Петушок на палочке

Света и Оля придумали вчера новую игру. Они взяли себе другие имена - мальчиковые. Света стала Севой, Оля - Колей. В чём заключалась новая игра, новоиспечённые Сева и Коля ещё не придумали, но то, что это будет нечто таинственное, секретное, неизвестное никому, кроме них двоих, обеим было ясно.  Они вообще любили всё таинственное, даже немного жуткое, порой даже холодящее кровь.
 
Вот недавно во дворе своего небольшого двухэтажного дома девочки нашли цепь. Один конец её торчал из песка и строительного мусора, а второй никак не хотел вытаскиваться. Светка предположила, что там, глубоко под землёй, другим концом этой цепи какой-нибудь несчастный узник прикован к каменному столбу внутри своей темницы. За шею, не иначе. Так подумала Олька. Она видела такую картинку в книжке старшей сестры.
 
Мама Ольки преподавала русский язык и литературу в школе, обожала Пушкина и дочерей своих назвала  как сестёр Лариных. Несмотря на свой юный возраст, первоклассница Светка уже прочитала "Евгения Онегина". Из-за ужасной склонности к подхватыванию всяких воздушно-капельных инфекций она часто пропускала школу и изнывая от скуки, потихоньку осваивала родительскую библиотеку, благо доступ к книжным полкам был для неё свободным. Татьяна и Ольга Ларины ей очень нравились, поэтому Ольке она завидовала: такая романтика!

У Светки старшей сестры не было, но был младший брат, которого назвали в честь бабушки Сашей. Он был толстый, глупый, ломал Светкины игрушки и обожал сидеть у мамы на коленях. Когда папа не видел, мама просто затискивала братишку, а при нём опасалась, потому что тот не разрешал разводить "телячьи нежности". Брат был вредный. При родителях он вёл себя прилично, но стоило им выйти за порог, вся его противная сущность тут же вылезала. Светкин пластмассовый зайчик хватался братом за задние лапки, которые у этого милого человекоподобного зверька были нижними, и с размаху летел в стенку. Резинка, соединявшая лапки, рвалась, на безногом зайке появлялись вмятины. А ещё Саша не давал Светке спокойно играть и читать, донимая своими ещё не оформившимися в слова идеями, содержащими в себе в основном приказы и требования.

Когда Светка пыталась донести до родителей опасное, чреватое последствиями двуличие брата, они улыбались, переглядывались и говорили только одно слово: "Ревнует...". Хорошо ,что у Саши вскоре появилась няня - девушка из маминой деревни, которая училась в вечерней школе и жила в общежитии. Клава была доброй, весёлой, красивой, знала много частушек и тайком от хозяев в их отсутствие болтала по телефону со своими деревенскими подружками. Саша был няней  накормлен,уложен спать под серию частушек, тут же выученных Светкой. Особенно часто Клава пела  эту: "Цыган с цыганкою купались, цыганята плавали. Цыган цыганку утопил, цыганята плакали".
 
Клава просила Светку не рассказывать родителям про телефонные беседы. Светка хранила молчание, но счета за телефон приходили, чем поначалу немало удивляли маму, вскоре, впрочем, понявшую, в чём дело. Никаких санкций со стороны мамы не последовало, но Светке пришлось послужить посредницей между мамой и няней  в деле разрешения проблемы. Папе ничего не сказали.
Светка зашла за Олькой, жившей на той же лестничной площадке, и они сбежали по ступеням вниз, во двор. Им навстречу брёл Тарзан - Олькин кот, возвращавшийся из трёхдневной самоволки. Тарзану надо было открыть дверь ,впустить в квартиру и накормить.

Справившись с этими делами, девочки решили, наконец, поиграть в Севку и Кольку. Светка ещё вчера попыталась натянуть на себя Сашкин ну совсем как военный вьетнамский костюмчик, состоявший из рубашки с короткими рукавами и шортиков, которые пристёгивались к рубашке красивыми пуговками с четырьмя дырочками. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, сестра и брат могли влезать в одну и ту же одежду. Правда, Саше Светкины платья были и даром не нужны, а вот Светке-то как раз приспичило. У Ольки не было толстого и глупого младшего брата. Впрочем, как и старшего. Так что мальчиковой одежды достать ей было негде. В Сашкину же она бы попросту не влезла. Шестилетняя Олька была коротышкой, но при этом толстушкой.  А сегодня подружки решили просто говорить грубыми мальчишескими голосами.
 
А потом им вдруг захотелось сбегать на базар и купить петушков на палочке. По 5 копеек-то у них имелось в кармашках, так что надо было поспешить, пока няня сидела с Сашкой. Они пошли по улице Советской, громко обсуждая судьбу прикованного за шею узника подземелья. Перед этим, переходя дорогу, поиграли в ещё одну любимую игру, о которой ни в коем случае нельзя было рассказывать взрослым. Надо было по очереди, дождавшись ,пока в поле зрения покажется какая-нибудь машина, максимально близко подпустив её к себе, внезапно перебежать дорогу перед носом ошалевшего от неожиданности шофёра. Олька показала куда большую проворность, но Светка надеялась в следующий раз подружку переиграть.
 
Вдруг девчонки увидели, что навстречу им неторопливо и степенно, в общем, своей фирменной походкой, идёт Олькина мама с какой-то незнакомой женщиной. Оказывается, у Веры Николаевны, Олькиной мамы, образовалось "окно" в школе, и она с коллегой решила прогуляться до своего дома, а заодно и показать ей ковровую дорожку, которую они с мужем с превеликим трудом на днях "достали". Олька ужасно гордилась этой малиновой дорожкой с бело-зелёными полосками по краям. Вчера она довольно обидно высказалась, зайдя за подружкой и оглядев прихожку со скромной текстильной дорожкой на полу, что у них, Шардаковых, дома теперь намного лучше, чем у Светки. Вот Светка так никогда бы не сказала в гостях, но ведь Олька ещё в школу не ходила, а значит, не была настолько умной и воспитанной, как Светка. Прищлось простить.

Между тем незнакомая тётя, не зная, которая из девочек - дочка Веры Николаевны, на всякий случай умильно посмотрела на обеих и всё же спросила, кто  из них Оля. Имя-то она знала из рассказов коллеги. Тётя Вера притянула к себе Ольку и обняла её.

А потом произошло что-то непонятное. Светка почувствовала вдруг ,что она как бы перестала существовать. Обе женщины смотрели сквозь неё, будто не видя и не слыша, не замечая её присутствия. Ольку гладили, тормошили, незнакомая тётя восхищалась тем, какая Олька нарядная, симпатичная, сообразительная и как похожа на папу. Подружка купалась в любви и внимании, пусть во многом и показном, а Светка стояла в зоне отчуждения и ждала.
 
Она ждала, что теперь, как и положено, тётя из школы Олькиной мамы задаст и ей свои вопросы и увидит, какая Светка ничуть не менее сообразительная и милая. Но, похоже, про Светку просто забыли. Она одна пошла покупать петушка, впервые заподозрив, что с ней что-то не так, раз на неё вообще не обратили внимания.