Глава 8. Пасть двора

  Высокий нескладный подросток в рубашке, застегнутой на все пуговицы, играл на пианино. Его худое лицо с грустными серыми глазами было склонено над клавишами. Длинные тонкие пальцы извлекали звуки, полные тоски. Учителя всегда замечали Диму Бобрышева, потому что он обычно сидел за партой один, а одноклассники над ним подшучивали. Несмотря на рост, Димка по кличке Бобрик выглядел младше и слабее сверстников.
  В соседней комнате мама складывала вещи в спортивную сумку. Бобрик знал, что завтра ему предстоит отправиться в трудовой лагерь, и это знание давило на него, словно тяжелая гиря. Но он продолжал играть, пытаясь забыть обо всём, кроме музыки.
Пианино было единственным верным другом Бобрика в мире, где его никто не понимал. Играя, он чувствовал себя свободным. Наконец Димка закрыл крышку инструмента и протянул:
— Ну, я пошел…

  Во дворе сталинской пятиэтажки царила дремота. Шум машин сюда почти не долетал, лишь изредка тишину прорезали голоса. Тени старых лип укрывали просторный двор прохладой. В воздухе витал запах черного хлеба, принесенный ветерком с хлебозавода. Рядом с ветшающей голубятней стоял потёртый временем деревянный стол, испещренный царапинами, пятнами краски и детскими рисунками.
  Здесь каждый день собиралась компания подростков, чьи имена знала вся округа. Первым был Валерка Квасов, которого приятели давно окрестили Квасом. Его темные волосы вечно торчали в разные стороны, а карие глаза искрились озорством. Рядом с Квасом сидели Длинный и Малой.
  Над столом висела тишина. Дым от сигарет лениво поднимался вверх. Ребята молчали, каждый погруженный в свои мысли. Первым нарушил молчание Валерка:
— Ну всё, пацаны... Я понял — валяться всю жизнь под отцовской машиной неохота. Надо что-то менять…
Саня поднял взгляд и внимательно посмотрел на друга:
— Но ты ведь больше ничего и не умеешь!
— А я вот что думаю, — усмехнулся Валерка уголком рта. — Может, мне фотографом стать?
— Фо-то-гра-фом, — протянул Длинный, насмешливо растягивая слоги.
— Квас, ни фига ты не шаришь, — неожиданно оживился Малой. — Давай после восьмого... в путягу. На сварщиков. Деньгу будем зашибать!
— А после смены бухать, — поморщился Валерка.
Малой не отступал:
— Дурилка картонная! Кто ж тебя заставляет? А вот если самогон гнать. По-тихому. Да мужикам в бригаде продавать. — Он сделал тремя пальцами движение, будто считал деньги. — Тут тебе и получка, и аванс, и премия.
Его глаза блестели, как монеты на солнце. Малой ждал поддержки, но Валерка промолчал.

  В подъезде было темно, и, выйдя на солнечный двор, Димка невольно сощурился. Сердце замерло где-то глубоко внутри, когда его взгляд поймал взгляд Длинного.
  «Вот зараза!» — прошептал про себя Димка. Юному пианисту часто доставалось от этой компании. Каждый раз, когда он проходил мимо, пацаны находили повод для насмешек. Сегодняшний день не обещал ничего хорошего. Димка почувствовал, как по спине пробежал холод, но отступать было поздно. Он ссутулился, отвернулся и попытался проскользнуть незаметно.
— Бобрик! Куда прёшь? — послышался голос Длинного.
  Бежать было поздно, отступать — невозможно. Оставался один путь — вперед, сквозь раскрытую пасть этого проклятого двора.
«Чтоб тебя разорвало!» — мысленно выругался Димка и сделал шаг, стараясь выглядеть уверенным.
  Достав из кармана спичечный коробок, Длинный обнаружил, что тот пуст. Бесполезная коробка полетела под ноги. Он встал и пнул лежавший рядом футбольный мяч. Тот полетел прямо к Димке.
— Бобрик, лови! — крикнул Длинный и засмеялся.
  Димка вздрогнул и ускорил шаг. Скорее бы оказаться подальше отсюда, вдалеке от их насмешек и злорадства...

  Мяч угодил ничего не подозревавшей Кирюше в плечо. Острая боль заставила её вскрикнуть. Девочка резко обернулась и увидела перед собой стройную фигуру высокого парня с самоуверенным взглядом.
— Ты что, совсем?! — заорала Кирюша.
Тот сначала опешил, но, быстро оправившись, смущенно пробормотал:
— Блин, прости, так вышло...
Глаза Кирюши вспыхнули гневом. Она швырнула пакет на асфальт и выкрикнула голосом, полным негодования:
— Так вышло?!
Со словами «Головой надо думать, а не пятой точкой!» Кирюша резким движением ноги отправила злополучный мяч обратно. Удар оказался настолько сильным, что мяч взлетел вверх и... угодил прямо в окно! Раздался звон бьющегося стекла, от которого содрогнулся весь двор.
Кирюша замерла. Её лицо побагровело от стыда и растерянности. В следующее мгновение окно распахнулось, и из него высунулся пожилой мужчина с недовольным лицом.
— Вот я вам покажу, как стекла бить!
«Что делать?» — лихорадочно подумала Кирюша, чувствуя, как паника поднимается внутри волной страха. Ей хотелось кричать, бежать куда глаза глядят, забыть обо всём. Но ноги будто приросли к земле. В этот миг двое подростков подхватили её за руки.
— Валим! — скомандовал Валерка.
— Шевели ластами! — прищурился Длинный.
Кирюша повисла на руках у ребят. Они промчались через клумбу, взметая лепестки цветов, словно пушинки, подхваченные ветром. Ветер свистел в ушах, мелькали кусты, ноги двигались сами собой. Мир вокруг превратился в размытое пятно красок и звуков. Всё казалось нереальным, будто она оказалась внутри странного сна. Страх сжимал грудь, но вместе с ним пришло и ощущение свободы, граничащее с азартом.