Таланты!

ПРОДОЛЖЕНИЕ — http://proza.ru/2024/04/28/396