Дамба

       Вырулив на дамбу, служащую причалом для пассажирского дебаркадера,  Алексеич поставил свой УАЗ  рядом с другими машинами, так же стоящими  в ожидании  пассажирского теплохода.  Дамба, одним концом уходила в реку, где прижавшись к ней стоял пассажирский дебаркадер,  другой конец  дамбы  примыкал чуть ли не к крыльцу пристани «Пеледуй»,  чьё красивое трёх этажное здание с балконом на третьем этаже, живописно  расположилось на крутом берегу Лены.  В густом окружении берёз и черёмух, достигающих своими верхушками балкона,  он являл собой великолепную натуру достойную кисти пейзажиста…  Единственно, что нарушало всю гармонию этой красоты, так это заколоченные окна на первом и втором этажах здания. Хотя доски и были аккуратно подогнаны под оконные проёмы, ненужность их сразу бросалась в глаза. Уже как три года назад, подразделение пароходства пристань «Пеледуй» была в связи с реорганизацией расформирована и здание  было продано местному коммерсанту, который приспособил его под гостиницу. Но что то у него не сложилось и пристань второй год стоит неприкаянная  и не обухоженная в ожидании нового хозяина…
       «Полесье-112»,  которого  ждал и Алексеич и другие встречающие, задерживалось, и он, не желая мёрзнуть  на холодном сентябрьском ветру,  уютно устроился  в тёплой кабине машины, где и решил дождаться прибытия теплохода.  Слушая по рации переговоры диспетчера с судами стоящими на рейде,  он ждал,  когда в эфире объявится знакомый голос  капитана «Полесье-112»  Кузнецова Сергея Ефимыча, опытного  речного волка, четверть века стоящего за штурвалом этого скоростного,  на подводных крыльях судна. На этом же теплоходе ехал и  родственник Алексеича, которого он  и приехал встречать, и которого сейчас ждал…               
       Рассеянно окидывая взглядом лежащий перед ним  рейд,  со стоящими на нём судами,  Алексеич  сам того не замечая, углубился в своих  воспоминаниях в далёкие восьмидесятые года, когда он,  молодой специалист, прибыл в Пеледуй начальником этой самой пристани.
       Память услужливо перенесла его в глубину тех  далёких, давно минувших  лет. На месте нынешней  трёхэтажной ,  стояла одноэтажная пристань,  построенная ещё где то в пятидесятые годы. На втором этаже находилась  застеклённая с трёх сторон, летняя  небольшая диспетчерская.  Самой дамбы, как таковой, тоже не было, был естественный берег, полого уходивший в реку. Вместо нынешнего современного дебаркадера, стоявшего надёжно на двух сваях, стояла обыкновенная, тысячетонная баржа – открытая площадка, закреплённая тросами  за береговые мертвяки. Она то и выполняла роль пассажирского дебаркадера. Эта  баржа - дебаркадер ,  являлась основной головной болью Алексеича, так как умудрялась не раньше,  не позже, а именно к подходу пассажирского парохода либо сорваться с якоря, либо сломать деревянный трап, по которому пассажиры сходили на берег, либо присохнуть во время падения воды.   Рабочий день Алексеич считал удачным, если утром придя на работу, он видел что  баржа стоит строго на своём месте, трап не сломан, и не плавает по воде  привязаный крепкой верёвкой, что б не унесло течением, и даже шкипер на месте и на удивление  трезв.  Шкипера на этой барже-дебаркадере долго не задерживались. Зарплата была небольшая, и желания  лазить каждое утро в воду,  даже если и вместе с матерящимся начальником,  особо ни у кого не было. Зная, что через два часа подойдёт пароход,  Алексеич привычно закатывал штаны и тоже лез в воду помогать шкиперу устанавливать упавший  в воду трап.
       Что бы как то разрешить этот вопрос, Алексеич ставку шкипера делил между командирами рейдового буксира РТ-475 Антипиным Валерием Петровичем - капитаном и Мартьяновым Владимиром Николаичем - механиком этого же судна. Была договоренность,  что они будут следить и за баржой и за трапом, тем более что основным  местом их стоянки,  когда не было работы, как раз и была эта баржа.
      Какую то часть проблем, это решение снимало. И Петрович, и Николаич, к сожалению ушедшие давно в мир иной,  добросовестно исполняли  неофициально закреплённую за ними обязанность  шкипера.  Но так как основная  их работа, и РТ-475, и второго  буксира,  под  названием  «Илга»,  заключалась в формировании  составов из стоявших на рейде лихтеров и барж, времени  на работу с баржой-дебаркадером иногда просто не хватало, и она , оставшись без присмотра на целые сутки, а то и больше,  опять бралась за старое…
       Составы в те года формировались солидные и достигали
 иногда  полутора, а то и более,  десятков единиц  в одном составе.  Правда, это были не современные в две с половиной тысячи тонн  баржи, а 900 - тонные лихтера и 800 - 1000-тонные баржи.
       Рекорд по количеству барж, увязанных в три пыжа в  одном составе,  принадлежит одному из знаменитых капитанов на Лене,  Бабичеву Александру Константиновичу, который на своём ОТ-2049 мощностью в две тысячи лошадиных сил сформировал и провёл состав,  состоявший  из 21-й  единицы, от Ленска до Якутска. Ныне на Лене, в море Лаптевых, в Восточно-Сибирском море, трудится ледокол   «Капитан Бабичев», названный в его честь…
       Пологий берег и частые перепады воды не позволяли на продолжительный период  надёжно и основательно устанавливать  баржу. Установка же её в более глубоком месте,  вдалеке от здания пристани, принесла бы жителям Пеледуя  неудобство как встречающим, так и провожающим, которые за многие годы привыкли, что пароходы, прибывающие в Пеледуй, всегда останавливаюся  на пристани, где пассажиры могли в случае чего укрыться и от дождя, и  от ветра в зале ожидания этой старенькой, но по своему уютной пристани.
       В те далёкие годы местные пассажирские перевозки закрывали скоростные теплоходы «Заря». Для них сущевствование дебаркадера не играло никакой особой роли, так как они могли подходить  к любому берегу.  Другое дело колёсные пассажирские пароходы. Таких,  проекта 737 А,  построенных в Венгрии в Будапеште в 1959 году и перегнанных на Лену было четыре: «Иркутск», «Красноярск», «Хабаровск» и «Благовещенск»,  которые , как и многие речники , всю свою жизнь честно трудились на великой сибирской реке Лене.    Работали они  по маршруту  Усть-Кут – Якутск» и заходили  в Пеледуй в среднем раза два в неделю. Для них то в основном и нужен был дебаркадер. 
       Приход каждого парохода в Пеледуй считался для местной молодёжи радостным  событием, скрашивающим однообразную, устоявшуюся,  ничем особенным не примечательную поселковую жизнь. Расписание пароходы,  за редким исключением, выдерживали,  и к назначенному  времени  молодёжь собиралась на пристани в ожидании их прибытия.  Все с нетерпением  ждали  момента,  когда из за поворота реки, если пароход шёл сверху, или из-за острова Романовский, если он шёл снизу, появлялся белоснежный красавец. Шум колёс по воде и музыка  доносившаяся из динамиков парохода, слышны  были издалека.  На верхней палубе скапливалась большая  часть  пассажиров, следующие на этом пароходе дальше.  Кто ближе к цивилизации - в Киренск, Уст Кут, а кто в более суровые и холодные края - в Ленск,  Олёкминск,  Якутск. Не обходили пароходы своим вниманием и другие, менее примечательные  деревеньки и селения разбросанные по берегам  реки. Останавливаясь у каждой. Там где не было дебаркадера, вывозили и садили пассажиров на шлюпках…
        Перед тем как начать делать  оборот, находясь ещё у противоположного берега,  пароход  давал громкий басовитый гудок который долгим эхом разносился по ближайшим  распадкам и  был слышен в любом уголке Пеледуя. Подходя к дебаркадеру, пароход кренился на правый борт от пассажиров столпившихся на  верхней палубе. Встречающие на дебаркадере, заметив на пароходе своих родственников или знакомых,  едущих к ним в гости, обменивались радостными приветствиями. Весёлый людской гомон, смешивающийся с музыкой,  создавал приподнятую, праздничную  атмосферу…
        Местные бежали в буфет на пароходе, в котором всегда можно было купить колбасу, фрукты и другой вкуснятины, с которой в посёлке были перебои. При отходе от дебаркадера на пароходе всегда звучал марш Прощание Славянки.
         Судьба этих пароходов, как и у людей, у каждого  своя. Пароходы этого типа были последними речными пароходами Советского Союза.  Пароход «Хабаровск» утонул промозглой поздней осенью 1999 года, наткнувшись в два часа ночи на затопленную много лет назад баржу, в местечке Кочегарово, что выше Олёкминска  сто тридцать  километров. К счастью никто из людей в этой аварии не пострадал. Пароход «Иркутск» лет десять назад был разграблен и распилен на металлолом. «Благовещенск» в 2005 году уже не вышел в рейс, «Красноярск» в 2008 году стал на вечную стоянку в затоне Бубновка, что ниже Киренска. Наиболее в хорошем состоянии оказался «Благовещенск», на котором сохранилась родная дубовая интерьерная отделка и бронзовое интерьерное литьё, и мебель.     Он два года назад, на  буксире  был отбуксирован в рабочий посёлок Давыдово,  в затон судоходной компании «Витим лес», что двести километров ниже Киренска… Ходили слухи, что его планируют восстановить для туристических маршрутов, но в это верится с трудом, слишком большие затраты потребуются для этого, хотя  очень хочется увидеть этого красавца плывущего по красавице реке…
         Алексеичу доводилось  и бывать и ездить  на всех этих четырёх пароходах и в детстве, и в юности,  и он никогда не забудет  то своё первое впечатление от той красоты и роскоши просторных  коридоров  на верхней палубе.  Полы коридоров были устланы мягкими дорожками.  Начищеные бронзовые витые дверные ручки на дверях кают,  сделанных из красного  дерева и покрытые лаком напоминали ему дворцовые апартаменты царей и вельмож, которых он видел в детских  цветных  фильмах. В более старшем возрасте эта красота уводила  его в  расположенный на корме просторный, залитый солнцем ресторан, со всех сторон окружённый застеклёнными высокими окнами. В передней части  коридора, также окруженного  окнами, находился салон, где стояло  пианино, столики с шахматами, журналы, удобные кресла. На нижней палубе, в корме,  так же располагалась столовая, откуда доносился вкусный запах приготовляемого обеда.  Бывая  на современных  ленских пассажирских туристических пароходах «Демъян Бедный» и «Михаил Светлов»,   Алексеич уже никакого восторга и подобного умиления  не испытывал. Те пароходы шестидесятых, семидесятых были роднее и ближе, может ещё и потому, что служили простому человеку,  доступно помогая ему решать свои  радостные или грустные жизненные дела и проблемы. А современные туристические суда,  как и всё в этом нынешнем мире,  в основном оказывают  услуги состоявшимся, крепко стоящими на ногах гражданам с тугими кошельками,  для которых поездка, в основном, является очередной возможностью  поинтересней убить время…
       «Ульяна Громова» ответь «Полесье-112»!  Слушаю «Полесье-112»!  Левыми разойдёмся! - «Принял! Левыми»…!
       Алексеич вздрогнул, услышав знакомый голос Ефимыча. Расслабившись в своих воспоминаниях он даже немного задремал.   Судя по тому, что разговор  между судами шёл с помехами,  и слышимость была на тройку,  полесье ещё находилось где то в районе острова Берёзовый,   примерно километрах в двадцати ниже Пеледуя.  Ходу от Берёзового минут тридцать и Алексеич,  повернувшись по удобнее на другой бок продолжил экскурсию в свою молодость, в те далёкие подёрнутые лёгкой дымкой года…
       Что бы как то  кардинально решит вопрос с баржой, вернее с дебаркадером,  Алексееич  обратился к начальнику пароходства Минееву Вячеславу Александровичу с рапортом,  в котором просил  строящийся на Пеледуйской РЭБ  головной  дебаркадер передать пристани «Пеледуй».  Параллельно переговорил по этому же вопросу  с Криницыным Георгием Александровичем, светлая ему память, председателем  Пеледуйского поселкового совета. С  Георгием Александровичем  они вместе  ходили  в навигацию в 73-м на судне СТ-920,  и которого читатели помнят по рассказу «Шторм».  Георгий Александрович полностью поддержал  идею с дебаркадером и в свою очередь, отправил  депутатский запрос так же на имя начальника пароходства с такой же просьбой. В результате ключи от новенького дебаркадера  и судовое имущество  были переданы по акту приёма-передачи  Алексеичу.  Передачу осуществлял прораб Пеледуйской РЭБ, ответственный за судостроение  Поблагуев  Анатолий. Немножко стыдно признаваться, но новенькие настенные судовые часы на дебаркадер не попали. Они добросовестно выполняли свои обязанности на стене в кабинете начальника пристани.
        С появлением нового дебаркадера, заменившего старую баржу, рабочий день  Алексеича  уже начинался намного спокойнее.  Это был современный,  оборудованный по последнему слову техники пассажирский дебаркадер с жилой каютой, обеспеченной всем необходимым,  позволяющим шкиперу находиться всё время своей вахты на рабочем месте. Холодильник, электроплита, туалет. Имелась и противопожарная система, и водооткачивающие  средства, аварийное освещение. Пассажиры также не были обделены вниманием. В их распоряжении на дебаркадере имелся зал ожидания с отоплением. Жизнь налаживалась. Проблем со шкиперами не стало. Желающих было более чем достаточно…
      Но если вопрос с дебаркадером был окончательно решён, то уговорить нашу красавицу, поменьше хулиганить с перепадами воды оказалось  затруднительно.  Как и всякая красивая, знающая себе цену дамочка она имела весьма своенравный  характер. С вечера, вроде бы поддавшись на заискивающие уговоры  Алексеича потерпеть до утра и не давать большой прибыли воды,  она к утру нагоняла  воды гораздо больше, чем обещала. Трапа дебаркадера не хватало до берега,  и он на тросовых растяжках висел над  несущимся  под ним бурлящим потоком  воды, не дотягиваясь до берега два, а то и три метра. И река опять, не испытывая никакого чувства угрызения совести, хихикая с удовольствием слушала очередные матерные рулады Алексеича и, вторившего ему шкипера благополучно проспавшего подъём воды…
       Алексеич по жизни не раз сталкивался с коварством женского пола, и научился не делать из этого трагедий. Но не смотря ни на что, он по прежнему продолжал любить её, прекрасную, величавую со всеми её капризами и непредсказуемостью реку. Лучшую в мире реку Лену.
     Ну,  чтобы уж как то совсем не стать зависимым от непредсказуемости  этой красавицы, и застраховатья от её капризов, в гениальной голове Алексеича,  как он сам о себе так думал, созрел гениальный план.
      Что бы не таскать дебаркадер вслед за прибывающей или убывающей водой,  он решил отсыпать дамбу  от крыльца пристани до реки,  до минимальной глубины, которая бы позволяла  подходить пароходам,  с их осадкой в сто двадцать сантиметров.
     С отсыпкой дамбы,  особых проблем  вроде бы не должно было  быть.  На правом берегу Лены, напротив Пеледуя , был песчанный карьер, переданный ЛОРПу в  долгосрочную аренду.  Песок этого карьера  по своим характеристикам,  качеству и всем параметрам подходил для нужд Всесоюзной стройки БАМ. Отгрузку песка в Осетрово  с этого карьера уже третью навигацию осуществляли представители двух организаций:  «ПМК-16» , и «Мостострой-9».  В распоряжении у каждой, на карьере находилось по бульдозеру, по вагончику, моторная лодка. Погрузку в суда производил ЛОРПовский шестнадцатитонный плавкран Т-135. Место,  где находился карьер, располагало  как нельзя  лучше к прекрасному времяпрепровождению после тяжёлого трудового дня. Тихое, спокойное, закрытое от поселковых глаз островом «Романов» он как нельзя лучше подходил для единения с природой. Поскольку курирование всей деятельности  на карьере было возложено на пристань,  Алексеич частенько посещал это райское место.  Красивая природа, грибы, ягоды.  В трёх километрах в глубине тайги  протекала не широкая речушка Виска,  в которой водился крупный,  сантиметров  двадцать,  двадцать пять чёрный хариус.  Километрах в восьми от места погрузки  рос богатый  кедрач,  где в то лето,  урожай ореха  обещал быть  богатым…  Короче,  в один из прекрасных тихих июньских вечеров,  сидя под навесом из оструганных досок,  за сколоченным из таких же досок столом,  на котором стояла уже на половину початая бутылка,  привезённая  Алексеичем  для более задушевного и предметного разговора, вопрос  с отсыпкой дамбы был решён. Цена вопроса была обговорена ровно в сто рублей. Для того времени,  когда средняя зарплата была сто восемьдесят - двести десять рублей, цена была не такая уж и маленькая. Другое дело, где её взять? Это Алексеича, уже в своих воображениях видевшего спланированную  им дамбу и надёжно стоящего возле неё дебаркадера, на тот момент мало беспокоило.
         Выбрав время, когда очередная партия СК с приставками в тысячу и в две с половиной тысяч тонн , загруженных песком ушла в Осетрово,  и потребность в плавкране на сутки-другие  отпала, кран был отбуксирован «Илгой»  с карьера к пристани.      Расстояние было небольшое, километра три –четыре и время на буксировку занимало не так уж много.  Кран был поставлен  на место дебаркадера, которого на время этой работы приподняли метров на пятьдесят выше.  Очередной пассажирский пароход  должен быть подойти , как и очередной СК под песок, только через двое суток... Работа началась. Кран, черпая со дна реки грунт, который хотя и был в основной своей массе обычной землей, но наличие в ней небольшого количества камней и гальки с большой натяжкой относило его к категории ПГС – песчанно гравийной смеси.  Эта смесь  выгружалась краном  на берег в месте предполагаемой дамбы.  Работа началась…
        Надо было каким то образом продумать вопрос с  доставкой с карьера бульдозера, который бы спланировал добытую  со дна реки кучу грунта и превратил её в красиво отглаженную дамбу с ровным верхом, по которому пассажиры могли бы спокойно добираться до дебаркадера.
        В ведении местного  подсобного хозяйства управляющим которого был Бахтин, имени его Алексеич уже не помнит, находился самоходный паром СП-42. Грузоподъёмность  этого судна  была двести тонн. Особенностью этого парома, что особенно привлекало Алексеича,  было то, что он был обустроен носовой  аппарелью, приспособлением позволяющим  заезжать  и съезжать  сельскохозяйственной технике.  Хозяйство  это в те времена было довольно  крепким, и полностью снабжало посёлок свежим молоком, сметаной, мясом, овощами...
       Основным  минусом   этого парома,  а может и плюсом - учитывая интересы  Алексеича,  было то, что в связи с отсутствием у подсобного  хозяйства  квалифицированного  судового механика,  двигатель парома частенько по той или иной причине не хотел работать, и управляющий иногда обращался к Алексеичу с просьбой  помочь отбуксировать его обездвиженное  судно в то или иное место,  что,  по мере возможности  и делалось. Короче проблем с доставкой бульдозера  тоже не должно было быть...
       Плавкран, добыв со дна реки приличную кучу грунта, которую мы назвали  с большой натяжкой  ПГС ,  был отведён  назад, на карьер. на своё основное рабочее место, а бульдозер, заехав по аппарели на подошедший паром, благополучно был доставлен в район пристани, где и занялся планировкой дамбы… 
       Подобные перестановки крана и перевозки бульдозера  по мере необходимости проводилось несколько раз, пока на берегу не стала вырисовываться тело будущей дамбы. Баржа с двумя с половиной тысячами тонн настоящего ПГС,  добытого и отгруженного с  Олёкминске в адрес Осетрово,  тоже была вбухана в эту дамбу. Получатели  ПГСа в Осетрово  отказалось от этой партии по причине несоответствия фракции  с той, что была  указана в договоре, и Алексеич не применул этим воспользоватся.  Картина вырисовывалась, как говорил один киногерой, маслом. Немного огорчал тот факт, что плавкран, выбрав со дна сколько можно было грунта,  добрался до скальной плиты, и дальнейшая  его работа на этом месте была закончена. Чтобы все точки расставить над и довести начатое дело до конца, решили бульдозером снять по обе стороны дамбы слой берега и, подняв его на дамбу, довершить задуманное…
        С вечера, договорившись с управляющим насчёт парома, чтобы он ещё раз сбегал на карьер за бульдозером, Алексеич со спокойной совестью отправился домой.
       Неприятности начались с самого утра. Утром идя на работу Алексеич  встретился с управляющим, который ему сообщил, что двигатель на пароме опять чем-то накрылся, и механик опять кривой, и если так уж паром тебе необходим, то тащи  его на буксире до карьера.
       Паром был, как нельзя, необходим. Через сутки должны были вернуться порожние СК с баржами под погрузку и одному оставшемуся на карьере бульдозеру будет трудновато нагребать песок к берегу, где его мог бы доставать плавкран…
       Поднявшись в рубку РТ-475,  Алексеич объяснил ситуацию капитану,  и так как работы пока для буксира не было, катер, отвалив от дебаркадера, начал сплывать вниз по течению, где в километре от дебаркадера стоял, уткнувшись носом в берег, злополучный паром. Подходя,  буксир включил сирену. Её заунывный тревожный звук видимо разбудил механика, который с всклокченными волосами и опухшим лицом, пошатываясь, появился в дверном проёме жилухи. Увидев на мостике Алексеича, и думая что тот опять подошёл, чтобы в очередной раз отправить его за бульдозером,  механик довольно ухмыльнулся и громко икнув  развёл руками – всё командир, приплыли. Вода в топливе,  распылители для форсунок  привезут только завтра, так что извини. Сеня - механика звали Семёном – Сеня, мне твой начальник уже про твою беду рассказал, и дал добро на то, чтобы стаскать тебя на буксире до карьера за бульдозером и обратно. Как ты на это смотришь? Если что,  за мной не пропадёт, выручай! -Да я чо,  я не против, только матрос до завтрева отпросился, шмыгнул носом Сеня.   Дак а я на что?- Алексеич перемахнул на паром. Обойдёмся и без твоего матроса, тем более у нас свой есть.  Знакомься,  Сергеем  звать.  Алексеич кивнул на крепенького паренька, лет дадцати пяти,  рулевого-моториста с буксира. Это был Биктимиров Сергей , будущий тесть  сына Алексеича,  и соответственно  будущий сват самому Алексеичу. Естественно ни Алексеич, ни Серёга об этом  в то время даже и не догадывались.  К сожалению Сергей,  год назад от времени написания этой истории,  ушёл из жизни. Царствие  небесное и светлая память Биктимирову Сергею Гумаровичу…
        Взяв под  борт паром, РТ-475  отошёл от берега и перевалив на правую стороны Лены,  стал спускатся в сторону карьера. Механик Семён,  убедившись, что всё нормально, помахав рукой, ушёл в свою жилуху, где очевидно у него ещё было чем «поправить» здоровье.
       Подойдя к карьеру, без особых проблем загнали бульдозер на судно и, отвалив от берега, стали подниматься вверх по реке. Поднявшись  повыше  острова метров на триста, что бы избежать навала на приверх острова, начали сваливать на левый берег.  Всё шло вроде так как и было задумано.  Высоцкий негромко просил коней, что б те не несли так быстро сани… Петрович стоя у штурвала вёл состав к берегу, высматривая место куда бы сподручней приткнуть буксир с привязанным к нему паромом. Алексеич тихо обговаривал с бульдозеристом   некоторые моменты связанные с планировкой дамбы. Небо было чистое, без единого облачка.  Спокойствие,  которое царило не только  в рулевой рубке, но и казалось во всём мире было внезапно нарушено  Сергеем,  который с испуганным лицом влетел в рубку.  Петрович, там  паром счас утонет,  запыхавшимся голосом  выпалил он.  Как утонет?  Все выскочили на мостик. Картина открылась не для слабонервных. Корма парома, накренившегося на  левый борт,  черпала  забортную воду, набегавшую от работающих винтов буксира. Крышка люка на корме парома была открыта и вода в трюме уже подбиралась к горловине самого люка. Суда находились на траверзе приверха острова,  и сбросить ход, чтобы ослабить напор воды от винтов, не представлялось возможным, так как замедление хода неминуемо навалило бы течением  оба судна, на злополучный приверх. Продолжение же движения на прежних оборотах грозило полностью залить кормовой трюм, что неминуемо привело бы к затоплению парома и возможного опрокидывания буксира. Времени выбирать правильное решения уже не было, да и вообще самого решения никакого уже тоже не было. Остовалось только  молиться Богу и держать курс на берег,  до которого  оставалось не менее двухсот метров. Сергей, перемахнув на палубу парома, захлопнув крышку люка, но плотно задраить  её  до конца не смог из-за сломанного барашка.  Петрович, убавив  обороты на  правом двигателе,  от винта которого, расположенного ближе к парому, и летели струи воды на притопленную палубу. Буксир немного потерял ход, но это  было уже не так страшно, так как худо-бедно остров они всё таки уже прошли.  Да и люк, хоть и не полностью прикрытый всё же в какой то мере сдерживал поступление воды.  Серёга  с трудом разбудил механика, который  полусонный,  выйдя на палубу, вмиг протрезвел,  увидев реальную  картину. Как ни   пытался Петрович осторожно приткнуть паром к берегу, корма  хлюпнув погрузилась в воду, как только нос парома коснулся берега.  Спасло от наихудшего ещё то, что берег был неглубокий и корма, опустившись  на дно, оказалась всего на полтора- два сантиметра под водой.  Часть воды попала в машинное отделение через пару открытых иллюминаторов,  которые механик  с Сергеем  тут же успели по быстрому задраить. Тем не менее в воде оказались электродвигатели ,  которые  потом пришлось снимать,  перебирать и сушить.
       Для откачки воды были задействованы насос и ижектор буксира, а так же мотопомпа,  заимствованная с соседнего катера. И поскольку пробоин никаких не было, то вода хоть и медленно,  но начала поддаваться откачке. Где -то часов через пять, шесть  кормовой трюм был полностью освобождён от воды и паром, выровнявшись на ровный  киль, стоял у берега как ни в чём не бывало. Механик Семён, чувствуя себя виноватым за происшедшее,  ни на минуту не присел, пока не стало ясно, что всё плохое позади.  Ты это…,  Ты бугру то не говори… Всё вроде обошлось…А? – Механик, весь мокрый и вымазанный мазутом, глядел  честными,  немного виноватыми , ясными, глазами  на Алексеича, который и сам,  мало чем отличался от Семёна, так как всё это время вместе с ним таскал шланги,  демонтировал электродвигатели,  настраивал  мотопомпу,  так же чувствуя и за собой долю вины, что понадеялся на пьяного механика. Только сейчас, немного отойдя от пережитого,  Алексеич обратил внимание на Семёна.  Физиономия Сени  была вымазана  мазутом,  словно  боевая раскраска папуаса из какой ни будь Новой Гвинеи. Пытаясь через силу сдержать на своём лице выражение злости, которая всё это время была действительно искренней,  Алексеич, как ни пытался, не смог удержаться от смеха. Глядя на него,  Семён тоже расплылся в улыбке, чем ещё больше рассмешил Алексеича, который  скорей всего и сам  то выглядел так же живописно, как и  механик. Поняв, что гроза миновала и бугор скорей всего ничего про происшедшее не узнает, Сеня теперь  уже не улыбался, а истерично хохотал,  показывая пальцем на Алексеича. Отсмеявшись, и кое- как  умывшись, оба спасателя,  вспомнив, что с утра ничего не ели, голодные как волки, расположились в жилухе парома. На столе появилась банка тушенки, краюха хлеба и пара луковиц. Ничего вкуснее казалось в жизни Алексеич не едал. Может по пять капель? Механик нерешительно посмотрел на Алексеича. У меня тут маленько осталось?  Давай..!
          Бульдозер, как только паром ткнулся носом в берег, благополучно  сошёл, и уже несколько часов  работал на дамбе.  Буксир, откачав воду, ушёл работать на рейд. Стакан водки, разлившийся  теплом по всему телу  погрузил Алексеича в нирвану умиротворения  и блаженства. Все тревоги и заботы происшедшего дня отошли прочь. Семён, которого Алексеич три часа назад готов был убить, стал милейшим человеком, которого тоже можно понять, так как помимо того, что зарплата маленькая, запчастей нет, жена мегера, так ещё и отсутствие стабильности в мире, и полная неопределенность  в  вопросах и ответах о смысле жизни…
           Это уже потом, на завтра, проснувшись  утром дома, со слегка побаливающей головой после вчерашнего,  Алексеич осознал, что судьба и на этот раз обошлась с ним довольно мягко, по божески, так сказать. Случись всё это километром ниже, или минут на двадцать раньше,  на судовом ходу,  расклад был бы совсем другой…
        Алексеич  потом часто представлял себе этот другой расклад.  Он даже несколько раз снился ему этот расклад. Просыпаясь каждый раз от этого сна в холодном поту, он ещё долго продолжал  находиться под влиянием  тех реальных событий, которые ему привиделись во сне.  РТ-475 с паромом под правым бортом, поднимается  по левой судовой протоке, где течение реки  намного сильнее из-за узости , образованной островом Романов.  Он видел, как вода заполняет полностью кормовой трюм  парома, и тот  медленно проседая,  тянет за собой буксир.   Буксир  угрожающе накренившись  теряет  управляемость и возможность выбросится на берег.  Бульдозер, стоящий на палубе парома в районе носовой аппарели, из за большого угла наклона начинает скользить по палубе и с разгона всей своей массой  в десять тонн врезается в кормовую надстройку парома, ускорив этим самым  погружения судна,  так как десять тонн  для парома  грузоподъёмностью в двести,  является приличным весом. Паром, уходя под воду , увлекает за собой буксир, который завалившись на правый борт так же медленно тонет, уходя  на дно.  Всё это происходит на судовом ходу, в результате правая основная судоходняя протока оказывается намертво перекрыта на неопределённое время.  На верхнем рейде начинает скапливатся огромное  количество гружёного  флота…
          Бррр…  Движение! Ответь «Полесью – 112»! …  Алексеич вздрогнул , услышав Ефимыча. Расслабившись в своих воспоминаниях,  он опять  немного задремал. Слушаю. «Полесье – 112», добрый день, где идёте?  Это уже отвечал начальник диспетчерского участка  Рудых Валерий Степанович, старый товарищ  Алексеича. «Синий камень»  проходим Степаныч, двенадцать до Пеледуя, девять до Витима,  два детских,  доложил  Ефимыч  о наличии пассажиров на судне. Ясно понял, ждём. 
       «Синий камень» - скала, находящаяся в десяти километрах ниже Пеледуя на левом берегу,  прозванная так за синеватый оттенок непонятно какой породы. Ещё минут пятнадцать ходу, прикинул Алексеич.  А ведь действительно, усевшись поудобней на сиденье, вдруг подумалось ему.  Действительно, если разобраться, то ведь и на самом деле всё что происходило с ним в его жизни, очень часто, да и почти что всегда,  могло кончиться гораздо трагичней, гораздо худшим вариантом.  Как будто какая то сила, провожая его на очередную авантюру, неотступно следовала за ним и в критический момент тем или иным способом не допускала наихудшего  разворота событий.  Взять тот же «Еловский перекат», «Запасной аэродром», «Кирпич», «Шторм»…  Не зря Мама ему говорила, что он родился в рубашке.
           Дамба, несмотря ни на что,  была благополучно достроена  и спланирована как мечтал Алексеич, и уже с середины июля новенький дебаркадер надежно стоял у новенькой дамбы  встречая и провожая пассажиров, которые ещё дней десять назад такого массивного сооружения в районе пристани не видели. Их удивлённые возгласы, в которых явно слышалось одобрение, были, как бальзам на душу Алексеича. Но самой дорогой оценкой его «произведения», явилось восклицание его матери, которая провожая знакомую подругу в Ленск приехав на пристань, на которой не была больше года, воскликнула - Валерка! Какой же ты молодец! …
          Каждую навигацию ледоход и большая вода , заливая и сглаживая дамбу, вымывала из неё часть грунта,  оставляя более крупные фракции. Следующая подсыпка и планировка добавляла в неё очередную порцию камней и  гальки, от чего дамба с каждым годом становилась всё монолитней и основательней…
Уже лет пятнадцать  не слышно на Лене гудков тех  пароходов, для которых в основном Алексеич и строил этот самый причал, эту самую дамбу. Иногда разве что, подойдёт к дебаркадеру случайный, современный туристический теплоход, что бы группа туристов гомоня иногда и не на русском языке, высыпав на берег прошлась по улицам Пеледуя.  Да шустрые Полесья, что ежедневно с раннего утра, и до позднего вечера крутятся возле дебаркадера, что бы забрать пассажиров едущих  по своим делам в разные стороны, или же высадить тех,  кто попытав счастье на стороне, возвращался в свой родной Пеледуй…
         Заметив оживленье на причале, Алексеич подняв голову увидел  Полесье, показавшееся из-за острова. Выйдя из машины, он пошёл на дебаркадер, встречать своего родственника. Пошёл по описанной выше дамбе…
P.S.  Деньги, сто рублей, на отсыпку дамбы, председатель поселкового совета Георгий Александрович Криницын как и обещал  выделил из поселкового бюджета.

Прекрасные времена, прекрасные люди!

14.05.2023г.               г.Новосибирск.