Выбор

Часть1.

-Вадик, братан, здорово! Ты где?
Вадим забежал в маршрутку, стряхнул с куртки налипшие снежинки. Зажав меж плечом и ухом телефон, расплатился с водителем.
-В тридцатке. На Акватории сел.
-Самое то. Подтягивайся к Мустангу.
Вадим сел слева за закутком, отделяющим личное пространство водителя от салона, положил рюкзак на колени. В стеклянной выгородке отражается самое обычное лицо, самого обычного гражданина. Среднего роста, карие с прозеленью глаза, невысокий лоб, каштановые волосы. Таким, как однажды сказал дядя Миша -друг покойного отца -самое то в шпионы. Cмотрят в упор, но не видят. А увидят, так не запомнят. Потому, как в облике моем словно слились все самые обычные из заурядных. Вадим скривился, с тяжким вздохом повернулся к окну.
За стеклом проплывает офисное здание, отделанное песочным керамогранитом, одноэтажный минимаркет, отдых «Все включено»… Из решетки у ног в лицо дует горячим . Вадим прищурился, медленно заморгал под монотонное гудение вентилятора, заклевал носом. Очнулся лишь, когда притормозили у музыкальной школы. С колотящимся сердцем выскочил. За спиной лязгнуло, захлопнулись дверцы потрепанной забрызганной грязью газельки. Обдав клубами полупереваренных бензоостатков и пара, чудо отечественного автопрома отправилось далее по маршруту.
Пару минут быстрым шагом, бегом через дорогу и он на месте. Гриль-бар стилизован под старину. Что наружи напоминает деревенскую хату, что изнутри: деревянный стены, потолок из досок по подчеркнуто небрежно остроганным бревнам, неоштукатуренный кирпич. Столы и стулья такие, что не каждый тяжелоатлет сдвинет. Оно и понятно: когда матч, фанаты разных команд могут демонстрировать любовь к своему клубу самыми кардинальными мерами. Потом, когда угаснет пыл, пожалеют, но для кого-то будет уже поздно. Так что превентивные меры будут нелишни.
Народу, что селедок в банке. В основном почему-то женского пола. На меня воззрились сперва с интересом, но тут же взгляды потухли. Секунды три, не больше. Внутри екнуло, но как-то слабенько: привык. От пятого столика со входа замахал Андрей. Широкоплечий, белобрысый с белозубой улыбкой тот невольно вызывает зависть у мужчин и повышенное внимание женщин. Те сразу как-то подбираются, выпячивают, что есть, глазки увлажняются. Вадим криво улыбнулся, протиснулся меж юркой официантки в черном переднике и барной стойкой.
-Братан! - Андрей обнял с пьяной улыбкой, дыхание вылетело из груди. -Как ты!? Чего так долго?
-Пусти, медведь.., -просипел Вадим, багровея, показал глазами, что счас кончится. Андрей хохотнул. Отстранившись, хлопнул по спине:
-А я думаю, что молчишь? Не поймал что ли.
Тут же материализовалась официантка. Глазки бегают, живые, словно бусинки синички.
-Что будете пить?
Андрей выпятил двухведерную грудь, заявил важным баском:
-Мне пару темного, а этот ханурик предпочитает светлое. Так, Вадька?
Он потискал Вадима за плечи. Болезненно морщась, Вадим улыбнулся:
-Так…
-И еще кило тараньки да раков.
-Принято! -ослепительно улыбнувшись, девушка испарилась.
Андрей наклонился к уху, по-хозяйски ощупывая масляными глазками аппетитные булочки официантки, сообщил заговорщицки:
-Студентка МИФИ, курс инфобезопасность. Отличница, умница, крассавица!
Вадим дернулся, весь как-то подобрался.
-Вот для чего ты меня затащил, -едва начавшая появляться блаженная улыбка пропала, губы сомкнулись в тонкую линию.
-Тю на тебя! -Андрей снял с подноса пиво, раки с таранькой, сунул официантке в кармашек пятихатку. -Просто, к слову, пришлось. Но имей ввиду: ты не один такой.. гениальный. Как говаривал дядя Джо: «Незаменимых у нас нет».
-Ты это Ломоносову скажи или Эйнштейну, -буркнул Вадим, разгрызая клешню. -Канту, Гегелю, Иоану Кронштадтскому.
-Это кто такой? -Андрей вскинул брови.
Вадим замер, поскреб затылок, ответил неуверенно:
-Кажется.., чудотворец Питерский. Мою бабку исцелил. Когда умирал, народу столько собралось, сколько сегодня на гей-парадах нету.
Андрей сдвинул брови, задумчиво покачал головой.
-Это показатель.., -он тряхнул соломенной шевелюрой, губы похабненько изогнулись. -Впрочем, другие времена, другие правы. Мы против энтих.. заднеприводных ничего, гм., не имеем. Да, Вадька?
Вадим отвел глаза, пробурчал что-то невразумительное. То ли рак его так увлек, то ли еще чего. Андрей ухарски заглотнул полкружки, разгрыз рыбину с профессиональной сноровкой. Придвинувшись вплотную, стрельнул хитрыми глазенками по сторонам, зашептал с напором:
-Ну, чего кобенишься? Смотри, сколько сисек и попок. И все будут твои, когда подкатишь на мерсе последнего поколения. А то и на майбахе иль тесле. Да не к дверям этой забегаловки, а, например, к Метрополю. В костюме от кардена, туфлях от гучи, запонках, надушенный так, что бабы падать будут…
-От благовони? -хмыкнул Вадим.
Андрей поперхнулся, глаза стали большие-большие, что у рака по правую руку.
-От нее самой, -отдышавшись, продолжил настойчиво. -И девки там такие, что от одного вида вспыхнешь и не погаснешь до утра.
Вадим поковырялся в плавничках, откинулся на кресло. Оглядев горящее лицо друга слегка помутневшим взором, икнул, спросил с некоторым недоумением:
-Аа.. зачем?
-В смысле!? -Андрей отшатнулся. Едва ни задохнувшись от негодования, выпалил. -Так говорят же, что жить нужно в кайф. Это же и есть самый, что ни есть смысл. А так, как кайф на максимуме недешев, то нужно заработать побольше денег.
-Срубить бабла, -прищурившись, с легкой насмешкой подсказал Вадим.
-Именно! -обрадовался Андрей. -Срубить. По-быстрому. И желательно тоже в кайф. Ну? -он хлопнул друга по спине. -Что скажешь?
Вадим пожал плечами, челюсти мерно двигаются, пережевывая рыбу.
-Не знаю… Как-то это.., -он помялся, брови сдвинулись.
-Мерзко? -подсказал Андрей, с интересом наблюдавший за лицом друга.
-Именно! -Вадим с облегчением рассмеялся, поднял глаза.- Ты тоже это чувствуешь?
-Глупости, -взгляд Андрея прикипел к глубокому декольте сидящей через пару столиков женщине. Та закинула ногу на ногу, поощрительно улыбнулась нататуашенными губами. -Совесть, верность, честность -устаревшие понятия, -сообщил он с хрипловатым апломбом. -Современные психологи учат: «Плюй на всех! Люби себя!!! Ты все всегда делаешь правильно. Априори. Потому, что это ты. Обосрался -правильно. Украл -правильно. Убил -правильно. Все правильно потому, что это ты. В отличие от остальных», -ухмыльнулся Андрей. -Пусть хоть красавцы писаные, аккуратисты и гении. Все равно уроды, раздолбаи и дебилы. А все почему?
-Почему? -осоловело осведомился Вадим. Его развезло. То ли на старые дрожжи, то ли после морозца.
-Потому, - Андрей покачал пальцем перед носом друга и веско добавил. -Что это они. А то?..
Андрей сделал паузу. Вадим вскинул голову, всмотревшись с мутным недоумением, спросил неуверенно:
-Мы?.
-Именно! -обрадовался Андрей и обнял друга. -Дай я тя поцелую! Головастик ты этакий!!!
Вадим замахал руками.
-Отстань, отстань, дурень! Еще подумают чего…
-Чего? -Андрей смотрел на друга с пьяной любовью, тискал за плечи.
-Что мы эти… Разноцветные.
-Геи что ли? Так это ж лучшие люди мира, судя по новостям.
-Западного мира, -с кривой ухмылкой добавил Вадим и оторвал зубами лапу краба. Он захрустел вместе с панцирем, но товарища сие не смутило.
Андрей почесал в затылке, согласился со вздохом:
-Это да… Отстаем…
Вадим потряс головой, с усилием потер глаза, помассировал щеки, всмотрелся в опечаленное лицо друга:
-Тебя это беспокоит?
-Конечно! Геи -признак свободы, толерантности и демократии. Флаг прогресса.
-Откуда ты такое взял? -Вадим вскинул одну бровь. Вторая упорно закрывала левый глаз, готовя тело ко сну.
-А как же иначе? -удивился Андрей. -Это же пришло с запада. А оттуда приходит только лучшее: коробка-автомат, приставки, техника всякая, джинсы, интернет. Свобода во всех формах и проявлениях. А значит, ЛГБТ- хорошо.
Вадим посмотрел на друга сонно, на пальцы с прилипшей чешуей рака, начал загибать:
-Спид, наркота, перверсии, демографический кризис, коммунизм, трансгуманизм, фашизм, феминизм… И это хорошо?
-Ну, да, -все еще горячо, но с меньшей уверенностью подтвердил Андрей. Свобода, гм… Побочные действия, так сказать, -он ухмыльнулся.
-Свобода..,-протянул Вадим задумчиво и посмотрел в упор на друга. -А от чего собственно свобода?
-Как от чего? -даже растерялся Андрей. Он огляделся по сторонам, ткнул в размалеванных полуголых девиц пальцем с аккуратно заманикюренным ногтем, выдохнул. -Свобода слова, выбора, собраний, самовыражений. Свобода от всех рамок: государства, семьи, даже человека.
-Да? -Вадим посмотрел на товарища с некоторым сомнением. -Что-то ее как-то у Трампа недостает. Даже, когда президентом был.
-Так то Трамп, -отмахнулся Андрей. -Он же тиран и республиканец. Противник свобод. Вот у него свободу и отняли.
-А я думал, что это универсальное понятие. И в граде на холме хотя бы у граждан должна присутствовать вне зависимости от веры, политической убежденности, расы и пола.
-И половой ориентации, -горячо поддержал Андрей.
Вадим развел руками, подтвердил с грустной улыбкой:
-Как же без нее.
-Так и есть, -заверил Андрей, -но…
Вадим хмыкнул, отхлебнул глоток темного.
-Знаешь, кто-то из мудрых сказал, что если тебе говорили много хороших слов, хвалили, называли лапочкой и душкой, а потом следует «но», то все предыдущее ложь.
Эээх! -Андрей отмахнулся. -Слушай, Вадик., -он перегнулся через стол, зашептал в ухо смесью хмеля и тараньки, -там столько бабок, что на две жизни хватит. Бабы, бухло, наркота -полный портфель. Все, как дядюшка Сэм завещает. Ну?!
Вадим вяло ковыряется в салате. Тянущее, неприятное чувство в кишках прошкрябалось под ложечку, сдавило солнечное сплетение, словно когтистая лапа. Он поднял глаза, страдальчески улыбнулся.
-Знаешь, Андрей.., -голос Вадима заколебался, словно одинокая в поле березка под порывами урагана, -я только сейчас понял всю нелепость этой затеи…
-Какой? -Андрей прищурился.
-Что бабок на две жизни, -пояснил Вадим, глядя куда-то вбок.
Андрей поморщился.
-Да это же такое выражение. Аллегория, -он пощелкал пальцами, подбирая перевод, просиял. -До фига в общем.
Вадим хмыкнул, внимательно посмотрел на друга.
-Нет, серьезно. Представь, что денег куры не клюют. Ну, прям так: на счетах восьмизначные цифры в долларах. Представил?
Багровое от выпитого лицо Андрея прояснилось, в осоловевших глазках замелькал нехитрый набор ловеласа. Он выпрямился -грудная клетка раздулась от переполнивших чувств- гаркнул:
-Еще как!
-А теперь представь, что на одной из пирушек в боку кольнуло. Так, слегонца. Потер и забыл. Мы же мужики -что внимание обращать на всякую ерунду? Однако, прошел год. И неприятные ощущения усилились, даже спать мешают. Скрепя зубами, отправился в больницу. А там сообщили, что…
-К нам едет ревизор!? -хохотнул Андрей.
Вадим усмехнулся, покачал головой.
-Нет. Что нашли терминальную стадию рака поджелудочной железы.
Андрей захлопал глазами, переспросил:
-Какую?
-Что скопытишься через пару месяцев, -любезно пояснил Вадим.
-Со всеми мильонами долларов? -не поверил Андрей.
-А также евро, тугриков, юаней и рублей, -любезно дополнил Вадим.
Андрей медленно отодвинул кружку с пивом, уставился на друга со смесью отвращения и ненависти.
-Бред! -наконец, издал он. -Всегда же можно что-то пересадить, облучиться. Существуют же методы… Люди вылечиваются. Тем более с такими деньгами.
Вадим отщипнул кусочек мяса с хвоста креветки, положил в рот. Медленно пережевывая, заметил флегматично:
-Я же не зря упомянул слово «терминальная». В этой фазе уже начинаются метастазы. Раковые клетки разносятся кровотоком, попадая в другие органы.
-Ерунда! -Андрей хлопнул кружкой по столу. -Предупрежден, значит, вооружен. Спасибо, что сказал. Буду раз в полгода наблюдаться.
Вадим хмыкнул, сообщил с намеком:
-Что не спасло Ротшильда. У него этих нулей знаешь сколько было? И тем не менее, пересадив четыре сердца, издох в муках. Обколотый морфием, как последний торчок. В столетнем возрасте.
Андрей выпучил глаза, расхохотался:
-Сто лет? Да это же целая вечность! -он вскинул кружку. -Выпьем же за прекрасную американскую мечту!!!
Вадим вздохнул, пристально разглядывая друга, пробормотал:
-А если Бога нет, то все позволено…
-Именно! -обрадовался Андрей. -Прекрасные слова. Кто сказал?
-Достоевский. Устами Ивана Карамазова. Только это не полная мысль.., -Вадим заколебался.
-Ну. Начал, так телись.
-Дальше Иван говорит, что так как позволено не все, стало быть, Бог есть.
-Ерунда, последнее явно излишне, -Андрей со смехом хлопнул по заднице проходившую мимо официантку. Та взвизгнула, но одобрительно смерила парня сверху до низу, задержала взгляд на ширинке. Андрей осклабился. -Наш человек. Ведь если Бога нет, а его явно нет -во всяком случае его никто не видел -так что пей, Вася, гуляй. А придет пора, помирай. Или как там поется?
Вадим нахмурился, пожевал губы.
-Но как же святые, апостолы? Чудеса? Ведь тысячи свидетелей, как ни миллионы за прошедшие две тысячи лет.
-Бред! Росказни! -категорично заявил Андрей. -Не поверю, пока не пощупаю. -он перегнулся через стол, губы слюнявые. Помахав пальцем перед носом, сказал с пьяным прищуром. -Докажи, что Бог есть.
-А ты докажи, что Его нет, -отпарировал Вадим. -Это не моя задача. Миллиарды людей на протяжение десятков тысяч лет верили и верят в Бога. Потом пришла кучка умников и говорит, что все ерунда. Что все произошло само собой. Так докажите. Докажите, что его нет.
-Легко, -Андрей повернулся, обвел руками заведение. -Я его не вижу, значит, его нет. И никто не видел ни в какие микроскопы. Кроме обдолбавшихся мухоморами или ЛСД.
Вадим озорно усмехнулся, глаза блеснули.
-Хочешь расскажу одну байку?
Андрей вальяжно развалился, пригубил очередную кружку.
-Жги.
-Как-то профессор Осипов спорил с таким-же умником. Тоже профессором, но только по атеизму. Тот утверждает, что Бога нет. Профессор уже привел гору аргументов, а спорщик ни в какую. Тогда профессор Осипов спросил мирно: «А как доказать, что в лесу нет волков?» -атеист не замедлил ответить: «Обыскать все самым тщательнейшим образом», -профессор улыбается эдак ехидно и интересуется: «А если все же затаился где-то паршивец? Пойдете в лес, уважаемый?» -атеист кисло улыбается и молчит.
Андрей хмыкнул, задумчиво похрустел схариками.
-Если только с ружьем на изготовку… Но это другое.
Вадим вскинул брови.
-Другое?
-Ну-да, -оживился Андрей и показал руками что-то навроде снеговика или Биг-Бена. Даже щеки раздул, -огромное. Как не заметить, ума ни приложу.
Вадим усмехнулся, посмотрел на друга с прищуром. Зажевав тараньку, сказал медленно:
-На этот счет есть у меня еще один анекдот. Рассказать?
Андрей кисло улыбнулся.
-Давай. Чего уж.
-Идет мужик к морю, подносит руку козырьком к глазам, оглядывает море. Тишь да гладь. Потом зачерпывает полную кружку, вглядывается, даже пальцем залез, побултыхал… Пусто. Оборачивается и радостно кричит: «А мне говорили, что в океане киты водятся! Чушь какая!!»
Андрей скривился, словно хлебнул уксуса. Выпятив челюсть, заявил с бычьим упрямством:
-Но почему же тогда не видим? Допустим, есть. Почему же ни я, ни мои знакомые не наблюдали, не слышали, не видели?
Он скосил глаз на выпрыгивающие из выреза сиськи официантки. Та нагнулась, не торопясь собирает тарелки со стола. Взгляд Андрея застыл, глаза масляно заблестели.
-Может, потому, -негромко ответил Вадим, -что не туда смотрите?
Андрей крякнул, с трудом отвел глаза. Щеки чуть заалели.
-Мдя.., -промямлил он неопределенно, -может быть…
Вадим подозвал официантку, расплатился кредиткой. Андрей отвернулся, нервно отрывает плавнички от тараньки. На друга старается не смотреть. Разве что вскользь. И в эти моменты в глазах Андрея проступает удивление и злость. Словно Вадим в чем-то виноват. Но самое интересное, что не был. Но от этого что-то черное и нехорошее все поднимается и поднимается изнутри. Не глядя на Вадима, Андрей спросил отрывисто:
-Значит, не будешь участвовать?
-Не буду, -покачал головой Вадим и поднялся.
Губы Андрея искривились. Он сплюнул налево чешуйку от тараньки, мрачно зыркнул по сторонам. Проходящая мимо официантка поджала губки, но ничего не сказала.
-Ну, смотри. Была б честь предложена.
Вадим улыбнулся. Хоть и чувствовал исходящую от друга неприязнь, но в то же время ощущал чуть ли ни нежность. Как к обиженному щеночку. Вот он нахмурился, наморщил носик. Сейчас закряхтит и от огорчения пустит лужу у твоего тапка. Хлопнув друга по плечу, Вадим вышел.
Едва затворилась дверь, у стола Андрея материализовался невысокий широкоплечий крепыш цыганистого вида. От чисто выбритой лысины отпрыгивают зайчики, в ухе серьга. Андрей вздрогнул, сплюнул через левое плечо.
-Тьфу, черт! Напугал.
Посетитель чуть приподнял уголки губ.
-Можно?
-Прошу, -нехотя кивнул Андрей и кивнул на скамью напротив. -Что будете?
-Я ненадолго, -покачал головой пришелец. -Как понимаю, ваш друг не горит желанием участвовать в нашем мероприятии?
-Нет, Сергей Петрович, -покачал головой Андрей, -не особо.
-Позвольте полюбопытствовать, почему?
Андрей сперва нехотя пересказал разговор, а в конце уже с обидой. Мол, предлагал бесплатный пряник, а он, он… В душу, можно сказать, плюнул. Пришелец покачал ногой, закинутой на ногу, помял подбородок.
-Прям святой… Удивительно.
-Ризы не хватает, -усмехнулся Андрей и сдавил креветку так, что только сок брызнул меж пальцев.
-Думаю, ему нужен стимул, аргумент.
-Какой? -отрывисто поинтересовался Андрей. -Какой аргумент можем предложить тому, кому ничего не надо?
Собеседник загадочно улыбнулся.
-Это пока. -он поднялся, губы сжались, в голосе проступили стальные нотки. -Готовьте группу. Он позвонит. Завтра.
Андрей тупо уставился вслед. Изо рта торчит клешня краба, на столе батарея бутылок. В голове туман, неторопливо хлюпаются в зловонном болоте мелкие больные мыслишки. Про то, как купит хату, тачку, баб снимет. Закачу вечеринку! Ууух!!! И тут же в лицо полыхнуло жаром. Вспыхнуло лицо Вадима. Андрей заскрипел зубами, стиснул кулаки так, что прорезал ногтями кожу на ладони. Перед глазами замелькали сценки. Измордовать чистюлю, окунуть харей в дерьмо. Да так, чтоб нахлебался, чтоб из ушей потекло. Привести, так сказать в чувство.

Часть2

Вадим выбежал на улицу, в лицо сыпанула влажная крупа. Горсть полурастаявших снежинок залетела за воротник. Поведя плечами, Вадим глянул на телефон. Три пропущенных. Вздохнув, нажал на зеленый символ.
-Алло! -донеслось из трубки раздраженное. -Вы где?
-В паре минут, -с виноватой улыбкой ответил Вадим и зачем-то соврал. -Клиент задержал.
-Да мне без разницы! -ответила тетка взвинчено. -Мы на пять договаривались, а через час у меня собрание.
-Вы учитель? -с уважением спросил Вадим.
-Да.., но это не при чем. У моего сына сегодня родительское... К тому же нашкодил, -раздалось расстроенное после секундной паузы. -А папаша, как всегда, занят. Футбол у него, видите ли.
Вадим вздохнул. Помолчав пару секунд, спросил осторожно:
-Может, перенесем? На завтра?
-На завтра?.. -после колебания донеслось сожалеющее. -Не получится… Нужно журнал заполнить, задания раздать. Сейчас же все электронное…
-Повезло родителям, -хмыкнул Вадим. -А вот деткам…
-Никакой свободы, -согласилась учительница. -Может, поэтому и бунтуют. Отдушина нужна.
-Может и так, -согласился Вадим и пожал плечами. Из-за поворота показался красный ЛИАЗ. -Все: побежал. Скоро буду.
Он сунул телефон в карман, только занес ногу, чтобы со ступить на проезжую часть, как сзади раздался тоненький голосок:
-Дяденька, помогите., пожалуйста…
Вадим обернулся, смерил раздраженным взглядом девчушку лет пяти. В платочке, потрепанное явно с чужого плеча пальтишко. Она беспомощно смотрит на сплошной поток машин. Изнутри прорычало злое: «Куда родители глядят? Отправляют детей без присмотра. Наркоманы, наверное, или алкоголики». Потом в голове всплыло, что лучше у тебя или у большинства твоих знакомых? Семьдесят процентов браков распадаются. И бредут по жизни полубеспризорники с искалеченными судьбами.
Злость как-то улеглась, проступило иное: стыд, жалость... Вадим вздохнул, отступил от бордюра. И в этот момент в миллиметре от лица, чиркнув по носу, пронесся желтый хаммер. Хромированные диски высекли искры из гранитного камня -запахло паленым. Вадим лапнул пораженное место -цел. Только пятнышко крови от содранной кожи. Затрясло. В расширенных зрачках отражается удаляющаяся машина. В зеркало виднеются смеющиеся рожи подростков. Из раскрытых окон вырываются шлейфы сладковато-дурманящего дыма, ревет музон. Что-то из последних выблюдков попсовой эстрады. Такое же бессвязное и неоформленное, но забористое, как и слушатели. Завизжали тормоза. Едва разминувшись с автобусом, хаммер вильнул широченным задом и скрылся за поворотом.
Помертвевший с трясущимися ногами Вадим обернулся и проблеял:
-Да.., маллышка, конечно.
…Заказ отработал. Внутренне сжавшись, ждал разноса, но училка подобрела. Даже чаем напоила. Сказала, что выпнула мужа. Тот, хоть и поворчал, но на собрание пошел.
-Просто нужно было попросить, -сказал Вадим, похрустывая печеньем.
Учительница устало улыбнулась.
-И то правда.

Домой добрался часам к девяти. В квартире темно, тихо, с кухни доносится тикание будильника. Разулся, прошел. На столе записка: «Пошла за хлебом. Ужин в холодильнике».
Тупо потоптавшись, Вадим потянулся было к дверце, но навалилась усталость. А как представил, что придется что-то вытаскивать, греть, а затем полчаса жевать, едва ни взвыл. Скинув ботинки, едва добрел до койки и рухнул лицом вниз. Сон смирил еще до того, как голова долетела до подушки…
Проснулся, когда за окном еще темно. Из кухни доносится привычное урчание старенького Дэу. И больше.. ничего. На душе как-то муторно, неспокойно. В черепную коробку словно запихали ком грязной ваты. Да еще котики нагадили. В полукаматозе добрел до толчка, потом снова в кровать. Что-то смутно тревожило. Но что? Поворочавшись пару минут, уснул.
Назойливый, как реклама домашнего интернета или кредитных карт звонок вырвал из объятий морфея. Поворчав на маркетологов, взял трубку.
-Алло!?
-Вадик.., -всхлипнула трубка, -Вадик, ты где?
Вадим с трудом узнал тетку.
-Теть Лид, я дома. Что-то случилось?
-Дома?  -озадаченно и вместе с тем потерянно переспросила тетка. -Просто дома?
-Ну да, -Вадим нервно усмехнулся. -Пришел вечером, спать бухнулся. Проснулся от вашего звонка. Понадобилось вам звонить ни свет, ни заря.
-А.. мама?
-А что мама? -Вадим пожал плечами. -Наверное, на работу пошла.
Трубка помолчала, потом издала сдавлено:
-В коме она. В Склифосовского.
-Кккак в коме, почему в коме? -в голове закружилось, Вадима шатнуло. Хорошо хоть стул попался под ноги. -Почему в коме?
-Не знаю, -всхлипнуло в трубке. -Полиция говорит, что машина сбила. Желтый хаммер, кажется…
Внутри екнуло. Вадим застыл, медленно положил трубку. В голове пустота. Из глубин подсознания всплыла мысль, что если бы сбили его, то мама бы сейчас была жива-здорова.
Собрался за минуту. Теперь бы, наверное, отец был доволен. Пока жив был, тренировал на скоростное одевание. Мол, не хочешь каждый день казармы драить, учись. Получалось слабо. За что приходилось мыть те самые пресловутые полы. Делал это не потому, что не мог ускориться, а чисто из внутреннего протеста. Да и с мифическими казармами не сравнить. О чем батя сильно жалел, а я понятно не очень.
В Склиф добрался за полтора часа. В метро не протолкнуться. Как пингвинчики. Но все же лучше, чем по поверхности. Если бы вся масса выбралась наружу, запрудила бы все улицы до балконов вторых этажей.
В регистратуре сказали, что пациентка Новикова переведена в палату тридцать пять отделения травматологии. И прием посетителей ограничен родственниками.
-Я сын, -стискивая кулаки, сообщил Вадим сквозь зубы.
-Тогда проходите, -милостиво разрешила тетка лет сорока пяти в роговых очках. -Третий этаж.
Вадим сорвался с места. Тетка проводила парнишку сочувствующим взглядом, повернула голову к следующему посетителю.
…В палате куча аппаратуры. Мать лежит вся перевязанная, левая нога на вытяжке. Лицо буро-синее. Да и то свободны лишь правая щека, покарябанный нос да правый глаз. Остальное закрыто бинтами. Да еще щели для губ.
Вадим остановился у постели, осторожно коснулся пальцев руки.
-Мама.., -в горле ком, на глаза навернулись слезы.
Но ни отклика, ни движения. Лишь мерно работает аппарат искусственной вентиляции легких да пульсируют цифры на дисплее. Давление сто на семьдесят, пульс пятьдесят, да температура тридцать шесть и шесть.
В углу шевельнулось, со стула поднялась женская фигурка. Согбенна, заплаканное лицо.
-Вадим…
Вадим молча подошел, обнял. Слезы брызнули сами собой. Тетка затряслась в беззвучных рыданиях…
Минут через десять, вытерев дрожащей рукой слезы, Вадим отстранился, посмотрел на тетку пристально:
-Что врачи говорят?
-Всего не поняла, -утирая слезы, заикалась тетя Маша, -но ясно, что просто так из комы не выйти. Надо какие-то лекарства, которых в России нет. После санкций французы запретили экспорт.. к нам…
Вадим стиснул зубы, зажмурился изо всех сил. Ну почему так? Когда нужно, нет. И почему я должен отвечать за политику этой страны? -мелькнуло подловатое. Вадиму стало стыдно за минутную слабость. Тряхнув головой, сказал сам себе с ненавистью: «Потому, что ты РУССКИЙ! И потому, что эта страна не ЭТА, а МОЯ. Моя страна, моя Родина. И я горло порву за нее. Она мать моя. Хоть порой и кажется мачехой. Ее судьба -моя судьба. И горе, и радость разделю с Россией. Даже так., -он перевел горестный взгляд на лик матери,- даже так…» Что, впрочем, не мешает…
-Пойду поговорю с главврачом, -заявил Вадим.
Он отстранился, поцеловал тетку в лоб и вышел из палаты. На третьем этаже в торце длинного помещения друг напротив друга кабинеты завотделением и главврача.
-Терентьев Федор Павлович, -прошептал Вадим и дернул ручку.
За столом  совершенно седой мужчина. Сильное крупное лицо, очки, халат потрескивает на широких плечах.
-Федор Павлович? -спросил Вадим с порога.
-Чем могу помочь? -человек поднял взляд.
Вадим рассказал. Главврач снял очки, помассировал глаза.
-Да… Галина Алексеевна в непростом состоянии…
Вадим сглотнул тягучий ком, спросил с нотками мольбы:
-Но можно же чем-то помочь? Что-то сделать?
-Можно… Но не нашими средствами.
Вадим наклонил голову, посмотрел исподлобья:
-То есть?
Главврач чуть усмехнулся, отвел глаза.
-Ситуация в стране.. вам известна. На западе нас если и не ненавидят, то недолюбливают. Так что, по их мнению, если мы всем скопом или по отдельности склеим ласты, проблема будет решена.
-Не дождутся, -сквозь зубы заверил Вадим.
-Возможно, возможно, -главврач побарабанил по столу пальцами. -Во всяком случае постараемся задачу затруднить.
-Как? -Вадим посмотрел на собеседника с надеждой.
Главврач окинул внимательным взглядом непрезентабельный вид посетителя, сообщил с сомнением:
-Про параллельный импорт слышали?
Вадим показал айфон. Врач покивал.
-Тут что-то подобное.
Он остановился, словно чего-то ждал.
-И какова цена? -спросил Вадим медленно.
-Пять с половиной…
-Тысяч?! -выдохнул Вадим. -Тысяч долларов?
-Миллионов, -хмыкнул главврач.
Вадим отшатнулся, выпучил глаза. Главврач замахал руками, спеша успокоить:
-Что вы!? Побойтесь Бога. Рублей. Обычных деревянных.
-Фух! -Вадим с деланным облегчением выдохнул, скривился. -Успокоили. Всего лишь пять с половиной миллионов.
Главврач улыбнулся, потянулся за чашкой кофе.
-Я рад. На самом деле это недорого. Жизнь человеческая бесценна. Ведь человек -целая Вселенная.
-Да здравствует гуманизм! -Вадим поднял невидимый бокал, шутливо чокнулся. -Хорошо, что есть квартира -продам.
Он поднялся. Главврач покивал, провожая к дверям, добавил:
-Только советую поторопиться. Чем дольше в таком состоянии, тем меньше вероятность возвращения к нормальной жизни.
Вадим остановился в дверях, отрывисто спросил через плечо:
-И сколько у меня времени?
-Десять-пятнадцать дней. Потом изменения станут необратимыми.
Вадим стиснул зубы, вышел в коридор. Не стал говорить, что квартира на мать оформлена. Так что теперь никак не продать. Либо после смерти, либо после признания комы длительной, чего я не хочу ни в коем случае.
Вадим вздохнул, вышел на улицу. Холодная морось покрыла скамейки, деревья, обмазала клейстером дома, дороги. Небо затянуто, давит на город свинцовым катком. Вадим передернул плечами. Накинув капюшон, побежал к остановке.
В голову просочилась мыслишка о том, чтобы оставить все, как есть. Мол, само решится. Но Вадим с негодованием ее отбросил. Это же мать! Она тебя вынашивала девять месяцев, рожала в муках, затем семнадцать лет готовила, обстирывала, сопли вытирала. Хотя могла бы поступить, как современные людоедки: хочу упругую попку, накачанные губы и осиную талию. Так что выскребусь. Ведь по современной идеологии, что вбивается в головы молоденьким дурочкам: мое тело-мое дело. Не учите жить, лучше денег дайте. Хорошо, если позже заплачет о том, что убила пять-десять детей. Но совсем страшно, если даже не вспомнит о загубленных душах. Да и как, если с каждым убитым младенцем убивает и часть себя, сжигает кусочек души. И что остается? Лишь пустышка, кукла для пользования. Смрадный кусок гниющей мертвечины. С ароматом шанель номер пять.
Но что делать? Что же делать?! -Вадим подбежал к неорганизованному перекрестку. Хотел было идти, но тут заприметил согбенную старушку. Та мнется в паре шагов от бордюра, подслеповато вглядывается в сплошной поток машин.
Изнутри поднялось глухое раздражение. Не сидится же бабке. Уже песок сыплется. Сидела бы дома, носки вязала. Сквозь кипучее раздражение пробился росток жалости, но Вадим затоптал его в ярости, уже шагнул было -в голове крутится, что скажет Андрею -и тут перед глазами встал образ матери. И его вдруг огорошило, бросило в пот: «А ведь эта старушка тоже чья-то мать, жена, бабушка. Ведь, если я хочу, чтобы к моей маме относились бережно, с любовью пусть даже посторонние люди, то почему я, Я веду себя, как последняя свинья?! Внутри все стиснуло, поднялась такая волна горечи и стыда, что едва ни взвыл. В лицо бросилась волна жара, в глазах защипало. Вадим медленно отступил, сделал шаг к старушке, как за спиной ухнуло, обдало волной затхлых фекалий. Завизжало, удар, второй, скрежет металла, истеричные звуки клаксонов. Вадим буквально на руках оттащил старушку метра на три, в страхе обернулся. За спиной на том месте, где только что стоял, образовался провал метра в четыре диаметром. И столько же глубиной. Красный ниссан жук завис над провалом передними колесами, покачивается на изломе асфальта. Сквозь лобовик белое, как больничная простыня, лицо блондинки. Того самого типа, о котором размышлял минуту назад. Девушка смотрит куда-то вниз и глаза расширяются с каждым мгновением. Щебень высыпался из-под излома асфальта, тот раскрошился, отломился. Жук со скрежетом по защите ухнул в яму с жутким нечеловеческим визгом.
Из машин повыскакивал народ, бросился к пролому. Вадим в числе первых. Но приблизившись, отшатнулся от жуткого смрада вареного дерьма. Гулко блымкнуло, мелькнул бампер, номерной знак с сисястой блондинкой и жук исчез, обдав зевак тошнотворным зловонием. Народ переглядывается, дыхание учащенное, глаза по полтиннику. Кто-то начал было снимать рубаху, но остановился на полпути. Да и как упрекнуть, если и пары секунд  не продержишься: тут же сваришься.
-Милок, -сзади подергало за рукав, -помоги перейти. Внучок в жару мечется. В аптеку пошла, а тут такое.
Вадим с трудом отвел взгляд.
-Да, да, -он взял старушку под руку, -пойдемте.
Вадим если и думал об эпизоде, то недолго. Разве что минут десять. Вот же! Как же! -всплывали восторженно-обрывочные мысли. Они сменялись липким страхом, а затем вновь мыслями о случайном пусть и удивительном событии. Вадим ни на мгновение не усомнился, что именно дядька «Случай» сыграл столь странную шутку с той девушкой. И совершенно не связывал данную ситуацию с собой. Лишь облегченно всхлипывал, отходя от пережитого шока.
Зашел в кафе, сел за столик лицом к двери. Как собака в будке. Подошла официантка, мило улыбнулась:
-Тяжелый день?
Вадим вымученно улыбнулся:
-Да уж…
-Кофе?
-Да, спасибо.
Через минуту на столе  брякуло, бодрящий аромат проник в темный сумбур мыслей, в животе квакнуло. Руки сами собой нащупали что-то мягкое ароматно-сдобное. Челюсти задвигались. Через пять минут Вадим отвалился от стола, с одобрением оглядел ладную фигурку официантки. Почему-то всегда, когда переест, в голове мелькают скабрезные картинки. Хочется найти мягкую сочную самку, подгрести под себя и прокапулировать. Желательно в особо извращенной форме. Почему так? Не знаю. В одном подкасте то ли поп выступал, то ли богослов… Да, кажется, фамилия Осипов… Профессор Осипов. Так вот: он утверждал, что все наши деяния, вызванные подспудными желаниями, взаимосвязаны. Например, если пережрать, то обязательно тянет на грех. В интимной сфере. А если позавидуешь, заденут твое самолюбие, то обязательно разгневаешься. Вспыхнет злоба, ненависть. А там и до убийства недалеко. Даже лень, уныние приводят к жадности. Что-то вроде лестницы грехов. Как, впрочем, и наоборот. Попробуй не осуждать, понять человека. И сердце преисполнится жалости. Ведь он такой же больной, как и ты. Только у него нога, а у тебя рука. Но не осуждать, не злиться же за это? И в голову не придет. А от жалости до любви, щедрости недалеко.
Вадим потряс головой. Откуда взяли? Придумают же. Надо было тогда переключиться на Камеди-клаб, зажевать бубль гум и ржать под пивко, пока харя не треснет. Как говорят друзья, если придет в голову что-нибудь подобное, быстрее нажираюсь, курну, а потом по бабам, по бабам. Очнусь в понедельник -и на работу. Всю неделю в суете, не даю мыслям проникнуть в голову. И так мало по малу дотягиваю до пятницы. А потом снова… И снова, и снова… А там, глядишь, и помирать пора. Мечта атеиста. Но вот штука какая: если подыхая в страстной надежде и жутком страхе, что ВСЕ закончится сейчас, СЕЙЧАС!, ты поймешь, что ошибался? Что смерть -не конец? И что за всю гнусь, гадости, подлости придется отвечать? Даже за тайные мыслишки, проклятия про себя, грязные желания -всю мерзость, что таится, бурлит и клокочет за фасадом успешного добропорядочного гражданина. Хорошо одетого, хорошо пахнущего, на дорогой машине, в дорогой квартире. Каждый год раз, а то и два посещающего заграничные курорты. Довольного, как кот, укравший всю сметану. Человек в футляре. Нет… Это раньше. Сейчас все общество можно назвать «Футлярным». Как говориться, лишь бы костюмчик сидел. Ну., или губы выпячивались.
Вадим вздохнул, медленно пережевывая булку, дул на парующий кофе. Взгляд стеклянный. Такой же, как маслянисто-коричневая поверхность напитка. И все же… Что делать? Как помочь маме? Почку что ли продать? Внутри все сжалось. Лишь представил, как блещущее холодным серебром лезвие касается обнаженного бока, как в голове зазвенело, на лбу выступила испарина. Нет.., не могу. Вадим поколебался, вытащил телефон.
-Андрей?
-О, Вадик! -обрадованно издала трубка. -Как дела? Как сам?
-Да… Более или менее. -уклончиво ответил Вадим. Помявшись, спросил с тяжелым вздохом. -Когда?
В трубке все оживилось, Вадим прям почувствовал брызги радости и щенячьего нетерпения.
-А так завтра, -торопливо издала трубка, -завтра. Ты, Вадюша, подходи к десяти на Островского. В обед и начнем.
-Договорились, -тяжело уронил Вадим и положил трубку. В животе зажгло, в боку закололо. Он поморщился. Массируя бок, Вадим побрел домой.

Часть3.

…Внутри газельки, что селедок в бочке. Слева от входа борт увешан экранами, каким-то попискивающим оборудованием. Два экрана черных, на четырех оставшихся панорама здания соцзащиты с фасадов и торцов. К главному входу все время подходят люди: вот проковыляла горбатая с жутким скалиозом бабулька, прокатился парень на коляске, дед в видавшем лучшие времена пиджаке, увешанный орденами Великой Отечественной. Один рукав заткнут за пояс, но ковыляет шустро. 
Похоже, направился на ежегодную комиссию предъявлять все еще не отросшую руку. Через пару минут отворилась дверь -показалась пара: мужчина и женщина. На руках у хмурого главы семейства ребенок… Мальчишка лет десяти. И коротких шорт выглядывают перебинтованные культяпки. Женщина плачет и смеется одновременно, что-то торопливо шепчет на ухо сыну. Тот смотрит на нее серьезно, но с долей недоверия. Словно его уже обманывали пусть и за небольшую жизнь, но не раз. Так что не верит. Больше не верит. Никому…
-Ну, что, господа разбойнички? Начнем? -Андрей обвел ухмыляющихся молодчиков внимательным взглядом. Пальцы зависли на клавой, как щупальца кальмара или лапы паука над беззащитной жертвой.

…В это время в сотне километров к Домодедово подлетает Аэробус А 321. По салону, схватившись за живот, к туалету пробирается парень. Костлявый, весь в наколках. Черные волосы клочками торчат в разные стороны, словно сосульки или иголки ежа.
Подбежала стюардесса, вскричала встревоженно:
-Сядьте на место! Самолет идет на посадку.
-Сейчас обгажу-у-усь, -покраснев как рак, выдавил ежистый.
Все лицо покрылось крупными каплями пота. Поднатужившись, перднул так, что все соседи подпрыгнули. Видимо, на терракт погрешили. Впрочем, судя по эффекту, ошиблись мало: зловонное облако в пару секунд заполнило салон. Послышались вскрики, проклятия. Зажав нос двумя пальчиками, стюардесса замахала свободной:
-Ладно, ладно! Идите! Да скорей же!!
-Спасиб! -выдавил парень и метнулся в санузел. 
Закрыв дверь, унаседился, поднатужился. Под ним забулькало, заквакало. Крохотная кабинка вмиг наполнилась смрадом тухлых яиц, гнилого полупереваренного мяса и желчи.
Еж скривился, к горлу подкатился ком.
-Неее, так не пойдет, -выдавил он, с трудом сдерживая рвотные позывы.
Вытащив из-за пазухи сверток, извлек самокрутку и щелкнул зажигалкой. В левой руке появились два стальных шарика со сливу размером. Перекатывая их, парень едва успел пару раз затянуться, как в дверь заколотили.
-Немедленно откройте! Курить запрещено!! Сейчас сработает пожарная сигнализация!
Парень вскочил, заметался, разжал пальцы. Подтершись, вдавил кнопку. И все на автомате. Засвистело вылетаемое дерьмо. И когда остались лишь брызги на стенках, понял, что не только цыгарку отправил в долгий полет, но и батины шарикоподшипники.
-Упс! -пьяненько хихикнул Еж и оторвал еще один клочок бумажки. -Айн момент.

-Николай, как дела? -спросил Андрей в рацию.
Спустя пару секунд щелкнуло, из черных дырочек прошипело:
-Норм. Заканчиваю подключение.
На экране дергается картинка. Средь обшарпанных кирпичных стен свет налобного фонарика выхватил щиток- серый короб полметра на метр размером. С бетонного потолка капает, полуразрушившийся кирпич, отшелушивается шматами штукатурка. Но оборудование новейшее. Это только у нас такое возможно: в драных штанах, но с айфоном последней версии. Что также не мешает гениальности русских ученых и тупости зажравшихся западников. Словно бог вместе с аскетизмом и презрением к материальным благам открывает душу, заостряет разум. И обратно: засыпанный удовольствием человек засыпает, душа засыпает, разлагается. И вот по улицам ходят ещё живые трупы. Хорошо одетые, пахнущие парфюмом последних разработок. На прекрасных машинах, но мертвые внутри. И стоит лишь приглядеться, как за тонированным стеклом аудио или мерса вместо блондинки с раздутыми губами мелькнет распадающейся на ходу труп. Исколотый наркотиками вседозволенности: похоть, жратва, тщеславие, уныние, зависть, жадность, лень. Как любой наркотик вызывает привыкание, так и здесь. Требуется все больше и больше, чтобы удовлетворить. Мелкие и крупные страсти. И хорошо, если ты знаешь, что страсть в переводе -страдание, рана, которую человек сам себе наносит. Поэтому с ними нужно бороться, от них нужно лечиться, как от язвы или того же пресловутого ковида. Лечиться, чтобы не погибнуть.
А мы лишь увеличиваем дозу. Гнойные нарывы растут, распухают все больше и больше… И уже даже касаться не нужно. Даже от дуновения ветерка ты кричишь, словно тронули оголенный нерв. А под конец вопиешь от факта самого своего существования. И доля таковых незавидна. Песнь Гамельнского крысолова громка. Но мы по самомнению нашему думаем, что это ангелы Божии подсовывают под поросячью мордочку все новые и новые кушанья, желая добра и процветания. Причем кто-то вполне искренне считает, что шмат колбасы, просторная хата, крутая тачка и трах со всем, что движется и не шевелится -самое, что ни есть, настоящее добро. Подменой понятий, назвав черное белым, а белое черным, нас превратили в наркоманских марионеток, в жуткого монстра - «Дориана Грея» в современной обработке. Что, подойдя к волшебному зеркалу, видит не прекрасного юношу или девушку, а какую-то сюрреалистическую смесь вагины, желудка, членов, кишечника, губ, ногтей, и прочих ощущал. Припудренных и накрашенных. На наших страстях играют, как на рояле. И с каждым нажатием клавиши мы вспискиваем и судорожно вздергиваем то руку, то ногу. Бросаемся всем телом к вожделенному и отпрядаем. Несчастные.. маленькие избалованные дети. Всех возрастов и рас…
«Господи! -взмолился Вадим. -Прости меня!!! Прости меня, Господи! Я так виноват…»
Он зажмурился, из глаз полились слезы. Оставляя на щеках мокрые дорожки, падают на куртку. Андрей толкнул друга в бок, спросил в тревоге:
-Эй, Вадик? Ты чего?
-Прекращайте, заканчивайте! -вскрикнул Вадим с болью. Он оглядел пятерых хакеров, прошептал. -Так нельзя…
-Да брось, -Андрей хлопнул друга по плечу. -Все застраховано. Да и не можем уже. Что, думаешь, оборудование нам бесплатно досталось? Кредитов понабрали. Да и кроме того… Долгов на каждом столько… -он махнул рукой, отвернулся. -Все: начинаем.
Вадим внимательно посмотрел на их лица. Вытягиваются, словно у волков, в глазах хищный блеск. Покачав головой, Вадим отворил дверь, выпрыгнул.
Леха -хакер с двадцатилетним стажем схватил за куртку:
-Куда!?
-Подальше отсюда, -буркнул Вадим через плечо и вырвал руку.
Свистнуло -звон, хряск! На него брызнуло чем-то теплым -Вадим отскочил, обернулся, как ужаленный. Над тем местом, где он сидел мгновение назад, в потолке зияет звездчатое отверстие. Леха посмотрел мгновение налитыми кровью глазами, затем беззвучно вывалился на асфальт. Вадим лишь успел увидеть в затылке дыру, быстро заполнявшуюся кровью. С черенок лопаты размером. В седушке такая же. Андрей посмотрел на Леху, на чернеющий чрез отверстие асфальт, на который падают густые гранатовые капли, тихо выматерился: «Твою ж…». Они переглянулись с оставшимися в машине хакерами, заволокли Леху и с визгом покрышек унеслись в сторону бульвара.
Вадим сглотнул раз, другой, перекрестился дрожащей рукой и заторопился к остановке.

…Прошел месяц. После операции Вадим каждый день навещал мать. Бок еще болит, но уже терпимо. Соленого, конечно, нельзя, как и всяких маринадов с острыми специями, но жить можно.
И вот однажды, когда за раскрытым окном больничной палаты какая-то птаха выдавала замысловатые трели, ресницы матери затрепетали, веки приподнялись. Она открыла глаза, повела еще затуманенным взором по сторонам. Наконец, взгляд сфокусировался.
-Сынок...
От слабого, как дуновение ветерка, голоса дрогнуло сердце. Вадим накрыл ее тонкие пальчики ладонью, тихонько сжал:
-Да, мама?
-Спасибо.., -тихо прошептала та и утомленно закрыла глаза. -Ты не представляешь, как там было…
-Темно? -быстро спросил Вадим. -Пусто?
-Больно.., - из уголков глаз потекли слезы: одна, вторая, третья -слились в сплошной поток. Она всхлипнула. -Я теперь точно знаю…
Вадим наклонился, внимательно всматривается в пергаментное лицо самого дорогого человека на свете.
-Что, мама?
-Он Есть.