Про кота, лишай и альпинистов

Моя мама всегда отличалась неукротимой фантазией и буйным творческим воображением. Поэтому, когда мне стукнуло 10, она решила воспитать во мне характер и отправила в альпинистский лагерь. В Крым. Но не сразу, а через Геленджик.

В Крым из Геленджика мы лезли по горам, сначала вверх лезли, потом вниз. И так 2 месяца.

Мне не нравилось. Я писала маме длинные жалобные письма, умоляла вернуть меня на родину, обещала стирать трусы и слушаться бабушку. Но мама была неумолима.

Мы лезли через Керчь. Лезли через Симферополь. В Бахчисарае нажрались недозрелых абрикосов и зелёных грецких орехов. Дристали до Севастополя. По пути у меня выросли то ли ноги, то ли ногти на ногах и протёрли кеды насквозь. Я загорела, возмужала и практически босиком вошла в Севастополь, где сразу же за три рубля купила в переходе котёнка — маленького, пушистого и с лишаём. Лишай шёл бонусом, меня о нём не предупредили. Зато сообщили, что каждый начинающий альпинист должен иметь кота. Потому что если собака — лучший друг человека, то кот — лучший друг альпиниста. К этому времени я уже сообразила, что люди и альпинисты — это вообще разные подвиды. Первые — Sapiens, вторые — просто Homo. И ни один нормальный Sapiens не полезет в гору, если её можно объехать на автобусе с кондиционером.

Котёнка полюбил весь лагерь. На перевалах ко мне выстраивалась очередь желающих провести с ним ночь. Платили кто чем мог, в основном конфетами и печеньем, иногда колбасой. Я стала звездой. Жизнь налаживалась, поток слезливых писем домой прекратился. Но инкубационный период лишая длится в среднем 2 недели — ровно столько же длилась моя слава и сопутствующая ей всеобщая любовь.

И вот одним прекрасным утром я проснулась с пятном на животе. И на руке. И ещё с одним на шее. Всего их было пять.

— Лишай, — изрекла наша походная медсестра. И меня изолировали.

Вообще они бы меня с радостью потеряли или случайно забыли в палатке на турбазе, но социальные нормы советского воспитания прочно въелись в их мозги. И ещё страх перед моей творчески буйной мамой с громким голосом и связями.

Страшно подумать, скольких детей мы с котёнком тогда олишаили. И сколько проклятий устремилось в меня со всех концов нашей огромной страны. Очередь-то была длинной, переспавшим с котёнком несть числа…

А уже в Москве я узнала, что лишай — хитрый бес. Полтора месяца он может сидеть в засаде, никак себя не проявляя, и всё это время заражать окружающих. Это открытие потенциально удваивало количество проклятий.

Я вот думаю, что мои беды по жизни — это отголоски тех самых проклятий, что, как свет далёких звезд, о****юляют мой путь. И звёзды-то все уже давно перегасли, а свет всё так же ярок.