Гл. 11. Тайны магрибского двора

Примечание. Фамилии героев вымышленные, все совпадения имен случайны. Персонажи романа-сатиры имеют прототипов, фабула основывается на сведениях, почерпнутых из рецензий и диалогов на литературных порталах, с долей гротеска и художественного вымысла. Реплики персонажей спародированы. Некоторые пародируемые реплики имеют реальную основу и сохранились у автора в копиях.

***

...Кто ж из просветленных не знает слов философа Ф.Ницше о том, что если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя.
Теперь пришла пора их осмыслить.

Старуха Кефирова, пытавшаяся разгадать свои ночные видения, чувствовала себя, как ни странно, весьма бодро. Она обожала приключения, а также сказки, мифы и притчи. Не любила она только смесь реализма и фэнтези, когда бывшие опера переносились на коврах-самолетах за тридевять земель, чтобы откушать вин у Кащея или яств у Бабы-Яги, а потом заняться нравственными изысканиями и политическими умопостроениями, в окружении всякой нежити.
Ночные страсти она отнесла к игре своего воображения, тем более, что никакой новой главы в романе Петрухаева не появилось.

Зато на портале появилась перепечатка того же сонета о навозной жиже, который день ото дня обновлял Кукухаев. Видать, это была его любимая тема. Он заранее постил клоны и копии стиха, на случай удаления модераторами. Навозный скарабей поэтизировал место своего обитания.
— А ведь это тоже нежить, занимается вампиризмом, — догадалась проницательная Кефирова.
Она была уверена, что опознанная ею инфернальная сущность Кукухаева непременно явится ей в это же полнолуние.
Это ж вылитый магрибский колдун!

Оба инфернала посещали ее страницу на форуме, оставаясь невидимыми. Следы посещений она видела в их переписке и в рецензиях другим авторам, поклонникам Кефировой, где оба недостаточно признанных гения скулили, выли, угрожали и злорадно похохатывали.
Ясновидящая Кефирова просто физически ощущала, как они выходят из аккаунтов, скидывая свои тряпки, и ходят голые и невидимые по ее страницам. Никакого прилива эротических фантазий при виде их голых задниц у Кефировой не возникало. А у них не возникало никакого стыда оттого, что их замечают. Наоборот, это их веселило. Если не получается ответить достойно и литературно, так надо хоть ж.. показать!

Кукухаев в этом был более бесстыден. Он всех недругов внес в "черный список", чтобы они не могли отвечать ему, а сам нагло являлся на их страницы и вклинивался в разговоры. Когда вклины удаляли, Кукухаев начинал биться в истерике и заявлять, что вся его сермяжная правда-матка, вкупе с навозными шариками, бесследно пропадает. Он даже топал ножкой и заявлял, что скоро покинет сей форум.
Тут же прибегали отфотошопленные  майорши и лейтенантши и начинали увещевать его, чтобы он не покидал поле боя, единственный защитник справедливости и имперскости.

Кефирова с ехидной улыбкой наблюдала, как под напором ее сатиры с Кукухаева слетал последний глянец интеллигентности. Учитывая внушения Петрухаева, Иваныч стал рецензии писать более простым и даже быдловатым языком.

— Шура, приветствую! Как здорово ты нарисовал "красючку" в автобусе. Мне сначала подумалось завязка для флирта, но нет... А коньяка она всё же дербалызнула бы, если бы бутылку в руки ей сунул. Ну и жизнь вообще изображена впечатляюще и реалистично.
Будь здоров! Жму лапу!
Твой К. (Киса).

— Шедеврально! — восклицала развеселившаяся графоманка Кефирова, продолжавшая печатать свой новаторский роман-сатиру, роман-пародию.

Для работы ей нужно было бы перечитывать рассказики и стишки Кукухаева, но ее от них тошнило. Так, бегло пролистывала.
А вот творения Петрухаева следовало изучить более пристально. Но это была "интеллектуальная проза", как вежливо отозвалась одна из новых читательниц, и, по ее мнению, из ста открывших главу-диссертацию, вряд ли более десятка осилят  в ней пару абзацев.

Кефирова когда-то со скрипом осилила,  и даже высказала рекомендации по  переработке  главы-диссертации в живое и стройное по композиции сочинение, но была с досадой остановлена ученым опером Петрухаевым. Это была их первая размолвка.
А вторая — и последняя—  произошла, когда слегка влюбленная в моложавого криминального авантюриста старушенция укорила его некоторым кокетством с читателями. Кокетство ей почудилось в том, что он, описывая колхозных забулдыг, стал величать их эсквайрами. Вообще гениальный роман Петрухаева был густо населен всякими францисканцами и иезуитами, прокравшимися на колхозный погост. Чувствуется, Петрухаев любил зарубежную литературу.

И вот тут он обиделся. Написал ей гневное письмо, где объявил о разрыве дипломатических отношений и начинающейся дружбе со всеми ее врагами на форуме, в первую очередь со стариком Хрипновичем. Она назвала его предателем. Тогда он припечатал ее как графоманку и банальную дуру. Тут наступил финиш.
Но это был еще не конец!

***

Новая глава романа Петрухаева еще вызревала, но откладывать письмо к Кефировой он не стал.
К чему завеса тайны и туман мистификаций? Криминальный авантюрист признался, что прочел, как остолбеневшая старуха узрела его босые пятки у себя под потолком. Он действительно готовит парадный выезд в ее глухомань по делам своим скорбным. Братва получила инструкции. Старуху сильно обижать не будут, но она должна выполнить два условия.
Первое. Заткнуться.
Второе. Надолго заткнуться.
А для начала, чтобы подать знак о своем миролюбии, она должна исполнить просьбу «папы римского и тверского» — изменить фамилию действующего героя, досадно напоминающую позорную кликуху и оскорбительно звучащую для солидного опера-авантюриста.

Получив такую «предъяву», Кефирова призадумалась. Заткнуться она не сможет, не такой характер у банальной дуры.
Изменить фамилию? Но тогда же рушится весь ее пародийный юмор! А как же басня Крылова?
«Кукушка и… Дятел»? Дятлов — фамилия хорошая, известная. Но это любимый певец старушенции.

На всякий случай старуха перебрала варианты.
Непетухаев. Непетрухаев.
«Кукухаев и Непетухаев»… Не звучит!
Тогда надо: «Некукухаев и Непетухаев». Это странно. Столько народу прочитало, начнут перечитывать — не поймут юмора!
Был еще вариант «Вахренеев и Ершицкий». Но это совсем другая опера. Тогда лучше изменить название романа. Например:
«Скарабейское ристалище»… «Варфоломеевская ночь на Погосте» … «Будни графоманов»… «Сказ о Ерше Ершовиче»…

Ох, сроднилась писательница с образами Кукухаева и Петрухаева. Вот скажет: Кукухаев! — и тут же видит скарабея на навозной куче. Скажет: Петрухаев! — и тут же видит кукухаевского дружка, в натуре…
Хоть бы подсказал, какое «погоняло» его устроит.
Пришлось этот вопрос отложить.
Но не заткнусь! Не заткнусь!

ПРОДОЛЖЕНИЕ — http://proza.ru/2024/04/28/782