И увидет человек бессилие своей силы

Аппа,а какая у тебя сегодня душа?
– Теплая и вкусная, как кукурузная лепешка в золе. Протяни руки – видишь, греет. Вот она какая у меня сегодня. Давай я расскажу тебе сказку о ромашке, о розовой ромашке.
-Нет, о птице белой и мыши летучей. Ты же сказал.
-Белая птица, белая птица...
-Aппa, а ты сегодня ночью был весь белый. Совсем молодой. Красивее, чем сейчас и белый. Я не поняла ничего и плакала, плакала.
- Расскажи, девочка. А понимать твои сны и не нужно и невозможно. Как вот каштановое дерево, разве можно его понять, да и зачем его понимать?
- Тебя уводили те, кого ты разбудил.
 Они были большими и молчаливыми.
Их никак нельзя было будить, но ты ведь не знал. Ты просто собрал людей и заразил их погоней.
Как гриппом, свинкой  - сразу, легко - больно потом.
И вы стали выкапывать города, о которых никто не знал. Просыпались те, кто давным давно заснули и засыпали нарушившие сон.
Поднималась грустная, плотная  пыль, сабельная, она висела в воздух, как гора Монах. И накрывала  она день сегодняшний.
Другими были разбуженные -  тени бесплотные,  а только жар, а пахнет льдом, пещерой.
И мстили не те, кого накрывала пыль - лавина, те не успевали даже понять, что  туман этот - не внезапная осень, а сон надолго. Мстили проснувшиеся.
Только их откопав, вы убегали дальше.
Не успевали оглянуться, увидеть, какую землю запеленали и кого.
Игра в догонялки тех, кого утром будут сталкивать в пропасть совсем была не страшной.
Все в сумерках - один ты белый.
Я смотрела, как они догоняют тебя, как берут руками пыль шевелящегося города и подносят к твоим глазам и они закрываются, подносят пыль к губам и они улыбаются и ты счастливо, как лист, уже без неба, уже без дерева опускаешься на землю.
Мне нельзя было иначе, как же мне без тебя?
И тоже побежала. Как ты - не успевших вернуться, проснуться заражала погоней.
Как корью, коклюшем. Чтобы ничего не видели, не слышали кроме своего жара и зуда.
Мне надо было откопать тебя. Я ведь знаю - ты во всем любишь утро.
А тебя надо было искать в сегодня. В нем ты был усыплен. И я повернулась назад - теперь мы откапывали наши дни. А пыль возвращалась и накрывала совсем недавно очнувшихся.
Кружилось, металось все - одни вставали, другие вновь засыпали - бежать надо было от всего и всех. И разбудив, мы убегали дальше - и в этом времени без воздуха тебя не было.
Совсем рядом колыхались тени, совсем рядом были те, кто догонял нас.
Я оглянулась, не надо было, но я оглянулась.
В темноте белели твои волосы, только твои волосы плакали и были реальны в темноте. А глаза - близко, темны от ненависти.
Значит мы отыскали тебя, а я не успела увидеть, не успела узнать.
Но надо было ведь бежать -  погоня была не только за нами, но и в нас.
 Мне ведь самой надо было заболеть, а так кто бы побежал за мной?
Но ты не простил меня. Неся в руках пыль, похожую на жабу, ты подходил ближе и ближе.
- Не может этого быть, - кричала я.
Кричала своим спутникам, обреченным и радостным, кричала ночи - пустой, скучной. А ты, расталкивая мой крик, разрывая его как паутину стоял рядом. И я проснулась.
-Девочка, не твой это сон и не я это.
Бессилие будущего неужели может заплакать во сне ребенка? Что ты, моя девочка. Такие сны имеют право приходить ко мне.
Большая сила дана человеку, страшная сила и не его она, эта сила. Знает, ведь, как первый, так и день последний придет не по людской воле, а почему то зная, забывает. И в этот час он увидит, как бессильна, как неумна его сила, пойдем в лес лучше, моя хорошая.
-Anna, сегодня зима, сегодня холодно и сегодня  ты будешь 
мне рассказывать сказку.
-В лесу бы, хорошая моя я показал бы ее тебе.
Кругом деревья февраля. Испуганные, виноватые и сидит одна почка - она поверила  еще зимнему солнцу. Как люблю я ее - отважную, сумасшедшую.
 Бывает солнце в феврале - оно безумно, как последняя нежность, нетерпелива, как конь, скинувший свое привязанное к бревну прошлое, - она доверчива и ласкова, как ягненок, танцующий на поляне.
 Пламень наваждения, откровенность младенца, - никогда больше она не будет столь целомудренна и неосторожна - и это надо увидеть. И без страха выйти навстречу. Лучшее, безвременное будет долго греть маленькую почку.
 Идем мы. Под ногами древние листья. Все они перегоревшие, как будто их подносили к большому огню.
Осторожно, играя, наказывая.
Избыток пламени, отпечаток пламени на паутиновых листьях прошлогодних.
Где она, непридуманная зима, где ее следы? Нет их.
Можно ли понять, что легче - замерзнуть так, что самый близкий костер не отогреет или так состариться от огня, что самый честный холод не подарит другую боль? Нужно ли это понимать, не зная выбирающих, зная, что они не выбирают.
Собирала в кучу спрыгивающие, пылающие листья женщина.Присела на корточки, вытащила спички и поднесла к разбегающему костру кусочек пламени - огонь к огню и куча пепла - для чего?
-Anna, мы в лес не пойдем сегодня. Не отвлекайся.
-А жаль. Конечно, сказку можно и рассказать..
Отрывок