Цыганка гадала

Давно это было.  Брат мой Григорий заканчивал срочную службу, которую он проходил на Дальнем Востоке. Это сейчас он Григорий Иванович. А тогда мы его по – простому Гришкой звали. Служба Гришу не тяготила. По натуре он был человеком легким, жизнерадостным и весёлым. С товарищами по службе сходился легко. Быстро всему учился. К тому же ещё на гражданке успел закончить курсы трактористов. А в армии механиком – водителем танка был.

  Когда солдаты учились водить танк, они ездили вдоль границы. Там   китайская граница была буквально в 45 километрах. Иногда китайцы нарушали границу.  Тогда наши танки мчались на нарушителей, а те убегали на свою китайскую сторону. Так вот и протекала служба нашего Гриши. Ему даже нравилось там, на Дальнем Востоке. Климат маленько отличался от нашего. Зимы там не такие морозные, как у нас, зато и летом   жарко не бывает. Но как бы ни было хорошо в чужом краю, однако к концу службы Григорий всё чаще вспоминал родную сторонку, мать, батьку, сестру.
 
И вот уже поезд мчит дембелей на Алтай. Десять   дней ехали они от Хабаровска до Барнаула, от Амура до родной Оби. Устали все смертельно, но всё равно весело было. И гитара нашлась. Пели песни, анекдоты рассказывали. Так и скоротали длинную дорогу. Распрощался Григорий с боевыми товарищами. Теперь кто куда. Алтайский край большой. Разъехались ребята по своим городам и районам, придется ли ещё когда – нибудь свидеться?

 Григорий   потолкался немного на вокзале, делать нечего, надо как – то до родного Озёрного добираться.  Пассажиры в  зале ожидания одобрительно поглядывали на бравого солдата. Все понимали – дембель. А надо сказать, что за два года службы Гриша возмужал, окреп и не походил уже на того угловатого подростка, которым уходил в армию. Красавец, да и только!

   Кто – то подсказал Грише, где можно купить билет на автобус до Озёрного, он пошёл на привокзальную площадь, билеты по летнему времени продавали на улице.  На привокзальной площади многолюдно. Люди толпятся у касс, сидят на скамейке, в ожидании своих автобусов, переругиваются, уставшие от толчеи и майской жары.

 Гриша, не торопясь огляделся вокруг. Он проголодался, да и водички холодненькой бы выпил. Ага, вон киоск, там кажется, торгуют пирожками и газированной водой. Но только наш солдат направился в сторону киоска, откуда ни возьмись на площади появилась огромная толпа цыганок в длинных юбках и расписных платках. С ними были смуглые чумазые цыганята всех возрастов. Цыганки рассыпались по площади, громко гомоня и приставая к пассажирам.

 Нашему Гришане преградила дорогу   красивая, стройная, молодая цыганка. Дембель глянул и обомлел – вот это да! Девка – то – настоящая красавица! Черты лица скорее больше славянские, чем цыганские: большие серые глаза, черные брови вразлёт, высокие точёные скулы, аккуратный прямой носик,  а на шее ожерелье из жемчуга и монет. Одета была красотка в красное платье, на русых кудрях шёлковый синий платок.

 – Ай, молодой человек, остановись на минутку, дай погадаю, всю правду скажу! -  А парень и так стоит, как вкопанный, пошевелиться не может. – Дай – ка руку твою, яхонтовый мой, всё тебе расскажу,   богатым будешь, голубчик, денег у тебя будет много…А позолоти – ка мне ручку!-  Тут наш Гришаня очнулся. – Тфу ты, наваждение какое – то. Не зря говорят, что цыгане владеют гипнозом. – А рука сама уже полезла в карман, где лежали деньги, отложенные со скромной солдатской зарплаты на подарки матери и сестре. Достал деньги, но не даёт цыганке. Интересно ему, почему цыганка так на русскую девку похожа. 

– А цыганка ли ты? - спрашивает. Не похожа что – то ты на цыганку. – Что ты, что ты, золотой мой. Цыганка я.  Земфира меня зовут.  Мать меня от русского родила. За кувшин молока русскому дала. А так – то я цыганка. Знаю, что тебя ждет впереди. Давай руку, всю правду тебе скажу.-  Цыганка схватила Гришкину руку. Его деньги незаметно растворились в многочисленных складках красного цыганского платья. А она, внимательно рассмотрев Гришину ладонь, быстро затараторила: - Счастливым будешь, богатым будешь, долго жить будешь. Любовь свою скоро встретишь,    деток она тебе родит, троих! И цыганка исчезла, будто её не было вовсе. Очнулся Григорий от цыганских чар, а цыган с площади уже, как ветром сдуло. Нет никого и Земфиры тоже. И деньги Гришины унесла.

– Эх, ну вот же невезуха! Как же я теперь до Озерного доеду? И билет даже не на что купить. Но солдату повезло, он увидел вдруг в толпе знакомое лицо. Это сосед дядя Федя Курочкин на своем газике приехал за дочкой   директора совхоза. Она с мужем и двумя детишками в гости к отцу – матери   ехала. Марина как раз спешила к машине с маленьким сынишкой на руках. Рядом шагал её долговязый муж, он нёс тяжёлые сумки, за ним бежала девочка лет восьми. Марина первой и увидела нашего солдата и предложила подвести до Озёрного.

Так наконец, хоть и с приключениями, но добрался – таки Гришка до дома.  Федор остановил машину прямо возле нашего дома.  Возле дома наших родителей, конечно. Я тогда уже вышла замуж и жила с мужем и маленькой дочкой на другом краю Озёрного.
Много воды утекло с тех пор. Осенью Гриша поступил в техникум и через три с половиной года вернулся в совхоз готовым уже специалистом, ветеринарным фельдшером. Он никак не мог забыть, что ему нагадала цыганка, будто встретит он любовь всей его жизни. Этого не случилось пока. Были у него подружки, конечно, но долго в его жизни не задерживались. – Эх, обманула меня цыганка, – иногда с горечью думал он. – Наверно на свете вовсе нет никакой любви. - А милое лицо Земфиры всё ещё стояло перед глазами. – Приворожила она меня, что ли? – с тоской думал парень.
В том далёком уже году   к нам в посёлок приехала молодая учительница, звали её Людмилой. Мы её сразу Люсей звать стали. Уж больно подходило ей это имя.    В этом году мне предстояло набирать ребятишек в первый класс. Вы не поверите, но набиралось их   много – тридцать два человека.  Мне, конечно, не впервой работать с первым классом, но тут меня оторопь просто взяла. – Ох, думаю, не справлюсь я с такой ордой. Тут с ними, не только без голоса, без головы останешься.  Саша, мой муж говорит: - Увольняйся и дома сиди. Небось с голода не помрём. С ума же сойдёшь там с ними. -  Но увольняться мне не хотелось.

 Пошла я к директору школы. – Матвей Степанович, - говорю, - Что делать – то? Вот как их учить, тридцать два человека? Старик посмотрел на меня своими блеклыми водянистыми глазами. – Ты давай не паникуй, Захарова, разделим мы первый класс. (Он нас всех, и учеников, и учителей по фамилии звал. Причём Захарова моя девичья фамилия, он звал меня так, когда в школе вёл у нас уроки истории).
-  Уже и учительница молодая к нам едет. Из РАЙОНО позвонили место велели ей изыскать. Вот и будет ей место. А ты шефство над ней возьмёшь. – Ага, думаю, шефства мне только не хватает. Но такой поворот дела меня вполне устроил.

Люся, на мой взгляд совсем не нуждалась в опеке. Она была вполне самостоятельная девушка.  Была она симпатичной, особенно хороши были огромные серые глаза с длинными ресницами и густые русые волосы.   Держалась Люся особняком, дружбу ни с кем не заводила. Но со мной ей волей – неволей приходилось общаться. Кроме уроков в первом классе, мы с ней вдвоём вели группу продлённого дня. Были тогда такие группы. Родители все поголовно работали, вот ребятишки и находились почти весь день под присмотром учителей и воспитателей.  А мы с Люсей были учителями и воспитателями сразу. Вместе вели ребятишек в столовую, вместе на прогулку, вместе праздники проводили и разные другие мероприятия. Поневоле тут сблизишься. Не сразу, но постепенно Люся рассказала мне как и почему попала она к нам в Озёрное.

Отца своего Люся не знала, не было его никогда в её жизни. Зато был дедушка, она и отчество дедушкино носила, и фамилию тоже. С   раннего детства жила она  с дедушкой и бабушкой. А мать её была в постоянном поиске. То один у неё кавалер появлялся, то другой. Бабушка и тётя были этим крайне недовольны. Особенно негодовала тётя. Она работала в краевом отделе народного образования. Не Бог весть на какой должности, но всё же. Она считала, что Люсина  мать позорит всю семью, в том числе и её, свою старшую сестру. Наконец мать познакомилась с хорошим, по её мнению, человеком, и уехала с ним в Красноярский край. Там как раз большая стройка шла, строили Красноярскую ГЭС .

 О том, чтобы взять с собой Люсю, речь не шла.  – Куда я повезу её, мама? Там климат другой, потом может заберу её, как устроюсь. – Да так и не забрала. Изредка приходили от неё письма, а потом и писем не стало. Люся так и росла с бабушкой и дедом. Бабушка всё боялась, что Люся в мать пойдёт, поэтому воспитывала её в строгости. Тётка подливала масла в огонь: - Ты с ней построже, мама, не балуй её особо. Одну вон уже упустила. -  Люся молча глотала слёзы обиды. Ей ничего нельзя, а Женьке, теткиному сыну можно всё. Люсе тетя даже летом покупала платья   ниже колен, на вырост,   а Женьку одевала с иголочки, он мол старше, почти уже жених.

 Когда Люся училась в десятом классе, ушёл в мир иной дедушка, тихо умер во сне.  Бабушка сразу сдала, стала часто прихварывать. Тетя решила забрать бабушку к себе, сразу, как только Люся закончит учёбу в школе. – Мать я к себе заберу, а ты подавай документы в педагогический. В общежитии жить будешь, а квартиру я сдам, вот и будет нам подспорье на время твоей учёбы.-  Так Люся и оказалась в общежитии. Соседкой её, по воле случая, стала цыганка Земфира, яркая симпатичная девушка. Родители её жили в посёлке неподалёку. Земфира могла бы и дома жить, а в институт ездить, но она пожелала жить в общаге, и отец не стал перечить своей любимице, пусть только учится.

 Люся   большую часть времени проводила за книгами, ведь тётушка всё время напоминала ей, чтобы надеялась только на себя. А Земфира быстро завела себе друзей и подружек, пропадала на танцульках и вечеринках. – Люська, ну почему ты такая зажатая? – часто спрашивала она соседку. – Ты прямо тележного скрипа боишься. А учитель не должен быть таким. Ведь учитель немного артист. Тебе   каждый день выступать перед детьми придётся. -   Время летело быстро. Первый курс подходил к концу.

 Один раз Земфира говорит:- Люсь, завтра наши цыганки на вокзал собираются. А пойдём с ними. Нарядим тебя цыганкой. Погадаешь там кому - нибудь.  Да не трусь ты, вечно трясёшься, как бараний хвост!.  – Вон ты какого обо мне мнения! Бараний хвост, значит! Ладно, пойдём. –  Земфира притащила в общагу цыганский наряд: яркое алое длинное платье, жемчужные бусы и ожерелье из монет. Короткую толстую Люсину косу расплели и повязали русые кудри шёлковым синим платком. – Ну вот, чем не цыганка!  А если не поверят тебе, скажи от русского тебя мать родила. За кувшин молока, мол, русскому дала. – Люся замотала головой: - Что ты, я так ни за что не скажу! – Скажешь, если хочешь, чтоб тебе поверили. Скажешь, что тебя зовут Земфира.

 Девчонки успели во время: цыганки и цыганята уже собрались на перроне. Скоро пёстрая толпа цыганок, гомоня, выкатилась на вокзальную площадь. Стоял чудесный майский денёк. На площади было многолюдно. Люся увидела крепкого стройного молодого солдата и направилась к нему. – Смелее, Люся! – мысленно подбодрила она себя и обратилась к парню: - Молодой, интересный, позолоти ручку, всю правду тебе скажу! Богатый будешь, счастливый будешь, любовь свою скоро найдёшь,- несла скороговоркой Люся.

 А парень стоит, как заворожённый и даже десятку красненькую из кармана достал цыганке ручку позолотить. Чтобы солдат не сомневался, что Люся цыганка, она сказала что – то про русского отца и даже про кувшин молока добавила, как подруга велела. Сказала, что зовут её Земфира. Быстро выхватила из руки у парня красную купюру и была такова. Долго потом вспоминала Люся откровенно восхищенный взгляд солдата, а десятку его тратить не стала, берегла, в надежде на то, что встретит   когда – нибудь она этого симпатичного парня и вернёт ему деньги.

И вот институт позади. Люся надеялась, что тётя поможет ей устроиться в городе и разрешит жить в бабушкиной квартире. Но нет, в квартиру уже заселился Женька со своей беременной женой, а Люсе тётушка сказала: - В Озёрное поедешь, в районный центр. Там зав РОНО однокурсник мой, найдёт для тебя местечко. Так Люся оказалась у нас в Озёрном.

Помню, это было в субботу.  Детский сад не работал, поэтому я отвела мою дочку Лизу к бабушке, то есть к моей маме.  Договорились, что Гриша приведёт   её в школу, к концу моего рабочего дня. В субботу мы отпустили ребятишек пораньше и сидели с Люсей в классе, обговаривая кое – какие организационные вопросы. А за одно и диктанты проверили, которые провели сегодня.  Смотрю, Гриша с Лизой идут.  Дай, думаю, я их познакомлю, Люсю с Гришей.   Знакомьтесь, говорю, это Люся, а это Гриша. Гриша посмотрел на Люсю и застыл на месте. А Люся на Гришу глянула и вдруг побледнела. Метнулась к сумке своей, достала записную книжку и вытащила из неё многострадальную десятку.  Вот, возьми, говорит. – Извини, разыграли мы тебя тогда с подругой. Вдруг Гриша бросился к Люсе и обнял её. – Земфира, бормочет, моя Земфира. Десятка выпала у Люси  из рук и упала на пол. А дочка моя Лиза тут как тут, десятку подхватила и кричит: Тили – тили тесто, жених да невеста! Люся высвободилась из Гришиных объятий, схватила свою сумку и говорит: - Я пойду, пожалуй. --   И в дверь. А Гришка за ней. Так и не отстал. Через год они поженились. И до сих пор живут душа в душу. Трое прекрасных деток у них родились. Вот и не верь после этого цыганкам.