Злоключение

               

   До рудника, где добывали соль, добрались без особых приключений. Только однажды на развороте будара чуть не опрокинулась. Оказаться в холодной воде, да при быстром течении, врагу не пожелаешь. Попробуй потом выбраться из этих диких мест и дойти до обжитых.

   Работники рудника углядели их еще из далека, что будары на подходе. В удобную для причаливания затон сбежалась почти вся артель во главе со старостой, которого с почтением величали Петром Дмитриевичем. Был он высокого роста, худой, жилистый, с мутными глазами, в которых отражалось муть соленая, как и та работа, что они выполняли.

   - Заждались мы вас, Савелий Иванович и Андрей Семеныч, - сказал он с некоторым осуждением и без особого почтения, будто перед ним был товарищ. - Харч давно на исходе. Поизносились мы изрядно, да и инструмент у нас, по правде говоря, дрянной стал, поизносился.

   - Моя вина, Петр Дмитриевич. Заглажу. Привез для артели все, как ты говаривал, даже с лихвой. Новый анструмент для вас отковали лучшие кузнецы Волжские. По случаю долгожданной встречи объявляю всеобщий отдых! Ребятки, анну ташши на берег бочонку с винцом! - приказал Галовач одному из гребцов, дюжему малому, косая сажень в плечах.

   Вскоре пир пошел горой. Погода и обстановка благоприятствовали – было тепло, солнечно, поляна, на которой расположились пришлые работники и казаки, напоминала зеленый рытый бархат, а озеро на перекатах поднимала в воздух соленую пыль, которая время от времени свистящие звуки. Быстро насытившись (Вино, что пили старшие, отрокам было не положено), Трифон пошел прогуляться по руднику, чтобы размять ноги после долгого сидения в бударе.

   Трифон узнал о соли, пока шли по Яику. Способ добычи самосадочных солей из соленых озер карьерным методом был прост, так как затвердевшая соль лежала близко к поверхности. Белые породы соли ломали и обрабатывали. Метод известен и не требовал больших затрат, поэтому его ломщики соли использовали при добычи соли.

   В артели насчитывалось тридцать человек, они-то и выбрали себе старосту, Петра Дмитриевича, который все знал о соли. Добытую соль за один поход они продавали сообща, и делили между собой деньги по мере участия в деле каждого, далее последующие походы сбыта соли прибыль уходила купцу Яганову. 
   
   Обычно двое из артельщиков занимались кузнечными делами, потому как инструмент быстро изнашивался и выходил из строя, двое кашеварили, а один или два человека, опытные как староста, приискивали и обнаруживали новые соленые места.

   Соленые места по большей части находили на поверхности по приметам потрескавшейся соленой почве. Так соль выделялась на почве, после долгой на дневной поверхности после воды. Соли хоть и немного, но все-таки впитывала воду и становилась мягкой. Такая находка всегда была знаком, что под ней находится хорошая жила

   Хорошая соль пользовался большим спросом как у людей состоятельных, так и у тех, кто мог позволить себе столь дорогую покупку.

   Яганов гостевал у артельщиков недолго - до утра следующего дня. Утром выгрузили из будар продукты, одежду новую артельщиков и снасть, лома и молоты большие и малые, пешни. Затем загрузились солью и продолжили свой путь…

   Возвратившись в Яицкий городок, Трифон отдохнул один день и сразу же засобирался в путь. Ему не терпелось навестить Памфия, который стал ему другом, несмотря на большую разницу в годах. Он поспевал идти со станицей, которая отправлялась в Самару за товаром и везла с собой рыбу на продажу.

   Уже на подходе к Серпутовскому форпосту Трифон с беспокойством отметил странное оживление: по дороге скакал казак. 

   Памфий встретил Трифона неласково. Он был сильно озабочен и мрачен, отчего стал похож на черного ворона. Богомаз и так был черноволосым и смуглым, но теперь какое-то пренебрежение проложила под его глазами глубокие тени, нос и вовсе стал крючком, а на висках ни с того ни с сего (как показалась Трифону) появилась седина, чего прежде не замечалось.

   - В худое времечко ты возникнул, казак, - хладнокровно сказал Памфий.

   - Што стряслось?! Неужто умер старец Савва?

   Старец скита, Савва, был уже в годах и поддерживал силы (грешно сказать!) с помощью настоев и отваров известной форпостной знахарки, которую подозревали в безбожии и приверженности славянской древней вере.

   - Нет, гораздо хуже, - ответил Памфий.

   Трифон смотрел на богомаза в недоумении, что же тогда случилось в скиту настолько важное и явно трагическое, судя по поведению монашек и монахов и скоплению казачек, если сюда прибыли многие казаки? И потом, что может быть для старцев - монахов худшее, нежели кончина всеми уважаемого старца Саввы?

   - Вчерась утопла постница Евпраксия - хладнокровно пояснил Памфий . -  На реке сильно штормило…

   Сидя в седле, Трифон ехал сначала по берегу  речки, потом по степи, где кормился скот. И вот о чем мыслил он. Розыск производится, вряд ли будет, зачем по второму разу ходить тем же кругом. Утопла одна затем вторая, а вдруг выяснятся новые обстоятельства - тогда надо будет голову ломать.

   Трифон предполагал, что причину выяснять никто не будет. Со смертью Федосьи ничего не установили, и с этой не почешутся. Понять причину Трифон намеревался сам, а потому решил вернуться к скитам, где еще грудились и не утихали форпостники, обсуждая об утопленнице. Может, и сыщется кто-то, кто видел или слышал, как энто произошло?
 
   И надо же случиться, то есть еще даже не успел доехать до скитов, он повстречал погонщика скота больного вида казака, который видел, как утопла Федосья. Его-то дознаватель и опрашивал по утопленнице.
Маркел Захарович Кирсанов был казак бывалый, ходил в поход на Крымских татар во времена царствования Софьи оттуда и вернулся хворым.
Хворый Горыныч был еще не стар, но удаль казацкую растерял. На содействие Трифон и рассчитывал.

   - Маркел Захарович, вы-то мне и нужны!  - сказал он, остановив коня.

   - Беда у меня! - огорчено отвечал Горыныч, вытираясь тряпицей бледное лицо и шею. Борода взъерошились, усы вздыбились и торчали во все стороны. - Пригнал животину форпостную, а свою утерял. А главное, где теперь кормилицу, отыскивать? А ежели она в лес ушла, а в нем волки. Боюсь дотемна не найду – съедят чертяки зубастые. Злоключение, какое! Для меня, старика, буренушку потерять куда как ощутимо.

   - Бросьте, Маркел Захарович, какой вы старик. Найдется ваша коровка, сама придет, вспомните, как было прошлый раз, - напомнил Трифон, поглядев на старика, добавил.  - Как Вы искали, а она у дома стояла. Так что о коровке не печальтесь, увидите, прибудет она, путь ужо ведает. У меня к вам разговор есть. 

   И поведал про утопших казачек.

   Маркел Захарович хотя и видал, как утопла Федосья, а вот как потопла Евпраксия, не повидал, однако, хотя и выслушал внимательно, но его больше занимала потерявшая буренка. Он несколько раз перебивал Трифона, спрашивая, точно ли придет коровушка - кормилица. В конце концов Трифон успокоил старика:

   - Да, что вы, Маркел Захарович, воротится коровка, вот увидите.

   Кирсанов замялся:
 
   - Желательно вам надо сыскать матушку Марфу Петровну, что на Яике в скитах служит, совсем намедни перед утоплением Евпраксии она была здесь с купцом в гостях, а у кого не знаю и как звать купца тоже не знаю.

   - Купец, значит. - Трифон задумался, купец значить. - Ну, спасибо и на том.

   Так до форпоста и добрались.

   Дом у старика был старенький. Зато стены дышали: зимой держали тепло, летом - прохладу.

   Двор был незначителен. Несколько хозяйственных построек, конюшня и коровник.

   Как и предсказывал Трифон, перед коровником стояла буренка, да и во дворе никто, не расхаживал. Все попрятались от чужих глаз, понял Трифон, заметив в окнах чужие людские лица.

   От старика Горыныча, что можно узнал. Надо навестить Марфу Петровну. Рассуждал Трифон и не заметил как подъехал к скиту. 

   - С почтением ожидаем вас, Трифон! - С улыбкой молвил монах Игнатий и встрял принять вожжи, чтоб помочь сойти с коня.

   Много раз встречал его и отлично знал, что Трифон в услужливости не нуждается. Трифон спрыгнув с коня наземь. Монаха Игнатия сторонились все, было у него такое несчастливое свойство. Ходил он всегда в одном и том же: на русой голове старая скуфейка. Трифон бросил взгляд на Игнатия и на его серый подрясник с заплатами  на локтях. Подвязал коня к стойлу вошел в избу, что стояла чуть в стороне от скитской часовни.

   Войдя в горницу, Трифон первым делом кинуть взор на всех собравшихся. Шумят слов не разобрать.

   -Утопленницы эти, - продолжил старец Савва, отвечая на немой вопрос Трифона, - скитницы нашего скита – Евпраксия и Федосья.

   - Худо ой худо. … - Трифон даже побледнел от какого-то нехорошего чувства, которое вдруг прорвалось из неизведанных глубин души и заполонило все его чувства.

   - Еще как худо, - согласился богомаз Памфий. - Вся беда в том, что скитницы не просто утопли, а кто-то лишил их жизни – если Федосья утопла сама то, и как она утопла, видел Горыныч Кирсанов, а вот на шеи Евпраксии нашли след от веревки. Значится, ее кто-то удавил, опосля скинул в реку.