Твой. Без цензуры... Глава 79

«Вся наша жизнь — это борьба с сомнениями,
которые то заставляют нас покорять
самые высокие жизненные вершины,
то, стоя на краю этих вершин,
безвольно падать вниз.
Наши встречи с собственными сомнениями оказываются
едва ли не самыми важными жизненными испытаниями,
преодолевая которые,
мы становимся ближе к ответу на извечный вопрос вопросов —
кто мы, для чего живем и куда движемся? (с)


Слегка приобнимая Чехову за плечо, Глеб вытолкал её из кабинета, не став даже оглядываться в сторону ошеломленного «светилы». Однако стоило им преодолеть немного пути, как вцепившись ей в плечо, он аккуратно толкнул её в стену, спрашивая, как могло так произойти, что «светило» узнал об их связи, и она соизволила ему во всем признаться. 

— Я ничего не говорила, — сказала Чехова, смело глядя ему в глаза. — Он сам догадался. Ты ведь знаешь, я всегда была для него открытой книгой. От такого как он сложно что-либо утаить.

Отпустив её, Глеб продолжил свой путь, увлекая девушку за собой. Он не хотел больше слушать её объяснений, но словно чувствуя, что этого будет недостаточно, Валерия добавила, испытывая перед ним некое чувство вины: 

— Прости, что не оборвала его, когда он начал нести всякую чушь. Он всегда на меня так действовал. Только он один, понимаешь? Каждый раз, когда я остаются с ним наедине, то снова превращаюсь в глупую студентку, которая изучает своего первого пациента.

На лице Глеба появилось выражение улыбки. 

— Ну, судя по тому, как ты вела себя с ним в ночном клубе, этого не скажешь.

— Тогда я была пьяна, — смущенно отмахнулась Чехова. — Сама не знаю, что на меня тогда нашло. Но, думаю, он и сам был не рад, что вообще тогда со мной пресекся… 

Поймав парня за шиворот, она притянула его к себе, и продолжая смотреть ему прямо в глаза, невольно прошептала:

— Прости меня. Я действительно оказалась дурой, что отправилась с ним в аудиторию... Сама не понимаю, что на меня тогда нашло.

— Да, ладно, ничего ведь страшного не произошло, — отмахнулся Глеб, осторожно касаясь губами её локонов. — Будем считать, что в этот раз тебе просто повезло. Но впредь веди себя с ним осторожно.

Утвердительно кивнув, Чехова попрощалась, пожелав ему хорошего пути.

— Позвонишь, когда освободишься, — бросил он ей на прощание, убегая прочь. — Я за тобой заеду.

— Хорошо, — молвила она, провожая его взглядом до двери, и только стоило им расстаться, как поворачивая обратно, она чуть не врезалась в Алькович.

В поисках подруги та оббегала чуть ли не всю больницу, готовая устроить той разбор полетов.

Сделав вид, будто она не заметила её чересчур эмоционального расставания с Глебом, чего ранее за Чеховой не водилось, Вика скользнула украдкой по её непроницаемому лицу, тщетно пытаясь там что-то прочитать.

— Что это было, Лер? — спросила она, одаривая подругу вполне искренней улыбкой.

— Ничего, — отмахнулась та, усаживаясь с ней на кушетку.

— Ничего? И ты так спокойно об этом говоришь? — брови экзальтированной блондинки резко поползли наверх. — Глеб срывается куда-то после занятий, ни о чем не предупреждая, а для тебя это совсем ничего не значит?! Завидую уровню твоей непоколебимости, подруга. А ну-ка,  рассказывай, что у вас там произошло!

— Что рассказывать?! — выдохнула Чехова, едва переводя дух от меняющихся с молниеносной скоростью событий.

Не хватало ещё, чтобы Алькович узнала об их совместной с Глебом ночи. Тогда от пикантных замечаний в её адрес не будет отбоя. 

— Было у вас что-то с Гордеевым на даче или нет? Помнишь, ты мне рассказывала… Почему темнишь насчет этого?

При упоминании «светилы» Валерия вздрогнула, и будто очнувшись от какого-то наваждения, с таким ужасом посмотрела на подругу.

— Или это был не Гордеев?! Лер, что с тобой? — спросила Алькович, поражаясь её странной реакции на вполне невинный вопрос. — Почему ты так нервничаешь?

Как знать, может она успела с ним поссориться, а другие об этом пока не в курсе? Но даже если это было так, Вика хотела узнать, что именно послужил причиной их раздора, и насколько это было серьёзно. Словом, она хотела знать все подробности их времяпровождения на даче. 

— Нет-нет, со мной все в порядке, — заливаясь румянцем, поспешно закивала Чехова. — Это я так… Не обращай внимания.

— Да, ладно! Чего стыдишься?! — воскликнула Алькович. — Рассказывай все как есть! Каков этот Гордеев в постели, а то я сейчас умру от любопытства!

При этих словах Валерия выпрямилась словно проглотила шомпол, как-то странно покосившись на подругу. Собственно, что конкретно могла она ей рассказать по этому поводу?! Особенно когда у неё с Гордеевым так ничего и не состоялось.

— Не тяни с ответом, Чехова! — не выдержав, Алькович встряхнула её за плечи.

Закрыв глаза, та едва заметно кивнула. В порыве патетического пароксизма блондинка подняла руки к потолку, словно благодаря Провидение, что «это» все-таки произошло и её подруга не останется девственницей до глубокой старости, будто это было невесть какое достижение в жизни среднестатистической девицы.

— Понимаешь, я просто потеряла голову от страсти, — объяснила Валерия причину своего порыва, начав отсчитывать мысленно, когда подруга почувствует в её словах ложь. — Сорвалась, так сказать, а теперь даже в зеркало стыдно на себя смотреть.

— Не надо так все драматизировать, — попробовала успокоить её Алькович, похлопав подругу по плечу. — Я понимаю, Гордеев — представительный мужчина, но может не надо было набрасываться на него с такой неистовостью, Лер?! Да ещё в первый день свидания… Вы же совсем ничего друг о друге не знаете. И вообще, сколько я тебя учу, что спать с мужчинами просто так могут либо дуры, либо уродины. Ты же не на помойке себя нашла, верно? Я не говорю о том, что мужчины должны платить тебе наличными чуть ли не за каждую проведенную ночь как какой-то проститутке. Пусть вкладываются в твое благосостояние другими величинами в виде подарков и походов по ресторанам. Зачем ты им такая бесплатная нужна? Пока молода, надо вкладываться в себя и в свою красоту, а не тратить силы и терпение на невесть кого. Все люди эгоистичны и думают только о себе. Твоих жертв никто не оценит. Наоборот, вытрут о тебя ноги и вышвырнут на свалку. Нельзя задвигать себя на второй план и жертвовать ради кого-то своими мечтами и планами.

— Знаешь, мне он показался таким чувственным, заботливым и страстным, — прервав её, пустилась в пространные размышления Чехова, вспоминая проведенную с Глебом ночь. — Обычно бывает, не успеешь толком «разогреться», а парень уже приступает к активным действиям, а здесь получилось все с точностью до наоборот. И он сделал акцент именно на любовных прелюдиях. Подождал, пока между нами не вспыхнет «искра». И вообще, это было так трогательно!

— Хм, а вот Толик почти сразу приступает к «штурму» безо всяких прелюдий, — сама того не осознавая, Алькович быстро перешла на военные термины, проникнувшись буйной фантазией подруги, — так что порой у меня начинает складываться впечатление, что ему вообще плевать на мои ощущения. Главное, самому поскорее получить удовольствие.

На лице блондинки мелькнула зловещая ухмылка. Жаль, что его родители так и не дождались свадьбы своего сына с восьмидесятилетней невестой. Она бы с удовольствием посмотрела на брачную ночь Толика с такой женой!

Между тем, новость о смерти Агнессы Иоанновны так и не дошла до сведения Чеховой, поэтому на данной почве она по-прежнему продолжала жалеть подругу, не понимая, почему Смертин променял такую красивую девушку на богатство какой-то еврейки.

— Да, это так на него непохоже, — пролепетала Валерия, обрадовавшись в глубине души, что тема её несостоявшейся интимной близости с Гордеевым ушла на задний план и больше ей было не о чем беспокоиться. — Ведь он никогда не увлекался старушками. Что же с ним произошло?

— С ним ничего не происходит, — отрезала Алькович, начав с прежним пылом ненавидеть бывшего ухажера, когда кто-либо упоминал об этом инциденте. — Это все проделки Глеба. Именно он надоумил этого дурачка жениться на богатой старухе.

— Глеб?

— А ведь к этой Агнессе Иоанновне кто только не сватался! Ходили слухи, будто даже сам Степанюга просил её руки, чтобы закрыть при помощи её богатства кредитные долги, но не сложилось. Мой Толик опередил их всех! Завидный «жених» получился…   

Алькович продолжала что-то говорить, но Чехова её уже не слушала, зациклившись на поступке Глеба. У неё просто не укладывалось в голове, что он и сюда сунет свой нос, пытаясь устроить брак Смертина с какой-то старухой. Не ради счастья друга, а спора ради или желания проверить свои своднические способности. И у него все получилось!

С другой стороны, Глеб был бы не самим собой, если бы не впутался в эту историю, умудрившись каким-то образом заставить Толика ещё сниматься в своем мувике в роли Гордеева.

Она и подумать не могла, что Смертин такой ведомый. А вообще существовала такая категория населения, которую чем больше дуришь, тем больше она верит очередному пройдохе, с беззаветным выражением лица «глотая» все, что вкладывают разжеванным в его уста.

Вот Анатолий Смертин как раз и был выходцем из этой касты. Стало быть, в его будущей семье все решения будет принимать только Алькович, которая и будет её главой.

Во всяком случае теперь у неё появился ещё один повод для серьёзного разговора с Глебом. И она обязательно с ним поговорит, хотя буквально утром собиралась съехать от Лобовых и переместиться в свою квартиру, раз путь на дачу Куратова ей закрыт.

После того, что устроил Глеб, буквально вырвав её из общества «светилы» в учебке, вопрос с посещением этого домика, соседствующего с поселением из маргинальной прослойки общества, отпал сам собой.

— И что самое удивительное, — продолжила Алькович, не заметив рассеянности подруги, — спустя время Глеб объявил Толику, что эта идея была всего лишь очередной шуткой, мол он хотел проверить уровень его осознанности, а Толик и в самом деле с ней помолвился. Ну, не дебил? И за этого ведомого парня я ещё замуж собралась! А если бы Глеб посоветовал ему застрелиться или спрыгнуть с моста в глубокий водоем, он бы тоже его послушал?! Главное, что теперь у нас все хорошо. Благодаря помершей Агнессе Иоанновне, будь она неладна. Мне страшно себе представить, что с нами бы было, если бы она не соизволила так быстро помереть.

Обнаружив наконец, что Чехова совершенно её не слушает, Вика толкнула в бок подругу, спрашивая, что происходит.

— Вик, давай позже поговорим, ладно? — протянула она, стремительно поднимаясь с кушетки.

— Опять к своему Гордееву побежишь? — игриво переспросила Алькович. — На подругу совсем времени не осталось?!

После занятий он поручил ей присмотреть за Емельяновым, которому оставалось жить всего ничего, (оперировать его «светило» не собирался), но вспомнив об этом лишь во второй половине дня, и чувствуя себя от этого ещё более виноватой, Валерия хотела исправить положение, прерывая на полуслове чужую болтовню.

Так ничего не сказав Вике, она засобиралась уходить. И поставив перед собой цель не нарваться повторно на Гордеева, покинула подругу, оставляя её наедине с невысказанными мыслями о грядущей свадьбе с Толиком.

Шагая в палату к Емельянову, Чехова тщетно пыталась придумать, как сообщить пациенту об отказе со стороны «знаменитого» хирурга, напрягая фантазию, когда преодолев небольшое расстояние своего пути по коридору, как она столкнулась с Рудаковским, тут же попросив у него прощения за собственную рассеянность.
 
У парня был взбешенный и неприглядный вид. Проведенное в травмпункте время повлияло на него не лучшим образом. И давно задавшись целью отомстить после выписки Лобову, целыми днями он только тем и занимался, что повсюду разыскивал одногруппника, тщетно пытаясь вызвать его на честный бой.

Подслушанный им диалог Толика и Глеба, где последний хвастался «совращением» Чеховой, только подлил масло в огонь его всепоглощающей ревности парня. Так что проникнувшись к своему сопернику самой настоящей ненавистью, Рудаковский отправился на его поиски, нарочно обходя многолюдные места, где возможность столкновения с Лобовым была наименее вероятной.

Так нигде его не обнаружив, он вскоре смирился с подобной потерей, и решив для себя, что тот попросту испугался его жутких намерений, и потому сбежал с больницы раньше времени, Вовка снял с повестки дня мордобитье одногруппника, пока судьба не столкнула его с Чеховой.

Увидев её, он заметно преобразился, и моментально вцепившись мертвой хваткой в запястье девушки, потащил её куда-то за собой, не спеша её отпускать.

— Ты чего? — Валерия тщетно пыталась высвободить свою руку обратно.

Рудаковский так свирепо на неё посмотрел, что по всему её телу побежали мурашки.

— Меня Филюрин за тобой прислал, — отчеканил тот, изображая из себя саму любезность.

Валерия не шибко поверила в показное добродушие одногруппника, чья адекватность на проверку оказалась фальшивой. Но если она не рискнет с ним поговорить и как следует все объяснить, то на этой почве рисковала потерять не просто лучшего друга, но и помощника по расследованию дела о смерти её родителей. Самой ей в подобных вещах не разобраться. Жаль, она поздно оценила его детективные способности.

Теперь в ухе Рудаковского будет всегда играть «Шарманка» Н.Баскова, а хуже напасти точно не придумаешь. Между тем, интуиция подсказывала ей бежать от этого одногруппника как можно скорее, но он так сильно держал её за руку, что рискни она резко податься назад, то могла бы запросто сломать себе запястье.

— Но зачем он меня вызвал? — вопрошала его Чехова, не понимая, откуда у этого психиатра могла возникнуть столь острая необходимость её видеть, когда с её лечением давно было покончено, и в его услугах она больше не нуждалась.

В любом случае она могла и сама к нему пойти, если что. Какое вообще было дело Рудаковскому до её душеного состояния?! Увы, он даже не хотел слушать её возражений. 

— Не знаю, что он хотел тебе сказать, но кажется это как-то связано с твоим восприятием Гордеева как человека, который должен был заменить тебе отца, — наскоро доложил Рудаковский, наскоро придумав версию, по которой упрямую одногруппницу можно было спокойно увлечь за собой.

И будучи уверен, что Глеб давным-давно покинул больницу, значит вряд ли заступиться за неё, он потащил Чехову в кладовую, где любили заниматься когда-то своими шалостями Алькович со Смертиным, пока последнему не навязали Агнессу Иоанновну.

На самом же деле покидать пределы больничного двора Глеб не спешил. Дома его никто не ждал, а самому там торчать ему не шибко хотелось.
Тем не менее, возвращаться в больницу после всего смысла не было.

Так, метаясь от одной компании к другой, не представляя своей жизни в затворничестве, но интуитивно догадываясь, сколько работы могло свалиться на него в одночасье, пока что он просто наслаждался деньками свободы, не в состоянии определиться с выбором досуга, на который ему хотелось потратить остатки времени, раз с учебой у него дело не пошло. 

Ища повод задержаться, он принялся протирать свою машину от пыли, а там, отвечая на телефонные звонки приятелей, минуя, разумеется, звонки Инны, вскоре воспрянул духом. И чувствуя себя уже намного лучше, чем до этого, он как раз собирался отключить телефон, пока ему не пришла в голову идея позвонить матери и обрадовать её принятым отцом решением относительно его исключения из института.

С одной стороны, он уже давно хотел её набрать, но ему постоянно мешали различные обстоятельства, связанные сначала с утренним разбором полетов из-за Чеховой, потом выяснение отношений с Гордеевым.

Привыкший чуть ли не с раннего детства жаловаться матери на все, (и на отца, в том числе), Глеб не спешил расставаться с этой привычкой, и набирая в тот день номер её телефона, немного опешил, услышав на втором конце провода знакомое «Але!». Судя по шуму на заднем плане, мать была за рулем, пребывая в самом эпицентре движения на трассе.

— Да, привет, мам! — поприветствовал он её, придавая своему голосу бодрый вид.

— Глебушка, почему ты звонишь? Что-то случилось? — осведомилась она, слыша его через слово из-за невыносимого вокруг шума.   

— Да, произошло одно событие...
 
— Ты меня пугаешь… 

— Отец отчислил меня из института!

— Что, прости? Глебушка, говори громче, я ничего не слышу!

Он сделал, как она просила, выставив громкость в телефоне на всю, но сконцентрировавшись в этот момент на пресечении наводненного машинами перекрестка, женщина как всегда ничего не услышала, пока до слуха её сына не донесся какой-то удар с последующим скрежетом железа, как будто её машина во что-то врезалась, а потом и она сама пропала «с радаров».

Так что как Глеб не пытался дозвониться до матери, надрывая горло, она не отвечала на его звонки, хоть убей.

Сообразив, что именно из-за него она попала в ДТП, отвлекаясь за рулем на посторонние разговоры, он перестал набирать её номер, а потом и вовсе отключил телефон, негодуя из-за собственной промашки. Ведь хотел он этого или нет, но в какой-то степени он и сам стал причиной ДТП собственной матери, не став ждать, когда она нормально припаркуется и сама найдет время для общения с ним.

Нервно усмехнувшись, Глеб оглянулся по сторонам. Его справедливому возмущению не было предела, но ничего нельзя было поделать.

Так, ещё один хорошо начавшийся день пошел коту под хвост… И решив пока ничего не сообщать отцу, он самостоятельно выдвинулся на место аварии, надеясь обнаружить там мать живой и целой, но без сознания.

Глава 80

http://proza.ru/2024/05/01/817