Первенец

 Дни медленно двигались вперёд. Галка то торопила их, то упиралась всем своим существом, стараясь задержать хоть чуть-чуть. Она прекрасно понимала, что так не останется, рожать придётся, хочет она этого или нет. Природе же не объяснишь, что боится она.
 А ребёночек всё настойчивее активничал, упирался ножками то в ребро, то давил на желудок, а то устремлялся вниз так, что ей казалось, он вот-вот выскочит. Галка нежно гладила выпирающую ножку и уговаривала малыша успокоиться.
 Врач сразу предупредила, что за две недели до родов, необходимо будет явиться в роддом. Муж - Николай, тоже переживал, но подбадривал её.
- Ну, беременна и что? Ты не первая и не последняя…  Чего ты боишься? Всё будет хорошо! Только сына мне роди, девчонку не надо!  - говорил он, смеясь - Мне наследник нужен. Андрея хочу!
 В больницу поехала через три дня после назначенной  врачом даты, за что поругали её в приёмном покое. Дежурная врач тоже сказала:
- Положено за две недели, значит за две и надо идти сюда. Умираете тут, а нам отвечать за вас. С твоим пороком вообще рожать нельзя! О чём  только думаете?!
 Определили её в палату и сразу положили под капельницу на три часа.
Палата на пять коек, пока Галка лежала под капельницей, рассмотрела всех её обитательниц. Две молоденькие, как она, женщины, лежали на сохранении. У них всё ещё только начиналось. Они бурно обсуждали что-то. А две другие, постарше, приехали по сроку, видно не первый раз попали сюда. Они делились друг с другом рассказами о своих детках и совсем не обращали внимания на молоденьких. Все они время от времени пытливо поглядывалили на Галку, не терпелось узнать: кто она и почему сразу под систему положили? А она молчала, а потом и, вовсе, заснула. 
 Сложный митральный порок у неё обнаружили, когда на учёт по беременности пошла вставать. Сказали:
- Рожать нельзя.
 А, что делать, если она уже беременная. Дважды ей пришлось полежать на сохранении, и вот наступило время рожать.
«Надо же было этому роддому сгореть. – думала она, проснувшись - Может там бы на меня не кричали… И так страшно, ещё ругают. Сама боюсь!»
 Пару месяцев назад в роддоме, к которому она была прикреплена, произошёл пожар, после чего внутри шёл ремонт. Здание новое трёхэтажное, а это старое помещение, приспособленное под роддом, с обшарпанными деревянными лестницами, белыми стенами и синими панелями, далеко не первой свежести. Узкие, высокие окна, впускали в палату солнечные лучи, они широкими лентами тянулись вглубь, освещая противоположную стену и дверь. Галкина кровать находилась напротив окна и ей хорошо были видны верхушки раскидистых клёнов. Листья кое-где уже пожелтели, они яркими пятнышками выделялись на зелёном фоне. Шли последние денёчки августа. Хотелось ей, чтобы ребёнок родился до первого сентября, иначе потом в школу не возьмут, придётся целый год ждать.
Рожать по врачебному сроку где-то через полторы недели, она немного успокоилась, вот только лежать в больнице абсолютно не нравилось, да ещё уколы утром и вечером назначили, не считая капельниц.
 В общем, понемногу, смирилась она со своей участью. И к обеду следующего дня, уже освоившись, переговаривалась с женщинами, соседками по палате. Каждая непременно старалась рассказать свою историю, а она после капельниц, да и во время них, проваливалась в сон, почти не участвуя в разговорах. К концу второго дня начались схватки, врач сказала, что они ещё слабые. И самое главное - днём схватки, а к ночи они прекращались, утром она просыпалась от боли, и всё начиналось сначала.
 Прошло шесть дней, Галка измучилась вся. Она позже поняла, что ей не витамины ставили, а схватки вызывали, т. е. стимулировали, но ничего не получалось, организм молодой женщины сопротивлялся, как мог, срок то ещё не подошёл. Особо тяжело было лежать под капельницей, при приступах спокойно не улежишь и она боялась, что иголка выскочит из вены.
Николай привозил фрукты, соки и всегда интересовался:
- Что, долго ещё ждать?
- Я не знаю – отвечала она, по её подсчётам ещё несколько дней до родов.
 И вот, наконец, схватки усилились, обрадованная, она позвала врача, та посмотрела и говорит:
- Да, видно уже всё, пора. Но здесь рожать не будешь, только что открылся роддом после ремонта, собирайся, повезём тебя туда.
 В приёмном покое нового роддома дежурная врач встретила роженицу неприветливо, высказывая сопровождающим:
- Зачем вы её привезли сюда, в роддоме ещё никого нет, она одна, да ещё с пороком сердца. Ночью мы с ней возиться не станем, пусть лежит до утра. Нина Павловна, давай-ка останавливай ей схватки, утром рожать будем.
И определили Галину в пустую палату, а в ней было холодно, на кровати лежала простыня вместо одеяла. Медсестра вошла, поставила ей укол и сказала:
- Спи, утром в восемь приду. –  она вышла, закрыв за собой дверь.
Галка обратила внимание на шприц, он был очень похож на тот, который применяют при болевом шоке. Ей приходилось участвовать в команде по гражданской обороне в совхозе. Там в аптечке были такие маленькие шприцы, из которых при надобности нужно было выдавить лекарство пострадавшему, чтобы снять боль.
Женщину охватил ужас, стало настолько страшно и холодно, что слёзы потекли сами собой. Боли в животе немного затихли, но совсем не прекратились. Всю ночь она прокрутилась в постели, не заснув даже на минутку. Появился другой страх:
- Как я рожу ребёночка? Боже, как я его рожу? – выла она в подушку.
 Рассвело, Галка лежала измученная, с распухшими от слёз глазами.
В восемь часов утра в палату влетела другая медсестра и сходу начала кричать:
- Чего ехала сюда? Сдыхала бы у себя дома. Возись с тобой тут! Готовься, сейчас будем схватки снова вызывать! Кислородной подушкой умеешь пользоваться?
Галка видела такую подушку впервые в жизни, а уж как пользоваться и вовсе не знала.
- Вот, смотри! – объяснила медсестра – берёшь в рот сосок и во время схватки открываешь краник и дышишь, поняла? Сейчас укол поставлю и родишь!
Галина махнула головой, ей было уже всё равно.
После укола, схватки возобновились с новой силой. Она, приседала от приступов боли, ходила по палате, пробовала ложиться на кровать, но адские боли с завидной пунктуальностью сопровождали её всюду. Вспомнила, как бабушка говорила, что при схватках нужно кулачками надавливать чуть ниже поясницы. Но и это  не помогало. В палату никто не заходил, казалось, про неё все забыли, хотя Галка несколько раз пыталась докричаться, бесполезно... В двенадцать часов открылась дверь и вошла врач в сопровождении медсестры:
- Ну как? Рожать будем? – обратилась она к роженице.
Осмотрев её, велела идти в родовую. Галка, как сумасшедшая, в одной сорочке рванула по коридору за удаляющейся медсестрой, боясь потерять её из виду, она даже представления не имела, где эта родовая и что она из себя представляет. В голове звенело:
- Скорей, скорей!
Страх прошёл, пришло неимоверное желание, чтобы быстрей всё закончилось.
 Роды длились два часа, ослабевшая она изо всех сил старалась помочь ребёночку, но он был слаб, видно тоже намучился за эти дни. Акушерка с двумя медсёстрами прилагали все усилия и способы, включая в жгут скрученные простыни и кулаки. 
Наконец ребёночек появился, это была девочка, весом четыре килограмма. Галка обрадовалась. Конечно – же, она хотела девочку, а что скажет Николай?
«Надо мужу сообщить! Как он узнает, что я родила? Я же в другом роддоме!» - пронеслось у неё в голове.
И тут она почувствовала себя плохо. Горела вся. Открылось кровотечение, медсестра начала делать переливание крови, установила систему и сразу ушла, оставив её одну. Галку затрясло мелкой дрожью, у неё застучали зубы, от тряски и внезапного холода. Морозило. Ей казалось, что она подлетает на столе. Простыня, которой она была укрыта, не грела совсем. Снова бросило в жар, и она скинула с себя простынь. Жутко хотелось пить. Иголка, прикрепленная бинтом к руке, каким-то чудом удерживалась в вене. В родовую никто не заходил, казалось, все вымерли. Стены, выложенные белой плиткой, сквозили пустотой и отчуждённостью. Горло пересохло! Она пыталась кричать, но голос рвался и переходил в шёпот:
- Кто-нибудь, помогите! Дайте пить!
Её не слышал никто, а, может и слышали, но идти к ней, похоже, не собирались. Через какое-то время в палату вошла работница в цветном халате со шваброй и ведром, она начала мыть пол, не обращая внимания на мечущуюся женщину. Галка с трудом выговорила:
- Пить... дайте воды...
- Ты что здесь одна? - воскликнула женщина - А я думала в родовой пусто, нет никого... А ты родила уже?
Женщина набрала воды из под крана в стакан и подала Галке, она залпом выпила и попросила ещё, и так же, почти одним глотком осушила его, после чего открылась рвота, вода из неё хлестала прямо на стену перед ней. Галка просила и просила воду, чтобы залить жар внутри, выпивала, и вода, с бешеной скоростью, вылетала наружу. Тут, опомнившись, женщина побежала за врачом, а Галка мокрая, как мышь, дрожа всем телом, корчилась на столе. Пришла медсестра, убрала систему, сказав, что кровь, видимо, не подошла и удалилась. Сколько времени молодая женщина пролежала изнемогая то от жары, то от холода, она не знала. Перед глазами мелькали какие-то видения, иногда она совсем не понимала где находится и что с ней происходит.
 Но вот дверь распахнулась, в родовую быстрым шагом вошла белокурая, пышнотелая женщина, в белом халате. Галка вся горела, она на секунды выплывала из какой-то тёмной ямы, и увидев свет, снова проваливалась в темноту. Оказывается уже восьмой час вечера, и дежурная врач пришла на работу в ночь. Это была Любовь Михайловна. Она строго спросила у медсестры, вошедшей следом за ней:
- Кто разрешил больной давать пить, вы же знаете, что этого делать нельзя! Почему роженица до сих пор здесь? Почему вы её не укрыли одеялом? Немедленно замените простынь и рубашку, она же в луже лежит!..
Затем врач быстро развела в стакане, полном воды, как показалось Галке, что-то малинового цвета и дала ей выпить. Большими глотками она проглотила содержимое, ничего не ощутив даже. Любовь Михайловна, прижала её голову к своей груди, и тихонько прошептала:
- Моя родненькая, поспи. Я тебя сейчас укрою. Вот видишь, ты уже и дочку свою обмыла, я ведь тебе чистый спирт с малиновым вареньем дала. У меня такое чувство, что ты моя родственница, я будто знаю тебя уже давно. Всё будет хорошо, я верю в это и ты верь. Потерпи только ещё немного, моя хорошая. Отдохни здесь, а потом в палату поедем. 
Прижавшись головой к тёплой груди, Галка  провалилась в сон. Проснулась она уже в палате.
 Любовь Михайловна до самой выписки строго следила за состоянием её здоровья, не разрешила перевести в отделение, которое называлось грязным. Там лежали мамочки с недоношенными детьми, с температурой и с разными заболеваниями. Всем говорила:
- Не смейте трогать женщину, мы сами виноваты в том, что с ней произошло.
Температура продержалась два дня и Галка потихоньку пошла на поправку. А на четвёртый день принесли на кормление дочку, та жадно сосала тёплое молочко и засыпала быстро уставая. Тяжёлые мысли ушли и Галка полностью переключилась на дочь, разглядывала её, любовалась и бесконечно радовалась своему счастью.
Успокаивало то, что ребёнок родился здоровым тридцать первого августа, успела! С именем всё само собой получилось, она с самого начала решила, если девочка(А, то что будет девочка, она чувствовала), то только Татьяна.
 Много лет прошло, но тёплые руки и добрые глаза Любовь Михайловны, Галка помнит как сейчас. Выжила бы тогда она или нет, не знаю, если бы не эта отзывчивая женщина – врач с большой буквы. Низкий поклон ей!
Услышав эту историю, я подумала, что не каждая здоровая женщина смогла бы пройти через такие испытания. А Галка позже ещё родила двух девочек, порок её, как говорили врачи, зарубцевался, потому что организм женский через роды  обновляется.
 P.S.
Реальная история. Родильный дом города Осинники 1976 год. Галина не знает фамилию Любовь Михайловны. Она помнит её всю свою жизнь, помнит материнское тепло исходящее от неё и доброту. Перед такими врачами хочется низко поклониться с  чувством огромной благодарности.