На всю оставшуюся

Как же темно. Широкая улица, фонари, яркие витрины большого города и всё равно темно. Снаружи и внутри. Первый самостоятельный шаг в семнадцать и как ребёнок в беспомощном положении. Дом за четыреста с лишним километров, в кармане почти пусто. Ни родных, ни друзей.  Маринка, Маринка как же так угораздило?
Ещё вчера всё было прекрасно. Школа позади, можно выбирать, что делать дальше.  Мама, конечно, жаждет увидеть её врачом. Личный врач это же очень удобно. Нет, не из корысти. Просто для мамы круг профессий замыкался на враче, инженере и учителе. Сама она работала инженером-строителем в проектной организации. Отец, тоже инженер, хотя и был демократичнее, но тоже фантазией не блистал и агитировал учиться на инженера. При разговорах на эту тему Маришка находила повод вскочить за солью или чашкой, чтобы скрыть презрительную ухмылку. Мать и отец инженеры, тётушка врач, вторая учитель. Как-то буднично. А в кино - про физиков и геологов, о театральных подмостках и съёмочных площадках, литературных спорах и мастерских художников. И глаза загорались, и сердце бухало.

Именно поэтому Маринка не очень-то советовалась с родителями. И вообще чувство взрослости, наполнившее её после школы, требовало самостоятельного решения. Приблизиться, шагнуть в сторону неизвестного и желанного. Листала  справочник для поступающих в ВУЗы, сидя у себя в комнате и захлопывая его при приближающихся шагах.

Брала в руки аттестат, рассматривала колонку с оценками, вздыхала, швырнув его на стол. И снова листала справочник. ЛИКИ - Ленинградкий институт киноинженеров! Готовят звукооператоров. И кино, и родители спокойны. На всякий случай тайно отослала туда документы.  Почему тайно?  Может, чтобы в случае неудачи не краснеть.

И влипла. Что это - недоразумение, случайные совпадения или собственная глупость? Как могла она согласиться отдать деньги в долг тётушке прямо перед отъездом? Как могла та взять их у девчонки? Казалось, что всё так удачно складывалось.
Родителям выделили на работе путёвку в дом отдыха именно тогда, когда в ЛИТИ начинались экзамены. Можно не раскрывать свою тайну с поступлением. Общежитие на время экзаменов абитуриентам предоставляли. Деньги на жизнь родители ей оставили. Ну, смотается она в Питер, никто даже не узнает.
Тётушке деньги потребовались всего на два дня. Марина сама предложила. Как же, она такая взрослая, что может выручить любимую тётушку. Можно сказать, они на равных.
- Только пошлите мне их в Ленинград на главпочтамт до востребования, - сказала Марина тёте.

- А родители знают, что ты едешь в Ленинград?- спросила та.

- Да, всё в порядке, я ненадолго.

Приехала Марина в день экзамена и с вокзала направилась в институт. Пять часов, в течение которых длился экзамен, уже показали несостоятельность этой затеи. К половине заданий Маринка не знала, с какого боку и подступиться. Там в аудитории, где вокруг сосредоточенно решали, писали, пыхтели  такие же девчонки и юноши как она, возникло ощущение, что замах не по силам. Но, всё же, сделав, что смогла, Марина сдала работу и отправилась устраиваться в общежитие. Следующий экзамен через два дня. Посмотреть задания, уровень - стоит.

Ударом оказалось требование коменданта:

- Давай паспорт.

Марину, как кипятком обожгло. Паспорт? Лежит он себе дома, в коробочке с документами.
 
- Без паспорта, оформить не могу, - отрезала комендант.

Вышла, села на скамейку возле общежития. Похолодело внутри,  непроизвольно прижала руки к груди, будто согреют. Деньги! Почтамт до востребования! Паспорт!  Засосало под ложечкой.
 
- Спокойно, - сказала себе Марина, - просто надо перекусить и подумать.

В ближайшей пирожковой, выпила бульон с пирожком и чай с пончиком. В желудке потеплело, план появился. Нашла в записной книжке телефон родственников и отправилась к автомату. Ответила соседка:

- Их нет дома. Они на всё лето дачу сняли.

- А вы не знаете адрес дачи? - зачем-то спросила Марина.

- Нет, не знаю. Где-то в сторону Синявино.

Внутри поселилось что-то серое, ноющее. Комочек тревоги. Придётся ехать домой и на следующий экзамен снова приезжать. Ну, домой, так домой, выдохнула она. Поезд идёт поздно вечером. Куплю билет и ещё погулять успею. Но прежде чем отправиться на вокзал за билетом, Марина  пересчитала свою наличность. Вывернула карманы, обшарила сумку. Почувствовав слабость, облокотилась на стену какого-то здания. Это уже нокдаун. Денег на билет недостаточно, как раз на сумму перекуса. Перед глазами замелькали  образы попрошаек вокруг вокзала и в подземных переходах с табличками «Помогите на лечение», «Помогите на билет» и просто с протянутой рукой.

- Эй, с тобой всё в порядке? Ты чего такая бледная?
 
Марина увидела перед собой мужчину неопределённого возраста. То ли просто стар, то ли любитель выпить. Но взгляд сочувствующий и на бомжа не похож. Может у него тоже дети есть, и он поймёт и выручит? Соломинка, но Марина ухватилась и рассказала о своих злоключения.

- Да, не переживай, - уверил её мужчина, - уедешь сегодня. Я тебе помогу.

- Как? - прошептала Марина.

- Да, дам денег и на поезд провожу. Только он у тебя ещё не скоро отходит, а ты небось голодная. Пошли ко мне, поедим и поедешь.

Марине даже отвечать не пришлось. Все мыли и чувства на лице отразились.

- Не бойся ты. Я в коммуналке живу. Там народу полно. Пошли.

От волнения Марина плохо помнила дорогу к этой коммуналке. Комок в груди разрастался и темнел. Но мысль «А вдруг поможет?» теплилась. И когда шли, и когда жарила картошку в большой общей кухне, и когда ловила на себе косые осуждающие взгляды, хлопотавших рядом женщин. Вот уж правда - надежда умирает последней. Тревожно, настораживающе, но обнадёживающе. Комната, как и хозяин - не блеск, но и не бомжатник. Неопределённо. Круглый стол, тарелки, вилки, хлеб, масло, оживлённый подбадривающий голос нового знакомого Петра. Уверенность, что за стенами и в коридоре ходят люди, тоже поддержка. Пётр сел за стол и, потирая руки, сказал:

- Сейчас перекусим, и поедешь, - опять вскочил, повернулся к шкафу и добавил, ставя на стол бутылку портвейна, - ну, и выпьем по капельке.

Как Марина опять оказалась на улице, рассказать бы не смогла. Телепортация. Ветром сдуло. Как пожарила картошку, вкусно ли, так и не узнала. Как выходила? Вот бутылка, которая ещё не коснулась поверхности стола, а вот сумерки на Невском. А дальше что? Куда идти? Может в милицию? Ну, может же кто-то помочь!
Коридор отделения милиции тоже привлекательностью не отличался. Длинный, узкий буквой г с обшарпанными стенами, на которых висели какие-то плакаты, такие же стулья. В конце кабинет начальника отделения, как все кабинеты такого уровня. Стол с бумагами лицом к двери, несколько стульев. Гладкий лысоватый капитан в форме, с лицом семьянина и отца, выслушал внимательно. Повертел ручку, почесал затылок и предложил:

- Могу договориться с комендантом общежития, чтобы без паспорта поселила. Не дело, конечно, но, думаю, пойдёт навстречу.

- А дальше как?  Я ведь не смогу получить перевод, а значит и уехать. Чем дольше я буду здесь, тем меньше у меня будет денег, а на билет итак не хватает, - выпалила Марина.

- Ну, а что ты тогда от меня хочешь? - спросил капитан.

- Отправьте меня домой, пожалуйста!

- Тут я тебе ничем помочь не могу. Железнодорожники мне не подчиняются. Как я отправлю?

Чтобы не разреветься перед этим беспомощным капитаном, Марина выскочила в коридор. У выхода не выдержала, уткнулась в угол и разрыдалась. Безнадёжность накрыла с головой, скрыв всё окружающее.
В этом мраке раздался голос, который спросил:

- Девушка, у вас что-то случилось?

Марина отрыла глаза и натолкнулась на сочувствующий взгляд  молоденького младшего лейтенанта. Этот взгляд слился с понимающим взглядом Петра, серьёзным капитана и вызвал взрыв ненависти. Врёте, думала Марина, все вы врёте! Вместе со злобой вырвалась фраза:

- Что вы лезете? Всё равно не поможете! У меня денег на билет не хватает! Домой уехать надо! Что денег дадите?!

Лейтенант полез в карман, достал свёрнутую пополам небольшую пачку купюр и спросил:

- А сколько надо? Я сегодня зарплату получил.

Вот так просто.
 
Марина снова ехала ночным поездом в Питер. Утром она пойдёт к Андрею по адресу, который появился в её записной книжке три дня назад, отдавать небольшой и такой значимый долг.