Часть седьмая

— ЗЛИТСЯ ВЕТЕР, ВЕТВИ ТЕРЕБЯ; ДЕНЬ ВСТАЕТ - ЛЕНИВ И ЧУТЬ ПРОСТУЖЕН —

    Раз в неделю, накопив дефицит сна и вырубаясь на целых пять часов, молодой человек созерцал странные сновидения, и каждое последующее, вне всяческих сомнений, являлось продолжением предыдущего, отчего создавалось впечатление, что он смотрит сериал, транслируемый персонально for him, тем более что главные герои - обретший индивидуальность благодаря чарам рыжекудрой демоницы ангел и тяжело перенесший кончину своей своей дамы сердца элозийский граф были похожи на него как братья: оба голубоглазые блондины с привлекательными, конвенционально красивыми чертами лица, и даже характеры имели сходство весьма заметное, и Тиндарей мог с легкостью представить себя в обличье Астарота или Виссариона и признаться, что, окажись он в похожих обстоятельствах, поступил бы точно так же. Еще одно, не менее изумительное положение вещей заключалось в том, по пробуждении он не забывал ничего, - каждая деталь откладывалась in his mind, точно высеченная долотом на камне и не тонула в непроглядной бездне подсознания как обычные dreams, сгенерированные мозгом, обрабатывающим полученную за день информацию, скрупулезно рассортировывая ее по файловым папкам, тубусам, сундучкам, закрывающимся на ключ. Порой ему мерещилось, что все это происходило с ним несколько сотен лет назад, а поскольку в реинкарнацию Эйнсворт верил, то надежда поскорее окончить this life и переродиться в другом теле и начать все с чистого листа согревала его заторможенную душу длинными зимними вечерами, когда тоска сжимала горло тисками, нарезала круги хуманизированной акулой - женщиной с треугольными зубами, сплюснутым лбом, цокающую по кафельным плиткам своими острыми каблуками, и секунды складывались в минуты так медленно, будто само присутствие этого чудовища замораживало fleuve du temps, повелевая ей течь неторопливо, притормаживать на поворотах, и мерное «тик-так» растягивалось на целые часы, усиливая отчаяние и провоцируя жажду поднести острую спицу к раскаленному добела шару, лопнуть его, и только осознание, что смерти - торжества покоя и безмятежности он не достоин, удерживало от суицида, и парень, открывая в смартфоне одну из сохраненных фотографий Стокдейл, взращивал неприязнь к самому себе, заполняя пробелы фальшивыми воспоминаниями, в которых он, обожравшись «колес», слетел с катушек, устроил самую настоящую бойню, и не сумевший остановить его Макдауэлл не захотел давать показания против друга и потому в спешке купил билет и первым рейсом улетел в Хамфрику, шокированный тем, чему стал невольным свидетелем. Молодой человек попытался отыскать товарища и пролить свет на мигающие кляксы, однако аккаунты в «Хейсбуке» и «Тристаграме» оказались удалены пользователем, and young man корил себя за то, что разрушил планы best friend, покинувшего Гомерику из-за него и скрывающегося на самом нестабильном континенте Эмблы, откуда волонтеры регулярно вывозят женщин и детей, расселяя их по цивилизованным странам и помогая с адаптацией. Сейчас Тревор уже закончил бы университет и перебрался в Хелльманию, а они с Бернадетт съехались бы и, вероятно, обзавелись детьми, предварительно зарегистрировав брак и сыграв скромную свадебку в уютном ресторанчике, теперь же his girlfriend лежит в сырой почве, и ее разлагающуюся плоть поедают черви, приятель скрывается на другом конце планеты, рискуя попасть под обстрел или взорваться на мине, а сам Тиндарей, придавленный бетонными плитами уныния, не хотел включать критическое мышление и задаться вполне закономерным question, отчего Макдауэлл, дорожащий, по его уверениям, их отношениями и именующий его «brother», не растолкал своего «бро», прежде чем свалить, и так ли ошибался адвокат, предположив, что девушку укокошил третий участник событий - не только потому, что желал любой ценой отбелить имя своего подзащитного и свалить вину на кого угодно, лишь бы получить солидный гонорар и повысить цены на свои услуги, разместив на сайте пламенную речь, что ему, дескать, сам черт не страшен.
    Родители к решению сына переехать в Сан-Фалассар отнеслись с пониманием: Марджори попросила звонить хотя бы раз в пару месяцев и отчитываться о самочувствии, а Габриэль посчитал давление на юношу нецелесообразным и успокаивал себя тем, что nothing lasts forever, и по истечении неопределенного времени son оклемается, возьмется за ум, finally займет кресло исполнительного директора, поборет дурацкий максимализм and understood, что делить monde на черное и белое - удел разгильдяев с ограниченным кругозором, лишенных мужества согласиться с тем, что мир жесток, и этого, увы, не изменить: люди будут жаждать власти и денег, дети из бедных семей продолжат пухнуть от голода, пока отказавшаяся доедать пудинг прелестница в костюмчике от Корнель жеманно распорядится вынести на помойку платья, недолго провисевшие в ее шкафу и надетые максимум раза два за год. In this city, знаменитым своим великолепным мостом, соединяющим северную часть с южной, разделенную проливом, people славились непредвзятостью, дружелюбием и добрым нравом. Именно в этом городе спустя несколько месяцев после того, как в 1958 году застрелили президента Кляйнедди, собрались ЛГБТ-активисты под радужными флагами, борясь за право создавать семьи, усыновлять сирот и не опасаться, что их отправят в психиатрическую лечебницу и подвергнут опасной и унижающей достоинство лоботомии, также здесь любили устраивать шествия пацифисты, that’s why Сан-Фалассар считался the most tolerant place in the united states of Homerica, и авторы-исполнители слагали о нем рифмы («if you’re going to San-Falassaro, be sure to wear some flowers in your eyes»), восхваляя правительство, поддержавшее секс-меньшинств и разрешившего легализовать аборты, посему даже если кто-то и узнал в тихом и робком fellow главного подозреваемого по делу об убийстве и изнасиловании студентки в Лос-Демоньосе, то виду не подавал: соседи вежливо здоровались с Эйнсвортом, покупатели, толпившиеся у прилавка, не прожигали его затылок надменным взглядом и не шушукались, распуская сплетни, и вскоре молодой человек расслабился, прекратил сутулиться и чураться прохожих, mais замечая, что пасмурность его чела подергивается неким подобием улыбки, Тиндарей одергивал себя, давил без сожалений крупицы счастья, проникающие in heart и стремящиеся прорасти дивными кукольными садами. Однажды поздней ночью, возвращаясь с пробежки, молодой человек столкнулся с агрессивно настроенным темнокожим верзилой и, не оказав сопротивления, протянул почти пустой бумажник, однако бандит, криво усмехнувшись, смерил парня маслянистым взглядом, облизнулся и сказал, что деньги его не интересуют, and young man, покорившись судьбе, очутился в подворотне, прижался щекой к шершавой стене здания и с удовлетворением мазохиста заслуженной, to his mind, болью, проигрывая в памяти тот вечер, когда his girl was found ravished and murdered, испытавшая гораздо большие мучения. Мулат, озадаченный пассивностью красавчика, почти не уступающего ему по габаритам, почуяв неладное, развернул fellow к себе лицом, всмотрелся в стеклянные глаза и, сочтя silly guy просто обкурившимся марихуаной придурком, приказал отсосать и убрался восвояси, дивясь тому, насколько конченным оказался блондинчик, беспечно шляющийся по улочкам не самого благополучного района. Обычно насильникам нравится наблюдать за трепыханиями жертвы, достигая оргазма при соблюдении определенных условий, поэтому спокойствие Тиндарея попросту не позволило подонку сполна насладиться коитусом, а лелеющий pain Эйнсворт, обрадованный снизошедшей на него opportunity искупить грех хотя бы частично, протиснулся в свою убогую квартирку с заплесневевшими обоями и да рассвета разглядывал узоры на стенах, смаргивая набегающие слезы.
    Юноша игнорировал заигрывания посетительниц, не смея наладить зрительного контакта с любой из представительниц противоположного пола, thinking, что подобным ему запрещено прикасаться к women, но время от времени у него случалась близость со слишком настойчивыми поклонниками, - молодой мужчина считал своим долгом делать что-либо вопреки собственным желаниям, зарабатывая очки прощения за содеянное и не особо рассчитывал, что в какой-нибудь жизни сумеет загладить вину перед Стокдейл-младшей и ее отцом, - как правило, он старательно исполнял свои обязанности любовника, при этом не позволяя партнерам доставлять ему удовольствие и подчеркивал, что роль секс-машины его вполне устраивает, и он хочет, чтобы его рассматривали как удовлетворяющий их гнусные прихоти объект. Джанни Тассо был единственным в череде тонкокостных, падких на качков boys, задержавшийся в постели Тиндарея дольше, чем на одну ночь. Экспрессом окончивший модные курсы по психологии, он предпринял множество попыток расколоть скорлупу и выковырять из недр настоящего Эйнсворта. Джанни влюбился в задумчивого, немногословного пекаря буквально с первого взгляда и не верил, что Аполлон с пронзительно-синими очами способен на насилие. Когда они уединились в тесном номере придорожного отельчика, Тассо поразился предупредительности партнера: тот ласкал его, безошибочно находя эрогенные зоны, двигался очень медленно, специально продлевая сладость экстаза, целовал, если он тянулся к его губам, а затем, после того, как тинейджер окроплял свой тощий живот белесыми капельками, отворачивался и притворялся спящим, но поверхностное дыхание и трепет ресниц выдавали this strange fellow. Джанни перепробовал множество различных вариантов: обвивал своего lover руками и ногами, углублял kisses до откровенного dance of tongues, оглаживал плечи, кусал мочку уха, умолял обнять покрепче, шептал вычитанную из любовных романов романтическую ересь вроде «I’m yours», «be mine» и прочие глупости, призванные разжигать страсть альфа-самцов, но Тиндарей оставался до безупречности осторожным, сдержанным и отстранял его every time, когда Тассо бухался на колени с намерением ублажить его орально, аккуратно разрабатывал задний проход смазанными лубрикантом пальцами, вводил член, ежеминутно спрашивая, не вызывают ли фрикции дискомфорта, мастерски доводил до изнеможения с помощью римминга, умело массировал стопы и не требовал ничего взамен. Чуткий подросток не знал, что предпринять, дабы растормошить любовника и, выяснив, что небезразличный ему human является гетеросексуалом, сыном богатого предпринимателя, обвинявшегося в изнасиловании и убийстве своей близкой подруги под действием влияющих на психику веществ, ужаснулся тому, как много несостыковок в деле обнаружилось не имеющим специального образования дилетантом, чей опыт ведения расследования ограничивался чтением детективов Гагаты Херстин.
    Смирившись с тем, что his feelings так и останутся невзаимными, обладающий цепким умом мальчишка обратился за помощью к знакомым, и те свели его с Зельдой Бушнелл, корреспонденткой из «HMC», снискавшей бешеную популярность благодаря серии разоблачительных репортажей о коррупции в Скай-Фло и едва не погибшей после того, как несколько сенаторов, имена которых она назвала, предъявив неопровержимые доказательства причастности к отмыванию денег, вырученных за переправленные в Ратвию наркотики, наняли киллера, начинившего взрывчаткой электромобиль журналистки. На их беду, мисс Бушнелл опаздывала и вызвала аэротакси, а ее машина взорвалась из-за солнцепека, раскалившего салон до шестидесяти градусов по Цельсию, но даже это не остановило борющуюся с несправедливостью женщину, и она улетела в Ниппонию собирать материал о педофилах, заманивающих малолеток на кастинги и склоняющих не достигших возраста согласия детей к реализации своих убогих фантазий. Заинтересовавшись историей, произошедшей в Лос-Демоньосе более семи лет назад, Зельда, поручив Джанни напроситься на приватную беседу с мистером Джарвисом и, попросив у него стакан воды, заразить рабочий ноутбук вирусами, которые через приложение Time Machine проникнут в файловую систему и автоматом перешлют на почту все без исключения документы того периода, в которых упоминается фамилия «Эйнсворт» в сочетании с именем «Тиндарей», и разругавшийся с родителями, недоумевающими, какого хрена их несовершеннолетний сын собрался переться в Долливуд, Тассо, выхватив из рук разъяренной матери рюкзак, крикнул, что она никогда его не поймет, вскочил на гироскутер и помчался на автовокзал, успев на шестичасовой автобус, следующий в Рио-де-Феврейро с остановкой в городе демонов, где в облицованных розовым и красным мрамором дворцах обитают кинозвезды, сколотившие свое состояние на рекламе, скандалах и получающие за один день на съемочной площадке суммы, которые офисный клерк зарабатывает в лучшем случае за полгода. Наврав дежурному, что у него имеется информация, крайне полезная для инспектора, хитрец, улучив момент, когда собеседник отлучится воткнул флешку в расположенное позади монитора отверстие и продолжил разыгрывать перед Кипом легкомысленного повесу, видевшего, как Эйнсворт-младший клеил в ночном клубе девчонку, похожую на покойную Бернадетт как две капли воды. Выпроводив строящего из себя невесть что мальчугана, следователь, закурив сигарету, бросил sight на подернувшийся странной рябью монитор, потеребил «мышку» и, догадавшись заглянуть за дисплей, разразившись отборным матом, вызвал подмогу и, описав внешность вредителя, потребовал арестовать хакера, назвавшегося Дином Джонсоном и выбить из него признание, на кой хер вчерашнему школьнику понадобилось взламывать секретные архивы, однако fellow, сняв цветные линзы с париком, преобразился до неузнаваемости и через двенадцать часов сидел за столом в своей комнате и переписывался с корреспонденткой, обрадовавшей Джанни, что босс утвердил их совместный проект, и уже на следующей неделе она отправится частным рейсом в Хамфрику, выследит Тревора Макдауэлла и раскопает истину.
    В то февральское воскресенье, ветреное, простуженное, вдохновляющее на dolce far niente, когда хочется, налить в огромную кружку чаю с облепиховым вареньем, заползти под плед и устроить полнейший детокс, пересматривая любимые фильмы, отбросив тревожные thoughts и ловить кайф от атмосферы уюта (излучающий теплый свет торшер, смятая простынь, блюдце с печеньками, колышущаяся от ветра занавеска), Тиндарей, como siempre, приняв душ после пробежки, дошел, кутаясь в пальто, до своей пекарни и замер, увидев стоящего перед дверью старика с растрепанными, торчащими во все стороны космами, засаленном свитере и пистолетом в правой руке. Прикусив указательный палец, он таращился на вывеску и, заслышав позади осторожные шаги, просипел:
    - Как у тебя хватило наглости свою тестомесильню ее именем, сукин ты сын?
    То, что случилось дальше, произошло со страшной скоростью, однако young man запомнил every second, как будто являлся сторонним наблюдателем. Вот мистер Стокдейл, трясясь от негодования, вскинул palm with the gun, целясь в него, вот перед ним выросла красивая девушка, заслоняя от пули, а затем воздух озарила вспышка розовой молнии, и отец Бернадетт, захрипев, шлепнулся на асфальт с поломанной в двух местах arm, а соткавшаяся позади него Alexandra Natalyevna, чародейская гувернантка Виса, усмехнувшись, щелкнула пальцами и исчезла. Вдалеке заголосили сирены полицейских автомобилей, на тротуар упали первые капли дождя, а юная прелестница с рассыпавшимися по плечам кудряшками, привстав на носочки, провела кончиком носа по его щеке и проворковала:
    - Ну здравствуй, amore mio. Узнал ли ты меня, или продолжим сей бездарный спектакль, веселя богов?