Полярный круг Действие первое

Феликс Довжик


Полярный круг

Пьеса в двух действиях




          Действующие лица


           Старшее поколение:

Роман Истоков, инженер, руководитель работ.
Дмитрий Тачанский, инженер.
Ольга Минаева, инженер.
Матвей Чуич, инженер.
Татьяна, его жена.
Евгений Батогов, инженер.
Нина, лаборантка.
Макар Дубасов, работник охранных органов.
Василий Осипович, вышестоящий начальник Дубасова.
Иванов, сотрудник Дубасова.
Сотрудник в кожанке.
Георгий Хиляев. командированный инженер.
Манька, старуха.
Старуха с метлой.
Человек в шинели.


      Младшее поколение:

Константин, племянник Истокова.
Михаил, сын Тачанского.
Клим, сын Ольги Минаевой.
Владимир, сын Чуичей.
Анастасия, дочь Батогова.
Иосиф, сын Дубасова.






Действие первое

Гаснет свет в зрительном зале. На сцене освещается телефонная будка. Из зрительного зала к ней идет человек в шинели нараспашку, ставит на сцене портфель, достает кошелек, внезапно торопливо убирает его, ищет в карманах мелочь, заходит в будку, двумя пальцами снимает трубку, протирает ее платком, набирает номер. Пока он разговаривает по телефону, к будке подходит старуха с метлой.

Человек в шинели. Алло, шеф. Это я… Добрался без приключений… Приступаю к работе.
Старуха с метлой (стучит в дверь телефонной будки). Эй, товарищ!
Человек в шинели (выглядывая из будки). Чего тебе, бабуся?

Старуха с метлой. Не нашенские у тебя привычки. Здесь тебе не заграница – портфель мигом свистнут. (Отходит в сторону, поднимает выцветшую буденовку, выколачивает о колено пыль.)

Человек в шинели (по телефону). Насколько я разобрался – дикари. Они сами друг друга, как это у них говорят, возьмут за бока – и под караул, а мы посмеемся. (Выходит из будки, забирает портфель.) Спасибо, бабуся. Я учту. (Уходит.)

Старуха с метлой (ворчливо). Как в канцелярии: «Учту, учту». Во молодежь пошла. (Примеряет буденовку и уходит.)

Слышен звонок телефона. На сцене показываются Иванов и Хиляев.

Иванов. Слышишь, звонит. Подождем маленько, не к спеху. Если с начальством перезвенькивается, с Василием Осиповичем, – беда.

Иванов и Хиляев исчезают. Снова слышен звонок телефона. На сцене освещается стол. За столом – Макар Дубасов.

Дубасов (громко, уверенно). Дубасов слушает.

В глубине сцены виден Василий Осипович.

Василий Осипович (грозно). Макар, как дела?
Дубасов (пересохшим горлом). Пока без изменений.

Василий Осипович (притворяясь удивленным, иронично). Как без изменений? А я думал, ты доложишь, что работы закончены или хотя бы виновники срыва у тебя на кончике пера. А?
Дубасов. Пока нет.

Василий Осипович. Макароша, я от тебя в недоумении. Идет непримиримая борьба, во всех газетах трезвонят, что классовый враг наступает широким фронтом, и только ты воды в рот набрал и не замечаешь их плотно сомкнутых рядов.
Дубасов. Мы работаем, не смыкая глаз.

Василий Осипович. Макаруня, ты скоро их сомкнешь и очень надолго. Стань на мое место. Работы сорваны – врагов нет. Или наш народ не умеет работать? Так доложим? А как на это посмотрят сверху? Макарончик, я потерял веру в тебя, а мне подсказывают, что незаменимых нет. Я найду на твое место расторопного, но тебя загоню, куда Макар телят не гонял. Там тебя научат смотреть в оба. Я предупреждаю по-отечески. Потом пеняй на себя и на свою судьбу.

Василий Осипович исчезает. Слышны гудки телефона. Дубасов опускает трубку. Возвращаются Иванов и Хиляев.

Иванов (зовет издалека). Макар Иванович. Макар Иванович!
Дубасов. Чего лезешь, если тебя не приглашают? Под горячую руку хочешь попасть?
Иванов (Хиляеву). От звонка вспыхнул. Во бывает. Подождем, пока перегорит.
Дубасов (требовательно). Иванов!

Иванов (лениво). Здесь я.
Дубасов. Принеси воды.
Иванов (обрадовано). А командированного впускать?
Дубасов. Приехал? Веди скорее!

Иванов. А водички, может, не надо?
Дубасов (раздраженно). Давай приезжего!
Иванов (Хиляеву). Откатило от берега. Ныряй, пока ему по телефону опять штопор не ввинтили. (Уходит.)

Хиляев подходит к столу Дубасова.

Хиляев. Георгий Хиляев, прибыл по вызову предприятия.
Дубасов. Что прибыл, вижу, а почему задержался, не пойму.
Хиляев (присаживаясь к столу). Видите ли, наш директор неодобрительно относится к данной работе. Между нами говоря, разумнее было не навязывать, раз он в нее не верит, а его к ней пристегнули.

Дубасов. Поэтому вставляет палки в колеса и лаптем тормозит?
Хиляев. Он считает, что это – напрасная трата народных средств, и, если это сознательная трата, это – преступление.

Дубасов. Какой смышленый патриот. Сделал, между вами говоря, дерьмо, а не прибор и, спасая шкуру, стрижет других под свою гребенку.
Хиляев. Вы это напрасно. Наш прибор вне всяких подозрений.
Дубасов. Ни один винтик не может быть вне подозрений, пока не будем знать, чьими руками он обточен. Так нас сегодня учат.

Хиляев. Можно промерить, как обточили. (Спохватывается.) Но и в таком подходе что-то есть.
Дубасов. Вы так, а они так. Кто вас разберет? Кому верить? Наш человек или не наш? Свой не обманет. Идем, отвезу тебя к Роману Истокову. (На ходу.) Каждый нутро свое скрывает – уследи за всеми. Голова от вас кругом.

Дубасов и Хиляев уходят.
На сцене освещается простая обстановка рабочей комнаты: несколько столов с книгами и бумагами. Присутствуют Истоков, Тачанский и Чуич.

Тачанский. Роман, почитал я вчера перед сном газеты. Плюнуть не в кого – кругом враги, а у нас неудачи за неудачей.
Истоков. А ты читай, как Иванушка-дурачок одолел Кощея Бессмертного. Спать будешь сном младенца.

Чуич. И я очень неприятную новость слышал. Вчера ночью взяли бывшего мужа Ольги Минаевой.
Тачанский. Сон в руку – флажки ставят.

Истоков. Насколько я слышал, он, как каждый бывший муж, сильно проштрафился, но чтобы до такой степени?
Тачанский. Чувствует мое сердце, Дубасов вот-вот развернется. Если его подстегнуть, он так пришпорит.
Истоков. Да мимо промчится. Наши дела для него – темный лес.

Входит Ольга Минаева, за ней Батогов.

Ольга. Дима, у меня ничего не получилось.
Тачанский. Оля, есть дела более важные и не очень приятные. Матвей Чуич слышал…
Ольга. Я знаю… Я давно говорила, что Минаев доиграется.
Истоков. Игра игре рознь. Есть поддавки, а есть третий лишний.

Чуич. Может быть, это ошибка? Ведь так бывает?
Ольга (горячо). Наши органы не ошибаются. Я такого случая не знаю.
Истоков (вскользь, занимаясь своими делами). Они в таких случаях не трубят в трубы и не поднимают флаги.

Батогов. Опять за свое. Не выступайте против государственной машины. Она шуток не понимает – раздавит, как тараканов.
Чуич. Тьфу на тебя, Батогов. Накаркаешь. (Присаживается к телефону, звонит.)
Истоков. Далеко бы человечество умчалось, если бы червячок сомнения не переползал дорогу.

Батогов. На данном этапе государству не выгодно, чтобы массы сомневались.
Тачанский. Государству легче жить, а у нас ты ежедневно сомневаешься в нашем навигаторе.
Истоков. До сомнения еще дорасти нужно.

Батогов. Я могу не высказывать свое мнение о твоих идеях, но предупреждаю тебя, Истоков, и тебя, Тачанский: ваши разговоры могут плохо кончиться.
Ольга. Помолчи, пожалуйста. Без тебя тошно.
Тачанский. Батогов, ты забыл про режим. Пора пить молоко.
Батогов (достает карманные часы). Действительно. Спасибо, что напомнил. (Уходит.)

Истоков. И я бы размял челюсти. Ольга, подай корочку голодающему.
Ольга. Тебя же Нина подкармливает. Она у нас сердобольная.
Чуич. Роман, звонили, сказали, что представитель приехал. Едет вместе с Дубасовым.

Тачанский. Зачастил что-то Макар?
Истоков. Ольга, принеси, пожалуйста, чертежи.
Ольга. Матвей, пойдешь со мной?
Чуич. Как прикажешь. Я всегда готов быть и рабом, и другом.

Ольга и Чуич уходят.

Тачанский. Роман, может Батагов прав, надо бы поосторожнее. Чем черт не шутит.
Истоков. Не дрейфь. Политика без новой техники к светлому будущему не причалит, а мы – ее создатели и не самые бездарные. Рядом пошумят, а нас не тронут.

Входит Нина.

Нина. Роман, там кто-то приехал. С ним Дубасов. Ты бы их встретил.
Истоков. Найдут дорогу. Дубасову любая дверь не преграда.

Нина уходит. Навстречу ей идет Ольга, за ней Дубасов, Хиляев и Батогов. Нина останавливается, пропускает всех и уходит. Мужчины здороваются. Батогов устраивается за отдельным столом.

Дубасов. Истоков, проводи совещание. Георгий Хиляев ответит на ваши вопросы. Разберись без лишних а плюс бэ, кто прав, а кто мутит воду. Завтра же доложи о результатах. Торопись – я тебе по-дружески советую. Страна ждет, а начальство торопит. (Берет Ольгу под руку, отводит в сторону.) Ольга Павловна, вы мне можете уделить несколько минут.

Ольга (испуганно). Могу.
Дубасов. Пару минут, не больше. Прошу вас. (Жестом предлагает Ольге пройти вперед.)

Ольга и Дубасов уходят. Истоков и Тачанский провожают их взглядами и переглядываются друг с другом.

Истоков. Пару минут – не вечность. (Хиляеву.) Начнем? Извлекай драгоценные чертежи и раскрой нам, наконец-то, ваши секреты.
Хиляев. Это вы мне, пожалуйста, дайте чертежи. Я их не привез.
Истоков. Как же ты собирался кукарекать?

Хиляев. Должен был не я, а другой товарищ. Мне сказали, что чертежи вам выслали.
Тачанский. Будто бы, да не то, что надо.
Истоков. Сумеешь по памяти?
Хиляев. Я и по чертежам не большой знаток.

Истоков возмущен, хочет что-то сказать, но, махнув рукой, отходит.

Тачанский. На кой черт ты тогда приехал? Посадил нас в калошу. Представитель есть, а толку нет.
Хиляев. Послали. Вы позволите ознакомиться с вашим навигатором. Может быть, наш прибор ни при чем?
Тачанский. Обратись к Батогову. Он у нас мастер сомневаться в чужой работе.
 
Истоков (подходя к Хиляеву и грозя пальцем). Вашему синдикату мы баню устроим: за прибор, за чертежи за семью замками и за таких представителей.
Хиляев. Запрашивайте руководство. Я упирался – меня сюда вытолкнули. Там большая политика, а мне здесь баня зачем? (Отходит к Батогову.)

Истоков (Тачанскому). Нашли выход: поручили ему играть роль дурочка, а он ее играет без азарта.
Хиляев (Батогову). Привычная картина. И у нас, и у вас – везде одинаково. Если не клеится, виноват дядя, а не его вожатый.
Батогов. Я давно чувствую, что в мудреной идее Истокова что-то не так, а он слушать не хочет.

Хиляев. Давай вместе подумаем. Можно, я посмотрю ваши чертежи?

Входит Ольга с чертежами, отдает их Истокову.

Истоков. Как я рад тебя видеть. Все обошлось? (Похлопывает Ольгу по руке и тут же углубляется в работу.)

Ольга некоторое время наблюдает за Истоковым, потом отходит к Батогову и Хиляеву.

Батогов (Ольге). Мы решили вместе опровергнуть Истокова.
Ольга. Эх, вы, Антанта, ничего у вас не выйдет: Роман – талантливый инженер.
Хиляев. А с нашим прибором его навигатор не сработается. (Достает из кармана чертеж, разворачивает его.)
Ольга (рассматривает чертеж, кричит). Роман! Не такой ли чертеж тебе нужен? (Забирает чертеж, относит Истокову.)

Истоков (изучает чертеж, заинтересованно). Это уже половина дела. Оказывается, все не так.
Тачанский (заглядывая в чертеж). Ты где его нашла?
Ольга. Хиляев только что из кармана вытащил.

Истоков. Рассвет не за горами – петух прокукарекал.
Тачанский (кричит). Хиляев, что за фокусы?
Хиляев (издалека). Этот чертеж товарищ, который должен был ехать, мне передал на всякий случай. Я про него забыл, а сейчас вспомнил. Это же вспомогательный узел.
Тачанский. В этом узле вся загвоздка.
Хиляев. Вот и я, слава богу, пригодился.

Истоков и Тачанский рассматривают чертеж. Тачанский тянет чертеж к себе.

Тачанский. Теперь мы подстроимся под их капризулю.
Ольга. Интересно, кто из вас быстрее придумает?
Истоков. Мы не на скачках.
Ольга. Между прочим, рабочее время давно кончилось.
Истоков. Желающие могут уйти. (Задумчиво.) Кто знает, когда нас осенит, к ужину или к полуночи.

Ольга отходит к Батогову и Хиляеву.

Ольга (радостно). Женя, Роман всех домой отпускает.
Батогов. Очень кстати.
Хиляев. Может быть, задержишься?
Батогов. Не могу. Дочку Настеньку из садика забрать должен.

Ольга, Батогов и Хиляев уходят. Тачанский провожает их глазами, нервничает, встает, топчется на месте.

Истоков. На кнопке сидел или уже придумал?
Тачанский (виновато). Я сегодня должен раньше уйти.
Истоков. Нестандартное решение с двойной пользой: сам пойдешь на подзарядку и чертеж из-под носа не потянешь.
Тачанский. Погоди, женишься, я отыграюсь.
Истоков. Иди, иди.

Тачанский нерешительно уходит. Звонит телефон. Истоков поднимает трубку. Слышен голос по телефону: «А моя мама скоро придет?»

Уже ушла. Подожди немного, и она придет. Подождешь?

Слышен голос и вздох: «Подожду». Истоков стоя смотрит чертеж, приплясывает и потирает руки. Входит Ольга, смотрит издалека. Истоков замечает ее и подзывает к себе пальцем.

Ольга (подходя). Осенило? Да?

Истоков кладет ей руки на плечи, тянет к себе. Ольга упирается, но уступает, подходит вплотную.

Роман, не хулигань! (Стоит в ожидании.)
Истоков. Классовое чутье, ловкость рук – и давай Истоков, запрягайся на новый поворот судьбы. (Опускает руки.)
Ольга. Мне остаться?
Истоков. Только что беседовал с Климом.

Ольга. Спрашивал, когда приду? День сегодня какой-то. Ты меня проводишь?
Истоков. К сожалению, не могу. Там кто-нибудь остался? (Зовет.) Матвей!
Ольга. Доверяешь меня другому?
Истоков. Клим какой разумный стал. С ним договориться можно.

Слышен стук в дверь. Входит Чуич.

Чуич. Я не ошибся? Чуич тут, Чуич там. Помощники нужны?
Истоков. Проводи, пожалуйста, Ольгу.
Чуич. Какое роскошное поручение. (Ольге.) Разрешите вашу ручку.
Ольга. Роман, ты много теряешь.
Истоков. Наверстаю в другой раз без свидетелей. (Садится, изучает чертеж.)

Входит Нина. Ольга и Чуич идут к выходу.

Ольга. Нина, ты можешь идти домой. Роман всех отпустил.
Нина. Я знаю. (Проходит мимо Ольги и Чуича.)
Ольга (обернувшись к Нине). Ты прочла книгу, которую я тебе дала?
Нина (смущенно). Не всю.
Ольга. Все вышиваешь и вяжешь? Читать надо. (Уходит с Чуичем.)

Нина. Ты меня тоже отчитаешь, как Ольга? Не притворяйся, что я тебе мешаю. Ты долго будешь работать?
Истоков. У тебя нет сухарика?
Нина. Роман, нельзя же так. Ты посмотри на себя, на кого стал похож. Осунулся, похудел.
Истоков. Всем некогда, все ушли, даже Дима Тачанский. Дубасов кругами ходит. От конторы Хиляева ничего не добиться. Столько желающих прихлопнуть навигатор. Бояться ответственности. До чего дожили: ответственность не окрыляет – стала опасной.

Нина заходит Истокову за спину, кладет руки ему на плечи.

Нина (склонившись к Истокову). Тебе отдохнуть надо, и все получится.
Истоков. Кудесник мой, как у тебя все просто.
Нина. Ты сам придумываешь для себя сложности. Хоть один вечер можно провести по-человечески? Идем ко мне, я тебя супом накормлю.

Истоков (поворачивает голову к Нине, кладет свою ладонь на ее руку). Супом? Только и всего. Стоило жить и мечтать, чтобы в итоге предложили тарелку перлового супа?
Нина. Ты напрасно стараешься. Пока не поешь, я с тобой разговаривать не буду. (Отходит от Истокова.) И совсем не перловый, а грибной со сметаной.

Истоков. Подожди, не бросай меня. Может быть, это и есть счастье, а я не понимаю. Как бы меня за это жизнь не проучила. Что может быть лучше, если красивая женщина предлагает тарелку супа? (Поднимается, сворачивает чертеж, кладет в боковой карман.)

Нина. Говори, говори, что же ты остановился?
Истоков (подходя к Нине). Какие могут быть слова? Человек устал от работы, от одиночества, у него сплошная цепь неурядиц, и вдруг самый дорогой, самый нужный ему человек выходит ему навстречу с тарелкой супа до голубой каемочки, и он еще этого не понимает.
Нина. У тебя же навигатор на первом месте.
Истоков. К черту навигатор. Я брошу его к твоим ногам на сутки позже.

Истоков подхватывает Нину и кружится с ней, направляясь к выходу.

А ты не передумаешь? Не заменишь суп березовой кашей?

Нина. Разве я похожа на человека, которому нельзя верить?

Истоков и Нина уходят. Гаснет свет на сцене и загорается снова. Входит Тачанский.

Тачанский. Роман, ты где? (Ищет чертеж на столе, отходит к дверям, кричит.) Оля, Романа не видела?

Входит Ольга Минаева.

Ольга. Вчера он оставался работать.
Тачанский. Наверно засиделся и проспал. Хоть бы чертеж оставил. (Спохватываясь.) О чем вчера с тобой Дубасов беседовал? О муже не спрашивал?
Ольга. О бывшем муже?.. Не спрашивал.

Входит Истоков.

Истоков. Здорово, хлопцы!
Тачанский. Наконец-то. (Идет навстречу Истокову.)

Истоков протягивает Ольге руку.

Истоков (Ольге). Здравствуй. (Трясет ее руку.)

Тачанский вытаскивает у Истокова из бокового кармана чертеж
 и идет с ним к столу.

Ольга. Отчего с утра счастливый? Нашел, в чем дело?
Истоков. Подумаем – найдем. Минута – не год.
Ольга. Ты же вчера хотел работать. Ты понимаешь, что ты делаешь? Задержал бы Диму, меня, а утром доложил бы, что все в порядке. Зачем тебе лишние неприятности?

Истоков. Неприятности всегда лишние.
Ольга. Не шути.

Истоков снова пытается отойти, Ольга снова его удерживает.

Какой ты сегодня невнимательный. Вчера Клима мальчишки избили. Дразнили, что у него отец – враг народа.
Тачанский (зовет, требовательно). Роман, иди сюда.
Истоков. Мальчишки, что с них взять? Сегодня дрались – завтра помирятся. Корыстной цели у них еще нет. А за Минаева и за всех соседей ты не в ответе – не обращай внимание.

Истоков отходит к Тачанскому, вместе рассматривают чертеж, что-то рисуют друг другу, что-то доказывают. Ольга стоит в стороне.
Входит Хиляев, подходит к Ольге.

Хиляев. Ольга Павловна, что с вами?
Ольга. Так… Разве по мне видно?
Хиляев. Вы выглядите по-боевому, но не знаете, с кем драться. Я могу чем-нибудь помочь.
Ольга. Спасибо, не надо.

Хиляев. Вы не подумайте, я не хотел вас обидеть. В наше суровое время человек человеку и ревизор, и контролер, а зачем? Доброго человеческого слова не услышишь. Мы бьем врагов, а осколки в нас летят.
Ольга. Я это очень хорошо почувствовала. Из-за врагов и нам несправедливо достается.

Хиляев. Простите, не буду больше о суровом.
Ольга (равнодушно). Как ваше сотрудничество с Батоговым?
Хиляев. Развалилось. Может быть, к лучшему. Чем начальники заняты? Пойдемте посмотрим.

Ольга и Хиляев идут к Истокову и Тачанскому.

Тачанский. Все в порядке, уже есть идея.
Ольга. Ты, Дима, придумал? Да?
Тачанский. Не успел. У Романа на ходу готово решение.

Ольга. Все Роман и Роман. Хоть бы раз утер ему нос.
Тачанский. Рад бы первым идти со знаменем, да сапоги жмут.
Хиляев. Мне, наверно, можно уезжать?
Тачанский. Уезжай, если неинтересно. Роман, Хиляева отпускать?

Истоков (не поднимая головы от чертежей). Мне он не нужен, а с его шарашкиной конторой мы все равно поругаемся.
Хиляев. Воля ваша, но меня не путайте с конторой. Хоть я и там, но я сам по себе. (Уходит.)

Входит Батогов.

Батогов. Истоков, я во всем разобрался. Навигатор принципиально не должен работать.
Тачанский. В твоих руках. Идем, приспособим прибор Хиляева – сам убедишься: в наших – будет работать.

Тачанский, Батогов и Ольга уходят. Истоков не спеша идет за ними, останавливается, задумывается. Входит Хиляев с чемоданом в руке.

Истоков. Уезжаешь? Дела жду – в конторе наводнение?
Хиляев. Командировка не кончилась… К тетке заеду в гости.
Истоков. Ну, прощай.

Хиляев ставит чемодан, Истоков наклоняется, поднимает его.

Чемодан у тебя тяжелый. Запасные трусы – свинцовые?
Хиляев. Книги там.
Истоков. Библия для неверующих?

Хиляев. Нынче все бдительные. Открыть? Посмотришь?
Истоков. У меня другая профессия. (Отдает чемодан.)
Хиляев. До свидания. (Отходит, оглядывается и уходит.)

Истоков стоит задумавшись. Входит Нина.

Нина. О чем задумался, Роман? Я тебе не помешала?
Истоков. Эпоха на психику давит. В простаке видишь дьявола. (Отмахивается перед лицом рукой.) Прочь наваждение. Как я рад, что ты ко мне заглянула.

Нина. Что с тобой? Что случилось?
Истоков. Что может теперь со мною случиться? Я жив, весел и счастлив. Сегодня удача сама идет мне в руки. Работать хочется, как никогда, и жду, не дождусь вечера. Супом снова накормишь?

Нина. Что ты? (Улыбается.) Не каждый же день.
Истоков. А почему бы и нет?
Нина. Сегодня тебе будет перловая каша.
Истоков. С тобою я готов расхлебывать любой обед. (Хочет обнять Нину.)

Появляется Ольга.

Ольга. Роман! Что вы здесь делаете? Нашел время для шуток. Идем смотреть. Дима Тачанский без тебя не включит.
Истоков (Нине). Пойдем посмотрим. (Подхватывает под руку Нину, потом Ольгу, ведет.) Что сбудется в жизни со мною? Мы – навигатор, или он – нас?

Истоков, Ольга и Нина уходят.
Гаснет свет и загорается снова. Входят возбужденные Тачанский, Чуич и Ольга.

Тачанский. Молодец, Роман. Доказал свое.
Ольга. Про нас, наверно, в газетах напишут.
Чуич. Я тогда перед тещей пройдусь гоголем, но лучше бы премию дали и хороший паек. У меня второй наследник наклевывается или наследница с бантами.
Ольга. Не хвались, знаем. А у тебя, Дима? Скоро Мишке купишь сестренку?
Тачанский. Через месяц, другой. Премия не помешала бы.

Ольга. И сообщение в газете. Представляете, у Клима спросят: «Это про твою маму напечатали?».
Чуич. Пока ребенок у матери в животике материальная пища важнее. В газете мою фамилию перепутают или забудут. Я – невезучий. Как подать-принести, вспоминают Чуича, как награждение, Чуича не видят.

Ольга. А ты тянись перед начальством.
Чуич. Не поможет. Нагрузят не по силам, чтобы не заслонял других. У нас в почете ударники, несущие колесики и винтики в тени.
Тачанский. Не прибедняйся. Ты свое не упустишь. Тем, от кого зависит, напомнишь о себе.

Чуич. Что еще остается делать маленькому человеку без больших претензий.
Тачанский. Куда же Истоков делся?
Чуич. Разве не видел? За ним машину прислали и увезли куда-то.
Тачанский. Странно. С начальством он говорил по телефону. Надо немедленно выяснить.

Тачанский, Ольга и Чуич уходят.
На сцене освещается стол, за которым сидит Дубасов. Показывается Иванов.

Иванов. Макар Иванович, привез Истокова. Впускать.
Дубасов. Впускай. (Делает вид усердно занятого работой человека.)
Иванов (впускает Истокова, шепчет ему). У него тут такой разговор с начальством был. Ну, держись. Не слети с табуретки. (Уходит.)
 
Истоков, ждет, что Дубасов обратит на него внимание, не дождавшись, подходит к столу, садится на табуретку, осматривается.

Истоков. Во многих кабинетах бывал, пока доказал необходимость навигатора, а у тебя не приходилось.
Дубасов (отрываясь от бумаг). Слышал я, навигатор худо-бедно работает? С успехом тебя. (Протягивает руку. Истоков приподнимается, пожимает руку.) Обожаю жизнь и всяческий успех. Сына своего Иосифом назвал. Великое имя. Великие дела делаем. Некогда стоять на месте. Я настаиваю: немедленно созвать государственную комиссию по навигатору и подвести черту.

Истоков. Добро бы – для орденов и премий, а пока до комиссии далеко. Успех за комодом, а мы лишь на пороге. Многое придется переделать.
Дубасов. Переделывать ничего не надо, не дури. Работает кое-как – и ладно. Комиссия разберется и даст рекомендации, а мы – под козырек, и спи спокойно. Разумное решение?

Истоков. Я – как автор и руководитель – с таким решением не согласен. Нигде в мире ничего подобного не делали. Мои люди устали. Энтузиазм иссяк. Нам нужен отдых, нужно собраться с мыслями, и мы доведем дело до конца.
Дубасов. А это уж пусть решает комиссия. Пустил на ветер народные деньги и улизнуть хочешь?

Истоков. Оставь эти детские приемы для наивных. Контора Хиляева обещала прибор, а прислала мотыгу, а Истоков придумывай, как выходить из положения. И они же на комиссии с пеной у рта будут кричать, что навигатор плох. Им бы его прихлопнуть – свои концы в воду.

Дубасов. Ты не доверяешь нашим официальным органам?!
Истоков. Что за школьные аргументы? В каждом органе сидят люди. У одних свои интересы, другие могут случайно и не случайно ошибаться.
Дубасов. А ты сам не можешь? Может быть, твой навигатор понадобится лишь в далеком будущем, а каждый жить хочет сейчас и деньги тратить на себя, а не на Истокова и его будущих внуков.

Истоков. Будущее через пару лет станет суровым настоящим, а навигатор необходимостью, если не захотим плестись в хвосте, и нужен он или не нужен, пусть решают специалисты и не здесь, а на своем месте.

Дубасов. Шпильки подпускаешь: Макар-балбес не разбирается и пусть не лезет. Очень хорошо. Я сегодня же потребую созыва комиссии. Пусть решает: раскошеливаться государству на твои прихоти или пресечь преступное расточительство? Идет непримиримая борьба, и мы ни с кем считаться не будем. Окажешься на нашем пути, мы и тебя поставим к стенке. И ты не глупи. Плюнь на навигатор. Жизнь дороже.

Истоков. Мне навигатор дороже жизни. Я в него всю свою душу вложил. Я еще сколько… три десятка лет протяну – и нет меня, а навигатор останется. Он будет жить в веках, мой навигатор, и я его не отдам на растерзание.

Дубасов. Для тебя навигатор – как загробная жизнь, а после меня что останется? Пшик. Загробную жизнь отменили, и эта на волоске висит. На карту поставлены жизни, а ты заботишься о кирпиче будущего. Я сегодня же вызову комиссию! Я тебе больше не верю.

Истоков. Что ты за жизнь свою кипятишься? Кому она нужна? Что вы все – с ума сошли, борцы за дело народа. Дай, дай и дай и все немедленно. Что дать? Ребенка за один месяц? Новейшую технику по щучьему велению, как фокусник из рукава? Хотите иметь – дайте возможность нормально работать. Дайте тому, кто понимает, сделать то, что он может. Добросовестно сделать, не за страх, а за совесть. Я! Я придумал навигатор. Я – автор, я знаю, что ему необходимо для полноценной жизни.

Дубасов. Что ты заладил: автор, автор. Да ты – ничто, исполнитель наших предначертаний. Сегодня ты, завтра другой.
Истоков. Вот и ищи других или сам попробуешь?
Дубасов. Подумаешь – незаменимый. Я тебя научу. Я тебя заставлю изобретать то, что прикажут.

Истоков намеревается уйти.

Стой! Ты куда?! Садись! Я тебе приказываю! Подчинись или хуже будет! Я тебя сегодня же от работы отстраню и выгоню!
Истоков. Мои знания ты не отнимешь. Я в любом городе, на любом заводе могу быть инженером, а, если тебя с работы выгонят, я еще подумаю, брать ли тебя грузчиком.
Дубасов. Я тебе покажу грузчика! Я покажу, как телят не гонял! (Кричит.) Иванов! От меня ты не уйдешь инженером. От меня ты уйдешь лесорубом в тайгу, песочек мыть за Полярный круг.

Вбегает Иванов.

Арестуй Истокова!
Иванов. Макар Иванович, ты что – сдурел?
Дубасов. Ты как разговариваешь?! Выполняй приказание!!

Гаснет свет и загорается снова. На сцене Тачанский и Ольга.
Вбегает Чуич, за ним входит Батогов.

Чуич. Романа! Романа арестовали!
Ольга. За что?
Тачанский. Это глупые шутки или сплетня?
Батогов. Я предупреждал. Раз не все разрешено обсуждать, так и незачем обсуждать. (Тачанскому.) Вот, подпиши.

Чуич отходит к телефону, звонит.

Тачанский. Что подписать? Что ты суешь? Кому эти протоколы теперь нужны? Без Романа все работы прахом пойдут.
Батогов. Работы не остановят – будь спокоен.
Тачанский. Уж не ты ли их потянешь? Ты на днях показал свои способности.
Батогов. Я признал свою ошибку – не надо ею укорять.
Тачанский. Надо сейчас же всем вместе идти к Дубасову.

Чуич. Разве принято вмешиваться в их дела? Я такого не слышал.
Тачанский. Принято, не принято, какое это имеет значение? Надо спасать Романа, пока у них не началось головокружение от успехов.
Чуич. Я сегодня не могу. Мне только что сообщили, что с Таней плохо.

Батогов. Не пойдет он. (Тачанскому.) Забыл его принципы? Маленький человек должен вовремя улизнуть. Чуич, заберешься ты в щель, сильный рядом пройдет – грунт обрушится и засыплет тебя с ручками и ножками. Ты стань на позицию сильного – тогда уцелеешь. Бери с меня пример. Я пойду, но про ваши разговоры скрывать не стану. Заявляю перед лицом товарищей.

Тачанский. Иди-ка ты лучше… молоко пить или за дочкой в садик.
Батогов (смотрит на карманные часы). Действительно. Спасибо, что напомнил. Вот они там тебе обрадуются. Спасибо скажут, руку пожмут. (Уходит.)

Чуич. Я позвоню, если ты хочешь, скажу, что задержусь. Если надо, я пойду, но при мне с вами разговаривать не станут. Как только я переступлю порог, начнут на меня кричать. Это проверено, я знаю.
Тачанский. Иди домой, тебя Таня ждет. (Подписывает протоколы, оставленные Батоговым.)

Чуич. Оля, тебе нельзя. Они про Минаева вспомнят. (Ждет ответа и, не дождавшись, уходит.)
Ольга. Это ужасно, это конец всему. Из-за проклятого Минаева я лишена права голоса.
Тачанский. Что ты, Оля. Не о тебе речь. Дело это мужское. Я один схожу. Я знаю, к кому обратиться. Я всех подниму на ноги.

Входит Нина.

Нина. Дима, тебя вызывают. Дубасов машину прислал.
Тачанский. Тем лучше. (Уходит.)
Нина. Ольга Павловна, что же будет?
Ольга. Не пойму, почему ты здесь все время оказываешься. Тебе-то нечего беспокоиться. Ты пострадаешь меньше других.

Гаснет свет на сцене и загорается снова. На сцене за столом сидит
Дубасов. Входит Тачанский, стремительно подходит к столу.

Тачанский. Макар, что произошло? Зачем задержал Истокова?
Дубасов. Затем и вызвал тебя, чтобы разобраться во всем. Садись.
Тачанский. Некогда сидеть – объясни, что случилось?
Дубасов. Сначала, здоров. (Протягивает руку. Тачанский, стоя, пожимает ее.) Полагается здороваться, раз мы люди знакомые, и ты пока не подследственный, но и не гость. Вызван по официальному делу.

Тачанский. Клевета? Кто-нибудь анонимку написал?
Дубасов. Дело серьезное. Уличили Истокова – следствие вести будем.
Тачанский. Глупости или недоразумение. Я за него ручаюсь.

Дубасов. Ручательства теперь не помогут. Надо было раньше смотреть, когда он становился на скользкий путь.
Тачанский. В чем он виноват?
Дубасов. Не знаешь, а лезешь заступаться. Осторожнее надо быть, поменьше глупостей, а то нарвешься.
Тачанский. Макар Иванович, объясни толком.

Дубасов. Если бы мы тебя взяли за связь с ним, я бы тебе объяснил, но тебе бы от этого не поздоровилось. Мы тебе верим, пока. Помочь ты нам должен. Напиши, какой он неблагонадежный человек, какие вел разговорчики и на что подстрекал.
Тачанский. Как же я такое напишу, когда я считаю его порядочным и честным человеком?

 Дубасов (взрывается). Ты мне лекции о мироздании читать надумал! Шутки шутить! У тебя жена ходит во. (Описывает руками большой полукруг вокруг живота.) И тяжело переносит. Только ей твоих неприятностей сейчас не хватает. Она тебя ждет, волнуется, а ты со мною заигрываешь. Думаешь, мне не докладывали про ваши задушевные беседы? Заодно с Ромкой сидеть хочешь? От домашних забот улизнуть? Я тебе это устрою, но там тебе лучше не будет. (Кричит.) Иванов!

Входит Иванов.

Почему без винтовки? Немедленно возьми оружие! Арестуешь его и отведешь. Пусть посидит и подумает. Не одумается – пойдет заодно с Истоковым. Выполняй приказание!

Иванов уходит. Звонит телефон.

У меня дел по горло, а я тебя жизни должен учить. Бери бумагу и марш писать!

Дубасов швыряет Тачанскому лист бумаги, поднимает телефонную трубку, встает, ждет. Тачанский берет бумагу.

Туда. (Показывает трубкой на соседний стол.)

Тачанский отходит к дальнему столу, пишет с вдохновением. Дубасов кладет трубку на место, садится, посматривает то на Тачанского, то на телефон. Снова раздается звонок. Дубасов поднимает трубку.

Дубасов слушает.

Голос по телефону: «Дубасов, примите сообщение. Двенадцатого из вашей зоны передавалась шифровка. Передачу вели за два часа до отхода поезда».

Сообщение принял.

Дубасов кладет трубку, вытирает пот со лба. Снова звонит телефон. Входит Иванов с винтовкой, останавливается, ждет. Дубасов поднимает трубку.

Дубасов слушает.

Голос по телефону: «Дубасов, из твоих подопечных двенадцатого никто не выезжал?».

Никто.

Иванов. Макар Иванович, Хиляев двенадцатого уехал.

Дубасов прикрывает микрофон ладонью.

Хиляев, говорю, уехал.
Дубасов. Вон! (Показывает на дверь.)

Иванов поспешно отходит к Тачанскому.

Иванов (Тачанскому). Я ему (тычет пальцем в сторону Дубасова) говорю: Хиляев уехал, а он мне на дверь. Совсем психопатом стал.
Тачанский (не отрываясь от бумаги). Уехал, я знаю.
Иванов. Как звонок сверху, так ему шило в задницу. У него потом руки чешутся пакость сделать. (Уходит.)
Тачанский (вслух). Хиляев. Георгий. Жора. Джон. Так и напишем. (Быстро пишет.)

Дубасов (зовет). Тачанский! Написал? Иди сюда.
Тачанский. Сейчас подпишусь. (Встает, подходит к столу Дубасова.)
Дубасов. Читай.

Тачанский (читает). Я, инженер Тачанский, знаю сотрудника наших органов Дубасова как морально неустойчивого человека, бабника, пьяницу и карьериста. Эти аморальные качества привели его к преступлению. В целях дальнейшей наживы и обогащения Макар Дубасов (он же – Мак Дубсов, он же – Макс Уасов) вступил в сговор с агентом империалистической разведки Джоном Хили (он же – Георгий Хиляев).

Пользуясь своим служебным положением, Дубасов передал Джону Хили важные документы и помог скрыться. Макар Дубасов заслуживает презрения нашего народа и суровой кары. Инженер Тачанский… А! Каково! Хорошо написано?

Дубасов (тихо). Ты от кого узнал про Хиляева?
Тачанский. Сам придумал. Фамилия легко переделывается на заграничный маневр.
Дубасов (зловеще). Так, так. Ты что это такое написал? (Кричит.) Ты меня хоть раз с бабами видел?!

Тачанский. Что ты расшумелся? В отношениях с женщинами каждый мужчина – потенциальный преступник.
Дубасов. Зачем же ты эту клевету намарал?! Ты понимаешь, что из-за этой клеветы расстрелять могут? Дай сюда!

Дубасов тянется к бумаге, Тачанский не отдает ее.

Тачанский. Не нравится. А зачем меня заставлял писать?
Дубасов. Дай сюда бумагу, я не шучу.

Тачанский отдает бумагу. Дубасов рвет ее и обрывки прячет в карман.

Вон отсюда и никому ни слова.

Тачанский. Макар Иванович, а как же с Истоковым?
Дубасов. Разберемся. Зря держать не будем.

Дубасов жмет руку Тачанскому и выпроваживает его. Возвращается, достает из кармана обрывки, рвет на более мелкие части. Звонит Телефон. Дубасов торопливо прячет обрывки, садится, поднимает телефонную трубку.

Дубасов слушает.

В глубине сцены виден Василий Осипович.

Василий Осипович (по телефону). Макар, чем порадуешь?

Дубасов медленно опускает телефонную трубку на стол, мучительно думает, обхватив ладонями голову. Василий Осипович выходит на сцену.

Макарушка, сын мой неразумный. Я же тебе говорил: изучай политграмоту. Нашей бескрайней Сибири позарез нужны бескорыстные труженики пилы и топора. Тут один комсомолец написал, как строили узкоколейку. Читал? Читать надо, Макароша. Многое б жизни понял. Узкоколейку-то строить надо. Жить-то лучше хотим, и быть сильнее и выше, и дальше всех. А строить некому. Последний энтузиаст лежит парализованный.

С Магнитки они эшелонами улепетывали. Знаешь об этом? А я своими глазами видел. Не хотели в бараках жить и тачки катать от зари до зари. Наша с тобой задача – обеспечить стройки работниками. Совместим приятное с полезным. Очистим от мусора и поставим рекрутов. Отстроим страну – родина спасибо скажет, а какой ценой – не наша забота. Светлое будущее все спишет. А тем, кто получит свой кусок белого хлеба с вареньем, наплевать, чьей кровью и потом построено.

Роман Истоков рубил лес или Макар Дубасов. Важно, что нарубили, когда надо было. Вот что в заслугу поставят. Кому-нибудь на мозоль наступили, а как иначе? Чей-нибудь отпрыск обиженного укорит: нехорошо, мол, поступили, но от своего хлеба с вареньем не откажется. Все блага дай, а на узкоколейку не гони? Не ломай себе голову. Жалость губит полезное дело. Чего упираешься, Макароша? Шашку наголо и вперед. Кобыла сама вывезет. Вот тебе мой последний совет.

Василий Осипович уходит в глубь сцены, опускает телефонную трубку на рычаги и исчезает. Слышны телефонные гудки. Дубасов выходит из оцепенения, кладет трубку на место, встает, вытирает пот.

Дубасов (кричит). Иванов! Где Батогов? Тащи немедленно! Будем работать. (Ходит вокруг стола, потом садится.)

Входит Батогов.

Ну что, Батогов? Семафор открыт. Кого машинистом назначить?

Батогов. Меня или Тачанского. У меня были идеи, но Истоков слушать не хотел.
Дубасов. Значит, пробил твой час?
Батогов. Тачанский часто грубил мне – подшучивал, я его не люблю, но дело он знает. Если он хочет, пусть он будет начальником.

Дубасов. Вот тебе раз. Хорошо, об этом потом, а сейчас напиши про Истокова, про то, как он торговал навигатором. Я подскажу, что и как написать.
Батогов. Я об этом писать не буду. Я не люблю Истокова, но я о нем высокого мнения
.
Дубасов. Вот те на. Так, так, так. Кристальный он человек. Все, значит, без греха, один Дубасов – грешник. Все приносят пользу, один Дубасов паразитирует. Так получается? Так в чем же дело? Давай прогоним Дубасова! Сами боритесь с классовым врагом, сами обеспечивайте тишину и порядок. Мы вам создаем все условия, а вы не хотите палец о палец ударить, чтобы помочь.

Страна отрывает от себя, лишается необходимого – и все для вас, а вам и слова не скажи: все не так, все плохо, всего мало, все дай, а вы что даете? Какая конкретная польза от вас? Истоков ваш кристальный, а кто баламутит народ? Мы мобилизуем все силы, объединяемся в едином порыве, чтобы преодолеть трудности, а он разлагает наше движение! Что ему надо? Какая польза от этих дебатов?

Батогов. В этом вопросе я с вами согласен. Я не разделял взгляды Истокова и много раз его предупреждал.
Дубасов. Вот этого я от тебя и ждал! Проводил он дискуссии на запретные темы? Ты его одергивал? Вот и напиши честно, как все было.
Батогов. Я не могу написать. Я его одергивал, чтобы он не болтал лишнего, я говорил ему это в лицо, но написать… это непорядочно.

Дубасов. Я тебя сейчас под арест посажу вместе с Истоковым, вот это будет порядочно.
Батогов (возмущенно). За что?! С какой стати?!
Дубасов. Отказываешься идти с нами – не наш человек. Мы таких не щадим. Работы лопнули. Сотни тысяч рублей пущены на ветер. Ты знал, что прибор – дрянь, не доложил. Разговоры слышал – не сообщил. (Кричит.) Иванов!

Вбегает Иванов.

Вызывай конвой! Почему сам без оружия?! Выполняй немедленно!

Иванов убегает.

Я тебя отправлю за Полярный круг на экскурсию.

Батогов. Я физически сильный, занимаюсь спортом, я и там проживу.

Дубасов растерян, но быстро находит новый ход.

Дубасов. Твоя вертихвостка за это время наставит тебе рога и спереди, и сзади, это будет порядочно? Вот я сейчас ее обрадую. Зачем молодой кобылке скучать, ей же сегодня предстоит одинокая ночь.

Дубасов набирает номер телефона, Батогов нажимает на рычаги.

Ты же в дочке души не чаешь. Бросишь ее на произвол судьбы – это порядочно? Кто ее воспитывать будет – приходящий папаша?

Батогов. Вы не смейте так говорить о моей жене! У нас вполне нормальная семья.
Дубасов. Пока ты возле своей вертихвостки неотлучно крутишься молодым бычком. Она же ни одного мужчину не может пропустить, чтобы не оглянуться. Она сегодня же ночью найдет тебе замену. Я даже знаю кого.

Дубасов снова набирает номер телефона, а Батогов нажимает на рычаги.

Этого ты хотел? Отправляйся за Полярный круг, давай! Порядочно и благородно. А козочку твоей Настеньке, «у-у-у, шла коза рогатая», чтобы детка заснула быстрее, кто показывать будет? Очередной сменщик? Не глупи, Батогов! Подумай, что ты теряешь, и ради кого? Он о тебе думал, когда ты просил его держать язык за зубами?

Дубасов набирает номер телефона, Батогов хочет нажать на рычаги.

Руки! Руки на место! Сидеть смирно, пока тебя не связали! Иванов!

Вбегает Иванов с винтовкой.

Почему один! Где конвой!

Батогов. Товарищ Дубасов…
Дубасов. Молчать! Руки на место! Последний раз спрашиваю: будешь писать или я звоню, и потом пощады от меня не жди.
Батогов. Я напишу, чему был свидетель, про разговоры.
Дубасов. От тебя ничего другого не требуют. Марш в другую комнату. Тачанского не упоминай. Подпевалы нас не интересуют.

Дубасов и Иванов выпроваживают Батогова.

Иванов. Макар Иванович, доведешь мужика до медвежьей болезни – какой из него потом работник?
Дубасов. Молчать!
Иванов (спокойно). На меня чего орать? Я уже пуганый.
Дубасов. Тащи Чуича и будь начеку.

Иванов уходит. Дубасов усаживается за стол. Входит Чуич, останавливается, ждет, что скажет Дубасов.

Чуич (робко). Меня вызывали?
Дубасов. А, это ты. Иди-ка сюда. Так-так. Сам прийти не мог?
Чуич. Я вас не понимаю.
Дубасов. Глупым прикидываешься. Сейчас Дубасова вокруг пальца обведу.
Чуич. Зачем вы так на меня?
Дубасов (громко). Знаешь, что Истоков арестован? Отвечай быстро!

Чуич (упавшим голосом). Знаю.
Дубасов (передразнивает). Знаю. А где ты раньше был? Явился бы, как честный человек. «Макар Иванович, Истоков такой и сякой.» Нет же, я за Чуичем посылать должен.
Чуич (смелея). Я про него ничего такого не знаю.
Дубасов (иронично). Не знаешь? Вместе не раз пили, ели – не знаешь? Ай-я-яй, несмышленый какой. Не выводи меня из себя. Бери бумагу и пиши в духе времени.

Дубасов протягивает Чуичу бумагу, тот не берет ее.

Чуич. Я ничего не знаю. Я маленький человек.
Дубасов. Такой и нужен. Маленький камень рождает большую лавину.
Чуич (тихо). Если гром грянет.

Дубасов. А ты слепой что ли? Земля ходуном ходит. Валуны и булыжники летят со свистом. Дубасова сорвало и понесло, а Чуич на своей кочке уцелеть хочет. Да за какие заслуги? За какую особенность? Катись, куда катят, и других толкай по дороге. Большего от тебя и не требуют. Садись и пиши, пока другие не обогнали. За стеной один уже старается. Он напишет, а ты – нет, что тогда с тобой делать, герой.

Не помогаешь разоблачить врага – хрен с тобою. Заодно зашпаклюем. Живи на том свете. (Взрывается.) Что ты на меня смотришь, как кролик? Память отшибло? Пусть жена вспомнит. Все ваши интеллигентские ути-юти с бутылкой у тебя на квартире были. (Зовет.) Иванов! На каждого я глотку и нервы тратить должен.

Вбегает Иванов.

(Иванову.) Тащи сюда жену Чуича!

Чуич (кричит). Не смейте ее трогать! Ей нельзя волноваться!
Дубасов (Иванову). Одна нога здесь, другая там, и не церемонься.
Иванов (возмущенно). Не пойду на такое задание, Макар Иванович. Баста. Орлов своих пошли. У них руки чешутся по любимой работе, а меня уволь. Я уж с ружьишком для спектакля.

Дубасов. Спасибо, удружил. Пошлю я волкодавов, а что с женщиной будет? Душу ей с животом вместе вытрясут! Ну и люди пошли. Каждый о себе печется. Сгинь, Иванов, видеть тебя не могу!

Иванов тут же уходит.

И ты, Чуич, иди и пиши, пока из тебя душу не вытрясли.

Чуич. Отпустите меня, Макар Иванович. Я вас отблагодарю. Молиться за вас буду.
Дубасов. За себя помолись. В соседней комнате. Там и бумага есть.

Входит сотрудник в кожанке, подает и показывает Дубасову документы, потом жестом спрашивает: «Этого – туда?». Прокручивает два кулака, как будто перетирает и переламывает что-то и издает характерный щелчок. Дубасов согласно кивает. Чуич видит все это. Сотрудник пытается увести его, Чуич упирается.

Чуич. Я ничего не знаю, чего бы не знали другие. Почему в первую очередь за шиворот хватают маленького беззащитного человека? Это несправедливо.
Дубасов. Если ты маленький, занимайся маленькими делами. Зачем в спорное дело полез? Запахло добычей, ты тут как тут, подсуетился, коллектив сплачивал, гостей домой водил, а как ответ держать – спросите с других?

Сотрудник тащит Чуича, сбивает его с ног и поднимает за шиворот. Дубасов просматривает документы и не обращает внимание на возню.

Чуич. Пощадите во имя будущего ребенка! Войдите в мое положение!
Дубасов. Войдем, войдем – мокрого места не останется. Войди в наше: уйдешь обиженным, но сухиим.

Чуич пытается задержаться в дверях. Сотрудник дает ему пинка и выталкивает, оставив дверь открытой.

(Зовет.) Иванов!

Приоткрыв другую дверь, показывается Иванов.

Давай снова Тачанского.

Иванов впускает Тачанского.

Ну что, ходатай? Доложили мне про твои похождения. Вступился кто-нибудь за Романа?.. Всех обошел?
Тачанский (обиженно). Всех, на кого рассчитывал.
Дубасов. Ну и как ученые и начальники? Прячут глаза и помалкивают? Все в штаны наложили? Есть исключения? Не глупи больше, Димка, не глупи. Пошутил один раз и хватит.

Дубасов берет в руки документ, но внезапно за дверью, оставленной сотрудником открытой, раздается шум, грохот, крик: «Будешь говорить или нет?!». Дубасов прислушивается. Доносится молодой голос, почти ребенка: «Я ничего не знаю!» Снова шум и крик: «Убью, сволочь! Ты у меня заговоришь!». Вопли: «Ма-ма!», заглушаемые музыкой включенного на полную мощность репродуктора. Дубасов с документом в руках подходит к двери, со злостью закрывает ее и возвращается. 

Вот у меня из фирмы Хиляева бумага. Три подписи и печать. (Брезгливо.) Ученые, академики. За одно то, что здесь написано, Романа с компанией… (Иронично.) А от заступников Романа – шаром покати. Где их бумага? Доставай из-за пазухи. Нету. Одни мурашки. Не понадобилась ваша работа. (Подразнивая.) На свой карман, значит, работали. Жить-то хочется? Второго наследника увидеть своими глазами. Не хочешь плясать вместе с Романом у костра – садись и пиши без глупостей. Батогов уже написал, и Чуич за стенкой усердствует.

Тачанский (твердо). Я ничего писать не буду.
Дубасов (зло, взрываясь). Будешь!
Тачанский. Не буду!
Дубасов. Будешь, я говорю! Не таких обламывали. Я сейчас жену твою сюда приволоку, что тогда ты мне запоешь? Я ей такой допрос устрою в твоем присутствии и без тебя!

Тачанский. Да она за Романа… в морду тебе плюнет. Я ничего писать не буду. Может быть, я не выдержу, но просто так не сдамся, и ты руки свои по локоть в крови вымажешь. Я все сказал и больше на вопросы отвечать не буду.

Дубасов. Будешь!
Тачанский. Не буду! (Садится на табуретку и отворачивается от Дубасова.)
Дубасов (кричит). Встать!
Тачанский. Не встану!
Дубасов (кричит еще громче). Встать я сказал!!
Тачанский (громко). Не встану!!
Дубасов (спокойно, устало, уговаривая). Встань, фанатик. Иди домой, тебя выпустят. (Зовет.) Иванов!

Появляется Иванов.

Проводи на улицу.

Иванов помогает Тачанскому встать и уводит его. Дубасов устало набирает номер телефона.

(По телефону.) Василий Осипович, нельзя ли мне уйти в отставку… На другую работу… По собственному желанию… По состоянию здоровья… (Медленно опускает трубку.)

Входит сотрудник в кожанке, подает Дубасову документы, что-то в них показывает. Дубасов соглашается.

Будешь присутствовать.

Сотрудник уходит и возвращается, вводит Ольгу Минаеву, а сам устраивается в глубине сцены за столом, практически не виден.

Ольга. Здравствуйте. В чем я провинилась?

Дубасов идет навстречу Ольге.

Дубасов. Что вы, Ольга Павловна? Ваша жизнь без сучка и задорины. Здравствуйте. (Протягивает Ольге руку, обмениваются рукопожатием.) Проходите, пожалуйста, садитесь. Нет, нет, не на табуретку. (Подает Ольге свой стул.) Ольга Павловна, мы выяснили, кто распускал клевету в связи с вашим бывшим мужем. Сегодня утром этот человек был у меня. Поверьте мне, отныне его дети не посмеют обижать вашего Клима.

Ольга. Спасибо. Большое спасибо.
Дубасов. Ольга Павловна, вы извините, что я воспользовался служебным положением и пригласил вас сюда. Мне нужно с вами посоветоваться. Хочу у вас спросить, вы в последнее время ничего странного в поведении Истокова не замечали?
Ольга (торопливо). Я ничего не замечала.

Дубасов. Не спешите с выводами. Влип он, мягко скажем, в историю. Это не могло не отразиться на его поведении. Вы – женщина. У женщин так развита наблюдательность и чутье. Я понимаю, он – способный инженер, на него привыкли смотреть с обожанием, это мешает.

Все, что не укладывается в привычные представления о нем, отбрасывается, но, если поменять угол зрения, посмотреть с неожиданной стороны, очень многие поступки, которые прежде казались странными или несущественными, осветятся по-новому. Вы вспомните, как энергично он работал вначале, а что мы видим потом?

Ольга. Последний год мы очень напряженно работали и очень устали.
Дубасов. Если бы дело было только в этом. У меня есть совершенно неопровержимые факты, компрометирующие его, и это многое объясняет.
Ольга. Я у Хиляева случайно нашла нужный чертеж. По нему Истоков быстро разобрался, и мы запустили навигатор.
Дубасов. Мы этого не знали. Это очень важные сведения!

Дубасов оборачивается и протягивает руку в сторону сотрудника. Прожектор на какое-то время освещает его. Ольга с удивлением смотрит на сотрудника, потом на Дубасова. Дубасов как будто не замечает ее удивления.

Спасибо вам, Ольга Павловна. Теперь я все понимаю. А я-то думал, с чего это вдруг он проявил такое рвение. Вы ему все карты спутали. На контору Хиляева уже не свалишь – он вынужден был запустить навигатор. Припомните его поведение в последние месяцы. Кто больше всех затягивал работы? То переделывал одно, то переделывал другое. А где результаты? Они ему не были нужны.

Усилиями коллектива навигатор запущен. Что должен делать настоящий руководитель, преданный своему делу? Вызвать комиссию, пригласить журналистов, хлопотать о премировании, а что делает Истоков? Он всю свою энергию приложил к тому, чтобы притормозить работу, выдумать новые переделки, свести на нет работу коллектива.

Он влип в грязную историю, и им уже крутили и вертели, как хотели. Да, он – способный инженер, но именно таких и ловят на крючок. Ольга Павловна, мы с вами – взрослые люди. Если человек способен продаться, это обязательно должен быть аморальный нечистоплотный человек. Извините меня, одну минуту.

Дубасов отходит к сотруднику, подает ему знак. Сотрудник тут же уходит. Дубасов возвращается.

Ольга Павловна, мне неудобно говорить с вами на эту тему, но я обязан быть перед вами честным. Скажите, какое дело человек с таким образованием и положением, как у Истокова, может иметь с простой лаборанткой.

Ольга (прозревая). У нас только одна лаборантка – Нина.

Дубасов. Мало у нас женщин-инженеров, равных ему по положению, по образованию, по способностям. Но разве человеку, который с ног до головы опутал себя грязными делами, нужны честные, умные, волевые женщины? Он избегает таких, потому что боится разоблачения. Ему нужна не женщина, друг и товарищ, ему нужна женщина для удовлетворения низменных потребностей.

Мне неприятно показывать вам вот этот документ, но я не могу иначе. Здесь показания наших сотрудников. Недавно вечером Истоков пришел на квартиру к лаборантке Нине и вышел из ее квартиры в шесть утра. Здесь все расписано по минутам. Когда погасили свет, когда снова зажгли и снова погасили.

Ольга. Какая низость! Вечером он остался, уверял, что будет работать, а утром у него ничего не было сделано.
Дубасов. Ольга Павловна, извините, я вас должен на две минуты покинуть.

Дубасов уходит. Как только он скрывается, на сцену торопливо входит Нина. Пока она разговаривает с Ольгой, заметно, что разговор подслушивают.

Нина. Ольга Павловна, не пишите ничего и не подписывайте!
Ольга. Ты – здесь?! И ты мне даешь советы, дрянь такая.
Нина. Ольга Павловна, что вы говорите?
Ольга. Ты спала с Романом?!
Нина. Как вам не стыдно? Мы с ним любим друг друга.
Ольга. Дрянь! Заманила его в постель. И он – хорош. Какая я дура!

Нина. Ольга Павловна, попросите отложить допрос.
Ольга. Это тебя будут допрашивать, тебя и его. Да если бы я захотела, если бы я позволила, он бы давно валялся у моих ног. Сколько раз он умолял меня, я ему ничего не позволяла, никогда, а ты с ним по углам, за приборами.
Нина. Ольга Павловна, вы сейчас обижены. Скажите, что вам плохо. Не пишите ничего, я вас умоляю! Вы потом будете жалеть всю жизнь.

Входит Дубасов.

Дубасов. Это что еще такое? Что за безобразие? Марш отсюда.

Нина поспешно уходит.

Ольга Павловна, простите. Я накажу сотрудников. Как они это допустили?

Ольга. Что вы от меня хотите?
Дубасов. Напишите нам о поведении и поступках Истокова, напишите характеристику такую, какую он заслуживает.
Ольга. Хорошо, я напишу.
Дубасов. Идемте, я провожу вас в соседнюю комнату, там вам никто не помешает.

Дубасов уводит Ольгу. В кабинет тут же впускают Нину. Она переставляет стул и табуретку, садится, пытается заглянуть в документы, но не трогает их. Возвращается Дубасов, издалека следит за ней, потом подходит к ней, гладит ей волосы.

Я тебя лапаю, а ты помалкиваешь. Чувствуешь грех за душой.

Нина. Безгрешная я, Макар Иванович.
Дубасов. Безгрешен один только бог и то потому, что улизнул с земли. Здесь бы его быстро носом в грязь. Люди – тьфу, а ты заступаешься.

Нина. Отпусти Истокова, Макар Иванович.
Дубасов. Красивая ты какая. Я понимаю Романа. Теперь ты в моих руках. Ты знаешь, что я могу с тобой сделать все, что хочу?

Нина (тихо). Знаю.
Дубасов (зловеще). А знаешь, что я хочу с тобой сделать?
Нина (опустив голову). Знаю.
Дубасов (поднимает ей голову, смотрит в глаза). И согласишься, если отпущу Романа? (Кричит.) Дура! Он первый потом назовет тебя проституткой!

Нина. Отпусти его, Макар Иванович.
Дубасов. Что он за змей такой? За что вы его все любите? Чем Макар хуже? Моя клуша, если с работы меня прогонят, и без зарплаты останусь, в тот же день уйдет от меня.
Нина. Отпусти, Макар Иванович, не мучай себя и его.

Дубасов. Крепко я на него разозлился. (Внезапно, в порыве.) Уговоришь его стать передо мной на колени?
Нина. Не послушает он меня, Макар Иванович. Я могу стать, а он не станет.

Дубасов. Вот за это я его ненавижу. А ты не проси. Я и обмануть могу, мне недолго. Служба такая. Всем врешь, а себе больше других. Красивая ты. И отпустить жалко, и помочь не могу. Беги отсюда, не место тебе здесь. Ты одна ко мне по-человечески. Я их страх или злобу подкожную за версту чую. А ты сидишь, как ягненок доверчивый. Я сам себе самого себя не могу доверить.

Звонит телефон. Дубасов вздрагивает.

Иди, иди, я тебя провожу. И не умоляй. Потом, в другом месте поговорим.

Нина встает, медленно идет к выходу, через который ее ввели в кабинет. Руки безвольно опущены. В одной – косынка, конец ее тащится по полу. Нина роняет косынку. Дубасов поднимает ее, догоняет Нину.

Возьми косынку.

Нина. Макар Иванович…
Дубасов. Потом, потом. Сюда не ходи, не надо. Там выйдешь. (Показывает направление.)

Нина уходит. Телефон продолжает звонить. Дубасов подходит к нему, но телефон замолкает. Дубасов поднимает трубку. Слышны гудки. Он опускает трубку, вытирает пот.

(Кричит.) Иванов!

Показывается Иванов.

Где вода? Я тебя просил.
Иванов. Неужто всю выпил?
Дубасов. Ты ее не приносил.
Иванов. С памятью что-то стало. Во служба нервная. (Уходит.)

Телефон снова звонит.

Дубасов (по телефону). Дубасов слушает.
Голос по телефону: «Дубасов, Василий Осипович ждет тебя завтра с докладом».

(Опускает трубку, зовет.) Иванов! Давай Истокова!

Входит сотрудник в кожанке, передает Дубасову документы и занимает свое место. Иванов вводит Истокова и уходит.

Вот и господин автор или как теперь тебя звать? Садись, почитай показания. Батогов написал. Твой друг и сослуживец.
Истоков (читает бумагу). Непризнанный гений излил обиды.

Дубасов. Не клевещи на человека. Батогов геройски держался на допросе. За дело чести готов был в Сибири лес рубить. Тебе это неинтересно знать. Ты же – признанный гений. Но те, кто будет судить о твоем деле, учтут, что он говорил только правду. Я думаю, это пойдет на пользу ему, а не тебе. Теперь почитай показание Чуича, второго твоего друга и сослуживца.

Истоков читает.

Каков слог? Приятно иметь дело с образованными людьми. Знают, что написать. Газеты читают, радио слушают.

Истоков. Припугнули Чуича.
Дубасов (заинтересованно). Это как понимать? Считаешь, что Чуич трус.
Истоков. Трус.
Дубасов. Так и запишем. Очень хорошо. Побывал бы ты в шкуре Чуича, послушал бы я, что бы ты запел. Послушай, Истоков, ты оправдываешься, как последний ворюга, а я считал тебя умнее. Один у тебя бездарь, другой трус. Есть хоть один человек, которого ты считаешь хорошим? Может быть, и Тачанский, и Ольга Минаева дерьмо, а не люди? А?

Истоков думает.

Смотрю я на тебя с огромным удовольствием. Припер тебя Макар к стене одними школьными аргументами. Высшей математики не потребовалось. Что же ты нам сообщишь о моральных качествах Тачанского и Минаевой?

Истоков. Тачанский и Ольга – честные люди.
Дубасов. Честные? Как это понимать? Хорошие, значит?
Истоков. Значит, хорошие.
Дубасов. И Ольга Минаева? Очень хорошо. И это запишем. Истоков считает, что Ольга Минаева хороший и честный человек. А теперь почитай ее показания. Она про тебя так не говорит.

Дубасов передает Истокову бумагу, отходит к сотруднику, дает ему указания. Тот уходит. Дубасов возвращается к Истокову.

Ну, что скажешь?
Истоков. Этим бумагам три копейки цена. В них ничего нет. Напрасно ты тратишь силы, Дубасов.

Дубасов. Ты так и не понял наши порядки, Истоков. Мне не надо ловить тебя на фактах. Мне надо показать, что ты с пятнышком и по нутру не наш. А тут три честных человека, которым мы доверяем, твои сослуживцы, одновременно заявляют про четвертого, что он прожженный карьерист, развратный беспринципный человек, что он занимался пропагандой, чуждой духу нашего народа.

Научная контора Хиляева в бумаге с печатью заверяет, что он пустил на ветер народные деньги. Страна во всем себе отказывает, а он сотни тысяч ухлопал. Этого более чем достаточно. Гнилое нутро твое честные люди распознали своевременно. Твоя враждебная дельность благодаря бдительности наших органов пресечена.

Ты же читал газеты, знаешь, как это делается, даже говорить скучно. Полный реестр идеологических обвинений наши пламенные ораторы, специалисты своего дела, выдвинут тебе по высшему разряду. «Диверсант в науке, враг народа, предатель его интересов, шпион империализма.» Мне жаль тебя, Истоков. Я не завидую твоей судьбе. (Зовет.) Иванов!

Входит Иванов.

Возьми винтовку, отведи гражданина. Видишь: совсем плох стал. Поведешь пешком, пусть подышит нашенским воздухом. Выполняй приказание!

Иванов (Истокову). Пошли, что ли?

Истоков и Иванов идут по сцене.

Товарищ Истоков, погоди, не спеши (достает папиросы, протягивает Истокову). Закуривай.
Истоков. Я не курю.

Иванов. Нет, так нет. Так поговорим (прячет папиросы). Одурел Макар в последние дни. Я, вот, думаю. Водим мы и водим, и все, говорят, – шпионы. Брехня ж это. Если бы все были шпионами, капиталист давно бы без штанов ходил. Ты подсчитай. На харч каждому дай, в заначку положи – работа-то нервная. Я так думаю, время такое пошло: кто счеты сводит, кто путь себе разгребает.

Это я понимаю. А вот почему люди позволяют над собой измываться, почему идут безропотно? Ты бы удрал, а? А я там скажу: заскочил, мол, по срочной необходимости в туалет, приспичило, живой человек, куда денешься? Пока штаны спускал, враг дал драпака, на то он и враг.

Истоков. С тебя за это не только штаны, но и шкуру спустят.
Иванов. Да уж, по голове не погладят. В морду дадут, дальше задвинут. Я ж нерадивый, что с меня возьмешь? С другой стороны подумать – был у Макара свой резон, а какой – не спросишь: сам понимать обязан. Орлов своих с тобой не послал, машину не дал. Удерешь – враг обезврежен, с поста сброшен. По раскладу получается: есть шанс. Убежишь?

Истоков молчит.

Убежишь – скажут: был грех, да черт с ним, своя жизнь дороже. Я, вот, в ту сторону многих водил, а чтоб в обратную – не припомню. Птахе жить хоть в чужом лесу, лишь бы на воле. На костер пойдешь за навигатор, как закордонный ученый? Его там, у них, в буржуазных краях, старорежимные попы живьем сожгли. Во нравы были. У нас культурнее. Шпок – и нет.

Тебе про него Тачанский не рассказывал? Он в клубе про это занятную лекцию читал. Ты расспроси. Ученый этот молодой был, упрямый, а другой, старикашка, мудрее. Тоже на своем стоял, а как заметил, что и под него костер подтаскивают, черт с вами, говорит попам. Как вы про нашу Землю ни постановите на заседании своей ячейки, а все равно она вертится, а мне бы от вас отвертеться. Вот это – по-человечески, без гонора.

Истоков кашляет, ежится.

Не сбежишь? Ну, смотри, тебе видней. Я человек маленький – в громкой политике не разбираюсь.

Пауза.

У тебя с собой деньги есть? Дай на бутылочку – выпить хочется.

Истоков достает деньги, протягивает несколько бумажек. Иванов берет одну. Истоков смотрит на деньги и снова протягивает их Иванову. Несколько секунд Иванов борется с искушением, тянется к деньгам, но потом жестом отстраняется от искушения.

Больше не возьму – это будет вымогательство, а я заработал честно: за разговор, за секретную информацию. (Снова идут по сцене.) Ты постой маленько у телефонной будки, а я в магазин отлучусь, а то некрасиво получится: с арестованным за водкой лезть.

Иванов уходит. Истоков ходит по сцене, потом заходит в телефонную будку, набирает номер.

Истоков (по телефону). Алло! Клим, мама дома?.. Клим, твоя мама – предатель. Ты слышишь? Твоя мама – предатель.

Истоков выходит из будки, идет по сцене, к нему присоединяется Иванов. Идут вместе, приближаются к двум солдатам с винтовками. Иванов уходит.

На сцене разгорается костер. Один из солдат бросает к ногам Истокова ватник. Истоков натягивает ватник, присаживается к костру. На сцене выстраивается шеренга солдат с винтовками, стоят по стойке смирно. Медленно гаснет костер. Караул в полутьме уводит Истокова. В зрительном зале загорается свет.