Ритуалы, инстинкты и механизированная деградация

Ed Meder в комментарии под моим коротким постом о Татлине пишет о том, что западный энвайронментализм 70-х сегодня воскрес в виде модного т.н. "иммерсивного театра". "Поколение снежинок ест много раз уже съеденное, но думает, что хрустит свежими булками..."
Замечу, что прежде чем театральные экспериментаторы Запада шагнули в энвайроментализм, они попытались внедрить в театральную практику деструктивный ритуал.

В 1968 году, когда партнеры взорвали Париж и Прагу, Ежи Гротовский в Париже на театральной конференции делал доклад "Театр и ритуал" ("В поисках обряда в театре").

Гротовский вообще-то был замечен в антихристианском дискурсе, впал он в ересь "священного ритуала" от Гурджиева. Контекст гурджиевских спектаклей мы помним: в списанном ангаре, принадлежавшем французским ВВС, выстроили павильон с коврами, абажурами, золотыми рыбками в бассейнах... Военный объект превращен в аквариум. Потом через двадцать лет был Виши, а потом и 1968 год. Все логично.

Итак, ритуал, к которому обратились театралы Европы в 1968 году, играл роль исключительно зомбирования. Если сравнивать его с наступившим сразу после него энвайронментализмом, эдакими либеральными буколиками, началом зеленой повестки (оригинал уже обкатал Робеспьер), то, пожалуй, тогдашнее обращение к ритуалу в искусстве можно вписать в традиционный фашизм, а энвайронментализм - уже в либеральный.

Гротовский говорит, что реакции зала на эти "ритуалы" были разные - кто-то относился к действу с юмором, кто-то впадал в истерику, зрители поднимали крик, всхлипывали и дрожали. "Единственное, о чем оно могло порою свидетельствовать, так это о некоем стереотипе поведения...Зрители как бы демонстрировали, какие в таких случаях надо издавать крики, какие производить движения, какое испытывать возбуждение....Иные зрители пытались сохранить интеллигентность восприятия, стремились постичь интеллектуальный смысл...
Естественности явно недоставало, хотя со стороны все это производило впечатление толпы, втянутой в движение". Итак, Гротовский ясно говорит, что ритуал в театре может приводить к стандартизации зрительской реакции или даже к психозу. Все это мы потом увидим во время сеансов экстрасенсов на перестроечных телеэкранах.

Далее.

Гротовский вспоминает в данном контексте о документальном фильме о буддистском монахе, совершившем самосожжение в Сайгоне. Другие монахи, стоя неподалеку, присматривались к происходящему. Некоторые подавали ему необходимые предметы, что-то приготовляли и подправляли, остальные держались в стороне, на некотором отдалении, почти в укрытии, пребывая в неподвижности и созерцая всю эту сцену так, что были слышны шелест огня и само молчание...Никто из них не дрогнул. Эти люди действительно соучаствовали в церемониале...".

Здесь Гротовский скрыто говорит о том, как через ритуал можно достичь полного расчеловечивания, проявлять равнодушие, устраняться от трагедии в своей зоне комфорта...
Впоследствии Гротовский отказался от использования ритуала в своих экспериментов и мы понимаем, почему.

Сразу же после 1968 года Ингмар Бергман снимает фильм "Ритуал", возможно, это явно недооцененный фильм, так как Бергман здесь, кажется, в одиночку сражается с той тенденцией, о которой говорил Ежи.
 Сюжет таков, как вы помните:
три странствующих артиста-невротика вызваны на допрос по поводу провокационной сцены из спектакля. Конфликт понятен - Ритуал против Государства. Причем, Бергман доводит тему до ее архаического начала, так как герой Гуннара Бьёрнстранда является к цензору в костюме с привязанным фаллосом. На лицо факт глумления ритуального искусства над государством с методичным доведением последнего до смерти.

Бергман уже в 1966 году снял "Персону", где как будто интерпретирует "смерть монаха в Сайгоне", по телевизору к ужасу героини Лив Ульман происходит будничное самосожжение.
Мне трудно понять, что на самом деле происходило в глубине "дискурса", но похоже, что как и сегодня сценаристы нажимают одновременно кнопки либерального и традиционного фашизма, в 1970е годы это было уже опробировано. В том числе и при помощью второго тома Шпенглера, которого взяли на знамена ультра-консерваторы Германии (наци).

Теперь сами дайте название тому инструментарию, который используется сегодня в том числе и через социальные сети, когда внутри вас хотят выжечь живую, человеческую эмоцию, убить всяческое чувство эмпатии, которое вы можете проявить в реальности. Нет, это уже не ритуал и регламентация, приводящая к благой или трагической цели, это кое-что похуже. Ибо, соблюдая их правила игры, вы ежедневно припадаете к черному зеркалу и уже сами по своей воле механизируете (точнее, убиваете) свою жизнь. Никаких концлагерей уже не надо. Сами, все сами