Байки бабушки Нюси 11

                Совместно с А.Трепаковой   

Со времени отречения царя начало рассыпаться общество Баку — семьи пытались приспособиться к новой, неверной и зыбкой жизни, искали безопасность, решали такие, казалось бы, малые вопросы, как и где достать еду, как избежать втягивания в авантюры остатков царской армии, дашнаков, мусаватистов. Обзор «приливных волн», в которых участвовали вышепоименованные  и англичане с турками, прекрасно сделан Скурлатовым в ЖЖ:

"Азербайджан в 1917-1920: большевики, мусаватисты, дашнаки".
   Отметим , что дашнаков Нюся боялась больше всех.

   Не влезая в чужую епархию описания событий в городе, отметим здесь, что положение учительницы Нюси всегда было устойчивым, в отличие от Бориса, который покинул армию. В 18 году со смертью свёкра ушёл из семьи Фёдор, да и Борис с Нюсей переехали.

   Она боялась, всё же, что унтер-офицерское прошлое Ивана Михайловича, как и служба в городском казачьем полку, могут повредить семье, а потому даже любимая внучка не знала про Яна Казимира-музыканта. «Мой отец был мусорщиком» - утверждала Нюся. Не десятником, что вы! Ассенизатором. Ложь сказалась на судьбе внучки — ах, сколько раз ей приходилось убирать то за птицами, то за экспериментальными животными, за своими собаками и кошками, за мужем, впавшим в детство… годы и годы. Вот она звание ассенизатора заслужила. Вместо прадеда, уважение к которому Нюся презрела. Вообще, эта трусость была для неё характерна, и спасала она прежде всего семью, а не себя. Это Нюся, откровенно храбрая в иных случаях!

   Деньги , полученные в наследство от Анастасии, им удалось сохранить, а вот переданные Борису отцовские ордена и золотой градусник он положил в тубус для чертежей, а Нюся во время обыска спрятала тубус на балконе. Балкон не проверяли, но дул жестокий северный ветер — норд, и выкатил тубус, уронил во двор. Понятно, во дворе было потом пусто. Память отца улетела с нордом.

   Ушедшие от дел офицеры устраивались кто где. Большевики вернулись в двадцать первом и уже начинался НЭП. Нехватку средств Нюся восполняла, относя вещи в скупку, а позже — в Торгсин. А в доме она при уборке надевала белый халат, оставляя под ним выходной наряд, и гордилась, что гости восхищались её внешним видом — мол, никогда не застанешь растрёпой. Её уникальное свойство запихивать вещи куда попало часто приводило к тому, что в залежах ящиков и шкафов вдруг обнаруживались ценные вещи, а открывать дверцы и выдвигать ящики при гостях не рекомендовалось: что-нибудь выпадало, а ящики потом нельзя было задвинуть.

   Внучка сердилась на бабушку Нюсю за то, как она обращалась с комнатными растениями: изгибала, надламывала, закручивала так, как хотелось ей. Внучка же считала, что растения выбирают ту форму, при которой хорошо им, и трогать их лишний раз не стоит. Да, у Нюси были «японские» зелёные картинки, а у внучки джунгли — разница поколений. На абажур Нюся накидывала прозрачную шаль с нежным цветочным узором.

   Незабываемы бабушкины словесные перлы: «тайны мадридского двора»,"э,зурна-а" «ишак карабахский», « когда бы вверх могла поднять ты рыло, тебе бы видно было, что эти жёлуди на мне растут». Вообще, очень часто Нюся прибегала к цитатам из басен и пословицам - «зелен виноград», «а вы, друзья, как ни садитесь» «так поди же, попляши», «да только воз и ныне там»," спой, светик, не стыдись", «бревно в своём глазу», «на зеркало неча пенять, коли рожа крива». Быть может, катрен из моих «Потерянных катренов» «Поэмы о конце августа» вышел продолжением:
«отворив калитку свинье, не надейся на радости жизни: будет хрюкать она, и валяться, и все розы твои раскопает».

 Уже тех лет, недалеко за тридцать,  она перестала носить цветные вещи - «Мои цвета только чёрный и белый», а на голове повязка из шали нежных тонов.
   Эту одежду она продолжала носить до 73 лет, а потом, при переезде в Москву, отказалась выходить из дома и перешла на халаты или старые вещи дочери.
   « И что ты нам внучку расписывала?,- возмутились соседки по больничной палате, когда у неё был инсульт, - Ты и сейчас красивее её!» Бедная Нюся зарыдала. Внучка смеялась: «Всё верно, бабуля, ты гораздо красивее, и я этому рада и горжусь тобой!  Я просто моложе!»

   Это был их с дочерью общий недостаток. Они оценивали людей по внешней красоте и, больше того, красоту считали главным достоинством. Ах, как они страдали, когда именно этот их недостаток и настоятельные советы погубили десять лет жизни юной внучки, слепой по девичеству, что была послушной девочкой и получила в мужья красивое чудовище.

    А что с мужчинами в этот период? - Рядовой Пипик из Тенгинского полка, что однажды попал в Журнал боевых действий, устроился учителем математики в школу Нюси, и учил позже её дочь, а вот Борис с двумя товарищами имели достаточно денег, чтобы открыть магазин с типично НЭПовским названием «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан». Спесиво думали, что торговля не требует ума, расчётов и труда. Нанимали продавца и целыми днями и ночами пили шампанское из своего магазина, курили до непроглядной атмосферы в комнате Бориса и Нюси и играли в преферанс. Понятно, вскоре пропили свои доли, и их выкупил один из преферансистов — Виктор Иванович Зубченко.  Оргии длились до конца 22 года, когда страшное событие оборвало этот лихой конвейер.

   Обстановка в городе уже улучшилась, можно было бы завести ребёнка, но давний аборт сказался, и Нюся никак не могла забеременеть. Врач велел ей взять годовой отпуск и обещал, что всё наладится. Нюся послушалась, уехала в горы с Адочкой, намереваясь заняться заготовками смородины из их усадьбы в Кусарах.

   Пришлось ехать кружным путём — в Шатое были бандитские выступления и туда подтянули войска. Дамочек развернули. Всё же добрались, набрали смородины и насыпали на большой стол — перебирать и отрезать хвостики Это с Нюсиными-то мигренями! Три дня она пролежала с холодной тряпкой на лбу и вынудила Адочку свернуть заготовительный труд. Тем не менее, в день рождения Бориса Нюся забеременела.

   День  она проводила на работе, но к вечеру возвращалась в дым и крики пьяных мужчин. Ночь напролёт не спала — её кровать расположили за шкафом, где дышать было ещё труднее. Нервы Нюси не выдержали. Через 3 месяца она приняла лошадиную дозу морфия, что остался от  запасов Андрея Семёновича. Борис обнаружил её уже в полубессознательном состоянии  из-за того, что доза была велика и вызвала самопроизвольную рвоту. Увезли в больницу, и всю ночь рядом с Нюсей сидела сестричка и била её по щекам : не засыпать!

   Ирочка родилась у неё в годовщину смерти Анастасии. Зрение дочери в течение жизни ухудшилось до -18, только в очках она видела как близорукие с минус пятью — то есть, не видела глаз, выражений лиц, звёзд. Луна просто пятном… а при этом натура романтическая, создающая виртуальную реальность, не понимающая отношения к себе,  глубоко эгоистичная и истеричная. Нюся корила себя. Однако плохое зрение было свойственно поколениям Марышевых, а , балуя «бедную девочку», родители породили  тот самый эгоизм. И теперь у Нюси и Бориса был не просто ребёнок, а ребёнок, в чьей судьбе они были частично виноваты.

 Так Борис взялся за ум, пошёл учиться и получил профессию инженера-строителя.