21. Немецкие спецпоселенцы в Краснотурьинске

Редакция 04.05.2024 года

Для начала необходимо вообще разобраться, что же такое – спецпоселение в СССР? Это – особый феномен в нашем государстве в то время. По своей сути – это поселение, которое должно было существовать в рамках единого, установленного государством для таких мест, порядка. Подобные спецпоселения организовывались для насильственного переселения с обжитых мест на специально отведенные для этого территории, как правило, находившиеся очень далеко от центров цивилизации СССР, целых групп населения, часто по этническому или политическому признаку. Проживающие в спецпоселении люди сильно ущемлялись в своих правах. Подобные спецпоселения начали возникать в нашей стране еще в 1929-1930 гг. и находились в ведомстве НКВД (отдел по спецпереселенцам ГУЛАГа).

С 28 августа 1941 года по Приказу и в связи с готовящимися массовыми переселениями этнических немцев Союза, Отдел спецпереселений был передан под надзор самого наркома внутренних дел Л. Берии. Именно этот Отдел организовывал и проводил все депортации советских немцев в военные годы.

Во второй половине 1940-х годов, после победы над фашистской Германией, спецлагеря постепенно стали упразднять. 1 января 1946 года на базе БОГОСЛОВЛАГа было принято решение о создании треста «Базстрой». С 11 апреля 1946 года трест «Базстрой» начал прием рабочих немцев-трудармейцев, находившихся в трудармии Базстроя НКВД. Всего из трудармии было принято в 1946 году 6616 человек – лиц немецкой национальности, которые долгие годы и являлись основным составом кадровых рабочих треста. Среди этих немцев мог быть и Александр Еронимович Швайгер.

С 1946 года в Краснотурьинске при Базстрое имелось спецпоселение, куда постепенно причислили всех бывших немцев-трудармейцев, выживших в страшных лагерных условиях. Их расселили в два спецпоселка: в 1-й – 2 тысячи человек, во 3-й – 600 человек. Это были постоянные жилформирования. Не имели постоянного места расположения только спецпоселки лесозаготовок.

Надзор за жизнью таких поселений осуществляли специально организованные спецкомендатуры, в обязанности которых входили контроль и надзор за спецпереселенцами, поиск беглецов, борьба с беспорядками и их профилактика. Коменданты имели право налагать штраф в размере до 100 рублей за нарушение порядка, а также сажать под арест на срок до 5 суток.

Спецкомендатура находилась не в самом поселке, а на расстоянии от него: если спецпоселок был в черте или рядом с промышленным центром, то на расстоянии 1-3 км, если в сельской местности, то на расстоянии  7-10 км, на лесозаготовках – до 150 км. По правилам того времени, все спецпоселенцы были изгоями советского общества, не имели паспорта и были обязаны проходить унизительную процедуру – регулярно отмечаться в спецкомендатурах. Это же касалось и детей спецпоселенцев, начиная с 16-летнего возраста.

Согласно постановлению Отдела по спецпереселенцам, все бывшие трудармейцы и спецпоселенцы были обязаны участвовать в общественно-полезных работах. Нельзя было без разрешения коменданта покидать территорию поселения. Главы семейств в трехдневный срок должны были сообщать в комендатуру обо всех изменениях, произошедших в их семье.

В 1947 году спецлагеря, в том числе и Богословлаг, были расформированы, но все бывшие трудармейцы были причислены к спецпоселенцам и приписаны к предприятиям и стройкам. Им было разрешено перевезти к себе свои семьи. А также они могли жить не только в самом спецпоселении, но и в квартирах и общежитиях, строить и покупать для себя и своих семей жилье. Лишь незначительное количество бывших заключенных Богословлага получило возможность вернуться на родину: инвалиды, мужчины старше 55 лет, женщины, у кого на месте изначального проживания оставались беспризорные дети или старше 45 лет. Поэтому частыми были случаи бегства из спецпоселений. За 1946-1947 гг. из Богословлага дезертировал, не вернувшись из отпуска, каждый десятый. Потому было издано постановление о наказании за дезертирство - привлечении к уголовной ответственности и присуждение им до 20 лет каторжных работ. За пособничество – до 5 лет лишения свободы.

Отношение к немцам-спецпоселенцам в Краснотурьинских спецпоселениях было бесчеловечным. Их не принимали ни на какую приличную работу, не давали возможности карьерного роста, работы по специальности и обучения в учебных заведениях выше школьного уровня, то есть в институты им путь был закрыт. Не приветствовались и смешанные браки. Представители таких семей приравнивались к немцам-поселенцам.

В связи с преследованием немецкого этноса, изничтожалась и сама немецкая самоидентичность. Спецпоселенцам запрещалось говорить, читать и писать на родном языке, сохранять культурные традиции народа в своих семьях.
Такое положение бывших немцев-трудармейцев длилось до 1951 года, когда в период «хрущевской оттепели» изменения в советском обществе отразились и на жизни спецпоселенцев: им дали возможность работать на предприятиях Краснотурьинска. Многие из тех, кто туда устроился, в итоге стали высококвалифицированными специалистами – техниками, металлургами, инженерами, рабочими.

В связи с тем, что позже Александр Еронимович Швайгер проживал и работал в Краснотурьинске, мы предположили, что он устроился на работу, возможно шофёром при предприятии, так как его супруга Е. П. Балуева вспоминает о том, что он умел водить машину и даже имел, возможно, свой автомобиль. Однако к какому периоду именно относится это воспоминание, тоже неясно.

Поскольку не имеется данных, когда он женился на Екатерине Петровне Балуевой, русской по национальности, можно лишь предположить, что это было уже после смерти И. В. Сталина, то есть не ранее 1950 года. Однако, история, связанная с тем, что фамилии потомкам Александра Еронимовича давались по матери, дает возможность возникновения двух версий: или брак не заключался вовсе, чтобы дети не подвергались преследованиям по национальному признаку, как дети из смешанной семьи, или существовала проблема в семейных отношениях, возможно, личная обида, что привело к принятию такого решения Е. П. Балуевой. Но мне кажется наиболее достоверным первый вариант. Если исходить из того, что родилась Екатерина Петровна в 1926 году, как утверждает ее дочь (данных о ее ФИО не имею, сведения получены от М. В. Балуева), и младше Александра Еронимовича она была лишь на 2 года, то на момент «хрущевской оттепели» ей было не менее 24 лет, а потому обе версии вполне имеют право на рассмотрение. А данных о дате рождения их сына Владимира и вовсе сведений не имеется, но исходя из даты рождения Максима Владимировича, тоже можно предположить, что Владимир мог родится ближе к середине-конце 1950-х гг., что снова говорит нам о «хрущевском» периоде СССР и либерализации отношения к немецкому советскому этносу.

В 1955 году все немцы были реабилитированы и имели возможность вернуться в места призыва или остаться – на поселении и продолжать работать на алюминиевом заводе или в угольных шахтах Волчанска или на Богословской ТЭЦ. А окончательно Богословлаг был закрыт в 26 января 1949 года. А также получили право свободно перемещать в пределах республики, края, области, выезжать в командировки, на лечение, в отпуск и в гости к родственникам в пределах территории Советского Союза. Те, кто продолжал работать и жить в спецпоселениях, отмечаться в комендатуре должны были только раз в год.

Так на данный момент по-прежнему очень много непонятного и неизученного остаётся для нас в судьбе Александра Еронимовича Швайгера. В судьбе же Еронима Ивановича Швайгера неясностей ещё больше. И нам остаётся надеяться. Что хоть какие-то сведения станет возможным разыскать непосредственно в Краснотурьинске и в Немецком доме Казани. Но всё это – дело будущего.