Клиническая смерть, рай и ад. Продолжение 4

  Предыдущая статья http://proza.ru/2024/04/29/1631



– Так прободную язву-то не оперируют…

– Что поразительно – мне сделали рентген через пару дней, нашли так называемую игольчатую язву. В переходе от желудка к кишечнику есть так называемая луковица, когда желудок сужается, это такое место переходное, в которое еще есть проток желчного пузыря и проток поджелудочной железы, много выходов, куда впрыскиваются всякие гормоны, секреты уже переваренной в желудке пищи. И дальше она переваривается уже в кишечнике, с этими секретами и гормонами.

 В этом месте у меня была сильно распухшая слизистая, а в середине было тончайшее, насквозь проходящее отверстие. Когда мне делали рентген, то они увидели, что бор не прошел насквозь, что это не прободная язва, эта распухлость его удерживала. Они сказали, что это очень опасно, потому что она может быть прободена в любой момент – нерв, который сильно действовал на сердце, уже был задет.

Мне сказали: давайте посмотрим немножко и решим, будем оперировать или нет. Потому что это редкое явление, так называемая игольчатая язва. Я начал пить лекарства, мне сделали рентген второй раз через 10 дней – все зажило! И меня выписали, я вышел из больницы.

     *   *   *

    Видите – контекст продолжается.
 Один из ангелов подлетел и сказал: «Я посланник (ангел переводится как посланник), Господь спрашивает тебя, что ты просишь перед тем, как на землю идти?». Мне ангелы стали подсказывать: веру, надежду, любовь, многие другие хорошие вещи, молитвы.

 А я уже прощеный (опять начало проявляться мое несовершенство – ведь Бог мне не простил грехи, как тому молодому человеку, а для покаяния еще отправил на землю) – и тут в качестве уже как бы защищенного от страданий, я стал просить: «Пусть Господь Бог дал бы мне возможность лечить людей одним прикосновением».

Один ангел говорит: «Он не знает, чего просит». Оказывается, одним прикосновением – это уже значит стяжать Духа Святого, уже быть учеником Иисуса Христа, пройти покаяние, которое я еще не прошел. А я просил быть тем, кто перескочит через все эти вещи, поэтому мне нужно было у Бога просить тех свойств души, которые позволили бы мне пройти покаяние.

В итоге мне (я не буду сейчас говорить, потому что оно всё сейчас действует и существует) некие свойства, конечно, были даны – уже по воле Божией, потому что я просил то, чего не должен был просить. Если бы я был посообразительней, там, на небе, можно было сосредоточиться на покаянии и прекрасно понять, что сопутствует и что последует покаянию. Я сразу бы понял, что просить. Но я настолько был честолюбив, что не стал в это внедряться – и очень сожалею об этом.

   Если говорить дальше о контексте – в ад я не пошел. Я пошел в места, где действуют эти злые духи, меня туда тоже опускали – это так называемые поднебесные. В поднебесных находятся эти мытницы, но это на пути выхода душ из земного бытия. Это места, где в поднебесные души не проходят, но туда попадают всякие существа, которые уже прошли и попали в мытницы.

Дело в том, что многие человеческие души сразу же соглашаются: «Вот он какой, оказывается, потусторонний мир! Если уж бесы предлагают сотрудничать с ними – так я буду сотрудничать». А бесы предлагают – прямо. Блудник – так сразу давай, заблуди, причем блуд предлагается такой зверский, изощренный, ужасный – это уже не человеческое. Да, соглашаются и пополняют ряды бесов – уже в виде людей. Я могу сказать, что много людей, которые прикидываются здесь, на земле, добро расположенными, на самом деле склонны к этому неземному существованию.

– Ведь не зря существуют сатанисты.

– Да, и не только сатанисты. Есть еще и конформисты – придет какой-нибудь террор в страну – будут служить террору. Есть весьма опасные на земле специальности, которые потом будут использованы бесами для того, чтобы заполучить человека в свои ряды. Одни из них – это противостояние людей одного народа своему же народу – это если говорить напрямую, дальше не хочу говорить. Это конформизм особого рода. Бесы имеют очень большие возможности такого человека взять в свои ряды.


– А вот такой ещё вопрос: из твоих ощущений – физическое тело ощущаешь, а отделившаяся душа – она же не обладает такими же чувствами, как наше бренное тело?

– Я это прочитал не в наших книгах, а в мирских исследованиях, которые наша Церковь не признаёт, и правильно делает. Но и наша Церковь не объясняет многие вещи. Есть такое чувство – астральным называется, когда душа уходит, она чувствует всё, и чувствует лучше, чем тело. Телом я могу почувствовать чашку, когда прикоснусь к ней. Астральное – это нахождение в любом месте несовершенной души, не прощенной еще Богом. Но важно другое – что люди, натренировавшись, могут выходить из тела.

– Попав туда в виде души бестелесной, а в ад ты тоже попал бестелесной душой, не бренным же телом?

– Там есть особая власть у духов зла – схватить тебя за руки, и твое бестелесное станет как бы телесным.

– А как же они терпят эти муки – их в огонь бросают, варят, жарят, раздирают?

– Душа страдает совершенно очевидно. Физическая боль есть совершенно однозначно, настоящие физические ощущения есть, и моральные есть. Поэтому падших ангелов воспринимаешь как подлых, гнусных, совершенно неприемлемых для человека – это страдания моральные, ужасные просто. Огонь ада очень болезненный.

– Может быть, это имитация этой боли?

– Да нет, ведь не тело чувствует боль, а нервы, мозг. Душа через мозг чувствует боль, и эта боль, может быть, не прямо через тело приходит, а через те энергетические каналы, которые душа использует для восприятия этих импульсов от тела. Этот опыт сейчас многим известен – что тело можно заставить вообще ничего и не чувствовать.

– Поднебесные испытания я расскажу поподробней, чтобы было понятно, что это такое. Например, в Евангелиях есть место – я уже потом это читал – в те двадцать лет я Евангелие не читал – «где червь их не умирающий и огонь неугасающий». Господь говорит, что если тебя соблазняют глаз твой и рука твоя и нога твоя, то лучше вырви и выброси. Это Евангелие от Луки.

 Так вот – червь неумирающий, мне показали его, я наблюдал некоторое время его действия. Ну, что червь – ладно, раздавлю его, разорву, и не дам. Ангел принес небольшого размера какого-то странного червя – очень умного поведения – когда он хочет сделать больно, растопыривает свои какие-то иголкоподобные чешуи, он тут же перескочил мне на руку и вошел вовнутрь руки – как, не знаю, – и пошел там ползти.

Это такая ужасная боль – чувствовать в себе чужую волю в действии и конкретные действия! А он еще растопырил свои колючки и прет через мою руку. Боль – космическая, а он еще ползет, выедает, что-то делает. Как я понимаю, он для очищения запущен, для очищения через мучения. Мука невероятная, я не знаю, как еще это назвать. Все-таки, мне кажется, приходит момент, когда изымается этот червь и человек более-менее очищенный, освобожденный от чего-то. Думаю, что через эти части души, которые научились сомневаться – он может быть туда запущен, чтобы каким-то образом мучить.

 Есть еще червь, который был мне показан, длиной 15-20 см, а в диаметре 3 см, подвижный, могущественный, приносящий ужасное страдание, когда выключается чувство времени и кажется, что это бесконечность. Это не символ, это реальное существо. Это одно из испытаний, одна из мук.

Другая мука – это обжигающий огонь. Он имеет еще и психологическую окраску ужасной угрюмости, черноты какой-то. То есть это огонь, но он вносит страшную безнадежность в человека, и жжет его – каждый ожог – это тоже какое-то мгновение бесконечности.

   Второе. Меня подвели к падшим ангелам для того, чтобы я научился немножко общаться уже на земле, и когда они будут приступать ко мне, чтобы как-то противостоять, выработать какой-то стереотип поведения для начала. Они мгновенно меня ввели в состояние небольшой дискуссии, тут же предложили небольшой, якобы шуточный спор – потом оказалось, что он не шуточный. В этом споре, выиграв в двух-трех манипуляциях, совершенно очевидно, что я проигрался, предложили поставить что-то большее, и в итоге тут же предложили мне душу проиграть.

Причем эти наперсточники это делают в любой ситуации совершенно свободно. Человек, который не понимает, насколько бес умнее человека, попадается на все 100%. И милость Божия то, что человек, всё-таки войдя в Церковь и покаявшись, может опять вернуться к тому состоянию, может бороться. Вот это игра на «авось» – выиграть не выиграть – чисто бесовского происхождения вещь. Это такой самообман, что я в любой момент могу это бросить. Да ничего подобного, не бросишь! Тебя опять зацепит.

В итоге я уже много очень начал проигрывать, когда меня ангел буквально за руку оттащил. Я, когда пришел в себя, сказал: «Да...» Теперь я чуть-чуть понял, но если я не понял, что мне дальше делать, и начал понимать, что это же лукавство. Зло – когда они с проигравшего начинают брать дань, а до этого такое лукавство, дружеские похлопывания, всё так просто, лихо. Ангелы отняли меня когда, то один из этих князей уже угрожающе кричал. Если бы я был один, то всё – тоже бы тут же захомутали.

   Если человек решается на многое, то ангелы показывают и некие события – изнесение Креста как событий жизни, которые будут посвящены Богу. Неприятные события, которые нужно будет перенести и вынести. Они могут быть предложены человеку, как несение Креста. Это еще не само распятие человека, не само страдание, а несение Креста к страданию. Тут человеку надо соглашаться на несение Креста. Но тоже многие не соглашаются. Очень много людей, у которых даже доходит до общения с Духом Святым – и отказываются дальше очищаться, укрепляться и предуготовляться к страданиям, потому что страдание связано с умиранием в этом миру.

Это очень болезненное состояние, когда человек умирает для мира, а потом может умереть и для тела, многие аскеты умирали и телом. Серафим Саровский, например, давно умер для мира телом. Это особые действия, особая процедура умирания, когда человек, действительно, на какое-то мгновение отмирает и душа выходит из тела, и из распятого состояния в теле становится свободной. С этого момента появляется возможность призвать Духа Святаго, и Он придет. Но для этого нужно умереть и для мира, и для тела. Это вещи серьезные аскетические, которые почти нигде серьезно не освещаются сейчас, в наше время. Потому что в наше время дай Бог иметь то, что имеешь вообще в себе.
   
    *   *    *


Прошло много лет, я закончил Институт авиационного приборостроения (ЛИАП). Когда я попал в аспирантуру в Москву, выяснилось что уровень ЛИАПа для заканчивающих – это где-то третий курс МАИ. В Москве, конечно, собрались удивительной высоты научного мышления учителя, которые создали великолепную, мирового уровня школу физики и любой прикладной науки.

– После того, как ты там побывал и вернулся, ты же сразу не пришел к Богу, не крестился, не начал служить – ты продолжал свою обычную мирскую жизнь.

– Мир меня очень быстро захватил и с помощью тех же самых бесовских уловок довольно быстро ввел меня в старые отношения, которые я уже немножко по-другому строил. Это всё отодвинулось, но, с другой стороны, я помнил, что я начну действовать, когда пройдет примерно 15 лет, – срок, за который я перестану бояться говорить об этом. Если это 1968 год – значит, через 15 лет – это восьмидесятые годы.

– Но ты же должен был начать свой путь покаяния.

– Оказалось, что покаяние по-настоящему – это исправление изменение образа мыслей, постепенно, довольно систематично я исправлялся. Я начал собирать факты из жизни, складывать их уже по-другому, формируя свое мировоззрение.

– Ты сам осознанно шел путем покаяния или тебе кто-то направлял?

– Вначале сам, и довольно долго. Я окончил институт, отработал некоторое время, поехал в Москву, поступил в аспирантуру, защитил диссертацию и, уже отработав уже после диссертации некоторое время, вдруг совершенно ясно почувствовал, что я сильно неправ, продолжая строить свою карьеру. Этот путь мог быть и моим путем, и я многие вещи делал, и успешно делал, но что, действительно, это не путь к Богу и к небу.

 Путь к Богу и к небу связан для учения через Церковь. Обучившись основам, дальше приходится двигаться самому, потому что многие вещи в Церкви не озвучиваются в той мере, в которой надо было бы озвучивать. У нас прекрасное хранилище всех преданий, всех знаний, а как они изымаются для использования – это вещь актуальная, конечно. Давайте не будем делать это предметом сегодняшнего обсуждения – кто интересуется, тот может взять и использовать.

– Эти знания не для широкой огласки.

– Не для широкой огласки, совершенно верно. Многие должны сами проявить большое упорство, чтобы получить эти знания, использовать их уже как угодно им. Но сами знания не спасают, спасает умение. А дальше – общение с Духом Святым, то есть общение с Богом, тоже в какой-то мере описанное во многих церковных анналах, житиях святых, но опять всё-таки всё сводится к личному опыту.

Где то лет через 10–11 я взял и уволился из института, пошел в Церковь и устроился сторожем в Александро-Невскую лавру, в Троицкий собор.

– Так просто?

– Непросто. Мне пришлось просить одного священника, чтобы он дал рекомендации, чтобы подвел, чтобы сказал, что он гарантирует мою лояльность и отсутствие вредных привычек. Меня приняли, включили в череду сторожевую, я служил раз в 4 дня. Я стал сторожить – естественно, это было интересно и приятно, потому что я уже многие вещи видел. Начал я, будучи сторожем при входе. Однажды вошел один пожилой человек, в таком старинном пальто, которое в то время уже мало кто носил, полный такой, один. С трудом зашел, я увидел, что как-то неуверенно двигается, он довольно громко, приподнятым тоном сказал: «Где здесь сторож?», – чтобы услышали все. Я вышел из своего закутка, говорю: «Я сторож, что вам угодно?» И он сказал: «Мне бы хотелось, чтобы вы провели меня к одной иконе, к другой» – назвал иконы.

 Которые я знал, я к ним провел, а которые не знал, спрашивал, и он сам говорил – направо или налево. Я понял, что он плохо видит – потом я узнал, что у него была катаракта на обоих глазах – одна активная, другая еще не созревшая, но видел он действительно уже плохо. Когда я его подводил он стоял, немножко молился, целовал. Так мы обошли с ним весь храм – особых усилий и не надо было. Потом он говорит: «Я хочу в алтарь». Я сказал: «Нельзя в алтарь» – «Все равно веди до алтаря».

Я его довел до алтаря, он подходит к двери – там такое помещение перед алтарем есть – пономарка, он открывает дверь таким уверенным жестом и идет туда. Я говорю: «Нельзя же туда!» Он говорит: «Постой здесь пока». Я стою, смотрю: он входит в алтарь, садится в кресло, в котором сидит митрополит, к нему бегут алтарники и говорят: «Владыка, благословите!» – и он всех благословляет. Это оказался архиепископ этой же епархии, заместитель митрополита – викарий. Я не знал его до этого. Дело в том, что он тогда был довольно сильно болен глазами, у него были катаракты, на один глаз готовили операцию, и он был короткое время не при делах. Он вдруг говорит: «А где тот сторож? Позовите-ка его». Меня позвали, я вошел в алтарь, он говорит: «Благословляю, входи в алтарь. Как тебя зовут?» – «Сергий».

– «Да-да, слышал о тебе, Сергий – у тебя же высшее образование?» – «Да, высшее образование». – «Знаешь, у меня сейчас нет личного секретаря, очень бы хотелось, чтобы кто-то мне помог, я плохо вижу, а мне надо письма писать, отвечать. Согласен?» Мне все говорят: да ты что, согласен, согласен! Я говорю: «Владыка, ну если я справлюсь, конечно». – «Помогу, справишься. Ты-то согласен?» – «Согласен». – «Твои домашние не будут выступать?» – «Домашние уже повыступали, уже смирились с тем, что я из ученого стал сторожем». – «Ну вот, будешь секретарем у меня».

   В итоге через 2-3 дня меня освободили, я пришел к нему, и он начал меня быстро-быстро вводить в курс дел, чтобы я понимал, откуда письма, какие и что. Я читал ему эти письма, он надиктовал, как писать – чтобы я писал, отдавал машинистке. В общем, дело пошло, более того – я с ним должен был гулять и с удовольствием гулял – у нас там есть архиерейский садик, недалеко от собора. И он много вещей рассказывал мне, обучая меня, воцерковляя. Буквально за год-полтора он так воцерковил, научил, что я многие вещи узнал. Естественно, я пользовался его библиотекой, он сам мне подсказывал, какие книги читать. Я узнал много духовных авторов, о которых раньше не слышал, это все как-то естественно прошло и сильно. Потому что такой архиерей, как владыка (это был архиепископ Мелитон). – совершенно уникальный учитель, который учил меня лично. А митрополитом тогда был Антоний – сразу после Никодима.

   Через некоторое время я попросился домой – я у владыки служил почти год, познакомился со всем его окружением более-менее. Однажды я вернулся из дома и должен был зайти к нему, как полагалось, постучаться в дверь и сказать: «Молитвами святых, благословите». – «Господь благословит, Сергий, заходи». Я захожу. Он сидит на низком стуле, пожилой, розовая лысина седые волосы, спиной ко мне, со стола своего старинного дубового берет книжку, машет ею: «Смотри, что мне принес!» – один из его приближенных принес эту самиздатовскую книжку «Жизнь после жизни» Р. Моуди.

 И оказалось, что этот молодой человек – это Р. Моуди, о котором мне рассказывали, не называя его. И первая его книга – это совершенно честное описание нескольких секунд пребывания любого человека в клинической смерти. Другое дело – помнят они это или не помнят, потому что это воспринимается как шок. Но те, кто может вспомнить – они всегда вспоминают это как одно и то же – полет через туннель, видит свет, оказывается опять рядом с тем местом, где находится тело, и тому подобное. Р. Моуди написал свою первую книгу совершенно честно, как честный ученый.

 В дальнейших книгах уже очень сильное влияние и людей, и темных сил, и люди не всякого светлого ранга, и, конечно, и духи зла, и духи лукавства, а первая книга однозначно правильно описывает. И то, что наши некоторые адепты пытались критиковать – они не знают, что критикуют, они не испытывали этого. Эта книга издавалась, но без высшего архиерейского благословения. Еще раз говорю, что первая книга не вызывает ни капли сомнений. О других нечего говорить – там много надуманного, придуманного.



           Продолжение следует


     30.04.24