День и ночь. Глава 8

Я достал из своей корзины листки с летописью и убедился в том, что пустого места теперь ещё больше. Начал вспоминать злодеев наших, но в голову пришли лишь четыре имени. Знать бы, что случилось с ещё одним, ведь мы, определенно, никого не убивали, а лисичка не смогла, в таком-то состоянии. Вот обезьяны. Как-то Мамо совсем своих не бережёт, думает, что один со всеми сладит? Весьма наивное утверждение, тем паче, ладно мы, но недруги очевидно, кратно сильнее, иначе, не рискнули бы к себе сразу два отряда заманивать, глупцы и самоубийцы не сумели зачистить целый материк, пусть даже и за весьма продолжительное время, физически не справились. Как минимум, теперь дважды очевидно, что остров смертельно опасен, и его не получится игнорировать, лишь зачищать, любой ценой. Лишь бы мои идеи оказались правильными, и не ошибся в расчётах ни в чем, потому как каждый недочёт может дорого стоять весьма и весьма. Пока же, прощупаем рыжую, глядишь, выдаст себя или некую ценную информацию.


— Хорошо на природе, — я потянулся и зевнул, — по-моему, поселение нас, в какой-то степени связывало, заставляло делать определённые вещи, а так, не считая привычки, для чего нам дома вообще, вещи в больших количествах? А тут, в лесу, настоящая свобода, играй не хочу.


При слове «свобода» снайпер вздрогнула едва заметно, хотя и отлично умела держать себя в лапах, полагаю, больная тема или подозревает, будто могла наболтать лишнего в бреду. Главное, не проболтаться насчёт обезьян, а то начнёт дурить и творить лишнее.


— Вот что для тебя есть свобода? — обратился я к стрелку.


— Думаю, когда владеешь собой полностью и не превращаешься на половину суток вот в это, — самочка подергала себя за ткань, — я ненавижу слабость в любом её проявлении, особенно, в самой себе, понимаешь?


— А слабость ли это? — уточнил я. — Мы не нуждаемся практически ни в чем, почти бессмертны, без такой функции тебе пришлось бы обзавестись протезом, а так, завтра ночью, и не приметишь разницы, понимаешь, о чем я? К тому же, были бы у нас враги, способные воспользоваться таким недостатком, ещё ладно, но даже злодеи, между прочим, днём превращаются просто во вредин и хулиганов. Спроси меня, скорей бы согласился избавиться от ночной части своей жизни, от всех драк и перестрелок, и не из-за трусости, ещё ни у кого не имелось повода назвать робким, даже в шутку. Просто, несу ответственность за свою семью и не желаю, чтобы они исчезли, только не снова. Ты жила хоть день в семье, с тех пор, как отправилась в путь?


— Если и так, воспоминаний не осталось, — Лисо пожала плечами.


— Вот отсюда и твои страхи, — я поднял указательный палец вверх, — когда ты один и некому подставить плечо, да ещё бродишь по пустыне, очевидно, забоишься, в этом нет ничего странного или постыдного. Однако, коли станешь одной из нас не только фактически, но сердцем и душой, поймёшь, умный и сильный мутант тем и отличается от обычных существ, что все способен повернуть на пользу себе и другим, даже то, что является недостатком или кажется таковым на первый взгляд. Не считая вчерашнего дня, когда, в последний раз играла, подобно ребёнку, отдаваясь полностью и не думая ни о чем другом? Сейчас скажешь, что не помнишь, потому что это так. Ну, и попробуй, расслабься и отдайся веселью, подумай, неужели оно не лучше и не приятнее насилия в принципе?


— А разве я не делала это, накануне, когда было то самое соревнование по прыжкам? — удивилась хвостатая.


— Не-е-ет, ты лишь участвовала, отрабатывала, дабы показать окружающим, что стала частью команды, — я покачал головой, — анализировала буквально каждый шаг, любое движение. Ничего общего с истинным весельем не имеет. А так не надо было. Вот скажи, чего любишь, стрелять, метать, попадать в цель? Тогда этим и займёмся. Так, народ, я знаю, как проведём наш день, прежде чем изучать окрестности. Установим палочки вертикально, да и начнём в них мяч бросать, кто больше собьёт, тот молодец, так сказать.


— А будет ли это честно? — спросила Лисо. — Ведь я определенно, куда более меткая, чем все вы, вместе взятые, не будет игрой в поддавки?


— Полагаю, что нет, — я подмигнул, — и не списывай нас заранее со счетов, пожалуйста, может, ты и хороша с винтовкой, но в мяч я играю определенно дольше и он совсем иное, между прочим.


И началось, нашей новой подружке вправду пришлось непросто, потому как Медве наносил такие мощные удары, что его мяч сносил вообще все на своём пути, ударялся по деревьям, отскакивал и опять сбивал. Да и остальные не сдваивались, разве Чере немного завидовал в сторонке. Ему-то стоящего удара не нанести, сколько не старайся, разве перевязывать мяч веревкой, брать её в челюсти, крутить и метать, но, опять же, это пока приноровишься, сколько времени пройдёт, до вечера не управишься, так сказать.


— Воистину, безногий да не станцует на сцене, — произнес черепах с неизбывной печалью в голосе, — разве что на руках, смеша публику.


— Ничего, зато есть куча вещей, в которые ты нас обыгрываешь с завидной регулярностью, — напомнил я, — например, настольные игры, для которых требуются мозги. Вспомни, как гонял меня целый день, по полю с фигурами, пока не запросил пощады. Подумаешь, мячик не выходит катнуть.


— Должен меня понимать, как никто, — снайпер примерилась и сбила сразу две палочки, — наверняка, куда лучше себя чувствуешь ночью, когда панцирь не сковывает движений, и можешь почти все.


— Да я бы так не сказал, — возразил Чере, — ночью только одна мысль на уме: «лишь бы топливо в ракетном ранце не закончилось, или в него не попали». Потому как без него, я просто огромная медленно ползающая штука, с которой любой злодей справится, приходится на экзоскелет полагаться так же. А днём меня любой может под мышку сунуть и донести, куда надо, или вообще не обязательно дом покидать. Сейчас я душой отдыхаю, в отсутствии серьёзных угроз. Так что прости, понимания в этом вопросе не достигнем. Сигния ин игния, что означает, «каждый при своём».


— Это на каком языке? — спросила рыжая.


— На котором научные статьи пишут и всяческие красивые названия дают, с его помощью, — пояснил черепах с важным видом, — вряд ли ты о нем, хотя бы, слышала, уж не говорю о том, чтобы понимать.


— Как минимум, ту разновидность, что у вас, точно нет, — хвостатая кивнула, — а так я была переводчиком, до того, как сделала убийство своей основной работой, полагаю, прежде, чем оказаться здесь и начать превращаться в игрушки с одним языком на всех, в моей голове десятки наречий и не забыла ни одно, пусть и не имеет практической пользы. И латынь в их числе, между прочим. А ваша, без обид, похожа просто на сочетание каких-то слов и звуков.


— Может, ты знаешь иномирную латынь, — обладатель панциря фыркнул, — но не местную, черепаховую, не надо превращать свою неосведомленность в мою ложь, пожалуйста.


— Может, и так, — не стала спорить лисичка, — но, когда вы нашли мой след, я пряталась не так далеко и прекрасно все слышала, подскажи, почему у меня ни одна лапа, а несколько больше, нет клюва и щупалец?


— Значит, я просто перепутал один след с другим, — не сдавался Чере, — в моих книгах они практически одинаковые, нормальная такая ситуация. И я сразу заподозрил неладное, потому как пальцев должно быть несколько больше.


— Странный ты эксперт, — не унималась рыжая, — вот есть два похожих следа, лисы и какого-то чудовища, так кого больше шансов встретить, спрашивается?


— Прежде такие твари с щупальцами были весьма и весьма распространены, буквально плюнуть нельзя было, чтобы не попасть в такую, кстати, тварюшки очень не любили, чтобы в них плевали, — черепах надул щеки, — а лиса могла быть вообще одна на целый континент, так кого назвать тогда, существо редкое и попасть впросак?


— Отстань ты от нашего мудреца, — взмолился я, — даже великие ошибаются. Лично я очень рад, что встретилась ты, а не это, с щупальцами, поди ещё придумай, во что с таким играть? И язык науки тоже может быть разным. Учитывая, что с умершими исчезает и их взнос в общее наследие, эту самую ла тынь могли пересочинить заново. И нам глубоко наплевать, насколько правильны фразы и названия, поскольку не понимаем ни того, ни другого, зато смешно и огромное поле для шуток. К тому же, намного увлекательнее представлять, что столкнёшься с чудовищем, и не огорчаешь так сильно, коли его не находишь потом. И поэтому тоже я люблю дневную жизнь, что критиковать никого не надо и не за что, все есть игра и веселие великое, все не в серьез. Ты просто не умеешь отдыхать, а мы в состоянии научить.


— Что, решили от меня убежать? — послышался знакомый рык и из-за деревьев показался Мамо, в сопровождении троих подельников.


— Почему сразу «убежать»? — я всплеснул лапами. — Просто вспомнил, что давненько в поход не ходили, не любовались новыми видами, а вас как с собой звать? Беге скажет, что ему лень ходить, Кроко, что устал ползать и вообще слишком много острых камешков, на которые можно наткнуться и проткнуть тело, после чего и сдуешься, а Гие вообще только дай поныть, всю душу изведёт. А без своих приятелей ты никуда не ходишь.


— Это мои подручные, не приятели, — мамонт насупился, — потому, отправятся, куда прикажу, и слова поперёк не скажут, или мигом заткну, раз и навсегда. Если надеешься завладеть новыми землями, не надейся, весь материк мой, а вам просто дозволяю занимать маленькое поселение, из милости.


— Хорошо, тогда мы займём остров рядом с материком, — кивнул я, — он же не часть материка, судя по всему.


— И остров тоже мой, — не унимался жадина, — вообще все мое, просто, милостивый такой, не требую платы за проживание, потому как забавляете, что днём, что ночью. Бесплатные шуты.


— Сам ты шут, — Зая упёрла руки в бока, — охота прогуляться, так и скажи, чего чушь всякую нести, у меня от неё уши в рулетики сворачиваются.


— Любопытное было бы зрелище, свернутые ушки, — попробовал я увести разговор в более безопасное русло, — но, тебе и это пошло непременно. И, если уж на, то пошло, раз Мамо нравится думать, что он всем владеет, пусть думает, с нас не убудет нисколечко. Главное, чтобы из домов не гнал, тут бы мы, наверное, слегка расстроились, по понятным причинам. А изучать остров вместе даже интереснее, вдруг там кто-нибудь живет, интересный, новый игрок, а то нас чего-то маловато слишком, если на команды разбиваться, придётся своих одалживать, и не самых худших, а как выигрывать тогда, спрашивается?


— Можно подумать, ты способен у меня выиграть, — главный злодей скрестил руки на груди, вот давай поспорим, кто первый до острова доберётся, тому он и принадлежать будет, а другие чтобы и приближаться не смели ни в коем случае.


— Хорошо, — кивнул я, — ничего не имею против этого, но будь очень осторожен, коли первым окажешься, мало ли кто водится? И если днём ещё ладно, то вот ночью, не хотелось бы, чтобы вы, четверо, взяли вдруг и исчезли из нашей жизни навсегда. С кем тогда играть, спрашивается? Тем более, у тебя, недавно, точно было больше спутников, я это выяснил научным путём, между прочим.