В кладбищенской тени

У того, кто вспомнил прошлое, нет причин оставаться привязанным к своему настоящему, ведь, по сути, оно было лишь трамплином для пробуждения истинной сущности души.


Как бы иронично это ни звучало, но наша жизнь состоит из целой череды примирений с мыслью о неизбежной кончине. С момента появления ребёнка на свет происходит его подготовка к серии прощаний и потерь, лишь смиряясь с которыми он может осознать силы жизни. С самого младенчества нас таскают по кладбищам, поминкам и похоронам буквально заставляя соприкасаться со смертью. У детей попросту нет выбора и всем нам приходится смиряться с этой неизбежностью.

Мать впервые притащила меня на похороны бабушки, когда мне было пять и зрелище мёртвого тела в гробу повергло в шок. Помню, как громко я кричала и бежала к единственному человеку, любившему меня в этой жизни, но теперь ставшего молчаливым и неподвижным. Это холодное неподвижное тело навсегда въелось в память и стало сподвижником будущего творчества, не самого приятного для тех, кто назывался моими родителями. Потом последовала прощальная церемония на кладбище и, не понимая, как так получилось, что я оказалась в яме.

Очнувшись лёжа на гробу всё, что я увидела – слепящие солнечные лучи. Тогда мне показалось, что множество ярких молний проникло в меня. Они просочились сквозь землю и обвили меня, наполняя странными энергиями. Это было освобождение от чего-то, что в то время я ещё не могла осознать в силу своего возраста. Только лет в тринадцать я, наконец-то поняла, что в тот день мы лишились всего, что принято называть семьёй. Со смертью бабушки ушло то единственное, что сохраняло наше единство.

После произошедшего я никогда не боялась кладбищ, ведь если подумать, какой вред могут причинить покойники? Напротив, в кладбищенской тишине я находила умиротворение, которое невозможно было обрести среди суетных людей, не знающих смысла своих скитаний. Я могла приходить на мёртвую землю и часами наблюдать за каркающими воронами, а иногда, лёжа на надгробной плите, мне доставляло удовольствие видеть испуганные взгляды редких прохожих. О мёртвых принято забывать, а значит, и навещать покойных родственников приходят нечасто.

Большинство могил запущены и уже давно заросли сорняками.
Иногда я чистила некоторые могилы от этих самых зарослей. Не знаю, как именно я выбирала тех, кто достоин моего внимания и этой уборки. Скорее всего, меня просто привлекали фотографии. Некоторые фотоснимки выглядели настолько грустными, что я сразу же представляла, насколько им было одиноко при жизни. Мне хотелось хоть как-то помочь и подарить им немного внимания. Никто недостоин того, чтобы быть одиноким и забытым. Жаль, что люди не задумываются о забвении при жизни. Думай они о том, что никто о них не вспомнит, то точно стремились бы сделать хотя бы что-то значимое… Что-то ценное… Что-то такое, что было бы способно подарить им вечную жизнь.

Уже с десяти лет я начала думать о том, что не хочу исчезнуть. Странные мысли для ребёнка в таком возрасте, но они поглотили меня настолько, что начала писать. Я писала много. Писала каждый день. Разные истории появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда, но некоторые успевали задержаться на листах бумаги. Многие из них были дописаны за сутки, а некоторые до сих пор ждут своего времени в черновиках. Но все они будут когда-то опубликованы. Тяжело объяснить, почему что-то пишется сразу, а что-то может лежать годами. Все эти истории приходят откуда-то извне и как будто бы пересказывают уже когда-то произошедшие события, по какой-то причине забытые всеми, как и большинство могил в городах мёртвых.

Помню лет в одиннадцать, моя мама подняла панику из-за рассказа о мёртвой женщине, опекавшей своего сына даже после её смерти. Меня тогда сильно наказали, а я даже не могла понять за что именно. Мама никогда не понимала меня и не хотела принимать такой, какой я была. Ей было необходимо изменить меня. Это было смыслом её жизни. Но некоторые странности невозможно изъять, а некоторых людей, даже будучи детьми, невозможно перевоспитать. То, что было дано мне, было моим даром и проклятием. В конце концов, мать оставила нас с отцом и ушла к другому мужчине, который постепенно вытеснил меня из её жизни навсегда.

Сейчас мне уже девятнадцать лет, и я не видела родившую меня женщину примерно лет семь. Не могу сказать, что скучаю за ней, но иногда нехватка в женской поддержке ощущается наиболее остро. Конечно же, я справилась со всеми трудностями. Было нелегко и иногда казалось, что я сойду с ума. Именно безмолвные друзья не позволили мне сдаться и опустить руки. Тут, среди могил, я пишу спокойно. Ведь я знаю, что никто не осудит меня и не попытается изменить то, что уже неизменно.

— Мари, ты давно тут? — голос драгоценного друга нарушил тишину и я непроизвольно улыбнулась. Силуэт Гарри медленно вырисовывался среди двух высоких сосен и, вскочив с могилы, я подбежала к нему. — Ого! — От моих крепких объятий он немного растерялся, но это не волновало.

Гарри был единственным, кто принимал меня со всеми недостатками и достоинствами. Я ценила его доверие и поддержку. Он был всегда рядом и в данную минуту ощущался как самая значимая часть ещё неизвестного мне уравнения. В них было сокрыто умиротворение.
— Я так рада, что ты пришёл!
Его бездонные чёрные глаза были для меня самыми родными и я могла любоваться ими вечно.
— Твой отец опять напился? — вопросы Гарри всегда были точны. Конечно же, ведь он знал меня в деталях.
Я лишь безмолвно кивнула и отстранилась. Я не хотела казаться слабой, но рядом с ним имела на это право. Он позволял мне быть такой, какой я была без притворства и прикрас. Это было круто.
— Ты должна верить в лучшее. Скоро ты продашь книгу и сможешь переехать. — Гарри протянул мне маленький коробок в подарочной обёртке. —А ты думала, что я забыл? — Он нежно улыбнулся. Конечно же, нет. Он не мог забыть про мой день рождения. Именно сегодня и наступило моё девятнадцатилетие. — А также я помню, что ты никогда не празднуешь, но я не мог прийти без подарка.
— Спасибо, Гарри.

Он хорошо знал, что мать ушла от нас именно в этот день. Она поставила на стол торт со свечами, но задувала я их уже в одиночестве. Пьяный отец крепко спал, а друзей у меня не было, так как мы только что переехали. Женщина, родившая меня, ушла молча. Не проронив ни слова. Не попросив прощения. Она просто вышла из комнаты, а в следующий раз я увидела её лишь спустя полтора года. Так что, этот день не был в числе мною любимых или яростно ожидаемых.

— Я бы очень хотел иметь возможность повлиять на события твоей жизни, изменив всё к лучшему.
— Ты и так меняешь мою жизнь к лучшему каждый день.
Мне хотелось его поцеловать, но я слишком сильно опасалась потерять в лице Гарри лучшего друга. Перейти в разряд пары легко, но дружба гораздо ценнее. По крайней мере, для меня.
— Ты заставляешь меня краснеть.
— Не утрируй. — Я рассмеялась и неторопливо развернула фольгу. Конечно же, Гарри подарил то самое кольцо с изумрудом, которое я видела три месяца назад в витрине вовремя нашей прогулки. — Спасибо, Гарри. Это очень… Очень ценный подарок!
— Я знаю. — Его довольная улыбка заставила рассмеяться. Несмотря на то что мы находились на кладбище, я была по-настоящему счастлива. — Может, сходим куда-нибудь перекусить? — Словно прочитав мои мысли, предложил Гарри и протянул руку, предлагая подойти к нему ближе. В этот момент я почувствовала лёгкую неловкость.
— Хорошая идея. — Надев подаренное кольцо, я взяла Гарри под локоть… Еле касаясь его руки. Словно боясь прикоснуться его по-настоящему. — Хочется чего-нибудь жирного!
— Гамбургер?
— Да. То, что нужно! — Я была голодна. Сильно. — Предлагаю сократить наш путь через рощу.
— Согласен. Бургеры не могут ждать.

Уже стемнело, но я привыкла ходить домой этой дорогой и знала каждый камушек, встречающийся на тропинке. Мне совершенно не было страшно, но Гарри немного нервничал. Конечно же, он делал всё, чтобы я этого не заметила, но я слишком хорошо его знала. Я прекрасно отличала каждую его реакцию и эмоцию. Для меня он был как на ладони. Собственно, как и я для него.

Я конечно же, догадывалась о его чувствах ко мне, но он так же, как и я, дорожил нашей дружбой. Было бы глупо потерять эту связь ради неизвестного будущего в роли влюблённой парочки. Думаю, он тоже боялся того же. Именно поэтому Гарри ни на чём не настаивал. Мы могли проводить время вместе молча… Часами… Нам это не доставляло дискомфорта. Напротив, в тишине мы обретали истинную гармонию. Это и было самым ценным в наших отношениях.

Свежий ветер ласкал лицо, словно это были чьи-то заботливые руки. Я искренне наслаждалась этой ночью: звёздное небо, полнолуние, запах хвои. Я не могла желать лучшего дня рождения. Правду говорят, что лучшее случается в жизни спонтанно и тогда, когда ничего не планируешь и не ждёшь. Пока мы шли я даже ни разу не вспомнила насколько ужасным было каждое 24 октября в моей жизни. Сегодня этот день приобрёл иное значение.

Да, я боялась озвучивать это вслух. Да, мне страшно было признавать, что я умею испытывать что-то кроме злости, обиды, ненависти и агрессии. Людям, подобным мне, присущи лишь негативные эмоции. По крайней мере, с такими характеристиками никто не осмелится пытаться обидеть. Я уже давно приняла истину: «чем меньше мы делаем добрых дел, тем меньше от нас ждут». Я не хочу, чтобы люди от меня вообще чего-то ожидали. Это слишком обязывает, а я не люблю чувствовать себя кому-то обязанной.

— Ты слышала?! — Гарри резко остановился и одёрнул меня.
Мне показалось, что он хочет разыграть и я уже была готова засмеяться, как вдруг услышала приглушённый женский крик. Откуда-то из глубины рощи доносились звуки мольбы о помощи. Совершенно точно. Это не напоминало розыгрыш.
— Гарри, надо ей помочь!
— Ты что с ума сошла?!
— А если там была бы я? Ты бы тоже испугался?
— Я не боюсь. Просто я считаю это глупой идеей. Вот и всё, Мари. — Гарри лепетал с трудом разборчивые слова. — О страхе нет речи.
— Вот и проверим это. — Я хлопнула его по животу.

На самом деле, мне было смешно видеть его таким. Он напоминал испуганного котёнка, забившегося в угол. Не думала, что мой друг настолько труслив, ведь с самого детства он активно гонялся за неприятностями и это частенько завершалось серьёзными побоями.

Крики становились отчётливее. Пробираясь сквозь заброшенные могилы и сухие кусты, я даже не всегда замечала появляющиеся ранения. Иногда это были лишь царапины, но чем глубже мы заходили, тем крупнее раны прорисовывались на коже рук.

— Может, всё же вернёмся? — шёпот Гарри испугал больше, чем истошные крики той, кто заманила меня в давно заброшенную часть кладбища.
Думаю, сюда редко кто заходил, ведь все могилы вокруг были позабыты и разрушены. Хотя судя по свежим холмикам земли, сюда захаживают всё же и те, кто пытается похоронить своих питомцев, на, так сказать, святой земле и те, кто надеется отыскать в старых захоронениях нечто ценное.
— Мари, давай вернёмся, — Гарри пытался оттянуть меня назад, но было слишком поздно.

Метрах в десяти за высокими кустами я увидела высокий костёр. Трусость моего друга не вызывала ни одной эмоции. Я разглядела несколько танцующих силуэтов, почувствовав какую-то знакомую ауру. Странно, но я совершенно не опасалась за свою жизнь. Пусть шаги и стали более осторожными, а дыхание замедлилось настолько, что сердцебиение ощущалось вибрацией, я не собиралась останавливаться. Возможно, и стоило бы проявить чуть больше чувствительности, но я не видела в этом смысла.

Когда мне удалось приблизиться настолько близко, что стали различимы голоса, я попыталась спрятаться за самым широким деревом. Три женщины танцевали абсолютно обнажёнными, а их волосы игриво подхватывал ветер, но, даже соприкасаясь с огнём, они почему-то не воспламенялись. Где-то за спиной слышалось недовольное сопение Гарри, но это не могло привлечь моего внимания и, уж точно, отвлечь от плавно передвигающихся женщин. Они напевали что-то типа заклятия и переплетением рук создавали различные знаки. Забавно, но это зрелище казалось каким-то чарующим и завораживало так сильно, что я погружалась в холодную пустоту безмятежности. Словно я и сама была частью всего происходившего и танцевала четвёртой, являясь недостающим звеном.

В каких-то потаённых уголках сознания всплывали картины незнакомой жизни. Это были яркие моменты каких-то ритуалов, проводимых ночью в закрытом деревянном помещении, освещённом сотнями свечей, из-за обилия которых ощущался настоящий жар.

Та я, что сидела в круге силы с ещё шестью девушками, была яркой, буквально искрящей энергией, красноволосой девушкой с отражающими любое свечение изумрудными глазами. Так странно. Я видела себя, но как будто бы другую версию. Она тоже была юна, но более зрелой, ведь каждое движение и взгляд показывали наличие огромного опыта, как в магической среде, так и жизненных испытаниях.
 
— Если мы не завершим призыв сегодня, то нам придётся ждать ещё семь тысяч лет! — недовольно бурчащая Дэвиан кинула в меня обрывком потрёпанной столетиями страницы. — Марианна, может быть, ты соизволишь подключить все свои способности?
 
Рыжеволосая девушка злилась на ту меня, но даже сейчас я понимала, что это было чем-то обосновано. Внутри вспыхнуло чувство вины, которое никак не удавалось подавить. Это ви;дение проникло настолько глубоко, что я больше не могла различать разновидности себя. Ощущение того, что мне, наконец, удалось увидеть что-то по-настоящему родное и важное не покидало ни на секунду. Я жаждала ворваться в это воспоминание и пережить всё это снова. Казалось, что именно за этой незнакомой жизнью и тосковала всё это время моя душа.
 
— Я использую столько силы, сколько могу отдать в данный момент, Дэви!
Вокруг меня разгорается синее пламя, которое не сразу удаётся взять под контроль. Это странно, ведь такого раньше не случалось.
— Анна, да что с тобой происходит! — Дурсинда коснулась моих рук, помогая удерживать вырвавшуюся силу и наполняя истощённый организм.
— Ей нужна постоянная подпитка! — встревоженная Мадина протянула салфетку. Стоило только белоснежному куску ткани оказаться рядом, как капли крови украсили поверхность узорами. Но даже это не пугало и не останавливало.
 
Забавно, но я помнила даже то, как играла с Дурсиндой в детстве. В том детстве, что было когда-то давно и которому сопутствовали те навыки, что могли вызвать голубое пламя. Даже ребёнком она проявляла заботу и её светлые волосы постоянно окрашивались в мою кровь, ведь я использовала не самые корректные способы обучения. Мне всегда было наплевать на то, каким образом я получаю магические знания. Та красноволосая я постоянно влипала в неприятности и раз за разом подставляла своих сестёр.

Точно. Семь сестёр, обучающихся магии огня в храме Феникса. Мне было сложно представить, что такие способности существуют вне книг и кинематографа. Но в то время это было реальностью. Тем настоящим, которое восхищало и завораживало эту никчёмную версию меня, которой я была рождена в нынешнем времени.
 
— Тебе надо восстановить силы, сестра. — Наргиза взмахнула рукой и затушила все свечи.
— А иначе Огненный Феникс покарает тебя и ты утратить все освоенные навыки. — Адриана кинула в меня свёрток. Ей было наплевать, что я его не поймаю и получу удар. — А вместе с тобой и все мы получим кару!
— Успокойся! — Дурсинда помогла мне встать. — Анна не виновата в том, что уже несколько недель подпитывает башни Стихийной Луны. — пусть младшая сестра и звучала встревоженной, я понимала, что это вызвано несколько иными фактами, нежели моё самочувствие.

Когда братья Фениксы скрылись от ордена, многие почувствовали свою силу и попытались отхватить больший кусок власти. Лишь я и сёстры продолжили отстаивать наследие Красного и Голубого Фениксов, бережно охраняя огненные семена. Это никогда не было просто, но нам удавалось. Возможно, мы так поступили, ведь Нания так сильно любила Феликса, что не помоги мы ей, потеряли бы свою старшую сестру навсегда. Мы семеро встали против многотысячного войска ордена и не пожалели об этом до того дня, когда мне и пришлось стать энергетическим полем для башен Стихийной Луны.

Нания растворилась в едином свечении полного слияния трёх лун. Явление, происходящее раз в десять тысяч лет – Трилунное затмение на этот раз принесло разрушение привычного всем нам мира. Тримирие никогда не было так ослаблено. Пожалуй, после того как Верховная Луна была уничтожена и множественные осколки ранили чуть ли не каждого, мы впервые испытали такой отток силы. Фениксы тосковали по своему отцу и дядям, даже не пытаясь этого скрыть. Думаю, каждый житель Стихийной Луны понимал, что Феликс и Форекс последуют за семьёй в надежде спасти любимых от проклятия Сансары, поглотившего их. Все мы это знали, но никто не был к этому готов.

А сейчас я была единственным ключом, способным достучаться до истинного духа братьев и обратить внимание Фениксов на то, что королевство истощено и всему, что они оставили, была вновь необходима защита наших правителей. Не одно королевство неспособно существовать в сохранности без тех, кто должен править и урегулировать все возникающие проблемы. Мы нуждались в них и не могли самостоятельно разрешить все ситуации, а особенно сейчас, когда Теневая Луна возобновила атаки.

— Анна, ты должна взять под контроль свои силы и пробудить первородную силу, которой тебя наделил супруг. — Мадина подала мне золотую чашу с водой и создав указательным пальцем круг, подожгла кайму. — Амфер оставил тебе часть своей силы, и ты вполне способна заменить любого из Фениксов.
— Она истощена! — Дурси всё ещё пыталась отстоять моё право на слабость, но я чувствовала накал вокруг, словно воздух становился плотнее, сдавливая и затрудняя движения. — Хватит напоминать сестре о том, что эта сила уничтожила часть её собственного истинного духа, не говоря уже об утраченных воспоминаниях. Это жестоко, Мадина!
— Не тебе меня учить корректности! — визг Мадины неприятно ударил по ушам, заставив скривиться. — Свои нравоучения лучше вспомни!

Слабость отдавалась в коленях и мне едва удавалось удержаться на ногах.
Пусть я уже и смирилась с тем, что мои воспоминания были утеряны и, проснувшись у моста единения, мне пришлось начать новую жизнь, выстраивая что-то на руинах оборванного настоящего. В то время я была брошенной и потерянной. Меня подобрал орден Огненного Феникса и залечил раны, но все попытки его представителей вернуть воспоминания и рассказать, кем я была, заканчивались мучительными болями. В моём мозгу стоял барьер, который никто не был способен разрушить.

Для меня это было чем-то невозможным, ведь я была ребёнком без воспоминаний и все попытки объяснить мне циклы перерождений и возможные причины обновления тела никак не укладывались в детском умишке. Даже сейчас я хорошо помню панику, которую испытывала от этих рассказов, как задыхалась и не находила места в собственном теле. Это было жутко больно, но никаких проблесков воспоминаний, на которых упорно настаивали все вокруг.

Те, кого я впоследствии назвала сёстрами, рассказали, что я была женой принца Кайонамфера и являлась матерью Фениксов, но эти знания совершенно не укладывались в моём сознании. Я не могла принять то, что казалось инородным. Но, надо признать, связь с Феликсом и Форексом у нас возникла крепкая. Мы действительно были как будто едины. Наши огненные танцы на раскалённых углях и лаве были самым чарующим и прекрасным зрелищем для всего королевства.
 
Именно сейчас я почувствовала, как тело наполняют энергии такой мощности, что я начинала трястись. Эта незнакомая жизнь вдруг стала такой значимой, что хотелось переместиться в ту реальность и соединившись с ней стать, наконец, полноценной.

— Эй, — рука Гарри тяжёлым грузом легла на плечо и мне показалось, что я проваливаюсь под землю — это что-то сатанинское. — его голос звучал взволнованно. — Давай уйдём. Ты же хотела кушать.
Забавляло, что в подобной ситуации, Гарри пытался выманить меня подобными неуместными глупостями. Как можно было думать о еде в такой момент?
— Я не вижу той девушки, что просила о помощи.
Всматриваясь в огонь мне удалось разглядеть что-то напоминающее деревянный столб.
— Мари… — сквозь зубы шептал мой трусливый друг, но у меня не было ни малейшей заинтересованности в его тревоге.
— Надо найти её.
Краски вокруг как будто бы сменили свои оттенки и то, что виделось чрезмерно серым, вдруг приобрело контрастность и яркость. Моё зрение стало меняться и теперь я различала искры, пепел сгоревших тканей и случайно попавшую в чары костра пыль. Всё для меня стало чем-то иным. Мои глаза как будто заменили.
— Ты спятила?! Тут три голых бабы пляшут у костра! Мари, это безумие!
Его попытка оттащить меня разозлила так сильно, что, резко дёрнувшись, я повалила Гарри на землю. Его растерянный вид поверг в шок.
— Прости. — Мне было стыдно, что, поступив таким образом, я причинила ему боль. — Я не хотела этого. — голос дрожал, но не из-за чувства вины, а внутреннего разгорающегося огня.
— Нет, ты хотела. — Испуганный Гарри аккуратно встал и, отряхнув одежду, осмотрелся. — Знаешь, я не понимаю твоего поведения. — в его взгляде читалось непонятное мне снисхождение и, пожалуй, я впервые видела настолько нескрываемое высокомерие парня, знакомого мне с детства. — Прости, но я не готов в этом участвовать. — он протянул мне руку, словно намеренно ожидая отказа.
— Хорошо. — от его взгляда становилось жутко. Я не понимала его чувства и не могла последовать за ним. Нет, не так. Мне абсолютно не хотелось идти за Гарри и поддаваться его страху. — Тогда увидимся позже. — максимально дружелюбно произношу я и демонстративно перевожу взор на танцующих женщин, каким-то образом всё ещё не заметивших нас, я увидела, что их лица трансформировались.
Теперь их губы растянулись в зловещей улыбке и пришло понимание, что они прекрасно знают о нашем присутствии. Удаляющиеся шаги Гарри практически стихли и, наверное, испытываемое мной чувство можно было охарактеризовать, как грусть. Почему-то я была уверена, что это было наше прощание. Подаренное кольцо с изумрудом сейчас резко вспыхнуло и множество светящихся пылинок тоненькой линией направилось в сторону костра.
— Чёрт! — прятаться больше не имело никакого смысла.

К моему удивлению, женщины застыли на месте в неудобных позах, а языки пламени перестали греть. Все звуки стихли.
Что это? Неужели время каким-то образом остановилось?
Словно нащупывая почву аккуратно делаю шаг, но касаясь пальцами земли понимаю, что на мне нет ни обуви, ни одежды. Просто потрясающе! Именно этого мне и не хватало в день рождения.
Я шла к застывшему огню и понимала, что именно он меня и манит.
 
— Мы не имеем права упустить благополучное время! — Мадина подлетела ко мне и схватила за шиворот. — Мне плевать, что ты ни черта не помнишь, Анна! Ты обязана сейчас выполнить свой долг?
— Мой долг? — не понимая её слова, я опустошаю чашу с водой и чувствую, как по мне расползаются магические черви. — Яд?
Вырвать не получается. усвояемость подобных магических эликсиров моментальная и всё, что я могу – установить огненный столб, отбрасывающий названных сестёр на метры от меня. Меня буквально распирает изнутри. Я замечаю, как под кожей перемещаются витиеватые черви. Сёстры не поскупились и сделали отборный состав этой отравы.
— Призови Фениксов, Марианна! — крики Мадины становятся едва уловимы и лишь множественные молнии, стремящиеся пробить мою броню, напоминают о присутствии кого-то ещё. — Ты должна!
— Должна. — усмехаюсь, сплёвывая кровь. — Я всегда кому-то должна, но никто ничего не обязан мне. — Боль в животе становится такой сильной, что я падаю на колени из последних сил удерживая защитный столб. — Забавно, что вы так много лет смогли притворяться, сёстры.
Горло раздирает изнури, словно в нём пророс терновник.
— Вы считаете, что своей наигранной заботой смогли обмануть меня? — доставая из кармана кимоно перстень с изумрудным камнем, обрамлённым золотой гравировкой имён моей семьи, усмехаюсь. — Тогда вы ничего не знали об огненной семье!
Огромный поток изумрудного свечения вырывается наружу и заключает шестерых сестёр в коконы. Мне нравится видеть их скованными их же собственной силой ярости и призрения. Они так ничтожны, что даже забавно.
— Так много лет притворства и всё ради чего? — продолжая откашливать кровь я чувствую, как органы начинают постепенно плавиться. — Ради того, чтобы найти моих детей?
— Что? — слова Наргизе давались с трудом, но она всё же пыталась как-то спасти себя и сестёр. — Так ты всегда помнила, кем являлась?
— Можно забыть, чьей женой стала и кого потеряла. — перстень начинает искриться. — Можно забыть, кем родилась и кто тебя воспитал, — ещё один мощнейший поток, на этот раз, золотой энергии стихий, подаренный Анаджамун — но никогда невозможно забыть тех, кого родила и воспитала.

Яркая вспышка, вырывающаяся из груди, ослепляет даже меня, но я ожидала этой силы. Красное и синее огненное крыло прорастают из лопаток, ломая позвонок. Это тоже было предсказуемо. Когда я поглощала собственных детей для спасения от заговорщиков, прекрасно понимала, чем это обернётся для меня самой.
— Первое нападение на Верховную Луну было совершено изнутри. — испуганные взгляды шестёрки забавляли. Мы сразу поняли, что причастые к убийствам на коронации – подменыши. Никто из близкого круга никогда не пошёл бы на такие зверства. — усилив столб и расширив его на метр, я переместила ногу, в надежде отыскать равновесие. — Оставалось лишь вычислить тех, кто так хорошо маскировался. Амун доверяла многим, но я лишь единицам.
Формируя из пальцев сигил призыва, вырываю из грудной клетки две сферы. Мои мальчики так долго ждали безопасного времени для своего возвращения.
— Теневой Луне надо быть немного изобретательней, сестрёнки. — Соединяю ладони.
Крылья мгновенно расправляются и порывом оттаскивают меня вверх, разрушая крышу и вознося к облакам. Кажется, я впервые за долгое время испытываю утраченное и растерзанное временем ощущение свободы.
Где-то внизу сбегается толпа солдат, служащих сёстрам, а кто-то даже подлетает на безопасное расстояние, стараясь понять, что же происходит. Войны Стихийной Луны никогда не рискнут идти напролом, не разобравшись в сути происходящего или не получив прямой приказ. Эта та самая преданность, которую тысячелетиями вбивали печатями клятв в их сердца и оттисками отмечали на душах. Я была той, кто разработала эти программы. Я была той, кто создала армию нашего королевства и той, кто утратила всё ради любви к тому, кто никогда не отвечал взаимностью.
Дитя Справедливости, рождённое Началом и Концом всего, когда они запутались в понимании себя так сильно, что перестали верить собственным ощущениям. Дитя рождения и смерти, ставшее зачатком ещё большего – возрождения. Кашель усиливается, а слёзы заполняют глаза.
— Простите меня, Амун и Артэс, я не справилась. — Из груди пробивается мощнейший столб энергии, взращивая крылья на десятки метров. — Мне не удалось выжить.
Две сферы рядом расширяются и начинают приобретать очертания моих милых птенцов.

Переступая границу кострища, понимаю, что ничего не чувствую. Время действительно остановилось и вокруг не было даже малейшего шевеления или запаха. Думаю, это самое страшное из того, что можно испытать. Войдя в центр костра и убедившись, что тут располагался деревянный столб, почему-то испытываю облегчение. Неужели мне было настолько приятно узнать о собственной правоте?
Это было центром кострища, призванного сжигать ведьм, и я зашла в него добровольно. На самом деле меня совершенно не пугало, что время вновь запустится и языки пламени поглотят это тело. Такой себя я не знала. Внутри искрила сила, которая была не изведана и не понятна мне. Я помнила то, чего не могла и знала то, что не имело шанса существовать в этой реальности.

Руки сами потянулись к застывшим языка пламени, и почувствовав шелковистую текстуру, я непроизвольно улыбнулась. Это было чем-то очень знакомым и родным. Именно так ощущался огонь. Сама не понимая, что происходит, я поддалась зову и пальцами начала вырисовывать в воздухе странные символы. Энергия вокруг становилась ощутимой с каждым новым знаком, а плотность пространства, как будто бы, расширялась, позволяя времени течь вне всяких границ. Неужели вокруг нас так много разных реальностей и все они находятся в незримой, но по своей сути досягаемой зоне?

— С возвращением, Марианна. — едва уловимый ветерок донёс до меня голос из воспоминаний, а тело поглотил огонь, лаская и наделяя виденьем вне знакомого пространства. — Мы так долго искали тебя среди миров, что практически отчаялись.
— Дурсинда! — от одного этого имени внутри всё вскипает, и я готова сжечь её, не позволив сказать ни слова. — Вы отравили меня ядом синдаринового[1] дерева, желая уничтожить весь мой род, а сейчас…

Медленно поворачиваюсь и понимаю, что три танцующих девушки хорошо знакомые мне школьные выскочки, то и дело поддевающие меня с первого класса. Иронично, что даже в этом рождении моя душа соприкоснулась с обидчиками прошлого. В моём сознании выстроилась вся череда перерождений, а все события, что происходили с душой за более чем 40000 лет, вокруг стали понятными и приобретали значимость. Оказывается, я не единожды пересекалась с Амфером, но мы не могли вспомнить друг друга. Кажется, я видела его даже в этой своей жизни…

— Мы пришли не воевать с тобой сейчас, — на телах девушек образовались лёгкие белоснежные платья и та, кого в этой жизни звали Лейла, протянула в огонь цветок красного лотоса. — Это огненный лотос, Анна. Мы нашли его в пещере слияния Тримирия.
— Дэви, ты считаешь, что, вернув мне то, что и так моё по праву происхождения, вы сможете избежать казни Фениксов? — ярость внутри едва поддавалась контролю. Я чувствовала, как огненные иглы вырывались наружу и уже вот-вот разорвав кожу пронзят всех, кто находится рядом.
— Нет. Ничто не способно исправить прошлое. — Дурсинда приблизилась к огню и просунула руки, мгновенно покрывшиеся волдырями. Пламя не жалело её кожу и с удовольствием уродовало белоснежную кожу собственного потомка. — Простить нас невозможно, да и не смеем мы об этом просить. —упав на колени, она позволила огню поглотить себя, но несмотря на всю боль, не шевельнулась, пока я не откинула её от себя.
— Анна, мы пошли на этот призыв, чтобы высвободить тебя из плена беспамятства. — Адриана, в образе школьницы, на удивление была гармонична. — У нас не было выбора в то время. Только отравив тебя ядом синдаринового дерева, мы могли ослабить Анаджамун и Артэса. Твои родители теряли контроль над силами, что смогли познать. Это их поглощало и делало опасными для всех нас.
— И вы решили, что имеете право…
— Нет! — Риана перебила меня так резко и отчаянно, что я почувствовала всё волнение и страх, поглотившее её. — Мы ничего не решали. Мы сохраняли свои семьи и свой дом в то время, как и ты делала то же самое.
— Мы все оказались в ловушке событий и обстоятельств, не имея права на ошибки. — кожа Дурсинды восстановилась, но больше это не было телом школьницы, знакомой мне по этой жизни. — Сейчас пришло время забыть прошлые обиды и, пусть и не вместе, как сёстры, но хотя бы как партнёры, возродить наши семьи из временного пепла.
— Верховная Луна родилась в Праносталь. Всадник Смерти смог собрать все её частицы, и она уже набирает обороты своей силы. — от слов Адри я вздрагиваю и, потеряв на мгновение контроль, выпускаю из тела сотни горящих игл, напоминающих стрелы, выискивающие свои цели. Деревья вокруг возгораются мгновенно, но это почему-то совершенно не заботит меня. Это рождение, тело и всё моё окружение…
— Мари! — из кустов выбегает испуганный Гарри. Этот идиот всё же не ушёл и где-то дожидался меня. Глупый и наивный Гарри. — Что? Что происходит?
Увидев меня в огне, его паника и шок усилились настолько, что даже расстояние в десяток метров не смогло заглушить учащённое сердцебиение подростка. Только сейчас я поняла, что эта жизнь, и все связи в ней приобретённые, полностью утратили для меня значимость.
— Ты зря вернулся, парень. — усмехающаяся Адриана смело вступила в огонь, охвативший сухие кусты, и направилась к шокированному Гарри.
— Лэйла? — голос парня звучал робко и в чём-то даже обречённо. — Что тут твориться? — Гарри уже прекрасно понимал всю опасность своего положения.
— Нет. Не Лэйла. — огонь за считаные секунды покрыл тело Адрианы, и, сдирая кровавую вздымающуюся кожу, образ юной девушки сменился на знакомый мне лик сестры Ордена Феникса. Она, подобно хищнику, приближалась к Гарри, переступая через огонь, словно через незначительные лужицы, а платье, сгорая, в ту же секунду материализовалось на ней целым и таким же белоснежным.
— Очень зря ты не ушёл, — Дэви последовала примеру сестры, и когда перевоплотилась в истинную сущность, подлетела к Гарри сзади, не оставляя юноше ни единого шанса на побег.
— Я… Я… — в конце концов, парень попросту потерял сознание, а сёстры подтащили его к моим ногам.
— Ты должна возродиться и соединиться со своей семьёй, Марианна. — Адри пыталась понять мою реакцию на происходящее, но это не было возможным, ведь я и сама не понимала, что чувствую.

Огонь распространялся так быстро, что, казалось, уже перешёл и на новое кладбище. Забавно, ведь оказываясь в кладбищенской тени так часто, я и не думала, что стану той, кто очистит этот город мёртвых огненным светом. Вся эта жизнь уже не имела для меня значения. Тот ребёнок, в чьём теле была запрятана моя душа, закончил пусть своих мучительных страданий. Кажется, я вовсе начинала забывать эти девятнадцать лет, ведь получается, что Адриана, Дурсинда и Дэвиан нашли меня ещё в школьные годы, отравив детство и поспособствовав моему увлечению иными сторонами.

— Мы не предадим твоего доверия, — Адри разрезает руку и проливает в кострище свою кровь. — клянусь. С этого момента мы с сёстрами, — Дэви и Дурси также проливают свою кровь, капли которой попадают на мои ноги. — последуем за тобой и сделаем всё, что нужно для возрождения семьи Огненного Феникса. Кайонамфер вернётся в твои объятия.
— Позволь нам помочь тебе… — проговорив эти слова синхронно, сёстры падают на колени, а из их ран высвобождаются языки священного пламени дракона дома Огненной стихии.

Надо мной возникло четыре кольца силы, которые мгновенно увеличили потоки энергий вокруг. Теперь пламя обвивало меня, становясь одеждами и наделяя давно утраченными навыками. Кровь сестёр впиталась в меня через стопы, позволив всем воспоминаниям структурироваться и, наконец, стать цельными.
— Встаньте. — я не узнавала тембр собственного голоса. Понимая, что уже никогда не вернусь к жизни Мари-Энн Стиманс, склоняюсь перед Гарри, и, без зазрения совести, одним лишь движением пальца, перерезаю его горло. Смертная кровь невинного привлечёт внимание низших демонов, желающих подкрепиться, а эти падальщики выведут меня на след муженька.

Звериный крик вырывается из груди, расширяя владения огня, а из межбровья просачивается луч, прожигая хорошо знакомые очертания семейного знака. Это больше не тело юной Мари-Энн. Нет. Дитя Справедливости вновь возродилось в этой Вселенной и на этот раз я не позволю никому встать на пути воссоединения нашей семьи. Выхожу за границы кострища, надменно переступая через бездыханное тело парня и прогибаясь, выпускаю череду энергетических волн.

— Да здравствует Верховная Луна.
 
 
 
[1] СИНДАРИНОВОЕ ДЕРЕВО – это древо, произрастающее на соединении Белой, Стихийной и Теневой лун, пропитываемое энергиями Сестёр Бонтеланас (сёстры судьбы). В большой концентрации сок древа способен уничтожить душу Бога, отравив не только носителя, но и весь его род.