Гл. 14. Бесы в поле, упыри на болоте

Примечание. Все совпадения фамилий случайны. Персонажи романа-сатиры имеют прототипов, фабула основывается на сведениях, почерпнутых из рецензий, с небольшой долей гротеска и художественного вымысла. Некоторые пародируемые реплики имеют реальную основу и сохранились у автора в копиях.

***

 Вернувшись домой, раздосадованный Кукухаев снова бросился к компьютеру и стал перечитывать , какие хвалебные рецензии получил графоманский роман-сатира Кефировой. Как назло, народу нравился роман! Читатели смеялись над его героями и сюжетом! А кое-кто даже писал, что восхищается Кефировой-Ржаной, и она —  настоящий талант и ко всему  патриотка!
Это было невыносимо Кукухаеву.
Патриот — это он! У него и мундир есть!
И Иваныч всем, кто старухе написал хоть одно доброе слово, начинал тут же строчить послания. Мол, нет-нет, вы ошибаетесь, посмотрите на старуху пристальнее! Это ж вредная Яга! Дерется с заслуженными стариками! И сатира у нее глупая!
Читатели в оторопи слушали Кукухаева и продолжали хвалить писательские таланты Кефировой.
От этого Кукухаев просто заболел. Никакой портрет в кепи, да с укоризненным взором, не прошиб нахальную графоманку. Она продолжала веселиться! Обсмеяла ристалище скарабеев-навозников!

Ночью, страдая от бессонницы, Кукухаев думал о судьбе лесной старухи. Это почему она живет одна? Еще не сильно старая, нет и семидесяти... Где муж? Ну конечно, он бросил ее, такую стерьву! Он сбежал на край света!

Дразнилкин почти угадал. Любимый муж Кефировой давно покинул ее. К несчастью, помер. Потому она и была одинока, что снова замуж не пошла. А женихи находились...

Однако матерому писателю, да еще журналисту, было не до этики. Он сочинил стишок! С ехидным подколом!
Вскочил и давай записывать, чтобы к утру не забыть. И вот сей продукт графоманских мук появился на портале.

Нива-брошенка ржаная

Нива-брошенка ржаная
Жидко колосится,
А зерном, что опадает
Можно отравиться.

Сникла от хозяйской лени,
Духом прелым дышит,
Не живут в её тени
Ни жуки, ни мыши (...)

Это ж родное, скарабейское! Посмеялась Кефирова, тут же  и ответ выдала:

Жук-навозник песенку
Грустную поет!
Дедушке на пенсии
Покоя не дает  —
Не слепить уж шарика
Навозного ему,
Превращен в комарика,
Улетел во тьму!

Эх, как бы муж ее сейчас врезал этому пакостливому скарабею! Он был веселый, остроумный, имел диплом с отличием и множество талантов! Только бы и захрустели черные крылья навозника под его сапогом!
Да кому дело до печалей Кефировой? А убогим — ничего не докажешь. Думают жить вечно!..

***
— Кефирова!
Я Вас обожаю. Только не ругайтесь Вы больше ни с кем. И не спорьте. Хоть Стругацкие и написали: "В спорах рождается истина, будь она проклята!", они слегка ошиблись. В спорах истина погибает.
Петрухаев.

Получив это письмецо от Петрухаева, достаточно бодрое и даже ласковое, старуха Кефирова повеселела. Ссориться она не любила, и разлад с обитателями литературных джунглей ее не радовал. Были, правда, тут свои шакалы и мартышки, с которыми дружить у нее не получалось, а получалось порой дать им по оскаленным мордочкам хлесткой сатирой.
Вот так и жила Кефирова.

Сейчас она полулежала на диванчике, укрытая шотландским пледом, и читала рассказ С.А.Попова, от которого в истерике бился когда-то один персонаж, и тут увидевший крамолу и происки врагов. Однако Кефирову удивляло художественное мастерство автора,  и она мучилась над разгадкой его замысла. Почему он назвал свое послание — "Мразям"?

"Зловонное и мерзопакостное болото зияло во всей свое непотребной сути. Кругом смрад и мракобесие было настолько реальными вещами, словно в хорошую солнечную погоду сияло и обогревало своим теплом яркое солнце.  В подобном склизком месте было мрачно и вязко. Стоял глухой гул от земных пороков. Здесь гордыня обволакивала жадность своими крепкими и тонкими объятиями, та в свою очередь их обнимала, зависть же, одаривала многомиллионными поцелуями все и всех вокруг. А вокруг в этом глубоко и дурно пахнущим болоте терлись существа, внешне напоминающих людей. Да, у этих существ, как и у людей, были две руки, две ноги и голова, но внутри была лишь пустота и порочные мысли.

     Эти существа словно ужи на сковороде извивались и выли, а вой был чужд иному обычному и нормальному человеку, потому что он шел из недр самых страшных уголков их бытия.  Существа, проталкивая и пихая друг друга пытались выйти из этого мира зловония, шли по головам своих сородичей и братьев по несчастью. Они все видели наверху безоблачное и солнечное небо. Вот туда они и стремились, думая, что именно они заслуживают то состояние, в котором они будут жить, словно как в раю, жить долго, весело и припеваючи. Они не гнушались сквозь склизкие тела топтать друг друга, подниматься за счет своего близкого наверх. Это были полные лжи и лицемерия тела. В голове у них не было ни сострадания, ни эмпатии к окружающим. Альтруистический образ жизни был им настолько чуждым и непонимаемым... Самое главное и на первом месте у этих пустых существ было, как им казалось, выживание и борьба за самого себя (...)
       В этом видавшем виде болоте, сквозь века процветали безнравственность и беззаконие. Где только изворотливый и лживый мог спастись, как казалось этим уродливым внутренне существам(...)"

Мистическая аллегория сильно будоражила воображение старухи Кефировой. К тому же она находилась под впечатлением романа Петрухаева, где всякая нежить заселяла  пустеющие, обезлюдевшие просторы родимой земли, и там только православный священник да совестливый опер могли биться с упырями и вурдалаками.
Не забыла старуха и синий свет в избе, и босые пятки под потолком.

Нельзя ночью читать мистические триллеры!

... Опять мерцает синий свет в избе! К морозному стеклу прилип чей-то приплюснутый нос!
Присмотрелась Кефирова — узнала эту нежить. Это ж Нюта Реверс, она же Солоха! Уже прилетела на метле! А в трубу и не пускают, перекрыта задвижкой от нечисти!

Пока нечисть прыгала по снегу  вокруг старухиной избушки, в которой и свечи горели перед иконами намоленными, и ладан церковный курился, наполняя печной дух избы смолистым благовонием — отважная Кефирова, прочитав молитвы, решила написать об этой трехголовой пакостнице, Нюте по кличке Реверс.

Нюта косила под американку, но ни в Европу, ни в Америку такую Дуньку не пустили —  брехлива очень, да и бездельница. Вот она околачивалась на литературном сайте, рыща, кого бы покусать и обгадить. Про Кефирову она тут же подпела Кукухаеву:
— Ой, да она не русская, и не в России живет! В Израиле или в Германии!
Читатель, который вчера только живьем видел Кефирову на Погосте и даже купил у нее вязаные носочки, тут же возразил:
— Врете, господа. Живет в самой настоящей российской глуши.
Однако Нюте хоть плюй в глаза, все Божья роса.

Второй лик у нее был — для полетов на метле:  Солоха. Она и фото на аватар взяла подходящее, в цветастом платочке —  вылитая Хитяева в "Вечерах на хуторе близ Диканьки". Эта Солоха была хитрая, дружила с самим чертом, очень любила свиную рульку, потому и имела прозвище"мадам Рулькина". Ну, Солоха всем известна. Как загнет какую прибаутку — упадешь со смеху. Все ее подтексты были эротические.
— Кефирова любит, чтоб ее в попочку целовали, а то мигом выставит в сатире.
Кефирова была аж смущена таким приливом фантазий у Рулькиной. Да и прошли уже давно времена молодости и эротизма. Старуха Рулькина, видать, по молодости скучала. Вряд ли кто-то сейчас вытворял с ней то, что она приписывала своей врагине, Кефирихе.

Третий лик бесовки был — благопристойная монашенка Сергия Дмитриевна Татьянова. Вся ее страница была заполнена проповедями. Фарисейка и оборотень, Татьянова тоже могла нахамить, если злилась, но тут же, опомнившись, стирала все свои гадости.

Вот такой приплюснутый пятачок увидела Кефирова под утро в окне. Она достала  приготовленный еще по совету Петрухаева осиновый кол, спрятанный за занавесочкой в углу под иконами, тихонько подошла к окну и показала кол и кукиш наглой нежити. Выражение неподдельного ужаса появилось на мерзкой харе ведьмы Солохи Реверс, и она мигом умчалась прочь на своей обглоданной метле, бывавшей в сражениях с другой нечистью.

Кефирова обожала великого классика Николая Васильевича Гоголя. Знал он о нежити много, и Вия видел воочию...

Куда же понеслась Нюта Реверс? Да на родное болото, то самое, описанное писателем С.Поповым.
Болото Эгоизма и Алчности.
Там вотчина нежити.Ничего человеческого в ней нету, ни эмпатии, ни совести, ни стыда. Только алчность.
Не отнимите у нас нашу рульку! наше уютное лежбище! наши пристрастия порочить честных людей!

Так Зло воплотилось в отдельных сущностях, носящих благопристойные маски.

Кефирова постепенно проникалась идеями Петрухаева. И кол осиновый не зря выструган. От нечисти только он и помогает! Погрозишь —  падают в обморок и на время вочеловечиваются. На время...

И не давала ей покою мысль о Кукухаеве. Ведь имел заслуги, биографию, много чего написал. А что же сейчас так измельчал, докатился до "вонючей кучки", скарабейства?
А это бесы смутили. Всегда бесы смущают, и если слаб человек, то становится склочным пакостником, скарабеем навозным.

Да не погубят же никакие скарабеи, никакие дураки свои и враги чужеземные наше родное ржаное поле! Устоит Русь великая! Устоят все честные, не подлые люди русские. Русские, разбросанные по всему миру, возвращайтесь домой!
Вместе —  не пропадем!

***
ИЗ РЕЦЕНЗИЙ

— 1-ю часть главы по соображениям этики и искреннего дружеского расположения к персонажу обсуждать не буду.
Что же касается 2-й части и Солохи Реверс, тоже, вроде бы, нужно промолчать в силу врождённой скромности. Но не могу. Потому что ржу, как полковая лошадь, не могу остановиться.
Ох, Кефирова! Настоящий экзорцист! А идеями Петрухаева ей, безусловно, нужно проникнуться. Ведь его роман - это настоящий Устав бесогонной службы.
С доброй улыбкой,
Петрухаев.

— Петрухаев, уже с доброй улыбкой? После нечистот и грязи в твой адрес? Мда-а-а! Ну и что сатиристка пожалела тебя? Пожалеет? Я принципиально не читаю. Иначе, перестану уважать себя и предам тех, кто со мной.
Кукухаев.

Читает Кефирова и смеется. Вот Кукухаев врать горазд! Не читает он! Читает и перечитывает, по рецензиям бегает с угрозами,  по ночам стихи пишет! Сейчас разродился стишком "Пляшут с бабкой упыри". Шедевр для полковника! Почти Пушкин!
Что, Кукухаев, уже пляшешь? Да вприсядку? Патриот, где патриотические стихи?

Что-то вы, дяденька, перепутали. Грязь — ваша, юмор и сатира — наши. Значит, предъявленные вам ваши оскорбительные речи в адрес Кефировой — были выливанием грязи на вас?
Вот и признал скарабей, что плевал против ветра, сам себя обмочил своей же пакостью.
Ничего, слепит навозный шарик и покатит дальше.
Еще и Нюта Реверс сзади пыхтит, тоже навозный шарик лепит. Продолжайте, скарабейчики, смешить народ! Весь роман исходит из ваших прибауток!

А зачем Кефировой жалеть Петрухаева? Он экзорцист знатный, и чувство юмора у него есть! Так что у Петрухаева все в порядке: вдохновение бурлит, работа спорится, не до распрей ему.

— Дорогой И.И.Кукухаев, а я беру пример с князя Мышкина, главного героя романа "Идиот". Он тоже был готов всех простить и понять, не дожидаясь Прощёного воскресенья. Поэтому - идиот. Вам не кажется, друг мой, что в нашем теперешнем мире катастрофический дефицит доброты? Да и не гоже мне расходиться с главным героем моего "Благовещенского погоста", утверждающего, что Милосердие выше Закона и Справедливости.
Пожалеет меня сатиристка или нет, не имеет совершенно никакого значения. Вот только таких верных и отзывающихся на каждую интонацию моих романов читателей, как она, у меня на этой платформе - по пальцам на одной руки пересчитать.
Кроме того, устраивать баталии со стариками, совсем не в моём стиле. Все Вы мне по-своему дороги.
За сим остаюсь в искреннем к Вам расположении,
А.А.Петрухаев.

Что ж, достойно ответил, молодец. Настоящий хитрый опер!
Надо жить радостно и нести радость другим!
Как в моей песне поется:

— А рожь смеялась и цвела!

Упыри там не выживают.

...Раздосадован Кукухаев, пытается напомнить, что Кефирова обижала старика Хрипновича. Это кто еще кого обижал! Документально могу подтвердить. Даже как и материли друг друга Хрипнович и Кукухаев в споре про 1993-ий год! Напомнить?
Так что не надо стонов, вы еще за "шалаву" не извинились, гражданин обиженный писатель.
А ведь в своем резюме — против хамства и грубости!

Иллюстрация — фотограф Родни Смит.