Глаз прошлого. Часть 5. Что ни день то тень!

 
У Быстровых жизнь кипела по своим ходам. Хотелось бы скрыть некоторые моменты, да сестры жили дружно и все-равно рано или поздно узнавали, всё что творилось в этом доме.
Юрок то и дело прибегал, вот же языкастый братишка! Хоть и ласковый, и веселый, а все новости к нему на язык липнут. Ходячее радио Москва.
Вся их жизнь, как ладошке Бога. Вроде все просто, ясно, но каждый раз погружаясь в пучину неприятностей, шла Татьяна, не к матери, а к младшей сестре Анне.
 Еще с молодых лет вместе бегали на танцы, воровали платья у старшей сестры, красавицы Валентины. Она работала на швейной фабрике имени Клары Цеткин. Могла из любых остатков себе сшить платье. А две сестренки, вытаскивали платье с вешалок, брали туфли, и убегом со двора, как мать ни ловила, не могла поймать глупых сестер.  Шли босиком до гремящего по всему проспекту духового оркестра, у кинотеатра Урал, пробирались кустами и только потом, терли ноги о влажную траву и надевали туфли. Туфли одной жали, а другой были большие, в носы больших туфель ватку подкладывали. Так хотелось на каблуках, и они кубики детские деревянные под пятки в носочки клали.
Как же гонялась за ними разгневанная Валя! Кричать она не умела. Роста невысокого, тоненькая, с круглым овалом лица, с навсегда строгими глазами.
Считалась самой завидной невестой на всей улице. Брала не красотой, а манкостью. Посмотрит один только разок, все… парень весь твой. С конфетами монпансье, с пробором и масляной челкой, с рабочими руками и со всей душой. Все ребята мечтали о ней по ночам. А она только свидания назначала и тут же уходила к другому.  Пока она перебирала женихов, младшие не дремали.

Жених нашелся, наоборот Татьяне, строитель – каменщик третьего разряда, Вовка Быстров.
Походка развязная, сигарета в зубах, в кармане складной нож.
Иногда вынимал его и крутил на пальцах.
Брюки широкие, рубаха спрятана в брюки и широким колоколом топорщилась по кругу. А девчонки, Анька, да Танька хохотали над ним. Кто же знал, что он мужем станет, Татьяне, единственным на всю жизнь?
Были они тогда еще школьницами. Потом пошла учиться на экономиста, и по окончании училища, определилась в Госбанк работать и тоже обрела профессию на всю жизнь. Женились. Тихо и скромно.

Родители мужа оказались необычайно верующими. Авдотья Павловна и Петр Данилыч строгие и не разговорчивые. Она маленькая в белом платочке подвязана под монашку, с защипами по бокам, он с окладистой белой большой бородой – казаки – староверы. Дом закрыт от посторонних. Жили у него на улице Некрасова 9, родителями. Около самого Чагана, комаров летом от реки, дышать трудно иногда. Ханская роща рядом с грибами. Ходи, купайся, не хочу! Яркая и живая, разговорчивая, подвижная сноха не пришлась ко двору, но не принято у верующих выказывать чувства. Может и пришлась, бы, если б больше Богу посвящала свободное время. А время послевоенное было удивительно быстрым.  Госбанк огромным, и очень богатой организацией. Старалась Татьяна, и все дни пропадала на работе. Рабочий день ненормированным был. Свекровь только губки поджимала, но с родившейся Галинкой сидела. Приучала молиться. Молились тогда дома. К ней приходили соседи, просили помолиться то за упокой, то за рождение, то ха служащих в армии. А по утрам обычно записка и добро какое –нибудь висят в сеточке на заборе. Благодарность. Продукты, или платочек, или вышивка.

Свекор весь двор держал в порядке. Лошадь у них конфисковали и пришлось недолго, думая сад посадить. Где с каких южных склонов добыл он виноградную лозу? Но во дворе крупные гроздья винограда зрели на солнышке до созревания. Срезал сам, и клал в большой таз, ласково и бережно и Авдотья Павловна несла на проспект и там на углу у большого дома, напротив пединститута и продавала. Не больше часа сидела она на стульчике, как расхватывали ее товар. Сладкий виноград не виданный в этих краях, зеленый и сочный, дорогое удовольствие. Денег, к удивлению соседей, не нажили. А чем старше становились, тем жаднее и жаднее прятали собранные деньги. Не от природной жадности, а боялись чёрного дня.
В церковь не ходили, да и закрыта была церковь староверов. Последнего батюшку советы извели.

Вдруг от Госбанка Татьяне дали квартиру с удобствами на улице, типа коммунального барака, на четыре семьи. Можно было и второго ребеночка заводить. Да тут без пригляда родителей распустился Владимир, стал попивать. Как пережила, уже не помнит.  Тих был, не буянил, а если буянил, сил угомонить мужа хватало. Жили шумно, дружили с соседями. Привечали и поселковых, Любиных детей и Анны. Обе семьи жили сначала в дальнем ауле, и сами в поселок ездили, на рыбалки, да в лес, на реку Урал. Сестренка Люба с семьей в город переехали и главный в постройке их дома, и был зять Владимир. Мастер по кирпичной кладке. В один прекрасный день слег. Надорвался. Сделали операцию, грыжа. Пришлось искать работу полегче. Пошел работать на мельницу, с зерном …Приносил голубей тех, которые током битые были. Татьяна их ощипывала и жарила в духовке.
Галка росла в сплошном празднике. Соседи без конца праздновали то дни рождения, то советские праздники. Родители не отставали, тоже приглашали в квартиру друзей и родню. Детство пролетело в пионерских походах, лагерях. Доченька Галя участвовала в хоре, пела песни на всех слётах. Выступала с чтением стихов, как лучшая в городе. На всех концертах и комсомольских праздниках. Очень высокая и ровненькая девочка, с огромными карими выразительными глазищами. С бантами и пионерским галстуком.

Казалось, все хорошо. Но выходя за пределы школы, дети оставались одни. Предоставленные самим себе. Братишка Степашка, хвостом бегал за сестрой.
А Галка чистенькая и аккуратная в школе была капитаном двора. Все хитрые проделки придумывала именно она. Прыгали по гаражам, бегали на заброшки и новостройку, которая развернулась недалеко в районе будущего Зигзага. Подросли и стали курить, выпили первую рюмку вина. А что? Взрослые отмечают дни рождения, и они потихонечку начали подражать взрослым.  Когда мать спохватилась, было поздно. В дневнике закраснелась двойка. Галина была первый раз отпорота кожаным ремнем. Больше всего было обидно, что никто не заступился. Она не плакала. Мать приказала:
«Будешь ходить в музыкальную школу! Чтоб не болталась почем зря!»
Галина нехотя согласилась. Купили огромный аккордеон, немецкий   HORCH –Хорх по-нашему. Таскала это чудище на уроки. Проклиная и музыку и все чему там учили. У Степана на танцы увела джинсы. И что? Хоть бы слово сказал. Сестренку баловал, хоть и младший.
Чем старше, тем более роковой была ее красота. В классе –
первая красотка. Свой круг друзей. Всегда с выпивкой и куревом, хотелось большего. А тут напротив дома, в этой самой новостройке, им дают квартиру на пятом этаже. Высота адская! Ванна, туалет теплые! Мать шампуни накупила, хвойные, липовые, яичные…Мыло душистое. Мочалки цветные! Стиральную машинку с отжимом купили! Балкон! Дышать воздухом и курить ,когда родителей нет. Казалось все, предел мечтаний.

В те странные семидесятые годы, всем давали еще и землю под дачи. Взяли по очереди, и дачу и мотоцикл с люлькой. Лето опять было праздничным и веселым. Пили и пели за открытие сезона, голос у Татьяны был оперный.
В самом раннем детстве, в школе был отбор. Приехали ответственные люди из самой Алма-Аты набирать в оперу юные дарования. Татьяна тогда прошла отбор и ей предложили ехать учиться в Консерваторию, гарантировали интернат и полное государственное обеспечение.
– Кака-така Консестория?? Бирюльки. – Специально коверкая слова, сказала мать и Танечку оставили дома.
Оставалось блистать на местной на сцене Госбанка. В праздники.
Ее всегда награждали грамотами и разными подарочками. А вот к первому мая наградили их с Лидой и еще несколько человек поездкой в Москву на один день. Татьяна, к стыду своему, ни разу нигде не бывала. Хотела отказаться, но уже начиналось время дефицита. Товары исчезали с прилавков. Очереди росли. Она рискнула. От этой поездки у нее осталась обида на племянницу Лиду.

http://proza.ru/2024/05/04/1448