Сани литературного троллизма

     - А ведь ты врешь все ! - страшно выдохнул Калган - птица, хватая безносого спиртоноса Сенечку Тузика за грудки. - Не так тебе говорил призрак - то ! Не бедный бедный Павел, а бедный бедный Пашка.
     - Опять сцепились, - вздохнул притворно Исмаил, протягивая мне кружку с горячим чаем, - что за люди, барин, ведь кажин вечер бьются чуть не насмерть.
     Вся каторга прекрасно знала, что нет и не было более верных друзей, нежели Калган и Тузик, они и на воле орудовали вместе, но угодили в Мертвый Дом порознь, Калган попался на убийстве какой - то тобольской купчихи, не успев поживиться и копейкой, взяли его прямо над трупом с окровавленным ножом, а Тузик, разнося спирт промысловым хищникам, просто случайно угодил в загребущие руки солдат отряда полковника Репки, прочесывавших тайгу частым гребнем по приказу внезапно нагрянувшего на Ленские прииски одного из Великих Князей, решившего самолично разобраться в странной ситуации с налогами, ежегодно недоходящими в столицу. Бравый хорунжий, стремясь выслужиться, засунул за опояску спиртоноса топор, как выявилось на следствии, оказавшийся топором знаменитого дурака Паука Троицкого, наводящего ужас на всю тайгу своей бессмысленностью и вопиющей глупостью, раз уж хватило у него ума прихватить топор в столице Черногории, где он пробовал бунт бунтить, но обосрался, конечно, и был сурово покаран совместным с парочкой албанцев тюремным злоключением, выйдя из коего он еще долго нежно почесывал зудящий зад, настежь развальцованный лихими местными. Жандармский скоро дознался, что этим самым топором орудовал еще Родион Романыч, после Раскольникова - легендарный Лягушкин, в общем, по трассологии и баллистике оказались на этом топоре чуть не с тыщу невинных душ, загубленных, судя по уликам, Сенечкой Тузиком. Встретившись в Мертвом Доме, друзья по воле остались друзьями и на каторге, просто здесь они по условиям процветавшего среди арестантов жаргона именовались френдами, дрались, конечно, ежевечерне, не умея завоевать признание окружающих интеллектом, но поставив на грубую физическую силу и ярость, национально предустановленную любому каторжному.
    - Это национальность, - втолковывал я любознательному Исмаилу, приведшему даже своего малолетнего брата Магомада, не пощаженного генерал - губернатором Дагестана и попавшего на каторгу за причастность к семье абрека Заура, кому Исмаил приходился родным дядей, - каторжанин - то. Как ты думаешь, Исмаил, почему воры отрицают национальности, будучи истинно интернационалистами ?
    Исмаил обернулся к окну, где на самом почетном месте шпилились в нескончаемую буру Солж - гэгэн и Шарлам Валамов, самые авторитетные воры на нашей старорежимной каторге эпохи Достоевского, прямо и нагло обкрадываемого коалой прямо вот сейчас вот .
    - Что ты играешь ? - с нескрываемым пренебрежением процедил Солж - гэгэн, вальяжно помахивая чудовищно отросшим ногтем мизинца, в чем, как и в явном пренебрежении к сопернику, таился блатной шик, просто придуманный дурачком автором  "  Колымских рассказов ", проведшим уже на советской каторге не за хер совершенно много лет, но ничего абсолютно не понявшим, поэтому и пришлось выдумывать.
    - Локш, - просипел Солж - гэгэн, отбрасывая от себя мертвеца, у которого он высосал все сопли, ритуально набираясь сил перед карточным поединком.
    - Фашисты, - прошептал я Исмаилу на ухо, - правильно их именовали блатные, мужики и мусора, настоящие фашисты.
    - А мы уголовные, - приосанился Исмаил, беря из моего благожелательно распахнутого портсигару папиросу, - я вот троих зарезал, отомстив за изнасилованную казаками соседку, к которой иногда захаживал Заур, а ты ?
    По правилам никто никогда не рассказывал о причинах попадания на каторгу, но все знали точно о преступлениях, совершенных новоприбывшим, так и Исмаил прекрасно ведал, что подбалтывали мне тоже фашизм, участие в кружке Петрушевской, толстой обоссанной старухи из политических, но хватило мне ума съехать на шулерство в казино Монте - Карло. Выдавать меня властям Монако не стали, сославшись на тайное влияние голливудской потаскушки Грейс Келли, но на царскую каторгу все же отправили, бессрочно, из принципа  " как бы чего не вышло ".
    - Даааа, - ошеломленно протянул пан Мошка, издатель, оборачиваясь великолепным Алексом Керви, чутка и смешно меньжующимся по поводу очередного убиения аккаунта ВК легкомысленным коалой, - Кастанеда об этом ничего не писал.
    А я об чем, Саныч ? На хрена мне аккаунт ВК, ежели сказочки, столь чтимые тобою, проживают на почвенном сайте  " Проза ру ", а твои, соответственно, книжки - на сестрице  " Флибусте " ? Это уже ведь не риторизм вырисовывается и не ригоризм с сарказмом, а констатация факта : не стоит искать Бродского в  " Фейсбуке ", а Богарта в  " Твиттере ", чтобы не зацикливаться на мертвецах, скажу, что мне не катит совершенно  " Инстаграм " Скарлетт Йоханссон, что, скорее всего, имеется, мне она интересна только и лишь ролями и то не всеми, а выборочно. В общем, творческие люди терсятся там, где находится их творчество, в соцсетях - нехай в соцсетях, это, в конце концов, неотъемлемое право творческих личностей : помещать плоды своего творчества, прошу прощения за избыток тавтологии, там, где им хочется и можется.