Часть одиннадцатая

— ДАЖЕ СРЕДИ ТЫСЯЧИ ГЛАЗ Я ТВОИ ВСЕГДА УЗНАЮ —

    С середины февраля меня начали преследовать сновидения о существах из другого мира, отличающегося от this funny little world кардинально: небо там меняло колер ежесекундно, сверкало всеми цветами радуги, каменные глыбы, прозванные Другими островами, парили прямо в воздухе над бездной, на нескольких милях от обрыва раскинулось ромашковое поле, а деревья, обладающие разумом, передвигались, выдергивая корни из грунта и переставляя их как щупальца. Последний ангел, выживший после уничтожения некоей Камиллой, чьем имя произносилось с благоговением, Самого Главного, благодаря неравнодушию демонессы, жившей затворницей и порожденной Барбеллой с целью отомстить за смерть мужа, ответил взаимностью на чувства Береники, однако обстоятельства помешали им насладиться нежностью сполна, и для того, чтобы вновь обрести бессмертие и воссоединиться в monde des dieux, сохранив все воспоминания, они были обязаны перерождаться на Эмбле до тех пор, пока не встретятся, и, признаться, поначалу я посчитала эту белиберду вымыслом чистой воды и записала в блокнот лишь затем, чтобы поделиться с Конни, - в последние годы моя приятельница, получившая несколько наград и провозглашенная средствами массовой информации одной из двадцати наиболее влиятельных персон Долливуда, переключилась на фантастику, так что пригрезившийся мне сюжет, вполне оригинальный на фоне клепающихся по одному лекалу фильмов о гордом и независимом ловеласе, трахающим все, что движется и меняющимся в лучшую сторону после столкновения с замухрышкой с брекетами, закомплексованной и донельзя стеснительной. Сказка о лишенном эмпатии, бездушном воине, чье призвание заключалось в охране своего господина и уставшей от одиночества прелестницы сулила коммерческий успех, особенно если за дело возьмется мисс Найтингейл, объявившая бойкот непотизму и берущая в свои проекты по-настоящему талантливых актеров, помогая им заявить о себе, потеснив ряды зажравшихся мерзавцев, с младенчества привыкших ко всеобщему вниманию, шляющихся по элитным барам в брендовых шмотках и путешествующих на личных самолетах, ничуть не заботясь о том, что своими понтами вредят экологии и вызывают раздражение у людей, не понаслышке знающих, что такое давка в час пик in the subway, посему, рассчитывая вдохновить Конни и убежденная, что данная история - плод воображения, я заполнила несколько страниц мелким, убористым почерком, включила предпоследнюю трансляцию Нео, сохраненную в закрытом сообществе для спонсоров, позанималась йогой, but выбросить из головы strange dream не сумела и отправилась на незапланированную пробежку, надеясь, что физическая активность прогонит these thoughts и настроит на серьезный лад: к апрелю готовился выпуск дипломного спектакля, и мне предстояло репетировать со студентами танец и озаботиться поиском светотехника, - предыдущий покинул наш театр, недовольный своей зарплатой, а поскольку я согласилась заведовать учебной частью, многие организационные вопросы легли on my shoulders. Бег по Центральному парку - в каждом из крупных городов СШГ имеется свой Central Garden, напоминающий роскошные сады Нью-Моргкса, зеленеющие оазисами в каменных джунглях, вызывающих клаустрофобию из-за тесно примыкающих друг к другу небоскребов, и лично у меня создавалось ощущение (в основном благодаря бегущим по небу облакам), что бетонные башни медленно и неумолимо падают на меня - появился в моем расписании сравнительно недавно; каждые три месяца я дне пять-шесть огибала умеренным темпом гигантскую инсталляцию в виде возносящего молитвы скелета и, постепенно снижая скорость, останавливалась у аллеи, уставленной бюстами шумерских богов, делала последний рывок и, отдышавшись, тащилась домой, радуясь тому, что ноги гудят от усталости, а in my head пусто как в консервной банке. Нагружать колени постоянным преодолением больших дистанций за короткие временные промежутки я опасалась, вычитав, что профессиональные бегуны, по статистике, чаще остальных страдают от гонартроза, да и однообразие имеет свойство приедаться. В юности я, как и многие подростки, не щадила себя, полагая, что без усилий проживу долгую и, without doubts, счастливую жизнь, однако увлечение запрещенными веществами и алкоголь даром не прошли: у меня наблюдался сниженный иммунитет, доставляющий массу неудобств, поэтому я зареклась употреблять всякую гадость и жалела, что выбрала чрезвычайно губительный способ бунта, когда как можно было ограничиться экспериментами над внешностью и не травиться алкоголем и наркотиками, пытаясь кому-то что-то доказать.
    В то утро, как и ожидалось, пошел дождь, и поскольку я редко носила макияж, предпочитая давать skin of my face дышать, то, в отличие от засуетившихся прохожих, едва асфальт потемнел от влаги, не спешила прятаться под навесом, - все равно по возвращении собиралась принять душ, да и прогулка under the rain настраивала на романтичный лад, а ласкающие кожу предплечий капли, теплые, пахнущие озоном, вызывали желание остановиться и, раскинув руки в стороны, позволить небесной влаге окропить себя, смыть пот с усталостью, обновить энергию, подавить шумы, мешающие настроиться на позитивную волну. Семенящая на умопомрачительных шпильках дама с торчащими из пучка, собранного на затылке павлиньими перьями и присобаченной сбоку миниатюрной шляпкой - последний писк высокой моды, доступной для понимания истинных ценителей прекрасного - прикрывалась своей огромной сумкой, щеголь с красными бровями укрывался под навесом, боясь, что water смоет румяна с его впалых щек, выгуливающая остромордую собаку девчонка ломанулась к припаркованному у обочины электромобилю и, запихнув индифферентно виляющего обрубком хвоста питомца на заднее сиденье, проскользнула в салон с таким видом, будто дождь, прости господи, кислотный. Погруженная в свои размышления, на автомате вглядываясь в хмурые лица недовольных буйством стихии горожан, я, заметив вдалеке знакомую фигуру, остановилась и мысленно попросила Эрешкигаль, чтобы это оказался не Кэлан, и по мере приближения молодого человека все отчетливей понимала: высоченного, ростом под два метра блондина с аквамариновыми очами и беспомощным лицом потерявшегося ребенка, дисгармонирующего с перекачанным торсом и мускулистыми бедрами я не знаю, однако feelings, охватившие corazon, не оставляли сомнений: нас что-то связывает. Дождинки стекали по его высокому лбу, огибая полудужья золотисто пшеничных бровей, little drops задерживались на белесых ресницах секунды три и скользили вниз по спинке аккуратного носа, срывались с гладко выбритого подбородка, а и без того обтягивающая тело футболка, намокшая процентов на восемьдесят, не оставляла простора для фантазии: я могла без труда сосчитать кубики пресса, полюбоваться напоминающими жабры косыми мышцами живота, различить очертания пупка. Парень, явно привыкший к пристальному вниманию, не поднимая глаз, сгорбившись, точно на шее у него висел камень, доковылял до лавочки и, плюхнувшись на нее уставился в одну точку, а я, поборов желание растормошить его, спросить, почему он такой печальный, досадливо поморщившись (ну почему нельзя просто взять, закинуть понравившегося человека в мешок и утащить домой, - кто вообще придумал эти дурацкие законы, запрещающие проявлять решимость?) оторвала sight от fellow и поплелась на северо-запад, изредка оглядываясь, чтобы убедиться: запавший мне в душу незнакомец по-прежнему сидит под орешником, уперевшись локтями в колени, округлив спину, елозя ладонями по щекам и смаргивая, смешивая слезы with drops of the rain.
    Передумав returning home, я отправилась гулять по даунтауну, наплевав на запланированную в полдень репетицию (иногда позволительно допустить вольность, поставить на первое место собственные хотелки и не заботиться о репутации, тем более что Эйса прав - платят нам сущие копейки и требовать выпрыгивать из штанов, беспрекословно выполняя все обязанности, руководство не имеет права), understanding, что бурлящая во мне магма не даст сосредоточиться ни на чем, пока я не отвлекусь на что-либо, направив ураган в безопасное русло и усмирю клокочущую in my chest магму. Вымощенные коричневой плиткой тротуары исчезали под слоем мутноватой воды: собирающиеся в озерца лужи теряли свои очертания, соединялись ручьями со своими сородичами, образуя весьма глубокие океаны, в которых мог запросто утопиться опоссум, вздумай он совершить самоубийство в ту ненастную среду, начавшуюся йогой под монотонный бубнеж Нео и закончившуюся распитием имбирного чая до двенадцати часов ночи и разрывающего черепушку экзистенциального криза, благоприятствующей эскалации тревожности бессонницы и появлению на горизонте нервного срыва, приветливо машущего своей уродливой palm, словно мы - лучшие друзья. Раньше Сан-Фалассар мог похвастаться интересными зданиями, воздвигнутых еще при первых колонизаторах из Бриттании, Сибании и Франции, но вместо того, чтобы отреставрировать украшающие face of the city  памятники архитектуры, сохранив индивидуальность местности, нанятые мэром подрядчики распорядились снести построенную на деньги королевы Виктории библиотеку, часовню на Оранж Бридж Стрит и построить двадцатиэтажные жилые комплексы - пародию на нью-моргкский Нанхэттон, косплеить который не стыдились нигде, планомерно разрушая beautiful buildings и заменяя оные унылыми like snowfall in January  человейниками с громоздкими апартаментами и уродующими аутентичность любого города вывесками и огнями реклам, пестрящими на нижних этажах, придающих улицам сходство с чиндайскими кварталами, переполненными мафиози, торговцами синтетическим героином, сутенерами и проститутками, готовыми не столь обслужить вас, сколь ограбить, шибанув по башке пустой бутылкой из-под дешманского пойла, не имеющего ничего общего с шампанским, прихватив все, вплоть до нижнего белья, оставив клиента издыхать голышом в канаве. Несколько блогеров-урбанистов, справедливо критикующих власти за обилие бетонных коробок в центре, безуспешно боролись с тем, чтобы villes обезличивались, уподобляясь шумной и суетливой столице соединенных штатов, и один из уважаемых мною инфлюенсеров, Илай Леймур, неоднократно взывал к президентам, прося из остановить снос ратуши в Кинкиннатисе и реконструкцию вокзала в Сиэддле, а до него, когда Интернета еще не существовало, Шэрон Кляйнедди и Марни Морион устраивали пикеты, поддерживая неравнодушных граждан, препятствующих строительству очередной высотки рядом с университетами. В 1932 году незначительная часть Сан-Фалассара, разрушенная землетрясением, была отстроена с нуля под руководством эксцентричного индрийского архитектора Аванти Чаттерджи и считалась украшением квартала вплоть до 2003, когда кому-то из сильных мира сего приспичило выкупить землю, разрушить арку в виде гигантских врат и торговый центр с бронзовыми куполами, чтобы заложить фундамент для элитного отеля, так и не переплюнувшего «El Paraiso» и медленно ветшающего и приходящего в негодность. Некоторые изменения происходили настолько стремительно, что вид из окна квартиры Диондры перестал радовать глаз еще когда я носила фамилию Вильштеттер и жила с биологической матерью, и теперь, совершая променад по Main Street, не узнавала Сан-Фалассар, запомнившийся мне другим - менее претециозно-кокетливым, более непринужденным.
    Квартира встретила меня освежающим холодом: открытые настежь окна, танцующая от сквозняка занавеска, чуть влажный подоконник, разбившаяся ваза с сухоцветами. Позвонив директору театра, я поставила его в известность, что не явлюсь в «Divine Inspiration» по личным причинам, не считая необходимым приличия ради притворяться больной или изобретать уважительную отговорку (мать вывихнула лодыжку, кошка рожает, сдох любимый попугайчик, подхватила ОРЗ и лежу с насморком), провалялась в джакузи и, обмазавшись увлажняющим кремом от ключиц до пят, села мерзнуть на диван, попивая каркадэ с карамельным сиропом. Включать теплые полы не имело смысла - не сегодня завтра температура воздуха вновь подскочит до комфортных двадцати пяти градусов, а все теплые вещи я постирала и убрала на антресоли и теперь из ослиного упрямства (пускай weather подстраивается под Юфимию Леграсс) стучала зубами, кутаясь в холодящий кожу атласный халатик, вспоминая аномально душное лето позапрошлого года, когда стояла настолько невероятная даже для южных широт жара, что мы с Кэланом перестали заниматься сексом до сентября, - при малейшем движении кожа покрывалась липкой пленкой, bodies противно хлюпали, сводя на нет романтический настрой, пропитанные потом простыни шуршали как накрахмаленные, моментально впитывая соль и покрываясь мерзкими белесыми разводами. Тогда я сказала себе, что с наступлением холодов буду наслаждаться coldness и слово свое, as you can read, сдержала. Последний месяц зимы у нас самый нестабильный, однако совсем скоро сезон ливней сойдет на нет, расцветут яблони и декоративные сливы (здравствуй, аллергия на пыльцу, сопровождающаяся отеками и набором веса из-за скопления жидкости, округлившимися ляжками, сыпью в T-зонах и постоянное желание спать), и уже недели через три первые серферы с покоцанными досками потянутся на пляж, а тинейджеры, стряхнув пыль с гироскутеров, ринутся снимать шортсы для своих Тристаграмов, задавать новые тренды и критиковать молодящихся селебрити, использующих сленговые словечки по поводу и без, дабы продемонстрировать ментальную гибкость.
    Моя бабушка твердила, что у женщины, даже если та не горит желанием обзаводиться потомством, крайне мощная интуиция, поскольку лет до трех ребенок разговаривать не способен, поелику умение считывать информацию по мимике заложено в нас на генном уровне, и борцы за равноправие могут сколько угодно скандировать «piss off, dirty sexist», но, помимо первичных и вторичных половых признаков и влияющих на мировоззрение гормонов мы отличаемся от мужчин складом ума, высоким уровнем эмпатии, склонностью к рефлексии, когда как подобные качества у юнош скорее исключение, чем норма, посему я, воссоздав образ сломленного чем-то парня, встретившегося мне сегодня, снова и снова сканировала его нервно дергающийся кадык, судорожно сжатые в кулак кисти, и его внешность, мигнув, внезапно преобразилась: теперь в воображаемом подпространстве передо мной, рыжекудрой демонессой, возвышался, кривясь от боли в гниющих arms Астарот, с проступающей сквозь гримасу отчаяния ухмылкой, суженными зрачками, дергающимся веком и слегка удлиненными клыками, которыми он по неопытности проткнул мне губу во время нашего первого поцелуя.