Кольцо для Дженнет

«Даже когда мы уходим с этой земли, любовь - остаётся. Может, она уходит к другим людям, может, просто разливается по мирозданию. Но пусть она живёт.»
Мария Купчинова, «По ступеням воспоминаний»

С сухим щелчком включилась селекторная связь, и голос администратора разнесся по дому престарелых, вновь призывая сотрудников, работавших вчера в крыле «Гортензия», к начальству в кабинет. На подъездной дорожке у здания с раннего утра поблескивали разноцветными шашечками нарядные полицейские машины. У Дженнет Бентли, пожилой женщины в терминальной стадии болезни Альцгеймера, пропало обручальное кольцо. Сама Дженнет исчезновение кольца никак объяснить не смогла, ибо уже давно не разговаривала даже с близкими, уплывая всё дальше по свинцовым водам Реки Забвения. Убитый горем муж женщины, придававший этому кольцу особое значение, поведал о пропаже главному менеджеру, который тут же поставил в известность криминальную полицию. Подобные происшествия происходят редко, ведь все сотрудники, работающие в сфере по уходу за пожилыми и больными людьми, проходят через тщательную проверку при приёме на работу, а затем – каждые последующие три года. Но на этот раз искушение оказалось для кого-то непреодолимым, и сверкающее радужными огоньками бриллиантовое кольцо исчезло с безымянного пальца Дженнет, оставив едва заметный отпечаток.

Два года назад, когда Дженнет прибыла в дом престарелых в сопровождении своей большой семьи, включая двух внучат, она всё ещё оставалась весёлой и общительной женщиной. Качала малышей на коленях, сыпала шутками, с удовольствием кормила кур, живших в большом вольере в саду. Вот только часто забывала, где она, и не помнила, что должна сделать. В растерянности смотрела на столовый прибор, не зная, как пользоваться ножом и вилкой. Могла часами жевать кусочек хлеба, забывая проглотить. Отбивалась от медсестёр, пытающихся помочь ей принять душ или хотя бы сменить белье, принимая помощь за насилие.  Болезнь всё крепче сжимала женщину в объятьях, иссушая мозг своим дыханием… Постепенно Дженнет перестала ходить, и приходилось усаживать её в мягкое кресло с высокой спинкой и везти в гостиную, где она могла хотя бы видеть людей. Говорить женщина тоже практически перестала, изредка однозначно отвечая на самые простые вопросы. Её лицо оживлялось только тогда, когда приходил муж, тут её светлые глаза словно становились ярче от отблеска любви, продолжавшей жить в том потаённом уголке сознания, до которого болезнь ещё не добралась. А может быть, просто не имела туда доступа? Кто знает…

Муж навещал Дженнет каждый день и непременно приносил с собой что-нибудь из некогда дорогих её сердцу вещей, стараясь напомнить любимой о счастливых днях прожитой в согласии жизни. На туалетном столике в комнате Дженнет всегда стояла ваза с обожаемыми ею герберами, а комод украшали бесчисленные семейные фотографии, с которых смотрела она – его единственная. Как можно было позволить ей уйти?  Пол не сдавался, не в силах примириться с мыслью о неизбежном расставании, противопоставляя недугу любовь и веру в чудо.

Когда пропало обручальное кольцо, которое, несмотря на длившиеся несколько дней поиски, так и не сумели найти, Дженнет закрыла глаза и перестала пить и есть. Ни носик поильника, поднесённый ко рту, ни ложечка со вкусно пахнущим клубничным мороженым не могли заставить женщину открыть плотно сомкнутые губы. Муж перевернул все ювелирные магазины в городе в поисках похожего кольца и нашёл-таки почти точную его копию в лавке антиквариата. Кольцо пришлось Дженнет впору, уютно устроившись на пальце. Почувствовав его тяжесть, женщина открыла глаза и улыбнулась. Пол, стоящий на коленях перед кроватью жены, уронил голову ей на грудь и заплакал, не стесняясь застывших в молчании медсестёр. Дженнет провела рукой по его волосам. Пальцы уже плохо слушались, но в глазах женщины читались узнавание и безграничная нежность…

***
Дженнет шла по бесконечному коридору, наугад открывая двери комнат. Некоторые комнаты были совершенно пустыми, в других же шёл ремонт: там пахло побелкой и стояли лестницы-стремянки. Иногда дверь и вовсе не удавалось открыть, и приходилось идти всё дальше и дальше. Во рту пересохло, желудок сводило от голода, а тело почему-то было застывшим, словно Дженнет и не шла вовсе, а сидела, скрючившись, где-то в углу. Едва переставляя слабые, непослушные ноги, женщина добрела до очередной двери и повернула ручку из полированного дерева. За дверью был свет и посыпанная гравием дорожка, которая привела её в маленький сад. Нарядные рыжие куры, переговариваясь, бродили по зелёному газону. В небольшом вольере сидели две пятнистые морские свинки, весело уплетающие нарезанную кружками морковь. А на лавочке под магнолией сидела женщина, которая показалась Дженнет удивительно знакомой. Прямо у её ног устроились нарядно одетые малыши, девочка и мальчик, в которых странница признала своих внучат.

Пристально вглядываясь в лицо сидящей на лавочке женщины, Дженнет с удивлением узнавала свои собственные черты. Да и одета эта особа была почему-то в её любимое платье: лёгкое крепдешиновое, в цветочек, в котором было прохладно даже в самый жаркий день. Бросив быстрый взгляд на левую руку незнакомки, Дженнет со страхом обнаружила там звёздочку своего родимого пятна. По коже прошёл холодок, а сознание пронзила страшная мысль: «Это же я! Как это возможно - видеть себя со стороны?!  Такое, наверное, бывает только во сне…  А если я не сплю, это ведь означает, что я умерла?». Женщина утёрла тыльной стороной ладони капли ледяного пота, выступившего на лбу. Между тем, её двойник помахал рукой, подзывая к себе. Больше всего Дженнет хотелось скрыться, убежать подальше из внезапно ставшего зловещим сада, который выглядел таким уютным ещё минуту назад. Но ноги сами уже несли её к загадочной незнакомке, словно повинуясь негласно полученному приказу…

«Присаживайся, Дженнет, - приветствовала её женщина-двойник. – Вот и пришло время встретиться лицом к лицу и обговорить важные детали. Думаю, тебе любопытно узнать, кто я. Я - твоя спутница и уже долгие годы нахожусь рядом с тобой. У людей бывают разные проводники в мир за чертой земной реальности. У кого-то это несчастный случай или стихийное бедствие, такой путь бывает очень коротким. К кому-то приходит отчаяние и подводит человека к черте, когда он сам совершает над собой приговор. На это у проводника уходит больше времени. Тебе же послали меня. Не спрашивай, почему, я сама точно не знаю ответа на этот вопрос, это что-то связанное с генетикой… В любом случае я лично против тебя ничего не имею, поверь. Мы обе должны следовать заведённому ходу вещей, который не нами придуман».

Закончив говорить, женщина, назвавшаяся спутницей, улыбнулась краешком губ, и от этой улыбки внутри у Дженнет всё заледенело. Душа ухнула куда-то вниз, в необозримую свинцовую глубину, а руки покрылись твёрдыми пупырышками гусиной кожи. Так иногда бывает в обволакивающе душном ночном кошмаре, из которого невозможно вырваться без посторонней помощи... Но на этот раз зловещий сон оказался реальностью. Собравшись с силами, женщина заговорила с собеседницей, стараясь не смотреть в её блёкло-серые, лишённые выражения глаза.

- Я понимаю, что больна, а Вы, наверное – Болезнь, которая сведёт меня в могилу. Но как попали к Вам мои внуки? Надеюсь, Вы не причините им вреда?

- Именно об этом я и хочу поговорить с тобой, Дженнет. Но сначала мне надо кое-что зафиксировать, так уж положено по протоколу. Назови, пожалуйста, твои полное имя и возраст, - буднично сказала спутница-болезнь, доставая листы бланков и ручку «Паркер» из дамской сумочки.
 
- Меня зовут Дженнет Бентли, мне семьдесят два года, я замужем, у меня двое взрослых детей и двое внуков.
 
- Очень хорошо, Дженнет! – поощрительно отозвалась проводница по дороге в один конец, быстро заполняя формы. Каждое слово, написанное ею на бумаге с кремовым отливом, принимало объёмные очертания, словно облекаясь плотью. – Теперь тебе предстоит сделать выбор. Надеюсь, ты понимаешь, что конец твоего пути предрешён. Но как достичь станции прибытия, полностью зависит от тебя. Ты можешь продолжать кружить по бесконечным коридорам, безуспешно стараясь найти выход, до тех пор, пока не погибнешь от истощения. Или ты согласишься принять мои условия и пойдёшь другой дорогой. Это будет нелёгкий путь, по которому ты сможешь продвигаться вперёд только в случае неукоснительного выполнения договора. Заключается он в том, что ты будешь выполнять мои требования, какими бы несправедливыми они тебе ни казались. Зато по достижении конечного пункта тебе, возможно, будет дарован шанс вернуться к прежней жизни.

- Если у меня будет шанс вернуться к семье, то я принимаю Ваши условия!

-  Один шанс на миллион, дорогая! Я даже не знаю, будет ли он тебе дарован.  Поверь, что от меня это практически не зависит.  Решающим фактором принятия решения станет наличие эфемерной субстанции, которую там, наверху, называют Любовью и придают ей прямо-таки запредельное значение. С моей точки зрения, это как-то несерьёзно и излишне сентиментально, но моим мнением по данному вопросу никто, к сожалению, не интересуется.

- Пусть даже и один на миллион, но это все-таки шанс! Что я должна сделать?

- Мужественное решение, Дженнет! Распишись, пожалуйста, в этой графе. Отлично! – Болезнь с удовлетворением сложила напополам заполненную форму и положила её в сумочку, защёлкнув украшенный стразами замочек. Встав с садовой скамейки, она аккуратно расправила лёгкие складки цветастого платья.
 
- Сегодня, согласно договору, я забираю твоих внуков. Пойдемте со мной, малыши! Вы ведь любите мороженое, правда? Там дальше есть киоск, в котором полно всяких вкусных вещей.
 
- Джейк, Лили, не слушайте её, не ходите с ней! – закричала в отчаянии Дженнет, наблюдая за тем, как страшная спутница уводит её внуков по змеящейся дорожке.
Малыши словно и не слышали её, а когда женщина попыталась побежать за удаляющейся группой, то наткнулась на прозрачную стену. Дженнет в отчаянии заколотила по ней кулаками, разбивая в кровь костяшки пальцев. Осознав обречённость своей попытки, она, захлебываясь слезами, сползла к основанию невидимой преграды на усыпанную колючим гравием землю. Страшная, никогда до этого не испытываемая боль кромсала чем-то острым её бедное сердце на кусочки, а в ушах звенели посланные в утешение слова: «У тебя ведь ещё остались дети, Дженнет, а значит, родятся и внуки…»

***
Чёрно-белая сорока важно расхаживала по газону, время от времени вскидывая голову и посылая в воздух мелодичную руладу. Разбуженная сорочьей песней, Дженнет стряхнула муравья, ползущего по её щеке. «Как странно, - подумала женщина, - получается, что я пошла в огород за петрушкой, да и уснула у грядки. И неудивительно, ведь прошлой ночью мы с Полом всего пару часов и поспали…уж не знаю, что на него нашло!». Тепло объятий мужа ещё жило в сердце Дженнет, как и прикосновения его рук, и крепость плеча, бережно оберегающего покой её расслабленного тела. Улыбнувшись, женщина очертила в воздухе контуры сердечка и, дунув на эфемерное создание, отправила посланника любви навстречу мужу, чтобы он поскорей возвращался с работы.

Сорвав с грядки несколько стебельков кудрявой петрушки и вдохнув её терпкий аромат, счастливая Дженнет побежала по дорожке, ведущей к веранде за домом. Открыв затянутую сеткой от комаров дверь, она сняла шлепанцы, аккуратно поставив их на нарядный коврик. Солнечный свет заливал веранду, играя на широких, расчерченных серебристыми полосками листьях тропического растения в напольном керамическом горшке. «Надо ему ещё какой-нибудь цветок в пару подыскать, а то уж больно одиноко оно выглядит», - подумала женщина по пути на кухню.

Кухня всегда была гордостью Дженнет, и она без устали украшала её настенными керамическими тарелками, яркими прихватками и вышитыми полотенцами. Да всего и не перечислить! Вот и сейчас пол и столешницы сверкали чистотой, а на плите весело булькала кастрюлька с супом, который помешивала половником какая-то особа, надевшая поверх платья кухонный фартук хозяйки, отделанный ярко-красными весёлыми оборочками. Обернувшись, незнакомка приветливо кивнула Дженнет и спросила: «Принесла зелени? Вот и ладно! Сейчас мы её порубим и в супчик добавим. Тебе налить тарелочку?»
 
- Спасибо, не хочется, - ответила непослушными губами Дженнет. Солнечный яркий день стремительно блекнул, становясь таким же серым и бесцветным, как и глаза её Болезни.

- Как знаешь, подруга, - ответила незваная гостья, снимая фартук, который она аккуратно повесила на крючок, украшенный у основания весёлой глазастой ромашкой.

 – Пахнет очень вкусно, жаль, что попробовать не могу. Как ты понимаешь, у меня особая диета.
 
- Нам с тобой надо небольшие формальности выполнить, - продолжила Болезнь, уютно устраиваясь на стуле и доставая из нарядной сумки, в которой Дженнет сразу же признала свою, уже знакомые бланки формы. – Итак, назови твои полное имя, возраст и семейное положение. Да не стой ты, в самом деле, как замороженная, привыкай!

Дженнет села на краешек плетёного стула, стараясь сдержать наполнившие глаза слёзы, в которых, как в линзах, преломлялось окружающее пространство. «Меня зовут Дженнет Бентли, мне тридцать один год, я замужем за Полом Бентли. У нас с Полом двое детей – близнецы Джастин и Марк. Я очень их люблю… умоляю, не отбирай их у меня…», - с каждым произнесённым словом силы оставляли женщину, и закончив фразу, она разрыдалась в голос, уронив голову на вышитую скатерть обеденного стола.

- Всё идет по плану, Дженнет. Если помнишь, никто не обещал тебе, что путь до станции прибытия будет лёгким. Надо выполнять условия договора и двигаться вперёд. А где сейчас твои дети?

- Они должны скоро вернуться с учёбы.  Водитель школьного автобуса всегда высаживает их у дома. Я жду их с минуты на минуту.
 
- Сегодня автобус не остановится, дорогая. Если ты хочешь в последний раз увидеть своих близнецов, то поторопись. Может быть, ещё успеешь помахать им вслед рукой. Впрочем, обещать не могу…

Слова, произнесённые лишённым эмоций голосом Болезни, повисли в воздухе, словно серое облако. Та, которой они предназначались, уже бежала вдоль дороги вдогонку за автобусом с надписью «Churchie Anglican Church Grammar School», исчезающим за поворотом. Из полуоткрытых окон автобуса с серебристым звоном вытекал ручеёк весёлых детских голосов, в котором самые высокие нотки принадлежали её мальчикам. Внезапно левая нога Дженнет подвернулась, и она упала прямо на асфальт, разбивая в кровь колени. Острая боль от падения немного смягчила другую, терзающую её сердце. Слёз не осталось, и Дженнет сухими глазами, не отрываясь, смотрела на отпечатки протекторов автобусных колёс на дорожном полотне. Порывы ветра вновь и вновь доносили до неё уже ставший знакомым голос: «Ты всё ещё замужем, Дженнет, а значит, сможешь снова стать матерью…»

***
Юбка атласного платья нежно-персикового цвета спадала элегантными складками от тонкой талии Дженнет к её маленьким изящным ступням.  Девушка безропотно выполняла указания модистки, то поворачиваясь, то поднимая руки, то делая несколько шагов по подиуму. «Всё отлично, дорогая, сидит, как влитое! – с удовлетворением сказала хозяйка свадебного салона, которая хорошо знала родителей Дженнет и относилась к девушке, как к собственной дочери. – Вот только подол надо чуть-чуть укоротить, сейчас я попрошу одну из девочек его подколоть, потом отдадим платье в работу, и завтра можешь свой наряд забирать!». В ответ юная невеста счастливо улыбнулась и, раскинув руки, закружилась по подиуму, как по сцене, не в силах сдержать переполняющую сердце радость. Полюбовавшись на грациозный танец девушки, которой удивительно шло похожее на перевёрнутый цветок тюльпана платье, хозяйка салона удалилась из примерочной.
 
Скромно сидевшая до этого в углу помощница модистки бесшумно приблизилась к невесте и стала ловко подкалывать низ роскошного платья сверкающими булавками, которыми была утыкана бархатная подушечка, прикреплённая к рукаву её тёмной блузки.  Не отрывая глаз от струящегося атласа, она обратилась к Дженнет со словами: «Вы такая юная! Сколько же Вам лет?»

-  Мне два месяца назад исполнилось восемнадцать, - ответила девушка, которой в последнее время часто задавали подобные вопросы. – А через неделю я уже совсем взрослой стану, люди будут меня называть миссис Бентли вместо мисс Кроуфорд, так странно! Наверное, долго ещё привыкнуть к этому не смогу…

- Об этом не беспокойся, дорогая, тут я смогу тебе помочь, - ответила женщина, поднимая на невесту тусклые блёкло-серые глаза. – Пора, в самом деле, заканчивать это бесполезное занятие, свадебное платье тебе всё равно не суждено надеть. У нас поважнее дела есть, помнишь?

Выпрямившись, Болезнь вернулась к стоящему в углу стулу, на котором поблёскивала стразами изящная сумочка. Щёлкнув миниатюрным замком, она достала бланк медицинской формы и быстро сделала какие-то записи. Затем нежданная спутница Дженнет извлекла из бархатного нутра сумочки две чёрные свечи и подожгла их фитили голубоватым пламенем серебряной зажигалки. Поставив свечи по обе стороны большого зеркала в центре примерочной, она обратилась к застывшей в отчаянии девушке: «Мы продолжаем наш путь до конечной станции, Дженнет. Ни ты, ни я не можем свернуть с этой дороги. Сегодня, согласно заключённому договору, я забираю твоего жениха. У тебя ещё есть пара минут, чтобы помахать ему вслед рукой». С этим словами Болезнь слилась с внезапно ставшей мягкой и податливой поверхностью зеркала, проникнув в его тускло мерцающую глубину.

Сердце Дженнет стонало от боли, когда она смотрела, как одетая в бледно-персиковое платье Болезнь уводит в зазеркалье её жениха по коридору из многократно отражённых пылающих свечей. Зловещая соперница знала, что девушка наблюдает за ними и, чтобы усилить страдания покинутой невесты, склонила голову на плечо Пола. Когда жених прикоснулся губами к её волосам, она, что-то прошептав ему на ухо, побежала назад ко входу в зазеркалье, туда, где, прижавшись к холодному стеклу, следила за ними несчастная Дженнет. Лишённые выражения свинцово-серые глаза Болезни встретились со светло-зелёными глазами девушки. Зазеркалье не пропускало звуков, но Дженет прочла по губам адресованное ей послание: «У тебя всё ещё остаются родители, а значит, есть и будущее…»

***
 Дженнет, весело размахивая портфелем, возвращалась из школы, когда заметила плачущую девочку, сидящую под цветущей джакарандой на газоне напротив родительского дома. Размазывая горькие слёзы по щекам кулачком, она машинально разглаживала подол юбки школьной формы, где на тёмно-синей ткани красовалась большая рваная дыра. Остановившись рядом с девочкой, Дженнет окликнула её: «Привет, что случилось? Я могу тебе помочь?»

- Мальчишки из класса меня дразнили, а когда я уйти хотела, стали меня за юбку тянуть, вот она и порвалась… Как я теперь домой пойду? Мне форму только неделю назад купили, она дорогая такая… У родителей совсем денег нет: папа работу потерял, мама с братиком маленьким сидит… - захлебываясь от рыданий, прошептала девочка, с трудом выталкивая слова из перехватываемого спазмами горла.  Глаз её совсем не было видно – веки покраснели и опухли от слёз.
 
- Так пойдём к нам! Я в этом доме живу. Моя мама и шить, и штопать хорошо умеет. У неё ручки просто волшебные: так починит твою форму, что от дырки и следа не останется!

- А тебя ругать не будут? – спросила школьница, поднимаясь с аккуратно постриженного газона и отряхивая прилипшие к юбочке травинки.

- Конечно, нет! Мои родители, знаешь, какие добрые! Всегда учили другим помогать, поэтому у меня в классе много подруг. А ты ведь тоже из нашей школы? Форма у тебя в точности, как моя, но я тебя почему-то не помню, - поинтересовалась Дженнет, поворачивая ключ в замке входной двери.

- Это потому, что я новенькая. Мы только недавно в Гринфилд переехали, и я ещё ни с кем подружиться не успела…

- Вот со мной и будешь дружить! Пойдём на кухню, я тебя чаем с вареньем напою. Родители, наверное, ещё из магазина не вернулись. У папы сегодня выходной, вот они с мамой за покупками и отправились.

Дженнет взяла девочку за руку и повела её на кухню, откуда доносился аромат домашней выпечки. В сверкающей чистотой кухне всё дышало уютом, а в центре накрытого нарядной клетчатой скатертью стола красовался украшенный полупрозрачными ломтиками яблок пирог. «Какой красивый!» – восторженно ахнула гостья.

- Думаю, что он ещё и вкусный! Моя мама замечательно печёт и меня научила, - сказала Дженнет, ловко разрезая пирог. – Она считает, что девочка в моём возрасте должна уже многое уметь.
 
- А сколько тебе лет? – поинтересовалась гостья.

- Ой, мы ведь с тобой и не познакомились ещё!  Меня зовут Дженнет Кроуфорд, и мне девять лет. А тебе?

На кухню из прихожей долетел звук открываемого дверного замка.  Гостья прислушалась, а затем вскинула на маленькую хозяйку блёклые, словно отлитые из олова, безжизненные глаза.
 
- Мне уже очень много лет, подружка. Ты даже не представляешь, какая я старая… - с этими словами девочка, лицо которой начало стремительно меняться, достала из кармана школьной юбки какие-то бумаги и что-то быстро в них записала.

 - А ты хорошая девочка, Дженнет! Я бы с удовольствием с тобой подружилась, вот только времени совсем уже не остаётся, - произнесла Болезнь.
А затем пропищала тонким голосом: «Папа, мама, я в саду! Идите сюда, я вам кролика покажу! Он нору вырыл возле грядки с капустой!». С этими словами она схватила коробок спичек со столешницы у плиты и бросила горящую спичку прямо в кухню. Пламя мгновенно заполнило пространство, оставив только узкий коридор, ведущий в кладовую. И Дженнет пошла по нему, прислушиваясь к отзвуку угасающих в воздухе слов: «У тебя всё ещё остается один шанс на миллион…»

***
За дверью была абсолютная, всепоглощающая темнота. Стараясь разглядеть хоть что-то в окружающем мраке, Дженнет обнаружила, что сгусток черноты в правом углу имел смутные очертания. Кто-то, прятавшийся там, пошевелился, и пространство заполнил удивительно знакомый голос. Вот только кому он принадлежал, страннице так и не удалось вспомнить.  Голова мучительно болела, её пронзали всполохи боли, вызывающей дурноту.

- Добро пожаловать на пропускной пункт, дорогая! Ты почти достигла станции прибытия, осталось пройти сосем чуть-чуть. Контрольный вопрос для протокола: как тебя зовут?

-  Не помню, - ответила скиталица. – Всё, всё забыла… Подскажите, пожалуйста, кто я и почему оказалась здесь.

Мохнатая тьма зашелестела бумагами, проштамповывая листы бланков, а затем полный удовлетворения голос директивно заявил: «Просто иди вперёд, и посмотрим, поможет ли тебе то «светлое чувство», с которым так носятся там, наверху. Постарайся отыскать свой единственный шанс на миллион, желаю удачи!» Щербатая улыбка тускло блеснула из угла, высвечивая вход в тоннель. И женщина, забывшая своё имя, сделала первый шаг на последнем отрезке пути…

Путница продвигалась вперёд осторожно, на ощупь, пригибая голову под низким сводом. И пол, и стены тоннеля были удивительны гладкими, руки женщины не могли нащупать ни малейшей неровности. Когда усталая странница присела на пол, то тоже ничего не почувствовала: пол не был ни тёплым, ни холодным - он был никаким. Вокруг царила непроглядная тьма, в которой полностью растворялись очертания тоннеля. Скиталица попробовала было позвать на помощь, но звук её голоса был моментально унесён куда-то зловещей тьмой. Вокруг не было ничего, сплошная пустота, как и в сознании женщины, у которой недуг отобрал всё, включая имя. Там жил только посыл: «Просто иди вперёд…», который и заставлял её вновь и вновь переставлять стёртые в кровь ноги, делая шаг за шагом по Голгофе Забвения…

Внезапно что-то яркое, сверкающее радужными огоньками, прочертив траекторию, упало на пол тоннеля прямо к ногам женщины. Странница с удивлением подняла маленький круглый предмет, посылающий в окружающий мрак живые лучики-светлячки. Свет, безжалостно атакующий тьму, изгнал её из сознания скиталицы, и Дженнет, опознав своё обручальное кольцо, надела его на безымянный палец. Радость, наполнившая сердце женщины, осветила своды безликого тоннеля, и странница увидела, что стоит на самом краю бездонного провала. Из его невообразимой глубины вырастали, змеясь, сгустки тьмы, принимающие очертания щупалец. Одно из них, уловив исходящее от женщины тепло, метнулось в её сторону. Испуганно отскочив от края пропасти, Дженнет оглянулась по сторонам, стараясь отыскать спасительный путь. И увидела ответвление тоннеля, в конце которого, купаясь в лучах света, стоял человек, машущий ей рукой. Силуэт высокого мужчины был до боли знакомым, и Дженнет, смеясь от счастья, изо всех сил побежала к нему.