Жизнь Генриха Гейне

Уильям Гилд Ховард.
В истории немецкой литературы мало найдется людей, более
эгоцентричных и в то же время более несдержанных, чем Генрих
Heine. Можно сказать, что все, что написал Гейне, дает нам, и
должно было дать нам, прежде всего, какое-то новое впечатление о
писателе; так что после прочтения его работ мы узнаем его во всех его проявлениях: сила и слабость, как мы можем знать только дружелюбный и
общительный эгоист; более того, помимо того, что он не упускает возможности для самовыражение, как внутри, так и вне сезона, Гейне опубликовал хорошее
интернет-откровенно автобиографический дело, и писал мемуары, только
фрагменты которой дошли до нас, но которых больше, чем
еще появились, возможно, в конечном счете, была доступной. Жизнь Гейне,
таким образом, для нас по большей части открытая книга. Тем не менее, в нем есть много неясных мест, и остается много вопросов, на которые нельзя дать однозначного ответа, первый из которых касается даты его
рождения. Его собственные заявления по этому вопросу противоречивы, и
оригинальные записи утеряны. Но представляется вероятным, что он родился
тринадцатого декабря 1797 года, старший ребенок еврейских родителей
недавно поселился в Дюссельдорфе на Рейне.

Происхождение, место и время были почти одинаково важны.
аспекты созвездия, под которым юный Гарри Гейне - ибо так его
назвали впервые - начал свой земной путь. Он родился евреем в
Города Германии, которые, с кратким перерывом, был впервые
шестнадцать лет жизни, находящихся в ведении французов. Граждане
Дюссельдорф вообще имел мало оснований, кроме высоких налогов и
трудности, связанные с призывом во французскую армию, жалобы
на иностранное владычество. Их торговля процветала, им были даны
лучшие законы, а механизм правосудия стал намного менее
громоздким, чем был раньше. Но особенно евреи приветствовали
Французов как освободителей; ибо теперь впервые они были освобождены от
политических ограничений и поставлены на равные условия с
нееврейским населением. Как для евреев, так и для неевреев военные достижения
Французов были источником удовлетворения и
восхищения; и когда сам император Франции прибыл в город,
как Гейне видел его в 1810 году, мы можем легко понять, как
энтузиазм мальчика окружал личность Наполеона и идею, которую он должен был олицетворять, с очарованием, которое никогда не теряло своего значения.
очарование этого человека. Гейне, Наполеона был воплощением
Французская революция, славная Новичок, который взял штурмом
intrenched крепости наследственных привилегий, отважный лидер
в армии, где каждый рядовой солдат нес фельдмаршальским жезлом в
его рюкзаке. Если позже мы обнаружим , что Гейне безжалостно нападает на
репрессивная и реакционная аристократия Германии, мы не будем
легкомысленно обвинять его в отсутствии патриотизма. Он никак не мог ожидать, чтобы дорого учреждений, из которых он только чувствовал бремя, без
поделиться в активности, которая обеспечивает стабильность даже в институты, которые уже изжили себя. Не будем называть его предателем
любить по-французски, народ, к которому его народ задолжал так много, и
кем он был духовно родственны. Французское влияние, почти такое же раннее, как иврит или немецкий, было среди формирующих сил, оказавших влияние на сообразительных, но не не по годам развитый мальчик. Родители Гейне были ортодоксальными, но ни в коем случае не фанатичными
Евреи. Мы с изумлением читаем, что одним из планов матери,
амбициозных в отношении своего первенца, было сделать из него римско-католического священника. Отец мальчика, Самсон Гейне, был довольно неудачливым. Член семьи, другие представители которой - в частности,
Брат Самсона Саломон из Гамбурга - достигли богатства и известности.
в мире финансов.

[Иллюстрация: В. КРАУСКОПФ ГЕНРИХ ГЕЙНЕ после рисунка, находящегося в
Владении г-на Карла Майнерта в Дессау]

Самсон Гейне, кажется, был слишком покладистым, потакающим своим желаниям и
напыщенным, чтобы максимально использовать таланты, которыми он, несомненно, обладал. Среди его слабостей была определенная любовь к
зрелищности войны, и он был во всей своей красе офицера
местного ополчения. Своему сыну Густаву он передал настоящие военные способности, которые привели к выдающейся карьере и дворянскому званию
на австрийской службе. Гарри Гейне унаследовал более
дружелюбные, но менее напряженные качества своего отца. Любознательный и бдительный, он был скорее импульсивным, чем решительным, и его практичная мать была ее испытания, направившие его к подготовке к работе всей жизни,
конкретная область, которую ни она, ни он не могли легко выбрать.
Пейра, или Бетти, Гейне обладала более сильным характером, чем ее муж; и
в ее семье, несколько членов которой заняли высокие посты в качестве
врачей, преобладал более высокий уровень интеллектуального развития.
культура, которой достигли Гейнесы. Она не только разумно и энергично вела
домашнее хозяйство, но и взяла на себя главную заботу образовании детей. Обоим родителям Гарри Гейне отдал должное истинной сыновней привязанности; и счастью домашнего очага жизнь, книги, библиотеки и Le Grand_ и ряд стихотворений медведь, безошибочный свидетель. Стихотворение "Дитя Мое, мы были двое детей" дает правдивое внимание Гарри и его сестра Шарлотта в игре.
Кульминацией формального образования Гейне в Дюссельдорфе стало посещение
старших классов лицея, организованного по образцу французского
Лицей с корпусом преподавателей, набранных в основном из рядов
Римско-католического духовенства. Дух учебного заведения был
рационалистическим, а дисциплина полезной. Здесь Гейне сплошной
приобретений в истории, литературы, и элементы философии.
Вне школы, он был готов зритель, а не просто шевелить события в мире политики, но и многих живописном проявление народной жизни--зритель чаще, нежели участника; как еврей он стоял вне и Германии
и Римско-католической традиции, которые давали и дают в городах
Рейнланд их характеристика наивной веселостью и безвредны
суеверия. Такое стихотворение, как "Паломничество в Кевлаар", было бы
удивительно, поскольку оно исходит от неверующего, если бы мы не увидели в нем свидетельства способность поэта к совершенному сочувственному восприятию духа своего раннего окружения. То же самое верно и для многих других стихотворений выражение простой веры, будь то в христианство или в
мифологию немецкого фольклора.

Заинтересованность в средневековом католицизме и в фольклор-один из самых
отличительной чертой романтического движения, которое достигло своего
кульминацией в детстве Гейне. История Гейне
связь Гейне с этим движением прослеживается в обстоятельствах
его первого контакта с ним. Он говорит нам, что первая книга, которую он когда-либо прочитано было _Don Quixote_ (в переводе Тика). Примерно в то же время он прочитал "Путешествия Гулливера", "Рассказы о благородных разбойниках" написанные шурином Гете Вульпиусом, дико фантастические
рассказы Э.Т.А. Гофмана, "Грабители" Шиллера; но также и баллады Уланда
и песни, собранные Арнимом и Брентано в "Мальчике"
Волшебный Рог_. То есть: в то время, когда в школе потомки эпохи
просвещения развивали в нем критический и
скептический склад ума, его личное чтение по большей части привело его в
область романтизма в его наиболее преувеличенной форме. В то время,
более того, когда он проявлял здоровый романтический интерес к живописному
В дюссельдорфской жизни его воображение болезненно стимулировалось тайными
визитами к женщине, считавшейся ведьмой, и к ее племяннице,
дочери палача. Его самые ранние стихи, "Картины грез",
созданы в атмосфере, наполненной колдовством, преступностью и
безответственностью кошмара. Это совпадение несовместимых
тенденций, как будет позже показано, объясняет большую часть загадочности в
проблематичном характере Гейне.

Поскольку было решено, возможно, потому, что падение Наполеона закрыло
дверь для всех других возможностей, что Гейне должен заняться
коммерческой карьерой, в 1815 году ему было дано краткое ученичество в
Франкфурт, в последующие годы в Гамбурге, под непосредственным
покровительством своего дяди Саломона, который в 1818 году даже основал собственное дело по производству галантереи.
молодой поэт. Единственным результатом
этих экспериментов была демонстрация полной неспособности Гейне
к коммерческим занятиям. Но дядя был великодушен и предложил свою
племянник средства, необходимые для университетского курса в закон, с целью
на последующую практику в Гамбурге. Соответственно, после некоторой чистки
латыни дома Гейне осенью 1819 года был зачислен в качестве
студента Боннского университета.

Несмотря на неспособность выполнить свое непосредственное назначение, Гейне не жил напрасно в Гамбурге. Он заручился благосклонностью
богатого дяди, щедростью которого он продолжал почти непрерывно
наслаждаться до конца своих дней. Но цель, которая лежала намного ближе к
сердце у него было не плачевно, ибо, всегда чувствительный к
чарам противоположного пола, Гейне воспылала непреодолимой страстью
для его двоюродная сестра Амалия, дочь Соломона, только чтобы встретиться с
презрительный отпор в руках кокетливой и мирского склада
наследница. Нет никаких оснований полагать, что Амалия не взял ее
всерьез ухаживания кузена. Ее отец, конечно, не так принять
их. С другой стороны, столь же мало оснований сомневаться в
искренности и глубине чувств Гейне, сначала необоснованной надежды, затем
постоянного отчаяния, преследовавшего его среди других занятиях и даже в мимолетных радостях других любовей. Самые трогательные стихи, вошедшие в число "Юношеских горестей" его первого тома, были вдохновлены Амалией Гейне.

В Бонне Гейне был прилежным учеником. Хотя он никогда не был гулякой, он
принимал участие в различных внеклассных мероприятиях, был членом
_Burschenschaft_, этой демократическо-патриотической организации, столь серьезно его подозревали реакционные правительства, и у него появилось много друзей. Он должным образом изучал историю и право; он слышал, как Эрнст Мориц Арндт интерпретировал "германию" Тацита; но более всего он извлек пользу из
официальные и личные отношения с А.В. Шлегелем, который научил Гейне
тому, что он сам знал лучше всего, а именно, секрету литературной формы и
искусству метрического выражения.

Осенью 1820 года Гейне побывал в Геттингене, Ганноверском университете, в
который незадолго до этого американцы Тикнор и Эверетт отремонтировали.
и на котором в том же году Бэнкрофт получил степень
доктора философии. Здесь, однако, Гейне отталкивала
аристократическая исключительность ганноверских сквайров, которые задавали тон студенческому обществу, а также мумифицированная сухость
профессоров. В явном контрасте с патриотическим и романтическим духом Бонна
он с удивлением отметил здесь, что выдающийся германист
Бенеке прочитал лекцию о Нибелунгах перед аудиторией из девяти человек. Его
собственного места жительства было уготовано в этот раз буду краток; для серьезной ссоры ближайшие к уху факультета, он был на 23 января 1821 года
рекомендуется снимать; а в апреле он поступил себя как студент на
Берлинском университете.

Следующие три года были наполнены разнообразной деятельности. Как
студент Гейне был поражен абсолютной философии
изложено Гегелем; как еврей, он охотно приложил руку к начинаниям
недавно основанной ассоциации по улучшению социального
и политическое положение евреев; в гостиной Рахели
Левин, ныне жена Варнхагена фон Энзе, он познакомился с
одаренными мужчинами и женщинами, которые были горячими поклонниками Гете, и некоторыми из который четверть века назад подружился с Фридрихом
Шлегель; и в подземном ресторане Латтера и Вегенера он
присоединился к пирушкам Гофмана, Граббе и других эксцентричных
гении. Гейне теперь стал известен как литератор. После того, как
с 1817 года он время от времени печатал стихи в газетах и
журналах, он опубликовал в декабре 1821 года (с датой 1822) свою
первый том, озаглавленный просто "Поэмы"; он писал газетные статьи о
Берлине и о Польше, которую он посетил летом 1822 года;
весной 1823 года он опубликовал _трагедии вместе с лирическим
Intermezzo_ - две очень романтические и недраматичные пьесы в стихах,
разделенные в сборнике короткой серией лирических стихотворений.

Тем временем Амалия Гейне вышла замуж, и родители Гарри переехали
to L;neburg. Сожаление о потере Амалии вскоре уступило место новому чувству
страсть к очень юной девушке, личность которой остается неизвестной, но
которая, вероятно, была младшей сестрой Амалии Терезой. В любом случае, Гейне
встретил новую любовь во время визита в Люнебург и Гамбург
весной 1823 года, и ее образ преследовал его в течение лета
, проведенного в Куксхафене. Здесь Гейне впервые увидел море. В менее возвышенных настроениях
он развлекался с девушками-рыбаками; он не забыл Амалию; но
юная грация и чистота Терезы доминируют в большинстве стихотворений Гейне.
этим летом. "Возвращение с водопоя" дало Гейне название
"Возвращение домой" для этого сборника произведений, который, когда был опубликован в 1826 году, был посвящен фрау Варнхаген фон Энзе.

Дядя Саломон, которому "Трагедии" были с любовью
приписаны, не был недоволен растущей литературной репутацией
своего племянника. Но он не видел никакого смысла в том, что Гейне уже
развлекали поселиться в Париже. Он настоял на том, чтобы молодой человек
завершил учебу; и вот, в январе 1824 года Гейне еще раз
отправился в Геттинген, где двадцать первого июля 1825 г.,
он был должным образом повышен в звании _Doctor utriusque Juris_. Летом 1824 г.он совершил путешествие через горы Гарц, которое послужило основой
"Путешествия в Гарц"; непосредственно перед своим повышением он
принял крещение в лютеранской церкви как Кристиан Иоганн Heinrich Heine.

Подчинение - вот подходящее слово для такого обращения. Это был акт
целесообразности, который другие честолюбивые люди считали неизбежным в те дни
; но Гейне совершил его в духе горечи, вызванной не таким
во многом из-за чувства отступничества, а также из-за презрения к общепринятым
Христианство, которое он теперь принял. Не может быть более резкого контраста,
чем тот, который представлен такой поэмой, как "Паломничество в Кевлаар", и
различными сатирическими произведениями, не включенными в этот том.

Два отпуска в Нордернее, где Гейне обновился и углубился
знакомство с любимым Северным морем, не очень решительные попытки
заняться юридической практикой в Гамбурге, поездка в Лондон, тщетные надежды
о профессорской должности в Мюнхене, о пребывании в Италии, о колебаниях между Гамбург, Берлин и Северное море завершают повествование о творчестве Гейне.движения к концу первого периода его жизни. Теперь он был Гейне.
писатель: поэт, журналист и романист. "Путешествие к
Гарцу", впервые опубликованное в журнале "За рулем" в
Январе и феврале 1826 года, было выпущено в мае того же года издательством Campe в Гамбург, как первый том "Картин путешествий", начинающийся с
стихотворений "Возвращение домой" и завершающийся первой группой
гимны Северному морю, написанные в Нордерни в прошлом году.
"Картины путешествия II", выпущенные в 1827 году, состояли из второго цикла
"стихотворений о Северном море", рассказ в прозе о жизни на острове
"Нордерней, книга великая", на которую написаны эпиграммы
Были приложены Иммерман и выдержки из "Писем из Берлина"
опубликовано в 1822 году. _Pictures of Travel III _ (1830) начался с
опыта в Италии, но выродился в спровоцированную, но безжалостную
атаку на Платена. _Pictures путешествия IV_ (1831), включенные по-английски
Fragments_, запись наблюдений Гейне в Лондоне, и библиотеки
Город Lucca_ дополнительный раздел по Италии. В октябре 1827 года
Гейне собрал под названием "Книга песней" почти все свои
стихи, написанные до этого времени.

Первый период в жизни Гейне закрывается с 1831 года. В
Парижские революции июля 1830, были обращены глаза всей Европы
к Земле, в которой политические эксперименты выполнены для
благо человечества. Многих немцев влекло туда, и не без оснований Гейне надеялся найти там более многообещающее поприще для
приложения своих талантов, чем во всех своих скитаниях, которые он открыл для себя в Германии. .........
.......... Ближе к концу мая 1831 года он прибыл в
Париж, и с тех пор Париж был его домом до самой его смерти
семнадцатого февраля 1856 года.

II

В предисловии ко второму изданию "Книги песен", написанном
в Париже в 1837 году, Гейне признался, что в течение некоторого времени он чувствовал
определенное отвращение к стихосложению; что стихи, написанные с его помощью
предлагаемые публике во второй раз, были продуктом времени
когда, в отличие от настоящего, пламя истины несколько разгорелось
чем прояснил свое мнение; и выразил надежду, что его недавние
политические, теологические и философские труды - все они основаны на
той же идее и намерении, что и стихи - могут искупить любую слабость
в стихах. Гейне писал стихи после 1831 года, а прозу - до
1831; но в целом то, что он говорит о двух своих периодах, верно:
до эмиграции он был прежде всего поэтом, а после
в первую очередь критик, журналист и популярный историк. В первый период своей жизни он писал в основном о своем собственном опыте; во второй -
в основном о делах прошлых и настоящих, которыми он интересовался.
Что касается произведений первого периода, мы могли бы поколебаться сказать, были ли "Картины путешествий" или "Книга песен" более
характерным произведением. Каким бы ни было наше суждение в конечном итоге.
склоняясь к этому, мы должны заявить, что "Картины путешествий" были
по сути стихотворениями в прозе и что стихи в их
собранной форме были стихотворными "Картинами путешествий_"; и что оба,
более того, в них доминировало, как и в произведениях после 1831 года,
романтически окрашенное стремление к индивидуальной свободе.

Название "Картины путешествий_", которому Гейне придал столь определенный
подтекст, само по себе не является истинным указателем на разнообразное
содержание серии "Записок путешественника", как и томов
взятые каждый сам по себе были единицами. Страницы стихов следовали за страницами проза; а в "Путешествии к Харцу" стихи перемежаются прозой.
подчеркивает лирический характер композиции. Гейне действительно
изображает некоторые сцены, которые он посещает; но он также
рассказывает о своем путешествии от пункта к пункту; и в каждом пункте он устанавливает излагает свои воспоминания, свои мысли, свои сны, свою личную
реакцию на любую идею, которая приходит ему в голову; так что
содержание, особенно "Путешествия в Харц", меньше того, что было
быть замеченным в Гарце, чем то, что было предложено очень оживленному
воображение; и мы восхищаемся проворством, с которым писатель перескакивает
с места на место не меньше, чем гибкостью, с которой он может
по желанию безоговорочно подчинить себя гению одной-единственной местности.
местность. Ибо Гейне способен писать прямолинейную описательную прозу
такую же упорядоченную и такую же прозаичную, как повествование
Клейста. Но мир реальности, где у всего есть определенная
причина для своего существования и деятельности, - это не тот мир, в который Он больше всего любит вести нас. Напротив, этот мир - это тот, в котором
вода "шелесты и шорохи так чудесно, птички изолью
разбитая любовь-больной штаммов, деревьев шепот, как будто с тыс.
девичьи языках, странные горные цветы выглядывают на нас как будто с
тысячи девичьих глазах, протягивая к нам свои любопытные, широкий,
назвали забавным зубчатыми листьями; солнечные лучи вспышки тут и там в спорте,травы, как будто наделенных разумом, которые говорят друг другу
их зеленые легенды, все, кажется, очарован"--иными словами,
чудес нарушается никаких сомнений по части рационалистической
Алиса. И еще один секрет этого увлекательного, хотя и в долгом
запуск несносный тип, - это возвышенное смелость, с какой Гейне
танцы сейчас на одной ноге, а сейчас по другому, оставив вас на каждом
момент в забавляло недоумение, то ли вы найдете ему стоя
твердо стоит на Матушке Земле и разогнались до возлежит на облаках.

"Смесь описания природы, остроумия, поэзии и наблюдения в стиле
Вашингтона Ирвинга", - так сам Гейне назвал "Путешествие в Харц".
Новизна заключалась в смеси и в том факте, что, хотя
ингредиенты, так сказать, потенцированы в высшей степени, они
доводятся до почти идеальной конгруэнтности и плавления благодаря
неотразимому растворителю второго наименования. В _Journey к Hartz_
это работа ума, в настоящем смысле, а в более смысле
это слово. Это продукт высшего разума-не _Sketch
Книга_, но единое полотно с бесконечным количеством деталей; не
Сентиментальное путешествие_ - хотя Гейне может превзойти Стерна в
сентиментальность, он слишком настойчиво превосходит его и в сатире -
произведение, фрагментарное и внешне бесформенное, по сути, полностью
руководствуясь двоякой целью: высмеять педантизм и мещанство,
и превозносить природу и жизнь тех, кто не испорчен миром.

Подобное единство безошибочно прослеживается в "Книге песней". Было бы
трудно найти другой том стихов, составленный столь искусно. Если мы
рассмотрим книгу в ее наиболее очевидном аспекте, мы обнаружим, что она начинается словами
"Юные печали" и заканчивающийся гимнами Северному морю; переходя,
то есть, от самого субъективного к самому объективному из
Поэтических выражений Гейне. Первая из "Юных печалей" - это
"Картинки мечты", грубые и гротескные имитации низшего
романтический _genre_; в _North море Pictures_ великолепные попытки в
весьма оригинальная форма, чтобы поймать неуловимого настроения многие натуральные элемент, который раньше Гейне играет, но маленькую часть на немецком языке поэзия. От "Картинок мечты" мы переходим к "Песням" (очень простой истории любви, рассказанной в формах, почти столь же традиционных, какие когда-либо использовал Гейне), к _романси, которая, за заметным исключением _ эТих двух Гренадеры" и "Валтасар" являются относительно слабыми попытками объективации личных страданий; и, следовательно, к "Сапнецам", направляют сообщения конкретным лицам. После этого следуйте _лирическому
Intermezzo_ и _Return Home_, каждый с прологом и
эпилогом, а также с несколькими сериями произведений, которые, как и _Songs_
упомянутые выше, напечатаны без заголовков и следуют друг за другом.
предложения или абзацы из собственной истории любви поэта. Это он рассказывает снова и снова, без монотонности, потому что история приобретает
значимость по мере того, как влюбленный набирается опыта, потому что каждый раз он находит для нее новый набор символов, и потому что символов становится больше и становится более объективным по мере расширения кругозора поэта. Затем следуют несколько произведений религиозного содержания (кульминацией которых является "Паломничество в Кевлаар"), стихотворения из "Путешествия к Харцу" (самые яркие из которых вдохновлены поэзией народных преданий) - эти стихи явно переходные к поэзии океана, которую Гейне писал с такой энергией
в двух циклах о Северном море. Движение является устойчивым
кульминационный момент.
Истинность приведенных выше наблюдений может быть проверена только путем
изучения всего "Сборника песней". Общий эффект заключается в
расположение. Порядок разделов хронологический;
порядок стихотворений внутри разделов логичен; и некоторые стихотворения были изменены чтобы они вписывались в схему. Каждое из них изначально было выражением момента; и особенностью Гейне как лирического поэта является его
склонность фиксировать момент, каким бы мимолетным он ни был, и выражать чувство, каким бы незначительным ни казалось это на первый взгляд для человечества, это имеет значение. В "Путешествии к Харцу" он никогда не упускал возможности высказать свою точку зрения.
в своих лирических признаниях он не подавлял порыва
самораскрытие; и редко его мастерство формы не облагораживало
даже самую ничтожную субстанцию.

Некоторые из самых совершенных произведений Гейне - его самые маленькие. Независимо от того, однако, может ли незначительная субстанция быть надлежащим образом представлена только в самых кратких формах, или более крупное дело требует длительного лечения, метод тот же, и достоинство заключается в справедливости и наводящие на размышления детали. Отдельные точки или точки, расположенные рядом или последовательно, а не развитая непрерывность линии, являются средством достижения эффекта, которого добивается Гейне. Связующие звенья остаются на месте.
предоставлено воображением читателя. Даже в таком повествовании
поэме, как "Валтасар", движение _staccato_; нам предлагается
поразмышлять о серии моментов; и если тема - нечестие и
быстрое возмездие, нам остается вывести факт из представленных доказательств
здесь нет ни редакционного вступления, ни морализаторства
заключение. Аналогично с "Двумя гренадерами", представление
характера в обстоятельствах, перевод живописных деталей в
термины действия и пророчества; и что наиболее поразительно в "Паломничестве"
Кевлаару_, стихотворение такого фундаментально живописного качества, что его
назвали триптихом, три изображенные сцены в небольшой
религиозной драме.

Его в куски, как эти, что мы наиболее успешно найти Гейне делает
сам переводчик объекты во внешнем мире. Количество
таких объектов больше, чем везде полагают - хотя
естественно, его успех наиболее гарантирован в случае объектов, близких ему по духу, и разнообразие их невелико. Действительно, внешний мир,
даже когда кажется, что он относится к нему наиболее объективно, оказывается при ближайшем рассмотрении экзамен, который в подавляющем большинстве случаев является лишь сокровищницей символов для выражения его внутреннего "я". Таким образом, "Бедный Питер" - это повествование о скромном юноше, несчастном в любви, но история бедного Питера история Гейне; в противном случае, мы можем быть уверены, Гейне не написал бы подумал, что об этом стоит рассказать. Ничто не может показаться менее достоянием Гейне, чем "Лорелея"; тем не менее, он придал этой заимствованной теме настолько личный оборот, что вместо сирены мы посмотрите на человеческую девушку, безмятежно равнодушную к действию своих чар,
которые так захватывают несчастного влюбленного, что, подобно лодочнику, он, Гейне, вероятно, вскоре обречен на гибель в волнах.

Таким образом, привычное отношение Гейне к внешнему миру - это не отношение
интерпретатора; это отношение художника, который ищет средства
выражения там, где они могут быть найдены. Он не вычитывает, подобно Гете и
Мерике, из явлений природы и жизни то, что эти явления содержат в себе; он вычитывает в них то, что он хочет, чтобы они сказали. _книга Песней_ - это человеческий документ, но это не документ о жизни человечества; это собрание калейдоскопических взгляды на единую жизнь, жизнь, не укрепленную благотворным сотрудничеством с мужчинами и не напитанную силой природы, но оживляющую природу ее собственными эмоциями. Гейне рассматривал многие ситуации с ошеломляющим пафосом, но ни в одной из них он сам не участвовал так полно, как Мерике из "Кухни Забытой девы". Гете
"Затихший на холме" - это апостроф к самому себе; но покой, который мир
не может дать и не может отнять, - это атмосфера этого стихотворения;
принимая во внимание, что "Тени летней вечерней лжи" Гейне получают свое
основная эффективность от фантастических вкладов собственного воображения поэта. То, до чего доходит Гейне, приписывая человеческие эмоции природе
вряд ли можно сравнить ни до, ни после. Его целью не является ни
воспроизведение реальности, ни тем более объективация идей, его
поэзия - это, по сути, поэзия тропов, то есть концепции и
представление вещей не такими, какие они есть, а такими, какими они могут быть задуманы быть. Простую иллюстрацию этого метода можно увидеть в "The
Пастушок_". Уланд написал стихотворение на очень похожую тему "The Boy's
Горная Песня_. Но контраст между Уланд-это выносливые, активные,
патриотически настроенную молодежь и сонный Гейне, любовные индивидуалист нет
более поразительным, чем разница между риторическим Уланд и
Тропический метод Гейне. Стихотворение Гейне является развитием единственной
метафоры, с которой оно начинается: "Царственно призвание пастуха".
Стихотворение "Сосна и пальма", в котором Гейне выражает свою безнадежную разлуку с девушкой, о которой он мечтает, - случайно приписывая Амалии
чувство печали и одиночества, которому она была незнакома, - это
более смелый пример романтической самопроекции на природу. Но не самый
смелый, который предлагает нам Гейне. Он переносит нас в Индию, и там--

 Фиалки хихикают, лаская,
 Подглядываю за появлением планет,
 И роз, признающихся в своей теплой любви,
 Шепчу слова с мягким ароматом в каждое ухо.

Он не позволит нам вопрос возникновения этих чудес; как мы знаем, что происходит на берегах Ганга, куда мы несет на крыльях песни? Это, действительно, было бы ответом Гейне на любую критику, основанную на представлении Раскина о "жалкой ошибочности".Если обстановка такова, что вызывает в нас соответствующее настроение, мы с готовностью
входим в нерациональную сферу и с доверчивым восторгом созерцаем
чудеса, подобные тем, которые мы тоже видели в своих снах; точно так же, как мы находим романтический синтез звука и запаха, или звука и цвета,
законные попытки выразить невыразимое. Атмосфера Прозы, безусловно, менее благоприятна для обычного увлечения Гейне романтическими тропами.

Несколько притупленный чрезмерной занятостью, это еще один романтический инструмент, в высшей степени характерный для Гейне, а именно ирония. Ничто не могло быть более резкий, чем его мягкое принятие точки зрения
Травли евреев, лицемера или работорговца. Это так же прекрасно, как
его принятие детской веры в "Паломничестве в Кевлаар". Часто
он достигает эффекта ироничного контраста путем сопоставления
несочетаемых стихотворений, например, когда за обожествлением его возлюбленной следует циничное высказывание о другом виде любви. Но часто это
несоответствие кроется в самом стихотворении, и поэт, разрушая
иллюзию созданного им образа, получает меланхолическое удовлетворение от
насмешка над его собственным горем. Эта процедура идеально символизирует
отвлеченный ум; она, несомненно, предполагает высшую точку зрения,
с которой невзгоды незначительного человека кажутся
незначительными; но в более широком смысле она символизирует саму
неустойчивость и своенравие самого Гейне. Его эмоции были
несомненно, глубокими и повторяющимися, но они не были постоянными. Его
преданность идеалам не мешала ему предаваться очень неидеальным
удовольствиям; и его любовь к Амалии и Терезе, безнадежная с самого
начала, не могла, за исключением особо удачных моментов, избежать
склоняясь либо к сентиментальности, либо к горечи. Но
Гейне был слишком интеллектуален, чтобы потворствовать сентиментальности,
и слишком едок, чтобы сдерживать горечь. Отсюда горьковато-сладкий вкус многих его произведений, так приятно возбуждающих и так наводящих на мысль об
эластичном темпераменте.
Однако существует еще более распространенное несоответствие между этим
темпераментом и формами, в которых он выражался. Любовь Гейне
стихи - две трети "Книги песен" - написаны самыми простыми стихами
, в основном четверостишиями простых и, казалось бы, неизбежных
структура. Гейне научился искусству их изготовления у _Magic Horn_,
у Уланда и Айхендорфа и довел это искусство до
высочайшего уровня виртуозности. Это формы немецкого
Фолк-песню, в автомобиле, для домашнего настроения и тех стихий
страсти, которые приходят и уходят, как прилив в смиренном сердце, потому что
смиренное сердце-это один и дает unresistingly для их подачи. Но
Сердце Гейне не было одиноким, его страсть была сложной, и
величайшей из его ироний было использование самых бесхитростных
формы для его самых сложных субстанций. Это, действительно, было тем, что
сделало его любовную поэзию такой новой и пикантной для современников;
это одно из качеств, которые поддерживают его живым сегодня; но это
очень индивидуальное устройство, которое удалось только этому человеку;
и что это было устройство, принятое без недостатка возможностей в других странах меры проявляются в совершенстве сонетов Гейне и в
несравненных свободных ритмических стихах циклов "Северное море".

В целом, "Книга песней" была уникальной коллекцией, делающей
многое из малого, и делающей это с удивительной экономией средств.

III

Первый период творчества Гейне, до 1831 года, когда он был в основном литератором
художником, почти совпадает с эпохой Реставрации
(1815-1830). С политической точки зрения это время в Германии было непродуктивным, и
очень значительная активность в науке, философии, поэзии,
живописи и других изящных искусствах не имела прямого отношения к
национальным потребностям. В
кругах _Burschenschaft_ действительно было много волнений, и время от времени предпринимались попытки
добиться от сопротивляющихся князей конституции, обещанной в качестве награды
за восстание против Наполеона; но в целом народ
различные государства, как представляется, пассивное, и все, что было достигнуто был
работы лиц, с или без королевского покровительства, и, в
главное, в продолжение романтические тенденции. Но с революцией
июля 1830 г. политическая ситуация в Германии стала несколько более острой
, требования освобождения приняли более ощутимую форму, и
так называемые "молодые немцы" - Винбарг, Гуцков, Лаубе, Мундт, Берне
и другие - пытались в эссе, романах, пьесах и брошюрах расшевелить
повышение общественного интереса к вопросам политической, социальной и религиозной жизни
реформы.

Многие места в "Картинах путешествий" Гейне дышат духом
молодой немецкой пропаганды - знаменитого исповедания веры, ибо
например, в "Путешествии к Гарцу", в котором он объявляет себя
рыцарем святого духа иконоборческой демократии. В Париже он
активно включился в дело и около пятнадцати лет продолжал,
как журналист, писать разоблачительные и полемические статьи, которые он
получил развитие в более поздних томах "Картин путешествий".
Считая себя, как и многие эмигранты, посредником между
страна его рождения и страна усыновления, он писал для
немецких газет отчеты о событиях в политическом и художественном мире
Франции, а для французских периодических изданий более амбициозные эссе о
история религии, философии и новейшей литературы в Германии.
Большинство произведений того времени были опубликованы как на французском, так и на
Немецком, и Гейне организовал также появление "Картин из
Путешествий" и "Книги песен" во французских переводах. Во всех смыслах
он стал французом; с 1836 или 1837 по 1848 год он
получал ежегодную пенсию в размере 4800 франков от французского правительства
; его даже подозревали в том, что он стал гражданином Франции
. Но он ни в коем случае не сдерживал свой язык, когда говорил о французских делах
, и не был свободен от желания снова оказаться на своей родной
земле.

В Германии, однако, его обычно считали предателем; и в то же время
молодые немцы, с более влиятельными из которых он вскоре
ссорились, смотрели на него как на отступника; так что была своеобразная
неуместность в печально известном постановлении бундесрата при
Франкфурт, проголосованный 10 декабря 1835 г. и бессильный запретить
распространение в Германии произведений молодых немцев: Гейне,
Гуцков, Лаубе, Винбарг и Мундт - в таком порядке. Но у обитателей
ненадежных тронов тонкий нюх на запах мятежа, и
Гейне был неутомимым сапером и минером в современной армии, двигавшейся
против оплотов аристократов и священников. Проницательный наблюдатель в
Гамбурге, который был решительным, хотя и не в манере молодого
Немцы, чтобы внести свой вклад в продвижение социальных реформ, Фридрих Хеббель,
написал другу в марте 1836 года: "наше время является тот, в котором действие
суждено стать решающим на тысячу лет готовится. Что
артиллерия не совершить в Лейпциге сейчас должно быть сделано ручки в
Париж".

В первые годы своего пребывания в Париже Гейне с радостью окунулся
во все удовольствия и стимулы, которые могла предложить гей-столица
. "Я чувствую себя как рыба в воде" - обычное выражение
довольства своим окружением; но когда одна рыба интересуется
о здоровье другого, как он теперь говорит, Гейне сказал другу: "Я чувствую, что
Гейне в Париже". Хорошо аккредитованный немецкий поэт быстро получил
допуск в круг художников, журналистов, политиков и
реформаторов и стал знакомой фигурой на бульварах. В октябре 1834 года
он познакомился с молодой француженкой Кресенс
Эжени Мира, или Матильдой, как он ее называл, и страстно влюбился в нее.
влюбился. Она была женщиной очень привлекательной, но
совершенно необразованной, легкомысленной и страстной. Вскоре они сошлись.
"ненадолго", - подумал Гейне, и он предпринял попытки сбежать.
от ее соблазнительных чар, но безуспешно; и, подобно Тангейзеру, его
потянуло обратно к его фрау Венере с привязанностью, превосходящей всякое
понимание. С декабря 1835 года Гейне считал ее своей женой,
а в 1841 году они поженились. Но Матильда не была хорошей хозяйкой;
Гейне часто испытывал финансовые затруднения; он ссорился со своими
родственниками, а также с литературными противниками в Германии и
Франция; и только после длительных переговоров был объявлен мир,
и продолжение регулярного содержания, согласованного с дядей
Salomon.

[Illustration: HEINRICH HEINE E. ХАДЕР]

Более того, здоровье Гейне было подорвано. В конце тридцатых годов он
часто страдал от головных болей и заболеваний глаз; в
середине сороковых годов начал проявляться паралич спинного мозга
сам по себе; и последние десять лет своей жизни он был безнадежным
пораженным инвалидом, в конце концов обреченным на пять лет на этот "матрас
могила", которую его сила духа прославила не меньше, чем его печальный юмор
трогательно. Его жена добросовестно заботилась о нем, его
посещали многие выдающиеся литераторы, а в 1855 году к нему явился
ангел-хранитель в лице Элизы фон Криниц
("Камилла Селден"), которую он называл "_Die Mouche" и для которой написал
свое последнее стихотворение "Цветок страсти", своего рода извинение за свою жизнь.

Тем временем раздоры, несчастья, и тратить рамы, казалось, только
оттачивать остроумие несгибаемого воина. Новая Songs_ (1844)
содержит, наряду с незначительными циничными фрагментами, ряд песен о любви
ни на йоту не уступающих песням из "Книги песней", романсов и
жгучей политической сатиры. В _Romanzero_ (1851) - это не несправедливо
представлен такой шедевр, как библиотеки битвы Hastings_.
И из этого последнего периода у нас есть две квазиэпические поэмы: _Atta Troll_
(1847; написано в 1842) и "Германия" (1844), плод первого
из двух путешествий Гейне через Рейн.

Исторически и поэтически "Атта Тролль" является одним из самых
замечательных произведений Гейне. Он называет это _Das letzte freie Waldlied
der Romantik_ ("Последняя свободная лесная песня романтизма"). Имея для
его главная сцена - самое романтическое место в Европе, долина
Ронсево, а его главный герой - танцующий медведь,
олицетворение тех хороших персонажей и бездарных людей, которые в
начало сороковых, попытка перевести прозу Молодой Германии в поэзию
стихотворение взлетает на самую веселую, безумную высоту романтизма
чтобы с помощью магии убить медведя, а вместе с ним и моду на поэзию
, низведенную до практических целей. Гейне знал, о чем он
говорил; ибо он сам был безумным романтиком, молодым немцем и
политическим поэтом; и он был истинным пророком; ибо, хотя он и не
он дожил до того, чтобы увидеть, как сам войдет в землю обетованную в более утонченном стиле
романтизм Мюнхенской школы и поэтический реализм Хеббеля и
Людвиг, рассвет нового дня в истории немецкой литературы.

Гейне не вошел в землю обетованную. Мы также не можем правдиво сказать
что он видел ее такой, какой ей было суждено быть. Его взгляд был по настоящему,- и в настоящее время он более четко различил, что не должно быть чем что дал обещание лучшего будущего. В войне за освобождение
он заявлял, что является храбрым солдатом, и так оно и было; но ему
не хватало главного солдатского качества - дисциплины. Он никогда не брал ни одного города
потому что не мог управлять своим духом. Демократия была начертана
на его знамени было написано сочувствие к лишенным гражданских прав, но
не то милосердие, которое не ищет своего, и не та верность, которая
пребудет до того дня, когда несовершенство станет совершенством. Сарказм был
его оружием, высмеивание - планом кампании, а разрушение - его единственным
достижением. Мы не будем говорить, что вещи, уничтоженные Гейне, заслуживали лучшей участи. Мы не будем думать о нем ни как о лидере, ни как о последователе в великом национальном движении. Он был не единственным человеком своего поколения через которого национальное сознание, даже национальное недовольство, нашел самовыражение; он был человеком, чье самовыражение вызвало самый широкий интерес и затронуло самые нежные струны. Быть названным, возможно, чужаком и, конечно, не монументальным немецким персонажем, Гейне тем не менее, с непревзойденным мастерством использовал полноту Немецкая культура в то время, когда многие из потомков пошатнулись под тяжестью наследия, большего, чем они могли вынести.