Лето. Ольга Ланская

В начале лета у Рыжей родился маленький рыжий жеребёнок. Ледоход уже отгремел по Алдану, но тайга еще не горела, а из надреза на стволе березы, одиноко стоявшей на высоком берегу возле пристани, вытекал, пенился сок.

За завтраком мама сказала, что, наверное, хорошо бы назвать малыша Соколом. В честь его отца.

– Да, – сказал отчим, аккуратно намазывая ножом масло на ломтики черного хлеба для каждого из нас, четверых.
 
Мы все знали, что отца жеребенка пришлось пристрелить из-за тяжелой травмы. И весь поселок молча переживал это событие, так как красивее Сокола не было коня ни до Урала. Ни за ним. Разве что в Москве.

Отчим был из Москвы, и мы, дети склеенной сводной семьи, пережившей гибель старших, знали. что красивее Москвы нет ничего на свете. И всё красивое стекается в Москву. Потому что она – наша столица.

– Надо бы спросить у старших, – сказала мама. – Хорошо ли это?

– Да, – сказал отчим, передавая ломтик хлеба младшему, мама которого умерла, когда он родился, и все знали, что он самый слабый.

Вечером, когда все снова собрались за столом, отчим сказал:
– Ну, вот, теперь у него есть имя.

– Сокол? – спросила мама, и в серых глазах ее вспыхнуло янтарное солнышко.

– Да! – сказал отчим, улыбаясь. – Сокол!

– А можно к нему? – спросила я.

– Попозже, – сказал отчим. – Дня через три.

…Рыжая стояла на зеленой траве в углу большого загона, огороженного по кругу серыми горбылями специально для нее и ее малыша.

Я подошла к ней. Она была очень большая. И мы с жеребенком были едва выше ее коленок.

– Здравствуйте! – сказала я. – Можно, я поиграю с ним?
И я показала на жеребенка.

Рыжая наклонилась ко мне. У нее были большие ласковые глаза, блестящие, словно смазанные маслом.

Жеребенок тоже рассматривал меня.

– Сокол! – сказала я. – А ты можешь меня догнать?

Мы пробежали с ним почти весь круг вдоль загона, но он держался позади меня.

– Ладно! – сказала я. – Теперь отдыхай. А завтра я приду. И мы снова будем играть в догонялки.

И так было целую неделю. Всю неделю он не мог перегнать меня.  Мы смеялись. И я, и Рыжая. И Сокол. А потом он вдруг оказался впереди, и я почувствовала, что отстаю. А на следующий день он пошел первым прямо со старта. Да так быстро, что я поняла – мне его не догнать.

Я присела на траву рядом с Рыжей. Мы долго глядели, как красиво шел он свой первый круг по зеленой траве загона. Всё улыбалось нам. И чистым было солнце, еще не закрытое от людей плотным дымом таежных пожаров.

Санкт-Петербург.
2024