Когда мама отдыхает

Вот есть у нас в доме два ребенка. Один - уже не маленький и совсем особенный. И гоняет он меня,по сути, весь день. Потому что пока,увы, во всем нужна моя помощь. Покорми (а он тебе мозги вынесет, что «хочу другооое», в школу отвези (а он скажет, что «не хочууууу, живот болииит, не пойдууууу»),из школы забери (ну тут, солнышко мое ясное улыбнется и обрадуется маме), развлеки, а то мозги в трубочку от планшета,проследи, чтоб оделся-умылся по-человечески. Учителей, что домой приходят, встреть. Помоги, чтоб занимался нормально, а не гундел и отмораживался… Ну в общем, ничего нового для мам я  не расскажу…
Короче, весь день как на веревочке.

А еще  есть у нас в доме второй «ребенок», тоже особенный, тоже чуток не здоровый. Полосатый, в меру пушистый, плохо жующий, потому как не слушался маму с папой, сбежал на улицу, зараза полосатая, за что и поплатился переломом челюсти и сложной операцией. А мы - приличной суммой за то, что  плохо следили за «ребенком».
Этого тоже  - накорми ( а он мордой своей мохнатой будет крутить и «беее» делать, тоже угодить надо гурману) ,проследи, чтоб не сбежал, убери за барином.

Между собой эти двое  не то, чтоб друзья, но ничего, пойдет, никто истерик не укатывает, не кусается, не царапается, и на том спасибо.

Но вот кажется мне все-таки , что  эти господа  спелись в одном:  как  не дать матери сидеть без дела.

Дни мои не очень разнообразны. Или школа старшенького, или его же учителя после обеда. Или и то и другое в один день. Первую половину дня я на ногах: кормлю, вожу, уговариваю, слежу, успокаиваю, помогаю… И всю первую половину дня я жду вторую половину. Чтобы сесть. Потому что прийдет Моше, будут со старшеньким иврит учить, а я  … сяду.

Но младшенький, который полосатый, видно, ревнует и обижается, что учитель приходит не к нему. Какие там еще душевные страдания есть у этого паразита, я не знаю. Но только орать он начинает в аккурат тогда, когда я сажусь.

Подходит к входной двери, смотрит  злым взглядом  и орет истошно, громко , с надрывом.
- Мурзик, ата роцэ лээхоль? (Мурзик, ты хочешь есть?)- говорю я ему на иврите, потому что неприлично говорить по-русски, когда в доме человек, который русский не понимает.

Мне хочется придушить эту кошачью сволочь , но  я лицемерно подзываю его к миске, накладываю еду, несмотря на то, что только что прошел обед, и говорю:
- Мурзик, тохаль! ( Мурзик, поешь)
Полосатый или начинает есть, чавкая и быстро проглатывая куски, будто три дня не ел, или  делает свое фирменное «беее» и отходит от миски. Но и в первом и во втором случае дальше он начинает опять орать.

Я мысленно прощаюсь с мечтой присесть,  ругаюсь в глубине души  последними словами  на кота, на всю свою жизнь, а вслух притворно-ласково продолжаю:

- Мурзик, ата роце лэтаель? (Мурзик, ты хочешь погулять?)
Погулял уже, мать твою,  еле расплатились за твою операцию. Дубина, не каешься, - шиплю я тихо, а громко продолжаю:
- Мурзик, зэ ле тов, аль тицак, асур летаель леха левад. ( Мурзик, это не хорошо, не кричи, нельзя тебе гулять одному).
Беру пушистого на руки, сажусь. Он замолкает ненадолго, но лежать не хочет.
Соскакивает и опять идет  к двери орать.
- Елы-палы, когда уже вы все угомонитесь , скорее б уже ночь.
- Марина, тиръи ! ( Марина, посмотри…) - кричит Моше из зала. Он хочет похвалить Мишку .
Я иду в зал, кот замолкает. Урок подходит к концу. Отдохнула…