Великий Абыйский шаман и его дочь

3 ноября 1924 года Президиум ЯЦИК пригрозил местным знахарям, выпустив постановление «О мерах борьбы с шаманством в Якутской АССР»:

«В виду наличия широкого распространения шаманизма в ЯАССР, в целях поднятия культурного развития населения и ограждения его от дурмана первобытного суеверия и предрассудков, а также в целях укрепления трудовых принципов в хозяйственной жизни населения и охранения народного здравия от последствий знахарства шаманов, на основании общей политики центральных органов РСФСР по отношению к религиозным и иным культам, Президиум Якутского Центрального Исполнительного комитета постановляет:

1). Считать шаманизм в Якутской АССР явлением особенно вредным, тормозящим культурно-национальное возрождение и политическое развитие народностей, заселяющих ЯАССР, наравне с проявлением дурмана всех религиозных культов, о чем издать от имени Президиума ЯЦИК обращение к Трудовому населению, разъясняющее истинную природу и характер шаманизма, проект которого поручить выработать Наркомпросздраву ЯАССР.

2). Борьбу с шаманизмом вести мерами культурно-просветительного характера, агитацией и пропагандой, проект проведения, каковых поручить выработать Наркомпросздраву ЯАССР и представить на утверждение Президиума ЯЦИК.

3). Особые действия шаманов, подходящие по своему характеру и составу под деяния, предусмотренные уголовным кодексом РСФСР, например; вымогательство, совершение обманных действий с целью извлечения таким путем какой-либо выгоды и тому подобное, необходимо выделить особо и вести с ними борьбу, привлекая виновных лиц к ответственности в уголовном порядке, для чего поручить Наркомстату ЯАССР представить на утверждение Президиума ЯЦИК проект инструкции судебным учреждениям и местам в порядке привлечений к уголовной ответственности шаманов за совершение ими деяний, предусмотренных уголовным кодексом РСФСР.

4). Предложить Наркомвнутделу ЯАССР по согласованию с Наркомпросздравом представить Президиуму ЦИК проект обязательного постановления о воспрещении лечения недозволенным в медицине способами и средствами».

С тех самых пор в регионе стали проводить многочисленные агитационные мероприятия:

«Шаманизм - опиум для народа!»;

«Шаманы - паразиты на теле трудящегося - якута!»;

«Штурмуй шаманов - стайку шарлатанов!».

В феврале 1932 года со всех окрестных приарктических мест в якутскую тюрьму ОГПУ свезли десятки шаманов.

Однажды глубоким вечером в якутское областное ОГПУ на допрос доставили шамана Константина Чиркова. Войдя в кабинет, 53-летний мужчина приказал молоденькому чекисту: «Поставь рядом с первым для меня и второй табурет».

Заинтригованный приказным тоном и необычностью просьбы следователь попросил конвоира принести еще один стул. Когда хозяин кабинета, прикуривая папиросу, опустил глаза, он услышал смешок шамана и его вопрос: «Попробуй теперь угадать начальник, с кем из нас разговаривать будешь».

Подняв глаза, парень закашлялся от дыма перед ним сидели два арестанта, улыбавшиеся и кивавшие головой, словно китайские болванчики. Правда, это их ритмичное покачивание не успокоило, а выбесило человечка облеченного властью.

Следователь почувствовал, как предательски задрожали его руки, когда шаманы спросили, словно выстрелили дуплетом: «Так с кем из нас балакать будешь дядя?».

Заверещав словно девка, которой охальник залез под юбку, и, нажав тревожную кнопку, гражданин следователь проорал вошедшему конвоиру: «Уведи отсюда этих двоих в камеру».

Когда ничего не понимающий боец зачем-то достал из кобуры наган, Чирков глядя с улыбкой ему в глаза, сказал: «Могу приказать тебе выстрелить, и одной крученой пулей положу вас обоих в этой тесной урасе».

В ту же секунду следователь с выкатившимися из орбит глазами и паническим учащенным дыханием увидел, как конвоир приставил дуло к виску. Палец чекиста очень плавно давил на курок, ровно до той поры пока шаман ни отвел взгляд, сказав уставшим голосом: «Теперь веди меня в камеру».

Когда жены якутских огэпэушников узнали о диковинном сидельце, они проели мужьям всю плешь, требуя, показать им могущественного «северного колдуна».

Под видом борьбы с шаманизмом в местном клубе устроили закрытую для простых обывателей лекцию, после которой на сцену в своей рабочей парке с причудливым орнаментом вышел Константин Иванович.

На груди шамана сверкало медное солнце, с левого бока улыбался месяц, на плечах покоились железные фигурки «матери всех куликов» и «матери всех стерхов», а на поясе «весело трещали языками» 12 колокольчиков. В руках Чирков держал цветасто разукрашенный древний бубен.

Тихие удары, позвякивания бубенчиков, постепенно набирали темп и громкость, шаман пел что-то непонятное, упруго прыгал, приседал. Внезапно в зале пошел крупный снег. Задрав головы, зрители вместо потолка увидели переливающееся якутское звездное небо.

Внезапно колдун по-волчьи завыл и ему ответили сотни матерых волчищ.

После «вечера невиданных чудес» Константина Ивановича отпустили домой, пообещав, если он не закончит свои фокусы расстрелять для пущей надежности из ручных пулеметов.

В январе 1935 года Президиум ЯЦИК в своем очередном обращении предупредил шаманов об уголовно-наказуемых деяниях:

а) предсказываниях об общественных бедствиях, падении власти, возникновении гражданской войны, с контрреволюционной целью и с целью вызвать общественную панику;

б) лишении жизни ребенка-урода, изнасиловании под видом лечения;

в) обманных фокусах во время камлания;

г) вымогательстве под видом вознаграждения за совершенные обряды, мошенничестве, в виде увода шаманом жертвенного скота или мяса;

д) лечении недозволенными в медицине способами и средствами.

Во время мистических практик Константин Иванович мог для излечения больного лизать раскаленный топор, бить себя в грудь охотничьим ножом, заставлять помощников протыкать насквозь свой бок остро отточенной пешней. Как правило, Чирков за сутки знал, кто, во сколько и за какой помощью к нему приедет.

Два три дня гости отлеживались в его доме. Прежде чем начать латать тело, являвшееся для любой души хрупким сосудом, шаман обстоятельно знакомился с биополем пациента.

Иногда он буквально за считанные минуты выдергивал из страждущего, словно занозу черный пучок болезни и вбрасывал его в рыбу, старого оленя, или лисицу.

Однажды родственникам ослепшего молодого мужчины он указал место с причудливым камнем, куда они должны были отправиться и принести ему обездвиженную древним заклятьем Каар-эбэ (Белую полярную сову).

Когда ему передали трехкилограммовую пернатую самку, он провел пальцами по незрячим глазам пациента, приложил руку к ярко-желтой радужке птицы и выпустил сову на волю. Через день после проведенного обряда больной прозрел.

Перед смертью Константин Иванович Чирков, прозванный в народе «Абыйским Старцем» передал свою силу дочери Александре.