Сегодня жить лучше, чем вчера!

Каждый, для полного счастья, хотел бы такой иметь телевизор, о котором ниже пойдёт речь.

ГЛАДКОВ работал слесарем в автомастерских. Место было доходное, рядом с шоссе, на котором часто случались аварии. Обостренный слух Гладкова улавливал хлопок бьющихся машин за несколько километров от места происшествия. Тогда он думал про себя:

«Сейчас притащат!» — и почти никогда не ошибался.

В мастерских за долгие годы он насмотрелся столько изуродованной техники, что при виде искорёженного автомобиля не испытывал никаких чувств. На клиентов Гладков почти не глядел, словно они его не интересовали, и клиенты, ещё не пришедшие в себя после аварии, от такого сурового обращения робели. Он осматривал машину и тут же назначал стоимость ремонта. Задаток в половину стоимости полагалось вносить в течение суток. Цифры обсуждению не подлежали. Не нравится — ищи другую фирму. Клиенты как правило, со всем соглашались. Брал Гладков дорого, но делал на совесть.

В мастерских к нему относились с уважением, но считали человеком скрытным. Чтобы просто так. без причины, раздавить с товарищами поллитру — этого Гладков не допускал. Вдобавок ни рыбалкой. ни хоккеем не увлекался. Говорил редко, шуток не одобрял.

— Какой же у тебя, Валентин Игнатыч, в жизни интерес? — посмеивались товарищи, забивая «козла» в обеденный перерыв.

Они были бойкими ребятами, с острыми языками, и откровенничать с ними Гладков не желал. Серьёзному человеку он мог бы свой интерес описать так: сегодня жить лучше, чем вчера. Возможно, все люди стремятся к такому прогрессу и видят в этом интерес. Но большинство людей улучшают свою жизнь от случая к случаю, двигаются вперёд по сложным кривым и даже могут в отдельные моменты чувствовать себя сегодня хуже, чем вчера.

Гладков же улучшал свою жизнь последовательно, день за днём, месяц за месяцем, шёл вперёд без срывов и уже поэтому, как ему казалось, заслуживал уважения.

Собственный дом Гладковых за два десятка лет наполнился множеством красивых, импортных в основном, вещей. Среди клиентов Валентина Игнатьевича часто попадались люди, связанные с «дефицитом». Они сами предлагали свои услуги, и Гладков давно к этому привык. Он зарабатывал деньги и превращал их в вещи.

Перед сном Валентин Игнатьевич совершал ежедневный ритуал. Сначала он заглядывал в гараж, где поблескивала новенькая «Инфинити", на которой он из осторожности не ездил.

Потом, возвратившись в дом. постукивал ногтем по причудливым вазам, поющим в ответ тонкими хрустальными голосами. Затем, приоткрыв дверцы шкафа, проводил пальцами по нераспакованным сервизам на двенадцать персон. После этого посещал ванную, в приятной задумчивости смотрел на роскошную штуку «биде», ставившую в тупик гостей, и, закончив обход, опускался на многоспальную кровать с кудрявыми амурами по углам.

В один из дождливых осенних дней с трассы приволокли «Лэнд Крузер». Машина была изрядно помята и чем-то напоминала изуродованное лицо. Её владелец, пожилой человек, чудом оставшийся в живых, оказался директором магазина «Голубой свет», где продавали телевизоры.

Оставшись наедине с Гладковым, он многозначительно произнёс:
— Вы делаете мне машину, я делаю вам «Каёдзу»...

Валентин Игнатьевич не знал, что такое «Каёдза, но спрашивать не стал.
«Лэнд Крузер» он отремонтировал так, что сам залюбовался своей работой.

Владелец, увидев машину, восхищенно зацокал и забормотал про мировые стандарты.
Гладкову было интересно, вспомнит ли клиент про своё обещание.

Клиент был деловым человеком и ничего не забывал. Он предложил Гладкову приехать в магазин во вторник, за час до открытия, и иметь с собой тридцать тысяч долларов.
— Не дороговато ли? — слесарь засомневался.
— Это же «Каёдза»!— завмаг был обижен. — Пришло восемь штук на весь город!

В назначенный день Гладков вошёл со двора в «Голубой свет» и, поплутав в тёмных коридорах, нашёл директорский кабинет.
Директор без лишних слов куда-то позвонил, и через несколько минут мужчина в синем халате внёс в кабинет большой пенопластовый чемодан. Следом появился низенький смуглолицый в сером костюме.

— Представитель фирмы. — сказал директор. Гладков поздоровался.— Он поедет с вами, установит телевизор н проинструктирует.

Валентин Игнатьевич всё ждал, когда же ему начнут показывать эту диковинную «Каёдзу», но вошла девушка, н директор сказал:
— Рита, прими у товарища деньги!

Через четверть часа немного растерянный Гладков, так и не увидевший телевивор, сидел со смуглолицым, и они ехали к дому Валентина Игнатьевича.

Гладков чувствовал. что нужно поговорить с представителем фирмы, узнать, чем славится эта дорогая хреновина, которую он купил, как кота в мешке.
— Края наши нравятся? — издалека начал Гладков.
— Хорошо, — кратко ответил спутник и улыбнулся, отчего лицо его приобрело плачущее выражение.

Валентин Игнатьевич кивнул на ящик с телевизором:
— Вещь?
Тот не понял.
— Хорошая, спрашиваю, машина?!—выкрикнул Гладков, точно смуглолицый был глуховат.
— Каёдза хорошо! — ответил представитель фирмы и умолк. Теперь они молчали до самого дома.

Приехав домой, Гладков первым делом вынес в чулан свой телик, и на освободившемся месте смуглолицый быстро установил новый телевизор.
«Каёдза» оказалась плоской, не толще кирпича, а экран был просто огромный. Комната сразу стала похожа на небольшой кинозал.

Через несколько секунд на экране появился трактор. Он двигался на фоне заходящего солнца. Изображение было цветное, очень высокого качества.

Гладков одобрительно кашлянул и строго взглянул на супругу. Елизавета Сергеевна с подозрением следила за гостем, считая, что мужа надули.

Представитель фирмы нажал какую-то клавишу, и Валентин Игнатьевич уловил запах работающего трактора.
Уж он не спутал бы этот аромат ни с чем. К запаху трактора примешивались запахи земли, трав и ещё чего-то знакомого, связанного с детством.
— Режим с запахами, — невозмутимо пояснил смуглолицый.
Гладков с уважением покачал головой.
 
Представитель фирмы достал из футляра переносной пульт с двумя кнопками — красного и голубого цвета. Затем, спросив разрешения, он надел на голову Валентина Игнатьевича лёгкое металлическое кольцо с серебристыми рожками и сказал:
— Режим с ощущениями. Голубая кнопка — положительные эмосии, красная кнопка — отрицательные эмосии.

В это время на экране появились парашютисты. Они парили в небе в свободном полёте, не спеша раскрывать парашюты.

Гладков, волнуясь, нажал голубую кнопку н от изумления вскрикнул. Он был одним из этих парней, что кружили в небесах. Он парил в пространстве, притихший от восторга, ошеломленный неожиданным эффектом. «Точно птица!» — подумал Гладков, испытывая желание запеть.

Тут он вспомнил о красной кнопке и, решив испробовать всё сразу, нажал её. На смену ликованию пришёл страх высоты. Валентин Игнатьевич разом вспотел, подкатила тошнота. Он задёргался, не в силах видеть приближающуюся землю. Заметив его состояние, представитель тотчас переключил кнопки.
— С красной осень осторожно, — сказал он. — Может плёхо кончица.
— На кой ляд сделали! — в сердцах воскликнул Гладков. — Голубой кнопки, что ли, мало?
— Всё время хорошо — тоже плёхо, — гость улыбнулся. — Отрицательные эмосии тоже нужны.

Поблагодарив за покупку, «фирмач» уехал.

С этого дня в жизни Валентина Игнатьевича начался новый этап. После работы он спешил домой, плюхался в кресло перед «Каёдзой», надевал на голову кольцо с серебристыми рожками и погружался в события.
Он мог стать кем угодно: от знаменитого хоккеиста до обаятельного разведчика, перехитрившего генштаб рейха.

Запахи и ощущения уводили его так далеко, что, возвращаясь, он часто испытывал удивление, словно впервые видел свою квартиру.  Красную кнопку Гладков никогда не трогал, считая, что это ему ни к чему.

Елизавета Сергеевна новый телевизор недолюбливала. К некоторым передачам даже ревновала мужа.

Когда, например шёл фильм «про любовь» она возражала против того, чтобы супруг смотрел в режиме ощущений. По этому поводу они несколько раз  ссорились.
В конце концов Валентину Игнатьевичу удалось убедить жену , что Каёдза тем и хороша, что муж даже если изменяет, то лишь мысленно.

После этого они стали вместе смотреть «про любовь», и Гладков постоянно помнил, что за любимой маячит жена, вздыхающая рядом.

Прошёл год.

Как-то вечером, в субботу, жена поехала в гости к подруге. Гладков, оставшись в доме один, привычно уткнулся в «Каёдзу». Экран заняли скрипачи. Пожилые люди, склонив головы к инструментам, дружно взмахивали смычками. Жалобно плакали скрипки.
«Какие тут могут быть запахи! — с грустью подумал Валентин Игнатьевич. — А тем более ощущения...»

Ансамбль скрипачей сменила передача «В мире животных». Гладков оживился, надел на голову кольцо, поудобней устроился в кресле, предвкушая удовольствие.

Показывали отлов носорогов в Африке.
Зрелище было великолепное. Жёлтые «лендроверы» мчались за грозными животными по саванне. Загорелые люди всаживали в них пули со снотворным, н черев некоторое время носороги засыпали. Их связывали и отправляли в крупнейшие зоопарки мира.

Возбуждённый Валентин Игнатьевич, высунувшись по пояс из кабины «лендровера», целился в одного из носорогов.

В охотничьем азарте он машинально нажал красную кнопку и в ту же секунду раздался звонок в дверь. Девушка-почтальон велела расписаться в получении повестки.

Обладателю «Каёдзы» назначали свидание в полиции.