Твой. Без цензуры... Глава 82

Я так хочу тебя вернуть
Но время топит мои мысли
Я без тебя продолжу путь
нелепой одинокой жизни

Валентин Стрыкало — Я без тебя продолжу путь


Очутившись в коридоре, Валерия снова отправилась на поиски Гордеева. Она хотела сказать ему о своем отказе взаимодействовать с Емельяновым, который мог бы попросту её послать, узнав лишь об одном отказе «светилы» его оперировать.

Да, она знала, что нарушала данную накануне Глебу клятвы больше не пресекаться с куратором, но сейчас почему-то не могла поступить иначе, словно почувствовав наяву, что этот человек скоро покинет больницу и они больше не увидятся.

Застав в кабинете только Степанюгу с Куратовым и получив от них извещение, что «светило» поехал паковать домой вещи, она покинула эту «обитель», и быстро спустившись в холл, взяла курс в направлении крыльца.

Мысль о том, что она снова могла столкнуться по пути с необузданным Рудаковским её больше не пугала.

Чехова надеялась застать «светилу» на полпути, хотя и понимала, что сделать это уже было нереально. Как знать, может он давно ушел и она тщетно идет его по всей больнице. Вряд ли он пустит её в свою квартиру, куда она и сама не желала входить.

Ей просто хотелось знать, кто вынудил его покинуть больницу и почему он о своем решении он не поставил в известность её саму.

Возможно, ему не нравилось, что все вокруг копались в его личной жизни, но сам он для этого тоже давал немало повода. А обвинять его в обратном она не могла. И пусть «светило» в её глазах совсем не выглядел тем человеком, который просто так будет с ней  чем-то откровенничать, Чехова была уверена, что ей он непременно откроется и все расскажет. По-другому и быть не могло.

Добравшись до входной двери, она заметила на пороге знакомый силуэт и с облегчением вздохнула.

Он не уехал! А это значило, что у неё ещё оставался шанс узнать правду и поговорить с ним накануне его уходом из больницы.

Перед тем, как окончательно покинуть стены этого здания, куда его устроили когда-то на работу, остановившись на крыльце, Гордеев затянулся сигаретой, вспоминая, как впервые заехал на своей ладе-седан, врезавшись в тумбу из-за валявшегося у обочины велосипеда Рудаковского.

К тому времени алкоголь, которым успел угостить его главврач, успел выветриться из его головы, и к нему вернулась его способность трезво мыслить, рационально оценивая объективную реальность. Но все ещё продолжая раздумывать о предстоящем полете, он не сразу заметил, что к нему кто-то подошел, а когда обернулся, не очень-то удивился, увидев Чехову.

— Вы уезжаете? — не решаясь подойти к нему ближе, осторожно спросила она.

— Да, — неопределенно буркнул хирург, небрежно стряхивая на землю пепел. — Съемки в фильме зовут меня к себе…

— А как же дача Куратова? Ведь вы могли бы до поры до времени перекантоваться и там, пока все уладится?

— Дачи больше нет, — отрезал он, останавливая на своей собеседнице многозначительный взгляд. Чехова вопросительно уставилась на него, не понимая, что значат эти слова.
— Накануне Вадим пригласил туда своего больного из гастроэнтерологии, некоего Алишера Халилова, чтобы тот сделал ему ремонт, и как выяснилось позже, он просто хотел подогреть чайник на костру, но случился пожар. Дача сгорела вместе с пианино, камином, верстаком и прочими вещами. На её месте осталось одно лишь пепелище…

Глядя на него, Валерия не могла поверить услышанному. У неё не укладывалось в голове, что место, где они так весело провели вдвоем время, исчезло в никуда, не оставив им на память ни одной уцелевшей вещи.

Да, «хороший» апгрейд для дачи сделал этот Халилов, если так можно было назвать неосмотрительность работника, ставшей фатальной для имущества Куратова.

Она видела в этом какой-то рок. Неблагоприятный знак, указывающий на скорое расставание и зыбкость их неоднозначного взаимодействия в дальнейшем. Именно поэтому у них должно было все закончиться именно здесь и сейчас, без намека на продолжение.

— А сам Алишер хоть не пострадал? — поинтересовалась она, проникаясь ненормальным любопытством к этой загадочной истории.

— Насколько я понял по словам Вадима, то нет, — отрицательно кивнул «светило», стараясь как можно скорее поставить на этом точку. — Он как раз пошел искать воду, чтобы потушить огонь. И пока ходил, дача к тому времени успела догореть, но какое теперь отношение может иметь ко мне вся эта история, когда… — Он хотел сказать «когда мне снова упали на хвост спецслужбы и я должен бежать прямо сейчас из страны, а не обсуждать с тобой потерю имущества друга», но вместо этого прикусив язык, «светило» заговорил о другом, переходя на официальный тон, и будто возвращаясь к тому, с чего они когда-то начинали, ещё ничего не зная толком друг о друге. — Простите меня за несдержанность, доктор Чехова, но теперь, когда вы лично убедились в том, что успел я натворить за это время в больнице, то теперь вы должны понять, почему я ОБЯЗАН покинуть это заведение и больше никогда не переступать его порога, делая это для блага будущих практикантов.

— Да, наверное, — натянуто улыбнулась Валерия, — тем более вы же сами привыкли говорить в подобных случаях: «Проблемы — пустяки, дело житейское».

— Говорить-то я говорил, но только теперь понял, что не все так однозначно в нашей жизни как это может выглядеть на первый взгляд. Да и вообще я нахожу, что продержался здесь довольно долго, особенно если учесть, что операцию Емельянову провести мне так и не удалось.

Со «светилы» в какой-то момент спали все маски и на мгновение он вдруг снова стал таким, каким был на самом деле, привыкший скрывать себя истинного в силу сложившихся обстоятельств. Впрочем, об истинной причине его ухода из больницы не догадывался только идиот, пусть и Гордеев не вопил об этом на каждом углу.

Сынок главврача раздражал его давненько. Все эти жалобы отцу и матери, кутерьма с пациентами, увиливание от занятий, подбрасывание ему лично фальшивых рентгеновских снимков, сбритые усы Латухина…

Он терпел это до поры, до времени. Но раскрытие перед всеми его подлинных данных наряду с выходкой с трусами Куратова, (теперь весь медперсонал был в курсе, какой размер носил его приятель), стала для него последней каплей.

Больше так продолжаться не могло. К тому же ему надо было закончить один план, а для этого ему как минимум надо было освободиться от прежней своей должности, связывающей его своей ответственностью по рукам и ногам.

— Думаю, ни до кого из вашей группы так и не дошло, что я пытался сделать из вас настоящих хирургов, — после недолгой паузы обратился к ней «светило», перестав на миг курить. — Пусть и сам я с трудом закончил два курса медучилища, отправившись после этого фасовать таблетки в одну контору… Голодное тогда было время. Мы выживали с матерью как могли, потому что отца рядом не было. Не буду вдаваться в подробности того, как мы лишились всего, что у нас было, но когда у меня снова появилась возможность овладеть любимым делом и стать наконец-то настоящим хирургом, мои интересы слегка поменялись, и ремесло врача меня больше не интересовало. Если интересовало вообще… Так я отправился на поиски новой «стези», чтобы хоть как-то состояться в этой жизни.

Чехова не совсем понимала, что конкретно хотел он этим сказать, тем не менее продолжала его слушать, надеясь узнать обо всем в конце повествования.

— Держать в руке скальпель может каждый, — продолжил «светило», собираясь с духом, — но если человек не преодолеет пределы ожидаемого, мир так и не увидит нового Гиппократа и ему подобных.

Никогда ещё он не был с ней столь откровенен как сейчас, умудрившись сохранить между ними дистанцию даже во время их первого свидания. Теперь его снедали совсем другие мысли и сделать её своей «третьей» женой он не собирался.

Причина столь «трепетного» к ней отношения заключалась в другом. Но даже если временами у него и проскакивали мысли о чем-то подобном, он тут же выбрасывал их из головы, мгновенно подыскивая им альтернативу.

Все это выглядело настолько непривычно, что поначалу Валерия даже не придала происходящему никакого значения. Главное что сейчас он был здесь, делясь с ней сокровенным. А это значило, что данный разговор должен был остаться сугубо между ними.

Всегда строгий, а временами даже жесткий и требовательный, сейчас «светило» как будто хотел доказать ей обратное, предпочитая скрывать свою уязвимость и чувствительность.

— Настоящий доктор, промаявшись всю ночь без сна и теряясь в догадках, какой диагноз поставить своему больному, на следующее утро должен с невозмутимым видом приступить к своим делам, — отозвался «светило», снова закуривая. — И что бы не произошло потом, с какими трудностями ему не пришлось бы столкнуться в дальнейшем, рано или поздно он все же поставит диагноз своему больному, научившись за это время видеть суть. А теперь, представьте на минутку, что я подхожу к Новикову и говорю не беспокоиться, потому что того уровня знаний, которым он владеет сейчас, будет достаточно, чтобы стать специалистом в своем деле. Тогда бы Новиков подумал: «Действительно, чего я парюсь?! Я ведь и так неплохой врач. Тем более сам Гордеев меня похвалил». И все, конец. Для меня это величайшая трагедия. И знаете, что самое страшное?!

Замолчав, мужчина так странно на неё посмотрел, что слегка поежившись под его пронизывающем взглядом, Валерия невольно подумала о том, что было ошибкой так отвратительно вести себя с ним в ночном клубе, отчаянно приревновав его к Старковой и бывшей жене одновременно.

На какое-то мгновение ей даже показалось, будто он знает о ней больше, чем знала о себе даже она сама.

— Общаясь с нынешней молодежью и глядя на то, как они работают по своей специальности, —  невозмутимо отозвался «светило», — я все больше и больше убеждаюсь, что нет в словаре опаснее слова, чем слово «Молодец».

— И где же все-таки эта грань? — внезапно осведомилась Валерия, перебивая его на полуфразе. — Ведь в один прекрасный момент можно перестараться и…

Гордеев вопросительно уставился на неё.

— Новиков мог бы стать хорошим хирургом, но вы почти не допускали его к операциям! — возразила она, смело глядя ему в глаза.

— Новикова я не допускал к ним по совсем другой причине, — спокойно отметил «светило», глядя куда-то перед собой. — И  он об этом знает. А вот мне было бы гораздо приятнее работать в тандеме с тобой. — Переведя дух, мужчина как ни в чем не бывало добавил: — На следующей неделе я улетаю в Чикаго.

Удостоверившись в подтверждении этих слов воочию, у Чеховой на мгновение возникло ощущение, будто её ударили обухом по голове.

— Так скоро? — только и успела она выговорить, с трудом собираясь с мыслями.

Гордеев утвердительно кивнул, горько при этом усмехаясь:

— И мне тяжело сознавать, что сделать из вас нормальных хирургов у меня так и не получилось… Но во всяком случае я пытался. А ведь большинство на моем месте не делают даже этого!

— А как же тогда наша «дуэль» с Новиковым? С какой целью вы все это затеяли? — допытывалась его студентка в надежде докопаться до истины.

— Он был нужен тебе лишь в качестве соперника.

— То есть изначально в этой «дуэли» вы ставили на меня? 

Мужчина кивнул.

— А ведь раньше я считала, что ведущей фигурой в этих баталиях был именно он.

— Новиков был всего лишь «подножкой». Стимулом, чтобы ты двигалась дальше.

Чехова невольно улыбнулась. Ей было лестно слышать об этом от куратора, который на своих занятиях только тем и занимался, что постоянно на всех орал, швыряя в неё табуретками, если приходил к ним с плохим настроением.
 
— А если бы мы с ним не справились и пациент умер прямо на операционном столе?! — спросила она, напомнив ему о первом опыте оперирования, когда они с Новиковым даже не знали, как следовало правильно держать в руках скальпель.

— Я был уверен в тебе, — кивнул Гордеев. — Из всех студентов именно ты показалась мне наиболее перспективной. А Новиков должен был тебе просто помогать.

Его слова не на шутку её озадачили.

— Но с чего вы решили, что я ответственно отнесусь к делу?

— Сейчас в тебе говорит лишь жалкий страх, но разве ты пришла в эту жизнь, чтобы все время чего-то бояться?! Зачем тогда вообще жить, если мы не намерены рисковать?! Так можно всю жизнь прожить, не понимая своих способностей. Никогда… Запомните, доктор Чехова, НИКОГДА ничего не бойтесь!

Валерия с удивлением посмотрела на куратора.

— Но разве я говорила, что боюсь? — возмутилась она. — Я просто сказала, что это слишком — отвечать за жизнь другого человека, когда у тебя нет опыта в плане элементарного хирургического вмешательства.

— Ты молодец, что отстаиваешь своё право. Не надо быть овцой, как большинство, — усмехнувшись, он похлопал её по плечу. — По моим стопам пойдешь…

— Но я хочу стать не просто первоклассным хирургом, а нейрохирургом!

Запнувшись, Гордеев стряхнул пепел, общаясь с ней теперь уже не как со студенткой, а как с почти равным себе человеком.

— Ну, что ж, ты выбрала свой путь — иди, — бросил он ей на прощание, и одарив его после этого понимающим взглядом, Валерия торопливо сошла вниз по ступенькам больницы, напрочь забыв о том, что Глеб просил её ему позвонить.

Её взаимоотношения со «светилом» были сплошной авантюрой и не могли закончиться ничем хорошим. Хотя бы потому, что оба были... Немного больны и безумны. Именно поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как пожелав ему удачи, без тени сожалений отправиться навстречу новой жизни.

Что же касается Гордеева… Не доверяя никому, и даже самому себе, он снова совершил ошибку, рискнув поверить другому человеку, когда этого не следовало делать.

Сейчас было самое подходящее время выбросить из головы все планы на совместную жизнь с приемной дочерью главврача и постараться заняться возведением на этих руинах некоего подобия своей новой реальности.

Подхватив с собой саквояж, мужчина спустился по лестнице и не став даже оборачиваться вслед больницы, с которой их пути уже вряд ли пресекутся, направился в сторону остановки, вдыхая аромат весны.

Подобное происходило с ним не в первый раз, и чувствуя, что хуже, чем есть, уже не станет, он был уверен, что ему удастся преодолеть очередные невзгоды и достичь того, чего он хотел вопреки всему. 

Глава 83

http://proza.ru/2024/05/04/854