Глава 21

               
После декабрьских морозов, как-то сразу, в первых числах января, пришла оттепель, а следом такой обильный снегопад, да с ветром, что во круг всё заволокло, смешало землю с небом. Буран затягивал город наносами снега, огромные городские сугробы, преграждали путь, сказочные белые муфты свисали с карнизов, нависали над тротуарами, струясь снежными ручейками на головы прохожих. Днём, будто сумерки, сквозь снежную пелену, мерцают фонари. Закручивает свирепая вьюга, с диким воем, косматые снега и в этой круговерти ползёт, пробивается свадебный эскорт, захлёбываясь моторами, ломится к свадебному столу. Снежная кутерьма бьёт в лицо, ползёт за шиворот, в рукава и тут же тает на разгорячённых телах, разводя судорожную мокроту под одеждой. С громкими криками, с отчаянным ухарством, молодёжь выскакивает из тёплых салонов автомобилей, разгорячённые на колючем ветру, толкают застрявшие машины, проваливаются в рыхлый снег, падают, встают, толкают упираясь в бампера, крылья, ручки дверей, взмокшие и ослеплённые снегом, медленно гребут вслед шлифующих машин. Урча, надрывно моторами, берут перемёт за перемётом, паря перегретыми движками. И всё-таки прошли, пробились. Картеж виляя юзом, въезжает в открытые настежь ворота, расползается останавливаясь плотными рядами.  Зажурчала вода, сливаемая из радиаторов и запах ржавого пара разрывается ветром. Суета, смех, хлопанье дверей и череда гостей во главе жениха и невесты идут в дом, прячась, кто как, от снежного ветра. Двери в дом открыты, тепло как вода, в клубах пара течёт наружу, а в дом по низу, бьётся горстями пороша, обволакивая колючими струями, ноги гостей.
-  Поморозите, черти! – Кричит Сенька, пытаясь грудью пробить путь молодым.
Но ожидавшие свадебного кортежа, гости и их дети, плотной стеной встали на пути молодых, требуя выкуп, а снежный ветер штопором крутит над головами ввинчиваясь между толпившихся ног в комнаты к теплу – шум, гам, возня, неразбериха! Сенька швырнул горсть монет в толпу раз, другой, цепь слегка разомкнулась, дети кинулись подбирать медяки. Кто-то ещё добавил горсть конфет, плотная запруда из гостей совсем лопнула, осторожно переступая через кипящую свалку Вадим с Люсей в след за Сенькой, проскользнули в комнату, а здесь их встречают с хлебом и солью, на подносе, через рушник Любовь Михайловна и бабушка Галя. Анатолий Иванович, держал поднос с бокалами шампанского. Запорошенные снегом гости из кортежа, да и сами жених с невестой, пробившись к теплу почувствовали, что изрядно продрогли, ёжась приняли вино.
-  Будьте с хлебом, солью и вином, и с домашним, ласковым уютом! – Торжественно произнёс Анатолий Иванович.
Жених с невестой поклонились в пояс, выпили вино и, Вадим зубами ухватил за край каравая – откусил, но слабо. Раздались голоса:
-  Э-эх! Мужик называется…
-  Слабак-слабак!
-  А, ну ты, дочка!
-  Люся отхватит! Не смотри, что тонка пруточком!
-  Посмотрим!..
-  Давай-давай, Люся! Смелее да по зубастее!
-  Мы не целинники-былинники, мы Барнаульские!
Люся прильнула к хлебу и, во рту оказался ломоть чуть ли не в четверть каравая…
-  Вот-это, да-а?!
Так его жениха, вали на лопатки!
-  Молодец красавица!
Загораживая молодых, на середину вышел Кенжибулатов Рамазан, громко объявил:
-  К столу товарищи! Прошу всех занять места, согласно, как Сенька?.. – Обратился он с улыбкой к Семёну.
-  Согласно купленным билетам. – Ответил Сенька.
-  Вот! – Продолжил тамада-Рамазан, - согласно пригласительным билетам!
Гости рассаживались с возгласами, со смехом, двигали стульями, звякали посудой, предвкушая вкус торжества. Где-то, в углу уже не терпеливо хлопнуло шампанское, раздался смех. Рамазан наблюдал, оглядывая суетившееся застолье, помогал рассаживаться. Ко всем был внимателен и предупредителен. Постепенно шум затихал, укромно оседал в тихом говоре и шёпоте и на конец наступила ожидаемая тишина. Рамазан, поднял руку, как бы переключая внимание гостей на себя, сказал:
-   На сегодняшнем свадебном торжестве, командиром буду я, ваш хозяин и бог! – Гости оживились, но Рамазан покачивая рукой, призывая к тишине, продолжил, - и на правах тамады, первое слово за мной, заключительное за молодыми, а в промежутках ваши тосты на моё усмотрение, по старшинству. Товарищи! Я как один из друзей Вадима, а теперь надеюсь и невесты Люси, как однополчанин, член экипажа нашего т-55, желаю Вадиму, отличному механику-водителю, боевому товарищу счастья и здоровья! И обязательной учёбы в повышении своих знаний и кругозора, а вместе с этим светлой и продолжительной любви с Люсей, до глубокой старости! – Рамазан, при-щурясь, с улыбкой продолжил:
-  У нас, у казахов говорят – глаза боятся, руки делают, а любовь приносит плоды и к этим плодам должна быть сервировка, - он взглянул на свою жену Сулушаш, слегка кивнул головой.
Молодая, красивая казашка, с улыбкой на губах, поднялась и вышла из-за стола, а Рамазан продолжал:
-  Я на протяжении всей нашей службы, относился к Вадиму с уважением и все его действия считал и считаю достойными, настоящего мужчины! А сейчас это уважение утроилось, молодец! По-нашему, поступил и главное подошёл к этому вопросу – карапчить, творчески!
В зале засмеялись, Рамазан продолжал:
-  А, значит и в семейной жизни будет таким же изобретательным, ласковым и любящим мужем!
Из-за стола донеслись выкрики:
-  Что ты всё о женихе, да о женихе? О невесте давай!
В зал вернулась Сулушаш, с детской коляской, доверху наполненной детским бельём. Рамазан, улыбаясь, показал рукой на подарок, сказал:
-  Вот это от нас, твоему первенцу, а тебе с намёком, - и передал Вадиму ещё и конверт со словами, - а это тебе на пиво!
Гости в застолье засмеялись, захлопали в ладоши. Рамазан перекрывая овации, громким голосом продолжил:
-  Для не терпеливых говорю, не спешите вперёд слов тамады, я никого не оставлю без внимания, - он посмотрел на Люсю и в улыбке ослепительно белых зубов, повторил:
-  Товарищи! В Казахстане существует такая легенда – однажды к аллаху явился мужчина-чабан и попросил сотворить ему женщину – скучно, говорит, одному без жены, холодно. Аллах согласился и, взял немного солнечного света, немного лунного сияния, всю стройность газели, без остатка кротость голубя, прелесть белоснежного лебедя, снял лёгкое дуновение ветерка, лёгкость и тепло пуха, смахнул потоки дождя, ужас грома и молнии и, из этой всей смеси появилась прекрасная женщина! Аллах вдохнул в неё жизнь и отдал чабану со словами – на, мучайся! Так поднимем же бокалы и выпьем за эту прекрасную смесь, именуемой женщиной! За невесту!
Прошёл гул одобрения, хлопки шампанского, восторженные возгласы.
Свадьба распластала свои белые крылья под вой ветра, под колючую вьюгу за окном, играла, пела и смеялась в большом зале, согревая души молодых сердец.
После первого своего тоста, когда гости, мало-мальски притушили свой голод, Рамазан предоставил слово бабушке Вадима.
-  Слава богу, – сказала она, - свадьбы внука дождалась, теперь бы правнуков и, можно на покой…
-  Не надо на покой! – Раздался из-за стола голос.
-  Сама не хочу. – Улыбнулась бабушка.
-  Правильно!
-  Живите до старости!
-  Точно! И без усталости! – Стол откликался, весёлыми, звонкими голосами.
Бабушка, согласно, кивнула на эти голоса и продолжила свою мысль:
-  И, надеюсь, что и моя жизнь вместе с молодыми ещё продлиться, и желаю им, чтобы и они в этой жизни прошли свой путь с миром и любовью, посреди звонких голосов детей!
Бабушка говорила ещё долго, а Люся, глядя на неё, думала и вспоминала о том, как она встретила её с Вадимом, приехавших с вокзала домой, на такси. И Люси, пока ехали, всё было в диковинку, в этом новом для неё городе и дома не те, и улицы без зелени, почти без зелени и, здесь ей предстояло жить. Путь от вокзала к дому Вадима слегка разочаровал – такой маленький, - подумала она. А когда съехали с асфальта и покатили по грунтовой дороги-улицы, как по селу – лужи, грязь и людей не видать, совсем пала духом и глядя на Вадима, спросила:
-  И, это весь город?!
-  Нет, это его окраина, частный сектор, здесь живу я, а город не большой он сам по себе, ты ещё увидишь.
Они подъехали к большому саманному, выбеленному дому, утопающего в куцей, опавшей зелени. Выйдя из такси, Люся, входя во двор, за высоким забором, осмотрелась: Вместительный двор, в глубине его огород, между двором и огородом вишнёво-яблоневый сад, не большой сарай и приветливо распахнутые двери, через веранду в дом. Яркое осеннее солнце, ласкала землю приглаженного двора, отражаясь бликами на заборе и стене сарая. Вадим взял Люсю под руку, - проходите, - пригласил он своих гостей и первым вошёл с ней в дом. Уже с порога позвал:
-  Моя! Ты где? Встречай гостей!
Из зала на кухню вошла старушка, в очках, на мягком морщинистом лице и по верх очков взглянула на вошедших, Люся робко прижалась к Вадиму.
-  Знакомься, - сказал Вадим, представляя Анатолия Ивановича. Бабушка с непроницаемым лицом кивнула, подовая руку комбату, - а это… - И Вадим чуть подтолкнул Люсю ближе к бабушке, - твоя внучатая сноха, моя жена Людмила, попросту, Люся.
И, бережно снимая с Люси плащ, как перед бабушкой предстала, во всей девичьей красе хорошенькая девушка, смущённая и робкая, в подвенечном платье, не зная куда себя деть. Окинув Люсю вопросительным взглядом, произнесла:
-  Что-то не пойму, почему в свадебном наряде?.. Вы откуда свалились?
-  Это её повседневная одежда, - с улыбкой отозвался Сенька и передавая бабушке коробку с бантом, сказал:
-  А, платье свадебное здесь.
Бабушка, принимая коробку и не сводя взгляда с Люси, проговорила:
-  Опять чудите? Никак не можете без глупостей!
Анатолий Иванович влезая в разговор, пояснил:
-  Они её со свадьбы увели, от жениха, на добровольных началах.
-  Со свадьбы?! От жениха! Вы шутите?
-  Какие уж тут шутки! – Ответил Анатолий Иванович, - факт перед вами!
-  А, вы же куда смотрели? Не мальчик ведь! Разве можно от живого жениха, почти что мужа. Грех это! – Бабушка неодобрительно посмотрела на Анатолия Ивановича, он только улыбнулся в ответ, добавил:
-  Радуйтесь! Только любовь способна творить такие чудеса.
-  Моя! – Подал голос Вадим, нежно обнимая Люсю, - ты же сама говорила, что она хорошая девочка, по почерку писем, так вот она моя Люся, а ты говоришь грех. Бери, люби, жалуй.
 Бабушка всплеснула руками:
-  Боже мой, что натворили оболтусы! – Она потрепала Вадима за ухо, Сеньке подарила лёгкого леща по затылку, а Люсю обняла, прижала к себе, ласково погладила по длинным волнистым волосам, участливо заглядывая в зелень болотных глаз, произнесла:
-  Намыкалась милая, устала, натерпелась страху!.. – И взяв её под руку, увела в зал. Люсины мысли прервались возгласами – горько!
Она поднялась, целовалась с Вадимом как в тумане, присаживаясь посмотрела на мать. Мама, её родная мама умная и красивая, приехала к ней на свадьбу, вместе со своим братом и сестрой, а отец нет, затаил обиду. «Прости меня мама, но я люблю и счастлива этим.» Гости шумно переговаривались, Люся разглядывала гостей, взглянула на Юлю, она восторженно улыбалась, сидя рядом с Сенькой. Взгляд и мысли Люси прервались объявлением тамады:
-  А, теперь слово маме невесты! Просим вас Любовь Михайловна.
Любовь Михайловна приподнялась из-за стола и взволнованно глядя на дочь, с проблесками слёз на глазах, прочла стихотворный тост:
-  Ты дочь моя уходишь в дом чужой,
А каждый дом – сама себе держава!
Там всё своё, там распорядок свой
И, свой закон и правило, и право!
Свои капризы у порога брось!
И уважай привычки их любые;
Коль там хромые обопрись на трость.
И надевай очки, коль там слепые.
Тебе вручается очаг,
От ныне и на веки!
Пусть он горит как свет в очах,
Как сердце в человеке!
Ты дочь моя, уходишь в дом чужой,
А там свои тропинки от порога…
Чтоб сделать шаг, ты оглянись, постой!
И выбери куда поставить ногу.
Ты дочь моя уходишь в дом чужой,
Пусть он роднее будет с каждым годом
И всё, что там возникнет пред тобой,
Пусть будет солнцем для тебя и мёдом!
Ты дочь моя уходишь в дом чужой,
Там на тебя с оценкой взор нацелят,
А ты мой плод, росла не за межой
И по тебе меня оценят…
Ты смейся с ними верная подруга
И преданная мужняя жена,
Но как солдат, нет-нет да оглянись по кругу…
Не слишком ли ты там окружена!
Ты дочь моя уходишь в дом чужой
 И счастья я тебе желаю!
Любовь Михайловна, со слезами на глазах, улыбнулась дочери, выпила вино и разбила об пол бокал на счастье и громко произнесла:
-  Горько! И радостно мне.
-  Мама! – Люся потянулась через стол к Любови Михайловне, радостно и счастливо обнялась с ней и поцеловалась, - спасибо мама!

***
Шум свадебного восторга не смолкал, а разгорался всё больше и больше; приглашённые гости – армейские друзья и друзья детства, несколько бывших сокурсников, уже довольно, не низкого полёта, соседи и дальние родственники по линии матери, несколько сотрудников почвоведов, свадьба гудела на разные голоса и тосты сыпались как из рога изобилия. И в этой свадебной, громогласной суете Вадим из редко поглядывал в сторону Наташи. Она была уже на сносях и сидела рядом с Сурковым. Генка при галстуке, гладкий, совершенно не употреблял спиртное, тосты запивал боржоми.  Внимательно ухаживал за Наташей, даже не верилось, что было время, его неудержимого запоя, а Наташка как шальная цветёт и пахнет, льнёт к Генке.
«Чудно, - думал Вадим, - семья у Наташки, муж, чего не хватает? Сидит разноряженой куклой.» Вадим видел Наташкиного мужа, он привёз её на свадьбу
 на новеньком москвиче, поздравил Вадима с Люсей и уехал, сославшись на работу, попросил Вадима об одолжении, отправить Наташку, после свадебного торжества, домой на такси. Вадим пообещал и переадресовал эту просьбу Суркову и, они теперь как в садике детишки, сидят, любуются друг другом. Наташка-плутовка! Улучшила момент и не заметно сунула Вадиму записку, смеясь шепнула – от Вики.
Вадим на пару секунд отлучился, прочёл содержание: «Здравствуй! Всегда здравствуй! И прощай! Будь счастлив, но ты не будешь таковым без меня. Вика» Он порвал записку и вернулся к Люсе. Он не волновался от прочитанного, просто знал – это его судьба… Подумал и посмотрел на Сеньку, он был без Катерины, по приезду из Барнаула, он опять разругался с ней и теперь, по всей вероятности – окончательно! Сейчас его объектом внимания была Юля. А перед этим он шепнул Вадиму – сегодня эта рыбка будет плавать в моём аквариуме… Сенька ладно, Сенька не очень волновал Вадима и, он перевёл взгляд на Анатолия Ивановича, он сидел рядышком со своей Машей, Марией Ивановной, которая просто сказочно расцвела! А рядом с ними сидел шеф Анатолий Николаевич с женой, а ещё дальше знакомые и не знакомые гости, гости и гости. Свадьба плескалась в песнях, сменялась тостами и подарками, прибаутками, играми-загадками, то и дело взрываясь хохотом и полосканием хлопков в ладони. Рамазан вертелся среди гостей, забавлял их остроумными шутками, не забывал и о своей молодой жене Сулушаш, привлекая её играми, не забывал и о тостах и сейчас, призвал гостей к тишине, объявляя:
-  Товарищи! Дорогие гости! Слово предоставляется нашему комбату, Анатолию Ивановичу!
Постепенно разговоры затухали и всё внимание переключалось на тостующего. Анатолий Иванович поднялся с рюмкой в руках, не спеша, заговорил:
-  Любовь Михайловна прочла очень хороший тост и, я с ней солидарен и вообще тосты, прозвучавшие здесь, были нужные и правильные. Вот и я вспомнил об одном поучительном, но прежде хочу поблагодарить Вадима за помощь, в розыске дорогого мне человека и поклониться в пояс.
Рядом с Анатолием Ивановичем, поднялась и Мария Ивановна, улыбаясь они оба, приложив руки к сердцам, поклонились и, уже за тем Анатолий Иванович, произнёс тост:
-  Так говорят – муж единица.
И ноль жена – так говорят.
Всё от того, как встанут в ряд две цифры,
Всё может измениться
Когда женой приходит в дом,
Невеста с тактом и догадкой;
Она за мужем став нулём,
Супруга делает десяткой!
А глупая жена пред мужем,
Нулём становится вперёд
И счёт идёт на оборот,
И результат конечно хуже.
ЛЯ пью за то, чтоб с добрым смыслом,
Жена с супругом жизнь деля
Вела его к высоким числам,
А не сводила до нуля!
Свадьба взорвалась дружными возгласами одобрения и аплодисментами. Анатолий Иванович выпил содержимое рюмки и потом только произнёс:
-А, теперь горько!
И в который уже раз Вадим и Люся, приподнимаясь с мест, красиво целовались.
-  Раз, два, три! – Отсчитывала молодёжь, - двадцать пять, двадцать шесть!..
Люсе было хорошо на этом свадебном торжестве и находясь рядом с Вадимом, целуясь под свадебное горько, она просто не представляла себе, как она могла бы жить без Вадима… Мария Ивановна и Анатолий Иванович подарили Люси, очень дорогой подарок, золотые серёжки с капельками рубина, а Вадиму перстень-печатку с таким же камнем. Мария Ивановна, поцеловала Люсю и шепнула на ушко:
-  Люби его, он хороший.
Она и сама уже знала, что он хороший, а подсказка Марии Ивановны ещё больше укрепили её в правильности своего поступка. В зале заиграла музыка, для молодёжи начались, с объявлением тамады, танцы и молодёжь ринулась в круг. Более возрастное поколение оставалось сидеть за столом, ведя между собой беседы и с улыбками поглядывая на танцующую молодёжь. А Люся, глядя на свою собственную танцующую свадьбу, с теплотой вспомнила свои первые дни и месяцы предсвадебной жизни с Вадимом.
… Поселились они в комнате Вадима, а Зал отвели Анатолию Ивановичу. Люся, на правах молодой хозяйки, по своему разумению, завела обстановку и не только в супружеской комнате; переставила мебель, побелила стены, завела, на подоконниках цветы, тщательно вымыла полы и всех приучила, при входе, снимать обувь и надевать тапочки, находясь в комнатах. По началу она совсем хотела отгородиться стенами их комнаты и жить отдельно, только с Вадимом. Но постепенно втянулась в общие заботы и ей стали привычны, местные привычки и уклад, которые она уже старалась не нарушать, дополняя новыми своими соображениями и делала это легко и великолепно!
Бабушка не вмешивалась, лишь одобрительно наблюдала со стороны, молча восхищаясь талантом и сноровитостью внучатой невестки. А Люся мягко и настойчиво, чтобы не обидеть бабушку, отстранила её от всех домашних забот и с лёгкостью потянула этот воз.
Лестные отзывы бабушки доходили и до ушей Вадима, по вечерам обнимая Люсю, он ласково нашёптывал с поцелуями, словами бабушки – чистюля ты моя добрая, покладистая! Так шло время, Люся полюбила этот дом, его тепло, его уют, её теперь уже ничего не мучило, ни побег из собственного дома, ни тоска по родителям, ни страх перед будущим – значит привыкаю, - думала она, - это мой дом, мой муж, моя бабушка и скоро здесь будут мои дети. Анатолий Иванович как осколок чего-то родного, находился рядом, ждал вместе с Вадимом шефа Анатолия Николаевича из отпуска, что      бы с его разрешения проскочить в село Урюпинку. Люся уже знала историю Анатолия Ивановича и всем сердцем желала ему скорейшей встречи
А по приезду из Барнаула, спустя три дня, они все вместе убрали картошку. Люся засолила огурцы, капусту, помидоры, наделала варенья и компотов, а спустя ещё неделю, Вадим уехал с Анатолием Николаевичем, в далёкое, не знакомое для неё село, Урюпинку…
Музыка оборвалась и, тамада в новь приглашал гостей к столу. Когда все расселись Рамазан дал слово Суркову. Геннадий не заставил себя долго ждать, достал из чехла новенькую гитару, передавая Вадиму подарок, сказал:
-  Потом споёшь. – И обведя застолье взглядом, заговорил:
-  Я пью за сказку, которая что бы никогда не была былью, вы спросите – почему? Отвечаю, сказка это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной, а быль, это всё на оборот; когда твоя лягушка, корчит из себя царевну, за тем лепит из Иванушки дурака. Так выпьем же за молодых и, чтобы их жизнь была похожа на сказку!
Тост дружно был принят и, Геннадий добавил:
-  Нарушая традицию тамады, слово передаю сокурснице Вадима, Наташе Колесниковой.
Наташа, тяжело поднявшись с места, с большим животом и налитой грудью, держа бокал с шампанским, произнесла:
-  Вношу поправку. Я не сокурсница Вадима и даже не с одного потока. Мы просто были знакомы как студенты одного ВУЗа. Он шёл старше меня на один курс, но дело не в этом. – Наташа перевела дух, помолчала и приятным грудным голосом произнесла:
-  Застолье… Роды… Сон младенца…
Наш отдых, ласки и болезни,
Жизнь от начала до конца –
Она повсюду с нами вместе
И, кстати может, и не кстати,
Впервые я хочу поднять,
Тост за семейную кровать!
Чтоб в сотню лет,
Хоть раз в неделю,
Чуть-чуть кровати да скрипели…
Горько!
И опять тост с воодушевлением, под поцелуй молодых, был принят.
Гости, в основном молодые люди, стали покидать свадебный стол, кто к танцам, кто кучкуясь, к песням, а кто и на веранду покурить. Люся уже довольно хорошо узнала Сеньку, знала, что он страстный женолюб, а попросту бабник и девушке заводить с ним отношения – страшно! Поскольку он не постоянен и, отношения эти не серьёзны, о чём и предупредила Юлю. На что Юля ответила:
-  Не переживай подруга, я таких коней на скаку останавливаю…
На этом их разговор был окончен, но Люся все же переживала за подругу, помня каверзный случай произошедший, там ещё в поезде из Барнаула. Сенька постоянно куда-то исчезал, появлялся с непонятной улыбкой на губах… Тогда она не понимала перекидку слов между Вадимом и Сенькой. Вадим говорил Сеньки в пол голоса:
-  Натяни вожжи, ты не дома.
На, что Сенька отвечал:
-  Так достала эта Юлька! Что же мне груз домой везти?..
-  Катерину порадуешь.
-  У неё и без меня есть кому сливать… - И в новь исчез.
А вернувшись, под утро, устало говорил Вадиму, пока Люся спала в полу сне и слышала, сквозь дрёму, Сенькину жалобу:
-  Что бы я, когда-нибудь… Это же не баба, а трейлер!  Представляешь, я вошёл в воздухан, а выполз через выхлопную, по пути обрабатывая гофру…
Вадим тихо расхохотался, а Сенька, свесив голову, возмутился:
-  И чего ржёшь? Я на полном серьёзе, сварился! Был Сенька и нет его, а он ржёт.
Сквозь дрёму и этот тихий говор Люся видела густые леса, урывками мать, отца и какую-то, как в бреду, свадьбу… Она очнулась от того, что Сенька шебуршился доставая из чемодана мыло и полотенце и от приглушённого голоса Вадима:
-  На медосмотр?..
-  Пошёл ты! – Проворчал Сенька.
-  А, куда?
-  На кудыкину гору! Должен же я убедиться, что от него осталось, может только чехол…
Люся полностью проснулась от громкого смеха Вадима и Анатолия Ивановича и стряхивая остатки сна услышала, сквозь смешок голос Вадима:
-  Кто тебе виноват? Порядочных надо находить.
-  А, ты, что можешь определить кто порядочный, а кто нет?
Вадим ответил Сеньке:
-  Вижу, что собрался что-то отмочить, так валяй, зачем спрашиваешь?
-  Не отмочить, а поведать спор, в отношении порядочности.
-  И, какой?..
-  Вроде комиссия какая-то, собрала пятерых мужиков и задают вопрос, - кто такая порядочная женщина?
Первый отвечает:
-  Порядочная женщина, это та женщина, которая имеет одного мужа и одного любовника.
-  Нет! – Говорит второй, - это уже падшая женщина.
Третий возражает:
-  Падшая женщина, это когда муж и много любовников.
Четвёртый с возмущением говорит:
-  Так это пропащая женщина!
-  Вы все не правы, - отвечает пятый мужчина, - пропащая женщина, это когда нет ни мужа, ни любовника.
-  Так это же одинокая женщина?! – Восклицает первый мужчина.
-  Нет и нет. – Говорит откуда не возьмись, подошедшая к спорящим, женщина, - одинокая женщина, это у которой один муж.
Люся полностью очнулась от воспоминаний, когда тамада в новь призывал гостей к столу. Пока гости рассаживались Рамазан сказал Сеньке.
-   Сейчас ты говорить будешь.
-  Хорошо. – Согласился Сенька и глядя на жениха с невестой, произнёс:
-  Я пью за продолжение рода Тишиных, что бы они не уподобились динозаврам, - и тут же спросил, обращаясь к свадьбе, - а вы знаете почему они вымерли?
-  Почему? – С интересом спросила Юля.
-  Это было давно…
-  В, доисторическую эпоху! – Выкрикнул Сурков.
-  Примерно в это время, - согласился Сенька, - и вот сидят эти динозавры, смотрят значит друг на друга, как наши сейчас, жених и невеста, и самец самке так нежно –
У-у-у… А, самка отвечает – не-у-у. И так продолжалось много лет. Самец не выдержал, воскликнул:
-  Дура! Так ведь вымрем же?! – И ведь правда, вымерли.
Гости расхохотались, а Юля громче всех, а невозмутимый Сенька закончил:
-  Так выпьем же за хорошее обхождение, взаимное влечение и, за деторождение!

***
Окраина города ложится спать зимой рано. Ещё нет и десяти, как по команде слепнут окна и ночь сонно крадётся по спальным комнатам, смежевая усталые веки, наводя тихий сон. И лишь единственный дом, как белый пароход, весь в огнях, плывёт в шторме пурги, гудит свадьбой на борту, плещется не затихая. Звучат тосты; шутливые и серьёзные, песни любимые, танцы игривые, невеста Люся счастлива, ей хорошо и тепло в этот вечер рядом с женихом. Она охватывает взглядом гостей и примечает, что нет Геннадия с Наташей, что ушли гости-почвоведы, вместе с шефом Вадима, что исчезли куда-то Сенька с Юлей, что удалились на покой старушки, подруги бабушке Гали, а свадьба продолжала петь и смеяться в неугомонном вопле молодёжи. Люсе немного взгрустнулось, вспомнив рассказ Вадима о девушке с которой встречался Сенька и ей вдруг стало жалко Юлю.
Любил ли Сенька Катерину, возможно – да, но как-то по-своему, из далека и постоянно в ссорах. После возвращения из Барнаула они ещё какое-то время встречались, но эти встречи были уже скупыми, холодными. Катерина отдавалась Сеньке так, что только лишь, не считала узоры на стене… А, в итоге разлад и ненависть друг к другу.
-  Это финал. – Сказал Сенька Вадиму, как отрезал и, увлёкся с приезжей Юлей.
А, в это время, под размышлением Люси, Сенька в бабушкиной спальне, пытался с Юлей найти согласованный язык, любовных ощущений, на что Юля откровенно призналась, что она девушка, но уподобляться динозаврам не собирается и лягушкой тем более. Она, как и все выйдет за муж, нарожает кучу детей и будет счастлива этим, а он, Сенька не герой её сказки. На что, удивляясь себе самому, Сенька не стал возражать и принял отказ Юли как должное.
А, где-то на другом конце города, на широкой постели, под стоны рыдающего ветра, в полной темноте лежала Вика, в отчаянии кусала себе руки, чтобы не закричать от тоски по любимому, который сейчас целовал другую, а не её. А ведь там должна была быть она.
… Свадьба постепенно угасала, таяла. Оставшихся гостей тамада зазывал к столу:
-  Веселей товарищи! Последние тосты, шутки, прибаутки, кто острее скажет, на дорожку приз!
-  Какой?
-  Сто грамм на посошок!
В это время в зал вошли Сенька с Юлей и Рамазан ткнул пальцем в Сеньку.
-  Говори. – Сказал он, - а за тобой Юля.
И Сенька, который никогда не лез в карман за словом, не задумываясь, ответил:
-  Холостятская мечта, чтобы дама, с которой провёл ночь, к утру исчезла как туман, но, если этого не произошло – значит это и есть судьба, твоя супруга. Предлагаю выпить за мечту холостяка, чтобы она не сбывалась!
-  Не плохо, а ты Юля?
Юля лукаво взглянула на Сеньку и с иронией произнесла:
-  Мужчина встретил женщину и, возжелал её… Встретил вторую и тоже возжелал, встретил третью и провёл с ней три часа, а на четвёртой женщине, умер… Так выпьем же за мужчин, чтобы их желания, совпадали с возможностями!
-  А, ты кусачая. – Шепнул Сенька Юле и поцеловал в висок.
Следующий тост-красноречия выпал Анатолию Ивановичу, но он своё слово переадресовал Марии Ивановне. Не поднимаясь из-за стола, сказала:
-  За эти полгода я полюбила Вадима как мать, он достоин хорошенькой Людмилы и, я от души им пожелаю:
-Пусть этот день как светлый праздник,
Вольётся радостью в ваш дом
И вашу жизнь на век украсит
- Надежда, счастье и любовь!
И пусть любовь весенней зорькой,
Не гаснет долгие года!
Пусть лишь на свадьбе будет горько,
А в вашей жизни никогда!
В застолье прошло дружное – горько! Тамада в заключении сказал:
-  Я думаю, что на этом пора и завершить, молодые устали им пора уединиться, но заключительное слово остаётся за ними. Вадим, говори ты.
Вадим и Люся поднялись и, Вадим заговорил:
-  Я прошу простить меня, Любовь Михайловна, если сильно обидел вас, но я оправдаю доверие Люси и ваше, спасибо вам за дочь! – Он посмотрел на Люсю и сжал тепло ей ладонь.
 - А, я лишь хочу добавить, что очень счастлива! – Сказала Люся, - и благодарна судьбе, что она свела меня с Вадимом, благодарна и всем вам за свадьбу, за её организацию, благодарна тамаде за его живое участие в этом торжестве! Спасибо!
Жених и невеста поклонились, под звон бокалов и утонули в счастливом поцелуе, который как ключ, открыл дверь в новую жизнь.