Твой. Без цензуры... Глава 80

— Заходите, а то я уже собирался на вас в розыск подавать, — радушно отозвался Лобов, приглашая Гордеева к себе в кабинет. — Нынче ко мне приезжали из горздрава… Хотели с вами срочно увидеться.

Как будто не сразу догадавшись, что речь шла конкретно о нем, «светило» какое-то время постоял у двери, и что-то решив для себя, молча подошел к столу, смерив начальство безучастным взглядом. 

— Присаживайтесь-присаживайтесь, Александр Николаевич, — бросил Лобов, указывая ему на место напротив. — И постарайтесь вкратце объяснить, что с вами происходит…

Сейчас у него был вид человека, которого вытащили из постели после корпоратива глубокой ночью, либо ранним утром, что все равно было не очень приятно. Устраиваясь после недолгого колебания за столом, Гордеев невольно сглотнул, с подозрением уставившись на начальство.

Перед ним был серьёзный и относительно умный мужик, а взгляд — крокодил удавится. Захлопнув какую-то папку, где хранилась подшивка документации нового оборудования для больницы, Лобов недоверчиво покосился на подчиненного.

— Не поверите, но многие начали жаловаться, что вас постоянно нет на рабочем месте… Как ни зайду в отделение хирургии, мне говорят — доктор Гордеев ушел, можете не ждать. Прямо совпадение! Мне даже стало интересно, почему я начал так редко видеть вас на просторах нашей больницы… 

— Наверное потому что слова: «Почему я вас так редко вижу?» слаще для моего слуха, нежели «Зачем ты снова явился, Гордеев?» — как бы невзначай отозвался «светило», стараясь заранее предугадать, для какой цели начальство вызвало его к себе в этот раз.

— Не совсем понял, что вы имеете в виду, Александр Николаевич, — отрицательно кивнул Лобов, меняя тон с любознательного на угрожающий.

— «Мы особенно ценим солнце, когда его нет. Чем дольше тянуться дождливые дни, тем больше нам недостает солнца. Но слишком много жары и солнца выматывают. Научитесь исчезать так, чтобы люди ждали вашего возвращения».

— Ваша фигура пользуется особой популярностью в нашей больнице!

Однако сам «светило» радоваться подобной новости не спешил, и на то были свои причины.

— И где вы пропадали все это время? — интересовался Лобов.

— Улаживал одно небольшое дельце с Емельяновым, — ретировался тот, пожимая плечами.

— С Емельяновым, значит, — удивился главврач. — И как он? Вы уже сделали ему операцию?

— Пока нет, но будем исправляться, — с прискорбием сообщил «светило», будучи не совсем уверенный, что делать её придется именно ему.

— Да я уже вижу, как вы «исправляетесь», Александр Николаевич! — новый припадок бешенства Лобова не заставил себя ждать слишком долго: — Вы должны были сделать её две недели назад!!! Прошло столько времени, а воз и ныне там! Гордеев, я тебя не узнаю!!!

Перестав контролировать свои эмоции ещё после стычки с сыном, мужчина стукнул сгоряча по столу кулаком.

— Виноват, Олег Викторович, виноват, — разводя руками, закивал хирург.

Для него получать выговоры от начальства — было не впервой. И успев порядочно к ним привыкнуть за это время, Гордеев никогда не принимал близко к сердцу критику со стороны шефа.

— Я удивляюсь, как ему до сих пор удается оставаться в живых! — выдал Лобов, стараясь не перейти грань в распекании нерадивого подчиненного, но чувствуя себя не в состоянии подобрать нужных слов, чтобы выразить всю силу своего негодования по этому поводу, переключился на тему его отношений с Валерией Чеховой.

— Тебе, озабоченному маньяку, вне стен больницы баб мало? — рявкнул Олег Викторович, узнав от своей секретарши Зои, как «светило» клеился в больнице к его приемной дочери среди бела дня. — Какого ты вообще полез к Лере? У неё родители погибли в автокатастрофе пару лет назад, брат в больнице, а тут ты весь такой нарисовался, из Москвы… Ты вообще её историю болезни у Филюрина читал?

— Нет, не читал, — отрицательно кивнул Гордеев, не желая признаваться шефу, как мало интересовали его подобные вещи. — Но я решительно не понимаю, как это может касаться наших с Лерой отношений.

Глаза Лобова опасно сузились.

— Та-ак, — зловеще сверкнув глазами, протянул главврач, вживаясь в роль «отца», перед которым стояла задача отчитать незадачливого ухажера приемной дочери, — а теперь, Гордеев, посмотри мне в глаза и откровенно признайся, насколько все плохо?!

Послушно подняв голову, хирург перехватил внимательный взгляд шефа и раздраженно поморщился. Ситуация выходила из-под контроля. Надо было срочно что-то предпринимать, пока его планы относительно завладения Валерией Чеховой не рухнули окончательно.

— Боюсь, всё намного серьезнее, чем вы можете себе представить, — выдал после некоторого молчания «светило», не рассчитывая на сочувствие со стороны разгневанного начальства.

— Твою мать, — в сердцах воскликнул Лобов, не сдерживая больше эмоций. — То, что ты абсолютно не отдаешь себе отчет в собственных действиях, как и их последствиях, я уже понял, но ты хоть понимаешь, с кем связался?!

Устало выдохнув, Гордеев исподлобья уставился на шефа.

— Но даже если представить, что Лере ты тоже не безразличен, (в чем я сильно сомневаюсь), ты можешь представить себе, какое будущее вас двоих ожидает? ВЫ будете жить в разных квартирах и съезжаться один раз в неделю на нейтральной территории, чтобы просто переспать? Ты хоть выдержишь такой режим, а? А Леру ты об этом спросил?

Все, что говорил Лобов, походило на правду, но выслушивать её от постороннего человека, каким он считал начальство, оказалось куда больнее, чем можно было себе представить. И пытаясь играть с шефом на его поле и в ту игру, в которой он реально числился профи, «светило» заранее проигрывал по всем фронтам, стараясь не особо афишировать свои истинные эмоции по этому поводу. Лобов любил подавлять своих подчиненных, но с Гордеевым подобный номер не проходил.

Он не хотел ему врать, но другого выхода у него не оставалось. Лучше сразу во всем ему признаться, даже не пытаясь что-то скрыть от проницательного начальства, расхлебывая потом последствия.

И едва Лобов снова повторил свой вопрос, потеряв всякую надежду услышать его ответ, Гордеев утвердительно кивнул, в очередной раз продемонстрировав, как далеко он был готов зайти, лишь бы внедриться в эту семейку, лишившись в одночасье не только разума, но и элементарного инстинкта самосохранения.

Привстав с кресла, Олег Викторович вновь откинулся на его спинку, будто ответ подчиненного окончательно выбил у него почву из-под ног. 

— Гордеев, ты в курсе, что у тебя серьезные проблемы?!

«Светило» почти возненавидел этого человека за то, что он осмелился настолько четко озвучить все его страхи и сомнения относительно будущего союза с Чеховой.

Но самого Лобова куда больше пугал тот факт, что этот мужчина не видел в происшедшем никакой проблемы, зарекомендовав себя перед остальными не просто озабоченным маньяком, не соответствовавшим занимаемой должности, а еще и конченным идиотом. Разговор был неприятен обоим, но Лобов пока не отдавал распоряжения своему подчиненному покинуть кабинет.

— И что вы предлагаете? — буравя шефа яростным взглядом, поинтересовалась у него Гордеев, не собираясь больше выслушивать весь этот бред относительно своей персоны, даже если это была сущая правда.

— В данной ситуации у тебя есть только два выхода, — проронил наконец главврач, меняя свой гнев на милость. — Один — налево, второй — направо. И от того, какой путь выберешь лично ты, будет зависеть твое дальнейшее будущее. 

«Да гони ты в шею своего Гордеева!» — против воли зазвучал в его голове голос жены, подсказывающей ему ранее верное и безболезненное разрешение этой проблемы для них всех, и  больных, в том числе.

Жаль, что сам он обратил внимание на её совет только сейчас, когда все и так зашло слишком далеко.

Как знать, может супруга была права, предлагая ему такое. Может он переоценил профессиональные качества «светилы», многое спуская ему с рук, и к чему это привело?!

Ещё немного и у него скоро случится конфликт с Емельяновым-младшим, негодовавшего из-за постоянно откладываемой операции его отца. Того и гляди, он попросту заберет его из больницы и переместит в частную клинику, как сложилось с Игнатьевым, учителем словесности. А это такой удар по репутации его лечебного заведения!

Он больше не мог так рисковать. Надо было заранее расставить все точки над «и» и прогнать прочь «светилу». Права была жена или нет, но в этот раз её оценку ситуации, собственно, как и её способ решения проблемы, он считал вполне здравыми, не собираясь откладывать на потом это дело.

Осталось только донести свою мысль до ведома «светилы», который не на шутку взбунтовавшись, мог устроить ему «веселенькую» сцену. Лобову хотелось разрешить этот конфликт безболезненным способом.   

— Что это значит? — осведомился Гордеев, понятия не имея о происходившей в душе его начальства борьбе. 

— Тебе придется покинуть наш хирургический центр и вернуться в Москву, — выдал после недолгого молчания Лобов, надеясь достучаться до сознания упрямого подчиненного хотя бы в этот раз. — Вот адрес, — мужчина протянул ему бумажку с указанием больницы, где придется начинать свою карьеру хирурга с нуля. — Хреновая, но все же работа. Якову Витольдовичу и так пришлось через задницу вывернуться, чтобы я не уводил тебя по статье. Так что соберешь сегодня свои вещи, а завтра придешь ко мне за расчетом и документами.

— А с операцией Емельянову как? — удивился «светило», не рассчитывая так скоро распрощаться с этой больницей, в частности, Ниной, которую точно не обрадует подобное состояние дел.

А ведь он как раз собирался поставить шефа в известность относительно того, что являлся не просто хирургом, но ещё и нейрохирургом, а значит мог возглавить новое отделение, но слишком удрученный собственными переживания, Лобов не захотел его даже слушать.

— Иди нахер, Гордеев! — отмахнулся тот, даже не глядя на него. — Кому ты тут нужен…

— Ну что ж, тогда мне остается поблагодарить вас за проявленное участие к моей судьбе и уйти отсюда по вашему совету, — поспешно бросил «светило», поднимаясь из-за стола.

— Я рад, что ты это понял, — кивнул Лобов, пододвигая к себе бутылку с коньяком. — Но рад я не за тебя. А за себя.

— Нет-нет, вы все правильно сделали, — спокойно отрапортовал Гордеев, невольно покосившись на коньяк. — Тем более я и сам собирался покинуть эту больницу.

— Да? И почему же, хотелось бы знатт?

— Меня пригласили на съемки одного сериала, так что в скором времени вы услышите обо мне не только как о гениальном хирурге, но и возможно как об известном актере.

Решение «светилы» променять скальпель на сомнительные огни рампы в области киноиндустрии стало для Лобова настоящей неожиданностью. Ещё ни разу в жизни ему не приходилось иметь дело со столь самоуверенным типом как этот Гордеев.

— И что же это будет за сериал, если не секрет?

— Про медицину. «Слово хирурга. Скальпель на асфальте».

— Надеюсь, это будет хотя бы отечественный кинематограф?

 — Нет, — отрицательно кивнул Гордеев, — съемки пройдут в Чикаго. И если мне повезет просочиться на подмостки настоящей киностудии, то думаю, ещё пожму руку самому Хью Лори!

 — Ну, что ж, в таком случае примите мои искренние поздравления! — Лобов протянул ему для рукопожатия свою ладонь. Гордеев последовал его примеру, отвечая на этот жест.

— Однако смею вас огорчить… Хью Лори — личность публичная, поэтому я сомневаюсь, что вас к нему вообще подпустят.

— Ошибаетесь, Олег Викторович. Надо будет, я и двери с окна вышибу… Сделаю все, что угодно, но на съемочную площадку просочусь! Александра Николаевича мало что в состоянии удержать на месте, — заключил «светило», и пытаясь избавить себя от необходимости отвечать на дальнейшие вопросы начальства, он направился в сторону двери, когда главврач сделал ему знак остановиться: — Подождите, Александр Николаевич, вы куда?! Неужели вы думаете, что я отпущу будущую знаменитость, так и не отметив это событие?!

— Да, бросьте! — отмахнулся Гордеев. Ему хотелось как можно скорее покинуть застенки кабинета начальника, да не тут-то было.

— Нет-нет, что вы! У вас, можно сказать, в карьере начинается новая веха и мы не должны это игнорировать. Может, выпьете со мной коньячку… на дорожку?

— Я с утра уже «зарядился», спасибо. Думаю, на сегодня мне хватит, — уклончиво бросил Гордеев, восставая против таких посиделок.

Однако начальство так настаивало на снятии пробы со спиртного, что не в состоянии противостоять новой прихоти Лобова, «светило» потянулся за предложенной ему рюмкой, ненавязчиво принюхиваясь к коллекционному коньяку.

В конце концов, поездка в Чикаго никуда не убежит, а вот выпить на дорожку с шефом — хорошее дело. Когда ещё ему представиться возможность посидеть вот так в компании раздобревшего Олега Викторовича?!

— Вы такого коньяка ещё не пробовали! — отозвался на радостях Лобов,  с дежурной улыбкой хватая со стола свою рюмку. — Поздравляю вас с началом нового жизненного пути! Дай вам бог счастья и здоровья!

Сказав тост, мужчина тут же опрокинул её в себя, шумно втягивая воздух. Гордеев последовал его примеру, после чего слегка поморщившись, потянулся за закуской в виде распечатанной коробки конфет «Пьяная вишня», — подарок к прошедшему дню рождения Ковалец.   

— Ну, как вам? — спросил шеф, наливая ему вторую рюмку.

— Отличный коньяк, Олег Викторович! — оценил выпивку «светило», хватая ртом конфету. — Будто огонь по жилам пошел!

— Кстати, я не говорил вам, что со следующей недели Ирина Васильевна идет на повышении, а вместо неё зав отделением хирургии будет руководить Лидия Геевна Жукова?

— Геевна? — Гордеев чуть не поперхнулся конфетой, судорожно сглатывая слюну.

Если это действительно так, тогда ему тем более надо бежать из этой больницы, не оглядываясь! Пусть Степанюга с этой Геевной работает!

— А что вас, собственно говоря, так смущает? — передернув плечами, отозвался главврач. —  Отчество как отчество. В конце концов, в нашей больнице есть даже своя «голубая палата», поэтому …

— Я все прекрасно понимаю, Олег Викторович, но все эти игры в толерантность — просто не мое. А теперь, когда вы посвятили меня в подробности изменений в виде нового начальства хирургического отделения, я тем более убедился в целесообразности моего ухода из больницы. А чтобы вы дальше не засыпали меня всеми этими вопросами, предлагаю сменить тему и перейти к коньяку

После второго тоста раздобрел уже и сам Лобов, а третий — повлиял на них так, что перестав на миг закусывать конфетами, оба угостили ими по очереди подставку в виде черной железной лошадки на столе.

После пятой Олег Викторович был готов свалиться на пол, потому что его совсем не держали ноги, но продолжая по инерции упираться Гордееву в плечо, он кое-как опрокинул в себя шестую рюмку, с трудом выговорив последний свой тост, чей смысл касался несерьёзного увлечения Валерии Чеховой.

Пытаясь противостоять охватившей его волне опьянения, «светило» вновь потянулся к коробке, и, зачерпнув оттуда дюжину шоколадных конфет, часть из них тут же отправил себе в рот.

Вся эта суета с пациентами, поездка на куратовскую дачу со своей студенткой, борьба с кознями Степанюги и домогательствами бывшей жены до такой степени выбила его из колеи, что порядочно потратив на эти мелочи нервные клетки, он уже слабо себе представлял, что вообще происходило в его жизни, и к чему все это приведет в дальнейшем.

Как знать, может Лобов правильно сделал, что уволил его?! Кому он здесь такой нужен? Самое время умчаться в Чикаго и забыть дорогу обратно!

Почему бы ему и в самом деле не воспользоваться подобным предложением, даже если никаких съемок на самом деле не было, и он все выдумал специально, чтобы замести за собой следы в процессе создания вокруг своей персоны  загадочного ореола славы?!

Попрощавшись на такой ноте с шефом, Гордеев неспешно покинул его кабинет, надеясь протрезветь по дороге к отделению хирургии, прежде чем окончательно забрать оттуда свои вещи и исчезнуть из этой больницы и города навсегда.

Глава 81

http://proza.ru/2024/05/02/713