Печальный снеговик

               
                Картинка из интернета.                В. Илюхов

              ПЕЧАЛЬНЫЙ  СНЕГОВИК               
                Сказочная история

Первое стихотворение "ПЕЧАЛЬНЫЙ  СНЕГОВИК" написано Николаем Болотовым.

 - Дедушка, дедушка, прочитай мне это стихотворение, - сказала маленькая девочка Поля, своему дедушке, и протянула книжку, открытую на странице, где был изображен снеговик с печальными глазами. Дедушка взял книжку и стал читать:               
                Снеговик печальный, стоя у ворот
                Смотрит на дорогу словно, что-то ждет.
                Вспоминает время, как прекрасно жил,
                У Зимы - хозяйки во дворце служил.
                Во дворе и залах чисто убирал.
                Бури и бураны в сани запрягал.
                А когда на праздник объявлялся бал,
                На сосульках вальсы Штрауса играл…
                Но промчалось время под вороний гвалт,
                Тихо, незаметно подобрался март.
                Покосился столбик на резном крыльце,
                Протекает крыша в ледяном дворце.
                Тает. За порядком трудно уследить.
                И Зиме-хозяйке стало негде жить.
                И лихие кони Зиму унесли.
                Ледяной бубенчик отзвенел вдали…
                Снеговик остался. Даром все труды.
                Впору только плакать от такой беды.
                Вот и покатилась первая слеза,
                И печально смотрят угольки-глаза…
Дедушка закончил чтение.
         - Это всё? - спросила внучка.
         - Всё, - ответил дедушка.
         - И снеговик растаял?
Дедушка хотел сказать: «Да, снеговик растаял. Пришла весна, пригрело солнце, он и растаял», но он посмотрел на готовую заплакать внучку и пожалел её:
- Нет, - сказал он ей. - Снеговик не растаял. Он уехал на Север, а там холодно, там снеговики не тают.
- Значит, Зима забрала его с собой?
- Конечно,  забрала.
- А почему же тогда он тут такой грустный? - внучка показала на картинку в книжке.
- Характер такой. Вот ты,  почему такая баловная?
- Не знаю? - задумчиво ответила  внучка.
- Вот и снеговик не знает, почему он такой грустный…
- Может его Зима обижает?
- Нет, - возразил дедушка. - Зима его точно не обижает.
- Может его Бабайка напугал?
- Может быть. Но, скорее всего его зимняя скука, Тоска зеленая замучила.
- Дедушка, расскажи  мне сказку про печального снеговика, зиму и Бабайку. Расскажи, как его Тоска замучила?
Дедушка почесал в затылке:
- Ладно, попробуем рассказать.
Внучка залезла на диван и прижалась к дедушке, готовая слушать:
 - С чего же начать - опять почесал затылок дедушка. 
- В некотором царстве, в некотором государстве… - подсказала внучка начало сказки.
 И дедушка начал свой рассказ…

1.

В  некотором царстве, в некотором государстве, в одном очень глухом, и очень дремучем лесу, под одной из темных елей стоял Снеговик. Это был не простой снеговик. Он совсем не помнил, кто его слепил и не знал, как попал в этот дремучий лес. Ему казалось, что он всегда жил в этом сказочном лесу в  услужении самой хозяйки Зимы. С наступлением весны, он запрягал белых коней в сани, и вез Зиму на Север, туда, где вечно господствовали холода и бураны, где можно было не бояться горячих лучей весеннего солнца,  и где они с Зимой  жили  до будущей зимы.
Жилось Снеговику у хозяйки Зимы вольготно. Зима не утруждала его заботами, старалась со всем управляться сама. От того Снеговик скучал, толстел и в его снежную голову приходили разные печальные мысли – всё ему казалось, что Зима его не любит, что готова его бросить тут в лесу одного, на расправу своей сердитой сестре Весне. А еще Снеговик был влюблен, и как всякий влюбленный писал стихи.  Все знали, что Снеговик влюблен в Снегурочку, и он, боясь, что над ним будут смеяться, а потому прятался от посторонних глаз в самой непроходимой чаще леса и тут читал свои грустные стихи вслух и тяжело вздыхал. От его громких вздохов с веток  больших елей падал снег. Падал прямо на Снеговика, и он от того толстел и грустнел еще больше.      
Сегодняшнюю ночь Снеговик совсем не спал.  Сегодняшняя ночь была предновогодняя,  праздничная и радостная для всех.  Для всех, но не для Снеговика. Хозяюшка Зима  в эту ночь разрешила попроказничать своей младшей дочке, Метели, и та резвилась во всю – сыпала снег не жалея, заметая  лесные тропинки, от чего Снеговику трудно было гулять по лесу, и он, стоя под огромной елью, мечтал о Снегурочке и читал вслух свои новые, очень грустные  стихи:
                Снеговик печальный, стоя у ворот
                Смотрит на дорогу словно, что-то ждет.
                Вспоминает время, как прекрасно жил,
                У Зимы - хозяйки во дворце служил.
                Во дворе и залах чисто убирал.
                Бури и бураны в сани запрягал.
                А когда на праздник объявлялся бал,
                На сосульках вальсы Штрауса играл…
                Но промчалось время под вороний гвалт,
                Тихо, незаметно подобрался март.
                Покосился столбик на резном крыльце,
                Протекает крыша в ледяном дворце.
                Тает. За порядком трудно уследить.
                И Зиме-хозяйке стало негде жить.
                И лихие кони Зиму унесли.
                Ледяной бубенчик отзвенел вдали…
                Снеговик остался. Даром все труды.
                Впору только плакать от такой беды.
                Вот и покатилась первая слеза,
                И печально смотрят угольки-глаза…
Снеговик так увлекся своими грустными стихами, что не заметил, как из-за белой ели  вышла Зима.  Она услышала его голос и остановилась,  внимательно слушая его. Как только он дочитал свои стихи, Зима нежно позвала его:
 –  Снегови-и-ик!
Снеговик испуганно оглянулся и увидел Зиму. Ему стало неловко за свои стихи.  Ведь если честно сказать, они были выдумкой. Просто ему от такой выдумки было ещё печальнее, и как-то легче в его снежной груди. Снеговик попробовал спрятаться, но было поздно:
– Снеговик, подойди ко мне, –  позвала его Зима. – Ты, я вижу, опять не в настроении. Стихи сочиняешь…
–  А что, нельзя? – смутился Снеговик.
– Можно. Но почему такие грустные? Скоро Новый год, веселый праздник, а ты мерехлюндию развел.
–  Чего я развёл? – не понял Снеговик.
–  Ипохондрию.
–  Как это? – ещё больше удивился Снеговик.
–  Элегические стихи сочиняешь, – еще сильнее удивила Снеговика Зима своим ответом.
– Какие, какие? – испугался Снеговик. В его снежную голову и придти не могло, что его стихи могут так называться: элегические.
– Элегические, значит, грустные! – пояснила Зима. – Ну–ка, улыбнись! Ты же Снеговик! Тебя же для веселья слепили.
И вдруг Зима построжела:
- И вообще, когда это я тебя бросала?
Снеговик и, правда, такого припомнить не мог, но всё  равно сказал: 
– А в прошлом году?
Зима недоуменно посмотрела в его угольные глаза. Снеговик потупился, и умей он краснеть, непременно бы покраснел – ведь это была неправда. Это были всего лишь стихи! Очень печальные стихи! А что написано пером, того, как известно, не вырубишь и топором, и он решил стоять на своем:
– Чуть-чуть без меня не уехала, - сказал он.
 Зима не стала с ним спорить – «Может, так и было», – подумала она. – «Ведь весна такое хлопотное время».
 Снеговику понравилось смущение Зимы, и он решил стоять на своем до конца:
–  Я думал, без тебя совсем растаю.
–  Ну, не растаял же?
–  Ага,  не растаял... – не сдавался Снеговик.   
И Зима решила взять, выдуманную Снеговиком, вину на себя, исключительно затем, что бы он перестал грустить:
– Ну, виновата. Больше не буду.
Снеговик же поверил в то,  что сам придумал, и продолжал капризничать:
          –  Ага, не будешь…. Знаешь, как страшно было?
Зиме, в конце концов, надоело извиняться в том, чего она не делала и она строго сказала:
– Ну, всё, хватит выдумывать. Найди себе уже какое-нибудь дело. Посмотри на себя, как ты растолстел.
– Растолстеешь тут, когда Метель так снегом и сыплет.
– А ты не стой столбом. Двигайся, веселись! – И Зима кинула в Снеговика снежком, одним, другим и рассмеялась. Но Снеговик и не думал веселиться.
– Фу, какой ты скучный! – расстроилась Зима. – Смотри, тебя, такого скучного, Бабайка  до икотки напугает, или Тоска зимняя, на тебя зеленую скуку нагонит. 
Снеговик погрустнел ещё сильнее.
–  Зачем ты меня пугаешь? И без того в лесу страшно и холодно.
– Это снеговику-то холодно? – рассердилась Зима. –  Это снеговику-то страшно!? Не рассказывай сказки.
–  Ага, сказки…  –  пуще прежнего заныл Снеговик
–  Ох, и надоел ты мне своим нытьем! – не выдержала, наконец, Зима, –    Уйди с глаз. И пока не повеселеешь, не показывайся!
–  Ну, и уйду! – обиделся Снеговик и, глубоко вздохнув, вылез из-под темной ели и зашагал по чуть заметной тропинке в неизвестном направлении. 
Зима посмотрела ему вслед, увидела, как он неуклюже перевалился через сугробы, и виновато подумала: «Наверное, зря я с ним разговаривала так грубо. Но, и он хорош: растолстел, раскис… А всё Метель! Метет и метет, снега не жалеет. Тут не захочешь, растолстеешь.»
Зима смахнула с себя несколько упавших на неё снежинок, и громко позвала:
–  Эй, Метель, доченька! Лети сюда, тебя мама зовет!
И в лесу словно стало светлее – словно в веселом танце закружился снег, веселее задул ветер. Казалось, что его дуновения складываются в веселую мелодию метели. Впрочем, наверное,  так и было – это над лесом летела Метель и пела свою песенку:
                Говорят, что чудес не бывает.
                Почему тогда белый наряд
                Зимний лес на себя надевает,
                И снежинки, как звезды горят?
                Почему, почему?
                Потому...
                Потому, что всю ночь напролет
                Будут праздновать все Новый год!
                Потому-то на каждой, на каждой хвоинке
                Снежинки, снежинки
                Блестят...
Метель была ещё совсем девочкой, радостной и веселой. Мама Зима залюбовалась ею, но порядок требовал, сделать ей  замечания и Зима строго попросила:
– Доченька, перестала бы ты уже снег сыпать.
– Как же его не сыпать? – изумилась Метель. – Послушай, как земля и деревья от мороза трещат? Вот я их и укрываю. Это ты, мама,  лучше перестань морозить.   
– Как же мне не морозить? – возразила Зима дочери. – Ведь  скоро Новый год. Ну, что за праздник без мороза!
И Зима с Метелью заспорили:
– От больших-то морозов Тоска зеленая в своей норе корчится, к нам, на белый свет просится, – говорила Метель.
– Пусть просится, – отвечала ей Зима. – Не долго ей по свету бродить. Только до Нового года, а там и опять под землю уйдет.
– Это так, да вдруг бед натворит! - настаивала на своём дочь. - Говорят, что она уже на перекрестках сидит, прохожих поджидает, зимнюю скуку на всех нагоняет.
– Болтовня все – я не видела. - Не уступала дочери мать. -  А вот по свежему снегу  Бабайка любит бегать, детей пугать.
И Метель вдруг сдалась и стала жаловаться:
– Просто не знаю, мама, что и делать: без снега Тоска тоскучая,  рыда рыдучая из всех щелей лезет. А снегу насыплешь, Бабайка по нему бегает, всех пугает, веселиться мешает.
Зима улыбнулась и стала её успокаивать:
– Ничего, доченька, скоро дед Мороз сияющую жар-птицу, Северное сияние, на свет выпустит, от её света все Новогодние елки волшебными огнями засветятся,  весело будет! Ой, совсем забыла: деду Морозу надо отвезти яйцо Жар-птицы, из которого северное сияние получается, и волшебные, радужные краски  для его раскраски, сделаешь?
– Некогда мне, мама. Ты лучше пошли Снеговика. Всё равно, без дела стоит. Только толстеет. А я полетела…
И взмахнув белыми крыльями-рукавами, метель понеслась над лесом, рассыпая на деревья и опушки серебристый, скрипящий снег.
- Доченька, доченька! - только и успела крикнуть ей вслед Зима. - Унеслась, егоза! Даже маме до свиданья не сказала. Кто же Северное сияние деду Морозу повезет? Ну, делать нечего - придется Снеговику к деду Морозу идти. - И она громко позвала:
- Эй, Снеговик, ты где?
Оказывается, Снеговик был недалеко. Он как всегда грустно застыл за ближайшим сугробом, а потому сразу же отозвался:
-  Ну, вот он я.
- Хватит киснуть, Снеговик, - приказала ему Зима. - Возьми-ка свои санки, да отвези деду Морозу яйцо Жар-птицы, из которого должно вылететь Северное сияние.   
-  Я не справлюсь,  - грустно ответил  Снеговик.
- Иди, не ленись! - прикрикнула на него Зима, но, видя, что её окрик не произвел на него никакого впечатления, хитро добавила:
- Иди, иди. Там, у деда Мороза,  заодно и со Снегурочкой повидаешься.
Напоминание о Снегурочке обрадовало Снеговика, он сразу засуетился, стал собираться, пряча стихи в свою шапку, сделанную из старого ведра:
- Со Снегурочкой? Тогда ладно, тогда пойду. А то одному зимой скучно, холодно… 
И толстый, неуклюжий Снеговик смешно побежал  по узким, занесенным метелью тропинкам леса, ловко переваливаясь с сугроба на сугроб.  Зима только и успела крикнуть ему в след:
- Да волшебные краски и кисти не забудь!
- Не забуду! - донесся до неё из леса голос Снеговика.
- Видишь, скучно ему, холодно… - проворчала Зима. - Ну, кому  еще зимой скучно и холодно? – крикнула она звонким голосом на весь лес.
Лес молчал, не отзывался. И пошла Зима по лесным тропинкам и дорожкам, напевая свою песенку:                Леденящие метели
                У хозяюшки Зимы!
                Ну, а что бы вы хотели
                В вихрях снежной кутерьмы?
                Потеплее одевайтесь,
                Если вышли на  мороз.
                И бодрее быть старайтесь,
                Вот и весь вопрос!
                И тогда для вас не страшен
                Никакой мороз!
Шла Зима, пела и голос её далеко разносился по лесу. Слышал его и Снеговик, шагавший с  большими санями за волшебным яйцом Жар-птицы и радужными красками. Хоть и радовался он, что скоро встретит Снегурочку, но не переставал ворчать, слушая песню Зимы:
- Не страшен, не страшен! Еще как страшен! А эта ночь еще страшнее мороза. И санки тяжелые! Никаких сил нет, их за собой тянуть! А ведь это еще пустые сани. А как на них везти яйцо жар-птицы Северного сияния? Да еще волшебные кисти  с радужными красками!
Так, громко пыхтя и топая,  шагал Снеговик по лесу и не замечал, что по его следу бежит сам Бабайка.

- Ты знаешь, кто такой Бабайка? - спросил дедушка внучку.
- Угу,  - ответила девочка и крепче прижалась к деду.   
- Ну,  так, кто же такой Бабайка?
- Ты разве не помнишь, что сказала Зима? Бабайка это тот, кто любит пугать маленьких детей! - прошептала внучка.
- Правильно. Особенно тех, кто не слушается, капризничает, вовремя не ложится спать. Берет бабушка или мама такого капризного ребенка на руки, подносит к окну и показывает:
- Смотри, сколько следов на белом снегу? Это Бабайка натоптал. Это он под окнами ходит, прислушивается, приглядывается; если слышит, что кто-то капризничает, не слушается родителей, то такого ребенка он  сажает в мешок, уносит в лес… Испугалась?
- Да.
- Зря. Посмотри на нашего Бабайку,  разве он может кого-нибудь напугать? Он же смешной!    
- Нет, он страшный!
- Ну, страшный, так страшный,  - согласился дедушка. Давай, посмотрим, что он будет делать в дремучем лесу…

2.
На опушку леса выбежал Бабайка, чумазый и лохматый. Побегал, побегал привычно по опушке, оставляя после себя следы, как снежный человек, принюхался и спросил, неизвестно у кого:
- Эй, кто это тут только что протопал? - еще раз понюхал воздух и сказал: -  Это же Снеговик! Сейчас я его, догоню, догоню, да как напугаю! Вот он я – Бабайка, страшный и ужасный! Всех, кого поймаю, всех напугаю!
И побежал бы Бабайка, и напугал бы всех, да сам испугался - вдруг, буквально под его ногами ходуном заходила земля, и, разгребая и стряхивая с себя снег, на свет появилось странное существо: зеленое, нечесаное, тоскливое. Появилось и заныло:
- Кто меня, бедную, кто меня несчастную разбудил? Кто мне спать помешал?
Существо зевнуло, потянулось и, оглядевшись вокруг, занюнило еще сильнее:
- Какое все кругом белое, скучное. Вот, тоска-то! Пойду, сяду на перекресток дорог, буду ждать прохожего, караулить проезжего!  Кого ни встречу на всех тоску нагоню! Не одной  же мне тут день куковать, ночь тосковать!
И тут у существа  за спиной появился Бабайка и крикнул ему прямо в ухо:
- Бу!
Зеленое существо от испуга даже присело: 
- Фу, дурак, напугал! - обернулось оно на Бабайку.
Бабайка радостно засмеялся и щелкнул  Зеленое существо по носу.
- А саечку за испуг!
- Ты ещё кто такой? - обиделось на такую шутку зеленое существо.
- Я кто? Я – Бабайка, страшный и ужасный! - и прищелкивая пальцами, запел:               
                Раз, два, три!
                Раз, два, три!
                Я самый, самый, самый,
                Я самый страшный из страшил!
                Я самый, самый, самый
                Страшный и ужасный!
                Я Федю Крюгера побил,
                Я Бармалея победил!
                Колбасит всех!
                Колбасит всех!!
                Ведь я такой колбасный!
                Раз и два!
Допев свою песенку, Бабайка прошептал страшным голосом:
- Ну, что – страх берет?
- Вроде, берет… - неуверенно ответило зеленое существо.
- Кровь в жилах стынет?
Существо прислушалось к себе:
- Кажется, стынет…
- Мороз по коже дерет? - продолжал приставать Бабайка.
- Пожалуй, что дерет… - не без интереса к происходящему, ответило существо.
- Мурашки по спине бегают?
- Как будто, кто-то бегает… - ответило существо, почесываясь.
- А волосы на голове шевелятся?
- Вроде, шевелятся… - существо вдруг потеряло интерес к разговору и откровенно зевнуло.
- Поджилки трясутся?
- Ну, трясутся, -  скучая ответило существо. - Дальше-то что?
- Всё, я тебя напугал, - и бывший до того радостным Бабайка, тоскливо вздохнул. - Только, что-то мне так скучно слало. Прямо, тоска!
- Что? - спросило существо.
- Тоска, говорю, - хныкнул Бабайка. 
- Ну, что, что? - не унималось зеленое существо
- Да, ничего, - рассердился Бабайка. - Просто, тоска, тоска, тоска!
- Ну, что, что, что, что? Что ты меня всё время зовешь? - кокетливо спросило у него зеленое существо.
Бабайка даже рассердился:
- С чего ты взяло, что я тебя зову?
Существо загадочно улыбнулось ему и, вдруг, повиснув у него на шее, сказало:
- С того, что Тоска - это я! Тоска тоскучая, рыда рыдучая!
- Это, просто ужас! Просто, кошмар! - завопил Бабайка, пытаясь вырваться из объятий Тоски. - Перестань сейчас же нагонять на меня тоску!
- А ты перестань меня пугать!
- Всё, перестал!
- Ну и я перестала.
- Ну, тогда будем знакомы?
- Будем, - Тоска зеленая протянула Бабайке руку для поцелуя: - Тоска!
Бабайка нехотя поцеловал Тоске руку:
- Очень неприятно!
И представился:
- Бабайка! - и тоже сунул Тоске свою руку для поцелуя.
Но Тоска целовать ему руку не стала, а оттолкнула её от себя:
- А мне еще неприятнее, - сказала она.
- А скоро нам всем всё ещё неприятнее будет, - зашептал ей Бабайка. - Слышала, про конец темной ночи? Скоро всё небо станет разноцветным, как радуга. В лесу станет светло и красиво.
- Зачем ты меня пугаешь? - захныкала Тоска.
- Это не я тебя пугаю! Это Зима нас пугает. Она послала Снеговика за Жар-птицей Северного сияния,  волшебными красками и радужными кистями. Вот отвезет он все это к деду Морозу, и тогда прощай темная ночь!
- Так что же мы сидим? - забеспокоилась Тоска. - Надо же скорее Снеговика сбить с дороги. Чтоб он в лесу заблудился и в сугроб превратился.
-  А как это сделать?
- Очень просто! - усмехнулась Тоска. -  Для этого надо начать дуть в кулак!
- Дуть в кулак? - удивился Бабайка. - И что тогда будет?
- Как, ты не знаешь, что тогда будет? - и Тоска поняла насколько она умнее Бабайки. - Ну, тогда слушай и со вниманием: если в Новогоднюю ночь кто-нибудь скучает и от нечего делать дует в кулак, то идет такой снег, такой снег!
- Какой такой снег?
- Беспросветный и непролазный. Снеговик в таком снегу обязательно заблудится, увязнет и превратится в сугроб!
- И тогда он не  привезет деду Морозу северное сияние, оно  не засияет на небе, и от него не загорятся Новогодние огни, и ночь всегда будет страшной, темной, тоскливой-претоскливой? - обрадовался Бабайка. - Это же блеск! В смысле – мрак!
- Значит, будем дуть в кулак!
- Будем!
И Бабайка с Тоской начали дуть в кулак. При этом они  приплясывали и пели песенку:               
                Начнем без перебраночки,
                Мы делать всем подляночку,
                Хорошую подляночку –
                Мы будем дуть в кулак!
                Напустим лихоманочку
                На граждан и гражданочек: –
                На граждан и гражданочек
                Мы будем дуть в кулак!
                Пусть будет вечно ночь дремучая!
                Пусть будет вечно стужа жгучая!
                Тоска и страх пусть всех замучают –
                Мы будем  дуть в кулак!
                Пусть станет шиворот-навыворот!
                Пусть будет выворот-нашиворот!
                Пусть будет все навыворот –
                Мы будем дуть в кулак!
И, правда, во время их песенки начал дуть ветер, и пошёл сильный снег. И это снег, наверное, засыпал бы все дорожки и все пути, но перед безобразниками вдруг появилась Метель, и прикрикнула на них:
- Это что вы тут такое делаете? - и увидев, что они делают, стала их стыдить: - Вы дуете в кулак? Как вам не стыдно! Вы же уже такие  большие? Нет, вы только посмотрите на них: на носу Новый год, а они дуют в кулак, как маленькие! Кто вам разрешил без спроса сыпать снег?
- Слушай, - огрызнулся Бабайка, - иди отсюда, а? Кто ты такая, что бы нам указывать?
- Я – Метель! Только мне можно сыпать снегом!
- Ой, ой! - не сдавался Бабайка. - Неужели только тебе?
Метель на секунду задумалась:
- Ну, ещё это могут делать мои старшие сестры Пурга и Вьюга. А ещё братец Буран и  тетушка Буря. Но, так как сегодня ночь Новогодняя, то мести снежком поручили мне, Метели. 
Бабайка хотел ещё, что-то возразить Метели, но Тоска опередила его: она решила действовать хитростью, решила польстить Метели и этим переманить её на свою сторону.
- А ты, Метель, хотела бы разгуляться во всю свою волюшку, и мести снегом так, словно ты не простая Метель или Вьюга, а сама тетушка Буря?
- Я, как тетушка Буря!? - задумалась Метель. Она представила себе, как бы это было здорово, если бы она, Метель, разбушевалась, как сама тетушка Буря. Но Метель была послушная девочка и вовремя спохватилась:
- А разве мне это  можно?
- Нужно! - стала её подзадоривать Тоска. - Для начала ты должна замести в лесу все дорожки, все тропинки…
- Чтобы Снеговик застрял в снегу по самую морковку! - поддержал Тоску Бабайка и, схватив  Метель под руку, зашептал ей на ухо. - Тогда он не привезет деду Морозу жар-птицу Северное сияние…
- И оно никогда не загорится на небе, - зашептала  Тоска Метели в другое ухо. - И от него не загорятся Новогодние огни.
Метель на секунду представила себе эту картину, и ей стало очень тоскливо.
- Вот тоска-то! - расстроилась она.
- Ещё, какая тоска! - обрадовалась Тоска. - И тогда эта ночь никогда не закончится! И я буду вечно на всех наводить тоску!
Метели от такого стало просто страшно:
-Какой ужас! - воскликнула она.
Увидев её испуг, Бабайка несказанно обрадовался:
- Вот именно: ужас!
Тоска и Бабайка думали, что уговорили Метель и стали радостно виться вокруг неё. Но Метель была девочка простая - она не любила страхов и тоски, а потому прервала их радость строгим окриком:
-  Нет,  этого я совсем, ну, совсем не хочу!
-  Чего же ты хочешь? - опешил Бабайка.
- Хочу, чтоб было весело! - сказала смело Метель. - Пусть жар-птица появится на свет! Пусть горит северное сияние! Пусть от него загораются Новогодние огни на елках! Так, что я запрещаю вам дуть в кулак!
И Метель, взмахнув своим снежно-белым одеянием, улетела, оставив Тоску и Бабайку ни с чем.
Тоска, конечно, сразу затосковала, так затосковала, что Бабайка кинулся её утешать:
- Ну, не надо! Не тоскуй так! Ну, что ты от неё хочешь?  Ей бы только веселиться! Она же глупая девчонка! Нам бы кого-нибудь посолиднее  в помощники найти?
- Кого, кого тут найдешь в такой темноте в таком дремучем лесу? - плакала Тоска.
И вдруг Бабайку осенило:
- Ночь! Нам нужна сама царица Ночь! Она дама степенная, ей веселье не к лицу. Да и со светлым днем она всё время ссорится, не хочет ему место уступать.
У Тоски от такого предложения даже слезы высохли.
- Точно! -  она вытерла нос зеленым рукавом. - Уж, кто-кто, а Ночь не откажется от лишней темноты. Надо звать  Ночь. Но, как?
- Надо ей спеть ночную серенаду.
- Лучше колыбельную. Ночью всегда колыбельные песни поют.
- Нет, лучше серенаду, - заспорил Бабайка.
- Нет, колыбельную! - стояла на своем Тоска.
- Нет, серенаду! - не сдавался Бабайка.
Тоске, вообще-то было все равно, что петь - колыбельную или серенаду, но на решила настоять на своем, а потому пустила в ход свое главное убеждение, стала капризно плакать:
- Нет, колыбельную, колыбельную, колыбельную!..
Увидев, что Тоска готова плакать  хоть до утра, Бабайка сдался:
- Хорошо, споем ей колыбельную… серенаду. 
И они запели:               
- Ночью долгой,
                Ночью темной
                От хандры невмочь!
                От зеленой зимней скуки
                Можно занемочь.
                Это я, Тоска, гуляю,
                Грусть и скуку нагоняю!
                И мне  в этом помогает
                Кто? 
                Царица Ночь!
                Ночью долгой,
                Ночью темной
                Ужас настает!
                Руки, ноги леденеют –
                Просто жуть берет.
                Это я, Бабай, гуляю,
                Всех стращаю, всех пугаю!
                И мне в этом  помогает
                Кто?
                Царица Ночь!
Едва они допели свою колыбельную серенаду, как услышали голос идущий неведомо откуда:
- Ах, какая хорошая песенка!
Бабайка и Тоска стали озираться, но никого не увидели - темнота окружала их.
- Гутен абенд! - услышали они опять, и, прямо из темноты, перед ними появилась красивая женщина в темном бархатном наряде, усыпанном блестящими, как звезды алмазами. На голове её была сверкающая драгоценными каменьями корона в форме месяца; развевающаяся накидка спускалась с плеч.
- Какая хорошая песенка, - повторила женщина. - Мне она очень нравится.
Бабайка и Тоска поняли, - перед ними сама царица Ночь.
- Мы эту песенку специально для вас сочинили, - склонился перед царицей в поклоне Бабайка, а Тоска сделала книксен:
- Мы вас просто обожаем, царица-Ночь.
Ночь даже немного была удивлена таким приемом.
-  О, как! - воскликнула она. -  За что же это вы меня  так обожаете?
И Бабайка, не подумав, брякнул:
- За то, что вы такая – темная!
Естественно, Ночь обиделась:
- Что значит темная? В смысле, не очень умная, что ли? 
- Ну, что вы! Совсем наоборот – очень! - решил успокоить её Бабайка.
Но Ночь опять не поняла его:
- В смысле – очень не умная? - ещё больше обиделась она.
- Нет, мы в смысле не смысла, а масти… - бросилась на помощь  Бабайке Тоска.
И Ночь, правда, сразу успокоилась:
- А, в смысле цвета? Ну, так бы сразу и сказали… Да, я теперь жгучая брюнетка. Не то, что летом.
- Вы теперь стали такой большой! - продолжал нахваливать её Бабайка.
- Потолстела, да?
- Нет, нет. Я хотел сказать - долгая!
- Похудела?
Ночь и Бабайка явно не могли понять друг друга, а потому Тоска опять вмешалась в их разговор:
- Да нет, мы не в смысле размера, а в смысле времени…
- Значит, постарела?! - обиделась Ночь. - Ну, и комплименты у вас!
И Ночь собралась уходить.
- Нет, не уходите! - закричала Тоска.
- Останьтесь с нами навсегда, царица-Ночь! - поддержал её просьбу Бабайка.
Предложение остаться навсегда, Ночи понравилось:
- Навсегда? - переспросила она, - интересное предложение. Но, что из этого получится?
- У нас из этого ужас что получится! - стал расписывать свое предложение Бабайка. -  Во-первых, Снеговик в кромешной тьме обязательно заблудится!
- Энд секенли? - не по-русски спросила Ночь.
- Что? - не поняли Тоска и Бабайка, и Ночь спросила их по-русски:
- А во-вторых?
- А во-вторых, - зашептала Тоска, Снеговик не привезет  деду Морозу Жар-птицу, это самое Северное сияние! И вы, царица-Ночь, станете ещё темнее,  ещё грустнее!
- И тогда, все кто на вас не посмотрит, все придут в ужас! - поддержал Тоску Бабайка.
Но Ночь почему-то этому не обрадовалась:
- В ужас!? - переспросила она. - Какой ужас! Нет, я не хочу, чтоб от моего вида кто-то приходил в ужас. Если только чуть-чуть: чуть-чуть страха; чуть-чуть грусти… - начала мечтательно она, но Бабайка грубо её перебил:
- И много, много страшной черноты! - закричал он. - Такого замечательного, ужасного, жуткого, кошмарного мрака!
- А такой мрак бывает только у очень темной ночи, - поддерживала Бабайку Тоска.
- Да, что это вы заладили – темная, да темная? - обиделась Ночь.
- Не хотите быть темной, будьте – мрачной! Непроглядной!  Тягомотной! Кошмарной! - наперебой стали убеждать её Тоска я Бабайка.
И Ночь не выдержала, вспылила:
- Благодарю покорно! Не хочу я быть мрачно-кошмарной и непроглядно-тягомотной! Я хочу быть прекрасной! Что бы мною все любовались.
- Чем ночью любоваться-то? - не понял Бабайка.
- Как чем? А звезды! - стояла на своем Ночь
- Вот тоска! - скривилась Тоска.
- А луна! - спросила уже удивленно Ночь.
- Скучище, кошмарище! - ответил ей на это Бабайка.
- О донна матите прима вере! - разразилась Ночь непонятной фразой. -  Я вижу, вы ничего не понимаете в прекрасном!  Между прочим, звезды замечательно украшают моё платье. А лунный свет, это же лучшее в мире кружево!
- Но без звезд и луны ночь намного страшнее, - стал убеждать её Бабайка.
- И  тоскливее! - поддакнула ему Тоска.
Но Ночь уже не слушала их: она была очень обижена, и ей очень хотелось выговориться:
- А я не хочу быть тоскливой и страшной! Я хочу быть нежной, ласковой, желанной! Ведь со мной приходят такие дивные, сладкие сны…
Бабайка не понимал настроения Ночи и глупо настаивал на своем:
- Пусть лучше с тобой приходят кошмарные сны. Кошмарные сны, кстати, лучше запоминаются…
- Кошмарные сны? - бушевала Ночь. -  Какой кошмар! Между прочим, меня, Ночь, все ждут с таким нетерпением?
- И никто тебя не ждет! Тебя все гонят. Все ждут утра! - вступила в спор Тоска.
- Ну, и пусть ждут утра! Так всегда бывает: ночью ждут утро; утром – день;  днем – вечер, а вечером - опять ночь: нежную, сладкую царицу-Ночь!
Тоска не сдавалась:
- Если ты  действительно  царица, то ты должна царствовать всегда.
- Всегда? - Ночь даже задохнулась от негодования. - Но, как  же я тогда встречусь с моим другом, Светлым днем?
-  Да какой же он тебе друг? Ты же все время с ним бранишься?
- А это не ваше дело! Это дело семейное. Да и не всегда мы бранимся: с вечера, бывает, поспорим, да к утру-то обязательно помиримся.  Всё! Не хочу я вас слушать, и не буду вам помогать! Пусть будет северное сияние! - и царица  Ночь вдруг засмеялась легко и весело, как девочка: - Ах, какое у меня из него чудное платье получится! Зорька ясная обзавидуется!
Ночь представила себя в платье из северного сияния и от радости, было, запела песенку, что о ней пели тоска и Бабайка, но песня эта ей уже разонравилась и она, строго посмотрев на них, напуганных и присмиревших, сказала:
- Хорошая у вас песенка, хорошая, но не Моцарт! Нет, не Моцарт! - и, запев колыбельную песню Моцарта, Ночь гордо удалилась.
Тоска и Бабайка опять остались ни с чем. Они сидели, насупившись друг на друга, и не разговаривали. Наконец Бабайка не выдержал затянувшегося молчания, и толкнув Тоску локтем в бок, сказал:
- Это ты виновата! Это ты её своей ужасной тоской  отпугнула.
- Нет, это ты её своей беспросветной темнотой напугал!
- Я, Бабайка! Я должен всех пугать, я по-другому не могу.
- А я тоже по-другому не могу! Потому, что я Тоска зимняя, зеленая!
- Где ты зимой зеленое видела? Зимой все белое. И ты должна быть хоть немного побелее.
- Должна, - вздохнула Тоска. - Но я, почему-то, всегда зеленая. А зимой ещё даже зеленее, чем  летом.
- А это тогда, что у тебя? - спросил Бабайка, показывая Тоске на рыжую прядь её волос.
- Линяю! - взвыла тоска с тоской в голосе.
- Кошмар! - ужаснулся Бабайка.
- Ужас! - поддакнула Тоска.
И они опять сокрушенно замолчали.
Но тут Бабайке что-то пришло в его маленькую головку:
- Тоска, а Тоска! - опять толкнул он её в бок.
Тоска  молчала.
- Эй, Тоска! Ты меня слышишь?
- Слышу.
- А почему не отзываешься?
- Я думала, что это ты просто тоскуешь.
- Вот, что, Тоска: давай мы сами, без чьей-либо помощи на Снеговика нападем. Ведь Снеговик он такой трусливый.
- Твой клиент, - обрадовалась Тоска.
- А ещё он такой плакса-вакса…
- Мой клиент.
- Давай, загоним его в твою пещеру, и закроем там…
- Здорово придумал! Пусть Снеговик там свою Новогоднюю жар-птицу высиживает.
- И там, в пещере, своим северным сиянием  любуется!
И Бабайка весело засмеялся от радости. А Тоска  вдруг, тоскливо заскулила:
- Бедный Снеговик! Как ему будет тоскливо в пещере одному!
- Тебе что, его жалко стало? - удивился Бабайка.
- Нет. Я просто хнычу. Я же Тоска, - успокоила его Тоска.
- Перестань хныкать! - шикнул на неё Бабайка. - Слышишь?
Тоска прислушалась -  по лесу чуть слышно разносилась какая-то тоскливая мелодия.
- Что это? - спросила Тоска.
 - Это Снеговик идет, - заплясал от нетерпения Бабайка. - За волшебными красками сходил, теперь всё это к деду Морозу везет.
Тоска прислушалась внимательнее, и действительно услышала скрип снега под ногами Снеговика и песенку, что он негромко напевал себе под свой морковный нос.
- Ой, какую он тоскливую песню поет.
- А ты и заслушалась? - прикрикнул на неё Бабайка. - Прячься, сейчас мы его как следует, напугаем!
Спрятавшись, Бабайка и Тоска стали  ждать Снеговика. А Снеговик видимо забыл куда пошел и зачем пошел. Он вез яйцо Жар птицы северного сияния, но сани казались ему такими тяжёлыми, что  ничего лучшего он не придумал, чтобы облегчить свой путь, как петь грустную песенку. Да и какую песенку он мог петь, кроме грустной? Ведь это был печальный, очень печальный Снеговик. Он шел по лесной тропинке, тянул за собой сани и пел:
                Почему так поступили,
                Почему так поступили
                Со мной?
                Я иду, бреду по лесу,
                Я иду бреду по лесу…
                Ой, ой!
                Как в лесу темно и жутко!
                Я испуган не на шутку!
                Я хо-хо-хочу…
- Нет, я не хохочу! Я совсем не хохочу!  Просто... 
                Я хочу домой!
                Почему так поступили
                Со мной?
 У Тоски даже настроение поднялось от такой песенки:
- Ах, какой он скучный, просто прелесть, -  зашептала она Бабайке прямо в ухо. - В смысле, тоска!
- А какой он трусливый! - так же шепотом ответил ей Бабайка. - Просто блеск! В смысле, ужас!  Сейчас я его как следует, напугаю!
Бабайка вышел из своего укрытия, подкрался к Снеговику и, крикнув ему прямо в ухо свое страшное слово «Бу!», опять спрятался за густой елью.
И вы знаете, Снеговик испугался. Он резко остановился и стал озираться по сторонам, шепча:
- Как страшно, как жутко в лесу!
Но в лесу было тихо. Снеговик успокоился и опять потянул сани по тропинке.
- А теперь ты, Тоска, нагони на него тоску! - подтолкнул Бабайка Тоску на тропинку.
И Тоска завыла, заскулила:
- Ой, тоска тоскучая! Ой, рыда рыдучая!
От её воя в лесу стало так тоскливо, что даже ветер притих. Тут уж Снеговик испугался не на шутку:
- Что это за зверь, так тоскливо воет в лесу? - зашептал он и остановился, прислушиваясь. Ему конечно же со страху показалось, что за каждой елкой, за каждым пеньком его ждет какая-нибудь страшная беда, а потому ему сразу же расхотелось вести сани с Северным сиянием деду Морозу.
- Может мне, как-нибудь самому эту жар-птицу из яйца выпустить, чтоб  в лесу не так страшно и тоскливо было? - подумал он. - Но как это делается?
Снеговик обернулся на сани и стал рассматривать яйцо жар-птицы. Оно было очень похоже на куриное, только очень большое.
- Будем рассуждать логически,  - стал рассуждать Снеговик. - Это яйцо? Яйцо! Значит, его надо высиживать…
И Снеговик уселся в сани, накрыв яйцо Жар-птицы северного сияния своим большим телом. Он так надеялся высидеть лучезарного птенца, который осветит ночной лес, что просто не подумал, что он. Снеговик, очень холодный для того, чтобы высиживать птенцов.
Однако Бабайка, увидев эти действия Снеговика, забеспокоился и недовольно толкнул Тоску в бок:
- Ну, вот, зачем ты на него такую тоску нагнала? Он из-за этого хочет уже сейчас выпустить жар-птицу!
Но Тоска не захотела брать такую вину на себя. Она в свою очередь толкнула Бабайку:
- Нет, это зачем ты его так напугал? Это он от страха решил раньше срока засветить Северное сияние!
Но не успели они как следует ни поругаться, ни помирится, как увидели, что Снеговик соскочил с саней и воскликнул:
- Нет, у меня не получится высидеть жар-птицу. Я такой холодный! Что же делать? - и Снеговик застыл в раздумье. 
- Слышала? - обрадовался Бабайка. - Он не знает что делать? Больше не будем его пугать. Просто нападем на него и, ух!.. бросим  в твою пещеру!
И, правда, Бабайка и Тоска  собрались уж совсем напасть на Снеговика, но тут услышали песенку, которую кто-то пел бродя по лесу.
- Это кто это распелся в нашем лесу на ночь глядя? - удивилась Тоска.
- Это – Снегурочка! - расстроился Бабайка.
- А ну-ка напугай и её, как следует!
- Это бесполезно. Снегурочка в лесу ничего не боится. Лучше ты, попробуй,  нагони на неё тоску и скуку.
- Ты что? Снегурочка никогда не скучает.
- Ну, тогда, тогда?! - заметался Бабайка, - тогда давай, спрячемся. На всякий случай.
И Бабайка с Тоской спрятались.
Тем временем и Снеговик услышав песню Снегурочки, очень обрадовался, заволновался и… немного расстроился. И как не расстроится - вот-вот к нему на поляну выйдет сама Снегурочка, а у него ещё не был приготовлен для неё Новогодний подарок. Снеговик опрометью бросился в чащу леса, где он ещё с осени заприметил рябину, усыпанную красными гроздями ягод. Вот одну из веток с красными-красными ягодами рябины, он и хотел подарить Снегурочке.
А Снегурочка, между тем вышла на поляну, напевая песенку:
                В Новогодний славный вечер,
                Без дороги, напрямик,
              Я бегу к тебе навстречу,
             Мой любимый Снеговик.

         Тропкой снежной, часом поздним,
                Я спешу в заветный лес.
           Знаю, здесь под небом звездным,
                Много ждет меня чудес.

               Ждут заснеженные ели,
                Занесенные кусты,
              Ждут сосульки-карамели
                И хрустальные цветы.
 
               Я бегу судьбе навстречу,
            Бьется сердце – тук,  тук, тук –
              Знаю, здесь тебя я встречу,
          Мой холодный, снежный друг.
            Допев песенку, Снегурочка огляделась и увидела сани Снеговика, а скоро и его самого, выглядывающего из-за  заснеженной рябины.
- Снеговик! - ласково позвала его Снегурочка. - Что же ты от меня прячешься?
- Я не прячусь. - Снеговик вышел из-за рябины и подошел к Снегурочке. - Это я отдыхаю.
И он преподнес Снегурочке красную рябиновую кисть. Снегурочка смущенно приняла от него подарок. Они оба засмущались. И как им было не смутиться, ведь они не виделись целый год. А кто не смущается, когда встречается с другом после долгой разлуки? И, чтобы срыть свое смущение, Снеговик сказал:
- Я  вез яйцо жар-птицы Северного сияния деду Морозу и очень устал.
И тут Снегурочка вспомнила зачем она пришла в дремучий лес. Она сразу перестала смущаться, стала серьезной и строгой, как учительница, и  сказала Снеговику:
- Не надо, ничего везти деду Морозу. У него столько дел, столько дел. Перед Новым годом накопилось столько подарков! А времени, чтобы раздать их всем детям, совсем мало. Поэтому дед Мороз просит тебя, Снеговик, в эту Новогоднюю ночь, выпустить жар-птицу на небо прямо тут, в лесу.
- Но я совершенно не знаю, как это делается, - опешил  от такого предложения Снеговик
- А я тебя всему научу, - продолжала Снегурочка учительским тоном.
- Тогда, может быть, ты сама это все и сделаешь?
- Но это надо сделать ровно в полночь, - удивилась Снегурочка непонятливости Снеговика.  - А ровно в полночь я должна быть рядом с дедом Морозом.
- А у меня ничего не получится, - не сдавался Снеговик.
- Получится! - Снегурочка говорила все строже и строже. - Ты уже большой! Слушай меня внимательно: видишь, сколько тут волшебных кистей?
- Много.
- И совсем не много. Их ровно столько, сколько цветов в радуге: семь.  Надо  этими кистями,  раскрасить яйцо жар-птицы, и все!
- Так просто? - удивился Снеговик.
- Да, так просто. Только раскрашивать надо строго  по порядку. Сначала, красной кистью! Потом – оранжевой! Потом – желтой,  зеленой, голубой, синей, и, наконец, фиолетовой! И смотри, не перепутай. Если ты перепутаешь цвета, тогда…
- Что, тогда? - испуганно прошептал Снеговик.
- Тогда будет такой большой бум-бурум-бум-бум! - и Снегурочка стала говорить так, словно рассказывала страшную сказку. - Яйцо треснет и вместо жар-птицы северного сияния, из него вылетит черный ворон мглы и мрака! Он накроет своими крыльями всю землю и наступит вечная  тьмущая-претьмущая тьма! Ну, вот, я тебя всему научила, подбодрила, а теперь я пошла к деду Морозу.
Снеговик был испуган не на шутку.
- Нет! - закричал он в испуге,  - нет! Я не буду выпускать эту Жар-птицу! Я обязательно всё перепутаю! Я такой рассеянный!
- Ну, чего ты боишься? - удивилась Снегурочка. - Это же так просто, дотронулся кистью и, бум!
- Вот! Вот этого «Бум!», я больше всего и боюсь, - заметался у саней Снеговик. - Кистей очень много. А потом смотри, как в ночной темноте, вот эта синяя кисть похожа на вот эту голубую! Да и на фиолетовую. А в полночь будет еще темнее. А я может быть дальтоник! И вообще, что-то я совсем плохо себя чувствую. Боюсь, что к полночи я ещё и куриной слепотой заболею. Ничего разглядеть не смогу. Лучше я  отвезу всё это деду Морозу, хоть это и очень тяжело!
И подхватив сани, Снеговик опрометью бросился навстречу с дедом Морозом.   
 - Какой же он все-таки бояка, - посмотрела она ему в след, и ласково добавила: - Но, такой хорошенький!
И она побежала догонять Снеговика, что бы помочь ему везти тяжелые санки. 
А в это время из пещеры Тоски вылезли совершенно расстроенные Тоска и Бабайка. Они ни как не ожидали, что их дело закончится так для них плохо. Тоска  сразу запричитала:
- Уходят! Смотри, Бабайка, они уходят! Все пропало! Эх, беда! Ах, тоска!
- Ох, ужас! - закричал Бабайка.
И они запричитали вместе:
- Караул, пропадаем! Караул!
И конечно  на поляну тут же опять выбежала Снегурочка. Не могла же она кого-либо бросить в беде, если отчетливо слышала крик о помощи: «караул!»
- Что такое? Что случилось? - спросила она, увидев расстроенных Тоску и Бабайку. - Кто кричал караул?
- Э-э… Я кричала… - растерялась Тоска.
- Что у вас случилось? Кто пропадает? - продолжала допытываться Снегурочка.
Пока Тоска придумывала, что бы сказать Снегурочке такое, чтоб она их ни в чем не заподозрила, Бабайка сразу сообразил, как её обмануть:
- У нас тут это… - соврал он.  - У нас тут зайчик пропадает!
- Какой зайчик? - забеспокоилась Снегурочка.
Тут  уже и Тоска пришла в себя и бросилась к Бабайке на помощь:
- Беленький, пушистенький! - поддакнула она ему.
- Беленький? Пушистенький? - ахнула Снегурочка. - Что с ним?
Тоска и Бабайка уже совсем пришли в себя и думали, как им дальше обмануть Снегурочку, в какую ловушку её заманить, чтобы потом самим расправиться со Снеговиком.
- Бедный зайчик упал в глубокую пещеру,  -  изображая горе, захныкала Тоска. - Там так холодно! Он там замерзнет.
- Там темно, он заблудится, - вторил её Бабайка.
Снегурочка, конечно же, была смелая девочка, а потому сразу, не раздумывая, решила выручать бедного зайчика.
- Где эта пещера? - смело, спросила она.
- Да, вот она, - указали обманщики на пещеру Тоски.
Снегурочка бросилась к пещере и крикнула в её темный зев:
- Зайка!
Но, конечно же, на её зов ни кто не отозвался, ведь, ни какого зайчика в пещере не было. Но коварные обманщики стояли на своем:
- Он, наверное, там без сознания лежит! - всхлипнула Тоска.
- Ага, - поддакнул ей Бабайка. -  Лежит он там, бедненький, и ножкой дрыг, дрыг…
И они оба изобразили глубокое горе.
- Не надо отчаиваться, - сказала Снегурочка. - Мы вот как поступим:  вы помогите Снеговику отвести к деду Морозу Новогоднюю жар-птицу…
- Поможем, поможем…- успокоили её Тоска и Бабайка. - А ты что будешь делать?
- А я полезла в пещеру, спасать зайчика.
- А может, ты и сама в пещере пропадешь? - не удержался от радости Бабайка.
- Что, что? - не поняла его Снегурочка, ей показалась, что она ослышалась.
Тоска, незаметно от Снегурочки, шлепнула Бабайку по лбу, чтоб он не забывался, а сама сочувственно сказала:
- Это он за тебя беспокоится. Ведь там, в пещере, так темно!
- Не пропаду - успокоила их Снегурочка. -  У меня есть фонарик.
И  Снегурочка ни о чем не раздумывая, бросилась на помощь зайчику, и скрылась в пещере. 
Бабайке почему-то стало так обидно, что Снегурочка такая смелая, что он крикнул ей вдогонку:
- С фонариком и со мной бы там ничего не случилось?
Но Тоска одернула его:
- Замолчи! Давай лучше скорее завалим выход в пещеру.
И они завалили вход в пещеру большим-пребольшим камнем.
- Теперь Снегурочка никогда оттуда не выберется.
- Ух, какие мы умненькие! Ох, какие мы хитренькие!
Но не успели злодеи, как следует порадоваться своему плохому поступку, как на поляну вышел Снеговик. Он тащил свои сани, и все время бормотал обиженным голосом:
- Я по лесу хожу, хожу. Сани вожу, вожу! А мне никто не помогает! Ау! Снегурочка, ты где?
И тут Тоска хлопнула его по плечу:
- Тю-тю, твоя Снегурочка! Мы её в темной пещере заперли!
- Зачем? - удивился Снеговик.
- Чтобы она нам не мешала, тебя на горячую печку посадить! - хохотнул Бабайка.
- Меня нельзя на горячую печку сажать, - забеспокоился Снеговик. - Я на ней растаю.
- Вот и хорошо! - продолжал смеяться Бабайка. - Одним дурачком в лесу будет меньше!
- Нет, нет, на печку мне не нравится!
- Ну, а что тебе нравится? - ехидно спросила Тоска.
- Мне нравится по лесу гулять.
- Ну, так и гуляй отсюда! - рассердился Бабайка на недогадливого Снеговика.
Снеговик потянул за собой санки.
- А сани оставь, - страшным голосом сказала Тоска. - Нам это жар-птичье яйцо еще очень и очень  пригодиться…
- Ага, - поддакнул ей Бабайка. - Мы из него яичницу сделаем. А из тебя чаю накипятим, и  чавы-какавы наварим! Вот, я тебя сейчас поймаю, поймаю, поймаю!
И он затопал на Снеговика ногами. И испуганный Снеговик, бросив сани, проворно убежал в лес, а Бабайка обернулся к Тоске и приказал:
- Ну, Тоска, неси сковородку, будем яичницу жарить.
- Ох, и глупый же ты, Бабайка! Ты, что забыл про черного ворона?
- Точно, мы сейчас выпустим его на свободу! Давай, скорее, накалякаем-разамалякаем  это яйцо разными красками!
- Рано, - удержала его Тоска. - Мы его размалякаем в самый Новый год. Все будут ждать северное сияние, а мы им такой бум-бурум-бум-бум устроим, что все  и про Новый год и про деда Мороза забудут!
- И про Снегурочку тоже забудут?
- А что Снегурочка? Обманули мы и Снегурочку! - и Тоска весело запела:
                Обманули мы Снегурочку!
       Обманули  замечательно!
                Оставили с носом, как дурочку,
       Всецело и, эх, окончательно!
                Теперь пусть все  плачут и куксятся,
           Пугаются собственных дум, дум, дум!
                Когда в небе-то вместо сияния!
         Такого большого сияния
                Возникнет большой
                Бум-бу-рум!



   3.

- И что, Снегурочка пропала в этой пещере?- наморщила носик девочка и на её глазах появились слезы.
- Ну, что ты, - поспешил успокоить её дедушка. - Ты что забыла про  Снеговика?
- Но он же такой бояка. Что он может сделать?
- Ну, он конечно не очень храбр, но он же очень любил Снегурочку. Разве он мог позволить Тоске и Бабайке обидеть её.
- И что он сделал?
- А вот мы сейчас это узнаем -  сказал дедушка и повел свой рассказ дольше.


Перед пещерой, в которой скрылась Снегурочка и которую Тоска и Бабайка завалили огромным камнем, стояли сани с яйцом Жар-птицы северного сияния и радужными красками. Рядом с входом в пещеру, заваленную  огромным камнем, спали Тоска и Бабайка. Они решили проснутся в самый Новый год. Но не для того, чтобы вместе со всеми весело встретить его, а затем, чтобы смешать радужные краски и разбить яйцо жар-птицы, чтобы вместо северного сияния, от которого должны загореться  все  новогодние елки на земле, из яйца вылетел черный ворон мглы и мрака; чтобы он своими черными крыльями закрыл все небо; чтобы на земле наступила вечная тьма; чтобы Тоске и Бабайке легче было наводить на всех страх и тоску.
        А вокруг спящих, прячась под темными елями, бродил Снеговик. Ему  было грустно  и страшно. Ему было ужасно жалко Снегурочку. Он очень хотел её спасти, но не решался, не знал, как это сделать. Он ходил вокруг пещеры, своих саней и спящих злодеев и тихо напевал песенку, от которой ему было ещё тоскливее. Но ещё ему было стыдно от того что он такой трус, а это что-то да значит: если кто-то начинает стыдится своих не очень красивых поступков, то всегда есть надежда, что этот кто-то не будет поступать дурно, а победит себя и станет хорошим. Но Снеговик ещё не знал этого - он просто пел песенку:
                Стою и немею.
                Шаг сделать не смею,
                И не могу
                Даже слово сказать!
                А ночь все темнее!
                А ужас сильнее!
                Ах, как это страшно,
                Что не рассказать!
Допев песенку, он глубоко вздохнул:
- Я трус! Я жалкий трус! Бедная Снегурочка! Кто ей теперь поможет? Кто её спасет? - Снеговик оглянулся по сторонам, словно желая увидеть того, кто придет Снегурочке на помощь, но никого не увидел. Он ещё глубже вздохнул и сказал:
- Я! Снегурочку должен спасти я, больше некому!
И Снеговик осторожно двинулся к пещере, чтобы отодвинуть камень от её входа. Но тут Тоска и Бабайка заворочались во сне. Может, им приснилось что-то приятное, а может наоборот неприятное, например, то, что Снеговик хочет освободить Снегурочку. Так или иначе, они пошевелились именно в тот момент, когда Снеговик двинулся  в их сторону. И Снеговик, конечно, испугался и опять спрятался за одну из елок. И хотя Тоска и Бабайка быстро успокоились и продолжали крепко спать, Снеговик никак успокоится не мог. Он все выглядывал из-за густой ёлки и шептал оправдываясь: 
- Нет, я не могу незаметно подойти к  пещере! Я такой неуклюжий. Я совсем не похож на героя.
И он опять жалобно запел:
                Толстею, толстею,
                А снег всё сильнее.
                Я не могу
                Даже руку поднять.
                Я напропалую
                Стою и тоскую!
                Ах, как это грустно
                Вот  так вот стоять!
И, правда, он стоял под деревом и не двигался. А снег падал и падал на него, а ветер дул и дул, а елка била и била по нему своей колючей веткой. В конце концов, это привело Снеговика в чувство, и он опять встрепенулся:
- Нет, нельзя так стоять! Надо, что-то делать!
Он закружил вокруг ели, обдумывая, что он может сделать и, кажется, придумал:
- Надо идти к деду Морозу и всё, всё ему рассказать.
И Снеговик решительно вылез из-за ели и полез через сугробы. Но тропинка проходила мимо спящих Тоски и Бабайки и они в этот момент опять пошевелились, потянулись в своем сладком сне, и Снеговик опять испугался и опять спрятался за сугроб. Он выглядывал из-за него и искал оправдание своей трусости:
- Идти к деду Морозу так далеко. Я увязну в снегу. Я превращусь в сугроб. И тогда уже точно никто не сможет помочь Снегурочке.
Но совесть говорила в нем иногда громче чем страх и он укорял себя:
- Но, с другой стороны - если я буду тут стоять ничего не делая, то тогда тоже никто не поможет Снегурочке?
Снеговик готов был заплакать от бессилия, но Снеговики не умеют плакать. Ведь чтобы плакать нужны слезы, а откуда взяться слезам в холодной снежной голове? И хорошо, что  Снеговик не мог плакать. Зато он мог думать, ведь холодная голова на это как раз и способна.
- Надо, - думал он, - попросить Метель, чтобы она перестала мести. Тогда я, может быть, успею дойти к деду Морозу.
И он негромко позвал:
- Эй, Метель! Метель, а, Метель! Я тебя очень прошу, лети сюда!
Метель появилась незамедлительно и стала отчитывать Снеговика:
- Сюда, сюда… Куда, сюда? Я и так тут! Я всегда там, где метет снег.
Снеговик перебил её:
- Я очень тебя прошу, Метель, не мети больше снегом, а? Мне надо к деду Морозу, а я по такому снегу не могу ходить.
- Ну и, не ходи. У деда Мороза и без тебя сегодня много хлопот.
И Метель собралась улетать, но Снеговик крикнул ей вдогонку:
- Бабайка и Тоска закрыли Снегурочку  в глубокой пещере.
Метель, конечно, сразу остановилась и сбросила с себя взрослую серьезность и заговорила, как маленькая девочка:
- Снегурочку! Так её надо скорее выпустить оттуда.
- Но Бабайка и Тоска стерегут вход в эту пещеру, - вздохнул Снеговик и показал их, разлегшихся у  пещерного входа, Метели.
Метель глянула и сказала:
- Но они же спят. Можно её выпустить незаметно.
- Я пробовал, - зашептал Снеговик. - У меня незаметно не получится. Я такой неуклюжий.
- Эх, ты – увалень, - усмехнулась Метель. - Смотри, как надо.
Метель так легко пролетела между спящими, что они даже не пошевелились. Метель уперлась в камень, надеясь отодвинуть его и открыть вход в пещеру, но сделать это ей было не посилам: камень был очень тяжелым.
- Ну, что же ты? - торопил её Снеговик.  - Открывай скорее…
- Скорее, скорее, - обиделась Метель. - Тяжело. Я всего лишь девочка Метель, а не тетушка Буря. Знаешь, я лучше слетаю за дедом Морозом. Я – мигом!
И правда, она мигом исчезла.
- Фу, просто гора с плеч! - обрадовался Снеговик скорому приходу деда Мороза.
Но радость его была не долгой - он увидел, что Бабайка  просыпается.
- Ой, ой, кажется, Метель разбудила Бабайку. Он просыпается! - и Снеговику ничего не осталось, как опять спрятаться.
Да, Бабайка просыпался, сквозь ускользающую дрему напевая песенку:
          Ночью долгой,
          Ночью темной
          Надоело спать!
                Очень хочется скорее
                Всех перепугать!
                Поскорее всех расстроить,
          И хороший «Бум!» устроить –
                Взять, и всё сломать!      
К концу песенки Бабайка окончательно проснулся и потянулся к саням, где лежали радужные кисти. Он хотел схватить одну из кистей, -все равно какую, чтобы испачкать ею яйцо жар-птицы северное сияние и поскорее устроить большой-пребольшой бум-бурубум и выпустить на волю черного ворона мглы и мрака, но тут в дело вмешалась Тоска:
- Не тронь волшебные кисти! - крикнула она Бабайке.
Но Бабайка в этот раз не собирался её слушаться:
- Знаешь, Тоска, - сказал он. - Мне так  хочется поскорее устроить  большой-пребольшой «Бум»!
- Всем хочется! - прикрикнула на него Тоска. - Но мы его устроим в самый-самый Новый год! Когда его никто не ждёт.
Бабайка с неохотой положил кисть в сани:
- Если бы ты знала, Тоска, как у меня руки по безобразиям чешутся!
         - Ну, так почеши их в другом месте. А лучше помой.
- Вот, тоска-то!.. - заныл Бабайка.
- Ага, еще какая тоска, - сладко потянулась Тоска. - Но зато потом!..
- Что, потом?
- Потом… - Тоска зевнула, - потом будет такая тоска!
- Что это у тебя все тоска, да тоска? - расстроился, а возможно и обиделся Бабайка. - А страшно-то когда-нибудь будет?
- Будет, будет! - отмахнулась от него Тоска, и неожиданно хлопнула его по лбу: - Спи!
И Бабайка от её хлопка в свой толстый лоб, упал как подкошенный и сразу же, не сопротивляясь, уснул. Тоска усмехнулась, потянулась и тоже уснула.
Снеговик выглянул на поляну
- Где же Метель, где же Метель? - шептал он. - Эх, она, наверное, не может деда Мороза найти. Возможно, он сейчас находится в какой-нибудь жаркой-прежаркой стране. Там ведь тоже надо детям подарки  дарить. А метелям в жарких странах делать нечего. Значит, надо идти самому.
Снеговик полез из-за сугробов с твердым намереньем бежать за дедом Морозом, но увидел, что Тоска пошевелилась во сне и, опять испуганно спрятался. Ему было стыдно за свое  трусливое поведение, и он стал сам перед собой оправдываться:
 - Как же я пойду к деду Морозу? - убеждал он себя. - Мне же тоже в жарких странах делать нечего. Я в жарких странах растаю…
И тут в лесу стало удивительно светло - это луна выглянула из-за туч и осветила поляну. А самый яркий её луч упал на спящих Бабайку и Тоску. Те неспокойно завозились.
- Ой, луна! - испугался Снеговик. - Как ярко она светит. Вдруг Тоска и Бабайка от её света проснуться, и захотят скорее сделать свой «Бум»? что же делать, что же делать? - запричитал он и, забыв про свой страх, стал торопливо бегать по поляне, придумывая какой-нибудь выход из создавшегося положения.
- Надо попросить Ночь, - решил, наконец, он, - что бы она чуть-чуть стала потемнее. Конечно, в темноте будет страшнее, но зато спокойнее.  Эй, Ночь, а Ночь! Ты меня слышишь?
И услышал в ответ:
- Конечно, слышу.
Снеговик испуганно огляделся, но никого не заметил:
- Ах, Ночь, если б ты знала, что у нас случилось, - произнес он в темноту.
- Я всё знаю, ведь это случилось ночью, - неизвестно откуда ответила Ночь.
- Что же ты тогда ничего не делаешь? -  в отчаянии спросил Снеговик.
И тут Ночь появилась прямо перед ним в своем прекрасном наряде:
- А что я могу? - пожала она плечами. – Я же слабая женщина, этот камень мне не по силам.
- Ну, а стать темнее ты можешь? - попросил её Снеговик.
- Темнее? Опять темнее? - обиделась Ночь, вспомнив свой недавний разговор с Тоской и Бабайкой. - Тебе разве не нравится мой лунный наряд?
- Очень нравится, - стал успокаивать её Снеговик. - Но он такой яркий, что может разбудить Бабайку и Тоску.
Ночь оглянулась на спящих.
- А вот об этом я не подумала! Но,  я ничего не могу с этим поделать? Метель куда-то улетела и перестала гонять тучи и сыпать снегом. Поэтому и луна светит так ярко.
- Вот, беда-то! - схватился за голову Снеговик. - Метель улетела за дедом Морозом. А Бабайка и Тоска от яркого лунного света спят так неспокойно.  Что же нам делать?
- Надо найти Метель, - решительно сказала Ночь, - и я её найду!
И Ночь исчезла так стремительно, что Снеговик ничего не успел ей возразить.
- Вот, опять я остался один в этом страшном лесу! - в сердцах воскликнул он.
Но тут ему стало ещё страшнее - он услышал песенку Тоски и увидел, как она поднимается, потягиваясь после крепкого сна. Бедному, несчастному Снеговику ничего не осталось, как опять спрятаться.
А Тоска между тем, окончательно проснулась и громко пела свою песенку:
                Ночью темной,
                Ночью долгой
                Надоело спать!
          Даже мне, Тоске, тоскливо
                Без конца скучать.
          Захотелось всех расстроить,
        Всем хороший «Бум!» устроить,
                И… затосковать!
Тоска довольная своей шуткой, хохотнула, и стала тормошить Бабайку:
- Вставай, Бабайка, просыпайся! Пора большой Бум-бурум-бум-бум делать!
Бабайка тут же проснулся, вскочил и стал прыгать вокруг Тоски. Теперь они уже пели вместе: 
                Мы устроим славный «Бум!»!
          Бум-бурубум-бум!
          Мы поднимем славный шум!
                Шум-шурум-бурум!
                Мы веселье отменим!
                Новый год мы запретим!
                Дед Мороза, дед Мороза –
                Победим!
И они направились к саням.
- «Сейчас, сейчас, - понял Снеговик, - они запачкают  прекрасное  яйцо жар-птицы,  и вместо  Северного сияния, от которого должны загореться все новогодние ёлки на земле, из яйца вылетит  черный ворон мглы и мрака, от которого на всей земле наступит страшная непроглядная тьма!»
- И я больше никогда, никогда не увижу Снегурочку! - всхлипнул Снеговик.
Эта мысль ему показалась такой страшной, такой ужасной, что  он тут же забыл, что боится Тоску и Бабайку. Он выскочил из своего укрытия прямо перед ними и загородил собой дорогу, не давая Тоске и Бабайке подойти к саням.
- Нет! - воскликнул Снеговик прямо в лицо безобразникам, продолжающим петь о том, что они  запретят Новый год и победят деда Мороза: - Я не позволю вам запретить Новый год, и победить деда Мороза!
Увидев перед собой неожиданно появившегося Снеговика, Тоска поначалу испугалась, но тут же пришла в себя:
- Это кто тут такой смелый? - спросила она у Бабайки.
- Ты, Тоска, не поверишь, - захихикал Бабайка, - но это Снеговик вдруг стал смелым!
- Неужели? - притворно удивилась Тоска. - Это надо проверить.
- Сейчас, проверим, - ухмыльнулся Бабайка, и крикнул Снеговику прямо в лицо:  - Бу!
Снеговик от испуга присел на сани, и забормотал свои любимые стихи:
- «Вспоминаю время, как прекрасно жил! У Зимы-хозяйки во дворце служил»…
Тоска толкнула Бабайку в бок:
- Кажется он от страха с ума сошел.
А Снеговик, не обращая на них внимания, продолжал декламировать все громче и громче:
- Во дворе и залах чисто убирал, бури и бураны в сани запрягал…
- Точно, со страха с ума сошел, - поддакнул Тоске Бабайка.
А Снеговик продолжал читать стихи все смелее и смелее:
- А когда на праздник объявлялся бал, на сосульках вальсы Штрауса играл!
- Ну, ты так уж сильно не расстраивайся, - сказала Снеговику Тоска. - Ты беги!
И вдруг Снеговик, гордо подняв голову, возразил ей:
- Не побегу. Я не дам вам испортить наш праздник! И ещё я должен освободить Снегурочку! Вот сколько у меня дел. Так, что мне некогда бояться.
- Что значит некогда бояться? - обиделся Бабайка. - Это от тебя не зависит. Это от меня зависит. Я тебя пугаю, ты меня боишься!.. Сейчас поймаю, поймаю!.. - И он затопал на Снеговика ногами: - ну что, страшно?
Снеговик прислушался к себе и с удивлением понял, что ему не страшно:
- Простите, - извинился он перед Бабайкой, - но, кажется, совсем не страшно.
- Погоди, погоди, - перебил его обиженный Бабайка. - Я тебя пугаю?
- Пугаете, - вежливо ответил ему Снеговик.
- Значит, ты должен бояться!
- А я не боюсь, - развел руками Снеговик.
- Это надо проверить по науке, - не унимался Бабайка.
- Как это по науке? - искренне заинтересовался Снеговик.
И Бабайка начал объяснять как учитель в школе:
- Есть пять признаков испуга. Давай, посмотрим, присутствуют ли они у тебя. Во-первых: у тебя в жилах должна стынуть кровь…
- А у меня нет крови, - огорчил его Снеговик. - Я же из снега.
- Ладно, - согласился Бабайка, и задал другой вопрос: - А мурашки у тебя по спине бегают?
- Мурашки? Нет. Они же летом бывают. У меня по спине птички иногда прыгают.
Тоска подскочила к Снеговику и стала внимательно изучать его спину.
- Да, - сказала она Бабайке, - птички тут прыгали.
Но Бабайка только отмахнулся от Тоски.
-  Нет, птички это не считово.  О! у тебя волосы на голове шевелятся?
- У меня волос нет, - расстроено ответил Снеговик. -  У меня, вот, ведро есть. Иногда оно шевелится. Даже падает.
Бабайка начал сердится и крикнул:
- Нет, и ведро не считается. А может, у тебя поджилки трясутся?
- Нет, - ещё больше огорчил его Снеговик. - Живот трясется. Вот, смотрите…
- Не хочу я на твой живот смотреть! - просто рассвирепел Бабайка, но сдержал свой гнев. - Ну, а мороз по коже дерет?
- Мороз? Мороз дерет, - поддакнул ему Снеговик.
- Ага! - обрадовался Бабайка. - Значит, ты меня боишься!
-  Вы меня простите, - сказал Снеговик, - я не хочу вас огорчать, но, кажется, я не боюсь. Это, просто, мороз сегодня сильный. Так, что я вас не боюсь!
 Бабайка в сердцах схватился за свои рыжие волосы так, словно хотел их вырвать:
- Тоска!.. – завопил он.
- Ты меня звал? - тут же подскочила к нему Тоска.
- Нет, - почти заплакал Бабайка, - это я просто тоскую! Я не знаю, что делать со Снеговиком! Он меня не боится. Всё, у меня тоска!- он и, правда, заплакал.
Тоске стало его жалко, жалко. Она обняла его и зашептала ему на ухо:
- Ты поплачь, поплачь, тебе легче станет! Повторяй за мной: Тоска тоскучая! Рыда рыдучая! Ы-ы-ы-ы! – заскулила Тоска.
- Что ты на меня-то тоску нагоняешь, - оттолкнул ее от себя Бабайка. - Ты на него тоску нагони!
И Тоска позвала Снеговика:
- Снеговик, иди к нам, вместе поплачем.
- Не хочу я плакать! - ответил им Снеговик. - И вы перестаньте. Лучше, давайте смеяться!
- Я не умею смеяться! Я – Тоска!
- А я – Снеговик! А Снеговик не должен ни тосковать, ни плакать. Снеговик должен приносить радость! Так, что  вы лучше смейтесь, глядя на меня.  Посмотрите, например, какой я толстый!
- Что же в этом смешного? - резонно удивилась Тоска.
- Ничего, конечно, - на мгновение огорчился Снеговик. - Но зато, как должно быть тебе радостно, от того,  что ты такая стройная!
Тоска просто расцвела от такого комплимента:
- И, правда, я очень стройная!
- А ещё: я, вон, какой весь белый, а ты – зеленая!
- И, правда: я зеленая! - продолжала радоваться Тоска. - Я зеленая, как, как…
И Тоска на секунду задумалась, чтобы подобрать красивое сравнение, но не успела:
- Как жаба! - угрюмо подсказал Бабайка.
- Что? - расстроилась Тоска. - Я как жаба?
- Да не жаба, - попробовал успокоить её Снеговик. - Как лягушка.
Тоска совсем впала в тоску:
- Как лягушка! - заныла она.
 - Как Царевна-лягушка! – ласково погладил её по голове Снеговик.
Тоска сразу успокоилась:
- Я как царевна-лягушка! Я как царевна-лягушка! – заплясала она. Ей понравилось, что она зеленая, как царевна лягушка, и она подскочила к Бабайке:
- У-у! А ты что сказал?! - замахнулась она на него.
И Бабайка вдруг весь съежился - он испугался, что Тоска сейчас его стукнет. Но это только ещё больше развеселило Тоску, и она закричала на весь лес:
- Ха-ха-ха! Бабайка меня испугался! Бабайка меня боится! Вот смех-то!
- Ну, видишь? - подхватил её радостное настроение Снеговик. - И Бабайка, оказывается, совсем не страшный, а смешной. Если, конечно, к нему внимательней приглядеться!
Это Бабайке стало обидно:
- Ах, я смешной! - расверипел он. -  Ну, я вам сейчас покажу, какой я смешной!
Бабайка, подскочив к саням  Снеговика, схватил в руки первую попавшуюся кисть.
- Сейчас я, как разукрашу это яйцо разными каляками маляками, перестанете  надо мной смеяться!
- Нет, нет, не надо! - испуганно вскрикнул Снеговик.
- Ага, боитесь меня! - потряс кистью Бабайка. - Сейчас, сейчас разукрашу.
И тут Тоска подскочила к Бабайке:
- Только попробуй, разукрась! - схватилась она за кисть. - Я тогда тебя  так разукрашу, что ты сам себя будешь бояться!
И она вырвала кисть у Бабайки из рук с такой силой, что он упал в глубокий сугроб и долго барахтался в нем, пытаясь подняться. А Тоска, положив кисть на место, закричала:
- Всё, надоело мне, Тоске тосковать! Тоска хочет веселиться!
- Совсем Тоска от тоски  с ума сошла, - сказал Бабайка, наконец вылезая из сугроба.
А Тоска тем временем подскочила к Снеговику:
- Давай, Снеговик, весели нас.
- Рано ещё веселиться…
- Веселиться никогда не рано! - прыгала вокруг него Тоска. - Тем более, скоро Новый год!
- Скоро Новый год? - испугался Снеговик. - Вот, тоска-то!
- Почему тоска-то? - удивилась Тоска.
- Скоро Новый год! Вот ужас-то? - еще больше расстроился Снеговик.
- Почему ужас-то? -  заинтересовался Бабайка.
- Да потому, что какой же Новый год без Снегурочки? - схватился за голову Снеговик.
- И в этом вся твоя тоска? - спросила Тоска.
- И  в этом весь твой ужас? – сказал Бабайка.
- А разве этого мало? - продолжал расстраиваться Снеговик.
- Ну, так ты не тоскуй… - стала успокаивать его Тоска.
- И не ужасайся! - хлопнул его по плечу Бабайка. - Снегурочка у нас есть. Она у нас заперта в этой пещере.
- Ага, - поскребла Снеговика по спине Тоска, счищая с него следы птиц. - Она у нас там содержится в полной сохранности.
- Так давайте её скорее оттуда выпустим, - обрадовался Снеговик.
И они  все втроем кинулись отворять пещеру. Когда камень был отодвинут в сторону, Снеговик заглянул в темноту пещеры:
- Как там холодно, тоскливо, - с тревогой сказал он.
- Не беда, - стала успокаивать его Тоска, - Снегурочке это не вредит.
- Как там темно и страшно, - не успокаивался Снеговик.
- Не страшно, - сказал Бабайка. - Тем более, что у  Снегурочки есть фонарик.
Снеговик, заглянув в пещеру, и громко крикнул:
- Ау, Снегурочка!
Только эхо было ему ответом.
- Не отзывается. Где же она, что с ней там могло случиться?
- Может она нас просто не слышит? - спросил Бабайка у Тоски.
- Точно, она там уснула, и сладко спит… - сказала Тоска.
- Вы в этом уверены, - спросил Снеговик.
- Конечно, уверены, - без всякой уверенности в голосе сказал Бабайка. - Она там спит, и ножкой во сне  дрыг, дрыг. Сейчас я её разбужу.
И Бабайка, что было мочи крикнул в пещеру:
- Снегурочка!
И опять только эхо было им ответом.
- Не отзывается, - вздохнул Снеговик. - Надо, кому-то идти, её выручать.
- Я пойду, - решительно сказала Тоска. - Я эту пещеру немного знаю.
- Нет, я пойду, - загородил ей дорогу Бабайка. - Я никого не боюсь!
- Нет, - остановил их спор Снеговик. - Идти должен я! Ведь если со мной, что-нибудь случится, то вы всегда можете слепить нового снеговика.
- Как-то ты это нехорошо сказал, - всхлипнула Тоска.
- Ага, - шмыгнул носом и Бабайка.
- Тем не менее, - обнял их Снеговик, - я пойду спасать первым.
Снеговик, было уж, собрался,  спуститься в пещеру, как услышал за своей спиной голос Снегурочки:
- Не надо никого спасать.
Все обернулись не голос и увидели Снегурочку целую и невредимую:
 - Оказывается,  никакого зайчика в пещере нет, - сообщила им она. - И ещё оказалось, у этой пещеры есть другой выход. Видимо зайчик об этом знал и убежал.
Радостный Снеговик подбежал к Снегурочке и, взяв её за руку, улыбнулся ей; он был очень рад, что со Снегурочкой ничего не случилось. Снегурочка тоже была очень рада, что опять увидела Снеговика и тоже ласково улыбалась ему.
Бабайка и Тоска захихикали, глядя на них, и стали их дразнить: «Тили, тили тесто! Жених и невеста!», и засмеялись.  Снегурочка повернулась к ним и строго спросила:
- Ну, а что вы тут стоите?
- А что нам делать? – сразу перестала смеяться Тоска.
- Как что? Вы разве забыли? Скоро Новый год! Нам  же надо выпустить жар-птицу Северного сияния.
Тоска с Бабайкой ничего не успели ей на это ответить, как на поляне появились Метель и Царица Ночь.
- А вот и мы с Метелью, - сказала Ночь. - А вот деда Мороза мы не нашли.
- Вообще-то, я знаю где он, - возразила ей Метель. - Он сейчас на елке в одном большом, светлом и теплом, теплом зале. Но я в этот зал никак не могу попасть.
- Зачем вам дед Мороз? - поинтересовалась Снегурочка.
- Он должен нам помочь освободить тебя, Снегурочка, - пояснила ей Метель.
Тоска и Бабайка даже удивились:
- Но, она и так свободна, - хором сказали они.
- Кто же её освободил? - спросила Ночь у  Снеговика.
- Она сама освободилась, - ответил Снеговик.
 Восторженная Метель подбежала к Снегурочке:
- Значит, ты сама победила Тоску и Бабайку?
- Никого я не побеждала, - удивилась Снегурочка. И как ей было не удивляться - она же не знала, что тут творилось в её отсутствие.
- Но, почему же они,  - Ночь показала на тоску и Бабайку, - почему они, ещё не устроили  всем нам большой «Бум!»?
- Бум-бурум-бум-бум? - переспросили Тоска и Бабайка.
- Да? - сказали все, строго на них глядя.
- Потому, что нам расхотелось его устраивать, - сказала Тоска.
- А интересно знать, почему вам расхотелось его устраивать?
- Потому, - начал объяснять Бабайка, - потому, что Снеговик убедил меня, что быть  веселым гораздо лучше, чем быть страшным.
- А меня в том, смеяться гораздо полезнее, чем плакать, - поддержала Бабайку Тоска.
- Сомневаюсь я, что он мог это сделать, - услышали все голос Зимы, и, обернувшись, увидели и её саму, вышедшую к ним на поляну.
- Это мог сделать только очень жизнерадостный Снеговик. А разве он таков? - спросила Зима.
- Он очень жизнерадостный, поверьте мне, - ответила ей Тоска.
- Да, да! уж поверьте нам, - поддержал Тоску Бабайка. - он и жизнерадостный и очень смелый.
- Я этому очень, очень рада, - сказала Зима.
- И мы ему за это очень благодарны, - сказал Бабайка, подходя к Снеговику и пожимая ему руку.
- И очень его за это любим, - добавила Тоска и обняла Снеговика.
- Спасибо вам за это, друзья, - сказал Снеговик, и голос его растроганно дрогнул.
Бабайка от восторга даже подпрыгнул:
- Мне еще никто, никогда не говорил «спасибо», - закричал он.
- А меня ещё никто, никогда не называл другом, - вдруг заревела Тоска.
- Ну, чего ты, Тоска, опять плачешь?
- Это слезы радости, - ответила Тоска, улыбаясь.
- Нет, нет! - захлопала в ладони Зима. - Не будем сегодня плакать даже от радости. Нам просто некогда этим заниматься. Надо скорее выпустить Новогоднюю жар-птицу, чтобы на всех Новогодних елках загорелись волшебные огоньки! Ну, кто это сделает?
И все радостно закричали:
- Снеговик!
- Нет, нет, - замахал руками Снеговик.
- Ты, что опять боишься? - нахмурилась Зима.
- Нет, я не боюсь. Просто это будет несправедливо. Ведь мне  помогали все. Значит, и выпускать жар-птицу тоже должны все. Нас, кстати, тут как раз семеро. Каждому достанется по волшебной кисти.
- Замечательно придумано, молодец, Снеговик! - похвалила его Зима. - Ну, кто не боится быть первым?
- Снеговик, - опять закричали все!
- Кто возьмет красную кисть?
- Снеговик!
Польщенный доверием друзей, Снеговик взял красную кисть и дотронулся её до яйца Жар-птицы. И только он до него коснулся, оно засветилось красным- красным светом, таким ярким, что весь лес тоже окрасился в красное.
Потом оранжевую кисть взял Бабайка и лес осветился оранжевым светом.
Затем Ночь взялась за желтую кисть, и лес был залит желтой краской, словно лунным сиянием.
Зеленую кисть, конечно же, взяла Тоска зимняя зеленая. Но это не значит, что зеленый свет, что залил всю округу, был тоскливым. Нет, наоборот, все этому очень радовались и кричали «Ура!».
Так же «ура!» кричали и тогда, когда Снегурочка, взяв голубую кисть, все окрасила в яркие тона голубого неба.
А Метель добавила в него синевы, обмакнув свою кисть в  синюю краску.
И, наконец, фиолетовую кисть взяла сама Зима. И весь мир на секунду стал фиолетовым. Затем все начало переливаться всеми цветами радуги и, наконец, на небе загорелось Северное сияние, краше которого еще на свете ничего не бывало. А над лесом зазвучала чудная музыка и все запели новогоднюю песенку:               
                Словно радуга над нами,
     Вся рассыпалась огнями.
Это к нам на праздник мчится
      Новогодняя жар-птица!
          
     Заблестела, заискрилась
                К нам на елку опустилась.
                Осветила счастьем лица
                Новогодняя жар-птица!

                Новогодняя жар-птица
                Любит петь, и веселиться.
                С нею в гости к нам идет,
                С нею в гости к нам идет
                Новый год!
                Новый год!
                Новый год!
И еще долго эта Новогодняя песня разносилась по лесу и его окрестностям, радуя проезжих и веселя прохожих.

    Вологда.
Январь. 2008 г.

Фото после премьеры из личных фотографий.