Санни-Сан

 ГЛАВА I
Мадам Много Улыбок была мертва. Знаменитая танцовщица Дома Тысяча Радостей выпорхнула в Страну Теней. Больше не будет поэт или гуляка соперничать друг с другом в воздании почестей той, чья популярность не ослабевала с годами, которая, действительно, стала одним из классических произведений искусства города. В стране, где происхождение человека ценится превыше всего, мадам Много Улыбок была одинока, у нее не было ни живых родственников, ни предков, которые могли бы предъявить на нее права.
Кем она была и откуда пришла, никто не знал, но легенда о Доме
гласила, что в ночь праздника она появилась в
освещенные врата, как мотылек, который, побитый ветрами и бурями
снаружи, ищет убежища в свете и тепле дома радости внутри.

Хирата связал ее на всю жизнь. Ее вознаграждение было не больше, чем
скудная зарплата гейш, но ей была предоставлена прерогатива
уединения. Ее профессиональные обязанности закончились, ни один восхищенный покровитель садов
не мог потребовать ее дальнейшей службы. Она была свободна вернуться к своему ребенку,
чья кожа цвета вишни и светлые волосы ясно свидетельствовали о примеси
ее белой крови. Хирата был снисходителен в своем воспитании ребенка, ибо
танцовщица принесла с собой в Дом Тысячи Радостей
Дайкоку, Бога Удачи, и Хирата мог позволить себе дождаться того времени,
когда дочь танцовщицы займет ее место. Но этот день наступил
намного раньше, чем он готовился, и пока танцовщица была в зените своей славы. Они шептались о садах, о том, что мотылек, который порхал над Домом Радости, улетел обратно в темноту, из которой она пришла. С собой она взяла Дайкоку.Глубокая депрессия воцарилась в Доме тысячи радостей.
Гейши, подмастерья и служанки бесцельно сновали по своим делам,
их улыбки были механическими, а движения автоматическими. Пульс и
Вдохновение дома исчезли. В садах эффект новость была еще более заметной. Гости спешно отступая, поворачивая их чашки вверх ногами и призывая к их засорению. Девушки-разносчицы чая входили и выходили, торопливо обслуживая уходящих гостей, и, несмотря на яростные приказы хозяина изображать веселье, которого они не чувствовали, их все усилия были тщетны , чтобы рассеять странную пелену мрака , окутавшую нас приходит всегда со смертью. Звезда Дома Тысячи Радостей погасла навсегда.

Это была ночь праздника Полнолуния. Сливки города
собрались, чтобы воздать почести сияющему Цуки-но Ками в чистом небе
вверху. Но смерть она отбрасывала тень на все, и было суеверное чувство-за рубежа, что это примета плохая
год для города.

В пустеющих садах, Хирата увидел надвигающуюся гибель. Бегали туда -
туда-сюда, из дома в сад, прищелкивая пальцами, с раздражением и
ярость, он проклял удачу, что с ним приключилось в эту ночь всех
ночи. Горничные пасовал перед его взглядом, и молча выскочила из
его путь. Гейши с автоматическими улыбками и колкостями тщетно пытались
вызвать подобие возбуждения, и звон сямисэна не удался
чтобы заглушить этот очень тихий бой буддийского барабана в храме за
садами, где особые почести должны были быть оказаны знаменитой танцовщице, которая
безвозмездно предоставила храму свои услуги.

В ярости и отчаянии Хирата отвернулся от заискивающих женщин. Он снова
искал покои, где мертвая танцовщица лежала в парадном виде среди своих одеяний
. Вот, с ее лица на ее матери ноги, ребенок балерина
непрестанно молилась богам, чтобы они позволили бы ей посещать ее
мать на долгое путешествие, чтобы горничная. Раздавленная и израненная горем
которое ничто не могло унять, девушка лишь смутно ощущала слова
мастера, приказывающего ей наполовину безапелляционно, наполовину умоляюще приготовиться к
обслуживание Дома. Возможно, это был его намек на то, что ради
чести ее матери ей следовало занять ее место, и поддерживать славу ушедшей, что побудило ее к механическому согласию. Вскоре она оказалась в руках костюмеров, с нее сняли траурное одеяние и заменили его кожаным трико артистки на трапеции. Хирата в саду, громко хлопая в ладоши, чтобы привлечь
внимание отъезжающих гостей, занял свое место на маленьком
помосте. Осыпая своих покровителей щедрыми комплиментами, он просил их
снисхождения и терпения. Свет в его доме, это правда, как он
сказал, был временно погашен, но прохождение танцовщицы
означал не больше, чем падение звезды; и точно так же, как на небосводе были другие
звезды, более яркие, чем те, что упали, так и Дом
Тысячи радостей обладал в запасе большей красотой и талантом, чем
которого гости щедро одарили своей благосклонностью. Преемник
достопочтенному танцор был обязан удовлетворить, поскольку она преуспела ее
мать в красоте даже, как солнце и Луна. Поэтому он умолял
своих гостей передать свое милостивое покровительство скромному потомку
Мадам Много Улыбок.

Объявление вызвало такую же сенсацию, как и новость о
смерть танцора сделала свое дело. Во взглядах, которыми обменялись в саду, чувствовались неодобрение и
испуг. Тем не менее есть
был утилизации, регулируются любопытство, по крайней мере, видеть дочь
знаменитого танцовщика, который появился в ночь смерти ее матери.

Были среди тех, вечеринки американских студентов, с репетитором, еще
оставшиеся в садах. Мадам Много Улыбок была особой
их любимицей, возможно, их интерес был вызван тем фактом, что она
говорили, что она полукровка. Ее красота и хрупкость понравились всем.
они считали ее чем-то особенно редким, вроде отборного куска перегородчатой ткани, и
романтика и таинственность, которые, казалось, всегда окружали ее, пленили их
заинтересовали и заставили их размышлять о том, какова была истинная история этого
женщина, на которую жители с гордостью указывали как на шедевр своего города
. Переводчик перевел слова менеджера,
со стороны молодых американцев раздался общий ропот неодобрения.
Однако они тоже остались, чтобы увидеть дочь мадам Много Улыбок,
и подтолкнули поближе к канату, по которому теперь шел потомок.

Это был ребенок лет четырнадцати, ее щеки были ярко-красными, как
маки в волосах, ее длинные большие глаза с блестящими черными
ресницами, странно яркими и лихорадочными. Она перебралась через
канат, со смехом на губах, ее волосы блестели в свете
прожектора, почти чистого золотого цвета. Коротко остриженные и ударился в моду
японский ребенка, это еще завил о ее тонкое молодое лицо, и
добавил последний штрих в чарах ее красоты. Хотя ее ярко-красные
губы были раздвинуты в улыбке, которая сделала ее мать знаменитой, в них было
что-то привлекательное было в ее широком, пустом взгляде на аудиторию.

Она была одета в трико, без обычной накидки поверх, и ее
изящные, стройные конечности были конечностями крайней молодости, гибкими как резинка
благодаря тренировкам и происхождению, гибкое, податливое молодое тело прирожденной
исполнитель на трапеции и танцовщица. Она закинула зонтик на плечо,
вскинула изящный маленький заостренный подбородок и рассмеялась над этим морем
лиц, посылая направо и налево воздушные поцелуи; но американцы, близко
к веревке, наблюдали за феноменом, ибо даже несмотря на то, что ее очаровательная
маленькие зубки блеснули в этой такой пленительной улыбке, что капелька росы
казалось, заблестела на сияющем лице ребенка. Даже когда она смеялась и
принимала позы под разразившуюся музыку, стоя на цыпочках на натянутом канате,
капля росы скатилась по ее лицу и исчезла в опилках.

Словно цветок на конце длинного тонкого стебля, колышущийся на ветру,
ее прелестная маленькая головка покачивалась из стороны в сторону. Ее маленькие, говорящие руки
, запястья которых были красивее, чем у того, кого прославил
Японский поэт, который в течение пятнадцати лет писал ей свои однострочные стихи
мать следовала ритму музыки, и каждая частичка этого
нежного молодого тела, казалось, чутко шевелилась и двигалась в такт пантомиме
танцу на канате.

Торжествуя, Хирата услышал громкое "Хи-и-и!" и резкое втягивание воздуха
и выдохи. Пробираясь через комнату, отдуваясь и
выражая свое удовлетворение, появился Повелитель Негато, пьяный от сакэ
и влюбленный в ребенка на веревке. Он протолкался мимо
осаждавших его служанок чайного домика, которые предлагали ему сладости, чай и сакэ.
Его руки глубоко засунулись в рукава и вытащили блестящую безделушку.
С заискивающими криками, чтобы привлечь ее внимание, он бросил драгоценный камень
девушке на веревке. Вернув ему улыбку, она закружила ее вентилятора широкий
открытия, подхватил подарок и, смеясь, подбросил его в воздух.
Жонглируя и играя с красивой игрушкой, она вращала ее по кругу
над собой, снова поймала веером и уронила на
опилки внизу. Затем, как непослушный ребенок, довольный каким-нибудь
трюком, она заплясала взад-вперед вдоль каната, который широко раскачивался вместе с
ней.

Гневное ворчание донеслось от Хираты, который подошел достаточно близко, чтобы она могла
увидеть его и испугаться, но она смотрела намного выше его головы
, притворяясь, что не видит ни его, ни все еще давящего Негатива. Теперь он
звал ее, кудахча, как на собаку, и когда, наконец,
она встретилась с ним взглядом, он бросил ей пригоршню монет. Это тоже она
ловко поймала своим раскрытым веером, а затем, повинуясь внезапному
порывистому и озорному порыву, швырнула прямо в лицо своему
осаждающему поклоннику. Спрыгнув со скакалки на землю, она улыбнулась и
поклонилась направо и налево, поцеловала руки публике и исчезла
в чайном домике.

Выругавшись, Хирата последовал за ней в дом. Маленькая
девушка, державшая поднос и остановившаяся, чтобы попросить покровительства у
американцев, обеспокоенными глазами смотрела на уходящую девочку, и теперь она
сказала по-английски:

"Теперь Хирата побьет ее".

"Что ты имеешь в виду?" потребовал ответа молодой человек, который отверг предложенную чашку и смотрел на нее такими сердитыми глазами той весной." "Теперь Хирата побьет ее".
"Что ты имеешь в виду?" - спросил он.
Утром за ее собственного, и обстригла свои колени извинения за возможные
правонарушения.

"Что ты имеешь в виду?" повторил Джерри Хэммонд, определяется при обеспечении
ответить, в то время как его друзья столпились вокруг, тоже заинтересованные ответом.

Наполовину прикрыв лицо веером, девушка тихо ответила:

"Мастер всегда бьет ученика, который поступает неправильно. Когда была жива ее мать
, он не прикасался к ее ребенку, но теперь мадам Многоулыбок мертва, и
Хирата очень зол. Сегодня ночью он наверняка обрушит на нее порку.

"Ты хочешь сказать мне, что эту маленькую девочку бьют за то, что
она бросила ему монету той грязной гориллы?"

Спринг Морнинг кивнула, и слезы, внезапно навернувшиеся ей на глаза, исчезли.
выяснилось, что девушка внутри искренне сочувствовала ему.

"Что она за дьявол!" Джерри Хэммонд повернулся к своим друзьям: "Мы собираемся
это терпеть?" потребовал ответа Джерри.

"Ни в коем случае!" - пронзительно отозвался самый молодой из компании,
юноша семнадцати лет, чьи тяжелые очки в костяной оправе придавали ему
сверхъестественно мудрый вид.

Старший из присутствующих вмешался с назидательным предупреждением:

"Теперь, ребята, я советую вам держаться подальше от этих восточных отбросов. Мы не
хочу впутываться в любой чайхане потасовки. Эти японские девушки
использован----"

"Она не японка", - яростно отрицал Джерри. "Она такая же белая, как
мы. Ты видел ее волосы?"

"Тем не менее..." - начал профессор Бэрроуз, но был немедленно остановлен
его шумными юными подопечными.

"Я, - сказал Джерри, - предлагаю отправиться в частную экскурсию по
исследованию адских областей этого дома предполагаемых радостей.
Если кто-то из вас, ребята, струсит, оставайтесь здесь, рядом с папой.
Я справлюсь один ".

Для порывистой молодежи этого было вполне достаточно. С возгласом
, высмеивающим мысль о том, что у них "струсили ноги", они вскоре были
следующим Джерри в спешке по дому, что напоминает о
футбол дней.

В главном зале чайного домика бегала стайка девушек
взволнованно, некоторые из них закрывали лицо рукавами и плакали.
Два маленьких учеников присел на экран, громко стонала.
Есть все доказательства расстройство и несчастье в доме
Тысячи Радостей. На требование Джерри позвать Хирату, он был встречен испуганным
девушки замолчали, а женщина с каменным лицом и зловещими глазами попыталась
преградить молодым людям проход, тем самым неосознанно раскрывая
направление, в котором ушел Хирата. Джерри мгновенно оказался на экране и
грубой рукой отодвинул его в сторону. Они проникли во внутреннюю комнату, которая
выходила на пристройку, которая подобно павильону тянулась поперек
сада. В конце этого длинного, пустого строения, освещенного только единственным фонарем
, американцы нашли то, что искали. На коленях на
полу, в кожаном трико, с руками, связанными за спиной красными шнурами, которые
врезались в нежную плоть, стояла девушка, которая танцевала на канате.
Сквозь тонкий шелк ее колготок просвечивал красный рубец там, где одним ударом
часть плети упала. Перед ней, присев на корточки, Хирата, в одной
руке держа плеть, а в другой - подвешенную трубку, ждал, когда
его рабыня согласится. Она почувствовала первый удар плети.
Это должно было быть ее первым или последним, согласно ее обещанию.

Когда американцы ворвались в квартиру, Хирата частично поднялся на свои
колени, затем на ноги, и когда он понял их намерение, он начал
прыгать вверх и вниз, громко крича:

"Oi!--Oi! Эй-я-я!

Кулак Джерри попал ему под подбородок и заставил замолчать. С бормотанием
сочувствуя и гневаясь, молодые люди разрезали путы, связывавшие маленькую девочку. Она
безвольно упала на пол, прерывисто вздыхая:

"Аригато! Аригато! Аригато!" (Спасибо.)

"Хастл. Ты слышал этот гонг! Они вызывают полицию. Давайте
сматываться".

"И оставить ее здесь на его милость? Ничего не поделаешь.

Джерри поднял ребенка на руки и перекинул через свое
плечо. Они вышли из дома и садов под шум и
крики встревоженной прислуги и обитателей. Хирата бросился в руки и
колени в главный танцевальный зал, и каждый барабан бил на
место. Сквозь бой барабанов донесся пронзительный вопль Хираты,
вопящий во весь голос:

"Хотогороши!" (Убийство.)

По защитной полосе, проложенной его друзьями, бежал Джерри Хэммонд,
девушка у него на плече, болтающая, грохочущая, визжащая толпа у его
на каблуках, из садов на сумрачные улицы, под
благосклонный взгляд Леди Луны, в честь которой праздновали тысячи гуляк и
зазывал. Быстрый и сильный, как молодой Атлас,
Джерри, воодушевленный возбуждением и яростью, бежал как ветер от своих
преследуя его, он наконец подошел к большому кирпичному дому, здание которого
было таким источником удивления и развлечения для японцев,
но в котором впоследствии всегда проживали белые жители, временно проживавшие в городе
. Одной ногой Джерри пнул повелительно на дверь, и
мгновение спустя испуганный молодой японский дворецкий распахнул тяжелые двери
только и Джерри ворвался в кабинет.




 ГЛАВА II


Она проснулась на большой мягкой кровати, которая, казалось, ее удивленными глазами, как большие
как номер. Она была потоплена в настоящее гнездо вниз, и, сидя,
она осторожно протянула маленькую ручку, нащупала и ударила кулаком по большой подушке
чтобы убедиться в ее реальности. Был смутный вопрос
В голове девушки трепетала мысль о том, не могла ли она на самом деле сбежать от Хираты
с помощью того же средства, что и ее обожаемая мать, и
теперь его несло на снежном облаке по вечной дороге к
Нирванна.

Затем маленькая фигурка, похожая на статуэтку, в ногах огромной кровати красного дерева
пошевелилась. Девушку затопили воспоминания. Она подумала о своей матери, и рыдание
боли вырвалось у нее. Воспоминание об этом нахлынуло на мать.
безумный момент на канате, когда, почувствовав, что дух ее матери
оживляет ее тело, она повернулась лицом к гулякам. Затем последовала
бросающая в дрожь мысль о Хирате - удар плети по плечу, его жало
причиняющее такую боль, что одно воспоминание заставляло ее лицо бледнеть от
ужас, рассеянный воспоминанием о том, что последовало за этим. Она снова ощутила
волнующий трепет от долгого полета сквозь ночь на
плече странного молодого варвара. Он ворвался в комнату, как
настоящий бог с небес, и было невозможно думать о нем
иначе, чем некий могущественный дух, которого боги послали спасти и
спасти недостойное дитя танцовщицы. В одно мгновение, она была из
кровати, ее быстрый взгляд в поисках большой комнате, как будто где-то внутри нее
ее бенефактор был. Она все еще была в своем ужасно изодранном красном трико.
Рубец виднелся там, где шелк был разорван кнутом Хираты.

Подошла служанка и завернула девушку в одно из ее собственных кимоно. Она
была женщиной с тихим языком и неподвижным лицом, которая вообще ничего не говорила, пока
быстро одевала свою подопечную. Служанка в доме американцев,
ее вызвали ночью, чтобы поприветствовать странную новую посетительницу.
Гото, слуга, объяснил Хацу, что девушка была танцовщицей
из соседней чайханы, которую похитили его молодые хозяева. Она
был большой приз, ревниво охранялось, прошептал трепетный и
сплетни Гото. Поначалу Хацу сомневалась на этот счет, поскольку ни у одной
танцовщицы или служанки чайного домика, насколько ей известно, никогда не было волос
такого цвета, а кожа не была отбелена, как у мертвых. Хацу
обнаружила свою подопечную во сне полного изнеможения, ее мягкая
светлые волосы ее разметались по подушке, как у ребенка.

Теперь, когда горничная сняла безвкусное трико и облачила незнакомую девушку
в респектабельное кимоно, она осознала, что эти стройные и гибкие
конечности могли быть своеобразным наследием только танцовщицы и исполнителя. A
ее руки с любовью излучали тепло, когда она одевала малыша.
создание доверилось своей подопечной. Это никогда не было уделом Хацу -
служить такой красивой девушке, как эта, и в ней было что-то от материнской
гордости за нее, когда она приступила к своей задаче. Была необходимость в спешке, для
"Мистер Американские сэры" собрались в главной комнате, ожидая ее.
Задание Хацу было выполнено, она взяла девушку за рукав и повела ее
в большую гостиную, где были ее друзья.

Даже в длинном просторном одеянии пожилой служанки она казалась всего лишь
ребенком, с короткими вьющимися волосами, обрамляющими лицо, и откровенно
вопрошающим взглядом, переводящимся с одного на другого. Появилось это выражение
смешанным обращение и детский восторг в том, что выразительный взгляд, что она
обернулась на них, прежде чем она опустилась на колени на полу. Она сделала поклоны
с искусством и грацией, как истинная ученица своей матери. Действительно, ее голова
не переставала качаться, пока смеющийся молодой голос не нарушил чары тишины
, которые ее появление вызвало с:

- Прекрати, парень! Мы хотим взглянуть на тебя. Хотим увидеть, что за трофей
мы вытащили в темноте.

Быстро, послушно она откинулась на пятки, ее маленькие ручки
ровно лежали на коленях. Она лукаво повернула лицо, словно приглашая к осмотру.
К большому удовольствию теперь уже зачарованного круга.
Ученица Дома Тысячи радостей поддержала престиж своего
материнское обаяние. Даже худощавый, пожилой мужчина, с ярко-очки за
что он, казалось сверстников с явно критическим и оценивающим воздуха,
заметно смягчились до того, что смешались выглядеть наивной привлекательности и светящиеся
молодежи. Очки были сдвинуты с носа и болтались на золотом шнурке
. Он подошел поближе к девушке, снова надел очки и
подверг ее сквозь них испытующему взгляду, его наметанный глаз
дольше задержался на блестящих волосах девушки. Очки моргнули
снова исчезли при виде беззастенчивой широкой улыбки уверенности в этих
необыкновенные глаза; он откашлялся, готов доставить
мнения и диагностика на конкретный вид перед своим стаканом.
Прежде чем он мог говорить, Джерри ворвался воинственно.

"Прежде всего, давайте сделаем это ясно. Она не собирается быть переданы
вернемся к blanketty пустой бабуина. Я несу за нее ответственность, и я собираюсь
позаботиться о том, чтобы с этого момента с ней поступали честно ".

Глаза девушки расширились, когда она пристально посмотрела на сияющее лицо
молодого человека, который, как она была более чем когда-либо уверена, был особенным
инструментом богов. Профессор Барроуз шумно откашлялся
и снова, держа в руке очки, акцентировал внимание на них.
свои замечания:

"Молодые джентльмены, я предлагаю передать дело в руки мистера
Блюменталь, наш консул здесь, в Нагасаки. Я не знаю... Я не буду...
выражать ... свое мнение о том, каковы наши права в этом вопросе ... э-э... относительно того...
действительно ли мы нарушили какой-либо закон Японии в... э-э... таким насильственным образом
привести... э-э... юную леди в наш дом. Я склонен думать, что мы
собираемся столкнуться с неприятностями - немалыми неприятностями, я бы сказал - с
этим человеком Хиратой. Если мне не изменяет память, я припоминаю, что слышал или
где-то читал, что у хозяина такого дома есть определенная собственность
право на этих... э-э... молодых... э-э... леди.

"Возможно, это правда", - признал специальный представитель богов. - Предположим,
она принадлежит этому человеку. Бьюсь об заклад, что Япония не так накатал средневековой
в своих законах, что позволяет шимпанзе, как, что бить и издеваться
даже раб, и вообще, мы дадим ему все, что идет к нему если он
пытается отобрать ее у нас".

"У него будут подняты руки, когда он попытается!"

Чемпионом среди девушек на этот раз была юная девушка с ребристыми костями.
Очки. Глядя на него очень серьезно, она заметила его удивительную молодость,
несмотря на мудрые взгляды, которые поначалу ввели ее в заблуждение. В нем было
что-то такое, что заставляло ее чувствовать, что он очень близок к ее собственному возрасту, который
насчитывал менее пятнадцати лет. Через промежуточное пространство между
их, неопределенное девушка подумала, что очаровательная подружка парня из
кости ребристые стекла сделает. Ей бы хотелось пробежаться с ним по
садам при храме и спрятаться в пещерах фантастических
скал, где любили играть японские дети и где горестные глаза
об одинокой маленькой ученице Дома тысячи радостей.
часто с тоской и завистью наблюдала за ними. Своего нового друга она должна была
знать как "Монти". У него было красивое длинное имя с буквой "младший" на конце.
также, но прошло много лет, прежде чем она узнала своих друзей под другими именами, кроме
, которые присваивали им друг друга.

Теперь пожилой мужчина - возможно, это был отец, подумала девушка на татами
- снова говорил тем подчеркнуто властным тоном.

"Итак, мои юные друзья, мы прибыли в Японию с целью изучения
страна и народ, а также воспользоваться такие удобства, как в
страна предоставляет своим туристам, и т. д. и, я могу отметить, что это было
никакая часть нашей программы или маршрут, чтобы взять на себя
ответственность и бремя, с позволения сказать, из----"

"Имейте ... сердце!"

Звучный медленный голос исходил от очень толстого молодого человека, чье меланхоличное выражение лица
противоречило популярному представлению о комическом элементе,
связанному с теми, кто наделен чрезмерной плотью. "Джинкс", как называли его приятели
, был отпрыском дома огромного богатства и славы, и это было
не его вина, что его наследие было богато жиром, мясом и
костями. Но теперь первый друг девушки, с манерой прирожденного
лидера среди мужчин, снова взял дело в свои, очевидно,
компетентные руки.

- Послушай, Джинкс, предположим, ты отправишься к консулу и получишь от него все, что сможешь.
совет и информацию. Скажи ему, что мы намерены доставить это дело
в Вашингтон и так далее. А вы, Монти и Бобс, бегите в чайный домик
и напугайте до смерти этого шимпанзе. Наймите кучу японцев
и копов, чтобы они помогли справиться с шумом. Напугай его больше всего в жизни.
Скажи ему, что она... она... умирает... при последнем издыхании и...

(Несомненно, объект их беспокойства понимал английский язык, потому что
как раз в этот момент на щеках появилось несколько неожиданных ямочек, а маленький ряд
белых зубов обнажил ту улыбку, которая досталась ей в наследство от матери.)

- Скажи ему, - продолжал Джерри немного неуверенно, отклоняясь от своего единственного
хода мыслей своей самой обаятельной и удивительной улыбкой, - что мы
пусть его сварят в масле, или в лаве, или в какой-нибудь другой японской смеси. Ковыляйте
вперед, дорогие мои, или вон тот парень с лицом, поддерживающий дарвинистскую
полиция опередит нас в теории.

- Куда ты торопишься? проворчал Джинкс, его сентиментальный взгляд остановился
зачарованно на девушке, лежащей на полу.

Молодой человек, которого Джерри назвал Бобсом, предположил, что существует
вероятность того, что девушка была глухонемой, учитывая тот факт, что
она ни разу не заговорила. Это настораживает предложение создано смешно
ужас.

"Где этот словарь, это тупик!" Джерри искал неуловимый книга
разные части своей одежды, а затем обратился к оракулу
партии.

"Я предлагаю", - сказал профессор Barrowes назидательно, "что вы пытаетесь
на-а-барышня-с общей японское приветствие. Я тебе верю
все узнали его сейчас".

Тотчас же из четырех американских уст вырвалось музыкальное утреннее приветствие
японское приветствие, напоминающее им о хорошо известном государстве
продуктивное из президентов.

"О-привет-о!"

Эффект на девушку был мгновенным. Она грациозно поднялась на ноги
, положила свои маленькие ручки на свои маленькие колени, покачалась вверх-вниз
полдюжины раз, а затем с этим белым рядом жемчуга, показавшимся в
она ответила неотразимой улыбкой:

- Гуг-а-доброе утро!

При этих словах грудные клетки раздулись. Гордость за свою протеже пробудила
у них выражения энтузиазма.

"Ты сможешь победить это?"

"Ты слышал ее?"

"Она симпатичный ребенок".

И от Монти:

"Я мог бы сказать тебе с самого начала, что девочка с такими волосами и глазами
не стала бы болтать никакой обезьяньей речью".

Вслед за этим девушка произнесла еще одну жемчужину на английском, которая вызвала
не просто одобрение, но громкие и непрерывные аплодисменты, смех и
хлопки в ладоши. Сказала девушка:

"Мне нравятся эти мос "бес" англичане из Японии!"

"Я бы сказал, что нравятся", - с энтузиазмом согласился Монти.

"Боже!" - грустно сказала Джинкс. "Она самая милая девочка, которую я когда-либо видела".

"Сколько тебе лет?" Джерри задал вопрос мягко, тронутый, несмотря на
веселье, вызванное ее словами, чем-то несчастным в маленькой
фигурке на коврике перед ними, так явно стремившейся доставить им удовольствие.

"Как дела, старина?" На ее выразительном лице отразилось глубокое сожаление о том, что ей пришлось
признать унизительный факт, что ее лет насчитывалось всего четырнадцать и
десять месяцев. Она была осторожна, прибавив десять месяцев к сумме своих
лет.

- А как тебя зовут?

- У меня два имени.

"У нас у всех это есть - мы называем их по имени и отчеству. А у тебя как?"

"У меня англичанское имя - Флиз. Тебе знакомо это имя?" - спросила она
с тревогой. "Это ваше английское имя".

"Флиз! Флиз!" Никто из них не хотел заверить ее, что "Флиз"
было хорошо известным именем в английском языке, но даже профессор
Barrowes, авторитет на корнях все имена, найденные "Fleese" новый
один. Она была явно разочарована, и сказал, слегка подавлен
голос:

"Я соури, ты не знаешь имени тэда Энглиша. Мой отец дал мне
это имя".

"У меня это есть! У меня это есть!" Бобс, который что-то черкал на бумаге
и повторял это с несколькими ударениями, прокричал, что имя, которое имела в виду девушка
, несомненно, было "Филлис", и на это она так кивнула головой, что
энергично, вне себя от радости, что он запрокинул голову и разразился смехом.
громко, радостно и простодушно расхохоталась "Филлис".
также.

"Так вот как тебя зовут - Филлис", - сказал Джерри. "Значит, ты англичанка?"

Она покачала головой, вздыхая с сожалением.

"Нет, я мечтал о них. Я хотел бы быть Англишем. Это не значит быть Англишем; но
я, я не такой. Также у меня японское имя. Это Солнечный свет. Моя
мать... - Ее лицо мгновенно стало серьезным, когда она упомянула свою
мать, и она благоговейно склонила голову к полу. "Мой достопочтенный
мать дала мне это японское имя - Саншайн, но мой отец
изменит это имя. Он будет называть меня Санни. Это происходит, он позвонит мне, когда он
уйди----" ее голос затих, одиноко, больно, вспомнила, что пошла
обратно на пятый год.

Они хотели снова увидеть ее улыбку, и Джерри восторженно воскликнул:

"Санни! Санни! Какое заманчивое имя! Оно звучит так же, как ты выглядишь.
Мы тоже будем называть тебя так - Солнышко.

Теперь профессор Бэрроуз, слишком долго остававшийся на заднем плане, вышел на первый план
с точностью. Он нацарапал в блокноте несколько вопросов
, которые намеревался задать Солнышку, как ее отныне будут называть
ее друзья.

"У меня есть несколько вопросов я хочу задать молодой ... ах ... леди, если у вас есть
возражений не последовало. Я считаю, что это целесообразно для нас, чтобы убедиться, что мы
ее должным образом об истории Мисс ... э ... Солнечный ... и так, если вы
позвольте мне".

Он откашлялся, сверился с бумагой, которую держал в руке, и задал
первый вопрос следующего содержания:

"Вопрос номер один: ты белая или японка?"

Ответ от Санни:

"У меня белое лицо и благородное тело, но я японка по натуре"
благородное нутро".

Приглушенный смех последовал за этим ответом, и профессор Бэрроуз, закончив и то, и другое,
высморкался и прочистил горло, водрузил очки на нос,
но был вынужден немного подождать, прежде чем продолжить, а затем:

"Вопрос номер два: кем были или остаются твои родители? Японцы или белые
люди?"

Солнышко, ее щеки очень красные, а глаза очень яркие:

"Извините меня. Я бог, у меня нет родителей или предков в этом мире. Я соури.
Я несчастная девушка без предков".

"Вопрос номер три: У тебя были родители. Ты их помнишь. Какой
национальности была твоя мать? Полагаю, мадам много улыбок было просто ее
профессиональный псевдоним. Я слышал ее по-разному описывается как белый,
частично белая, половина каста. Что она-белая женщина или японские?"

Солнышко думала об этой лучезарной маленькой матери, какой она видела ее в последний раз.
она была в блестящих танцевальных одеждах мертвой гейши. Вопросы
касались пульсирующих струн памяти, которые пронзали. По
милому юному лицу пробежала тень.

- Моя м-мама, - тихо сказала Солнышко, - в ней течет кровь двух богов.
Ее отец - русский джентльмен, а мать - японка.

- А твой отец?

Отсутствующий взгляд появился в глазах девочки, когда она с болью оглянулась назад
в то прошлое, которое хранило такие яркие и пронзительно печальные воспоминания
об отце, которого она знала так мало. Она больше не видела вокруг себя ни
нетерпеливых молодых лиц, ни доброго лица мужчины, который расспрашивал
ее. Санни смотрела сквозь годы в то
прекрасное прошлое, где среди цветущей сакуры она бродила с
ее отец. Именно он изменил ее японское имя Санлайт на
"Санни". Психолог мог бы найти в этом что-то, что искупило бы его вину
от его грехов против его ребенка и ее матери, поскольку, несомненно, это имя
свидетельствовало о мягкости сердца, в которой могло усомниться его последующее поведение.
скептически настроенный мир усомнился. Более того, первым языком ее детских
губ был язык ее отца, и в течение пяти лет она не знала другого
языка. Она всегда думала о нем как о веселой фигуре из яркого сна
, который внезапно улетучился в жестокие годы, последовавшие за этим. Там
это были дни настоящего ужаса, когда Солнышко и ее мать
пошли долгим путем нищенствующего и познали, что значит чувствовать
голод, холод и холодную руку милосердия. Только память о тех,
дней девушка, дрожа от холода, казалось столь короткое время с момента, когда
она и дорогая мать присела за пределами дома, что освещенные
в пределах, светило горячо, как яркие бумажные фонарики в ночи; еще
темные дни дискомфорт и страдания, когда они были спрятаны в кустах,
ежевике и в темном лесу за путями мужчин. Там был какой - то
период сладкого отдыха и прибежища в горном храме. Там все
понравилось ребенку с богатым воображением. Звенящие колокольчики и хлопающие крылья
тысячи голубей, чей дом был в позолоченном чердаке и шпиле; лысые головы
бормочущих бонз; размахивающие рукавами приезжих жриц, танцующих
перед святилищем, чтобы угодить богам; усталые паломники, которые поднялись к
сердцу горы, чтобы бросить свои молитвы на колени мирных
Будда. Отшельничество в тихом лесу, где старая-престарая монахиня с нежным
слабым голосом напевала, перебирая четки. Все это было как песня, которая
задерживается в ушах еще долго после того, мелодия прошло--память
уязвленный своей сладостью. Даже здесь беглецы не были
разрешается задерживаться надолго.

Преследующие тени преследовали ее мать по пятам и заставляли ее ускоряться
когда-либо. Она сказала своему ребенку, что тени угрожают их безопасности. Они
пришли из-за западного океана, сказала мать. Они были
ночными ворами-варварами, чьей миссией было разлучить мать
с ребенком, и поскольку разлука с матерью означала для малышки
Солнышко участь более ужасную, чем сама смерть, она имела обыкновение задыхаться в ответ.
ее ребенок плачет у нее в рукаве, и храбро и молча продвигается вперед.
Так продолжался период времени, о котором ни мать, ни ребенок не ведали счета.
дни их скитаний прошли.

Затем наступила ночь , когда они обогнули город со множеством огней;
огни, которые висели, как звезды в небе; огни, которые качались над
запутанными каналами, которые соединялись с улицами в городе и за его пределами; гавань
огни больших кораблей, которые входили в порт; бесчисленные маленькие
огни джонок и рыбацких лодок, и веселые огоньки, которые тепло светили
внутри красивые бумажные дома, что индивидуальные дома и отдыха
изгои. И они пришли в ярко освещенный сад, где на длинных
шестах и веревках были развешаны фонари, а за воротами они
услышал стук барабана и сладкое позвякивание сямисэна.
Здесь, у ворот Дома Тысячи радостей, мать коснулась гонга
. Мужчина с фонарем в руке спустился к воротам, и пока
женщина говорила, он поднимал свет, пока тот не осветил это нежное
лицо, в красоте которого не было ни боли, ни лишений, ни времени, ни даже
смерть опустошила все вокруг.

После этого история гейши стала хорошо известна. Ее карьера была
исключительной в этом порту со множеством чайных домиков. С ночи ее
дебюта до ночи ее смерти слава мадам Много Улыбок
не померкла.

Солнечный, глядя перед ней, в сад исследования, что поймал ее в
веб исчезнувших лет, только покачала головой, тупо на нее
вопрос, как он прижал ее:

"Твой отец ... Ты не ответил мне?"

"Я ничего не говорю о моем ... отце. Я видел, достопочтенный сэр", - и вдруг
лицо девочки вытянулось, как будто она смиренно поклонилась, но юный
мужчины, наблюдавшие за ней, видели слезы, которые капали на ее сжатые руки.

Восклицания жалости и гнева вырвались у них безудержно.

"Мы не имеем права допрашивать ее подобным образом", - горячо заявил Джерри Хэммонд. "Не имеет никакого значения, кто ее люди. Теперь мы в ее руках.
Теперь мы в ее руках. С этого момента мы будем заботиться о ней ". При этих словах Санни снова
подняла голову и прямо сквозь слезы улыбнулась Джерри. Это
заставила его думать, что в апреле душ, мягкий дождь, падающий через
солнечный свет.

 ГЛАВА 3


Только тот, кто провел в рабстве всю свою жизнь, может оценить это
волнение, которое приходит с внезапной свободой. Американцы освободили Санни.
Она была связана по закону с мужчиной Хиратой беззаконными узами,
которые охватывали все дни ее юной жизни - узами, в которые
обычная гейша продается в юности. Мать Санни подписала
контракт, когда они столкнулись с голодом, и была успокоена обещаниями
Хираты.

Какую цену и на каких условиях алчный Хирата вытянул из американцев
не имеет значения, но они приняли меры предосторожности, чтобы разбирательство было
в строгом соответствии с требованиями законодательства Японии. Американец
Консул и японские юристы регулировали сделку. Хирата, злорадствовавший
неожиданной удачей, пришедшей к нему благодаря продаже
ученицы гейши, поверг в отвращение молодых людей, которых он называл
теперь его благодетели, с подобострастными комплиментами, поспешили выполнить
все их требования, которые включали доставку Санни всего
имущества ее матери. Гото отнесла коробку с драгоценными одеждами и личными вещами своей матери
в большую гостиную.

Жизнь так стремительно и странно пронеслась для Санни в эти последние дни
, что она отвлеклась от своего горя. Теперь, когда она медленно
открыла бамбуковый сундук, наполненный неуловимым ароматом дорогих вещей, она
испытала удушающее чувство полной потери и боли. Никогда больше
она не услышит этот нежный голос, увещевающий и поучающий ее; никогда больше
она положит свою усталую голову на колени матери и обретет покой и
утешение от тяжелых испытаний дня; ибо обучение
ученицы гейши сурово и по-спартански. Когда Солнышко вытащила свою
сверкающий халат матери, ей казалось, что она почти видит изящную головку
над ним. Сломал рыдание из сердца девушки, и бросаясь
на полу возле груди, и стала плакать, уткнувшись носом в шелковые складки.
Мотылек выпорхнул из одного из рукавов и трепеща повис над головой
девочки. солнышко, подняв глаза, благоговейно обратилась к нему:

"Я не причиню тебе вреда, маленький мотылек. Может быть, ты и есть дух моей
достопочтенной матери. Прошу тебя, иди своей дорогой ", - и она мягко подула на
мотылька.

Это был элемент беспомощности, женское качество привлекательности в
Санни, это затронуло что-то в сердцах ее американских друзей, что
было рыцарским и донкихотским. Всегда, когда Санни попадала в беду, они
использовали шутливый способ выражения своих чувств к своей подопечной. Чтобы
дразнить, подшучивать, колотить и играть с Санни, это был их способ. Итак, в этот
день, когда они вернулись в дом и обнаружили девочку с мокрым от слез
лицом, прижатым к вещам ее матери, они искали немедленное средство,
и, как настаивал Джерри, практичный способ прогнать ее печаль. После того, как
коробку забрали из комнаты, Гото и Джинкс рассказали несколько забавных историй.
истории, которые вызывали слабую улыбку на лице Санни. Монти представил
горсть сладостей подобраны в некоторых соседних магазин, а Боб искать
научно пробудить ее в подобие ее плавучесть духов
обсуждаем все мелкие живые вещи, которые были надежным источником
интерес всегда к девушке, и сделал вид, что энтузиазм на белом
кролики, которые он провозгласил, были в саду. Джерри поднял его
чудесный план, произнес профессор Barrowes бы, нелепые,
неслыханное и невозможное. По словам Джерри, схема как
образом:

"Я предлагаю, чтобы мы организовали и основали компанию или Синдикат, все присутствующие
имели привилегию владеть акциями указанной компании; ее
цель - заботиться о Санни до конца ее дней. Рано или
позже мы молодцы должен вернуться в США мы постараемся предоставить для
Будущее солнечный после того, как мы уйдем."

Таким образом, солнечный Синдикат общества появилась на свет. Сумма была капитализирована в размере
10 000 долларов, выплаченных капиталом, значительная сумма в Японии и вполне
достаточная, чтобы девушка жила в комфорте до конца своих дней.
Президентом единогласно был избран профессор Тимоти Барроуз, Дж. Лайон
Казначей Кроуфорд (Jinx); Роберт М. Мэпсон (Bobs), секретарь концерна
, и Джозеф Ламонт Поттер-младший (Монти), хотя и несовершеннолетний, после
возмущенный спор позволил сохранить минимальный пакет акций
а также проголосовал за избрание директора. Дж. Аддисон Хаммонд-младший (Джерри) отказался от должности
должности первого вице-президента, управляющего директора и генерального
менеджером и был неохотно признан основателем и промоутером
the great idea и первооткрывателем Sunny, активов вышеупомянутого
Синдикат.

На первом заседании правления Синдиката, которое было бурно
присутствовавшие, цель Синдиката была должным образом изложена в протоколе
прочитана, одобрена и подписана всеми, а именно: накормить, одеть,
обучать и снабжать различными предметами первой необходимости и роскоши вышеперечисленных
Санни до конца своих дней.

Образование Санни сильно понравилось президенту-правителю,
который, несмотря на свой первоначальный протест, был самым активным членом
Синдиката. Он быстро наметил курс, который будет способствовать развитию
этих доселе неизведанных сторон гибкого молодого ума Санни. Девушка
почти пятнадцать лет, не умеющие читать или писать, было, по мнению
Профессор Barrowes-настоящему ослепленных язычников. Какое значение имело то, что она знала
the Greater Learning for Women наизусть, знала имена всех богов
и богинь, которых лелеяла Островная империя; имела близкое
знакомство с японским языком, умела переводить и
отдельные послания в своеобразных цифрах, понятных только японцам
. Факт оставался фактом: она пребывала в состоянии полного невежества
в том, что касалось американского образования. Ее друзья заверили ее в
они осознали сложность их задачи и убедили ее в необходимости
усердного изучения и сотрудничества с ее стороны. Ей предстояло не просто выучить
американский язык, ее с притворной серьезностью информировали, но ей предстояло
усвоить американскую точку зрения и фактически забыть многое из
бесполезные знания, которые она приобрела о японском языке.

Для каждого члена синдиката профессор Barrowes присвоены тему в
что он должен был поручить Солнечный. Себя он назначил директором
"семинарии", как весело называли ее молодые люди; Джерри был инструктором в
чтение и письмо, промахи в правописании, промахи в арифметике и молодым
Семнадцатилетнему Монти было поручено обучать Солнышка
географии, предмету, который, как хорошо знал профессор Бэрроуз, сам был мальчиком с недостатками
. Он счел это идеальной возможностью, в некотором роде,
перевернутом виде, проинструктировать самого Монти. На помощь американцам пришел преподобный Саймон Сазерленд, миссионер, чьи долгие
годы служения среди язычников придали его лицу это печально-торжественное выражение мученика-фанатика.
На помощь американцам пришел преподобный Саймон Сазерленд, миссионер, чье лицо приобрело печальное
торжественное выражение. Его задача - превратить Санни в
респектабельную христианку.

Успехи Санни в учебе были эксцентричными. Были времена, когда она
удалось прочитать так бойко и хорошо, что гордость ее учитель
накатал только тогда, когда он обнаружил, что она каким-то образом узнали слова
сердце, и в выборе их было раздражающей привычкой указывая на
неправильные слова. Она умела считать до десяти по-английски. Ее успехи в
География была засвидетельствована ее восхищенным и полным энтузиазма учителем, и
сама она, димплинг, назвала США "по ту сторону креста
те уэст-уотер, флаг wiz grade с полосатыми звездами".

Однако ее успехи в религии превзошли все остальные ее достижения, и
наполнили грудь доброй миссионерки непомерной гордостью. Будучи
экспертом и профессионалом в искусстве обращения язычников, он
считал обращение Солнышка в конце второй недели незначительным,
если не считать чуда, и, как он объяснил великодушному молодому человеку
Американцы, которые столько сделали для школы миссии, в которых
Преподобный Симон Сазерленд был заинтересован, он высказал мнение, что
быстрая понимания девушки религии было обусловлено рода
возврат к типу, у нее в основном белая кровь. Действительно, добрый человек был настолько увлечен
успехами своей ученицы, что не смог удержаться от того, чтобы
привести ее к друзьям и показать им, на что способны молитва и искренний
труд среди язычников.

Соответственно, желание и радостное конвертировать был вызван перед восхищенной
если несколько скептически круг, в веселый гостиной
Американцы. Здесь, благочестиво сложив руки, она произнесла нараспев
заготовленную формулу:

"Джентльмены" - Привычное ежедневное общение с друзьями, которое она легко переносила.
на языке девочки у них были разные прозвища, но теперь она обращалась к ним "джентльмены".
"Я здесь, чтобы заявить вам, что я теперь киришитанка".

"Английский, мое дорогое дитя." - Спросила она. - "Я не киришитанка".

"Английский, мое дорогое дитя. Используй английский язык, пожалуйста ".

"... что я обращаю этих девушек-христианок. Я могу спеть эти ... госпел-песни;
и я произношу эти ... э-э... евангельские молитвы, и я знаю их.
кат... кеттикуссем, как... как..."

Санни дрогнула, заметив приподнятую бровь миссионера.
Она подавала ей знаки из-за спины профессора Барроуза. Теперь слова
начали исчезать из уст Санни. Наедине с миссионером это было
удивительно, как быстро ей удавалось запоминать услышанное. Перед
подобной аудиторией она была как ребенок, который стоит на помосте
во время своего первого чтения обнаруживает, что у него заплетается язык и подводит память.
Что же на этот раз преподобный Саймон Сазерленд хотел, чтобы она сказала?
Сбитая с толку, но отнюдь не обескураженная, Санни перебирала в уме какой-нибудь
способ умилостивить священника. По крайней мере, она могла молиться. Сложив
руки перед собой и пропустив сквозь
пальцы буддийские четки, она пробормотала слова причудливого старого гимна:

 "Что, если этот ледяной ветер,
 Он дует мягко на острове зе
 Хотя ему нравится все, что угодно
 И среди этих людей он дикий,
 Напрасно с большими добрыми
 Дар тех богов посеян,
 Эти язычники в слепоте
 Преклоняются перед деревом и камнем ".

Они позволили ей закончить пение, слова которого были почти
неразборчивы для ее потрясенной аудитории, которая тщетно пыталась задушить
их веселье перед удрученным и печально раненным мистером Сазерлендом. Он
взял четки из пальцев Солнышка, сказав с упреком:

"Мое дорогое дитя, это не молитва, и сколько раз я должен повторять тебе
что мы не пользуемся четками в нашей церкви. Все, чего мы желаем от вас в данный момент.
на данный момент это скромное исповедание вашего обращения в христианство.
Поэтому, дитя мое, твои друзья, и я хочу быть уверен в том, что
результат".

"Я бы хотел услышать ее катехизис. Она говорит, что знает это", - раздался в трубке
приглушенный голос Бобса.

"Конечно, конечно", - ответил миссионер. "Внимание, моя дорогая.
Сначала я спрошу тебя: как тебя зовут?

Солнышко, наблюдавшая за ним с самой болезненной серьезностью, характерной для нее.
искреннее желание понравиться сразу нашлось, что ответить с радостью.

"Меня зовут Санни - Синдикатт".

Веселье было с трудом подавлено теперь уже возмущенным министром, который
с неудовольствием посмотрел на маленькую особу, с таким трудом пытающуюся
реализовать свои амбиции в отношении нее. Чтобы умиротворить явно разгневанного мистера
Сазерленд, она торопливо затараторила::

"Я истинно обращенная. Я клянусь ему. Этими восемью миллионами богов
небес и моря, и Божьей клятвой я клянусь, что я никсе Кириситан
девушка."

 * * * * *

Через несколько минут Солнышко осталась одна, даже профессор Бэрроуз остался один.
поспешно последовал за своими подопечными из комнаты, чтобы не обидеть
миссионер, у которого теперь развязался злой язык, содрал кожу с
несчастной девушки, прежде чем тоже с раздражением удалился через парадную дверь.

 * * * * *

В тот вечер, после ужина, Санни, которая была очень тихой во время
ужина, прямо из-за стола поднялась в свою комнату наверху, и на
оклики своих друзей она ответила, что у нее "пять тысяч долларов
слова, чтобы научить его писать по буквам.

Профессор Бэрроуз украдкой вытирает глаза, а затем и очки,
потряс их своими протестующими юными подопечными и заявил, что
миссионер был вполне прав, наказав Санни, дав ей написать
500 строк.

"Она занималась этим весь день", - с отвращением прокомментировал Монти. "Это
ужасный позор - заставлять бедного ребенка копировать эту маленькую адскую реплику".
линия".

"Сэр," сказал профессор, жесткости и яркий бинокль в
Монти: "я хочу, чтобы вы знали, что линии происходит из
а ... э ... книгу почитаемых святых, и мне еще предстоит узнать, что ее
начало в аду, как полагают вам. Более того, я могу
скажите, что успехи мисс Солнышко в чтении и правописании, арифметике и
географии оказались не такими, как я надеялась. Поэтому я поручил
ей, что она должна учиться в течение часа вечером после ужина, и я
есть также сообщил барышне, что я не желаю ее покинуть
дом на всякого удовольствия экспедиции в этот вечер".

Вой негодующего протеста встретили это заявление и воздух был
электрический с ощетинившийся молодые головы.

"Говорят, Профф. Солнечный обещал пойти со мной в этот вечер. Она знает один
магазин, где продают липкую жвачку, которая мне нравится, и мы
иду по Сноудроп-авеню к Канал-лейн. Отпусти ее, только на этот раз,
ладно?

- Я не буду. Она должна научиться правильно писать "Кошка", "Корова", "Лошадь" и "Собака" и тому подобные слова.
слова, которые знает пятилетний ребенок, прежде чем она сможет отправиться в увеселительные поездки.
"

Джинкс тяжело сел на свой любимый диван, тот под скрип
его большой молодец переехал. Обиженно он изложил свои права
на вечер Солнечный.

"У Санни свидание со мной, она сыграет мне милую песенку на своей японской гитаре
. Я не отпущу ее ни в этот, ни в любой другой вечер ".

"Она тоже назначила мне свидание", - засмеялся Бобс. "Мы должны были смотреть " Звездный взор", если можно.
пожалуйста. Она говорит, что знает историю всех самых известных звезд
на небесах, и она согласилась показать мне точное географическое место на
небесном своде, где этот Аматерумтумтум, или как она там это называет,
богиня, потерявшая свои одежды в Млечном Пути как раз во время спуска
на землю, чтобы стать предком императора Японии ". Насмешливо качается
склонил голову в торжественной и комичной имитации Санни при упоминании Императора
.

Джерри раздраженно думал о том , что они с Солнышком должны были улизнуть
после ужина небольшая прогулка на частной джонке, принадлежащей другу
Солнышко, и она сказала, что гребцы будут играть на гитаре и петь, как это делают
гондольеры Италии. Джерри очень нравилось это путешествие при лунном свете
с маленькой ручкой Солнышка в своей руке и ребенком, который
болтал какую-то свою милую чепуху. Черт возьми, этот маленький багаж
она обещала уделить время всем своим друзьям до единого, и так оно и было
почти каждый вечер на неделе. Солнышко много хлопотала, придумывая и срывая встречи.
встречи со своими друзьями.

"Это поражает меня", - сказал профессор Барроуз, с юмором поглаживая подбородок.,
"Мисс Солнечный имеет в себе все элементы, которые идут на изготовление
наиболее полный и законченный кокетки. Для вашего возможного назидания,
джентльмены, я упомяну, что юная леди также предложила сопровождать меня
в один небольшой храм, где она сообщает мне бонзе о
Буддийская религия располагает библиотекой, насчитывающей... э-э... миллион лет, так утверждает мисс
Санни, и у этого самого бонзы, как она заверила меня, есть уникальная коллекция
древних бабочек, дошедших до нас с доисторических времен.
Кхм! -э-э... Я буду играть честно с вами, юные джентльмены. Я очень желаю
много статей я уже упоминал. Я сильно сомневаюсь
подлинность же, но иметь открытый разум. Однако я,,
оставляем за удовольствие видеть эти коллекции до более удобным
период. А пока я советую вам всем заняться своими делами.
желаю вам спокойной ночи, джентльмены, желаю вам спокойной ночи.

 * * * * *

В зале воцарилась тишина. Гостиная с единственной лампой для чтения
казалась пустой и холодной, а профессор Бэрроуз - с книгой, содержание которой
прежде это полностью поглотило бы его, поскольку касалось
увлекательной темы о динорнисах времен постплиоцена, обнаружил, что
не может сосредоточиться. Его хорошо управляемый разум каким-то
необъяснимым образом стал неподатливым. Оно упорно поднималось на
этаж выше, где, как знал профессор Бэрроуз, была бедная молодая девушка, которая усердно занималась до поздней ночи. Дважды он выходил на улицу, чтобы убедиться, что Солнышко все еще занимается, и каждый раз яркий свет,
и поющий голос пробуждали в нем еще большее раскаяние.
Можете больше терпеть отвлекающее влияние, которое приняли его мысли
от своего любимого исследования, профессор украл на цыпочках вверх по лестнице к Двери Санни. Голос внутри пошел raucously на.
"К-а-т- собака. К-а-т- собака. К-а-т- собака!"
Что-то в этом голосе, лишенном всего очарования, свойственного Санни,
задело чувствительное ухо у замочной скважины, и, соответственно, он
отвел ухо и приложил глаз. То, что он увидел внутри, заставило его
откинуться на спинку стула на полу, потеряв дар речи от веселого негодования.

Хацу, горничная, с каменным видом сидела перед маленьким столом своей госпожи, и следуя инструкциям Санни, она громко повторяла это "К-а-т".
по буквам "Собака". За окном ... ну, там была решетка, которая поднималась
удобно для комнаты Санни. Ее режим выхода была видна
простой и недалекий, но вопрос, волновавших ум профессора
Бэрроуза и отправила его в пучину веселых размышлений.
с кем из членов "Санни Синдикат Лимитед" сбежала мисс Санни?
Синдикатт сбежал?