Ты единственная, любовь моя. Люблю тебя сильней 18

Глава 18
В гостиной почти посторонних никого не было. Кроме двух молодых парней из охраны, приехавших с отцом, и Лены. Она сидела в кресле, прикрыв глаза.

– Да, не волнуйся, Ань, спит он.
– Лен, ты устала? А, где все наши?

– Уехали. Что им теперь здесь делать, здесь теперь всё хорошо, а там работы на сегодня непочатый край их ждут другие больные, и всем они тоже нужны. Вот сижу и думаю, анализирую, и пришла к выводу. Ведь ты могла и одна справиться, ведь всю работу в основном ты сделала сама. Своей энергией. Божественная она или обычная, но эта энергия любви, как я увидела, творит чудеса. И даже обследовать могла без всяких аппаратов. Так ведь?

– Я даже не знаю, Лен, правда, не знаю. Наверное, могла, но я….
– Я знаю. Могла. Просто вначале ты была в растерянности. Не ожидала?

– Да, Лен всё так неожиданно и ещё он в таком вот виде появился.  Сама себя не поняла, ждала, ждала, двадцать лет ждала, и вот на тебе, не узнала, а сердце ведь подсказывало. Знаешь, как в груди жгло и кололо. даже нестерпимо было, а я не обратила внимания. Возможно из-за того, что мне последнее время постоянно была такая боль и я привыкла. И ночью сегодня он мне виделся, в окно стучал. Только он в окно стучал, и был, как и прежде красивым и здоровым. Это вот, как назвать?

– Вот и я говорю, ты растерялась, а так ты бы сама справилась. Медсестру прислать или нет?
– Зачем? Что я не справлюсь, что ли? Удивилась Аня. И ты, надеюсь, ночевать будешь. Будешь? Так?

– А куда я денусь? Одну я тебя не оставлю. Надо ему по всей вероятности ещё прокапать, но это после того, как ты его обследуешь, а может и не стоит что-то инородное вводить, разве только ещё крови твоей ему добавить. Пусть сразу почувствует тебя. Глядишь, твоя кровь взбудоражит его, быстрее оживёт.
Смеясь, произнесла Лена.

– А кровь-то у меня так и не взяли. Улыбнулась Аня.
– У Потапыча было четыреста грамм плазмы, капает сейчас в него.
– Я видела.

– Но твоя плазма энергий сильнее, вон, как быстро всё выровняла. Всем на удивление. Это было что-то! А кровь ему в чистом виде нельзя. Плазма для него хорошо, эритроциты у него быстро восстановятся, с твоей-то божественной энергией. Ох, Анька! Это надо было видеть! Да и чувствовать тоже. Все почувствовали эту энергию. Её можно прям ощутить не только внутри себя, но руками.

– Ой, Лена, не напоминай мне об этом. Я сама не знаю, как так получилось.
– Я и не знала, что ты ещё и так умеешь. Что ты там ему шептала?

– А я помню? Ничего не помню, я сама была, как в тумане. Ох, боже мой, что теперь делать? Теперь весь город узнает. И не скроешь ведь, Лен. Что делать?
Со вздохом спросила  Аня.

– Ничего не надо делать. Никто не расскажет, не волнуйся. Да и все обо всём давно догадывались. Давно догадались, кто ты такая на самом деле. Может не совсем представляли, но догадывались точно. А вчера ты, какую работу провела? Столько людей спасли одновременно. Это кому рассказать, не поверит никто. Ну, вчера они всё же не совсем догадывались, ты занималась в основном детьми. На взрослых, ты только взгляды свои иногда устремляла. Я это заметила, хоть и занята была, заметила, как посмотришь на меня или на руки мои, так всё шло в лучшем виде. И что за феномен с тобой?

– Лен, ну откуда я знаю. Мне сон вчера снился какой-то дурацкий. Можно сказать, на меня сон повлиял.

– У тебя сны всегда правильные. Почему ты считаешь дурацким?
– Не знаю, не разобралась, но что-то со мной случилось.
– А здесь, Анька, мы все были в блаженстве. Твоя энергия подействовала на всех и на меня тоже.

– Правда? Я не хотела.
– Такая сила была. Это что-то! Только слова твои не расслышала. Да, ты не волнуйся. Все были в восторге. Потапыч, так тот в лирику подался.

– Это как? Спросила Аня улыбаясь.
– Про любовь заговорил, что, мол, не всем дано такое. Теперь я поняла, Анька, любовь существует. Существует. Да ещё какая! И прав Потапыч, не всем дано почувствовать такую любовь, не всем. И любовь ни в коем случае нельзя предавать. Ты права. Ты счастливая Анька. Я вижу, да и всегда видела. Хоть порой и пресекала твои разговоры, о том, что Андрей жив. Анька, но двадцать лет, ждать и ни на кого не смотреть! Это что-то.

– Считай двадцать один год, Лен. Аня тихо рассмеялась и продолжила. – Это ладно, пусть думают про себя, слухи бы по городу не пошли. Мне не хочется слухов обо мне, как о ненормальной.

– Ань, а кто нормальный? И как понять нормальность? Может наоборот, все ненормальные, а ты как раз и нормальная.
– И что вот ты говоришь такое? Как могут быть все ненормальные? Обычно один кто-то.
Аня тихо рассмеялась.

– Чего ты боишься? Ань? Всё равно давно все знают, что ты особенная и богом поцелованная. Сколько раз я такое слышала от многих, о тебе так все и говорят  «Богом поцелованная».

– Так уж прям, поцелованная, да ещё богом. С чего взяли?

– Конечно, не обо всех твоих способностях знают, я и сама не всё о тебе знаю, лишь стала догадываться о последних. Но о той силе лечебной, от которой излечиваются, как ты поговоришь с кем-нибудь, знают почти все. Ты думаешь, почему к тебе все заглядывают в кабинет? Кому надо и не надо, только бы что-нибудь спросить? Только и слышишь, по всей больничке у нас идёт:
«А Анечка у себя? А не скажите, где Анечка? А как попасть к Анечке?» постоянно слышно. Что Лидия Андреевна  морщилась, как от зубной боли. Ты думаешь почему она уволилась?  Не выдержала такой реакции. Ревность её заела так, что уехала совсем из города. Хорошо, хоть новенькая сама тебя обожает.

– На счёт обожания я не знаю, но советуется со мной по многим вопросам. Девочка молодец, она ещё молоденькая, стажа нет, но будет хорошим педиатром.

– Вот видишь? Умная девушка и хорошим педиатром станет и навсегда у нас осядет, замуж за местного выходит. К ней уже тоже тянутся люди. А на улице к тебе обращаются, всегда за руку хотят подержать. Я это давно заметила, ещё в самом начале. Ты, что думаешь, просто так это? Да народ тебя давно вычислил, только не наглеет. Я часто думаю, у тебя с детства задатки такие были. Я же помню, как ты со мной разговаривала таким голосочком успокаивающим, а тебе было тогда всего-то пять лет, а рассуждала как взрослая, хоть и наивная была, да романтичная, в облаках и в сказках витала. Да тебя все дети любили и старшие и младшие, только и слышно было в школе, Ах Анечка, Анечка. Так, что не волнуйся за то что произошло. Пусть люди знают.

– Ой, ладно об этом, что случилось, то случилось. Что же теперь. А папа-то где? А Григория Степановича, наверное, провожает.

– Дядя Миша, надеюсь не сегодня улетит, мне поговорить с ним надо. Или потом?
– Не знаю, ещё не спрашивала. Надеюсь, ещё побудет. Ты не торопишься? Папа какой-то сюрприз готовит.
– Нет, уже не тороплюсь. Я звонила в клинику, Александра Егоровна с Лидией Александровной  у меня молодцы. Остальное потерпит всё.

– Ну, а то! Всю жизнь в хирургии проработали.
– А какой сюрприз?
– Не знаю. На то он и сюрприз. Улыбнулась Аня.
– Анюта, Леночка. Услышали голос Михаила Ивановича из прихожей.

– Мы здесь, папа. Ой, а я даже Григория Степановича и не угостила.
– Не волнуйся, я угощала кофе. Больше ничего не стал. Ань, ты извини, но я рассказала Григорию Степановичу о вчерашнем спасении людей. Вкратце конечно, но он просил обширного описания. Ты не возражаешь?
– А как ты это опишешь? Я и сама не знаю, как это происходило.

– Пока ещё не знаю. Просмотрю видеозаписи, там у нас ведь камеры есть. Может там что-то проявиться, ведь проявилось на мониторе здесь, видели, уж не знаю, все это заметили, как вспыхивали те разноцветные маленькие молнии, внутри Андрея, когда ты вела руками по его телу. А знаешь, что Григорий Степанович сказал.

– Ну, меня же не было там, меня папа увёл оттуда.

– Он сказал, Еленка, врач это не профессия, а призвание. Ты, говорит, призвана богом быть таким врачом. А о тебе сказал, Анютка, так та вообще чудо дивное, диво чудное. Мне бы её, говорит в клинику. Это когда ему рассказала, как ты исправляла в Андрее. И ещё он звал нас к себе.

– И, что ты? Поедешь? Теперь-то тебе стоит поехать, у тебя Алексей там  есть, конечно, тебе там будет ….
– Здравствуйте, девочки.

Услышали они знакомый голос и в удивлении замолкли обе, повернулись на голос и уставились в немом вопросе. Дар речи у них пропал мгновенно и не хотел возвращаться, увидев перед собой приведение. Но представшее перед ними приведение снова заговорило.

– Не волнуйтесь, девочки, это я. И на самом деле я и живая, и во здравии. И я вот снова перед вами, дорогие мои девочки.
И женщина протянула к ним свои руки, продолжила.
Дайте же мне вас обнять. Как же я скучала, бог мой, мне и не рассказать. Это знает, только лишь всевышний.

– Анна Савельевна!?
В один голос произнесли и Лена, и Аня, как-то растерянно и удивлённо. И вдруг взрыв эмоций и визга, что сорвался до хрипоты на высокой ноте.
– Анна Савельевна!
Произнесли снова обе и ринулись к ней с объятиями и поцелуями.

– Как? Как такое возможно? Мы же…. Ну, как…
В один голос воскликнули обе, словно тренировались так хором говорить.

– Ох, девочки, но это ещё не всё. Георгий заходи, они адекватны, в обморок не падают. Улыбаясь, говорила Анна, обнимая и целуя и Аню, и Лену. Слёзы текли у неё по щекам. Где Андрюша? Анечка?

– Вижу. Произнёс мужской голос.
– Георгий Савельевич! Ура! Жив! Ура! В два голоса чуть ли не орали обе.

– Тиши вы, кричите, как оглашенные. Мёртвых из-под земли достанете.
Произнёс улыбающийся Михаил Иванович и вошёл вслед за  Георгием. Андрей от вашего крика поднимется.

– Так мы только рады будем, дядя Миша. Рассмеялась Лена.

– Анна Савельевна, а вы не изменились, только морщинок прибавилось. Ох, Анна Савельевна, столько лет прошло.

Тихо шептала Аня, обнимая свекровь, состоявшую или всё ещё нет, но Аня считала её таковой, такой же мамой, как и её родная мама. Она ей очень нравилась, и жалела, что общение их было всего два года.
Вся жизнь прошла.

– Где вы были? Ох, пойдёмте, Анна Савельевна, пойдёмте он здесь. Боже мой, как я счастлива. Спасибо тебе боже, спасибо.
Тихо говорила Аня, обняв Анну Савельевну, повела её к кабинету и открыла дверь в кабинет, продолжила.
Вот он, Анна Савельевна, до сих пор поверить не могу.

– Сыночек. Прошептала, подходя к Андрею. Господи, что с тобой изверг этот сделал?
– Тёть Ань, это уже лучше, вот когда мы его увидели, вам лучше и не знать, каким он был. Всё-таки Анька у нас хоть и педиатр, но целитель от бога. Я такое впервые видела, что она вытворяла, убирала изнутри него всё процессы распада. На мониторе было видно. Нам дядя Миша подарил в клинику новейший аппарат, и он показывает всё точно. Что было с Андрюшей не описать, а она в считанные минуты всё наладила. Как это назвать?

– Вероятно, Леночка сам бог творил через неё. Сыночек мой.

– Вот очнётся, посмотрим ещё, как у него с мозгами и памятью. Но вы не плачьте, тёть Ань. Надеюсь и верю с мозгами у него в порядке. Сотрясение есть, и возможно сильное, это мы обследуем его ещё. И шрамы уйдут, снова станет красавцем. Уж, Анютка постарается. Вот ведь кудесница!

Говорила Лена, увидев, как две Анны стояли, обнявшись и сдерживая всхлипы тихо плакали. Затем Анна Савельевна нагнувшись, целовала Андрея и гладила его лицо, руки, и приговаривала.

– Мальчик  мой, мальчик мой. Живой. Слава тебе Боже.

– Анна успокойся, он жив, а остальное дело времени. Ни какой он не мальчик, он муж. И муж с большой буквы, настоящий воин. Чистый светлый, а что случилось с ним такое, так там тоже, хоть и фанатики, но тоже не простые и сильные. Их хозяева …. Да что об этом говорить, главное теперь все живы и мы с тобой наконец-то дома. Естественно, каким его видели в Мюнхене, не сравнить. Там он был настоящий аристократ. И сыграл же. Талантливый мальчик, разведчик, мой племянник. Успокойся, Анна, теперь он будет дома. Все будем дома. С внуками не пришлось быть, так с правнуками будем.

– Да, да. Ах, сколько пришлось ему мытарится по разным странам, и перемещениям, из-за его талантов, которые так были нужны им.

– Успокойся, Анна. У них ничего не вышло, они его не получили, и он жив. А раз жив, остальное всё заживёт. Произнёс Георгий.

– Да. Так-то так, но вся его жизнь мимо семьи прошла.
Снова заплакала Анна Савельевна.

– Вы виделись с Андрюшей? Когда? Удивлённо спросила Аня.
– Два года назад, Анечка. Он очень скучал по тебе.
– Дядя Георгий, а Сережа, где? Не знаете? Спросила Лена.
– Знаю, отчего же не знать. Этого засранца бы, пороть ещё в малолетстве надо, да жалко без матери рос. Поганец.
С болью и пренебрежением ответил Георгий.

– Что это вы так о нём говорите?
Удивлённо в один голос спросили и Аня, и Лена.

– Продался Марку. Скорбно ответил Георгий Савельевич.
– Но как? Он же нам помогал. С удивлением произнесла Лена.
– Помогал, естественно, он старался помогать, но только лишь вам.

– Вот тебе и свой парень, Лен. Со слезами в голосе произнесла Аня. А я так верила ему.
– Так, уходим отсюда. Андрей спит, но кто знает, как мозг работает, и ему не нужны наши негативные эмоции.
Строго сказала Лена. Все вышли, и Лена плотно прикрыла дверь.

– А идёмте на кухню, пригласила Аня, папин кабинет далеко, и не слышно будет, если только он через мир энергий не посмотрит нас, да услышит. А вы голодны? Конечно, голодны, и я ещё спрашиваю, я сейчас.

Они вошли в кухню, там хозяйничала их знакомая Алёна, что держала кофейню возле клиники.
Откуда она взялась? Только и мелькнуло в мыслях у Ани,
А за столом уже сидели двое папиных парней. Один из них произнёс.

– Анна Михайловна, мы не в наглую, нам Михаил Иванович разрешил, у нас  сегодня день такой, что даже позавтракать не успели. Мы не все разом, попеременно здесь ели, чтобы не заполнять ваш дом собой. Остальные на улице заняты.

– Кушайте на здоровье, и не обращайте внимания, и мы присоединимся к вам сейчас.

– А мы уже поели, и встал, захватил с собой кусок пирога и керамическую кружку с чаем. За ним и другой проделал то же самое,

– А, где Игорь? Спросил Михаил Иванович.
– Двор и округу с ребятами осматривает. Ответил всё тот же. Мы просмотрели весь город, чисто всё, но ту машину ещё не нашли, затаились где-то. Найдём, мы обязательно найдём, Михаил Иванович. Найдём и обезвредим.
Ответил он, и они оба ушли.

– Игорь пусть войдёт, тоже, поди, желудок пуст.
Попросил Михаил Иванович.

– Садитесь, садитесь, мы сейчас лишнее уберём и свежее поставим.
Приглашала Аня всех к столу. И тихо шепотом на ухо Лене спросила.
Откуда пироги? Я же их не пекла давно. И Алёна откуда?

– Я сделала заказ, чтобы было чем всех угостить, накормить, наших-то пол клиники было, это ты не видела всех. Приходили на чудо посмотреть, Ольга не выдержала, позвонила. Вот и был наплыв. Я и не только пироги заказала и многое другое, полноценный обед на неопределённое количество народа, как увидела, сколько с дядей Мишей приехало. Мария с Алёной расстарались. Вот теперь всё пригодилось. Алёна сама всё привезла, и я попросила её побыть здесь. Не возражаешь? Всё равно тихо не получилось.

– Нет, нет, что ты, не возражаю. Молодец, Ленусь, спасибо. А что не тихо, так и ладно, здесь теперь папа со своими ребятами. Боюсь, как бы громче не получилось, что-то сердце у меня ещё волнуется, и не пойму от чего. Но чувствую, что-то не хорошее предсказывает. С Андрюшей вроде всё нормально по его состоянию

– Это ещё у тебя эмоции, пройдёт Анют.  Надеюсь, всё обойдётся, вон, сколько народа здесь. Тихо прошептала Лена.

– Мы недавно кушали, скажем, так, перед приездом сюда. Так, что не особо, но чаем наслажусь. Ответила Анна Савельевна. Анечка, а можно твоего чая, у тебя есть такой, каким ты нас угощала когда-то? До сих пор вкус помню.

– Есть, конечно, это же травы с нашего луга. Иван чай смешан с разными травами. Так почему он продался? Дядя Георгий? Не понимаю.

– А тут и понимать нечего. Ответил Георгий Савельевич. Он тебя любил, ещё абитуриенткой тебя увидел. Вы вместе экзамены сдавали. Ты не помнишь?

– Когда сдавали экзамены, было не до просмотра мальчиков, всё свободное время занимались.

– А он нам все уши нам прожужжал, какую девушку он повстречал.

– Потом его видела, когда уже учились. Но с моей Леной обратить внимание на мальчиков было сложно. Обращай, не обращай, на свидание не пустит.
Все хором рассмеялись.

– А позже, Марк обещал ему тебя. С горечью продолжил Георгий.

– Да, ладно! Обещал? Как вещь? Удивилась Лена.

– Да, так. Со вздохом ответил Георгий. И такое бывает, девочки. Алексей всё это всё разузнал, распутал. А Михаил нас переправил на машине к себе во тьму тараканью, и дремучую.
С нервным смешком говорил Георгий, видно было, он страдал от предательства сына.

– Это куда, папа? Спросила Аня, помогая накрывать стол для трапезы.

– А помнишь бабушкин дом в лесной деревне?

– Так там давно никто не жил уже. Я ещё маленькая была. Там тогда ещё мамина вся родня жила, но когда последний раз мы приезжали за бабушкой, там уже никто не жил. Все уехали.

– Не жили, но дом я поддерживал, как будто знал, что пригодиться. Какое-то время там можно было пожить, тем более следы скрыть, и ни перед кем не засветиться. А потом мы их за границу отправили.

– Вот это да! В один голос воскликнули они обе. Аня и Лена.
– Как выяснилось, он не хотел, чтобы мы погибали, а просто изолировать меня хотел, убрать с поста. Но просчитались, меня заменил, не подкупный мой доверенный.

– А Серёжа знает, что вы живы?
– Нет, не знает.
– Послушайте, а кого мы хоронили? Ну, настоящий копец! За Андрея кого-то похоронили, и за вас. Спросила Лена в полном непонимании.

– А мало ли не опознанных лиц бывает в морге, и в любом месте, Леночка. Ты врач, знаешь, как это всё бывает. Много людей, которых никто не ищет, и не будет искать. Безымянные. Кого там Алексей вместо нас подсовывал, а может и никого, просто пустота была в домовинах, нам не известно. Они вон пачками мрут, то от передозов, от морозов, а то и от болезней и никому они не нужны.

Жалко. И куда человечество идёт? Печально произнёс Георгий Савельевич. А тот вертолёт, на котором, как бы должен лететь Андрей, действительно сбили, но не наша вина. Как показало расследование, его просто взорвали. Жалко ребят, что там погибли. Так получилось.

Их никто не подставлял вместо Андрея. Андрей был уже в другом месте, люди Марка не знали, а возможно это было вовсе не из-за Андрея. Стечение обстоятельств.
К этому времени он был уже в другой стране. А под каким именем он был там, и в какой стране, знали очень малое количество. Кроме меня и ещё двоих, более никто. И там ему сразу заменили всю легенду, а Марк об этом не мог знать. Он знал, что группа направлялась в заданную точку, и всё, но почему он решил, что там должен быть Андрей, пока неизвестно.

– Не волнуйся, группа Алексея всё распутает, да и Марку теперь не отвертеться, ему отвечать придётся за многие его злодеяния.

– Но, а Серёжа ведь знал многое….
– Ничего он не знал, ему давалась информация такая, какую и положено ему знать. Ответил Георгий Савельевич. В нашем, как говорится, государстве столкнулись три противоборствующие силы.

– А мне думается больше, Георгий. Произнёс Михаил Иванович.
– Да ты прав, Миша. И каждому был нужен Андрей. А Сергей…. Да что об этом говорить.

– А с тобой, о чём он говорил подолгу? Пап?

– Да всё о том, вокруг, да около. Рассказывал ему то, что можно. А потом, я простой бизнесмен, как он думал. И бизнес был так себе, как все думали. И тем более, он ведь не знал, что я вхож группу его отца, и чем руковожу.  Всё-таки доченька, математика великая вещь, просчитывать можно далеко вглубь.
 Рассмеялся Михаил Иванович.

– Но он так смотрел на маленького Андрюшку, с любовью и даже слезы были у него в глазах.   Произнесла Лена.
– Да, смотрел. А кто его знает, что он при этом думал. Он сожалел, но не чувствовал себя виноватым. Как говорится, к смерти Андрея он совсем не причастен, но был рад этому, только не показывал вида. А что чувствовал к маленькому Андрюшке, можно лишь догадываться. Я прослушивал все его телефонные разговоры.  Возможно, ждал, когда Анечка ответит ему взаимностью.
Ответил Георгий Савельевич.

– Бывает предательство, там, где не ожидаешь, а здесь замешана ревность и больная любовь. Печально произнесла Анна Савельевна.

– Да, что мы всё о плохом, да о плохом. Так и пища вредной станет для нас. С улыбкой произнесла Лена. Жаль, вас на свадьбе внуков не было.

– Мы были. Ответила, улыбаясь, Анна Савельевна.
– Как? Вновь в один голос спросили Лена и  Аня.
– А, как мы не заметили?

– В такой толпе гостей, не легко было затеряться, в основном была молодёжь.  Вновь ответила Анна.

– Да, у нас была в основном одна молодёжь, родственников у нас почти нет.
Удивились обе, и Лена и Аня.

– А грим делает всегда неузнаваемым человека. Улыбнулась Анна Савельевна.

– Так, так! Так это вас папа представил, как дальних родственников по маминой линии? То-то мне, что-то знакомое в вас показалось. А я ведь и правда думала тётя, мамина сестра двоюродная. Я же их давно, с детства, не видела. Ну, надо же! Невероятно! Аня рассмеялась.  А как теперь быть с Серёжей?

– Пока никак. Вот появится, вот тогда и поговорим. Пока он мечется по всем заварушкам, лезет на передовую. Может, хочет таким образом уйти из жизни. Это чувствуется так, жить ему не хочется, но старается спасти как можно больше жизней. Горестно произнёс Георгий Савельевич.

– Совесть проснулась? Спросила Лена. Но он так плакал, когда узнал о вашей гибели, кричал, «я не хотел», но так и не сказал, чего не хотел.

– Конечно, не хотел нашей гибели, но предательство всё же есть. И от него не уйти. Ответил Георгий Савельевич.

– А я верю, друзья мои, всё образуется. Произнёс Михаил Иванович.

– Да, друг мой, всё верно. Каждый человек не случайно посылается нам судьбой, в том числе и детей. Ответил Георгий Савельевич.

– Да, да, хоть и прибавилось седины от пережитого, но жизнь продолжается. А Серёжа, я верю, он осознал свой проступок. И пусть возвращается. Миша ты знаешь, где он? Спросила Анна Савельевна.

– Знаю, и знаю, жив и здоров, хоть постоянно на огневой, и бросался порой в самое пекло, удивительно всё пролетает мимо, и ранения были лёгкими касательными царапинами. Видно ему ещё раз надо встретиться с нами. Алексей послал человека за ним, возможно скоро прибудут.

– А вы знаете, что Алексей сделал нашей Леночке предложение?
С улыбкой уведомила всех Аня.

– Я знал. Ответил Михаил Иванович, и широко улыбнулся, посмотрел на Лену и продолжил. Он мне рассказал об этом и как у отца просил твоей руки, Леночка. Я дал согласие, с учётом, что ты дашь его сама.

– Ой, дядя Миша. Ладно вам. Смутилась Лена.
– Поздравляем, поздравляем, Леночка.
Заговорили и Анна Савельевна и Георгий Савельевич.

– Алексей, мужчина, что надо, Леночка. Ты будешь с ним счастлива.
С широкой улыбкой произнёс Георгий Савельевич. И он, наконец, обретёт счастье. В нашей профессии тяжело иметь семью, но любовь не выбирает профессии.

– Ой, не знаю. Как-то странно. Дети взрослые. Промямлила Лена и опустила голову, засмущалась, и глаза не может поднять.

– Вот и прекрасно. Вторая жизнь начинается. А твои дети знают, кто их отец?
Спросила Анна Савельевна.

– Нет, нет, ни в коем случае, я им рассказывала просто, папа военный и как говориться….
– Вот, можно смело Алексея им представить, как отца. Думаю, он согласится с удовольствием. Произнёс Михаил Иванович.

– Нет, нет. Ни к чему это. Что они маленькие, что ли? Если у нас сложится, то они и так подружатся, я так думаю. Ответила Лена. Тем более он сказал, как дети приедут, будет у них просить моей руки. И Лена рассмеялась, продолжила сквозь смех. Не могу себя представить невестой. Я, мама взрослых детей и вдруг, невеста.

– Ну, когда-то надо и тебе походить в невестах, а потом и в супругах.
Произнесла Анна Савельевна. Это прекрасно Леночка, и не надо стесняться своего счастья. И Павлик с Викторией будут только рады.

– Я вас оставлю, пойду, посмотрю, как там Андрюша.
Аня встала со своего места и направилась к выходу из кухни.

– Ань, он долго будет спать, ему же ввели обезболивающее. Сообщила Лена.
– Зачем? Надеюсь не наркотик? Испуганно спросила Аня.
– Нет, нет, слабое, оно больше снотворное. Ань, организму надо отдохнуть.
– Я бы сама его обезболила. И в сон положила. Это я умею делать.

– Но ты уже была синяя. Тут впору тебе было успокоительное с глюкозой вколоть. Ты себя не видела. Дядя Миш, еле оторвала её от Андрея.

– Лен, больше ничего не вводи ему. Ничего поняла? Его организм должен быть чистым.
– Да поняла, поняла, но плазма пусть докапает.
– Плазма пусть. Её надо. Он крови много потерял, в гараже лужа была большая. У него пробита была голова.

– Да? А незаметно было.
– Ох, боже мой. Помоги ему великий боже. Тихо прошептала Анна Савельевна, прижав руки к груди.

– Не пугайтесь, Анна Савельевна, всё уже хорошо. Не совсем череп, Лен, у основания, артерия была задета, я её восстановила сразу, ещё в гараже, до тебя.

– Анька! Правда, что ли? Ты прям уникум. Надо тебя на операции….
– Нет. И не смей. Резко прервала её Аня и погрозила пальцем. Я не хочу, чтобы все узнали. Я не разобралась ещё в себе, и нельзя обнадёживать людей. Такое не всегда может сработать.

– Но как же, Ань, вчерашние….
– Нет, вчерашние не знаю как получилось. А здесь Андрей, здесь всё работает по-другому. Тебе не понять, Лен, там, возможно мне далась практика. Я не могу объяснить, Извините меня, родные мои, я пойду.

Она ушла, а за столом наступило полное молчание. Наконец молчание нарушил отец Ани.

– Леночка, это действительно так? У Анюты такие есть способности?

– Дядя Миша, я точно не знаю, какие, но многое она видит, может посмотреть на человека и сказать, чем он болен, весь анамнез скажет. Кстати, мы не так давно видели по телевизору Марка. И Аня сказала, что он очень болен, и жить ему, мало, если не начнёт лечиться. Как она это делает, ничего не говорит, говорит, через мир энергий. Я в этом ноль и вообще очень напугалась даже некоторых её способностей.

– Каких Леночка? Спросил Михаил Иванович. Он задумался.

«Ещё двадцать лет назад, он видел свою дочь в горе, и она говорила о таких вещах, о которых мог знать только, как говориться, бог. Думал, тогда это было одноразовый феномен, а возможно, это просто совпадение было, просто угадала, но, как  оказывается, нет. Кем же стала моя девочка?»

– Видеть и слышать. Слышать не вот там что-то, астрал или ментал, а и мысли людей. Ответила за неё Анна Савельевна. У Андрюши такие способности, и у неё должны быть, ведь они одно целое. Это я поняла еще, как её первый раз увидела. И кроме этих  много и других. Бедные дети.
Анна Савельевна с печалью в глазах покачала головой.

– Какие же они дети? Тёть Ань. Вон какие, у них самих двадцатилетние дети.

– Для меня они всё равно дети, Леночка. Эти способности мешали им жить. Одно было хорошо, любовь у них настоящая и вечная. Я тоже пойду к Андрюше.

– Теть Ань, вы серьёзно сказали про слышание мыслей людей?

– Серьёзно или нет, Леночка, ты не волнуйся, такие люди, как мои дети, не станут просто так, направо и налево слушать чьи-то мысли. Между прочим, это очень не приятно слышать, а порой ещё и грязные вещи. Мыслей и так в пространстве много, что порой слышишь их ясно, и голос и просто в мозг мысль влетает, но как обычно, они никакого отношения к тебе не имеют. Их слышит каждый обычный человек, кто обращает на это внимание, а кто и нет. Ведь ты отмахиваешься, когда тебе что-то влетает в ухо?

– Конечно. Ответила Лена
– Вот и Анечка, если она слышит что-то, она не берёт на себя и отмахивается от них. Я в этом уверена. Да и зачем это? А вот мысли бога и рода не плохо бы слышать каждому.

– Вот, вот, Аня тоже мне сказала, когда я у неё спросила, а не читает ли она мысли людские? Она мне ответила, «Вот ещё, в грязи шевыряться».

– Верно Анечка сказала, поэтому, они не обращают на шорох мыслей, откидывают. А потом не интересно жить будет.

– Тёть Ань, а вы? Вы умеете? Вы, наверное, много знаете?

– Много или не много, чем измерить? Но пока жили на чужбине, продолжала себя усовершенствовать, читала много книг великих людей, которые предлагают человечеству выходить из такого кризиса в светлое будущее. И мысли умела читать, но не совершенствовала в себе это. А потом и закрылось всё. К чему слышать чужие мысли? В своих бы разобраться.

– Вот и Аня норовит закрыть всё, кроме считывания анамнеза и анализов для детей. Говорит ей, как педиатру помогает.

– И это правильно. Ответила Анна Савельевна и вышла из кухни.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.