Синдром Прометея ч. 12

         Внезапно он разбился о стену. Стремительный полет столь же стремительно прерывался. Савва утекал, как вода в ванной, из которой выдернули пробку. Водоворот смены вспышек и темноты тянул куда-то, подобно гигантскому смерчу.
      Удар. Еще. Еще один. Голова дергалась. Мысли не успевали сложиться после круговерти. «Фюрер» - проскочила догадка. Но нет. Просто судороги. Савву корежило. От наиболее сильных спазмов голова дергалась как у тряпичной куклы.
       Куклы. Фантоши в бетонных театрах безликих человейников, на подмостках из асфальта, собственной совести и непереработанного пластикового мусора, за ширмой развития цивилизации. Нити манипуляторов из наскоро состряпанных новостных сводок, нейросетей, смысл и назначение которых мало кто понимал до конца, вечной алчности и исковерканных религиозных догм тянулись и переплетались. Ажурное сплетение образовывало общую картину, которую видели немногие. Все проходило буднично и без лишней помпезности. Звучала мелодия из чащи и плелась паутина нитей. Нити оплетали и Савву. Нити образов, осколков воспоминаний, ненужной наносной информации и белого шума ритмов жизни. Этот чертов кокон сдавливал. Сознание металось в нем ища себя. Внезапно, откуда-то извне, что-то начало вгрызаться в этот кокон, ломая тенеты и пронзая сущность. Возникла боль. Она вспыхивала яркими кристаллами. Савва открыл глаз. Сфокусировал зрение. Ну, так и есть. На шконке сидел Фюрер.
-Соскучился, сука?! - спросил он, прижигая сигаретой запястье Саввы. «Вот откуда боль» -мелькнуло в голове.
-Ага, все окошки проглядел - для фразы потребовалось собрать всю оскомину во рту и тереть непослушным языком изнутри о наждачные щеки.
-Ну, ничего, я теперь с тобой. Так что не переживай, будет весело, я обещаю - Фюрер осклабился и встав с кровати добавил - Скоро отбой, постарайся не скучать - и пошел в коридор.
Савва покосился на запястье. Четыре темно-красные блямбы уже распухали. «Козел» - собственно это и было определение Фюрера как личности. По всем канонам. Запястье пульсировало. Смотря в потолок, Савва начал терять очертания палаты. Только чувствовал в запястье: тук-тук-тук.
…Хугин и Мунин стучат клювами. Тук-тук-тук - бьется в запястье. Или это вовсе не память и мысли? Если это все-таки они, то, наверное, они должны стучать в голове или сердце?! Хотя в голове на данный момент плыл туман боли. И вот уже пульсация просто слилась с туманом, и Савва уснул.
        Слитное движение и бормотание в коридоре возвестили о наступлении обеда. Безвкусно, безлико. Смотровая палата спала. И видела свои гиперреалистичные сны.
       Тем временем, вдали от этих грез, в мире, лежащем за забором, происходило то, что все больше и больше напоминало дешевый балаган. Ложь стала знаменем эпохи, коррупция – ее гимном. Гротеск рукотворного упадка всего и вся набирал обороты. Люди же, погруженные в свои повседневные суеты и заботы просто продолжали жить влекомые течением. Кто-то останавливался в этом суетном забеге, прислушиваясь к странной мелодии, шедшей из ниоткуда. Но, тряхнув головой, отгоняя непонятное наваждение, стремился дальше, где мелькали миражи. Миражи, созданные под звуки этой мелодии. Вывернутые губы Пана кривились в сардонической козломордой усмешке. Ибо не было ничего нового. Все было и все будет. Поросшие черной шерстью пальцы сжимали флейту. Губы исторгали судорожный атональный мотив. И текла дикая мелодия между пространством и временем.
         Смурф сидел на корточках напротив Сергея Степановича и смотрел ему в глаза. Ужимки и гримасы пробегали по лицу, создавая на складчатом лице эффект волн. По уголкам рта Смурфа скопилась слюна. Свои, лишь ему ведомые эмоции, он выражал невнятным бормотанием. Внезапно, протянув руку, Смурф, погладил по щеке Сергея Степановича и встав, ушел.
      Витек затянулся, выпустил дым, посмотрел на старого
-Дядь Сань, Савве совсем хреново будет. Фюрер его загнобит ведь.
-Будет, Вить, будет - старый урка был задумчив, видно было, что разговаривать не хочет.
-Шамиль завтра придет? - перевел тему Санек, уловивший общий настрой.
-Завтра обещал - отрезал старый и пошел на выход. Хлопнула дверь.
       Дверь хлопала от сквозняка. Балкон был открыт и по квартире гулял ветер. «Бабье лето», погода чудесная вполне. Странно это все. Живут люди, живут и вдруг что-то не так. Непонятно, глупо и нелепо. Савка не мог понять мир взрослых людей. Казалось все просто и ясно. Но взрослые сами из ничего создавали себе проблемы, ставили себя в глупые и трудные ситуации. Была в этом какая-то закономерность и последовательность. Будто человек ступив во взрослую жизнь начинал совершать ошибки сознательно. Вот и сейчас, взрослые делали ошибки, а больно было Савке. И только сквозняк его слышал. И хлопала чертова дверь.