Советы друзей и рассказ о сделанном за 10 лет

В этом году три дорогих мне человека отметили бы свои юбилеи: Андрей Алексеев – 90 лет, Борис Фирсов и Владимир Ядов – 95. Продолжаю мои мысленные беседы с ними...


В начале 2014 года я испытывал некий дискомфорт из-за ощущения того, что тематика, изучением которой я занимался последние полтора десятилетия, мне казалась – именно казалась – исчерпанной. В действительности я и сейчас не оставляю ее без внимания, но все же тогда мне нужны были советы друзей, которым за многие годы сотрудничества  я привык верить, совместная работа с ними началась полвека назад в Ленинграде. Те, кто хотя бы немного погружен в современную историю российской социологии, уверенно скажут, что возможность обсуждать широкое поле проблем научного поиска, касающихся прошлого-настоящего-будущего отечественной социологии, с такими экспертами – мечта многих. 
Представление моих советчиков начну с самого известного российского социолога – Владимира Александровича Ядова (1929-2015), по книгам которого учились, возможно, учатся и сейчас, все советские / российские социологи.  Вторым назову Бориса Максимовича Фирсова (1929-2024), наиболее известного как создателя и первого ректора прогрессивного Европейского университета в Санкт-Петербурге.  На момент обмена приводимыми ниже письмами в двух  изданиях вышла его книга по истории советской социологии 1950-1980-х годов и имеющая принципиальное социально-политическое значение монография о разномыслии в СССР в 1940-1960-е годы. Мой третий корреспондент - Андрей Николаевич Алексеев (1934-2017), автор многотомных трудов «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия» и «Профессия – социолог» (совместно с Р.И. Ленчовским), содержащих новую для российской науки методологию анализа сложных социальных конфликтов. Безусловно, Алексеев менее известен в нашем профессиональном цехе, чем Фирсов и Ядов, и на то есть веские причины. Он не мог все время оставаться академическим ученым и трижды уходил рабочим на завод, чтобы изучать глубинные производственные отношения, он на себе ставил сложные социальные эксперименты. В 2008 году его независимое поведение и характер его исследований стали основанием близорукого и абсурдного решения руководства Социологического института РАН о его увольнении. Так что без малого десять последних лет жизни Алексеев работал вне институциональной науки.


Исходно 14 февраля 2014 года было письмо только Фирсову, а затем я отправил тот же текст Алексееву и Ядову. Ниже – упомянутое письмо, а также их реакции на содержащиеся в нем размышления по поводу проделанной работы и возможного ее продолжения. Но сначала своеобразный отчет перед ними о сделанном, честно скажу – я не филонил, старался работать как и прежде.
Легко понять, за десять прошедших лет я забыл и о своем письме, и о реакциях на него Алексеева, Фирсова и Ядова. Забыл потому, что это не было разовым обращением к ним, но лишь одним из многих писем. Активная переписка  с каждым начиналась в момент появления у него электронной почты (первые 2000-е) и обрывалась незадолго до его смерти. Сейчас, перечитав свое письмо и наткнувшись на слова: «Как-то так получилось, что одновременно оба проекта, которые я делаю, в определенной степени завершились. Точнее, их легко завершить», я понял, что они были искренними, но явно преждевременными, время показало, что в обоих проектах были потенциалы развития. В частности, согласившись с тем, что сделано было много, мои советчики поддержали продолжение поисков.


«Американский проект», стихийно возникший на исходе 90-х и постепенно охвативший многие грани и уровни двухвекового процесса развития технологии и культуры опросов общественного мнения в США, продолжался до 2020 года, когда победителем президентской гонки стал Джо Байден. Таким образом, с разной степенью погруженности был осуществлен мониторинг четырех американских президентских кампаний (2008, 2012, 2016 и 2020 гг.) и сделаны выводы о влиянии интернета на все грани, аспекты, составляющие методологии и конструкции классического опросного метода.
В первые годы нового столетия, наблюдая освоение исследователями рынка (и в меньшей степени полстерами) приемов онлайновых опросов, я сделал вывод о существовании трех этапов развития методологии и технологии массовых опросов общественного мнения: до-гэллаповского, гэллаповского и пост-гэллаповского. Начало первого этапа относится к 1830-м годам, рождение второго – 1936 год, когда Джордж Гэллап, Арчибальд Кроссли и Элмо Роупер, используя процедуры репрезентативного выборочного опроса, верно предсказали победу Франклина Рузвельта. Указать время наступления пост-гэллаповского периода я не брался, но было понятно, что это «не за горами», в ходе одной из ближайших президентских кампаний.


В 2008 году – первая избирательная кампания Барака Обамы – было зафиксировано начало тренда, указывавшего на завершение многолетнего гэллаповского этапа. По итогам мониторинга 2012 года, когда за Белый Дом боролись переизбиравшийся на второй срок Барак Обама и крупный бизнесмен и известный политик Митт Ромни, был сформулирован вывод о завершении этого этапа и вхождении в постгэллаповскую эпоху в измерении, более того – в культуре анализа общественного мнения. Сильным символом смены названной трансформации стала ошибка прогноза результатов выборов, допущенная в том году Организацией Гэллапа. По сути, это было впервые после неудачи 1948 года, когда вопреки предсказанию троих отцов-основателей опросов победителем гонки стал Гарри Трумэн. Напомню, в 2012 году, подавляющее число полстеров и псефологов (прогнозистов) уверенно предсказывали переизбрание Обамы, тогда как Организация Гэллапа видела победителем Ромни.
В 2016 году произошло достаточно редкое в политической практике США событие: по итогам общенационального голосования победила Хиллари Клинтон, представлявшая Демократическую партию, но на стороне республиканца Дональда Трампа оказалось большое число выборщиков от республиканских штатов, и это предопределило итоги голосования электоральной коллегии. Президентом США стал Трамп. Причины ошибочного предсказания полстерами результатов выборов 2016 года активно обсуждаются до сих пор, но, в моем понимании, истоки просчета заключаются в недооценке полстерами новой (постгэллаповской) коммуникационной среды и нового (тоже постгэллаповского) коммуникационного поведения электората.
Особенности развития президентской избирательной кампании этого года, где Демократическая партия представлена Джо Байденом, а Республиканская – Дональдом Трампом, пока не вдохновляют меня на новый мониторинг борьбы между ними. Но, все может случиться, тогда и я пересмотрю свое отношение к текущей деятельности американских полстеров и псефологов.


Что касается второго исследовательского направления – история послевоенной советской/российской социологии, то оно в 2014 году получило мощнейшее, никак не ожидавшееся и не планировавшее развитие. Обращаясь к своим коллегам-друзьям, я писал о том, что за десятилетие проведено 60 интервью с отечественными социологами, и я приступил к изучению коллег шестого поколения. Действительно, 5 февраля я отправил Л.Д.Паутовой первый вопрос, и 29 мая интервью было полностью завершено. В целом же было проведено 26 интервью с социологами этой когорты, 17 – с социологами седьмого поколения и одно – с представителем VIII возрастного слоя. А общее число биографических бесед к 2020 году достигло 218, и опрос охватил не только социологов Москвы и Петербурга, но представительное число ученых Екатеринбурга, Поволжья, Тюмени, Дальнего Востока, социологов других регионов. Результаты этого исследования отражены более чем в десяти книгах и в порядка 300 статей, практически все это размещено на различных сайтах.
Тем не менее могу сказать, что задуманное сделано в полном объеме, на мой взгляд, исследование не завершено, а законсервировано. Огромный объем информации о тех, кто создавал нашу науку в оттепельный период и кто развивал ее в последующие десятилетия, дает богатейший материал для исторического и отчасти футурологического анализа. Мне не известны подобные историко-биографические проекты, затрагивающие не только социологию, но и другие науки. Во многих странах существуют биографические архивы, но методология и технология сбора этого материала не ориентирована на осуществление социологического анализа.


В последние дни июня 2021 года полустихийно-полуосознанно, отчасти самостоятельно, но одновременно и по совету коллег я создал на портале proza.ru свой http://proza.ru/avtor/bdbd80 аккаунт и начал размещать на нем как ранее написанные тексты, так и новые, специально готовившиеся для этого сайта. Почти за три прошедших года многое изменилось в моем понимании природы публикуемых здесь текстов, но начинал я с такого заявления: «Первые годы американской жизни были очень сложными, и о профессиональной работе не было и речи, но постепенно возникли новые исследовательские интересы. Центральной темой научных поисков стала история опросов общественного мнения в США, а это уже 200 лет, и современная история советской / российской социологии, семь десятилетий. В науке главное – исследователь, так элементом исторических изысканий автора стало написание биографий аналитиков общества, а это уже область соприкосновения социологии и биографической литературы. К настоящему времени опубликованы в книжном и журнальном форматах несколько десятков биографий, в первую очередь, российских и американских социологов. Но не только.
Когда жизнь автора на новом месте слегка нормализовалась, он начал описывать ее своим друзьям и коллегам, что послужило толчком к написанию социографических очерков о жизни в Foster City». Эта преамбула по сути обрисовала жанр текстов, которые я хотел видеть на портале проза.ру, и три намечавшиеся блока содержания.  В действительности я слабо просматривал сквозную идею задуманной коллекции текстов, однако я точно знал, что мне необходимо было пространство, в котором я мог бы пытаться работать в понимаемых мною границах социографии и ауэтоэтнографии. Если бы я тогда вспомнил о приводимом ниже письме Андрея Алексеева и перечитал его слова: «Признаться, меня не так интересует история зарождения ВЦИОМа (еще того – Грушинского), как твоя собственная жизненная история (особенно – на рубеже двух миров), кстати, хорошо, как я понимаю, Тобою документированная. Вот этого – никто кроме Тебя или за Тебя не сделает», то искомая тема, цементирующая явно или неявно будущие статьи, очерки, документальные рассказы, воспоминания и т.д. сразу бы определилась. Это – моя собственная жизненная история.


Однако меня выручило обращение к давно приглянувшемся и части освоенному «принципу Андрея Алексеева»: «Собственная жизнь может быть полем включенного наблюдения», что позволило мне обнаружить новые грани автобиографического анализа и несколько активизировать обращение к конструкции, давно обозначенной мною как «толстое настоящее». Как следствие, стало складываться более отчетливое представление о «нелинейном биографическом (и автобиографическом) анализе».
Сейчас на странице http://proza.ru/avtor/bdbd80 размещено более 350 текстов, выдерженных в широко понимаемых мною границах социографии и аутоэтнографии, ежедневно они собирают 30-50 читателей, и общее число посещений этой «библиотеки» перевалило за 31500. Все написанное упаковано в 15 тематических сборников, содержащих, возвращаясь к словам Алексеева «мою собственную жизненную историю».
Для меня важно то, что избранный формат рассказа о прожитом освобождает от хронологического развертывания событий и приближает к естественному изложению личной истории, т.е. в частности, свободному следованию воспоминаниям. Именно здесь возникает должная многомерность о многокрасочность картины личного прошлого. Меня самого это увлекает. В моем изложении собственной биографии нет ни начала, ни конца, именно  так мы нашу жизнь и видим. 

                ******

Теперь приведу упомянутые выше письма. Сначала – письмо Б.М. Фирсову, аналогичные тексты были направлены А.Н. Алексееву и В.А. Ядову. Ответные письма расположены в алфавитном порядке, причем сохранены особенности стиля и формата каждого автора.
14 февраля 2014 г.


Дорогой БМ, надеюсь, ты – в форме и потихоньку раскручиваешь свое новое дело...
...а я как-то вдруг (?) осознал необходимость понять, что делать в ближайшие годы...   и я понимаю, почему такой вопрос возник сейчас. Конечно, дело и в том, что происходит в России, в нашем сообществе, и что моложе не становлюсь (в июне будет 73), но все же главное не это. Как-то так получилось, что одновременно оба проекта, которые я делаю, в определенной степени завершились. Точнее, их легко завершить.
По «гэллапиаде» опубликовано 7-8 книг разного объема, рассмотрены многие вопросы рождения и развития технологии опросов общественного мнения за почти два столетия. Кроме того проведены мониторинги президентских кампаний в США 2008 и 2012 года. Итоги первого – нашли отражение в «Явлении Барака Обамы», результаты второго – в полусотне очерков и только что завершенной книге. Я не планирую мониторить выборы 2016 года. Во-первых, уже не интересно, во-вторых, это безумно трудоемко, в третьих – не рискую планировать такой минимум трехлетний проект в 75 лет. Ведь такой мониторинг – это ежедневная многочасовая работа. И, пожалуй, главное: я сформулировал вывод о начале постгэллаповского периода в технологии опросов, а значит – и в методологии, и в культуре... я «просто» хочу наблюдать и описывать, как этот постгэллповский период будет развиваться... это не требует ежедневного присмотра...
Второе направление – история нашей социологии...  мне кажется, что главное – это 60 сделанных глубинных интервью с социологами разных поколений... уверен, к этому материалу исследователи и студенты будут обращаться многие годы... спасибо Францу,  в 2011 году на диске вышел мой 3-томник, в котором (том 2) были опубликованы все интервью... сейчас сделал два новых тома, так что будет 5-томник...  при твоей поддержке в 2013 году вышла книга, в которой изложена концепция «второго рождения» и «поколенческий» подход...


Так что, можно считать, что подведены итоги десятилетней работы по обоим проектам...  это - 11 «бумажных» книг и не менее пары сотен статей...
... я думал закончить интервьюирование, не в том смысле, что полностью, но перейти на менее плотный график... но придумал другое: пристально изучить ШЕСТОЕ поколение, это те, кто родился в 1971-1982 годы. Старшим – уже 43, младшим – 31. Конечно, я пока сфокусируюсь на старших, среди них уже есть доктора наук, профессора, деканы, авторы книг... т.е. вполне сложившиеся исследователи, но одновременно – у них долгое будущее... так что это очень интересная для историко-футурологического изучения группа. В силу возраста и особенностей социализации это первое поколение именно российских социологов, никто из них в советское время не работал... лишь немногие из них состояли в комсомоле, но не более 2-3 лет... никто (скорее всего) в КПСС... ты помнишь, в 2008 году был социологический конгресс по случаю 50-летия современной российской социологии... значит, можно допустить, в 2058 году будет 100-летие...  представители этого поколения будут 80-летними, еще смогут участвовать... как старейшие... они будут рассказывать молодым, какой была социология «наших» дней...


Изучением 6-го поколения можно заниматься года 2-3 и написать о нем (но не только о нем) книгу...  а в качестве «текущего» дела хочу написать небольшую книгу под условным названием «...как начинался ВЦИОМ». В моем понимании, рождение ВЦИОМ – это крупное социальное, политическое и научное явление, это – институциализация исследований общественного мнения в СССР/России все это следует прописать четко... по-моему, «рождение» - это период двух десятилетий: 15 лет борьбы Грушина за создание Центра и затем время от начала работы ВЦИОМ  до ухода из него сначала Грушина, а потом Заславской... становление директорства Левады – это начало качественного нового этапа...
Но сам факт работы в первые годы во ВЦИОМ трех суперпрофессионалов и уникальных личностей – очень интересен... он требует осмысления... 
Работа усложняется тем, что уже нет Грушина, Заславской и Левады, но все же живы некоторые из тех, кто начинал... скажем, Петренко, Ослон... я сам там работал в то время... если получу финансовую поддержку от Ослона и/или Федорова (надо будет пару раз прилететь в Москву, полистать старые документы, попрошу Наташу поработать в архиве Грушина...), то решусь на эту работу... 
... что скажешь о моих замыслах?
Будем, Боря


Ответ А.Н. Алексеева (14 февраля 2014 г.)

Дорогой Борис!  Я согласен, что оба главных твоих историко-социологических проекта (назовем - их «американский» и «российский») можно считать завершенными. Их можно снабжать довесками, по мере желания, но не погружаясь в них целиком. Тема «Первое постсоветское» поколение социологов» - очень интересна, но ее можно разрабатывать «между делом», не сосредотачиваясь на ней приоритетно. Что касается пред- и начальной истории ВЦИОМа, то здесь Ты столкнешься с интригой взаимоотношений не только покойных трех лидеров, но и ныне действующих и сохраняющих память об этих временах персон. Скорее всего, Тебе надо было бы каждого из них, со свойственным Тебе искусством, «допросить» (у каждого ведь свое видение), а затем как-то  интегрировать или «конфигурировать» (термин Щедровицкого). И то - можно ожидать кучу этических и иных проблем.
Признаться, меня не так интересует история зарождения ВЦИОМа (еще того – Грушинского), как твоя собственная жизненная история (особенно – на рубеже двух миров), кстати, хорошо, как я понимаю, Тобою документированная. Вот этого – никто кроме Тебя или за Тебя не сделает. Но мои тематические предпочтения и интересы могут, понятно, и не совпадать с твоими.
Желаю Тебе ОПТИМАЛЬНОГО в твоей нынешней ситуации выбора.
Твой Андр. Ал.


Ответ Б.М. Фирсова (16 февраля 2014 г.)

Дорогой БЗ,
Вернусь к твоему последнему письму. Хорошо, что ты взял небольшую паузу, задумался на ленинскую тему: "Что делать?" Оснований всмотреться в шестое поколение много. Оно совсем иное, чем его предшественники, но в силу принципиальной несхожести условий социализации, имеет высокий сравнительный уровень достижений. Когда-то одна умная дама ушла из официальной педагогики и решилась на эксперимент. Она стала воспитательницей первого класса в одной из школ и 10 лет  своей жизни, целиком и полностью посвятила себя этим "промокашкам", вела подробный дневник, отслеживая малейшие перемены и события в их жизни. Все они стали ее друзьями. Она потратила на них еще около 10 лет (студенческие годы и первые годы профессиональной деятельности). Одно из ее наблюдений: оказалось, что к 28-30 годам ее питомцы добились того, что их родители с трудом приобретали, приближаясь  к "склону лет".  Предвижу, что за счет сопоставлений (не мне тебя учить этому) ты можешь написать интересную и полезную книгу, если займешься сознательным приумножением теоретического наследия Мангейма.
 

Обратиться к ИОМ КП и ВЦИОМ'у прагматически оправдано. Этапы истории институционализации изучения (исследований) выбраны верно. Однако главная цель проекта нуждается в дополнительном продумывании. Изучение ОМ в современной России рутинизировано, восторга ни у кого не вызывает (я никого не виню, вижу лишь, общество лениво перелистывает пресс-релизы об опросах, но компасом результаты опросов не считает). Нетленной остается проблема памяти о трех выдающихся ученых, но сказать, что она выветривается и требует подкрепления, я бы не спешил. Давай подумаем! Пока идея  не попадает в десятку...
 
Вот и все, что я хотел сказать.
 
Обнимаю
БФ


Ответ В.А. Ядова (15 февраля 2014 г.)

ДУМАЮ,  ЧТО ОЧ. ВАЖНО ПОСТСОВЕТСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ, А ПОВЕСТВОВАНИЕ О КОНФЛИКТАХ  ВО ВЦИОМ  НЕ ПРИВЕТСТВУЮ. ИЗВИНИ.