ПОСЛАННИКИ
ЭДЕМОНЫ
(неоконченный
роман)
Опубликован впервые в сборнике: Анатолий Тарков. ДУШИ ДОВЕРЧИВОЙ ПРИЗНАНЬЯ...
Поэзия и проза.-Астрахань - 2024
УДК 82-821
ББК 84(2...)
Т19
(Тарков А.В.
Души доверчивой признанья. Поэзия и проза. – Астрахань: Издатель: Сорокин Роман Васильевич, 2024. – 588 с.: ил.
ISBN 978-5-00201-187-2)
Праздные размышления счастливого человека.
Подсудимый: Случалось ли вам встречаться с настоящим колдуном, разговаривать с ним, наблюдать его необычную жизнь и деяния? Нет?.. Тогда у вас появилась реальная возможность заполнить этот досадный пробел. Вы держите в руках мою книгу. Вернее, её душу, не облеченную в защитный панцирь твердой обложки. Открывайте её! Спасибо! Читайте не торопясь, и когда перед вашими глазами появится не очень приятное слово «конец», я буду по-настоящему счастлив, ибо вы одарите меня высшей наградой – вашим вниманием. Перед маститыми писателями у меня есть важное преимущество: я совершенно никому не известен! Вы – Колумбы под сенью парусов, я – крохотный островок, затерянный в океане. Я буду жить надеждой, что вы откроете этот кусочек суши и чуть-чуть отдохнёте от суровых гримас окружающей нас действительности.
Главный судья: Суд принял к сведению твои устремления и желания! Ты свободен! Аминь!
Глава 1
« - …но каким бы ни оказался конец моего бытия, я благодарен силам земным и небесным за всё то, что ниспослали они мне, человеку, ставшему безродным, а по сему – причастным ко всем земным и космическим пространствам».
В последний раз, обмакнув легкое перо в чернильницу, колдун вывел под написанным нечто странное: зима 945 года.
Впереди отсутствовало целое тысячелетие, но это не была случайная описка. Именно этот год шёл по земле новорожденной державы по имени Киевская Русь.
Изрядно оплывшая свеча засигналила о своей близкой кончине. Собрав в стопку исписанные листы, старик по привычке уложил их в холщовую сумку, что постоянно висела над столом.
Время было позднее, но спать старцу совсем не хотелось. Пожалуй, он был бы рад, если бы из его жизни насовсем исчезла эта извечная и никчемная человеческая потребность.
С недавних пор Ведя чаще всего навещал один и тот же сон: безграничное пространство черного неба устремляло к его лицу маленькую звезду. Её свет обволакивал плоть колдуна нежной прохладой, делая её невесомой, освобожденной от малейшего земного притяжения.
- Не знак ли мне подает Всевышний? Хочет забрать к себе? Но я совершенно здоров, и жизнь не обременяет меня недугами. А эта звезда?.. Может быть, это я сам? Разве не одинок я? Но кто определил мне это гнетущее одиночество, для чего и во имя чего?..
В маленькой избушке Ведя многое было необычным для времени, только что им обозначенном на последней странице своей исповеди. Единственное окошко жилища не омрачалось высохшим бычьим пузырем, а поблескивало при свете дня прозрачным стеклом. И писал Ведь свои откровения не при убогом свечении лучины. Он пользовался восковыми свечами, спичками, наконец – бумагой! Все эти человеческие открытия принадлежали другим эпохам, совсем не близким, грядущим временам… Да что там свечи, спички, бумага и прочие мелочи быта, на которые колдун никогда не тратил восторженных эмоций.
За время своих фантастических странствий по белому свету и даже за его пределами, он насмотрелся такого, от чего обычный человеческий мозг мог бы обрести гигантские размеры, став автономным хранилищем величайшей мудрости. Увы, этим уникальным достоянием Ведь не мог распоряжаться вольно, по своему усмотрению.
Сколько раз порывался он научить людей грамоте, упростить и прояснить их громоздкую речь, принести в их убогие жилища ароматный свет, бездымное тепло более совершенных печей. Он мог бы одарить своих сородичей многими другими чудесами, но всякий раз благие намерения мудрого старца решительно пресекались силами, понять и сопротивляться которым он был не в состоянии.
Тайны, тайны… Вот, к примеру – дикие звери. Почему они никогда не посягали на его жилище, на него самого? В непроходимых лесах древлянской страны вольно бродили могучие и лютые медведи, бесстрашные разбойники-волки и прочие когтисто-клыкастые твари. Не мог старец объяснить очень многого и в самом себе. Например, он знал, что идёт к завершению первое тысячелетие, а вот сколько лет ему самому, определить так и не смог. Жил в обличии старца, воспринимая всё, как должное, с покорностью прилежного ученика великого учителя.
Жить среди тайн, разгадать которые не под силу даже самому могучему разуму, становилось утомительным и совершенно бесперспективным занятием.
- Дождусь весенних денечков, оставлю эту сиротливую избушку лесным духам и пойду по белому свету… Авось и отстанут от меня всякие таинственные силы. Сожжет их солнышко и унесут прочь шальные ветры.
Старик зажег новую свечу, вслух поблагодарил за службу огарок прежнего «воскового солнышка» и машинально скользнул взглядом на полку с припасами. Ему подумалось, что ломоть хлеба, сдобренный густым мёдом, пришёлся бы теперь кстати. Потом – широкий топчан, тёплая медвежья шкура. Чем не маленький рай для одинокого человека? На минуту Ведь вынужден был отложить свою соблазнительную программу и вплотную приблизить лицо к темному окошку.
- Что это там за странные странности? Свет, как средь бела дня, звонкое шипенье, как будто горящую головню в снег окунули…Свет… Очень красивый, мерцающий… Направляется к моей избушке…
Ведь никогда не испытывал страха. Это была ещё одна загадка, задумываться над которой у колдуна не было ни малейшего желания.
Раскрыв дверь маленьких сеней, Ведь с бесстрашием несмышленого ребенка вышел в тихую морозную ночь.
Совсем рядом с избушкой он увидел ИХ!
Это была та самая Троица, которая однажды лишила его рассудка, погрузила в фантастическое небытие, из которого он, красавец Ведомир, возвратился на землю предков совсем другим человеком.
Старец, Женщина и смуглокожий Юноша медленно подступали к неподвижно стоящему лесному отшельнику. Он снова видел их лица, дивные одежды, свет, исходящий от таинственных пришельцев.
Слова приветствия, добрая улыбка, жест гостеприимного хозяина – всё это осталось только сигналами в растревоженном рассудке Ведя. Непонятное таинство опять справляла молчаливая Троица.
Благородный Старец возложил свою десницу на голову Ведя, а потом плавно отвел её назад. Затем величественная Женщина коснулась груди колдуна серебристой ладонью, и он почувствовал, как сердце на какой-то миг стало безмолвным. И вот уже темнокожий Юноша устремил свои руки к Ведю и нежно обнял его.
Никто из Троицы не проронил ни слова. Только ласковые, совсем неземные улыбки озаряли чудесные лики небесных гостей. Ведю почудилось, что стоящие поблизости голые деревья проснулись от зимней спячки и, омытые голубым сиянием, издали протяжный вздох изумления.
На глазах Ведя совершалось неведомое таинство. Простого смертного оно ошеломило бы до того предела, после которого наступает лишь вечное забвение. И вот уже мягкое голубое сиянье отступило от избушки Ведя, от стволов замерзших деревьев. Оно стеклось, как волшебная вода, в одно место, которое принадлежало Троице. Фигуры небесных гостей таяли. Размылись их очертания, и только изумительные лица со своими неповторимыми улыбками всё ещё стояли перед Ведомиром. Но вот и они пропали, образовав зыбкий голубой шар, который медленно поднялся над вершинами деревьев и через мгновенье исчез в черном морозном небе.
Через минуту Ведь встрепенулся, словно кто-то навалился сзади на его плечи. Устремив взгляд туда, где только что висел голубой шар пришельцев, он почувствовал, что снова обрел дар речи. С непередаваемой болью и отчаяньем старый колдун закричал нечеловеческим голосом.
- Зачем вы преследуете меня?! Что нужно вам от маленького человека, рожденного на грешной земле простой женщиной-славянкой?! Почему опять молчали и лишили меня возможности говорить с вами?! Почему?! По-че-му-у-ууу?!!
Последнее слово прозвучало, как вой исполинского волка, увидевшего в капкане свою мертвую подругу.
В полузабытьи старец вошёл в избушку и, словно подрубленное дерево, тяжело рухнул на застонавший топчан.
***
Ведь проснулся, когда солнце, воспользовавшись редкой возможностью явить себя озябшему лесу, весело искрилось над его макушками. При свете наступившего дня ночное свидание казалось Ведю игрой воображения. Однако он чувствовал, что всё его естество словно впервые соприкоснулось с жизнью! Голова была ясной, телом руководила молодецкая сила. Чудилось, что к прожитым годам (а может, и столетиям?) добавилось бесконечное количество обязательной и необыкновенно изумительной жизни.
- Пусть будет так! Жизнь никогда не бывает слишком долгой, а желание ощущать её бесконечно долго в человеке неистребимо!
Ведь радостно засмеялся, зачерпнул ладонями большую пригоршню снега и озорно растёр на лице пушистую благодать. Потом, слепив крутой шарик из этой самой «благодати», словно расшалившийся отрок, сильно метнул его в стоящую неподалеку ель-красавицу.
- Троица! Я знаю, что ты придешь ко мне ещё раз! Я говорю вздор? Нет! Я нужен, нужен вам, небесные странники, а для чего – вы сами об этом скажете мне, когда придет нужное время!
Глава 2
Зимний лес! Холодное, таинственное царство, наполненное тонким бодрящим ароматом! Эликсир бессмертия? Очень похоже… Долгое доброе здравие? Бесспорно – это оно! Однако…
Передвигаться по этому царству на своих двоих, пусть шибко резвых и тепло обутых – занятие хлопотливое и небезопасное. Малая дорога довольно скоро превращается в долгий изнуряющий путь.
Всё это было давно известно Ведю. Он хорошо знал свой лес, всю неблизкую округу с её полянами, оврагами, разбросанными тут и там древлянскими родовыми селеньями.
Не испытывая нужды в лошади, колдун легко преодолевал далекие расстояния с помощью лыж. Используя и на сей раз это нехитрое и гениальное средство передвижения, лесной старец решил предпринять очередной поход в «люди». Они нуждались в его «колдовских» умениях, он – в человеческой речи и посильной помощи тех, кого считал «большими детьми» матушки-природы.
Лес кончился. Ведь легко скатился с пригорка на заснеженное лоно широкого поля. Утреннее солнце разгоралось всё ярче, однако, совсем не собиралось одаривать теплом застывшую землю. Текла жизнь, неизвестно когда и где взявшая своё начало. Ведь знал, что пройдут века, не будет этого, первозданного в своей красе, ландшафта, не будет этих лесов и их непуганых обитателей. Не будет Киевской Руси… Не будет ничего из существующего ныне мертвого и живого…
Резкое сорочье стрекотанье пронеслось вдоль кромки леса. Чем-то встревоженные белобоки ловко нырнули в пространство между деревьями, откуда только что скатились лыжи Ведя. Старец остановился. Горячее дыханье превращалось в легкий снежный пушок, оседая на волосах и бороде путника.
- Не мною напуганы сороки… От дальней излучины бора торопились… Кого там приметили? Зря верещать не будут. Подожду, передохну, на зимнюю красоту полюбуюсь!..
Тишина, сверкающая белизна снега, продрогшая синева вечных небес…
- Случись умереть мне здесь, никто не отыщет, не предаст земле, не помянет добрым словом… Был человек, да сгинул. Как всё нелепо, бессмысленно в этой самой жизни. Да и сама жизнь… Величайший абсурд, который рано или поздно исчезнет вместе со своей колыбелью…
Ведь прервал свои грустные размышления, непонятно почему посетившие его среди благодатного зимнего дня. Теперь до его слуха слабо доносились многочисленные людские голоса, отрывистое фырканье лошадей и тихое позвякивание металла.
Прошла минута, другая…А вот и само явление, первыми свидетелями которого были осторожные и бдительные сороки. Открывшаяся глазам Ведя картина не была для него в диковину. И всё же всякий раз она завораживала его своей живописностью, монолитной силой, взращенной многими жестокими праведными и неправедными сечами. Двигалась дружина, ведомая либо самим князем, либо одним из его военачальников.
- За данью направляются, пора пришла. Встречайте дорогих гостей, милостивые древляне! Насмешка судьбы – свой же люд обирать едут… Да и свой ли он для клана самозваных варяжских князей? Ведь не оставили в своей угрюмой стране ни фамильных замков, ни богатых владений. Наверное, шибко умные были те варяги, коих сплошь тупоголовые славяне призвали на княжение. Никто и никогда не разберется – что да как было, только вот один из них – перед моими глазами – не вымышленный, а совсем реальный.
Заметив на своем пути человека, всадники замедлили поступь своих коней. Тот, что выглядел предводителем, властно поднял руку. Был он молод, однако надменное лицо, жест, привыкший повелевать, говорили Ведю однозначно – перед ним ныне властвующий киевский князь Игорь. Неудачливый государь и полководец, жадный и тщеславный сын почившего Рюрика.
- Куда путь держишь, старик?! Почему не приветствуешь своего князя? Притомился, аль солнышко на глаза твои порчу навело?
Среди отроков послышался дружный смех, ободряющий речь своего господина.
- Мал человек и скоротечен, чтобы уделять ему внимание столь знатного господина. Но если ты, доблестный князь, так желаешь моего ничтожного почтения, оно уже отпущено тебе. Видишь, стою перед тобой с непокрытой седой головой и открытым сердцем.
Дружинники приглушенно зароптали, слушая не в меру дерзкую речь старца.
- Смело и благородно звучат слова твои, странник! Гнева моего не боишься? Уж не колдун ли ты вредоносный? Говори!
Князь угрожающе нахмурил брови и раздраженно стукнул рукояткой кнута по голенищу сапога.
Многочисленные глаза впились в лицо случайного встречного. Один из дружинников, склонившись к уху князя, что-то говорил ему, косо поглядывая на Ведя.
- А скажи-ка мне, мил человек, куда подевалась твоя тень? Может, убежала князя Мала предупредить, что мы в гости к нему жалуем?.. Не нравишься ты мне. Вроде и старик, а не по возрасту статен и могуч. Впору мечом тебя опоясывать да в дружину определять воем…
Теперь все: и князь, и дружинники, словно позабыв о своем главном намерении, перенесли пристальное внимание на этого загадочного человека.
При желании Ведь с легкостью мог бы выдернуть из седла юродствующего князя и ткнуть его головой в пушистый снег. Однако он был мудрее и благороднее титулованного невежи, а потому ответил князю так, как тому, видимо, и хотелось услышать.
- Воля словам твоим, князь. Я стар, у меня нет ни друзей, ни врагов, ни рода, ни племени. А тень моя всегда торопливее меня: как где застоюсь, убегает она. Догоняй, мол, болтливый старик, коли догонишь!
- Ладно, смерд, иди своей дорогой! Потешил ты нас мудростью своей и отменной дерзостью. На копья бы тебя и зверью на съеденье! Ступай, догоняй свою тень! Попадись она на нашем пути – быть ей прахом отныне и навеки! Пошёл!
Князь резко дернул поводья. Застоявшийся жеребец радостно рванулся вперед, увлекая за собой не столь многочисленную дружину.
- Унеслись, как стая ненасытных волков. Будут отнимать у людишек то, что никогда не давали. Отнимать ныне, потом и всегда, пока не исчезнет с лика земли страна по имени Русь… Их будут славить, награждать высокими титулами – «бессмертные», «красные солнышки», «грозные»… Странно устроены люди, и странность эта неистребима в них…
Ведь продолжал стоять, словно на пути его обозначилась развилка.
- Прощай, князь Игорь… Не суждено тебе вернуться в стольный град-Киев к своей жене – варяженке Хельге. Не моя в том вина. Бог распоряжается судьбами людей, сколь ничтожными или великими ни были бы они в этом мире…
Загнутые концы лыж развернулись в нужную Ведю сторону.
- Поехали!
Рядом со своим хозяином радостно задвигалась голубая тень – тень человека.
***
Коротки зимние дни. Природу никогда не занимали людские заботы, их тяготы, случайные радости и бесконечные лишенья. Угрюмое молчание леса – вовсе не сочувствие человеку. Ему, лесу, всё равно: какие на вкус человеческие слёзы? Какого цвета кровь на теле убиенного и что значит неизбежная мгла успения…
Ведь снова писал. Нередко его рука замирала над листом бумаги, и легкое перо ожидало, когда нужная мысль созреет в голове бодрствующего полуночника. Опять напомнила о себе та, недавняя встреча: князь Игорь, дружина, затянувшаяся словесная перепалка… Сколько же дней прошло с тех пор? Впрочем, не всё ли равно. Тяготило одиночество. И в то же время жить с людьми совсем не хотелось. Ведь давно отвык от их близкого и постоянного присутствия. Так было удобнее, спокойнее… Он отвечал только за самого себя. На окружающий мир он смотрел так, как смотрят на много раз исхоженную и надоевшую дорогу.
- Ведомир… Ведомир… Когда появится луна, приходи к речке, где челны стоят… Жди меня, сокол ясный… Жди меня…
Ведь выронил перо, и на чистом листе засверкала вороньим глазом большая чернильная капля.
- Что это, господи… Откуда ты, голос милый?.. Нежина?.. Ладушка моя, где ты, где ты?!.
И опять тот же голос, как из глубокого колодца:
- Зачем оставил меня, ушёл не простившись?.. Кто отнял тебя у несчастной Нежины, кто увлёк в неведомое? Молчишь? Нас нет? Навсегда?.. Прошлое!.. Зачем оно стучится в сердце, так сладко и так жестоко напоминает о себе?
- Нежина, любимая!.. Я помню глаза твои цвета темного янтаря. И губы твои, и руки, что ложились на мои плечи… Я помню тебя, милая, помню, помню!..
Беспокойным взглядом оглядел взволнованный старец стены своей хижины. До чего же ненавистными и тоскливыми показались они ему! Деревянная гробница, в пасмурном чреве которой билось живое сердце обреченного на одиночество человека.
- Плохо мне…душно…скверно на душе, ох, как скверно! На волю пойду, морозным воздухом подышу, освобожу голову от тяжких мыслей… Сейчас… сейчас…
Ведь наспех оделся.
…и я с тобой, сокол мой… На руки возьми меня. В лесу снег глубокий, а я босая… Возьми лук со стрелами… Вдруг нечисть какая помешает нам любоваться друг другом…
Ведомир замер. Опять призрачный голос. Некого взять на руки, некого прижать к груди! А зачем лук со стрелами? Какая нечистая сила может смутить его, готового вступить в беспроигрышный поединок с самим дьяволом?..
- Нежина, ты просишь, чтобы взял с собой оружие… Будь по-твоему. Тебе из райских кущей виднее, как можно помочь своему Ведомиру-отшельнику…
Яркая луна сияла над лесом. Ведь медленно, как зачарованный, шёл от избушки, в маленьком окошке которой чуть трепетал золотой язычок горящей свечи. Деревья, деревья… А может, это вовсе не они, а те, прежде усопшие, столпились вокруг, ожидая какого-то чуда?
Вот две берёзы. Верхушки их почему-то тесно сплелись. Широкий проём между их стволами, сплетенные чудным образом вершины обнаженных красавиц… Чем не триумфальная арка, возведенная в честь Ведомира и его незримой спутницы Нежины?..
И вдруг!..
Ведь почувствовал, что ноги перестали повиноваться ему, а лыжи будто намертво приросли к затвердевшему снегу…
Глазам старца явилось жуткое виденье!
Огромный, окровавленный конь держал на себе страшного всадника, тело которого колыхалось, раздвоенное до груди фантастической силой! Залитый кровью всадник, бледное лицо которого показалось Ведю очень знакомым, заговорил голосом бесцветным, холодным и зловещим:
- Смотри, проклятый колдун, что сделали со мной твои поганые древляне… Ты знал, что они разорвут меня на части, знал, но не предупредил меня… Будь ты проклят!.. Да постигнет тебя кара небесная!..
Ведю показалось, что страшный всадник-призрак сейчас ринется на него и раздавит своей исполинской мощью.
Таинственная сила вывела из оцепенения бесстрашного охотника. Он пришёл в себя, быстро наложил на тугую тетиву лука длинную стрелу и выпустил её со страшной силой в оскаленную морду коня-призрака.
На глазах Ведя конь вместе со своим изуродованным всадником превращались в огромную снежную глыбу. Она медленно оседала, пока не превратилась в небольшой холмик, на котором не хватало лишь надгробной плиты.
Тяжелый, гулкий стон прокатился по лесу, и с ветвей могучих деревьев осыпались снежные покрывала…
На лице Ведя выступил холодный пот, отчаянно колотилось сердце, взгляд ещё долго не мог оторваться от двух берез, меж которых явилась ему бездушная оболочка убиенного князя Игоря.
- Не я накликал беду твою, сын Рюрика! Алчность твоя неуёмная погубила тебя! С одной овцы две шкуры содрать невозможно, но ты отважился доказать обратное… Месть непокорных древлян была тебе их последней данью!..
Невесть кому направлял возбужденную речь свою сын непокорного племени. Наверное, нужно было хоть немного облегчить душу, освободив её от праведного гнева и жестокой встряски, порожденной только что сыгранной сценой.
- Славная у меня получилась охота! Спасибо тебе, Нежина милая, за то, что лук со стрелами мне присоветовала! Сегодня мы были вместе, отрада моя далекая!
Глава 3
- Любава! Люба-а-ва!.. Ты где-е-е?..
Отозвался чистый девичий голос:
- Да здесь я, здесь, Искорка!
Мальчонка лет семи, в длинной рубахе, сшитой из отцовских пожиток, весело скатился с берега к сидевшей у самой воды девушке. Только что уложила она в корзину последний выстиранный рушник и теперь задумчиво смотрела на озерную гладь.
Искорка пристроился у плеча Любавы и прижался к нему горячей щекой. Она ласково обняла запыхавшегося бегунка, взъерошила ещё влажной ладонью его светлые волосёнки. Помолчали.
- Любавка… Ты бы пока не росла дальше… Я быстренько догоню твои годки и женюсь на тебе… Ты самая красивая из всех…из всех…
Любава улыбнулась и окатила синевой своих глаз смущенное личико «жениха».
- Не станется так, Искорка милый. Время остановить нельзя. У каждого своя жизнь, своя доля… И женой твоей я стать не смогу – родня мы с тобой. Невесту будешь искать в другом селенье…
На минуту оба замолчали. Обескураженный откровениями Любавы, Искорка нехотя поднялся, шаркнул ладошкой под конопатой «сопелкой». Плечики его обвисли, словно опустили на них совсем не легкую ношу.
- Ты пошто торопился-то? Дело какое срочное? За любовь твою благодарна тебе. И я тебя всегда любить буду.
Не глядя в лицо Любавы, несколько успокоенный мальчишка глуховатым голосом изрёк:
- Матушка твоя послала за тобой. Гости к вам наведывались из соседнего селенья… Чё им надобно-то?..
Сердце Любавы сжалось от недоброго предчувствия. Лет ей было уже восемнадцать, и всё чаще слышала она от своих сородичей не очень приятное для неё слово «невеста».
Корзина с мокрыми рушниками была совсем не тяжелой, но Искорка, как и подобает настоящим мужчинам, ухватил её за правое «ухо». Левое досталось Любаве. Торопиться совсем не хотелось. Она любила это лесное озеро. Она поверяла ему свои сокровенные думы и желания, свою молодую и сильную плоть, когда не в меру разгоряченное солнце начинало утомлять её.
До недавних пор всё было спокойно в душе Любавы. Привычное родовое селенье, где все были равны, где все с большим усердием и сноровкой вершили свои каждодневные деянья, плоды которых равно принадлежали всем – и старым, и малым.
Как жили люди в окрестных селеньях, как выглядели они, их жилища, - ей было неведомо, что ничуть не осложняло её жизнь. И вот теперь эта окрестность посылала к её жилищу совсем незнакомых людей.
***
- Заходи в дом, Любава. А ты, Искорка, поди побегай или делом каким займись.
В голосе матери Любава уловила нотки непонятного волнения, а глаза её чаще обычного скользили по стенам, грубоватой утвари, по чисто вымытым половицам.
- Жаль, что отца твоего нет с нами боле… Видел бы он, какой красавицей стала наша Любавушка, какой мастерицей да помощницей в хозяйстве… Трудно мне будет без тебя и тоскливо…
- Матушка, разве леший собирается выкрасть меня или Велес задумал увести в свое царство? Что это с вами, матушка?..
- Недавно гостей проводили. Хорошие люди приходили из соседнего селенья, говорили с ними о том о сём…
- И чего же надобно этим хорошим людям от нас? Какая неотложность привела их в наш дом?..
Мать взяла за руку Любаву и вместе с нею присела на широкую скамью.
- Не бедные они, в достатке живут… Другая у них забота: женихов много, а невест нет. Как и у нас – одна родня. Вот и осмелились навестить нас… Сватают тебя, Любавушка. Жених для тебя у них самый подходящий. По всем статям хорош. Верным мужем твоим быть желает…
- Каким мужем, матушка? Разве говорила я вам, что жениха себе выбрала? Не могу я так. Не животина я бессловесная, чтобы в чужое стойло вели меня. Сердце у меня есть! С ним-то что делать?!
- Успокойся, чадо моё. Знаю, для такой красавицы достойного жениха по всей округе не сыщешь. Только не ходить же нам по всему белому свету. Так можно до старости в девках остаться.
Мать замолчала, разглядывая без всякой надобности свои натруженные руки.
- Думать надо о роде своем. Мы должны укреплять его, сохранять и множить, чтобы выжить в лихое время, не стать легкой добычей пришлых разбойников. Не нам с тобой решать – быть свадьбе или нет. Наш родовой совет скажет свое последнее слово, а перечить его воле никому не дозволено.
Любава порывисто встала. Материнские слова вконец расстроили её.
- Матушка! Всё хорошо в нашем добром семействе. Одно не по душе мне: зачем обещаете меня человеку, которого ни знать, ни видеть не привелось мне! Лучше прогоните меня или сгубите какой надумаете смертью, но воли вашей я не признаю!
Любава опустила голову, закрыла глаза дрожащими ладонями. Слёзы отчаянья и негодованья обожгли ей щеки. Пожалуй, в первый раз за всю прошлую жизнь она плакала так горько и безутешно. Весеннее солнце закатывалось, осеннее, редкое и неласковое, готовилось надолго занять место в судьбе несчастной Любавы.
- Любавушка, доченька!.. Никто тебе лиха не желает, никто не даст в обиду тебя. Мы всегда будем рядом с тобой! Ну пойми же ты это! Всё образуется! Не ты первая, не ты последняя. Так жизнь наша женская устроена. Поди, отдохни, и не надрывай сердце надуманными страхами!
Мать обняла плачущую дочь, по привычке коснулась её чистого лба сухими губами.
- Тяжка судьба родителей, ох как тяжка! Помоги мне, Любава, нести свою непосильную ношу. Одна я, но и ты у меня одна в сердце до последних дней…
***
Озеро было таким же тихим и приветливым. В зеркало его заглядывало всё, что обжило крутые берега, что скользило по синему небу, светилось в нем дневными и ночными светилами.
Вот взметнулась над гладью крупная рыбина и шумно плюхнулась в свою родную стихию, возмутив прохладную гладь широкими кругами.
- Свыкнется-слюбится… В девках засижусь до старости… Не свыкнется и не слюбится! Не будет по-вашему, хоть прогоните на все четыре стороны!
В голове Любавы одна за другой проносились безотрадные мысли. Она сама выберет себе смерть или тайно уйдет из селенья искать себе счастливую долю в незнакомых местах. Однако ни то, ни другое совсем не казалось утешением или желанным выходом из безрадостной реальности.
Отчаянье охватило Любаву и невольные слёзы вновь и вновь застилали её синие очи.
- Сидишь, голубушка, озером любуешься! Не наскучило оно тебе?
Любава узнала голос Феклуши. Не так давно привел её в родовое селенье рыжий Оляпка, пополнив работящий клан «девкой со стороны».
- Феклуша!.. Как хорошо, что ты здесь оказалась!.. Посиди со мной…Потом бадейки с водой вместе понесём. Ты ведь не сильно торопишься?..
- А куда торопиться-то? Конечно, посижу, поболтаем… Э, да ты никак плакала? Чего приключилось, а?
Феклуша терпеливо выслушала то, о чём ей толковала краса-девица.
- Правильно матушка твоя говорит: не ты первая, не ты последняя. Все мы, коли повезёт, невестами да жёнами становимся. Я вот, кажись только вчера знать не знала о муже, а теперь… Теперь вот ребятёночка ждать буду… Первенького, а там – сколько судьба определит…
Феклуша безмятежно улыбалась, как будто весь окружающий мир был создан исключительно для неё.
- Тебе, Феклуша, с женихом повезло. Любишь его, поди?
Феклуша заливисто засмеялась, запрокинув раскрасневшееся лицо к чистому небу. Когда она успокоилась от нагрянувшего на неё веселья, Любава увидела на её глазах слёзы. Только это были совсем не те горькие росинки, что высохли на щеках опечаленной синеглазки.
- Ой и скажешь ты, Любавка!.. С мужем повезло, любишь его… Видишь, до какого смеха довела меня? Да нет ничего этого! Сказали – к свадьбе готовься, к жениху поедем. В новую одёжку обрядили. Потом моя матушка нырнула под неё руками и по голому телу моему прядку льняную повязала.
- Эта нитка, говорит, тобою спрядена, когда малолеткой была. Берегла её к этому дню…
- Феклуша, а зачем нитка-то? И зачем на голое тело, а?
- Матушка говорила, что от злых духов охраняет она, от всякого сглаза. Так с каждой невестой проделывают…
- А мужик-то наш приозёрский, понравился тебе, Оляпка рыженький? Ты раньше, до свадьбы, виделась с ним, говорила?
- Понравился, не понравился… Меня не спрашивали. Руки сильные, голова на месте… А что рыжий, да лицом не красавец?.. Так ведь и я не красавица. Обнимает меня крепко и… всё остальное делает исправно. Чего печалиться-то?
Феклуша опять засмеялась. Потом сладко потянулась всем телом, взметнув над головой сильные руки.
Любава почувствовала, что жгучая печаль её приутихла, а на душе стало так легко и спокойно, как бывает у человека, без остатка покорившегося велению судьбы.
Феклуша ненадолго затихла. Оперев подбородок на сжатые кулаки, она смотрела мимо озера, мимо леса, в неведомое «никуда»…
- Ты, Любава, совсем другая, непохожая на всех нас… Красавица ты – на загляденье. Достойного жениха тебе найти ох как непросто… Обидно мне за тебя и жалею я тебя от всего сердца, а помочь ничем не смогу. Кто нас слушать-то будет…
Совсем понизив голос, молодая жена рыжего Оляпки грустно произнесла то, что таилось в её душе:
- Рабыни мы… Рабыни безвольные… Не бьют нас, не ругают, жалеют. Любите, мол, своих мужиков… А где она, любовь эта? Нет её, и никогда не быть ей. Без любви нет у человека счастья.
Феклуша встала, зачерпнула озерной водицы в деревянные бадейки.
- Пойдем, Любава. Скоро мужики наши с покоса вернутся. Негоже их пустыми мисками встречать. Две грации, две судьбы, два полюса. Одно небо над головами, одна дорожка к дому, по которой они шли вместе в последний раз. Смирение и Непокорность. Между ними Бездна. Кого она выберет и увлечет в своё вечно ненасытное чрево?..
***
Спящего человека посещают виденья. Какими они были у первых людей или у тех, кого мудрый колдун Ведь поместил в 945 год от рождения Христова? Гадать о том – всё равно, что ловить рыбу в песке.
Иногда Любава описывала своей матушке сновиденья, особенно взволновавшие её и ещё долго, при свете дня, занимавшие её воображение. Она становилась чудесной птицей, без труда парящей высоко-высоко над землей. Реки казались Любаве тонкими извивающимися нитями, горные хребты напоминали спины чудовищных драконов, а вся земная поверхность пестрела, как нарядный ковёр, сотканный из кусков драгоценной ткани.
А ещё она ощущала лёгкое дыханье неземного ветра. Он разбрасывал над головой её густые волосы, застилал ими лицо смеющейся Любавы. Когда ослабевали порывы небесного скитальца, она опускалась ниже, и взору её являлись огромные селенья, сверкающие бесчисленными огненными очами… Из этого золотого океана света навстречу ей поднимался исполинский старец с прекрасными вьющимися волосами и бородой, словно сотворенными из жидкого серебра. Юные глаза старца светились добротой и нежностью, а голос… Голос?.. Любава не могла передать словами его музыку, угадать смысл слов, что вытекали из этой божественной музыки…
- Опускайся осторожно, лебедушка милая, не повреди свои крылья… Я умру, если увижу их распластанными на земле… Лети ко мне, не бойся! Я твой ангел-хранитель и вечный спутник на земных и небесных просторах!..
Любава просыпалась. Тёмное чрево избы. Рядом спали люди, много людей. Пахло их телами, печным дымом… Кто-то стонал, кто-то храпел, кто-то бормотал непонятные слова. А ещё слышался лай собак, лошадиное фырканье, далёкий крик ночной птицы.
Это была её колыбель, из которой ей не суждено выбраться и обрести желанную свободу. Сны были короткими, окружающая реальность – долгой, наскучившей и уже совсем безрадостной для гордой синеглазой красавицы.
Глава 4
В приозерном родовом селении Исидорка был человеком пришлым. Более десятка лет назад явился он сюда неведомо откуда. Ни старик, ни юноша. С большой головой, прикрытой жидкими волосами. Дорожный посох, переметная сума, изрядно поношенная одежонка. Таков был Исидорка, голубовато-белые глаза которого смотрели на сельчан жалобно и приветливо. Словом – обуза, лишний едок, возможно, праздный бродяга или беглый отщепенец, прогневивший чем-то своих сородичей.
Когда Исидорку накормили да хорошенько выспросили, оказалось, что пришелец – дока в лекарском деле. А поскольку в селении поголовно здоровых не было, решили на совете принять Исидорку в семейство и испытать на деле.
Позже, когда пришелец научил селян делать из воска свечи и высекать из камней искры для появления огня, он стал «своим» человеком – уважаемым и незаменимым.
Вот он вышел из своей каморки, сощурил глазенки от яркого солнца и, вывернув наизнанку холщовую суму, стал вытряхивать из неё сухие травинки. Мешок требовал свежих былинок да цветиков, из которых хитроумный Исидорка (имя греческое!!!!!!!!!!) приготовит нужные зелья.
Заметив идущую Любаву, лекарь ласково поманил её к себе. На его сереньком личике засветилась детская улыбка из тех, какими он не удостаивал никого, кроме синеглазки.
- Любавушка, подойди-ка сюда на малое времячко. Просьба к тебе у меня… Только что Любава относила косарям-сельчанам еду да питьё. На широкой лесной поляне орудовали они верпами, чтобы было в ненастье чем прокормить лошадок да бурёнок.
Первым оторвался от наскучившего занятия Долговязик – молодой, здоровый холостяк, чин которого в скорое время, скорее всего, обретет противоположное качество. Найдут ему невесту, как нашли мужа Феклуше, и станет он главой нового семейства.
Когда Любава передавала ему большой горшок с молоком, сородич-детина застенчиво улыбался и, неожиданно взяв её за руку, не торопился отпускать.
- Ты чего, Долговязик? На прогулку зовёшь али благодаришь за парное молоко? Мужики наши увидят – волосы тебе выдерут!..
Любава засмеялась и, освободив руку, крепко защемила пальцами нос храбреца. Теперь засмеялись все.
- Так его, лешего! Вишь, в ухажеры нацелился!..
Любава присела на траву, и, не сговариваясь, рядом с нею быстренько уселись и все мужчины.
- Хорошо тут у вас! Вот построили бы мне на этом месте высокий терем. Поманила бы я сюда молодого князя, женой бы его стала, а он вас в дружину свою возьмет! Чем траву косить, лучше в походы ходить, славу да богатства добывать!
- Дело говоришь, Любавка! Вот закончим косьбу, твой терем ладить станем, а ты пока князя молодого искать будешь. Вот с Долговязиком и поедешь до Киева. Князь там есть, только, говорят, что больно старый…
- Да нет там уже князя. Казнили Игоря – ворюгу ненасытную братья-древляне. Вдова-то его, Ольга, теперь княжит и пуще своего почившего мужа грабит да мытарит люд честной…
- Не нужна нам, Любава, княжеская дружина. Не разбойники мы…
Строгим и решительным стало лицо Любавы после мужских откровений, тревога заползла на солнечную поляну змеёй подколодной.
- Недобрую шутку выдумала я. Никого нам не надобно. Жили без князей, и дальше жить будем. Только не нагрянули бы к нам. От этих разбойников и насильников теперь ни леса, ни болота защитить не смогут…
- Правду говоришь, Любава. Вот, соседи наши, что вчера наведывались к нам по делам житейским…
Заговоривший было очередной родич мельком глянул на притихшую Любаву, и на минуту осеклась его речь.
-…так вот, сказывали они, что дружинники княгини Ольги рыщут повсюду, данью тяжкой обкладывают древлян, а мятежных да непокорных губят нещадно…
Любава тяжело вздохнула, поднялась с мягкой душистой травы.
- Хорошо беседа наша начиналась, а закончилась грустно. Ну, да ладно. На всё божеская воля… Пошла я, да и вам пора за дело…
Мужики какое-то время смотрели вслед уходящей Любаве.
- Эх!..Вот бы мне такую жену! Всё внутри переворачивается, когда гляжу на неё!
Долговязик жадно смотрел на стройную фигуру удаляющейся синеглазки, будто ждал, что она вот-вот обернётся и покличет его к себе.
Никто с воздыхателем не спорил.
- Да, к ней не посватаешься… Хотя право такое есть у каждого из нас. Ведь так?
Откликнулся самый старший:
- Держи язык за зубами, дурак долговязый! Не забывай, что обещал в своё время на селенском совете, не то мать-большуха научит тебя уму-разуму!
- Да я что…Какой я ей жених… Долговязик с лошадиной мордой… Да ещё дураком обзывают… А…ладно…
Расстроенный парень взял нехотя свою косу. Сделали то же самое и все остальные, только работать уже совсем не хотелось. С уходом Любавы на солнечной поляне словно похолодало и потемнело.
***
Любава неспеша подходила к Исидорке.
- Как чувствуешь себя, лекарь-кудесник? Чего сказать мне желаешь?
- Спасибо, Синеглазка… Чего мне желать-то?.. Всё давно отжелал я и отчувствовал… Разве яму поглубже, чтобы упокоиться в ней вовеки вечные…
- Да полно причитать, Исидорка! Ишь, ямку ему глубокую захотелось!.. Вот порешим, да поженим тебя! Хватит бобылем век коротать!
Исидорка вздохнул, словно разбудили в его душе давно замолчавшие мелодии юности, улыбка сошла с его лица.
- Ты в лес когда собираешься? Как надумаешь, дай мне знать. Попрошу тебя травки подходящей нарвать. Лекарь без врачующих зелий – уже не лекарь. А за услугу твою такое зелье тебе придумаю, что краса твоя до глубокой старости чар своих не утратит.
- С охотой исполню твою просьбу, только не нужна мне ни нынешняя, ни долгая красота. Прока от неё никакого. Тяжко мне с нею. Красавица…красавица…Лучше бы ликом Феклуши боги одарили меня. Так спокойней и радостней жилось бы мне…
Любава опустила глаза, и печальная тень набежала на ее дивное лицо.
- Вижу, что неладное творится в твоём сердечке. Что за напасть одолевает тебя, голубушка? Скажи, я умею хранить и свои, и чужие тайны, оттого и жив до сей поры…
- Да нет у меня никакой тайны… Замуж выдать собираются. Уж и жениха определили, да меня не спросили… Только не бывать этому. Вот ты, Исидорушка, и поможешь мне от такого замужества избавиться, и от жизни такой…
- Не говори так, Любава. Давай-ка присядем… Вот так…
От всех мужиков селенья одинаково пахло потом и старой, застиранной одеждой. Другое дело – Исидорка. От него исходили запахи старого дерева, ароматных трав и сладковатого дыма восковых свечей.
- Ты вот, Любавушка, не поверишь, что ещё недавно был Исидорка молодым и не таким бесцветным. Девки красные манили меня, и я охотно шёл на их любовный зов. В том роду, откуда я пришел к вам через великие муки, была у меня зазноба… Тешили мы с ней свою молодую кровь. И, наверное, мужем и женой впоследствии любовных утех стали бы. А тут любовницу мою тайную другому определять стали, свадьбу замышляли… В ту пору знал я многие лекарственные секреты, которые передал мне старый лекарь, живший в нашем селенье. Учеником я был старательным и покладистым, за что и любил меня старик-наставник и мало какие тайны скрывал от меня. А лекари, скажу тебе, люди загадочные. Одним пользу неоценимую доставить способны, другим – зло сотворить могут. Вот и представился мне подходящий случай воспользоваться коварной стороной лекарского дела.
Уговорил я свою зазнобу на скверное пособничество – дал ей порошок нужный, надоумил, как им распорядиться, чтобы злодею привить порчу долгую, но не смертельную.
Не стану утомлять тебя, Любава, подробностями содеянного. Скажу только, что после моего порошка незадачливый жених слёг в постель, усыпанный язвами… Зенки его завидущие плохо глядеть стали. Какая уж тут свадьба! Вскорости его родственники нагрянули к нам. Пошто, мол, сокола погубили, и кто приложил руку к этому черному делу?..
Исидорка замолчал, будто припоминая что-то очень важное.
- А дальше-то что было? Рассказывай, рассказывай!
Любава нетерпеливо взяла сухощавую руку Исидорки и затормошила её своей сильной ладонью.
- Сородичи мои старика-знахаря не тронули – никаких злых деяний за ним никогда не наблюдали. Другое дело – я, ученик его, да ещё замеченный чьим-то наблюдательным оком в увлечении молодухой-невестой.
Побили её жестоко, бедняжку, а мне указали на дорогу и сказали, что если попадусь им на глаза снова – убьют…
Так я оказался без рода, без племени, без моего старого учителя.
Исидорка приложил ладонь к своему высокому лбу, затем она медленно сползла к его редкой бородёнке и беспомощно застыла на впалой груди.
- Ну а у нас-то ты как оказался? Как сюда дорогу нашел, кто тебя направил на спасительную тропу?..
- Тяжела доля одинокого человека. Идешь, куда глаза глядят, спишь, где придется, абы чем утоляешь голод…Благо, пора была летняя, милостивая ко всему сущему… Лес кормил меня, учил избегать опасностей. Однако страхов и лишений натерпелся я столько, что их на две жизни хватило бы с избытком. Наступил день, когда я понял, чт из дремучего леса мне уже не выбраться. Последние силы покинули меня, и гибель моя стала неизбежной. Хотел я упасть на влажный мох, заплакать и… И тут я увидел человека, который стоял рядом с маленькой избушкой и внимательно смотрел на меня. Потом он поманил меня к себе, и я с радостью воспринял его знак. Мне было уже всё равно – леший это в образе человека, нечистая сила, колдун или ещё кто-то в этом роде. Он видел, что силы покинули меня, и быстро пошёл мне навстречу.
- Сегодня ты шёл верной дорогой, странник-изгнанник. Заходи в моё жилище, если нет желания сгинуть бесследно в лесных дебрях. Не день и не два пребывал я счастливым гостем этого необыкновенного старца. Было в нем что-то неземное, загадочное… Он казался не человеком, а богом, сошедшим на нашу грешную землю. Я много спал. Видимо, этот лесной кудесник поил меня какими-то настоями трав. Пища, которую он давал мне, была необыкновенной на вкус. Она укрепляла мои силы, мне снова захотелось жить, стать вечным слугой этого великодушного старца… Однажды он вывел меня на крылечко своей маленькой и необычайно уютной избушки.
- Сейчас ты пойдешь дорогой, которую укажу тебе. Она приведет тебя в селенье, где мирно и благополучно живут весьма отзывчивые люди. Они приютят тебя до конца твоих дней, по достоинству оценят твоё ремесло и те маленькие «хитрости», которые ты перенял у меня. Одежды тебе ладной предложить не могу, - мы с тобой слишком разные по росту. Вот здесь дорожные припасы. Прощай, и забудь дорогу ко мне… Так надо…
Исидорке на миг показалось, что разговаривает он сам с собой, следуя по направлению, указанному старцем. Но голос Любавы напомнил ему, что рядом сидит та, которой он не сказал ещё о самом главном…
- Исидорка, голубчик, рассказывай, рассказывай дальше! До чего же интересно слушать тебя, горемычного!
Пролистав несколько страниц своей прошлой жизни, Исидорка Пришлый закрыл воображаемую книгу своего отбывшего бытия. Он медлил, словно собирался духом перед совершением чего-то очень трудного и противоестественного.
- Теперь, Любава, скажу тебе о тайне, разглашать которую меня заставляет судьба твоя неизбежная… Не знаю, добром или злом обернется моё известие…
- Исидорка… Не бойся, говори! Гнев богов наших навлеку на себя, если предам воле твоё откровение!
- Да п;лно, полно… Верю в тебя, как в самого себя, иначе… Ты никогда не задумывалась – почему такая красивая? Прости, что и я про красу твою… Вот ведь, ни батюшка твой покойный, ни матушка твоя, большуха наша, дара этого не имеют. Верно?..
- Батюшек и матушек некрасивых не бывает…
- Да, да, батюшек и матушек… Только сакжу тебе – не твои они родители, и не в своём роду-племени живешь ты все эти годы. Оба мы здесь «сторонние», хотя согреты, не голодны, не обойдены заботой и вниманием…
- Но как же, как же такое может быть?.. Не пугай меня, скажи, что это вымысел твой неподходящий!.. Так ведь?!
- Слушай и всё поймёшь… А случилось всё это лет пятнадцать тому назад. Отец твой, как ты называла покойного нашего старшого, поехал однажды в одно из соседних сел по делам мне неведомым. Конь его отмерил уже немалую дорогу, когда до слуха всадника донесся плач младенца. Он спешился и, ведя конягу в поводу, осторожно стал приближаться к сиротливому плачу. То, что он увидел, напугало его до полусмерти. На маленькой полянке, под кустом дикого орешника, лежала женщина красы необычайной. Рядом с нею, на краешке раскинутого плаща, сидел ребенок в нарядной рубашонке, заливаясь безутешными слезами. Твой отец склонился над женщиной. Она не дышала, хотя смерть её наступила недавно и не успела обезобразить чудного лица несчастной.
Вокруг – ни души, только плачущее дитя… Как он сказывал – страшная находка привела его в смятение, и поначалу он не знал, что делать. Боялся, чтобы кто не увидел случайно да не заподозрил его в злодеянии… Хоронить загадочную женщину и строить догадки – кто она, откуда, как попала в лес с малолеткой и кто повинен в её смерти, у него не было времени. Твой названный отец накрыл своим плащом тело несчастной, густо обложил её еловыми лапами и решил, что завтра, вместе с подмогой, вернется сюда и предаст земле бездыханное тело. Взяв на руки младенца, он повернул коня в обратный путь, чтобы до наступления сумерек добраться в своё селенье.
Когда же он поутру, вместе с другими селянами отыскал страшное место, женщины уже не было. Ничто не напоминало о ней. Было пусто, и лишь загадочный круг из обгоревшей травы обозначал то место, где лежало тело женщины. В село мужики вернулись испуганными и молчаливыми… А тем младенцем была ты, Любава…Когда наш старшой умирал, а я старался облегчить его муки, он и поведал мне эту страшную историю. На большом селенском совете все взрослые мужчины и женщины, все смышленые парни и девки дали обет молчания… Так появилась тайна, которую открыл тебе, Любава, жестокий Исидорка Пришлый…
Словно тгораживаясь от всего белого света, от всего прошлого и настоящего, Любава крепко втиснула в ладони своё окаменевшее лицо. Она не плакала. Она превращалась в ту Любаву, которую тщательно скрывали от неё милосердные селяне.
Исидорка умолк. Он знал, что обрушил на плечи Любавы ещё одну тяжкую ношу, но почему-то был уверен, что одно несчастье вытеснит из её сердца другое. Она будет свободной. Она этого добьется вопреки давним и строгим родовым традициям. И уж если станет она невестой, то жених её будет достойным обладателем красоты и стати чудо-девицы.
- Коли всё это правда, то я такая же одинокая, как и ты, Исидорка… Беда не приходит одна, а как одолеть силы судьбы, скорее всего время подскажет…Спасибо тебе за горькую правду. Не беспокойся, я сильная и гордая, за себя постоять сумею… А травки тебе завтра же соберу… Мама… Где-то она сейчас? Почему я не с нею? И где отец мой? Кто он… Почему…
Здоровенный лохматый пёс, нареченный Хазаром, важно подошёл к Любаве и снисходительно ткнулся влажным носом в её колено. Вождь лающей своры засвидетельствовал своё почтение юной богине красоты…
***
Селенье затихло. Каждый из его обитателей, получив дневную долю усталости, теперь с помощью сна пытался расстаться с нею. Отражение полной луны едва заметно покачивалась на глади озера, обливала зеленоватым сияньем крыши домов, дарила всем желающим длинные тени-шлейфы и бесконечную умиротворенность. Кричала ночная птица, лаяли собаки, отпугивая лесную нечисть от своих владений.
Любаве не спалось. Снова и снова думала она о том, что рассказал ей Исидорка.
- Правда ли всё это? Моя родная мать никогда не обнимет и не обласкает меня… А мой отец? Не он ли стал виной смерти своей жены? Тогда что же произошло между ними?.. А может, моему названному отцу только показалось, что найденная им женщина мертва? И что это за круг из обожженной травы? Ужас какой-то, право… Стена молчания… тайны…тайны…
В течение дня Любава старалась быть спокойной, усердно помогала матери-большухе справлять необходимые дела, шутила с молодыми девками, подначивала парней острым словцом… Жила и не жила. Даль не просматривалась, тоска не уменьшалась. Самое невыносимое было чувство внезапной душевной отчужденности от всего, что окружало её много лет в этом родовом селении…
- Что теперь будет со мной? В чём и где искать спасения от надвигающейся беды, подступающей ко мне в виде нелепой свадьбы?
Внезапное озарение пронзило всё существо Синеглазки.
- А не разыскать ли того таинственного старца, который однажды приютил и спас от смерти несчастного Исидорку? Вот кто был бы мудрым советчиком, а может быть и спасителем! Почему-то мне кажется, что он добрый и необыкновенный во всём…Кудесник? Колдун? Бог?.. Небожитель, посетивший для кокой-то цели землю?.. Да, но как отыскать его? Исидорка совсем забыл те дороги, что указал ему таинственный старец… опускайся осторожно, лебёдушка милая, не повреди свои крылья… Я умру, если увижу их распластанными на земле… Лети ко мне, не бойся… Я твой ангел-хранитель…хранитель…
Глава 5
- Идёт, голубушка! Ох, как непокойно и горько сейчас на душе у неё!..
Берестяной туесок, доверху наполненный земляникой, готов был упасть на землю, но в последний момент рука девушки ещё крепче сжала его плетеное ушко.
- Красивая и смелая! Бесценное сочетание для хрупких творений Всевышнего!
Ведь приветливо улыбался, разглядывая испуганную Любаву.
- Как зовут тебя, диво дивное?
- Батюшке с матушкой ведомо, а чуженинам знать не надобно… И не хрупкое я создание Всевышнего. Постоять за себя смогу, если в этом нужда будет!..
- Прости, что не добрым молодцем предстал перед тобой. Не бойся меня и не торопись покинуть чуженина.
- Чего же вам от меня надобно? Говорите, я не боюсь вас. Имени вашего спрашивать не стану. Если захотите, сами назовёте…
Любава внимательно разглядывала чудо-старца.
- Уж не вы ли тот самый колдун, о котором рассказывал мне наш лекарь Исидорка?
- Ты угадала. Тот самый, про которого уже лет двести люди слагают всякие небылицы!
- Двести лет? Разве могут люди жить так долго?
- Обычные люди – нет, а колдуны вроде меня – могут. Вовсе не обязательно иметь всем то, чего достигает отдельный человек. Не всем это дано, однако деянья такого человека могут приносить пользу все, кто заслуживает получить её.
Лицо старца притягивало взгляд, излучая непонятную, но властную силу. Оно было воистину прекрасным, а самое удивительное – лицо это казалось молодым, несмотря на седые вьющиеся волосы и бороду. Глаза! Они принадлежали юноше, излучая блеск и очаровательную открытость, присущие сильным и пригожим представителям мужского племени!
Солнце поднялось до своего летнего предела. Упоительные запахи деревьев, трав, цветов, всего, что окружало двух стоящих на поляне людей, создавали атмосферу волшебного свиданья юной принцессы и великого Перуна.
- Лекарь ваш, Исидорка, был моим гостем. Он рассказал тебе только то, что смог. Самую малость из того, о чем никогда и никому не рассказывал я. Хочешь знать больше – узнаешь, а не захочешь – надоедать не стану… Сядем здесь…
Ведь указал на ствол поваленной берёзки, и первым опустился на эту нерукотворную скамью.
- Таким, каким ты видишь меня сейчас, я стал внезапно. Чей-то непонятный умысел сыграл со мною жестокую шутку, которой, как ни пытался я, разгадать не могу до сей поры…К двадцати годам был я среди сородичей первым красавцем, сильным и ловким, весьма сообразительным и добрым. Однажды охотился я в лесу. Стрела моя готова была сорваться с тетивы и устремиться к телу молодого оленя. Вот в этот момент почувствовал я на своем плече чье-то легкое прикосновение. Я резко обернулся, и от неожиданности утратил дар речи. Напротив меня стояла Троица! О, это были необыкновенные существа! Одежда их переливалась нежными красками и сама она была вида необычайного! Не могли существовать на земле подобные создания, но как и откуда они появились – загадка…Благородный Старец, величественная Женщина, стройный Юноша, очень смуглая кожа которого могла принадлежать жителю стран вечного лета. Мирно смотрели на меня, и лица их украшали приветливые улыбки. В руках Старца была чаша. Отпив из неё маленький глоток неведомого напитка, он протянул её мне. Без слов было понятно: надо сделать то же самое и мне. Я безропотно подчинился. Глотка оказалось мало. Не потому что притомился на охоте: питьё было несказанно приятным, и я осушил чашу до дна. Потом Женщина, наклонив мою голову, надела мне на шею какой-то талисман, Отрок же лишь на мгновение приник головой к моей груди и отступил назад…
Ведь замолчал. Любава увидела, как чудо-старец закрыл глаза, словно собирался заснуть. Робко она коснулась его плеча кончиками пальцев.
- Вы устали? Не закрывайте глаза, мне страшно! Говорите, говорите… Мне так спокойнее…
- Не волнуйся, Любава, так ведь тебя зовут? Знаю о тебе всё. Не ягоды позвали тебя в лес, не Исидоркина просьба. Мысль свою посылал за тобой. Ведь ты хотела искать меня, а я облегчил труды твои и сам явился к тебе.
Любава успокоилась. Надежда поселилась в её сердце. Она верила, что этот кудесник обязательно поможет ей в беде её.
Ведь улыбнулся. Глаза его светились юношеским блеском, и Любаве показалось, что перед нею вовсе не старец, а великолепный добрый молодец, назначивший ей свидание в волшебном лесу!
- Зелье, выпитое из чаши, лишило меня рассудка. Я будто умер, но сладко, без муки. Словом, заснул блаженным сном. Они подарили мне созвездия чудес, недоступных воображению простых смертных. Я побывал во всех уголках мира, я видел то, чего можно увидеть, прожив на земле отныне и ещё одно тысячелетие! Я видел будущее нашей земле, видел нового человека с его деяниями, с его образом жизни и устремлениями… Не могу я, Любавушка, поведать тебе об этом, - жизни не хватит. Иногда я записываю впечатления о тех видениях, только не знаю, для чего и для кого делаю это, я ведь совсем один…
Когда возвратился я в свои родные места, закончив великое путешествие, прежнее словно отвернулось от меня, а попросту оно уже не существовало.
Когда я нагнулся к речке, чтобы умыть своё лицо, отразила она седовласый и бородатый лик старца – вот этот, что ты видишь сейчас, Любава. В отчаянии я закричал страшным голосом. Это был нечеловеческий крик, ибо речка покрылась мелкой рябью, прибрежные деревья зашумели тревожно, а с чистого безоблачного неба упали холодные капли противоестественного дождя. Я рухнул на землю, уткнулся своим и чужим лицом в мягкую траву и первый раз в своей осмысленной жизни заплакал…Тщетно я искал родное селенье, своих родителей, свою любимую, красавицу Нежину… Никакого селенья не было, словно и не стояло тут никогда. Только речка была той самой, на берегу которой некогда встречался я с далёкой возлюбленной… Так я стал одиноким отшельником, без рода, без племени, но умудренным великими мудростями и силой, ниспосланной мне таинственной Троицей…И тут о себе напомнил Их талисман. Он ожил у меня на груди и… позвал в дорогу. Я шел, ведомый его скрытой таинственной силой, пока не нашёл лесную избушку. Она словно ждала меня, обещая надежный кров вдали от людей…
Слушая Ведя, Любава чувствовала, как ей передаются его глубокая тоска, неприкаянность, тягость всего того, что обрушивает судьба на обыкновенного смертного человека. Юная, сильная, не обделенная светлым разумом красавица-древлянка начинала понимать: всё то, что обрушилось на неё в последнее время, имеет какой-то загадочный смысл, испытывает её на прочность, призывая к великому терпению и душевной стойкости.
- Скажите мне… Не знаю, как обратиться к вам…
- Когда-то звали меня Ведомиром, теперь я – просто Ведь, Ведь-колдун, потому что знаю и могу то, чего недоступно никому из людей…
- Вы сказали, что всё знаете обо мне. Значит, несчастья мои не секрет для вас… Нельзя мне оставаться более в селенье, которое всегда считала своим родным кровом и которое теперь стало для меня совсем чужим и опасным… Помогите мне, если можете, дайте совет, как быть мне в моём отчаянии, в моих бедах!..
Ведь взял руку Любавы и нежно погладил её своей ладонью. Девушка не противилась, не пыталась отвести руку молодого старца, однако лицо её покрыл легкий румянец, а синие глаза смущенно опустили к земле своё бесподобие.
- Любавушка, все беды, которые обрушились на тебя, словно сговорившись, ещё не самые жестокие. Скоро, совсем скоро нагрянут в ваше селенье дружинники княгини Ольги, которая вместо убиенного мужа Игоря теперь управляет Киевской Русью и жестоко мстит древлянам за смерть своего супруга. Горе и слёзы, кровь, бесчестье и разоренье ожидают приозерное ваше гнездовье. Более всего от этого буйства выпало бы на твою долю, потому что ты красавица. Не пощадят красоту, опозорят, растопчут её, похоронят под слоем праха…Не могу я допустить этого. Когда-нибудь, в своё время, ты поймешь, почему болею душой за тебя и хочу спасти тебя разом от всех бед. Я уведу тебя в далекое будущее. Ты будешь равной среди тех, кто примет тебя и до поры сохранит. Я всегда буду рядом с тобой. Перед тобой – твой ангел-хранитель!
То, что предлагал Ведь, повергло Любаву в такое волненье, что она словно окаменела, не в силах здраво мыслить, говорить, двигаться.
- Что я должна сделать, чтобы случилось задуманное вами? Я верю вам, любезный и благородный волшебник, я надеюсь на лучшее, а если оно не сбудется, хуже, чем сейчас, мне уже не будет…
- Спасибо, Любавушка, за добрые слова твои. У меня на сердце тепло от них стало. Сегодня я совершу, пожалуй, самое главное дело своей жизни и перестану быть одиноким отшельником. Я буду для тебя отцом, матушкой, стражем и воином. Благослови нас Всевышний разум на благое дело!
Ведь приподнял девушку, разлучив с березовым стволом.
- Слушай меня внимательно. Там, где ты окажешься, ничего не будет удивлять тебя. Всё, окружающее тебя, очень быстро будет воспринято тобой и осмыслено. Речь тех людей будет понятной тебе, и они будут без труда понимать тебя. Но запомни: гармоничного людского сообщества не существовало и не будет существовать никогда. Силы зла на земле неистребимы. Но ты сумеешь противостоять им.
Ведь достал из маленькой холщовой сумки, висящей у него на шее, какой-то небольшой предмет.
- Вот, Любава, этот талисман будет защищать тебя, когда зло станет посягать на твою честь, на твою жизнь. Доставай его и являй ликам зла. Ты будешь неуязвима! Понятно ли тебе, о чем говорю я и что советую?
- Да, мой мудрый волшебник!
- Наклонись ко мне… Вот так!
Ведь ласково надел на шею Любавы подвешенный на цепочку маленький серебристый диск, в середине которого было крошечное отверстие.
- Это дар Троицы. Отныне он принадлежит тебе. Не разлучайся с ним. Теперь повернись к солнцу, возьми свой туесок и стой молча, не поворачиваясь ко мне.
Любава сделала так, как приказывал Ведь. Она была в полной власти этого необычного человека и полностью доверяла его намерениям.
Ведь воззвал к таинственной Троице, подарившей ему талисман, о помощи. Талисман ожил, застрекотал, как далекий кузнечик. Они слышали Ведя. Троица была рядом, старец внимал её голосу и делал то, что она вещала.
Он видел, как постепенно растворяется дивная фигура Любавы, как собирается в маленький золотой шар, который, словно нехотя, стал подниматься в небо. Вот он застыл на мгновенье над вершинами высоких сосен, словно прощался с этим миром и с ним, колдуном Ведомиром. И вот этот шар стремительно вознёсся в небо и через мгновенье исчез с глаз Ведя.
- Счастливого пути, Любава, милая! До встречи! До скорой встречи и навсегда!
Ведь глубоко вздохнул, опустил отяжелевшую голову на грудь и застыл, как изваяние, сотворенное резцом гениального скульптора.
- Спасибо вам, небесные странники! Я жду вас, я хочу снова видеть вас! Я хочу слышать ваши голоса! Откройте мне тайну, которая не дает мне покоя! Я хочу жить, как все люди! Я хочу – просто жить! Жить! Любить! Иметь своё продолженье! И оно будет, обязательно будет!
Глава 6
Алекс гнал свой тяжело нагруженный рефрижератор по пустынному шоссе. Трасса казалась бесконечной. Редкие автомобили обгоняли его, ещё реже попадались встречные. Клонило ко сну. Напарника в кабине не было – валялся дома с радикулитом, и сейчас усталый «дальнобойщик» искренне завидовал Саньке Жирняку.
Шофер-дальнобойщик… С этой огромной колымагой Алексей породнился совсем случайно. Гуманитарный университет подарил ему диплом учителя иностранного языка, захудалую сельскую школу и те гроши, которые гордо величались зарплатой. Всё это не могло долго продолжаться. Проклятая инфляция, которую никак не могут обуздать столичные чиновники, быстро съедала Алёшкино жалованье. К тому же, поступало оно в карман гуманитария не очень регулярно. Ему неловко было перед матерью, которая хорошо понимала его и успокаивала, что должно это положение непременно измениться к лучшему. Однако, сирый учитель уяснил для себя, что заниматься надо чем-то принципиально иным, востребованным текущей жизнью, дающее гарантию, что эта востребованность наполнит его кошелёк и сделает эту самую «жизнь» более желанной и привлекательной.
Всё началось с того, что этот самый «радикулитный» напарник, бывший одноклассник, встретил его, Алёшку, на улице родного провинциального города. Жирняк был бодрым, уверенным в себе человеком. Алексею показалось, что он либо получил богатое наследство от случайно обнаруженной родственницы-иностранки, либо выиграл «лимон» зелёненьких, участвуя в телевизионном шоу Якубовича, либо, на худой конец, имел приличную денежную работёнку.
- Лёха! Привет, старик!.. Сколько лет, сколько зим! Узнаешь меня? Вспоминай, вспоминай!..
- Ты, Санька, так и не придумал ничего новенького: привет старик, сколько этих и тех… А мог бы, например, так: «О, господин учитель! Рад приветствовать вас! Как поживает ваша драгоценная супруга и ваши милые детишки?»
Последовало взаимное рукопожатие.
- Ну, ты загнул! Кому такое сегодня взбредёт в голову? Смотри, что творится вокруг – полный беспредел, смута, бедлам, короче, атас! Ну, ладно, это не для нас… Ты как поживаешь, где куёшь копейку?
Алексей кратко изложил своё состояние, чем привел Жирняка в справедливое негодование.
- Слушай, Алёшка, бросай, на хрен, эту школу со всеми её ободяями! Ты что, хочешь в нищете сгубить свою молодую и бесценную жизнь? Знаешь что, давай к нам вали. Я гоняю рефрижератор между городами. Слышал про дальнобойщиков? Так вот, малость подучишься, я за тебя ручательство представлю, и всё будет о’кей! Вместе будем гонять нашу тачку-кормилицу! Романтика дорог, свобода, хорошая деньга… Ну, ты как, врубился?
Вот так стал Алексей Осокин водителем «тачки-кормилицы», которой его познания в английском языке были совершенно безразличны.
Чтобы не заснуть за рулём, как это нередко случалось, он откинул лючок бардачка, нащупал первую попавшуюся кассету и собрался было проводить её в брюшко магнитофона…
- Что за дьявольщина… Только что до самого горизонта была голая дорога, и н; тебе…
Вместо магнитофонной кнопки Алёшка был вынужден нажать на тормозную педаль. Метрах в тридцати от капота грузовика, словно из-под земли выросла женская фигура.
Алёшка, сбавив обороты двигателя, выскочил из кабины и направился к неожиданному живому препятствию.
- Эй, ты… как тебя! С головой всё в порядке?!
Фигура продолжала неподвижно стоять, не реагируя на грубоватый окрик дальнобойщика. Алекс зашёл спереди… Теперь он видел её. Это была девушка, совсем молодая и красивая. Глаза её были закрыты. Казалось, что жизнь только-только начинала возвращаться к ней после неизвестного потрясения.
- Есть проблемы?.. Куда направляешься, красотка?
Девушка медленно открыла глаза, и Алекс стал свидетелем маленького чуда – глаза незнакомки, над которыми парили два крыла бровей, были необычайно синего цвета.
- Почему Вы (Алекс перешел на официальный язык) на дороге одна? Если нам по пути, садитесь в кабину!..
Синеглазка нерешительно и медленно протянула руку удивленному Алексу. В другой руке девушка держала маленький туесок, доверху наполненный свежей земляникой.
- Ну и странная мне выдалась попутчица! А одежда на ней – смех, да и только.
Это была первая оценка, данная рыцарем дорог неизвестной принцессе-грёзе.
- Я ждала тебя… Куда тебе, туда и мне…
- Приехали, - подумал удивленный дальнобойщик, - как это понимать и что с этим делать?
Сначала ехали молча. При всей странности одежды очевидным было главное: девушка была необычайно красива! Тогда и пришла в его голову сумасшедшая мысль: он ни за что не отпустит её, он будет возить её вокруг света! Если у неё есть ухажер, - то он отнимет её у недостойного домогателя, если она замужем – он убьёт нахала-выскочку…
Синеглазка тоже размышляла: почему она подала руку этому парню, почему не страшится рокочущего быстроногого чудовища, что несет её в неизвестность, почему понимает речь совершенно незнакомого ей человека?.. Только теперь она поверила окончательно в безграничную колдовскую силу Ведя. Он был рядом – незримый, молчаливый, её спаситель и ангел-хранитель.
- Может, нам следует назвать имена друг друга?.. Мы ведь не безымянные существа, верно? Я – Алекс, Алекс-дальнобойщик и ваш покорный слуга. А Вы?..
- А какое имя вы дали бы мне?
- Ну, например, Краса Ненаглядная! Любое другое будет не совсем точным…
- Меня зовут Любавой…
- А что, прекрасное имя, ласковое, милое… Еду, еду, еду с ней, еду с Любушкой своей!
Алёшка пропел последнюю фразу, несколько изменив слова душевной русской песни… Любава улыбнулась, и в кабине стало светлее и уютнее… Девушка смотрела на бегущую ленту дороги и её так же, как недавно Алекса, начало клонить ко сну. Она всё ещё не пришла в себя после фантастического путешествия. Каждая клеточка её тела начинала возвращаться на своё привычное место, получив заряд таинственной энергии.
- Берите ягоды, угощайтесь!.. Я собрала их сегодня, а мудрый старец посоветовал мне взять их с собой в дорогу…
Алекс легонько прихватил щепотку угощенья и снова бросил взгляд на девушку. Ему хотелось остановить машину, как следует разглядеть девушку Любаву, в конце концов, не торопясь поговорить с нею…Таких странных пассажиров Алёшке возить ещё не приходилось…
- Ягоды ваши – просто прелесть! Где вы их собирали?
- В нашем лесу…
- А что это за «мудрый старец», про которого вы упомянули? Это ваш дедушка? Он лесник?..
- Он не мой дедушка… Он великий волшебник, мой ангел-хранитель…
Алексу начинало казаться, что с головой у девушки серьезные проблемы, и теперь у него лишь два выхода из проблемной ситуации: либо высадить её в ближайшем населенном пункте и сдать представителям местной власти, либо доставить к себе домой.
- Кажется, я влип в чудненькую историю, из которой не вижу пока нужного выхода, - подумал растерянный дальнобойщик и всё внимание устремил на дорогу. Зато он выяснил главное – девушка-загадка свободна от брачных уз и поклонников.
- И всё-таки, - куда вы направляетесь? Я должен подвезти вас к дому. Он ведь есть у вас где-то, а?
В полудремотном состоянии Любава с полным равнодушием, с откровенностью ребенка проговорила:
- Алёша, я не знаю, почему ты (она впервые сказала «ты») повстречался мне… Вези меня туда, куда тебе надобно… Там и будет мой дом… Пока не спрашивай меня более ни о чём… Я должна окончательно обрести себя…
Алексу, привыкшему ко всяким путевым неожиданностям, неизбежным для любого шофёра-междугородника, стало не по себе.
- Всё ясно, - размышлял он, - надо везти её домой. Мама всё поймёт и, наверное, поможет во многом разобраться… Ну и дела…
- Любава, ты, наверное, устала и проголодалась. Мы скоро приедем… Отдохнёшь, выспишься… Мама покормит нас чем-нибудь вкусненьким… Ты можешь подремать… Мне будет легче крутить баранку и повнимательнее смотреть на дорогу. Договорились?
- Договорились. Матушка твоя не будет отдавать меня замуж за хорошего человека из соседнего селенья?
- Не беспокойся – не будет… Никто тебя никуда не отдаст! Ну, закрывай свои колдовские глаза, а то наскочу на какую-нибудь колдобину…
- Искорка сейчас тоже спать будет… Он так хотел жениться на мне…
Алёшка больше не удивлялся речам Любавы. Он переключил скорость, и его «тачка-кормилица» ещё быстрее понеслась в сторону заходящего солнца.
Глава 7
- Господи, что творится на белом свете… Правильно говорят – мир катится к катастрофе…
Мать Алёшки сидела перед телевизором. Ведущий программы «Время» докладывал о сходах снежных лавин, потопах, гигантских лесных пожарах, авиакатастрофах, о погибших…Она подумала о том, почему люди стали предельно безумными, зная, что земля уже не в состоянии выносить их, а Господь, наверное, всерьез настроился на то, чтобы смести всех своих полоумных чад и вместо них придумать что-нибудь получше.
Она благодарила судьбу за то, что Алёшке повезло, что не был он в Афганистане, не воюет в Чечне, что жив и здоров, но где-то сейчас болтается в тяжелом грузовике, зарабатывая на жизнь кочевым образом жизни… Она знала, что на нынешних дорогах часто бывает не менее опасно, чем на войне. Грабят, убивают, берут в заложники… Конца этому не видно и, видимо, не будет.
- Скорей бы Алёшка вернулся…Прежняя работа была унизительной, а теперешняя – тревожная и непредсказуемая…
Закончив телепрограмму, перечислив все трагедии и катаклизмы, ведущий казенно улыбнулся (ему тоже невесело) и распростился с испуганным и озабоченным российским телезрителем.
Пошла бессовестная, пошлая и невыносимо издевательская реклама всего того, что никому на всём белом свете не надобно. Просто она подкармливала телевизионщиков и прочие СМИ. Каждый зарабатывает, как может, а мораль, стыд, совесть – это понятия уже немодные, отжившие. Диоген вылез из бочки во второй раз за многие столетия… День, солнышко, а он с зажженным фонарём… Опять ищет человека… Не найдёт. Больше не найдёт. Людей не осталось.
За окнами послышался ропот автомобильного мотора.
- Алёшка приехал!.. Чего это он к дому пригнал свою колымагу? Не случилось ли чего?
Ольга Даниловна поспешила к двери. Звонок. Значит пора открывать гениальную затворку, придуманную гениальным человеком (но без фонаря в руке).
В проеме двери появилась девушка, которую легонько, под локоть вводил в прихожку несколько смущенный сын.
- Мама, смотри, какое сокровище я встретил сегодня на дороге! Чуть под колёса моей тачки не попала…
Ещё не до конца отключившись от пугающей телевизионной какофонии, Алёшкина мать не сразу поняла, о чем говорит смущенно улыбающийся сын.
- Проходите, голубушка… Рада вас видеть… (хотя поводов для радости никаких не было). Проходите, проходите… Лучше – сразу на кухню. Покормить вас надо с дороги… Верно?..
- Ты, мама, как всегда, мыслишь дальновидно, в прекрасном реалистическом духе!
Любава нерешительно прошла туда, куда увлекла её Ольга Даниловна, робко села на скамейку у столика и не торопясь стала изучать окружающий мир «кухни».
Уловив призывный знак Алёшкиной руки, мать подошла к нему с чувством, которое никак не походило на радостное.
- Мама, не удивляйся пока нашей гостье… Ничего предосудительного я не замыслил. Ты пока займись ею, а я перегоню машину на базу и быстренько вернусь, ага?..
- Ну давай, коли так…
- Любава, я очень быстро вернусь! Пока познакомься с моей мамой. Она очень хорошая, и обязательно понравится тебе.
- Иди, иди, лицемер… Она – нормальная? Не из «этих»?..
- Она – необычная, не от мира сего… Потом всё объясню… Иди, иди, мама… Не надо оставлять ее одну. Я мигом.
Ольга Даниловна, затворив дверь за сыном, вернулась к незнакомке.
- И как вас звать, величать, милая девушка? Я – Ольга Даниловна, Алёшина мама…
- Меня Любавой звали… Такое имя у меня и сейчас… Я из приозерного селенья, где меня уже, наверное, ищут…
Ольга Даниловна, женщина лет сорока пяти, высокая, не красавица, но довольно привлекательная, пристально разглядывала девушку и почти сразу поняла, что была она очень и очень странной.
- Это где же такое селенье – Приозерное?.. И почему вас там должны искать? Вы что же – убежали из дома?
- Такое селенье – в древлянской стороне, около красивого озера, которое я очень любила… и всегда буду любить. Нет, не убежала я из родного гнезда… Так случилось по воле Ведя. Он спас меня и обещал всегда хранить…
Ольга Даниловна почувствовала смутное беспокойство, готовое перерасти в тревогу. Странными были ответы девушки на заданные вопросы. Понять их было невозможно.
- Неужели она страдает шизофренией или чем-то подобным? Откуда сбежала? Кто её ищет?.. Дождусь Алёшку, вместе попробуем разобраться…
Это были неозвученные мысли здравомыслящей женщины, изучающей живое существо, лишенное здравого смысла.
- А что это, Любава, у тебя в корзиночке? Ягоды?
- Ягоды! Сегодня я их в нашем лесу насобирала. Ведь сказал, чтобы я взяла их с собой! Берите, это вам!
- Спасибо, Любава… Сейчас мы их немножко освежим… На дорогах столько разной пыли и в кабине, наверное, бензином пахло до умопомрачения… Правда?
- Пахло в кабине, до умо-мрачения… Бен-зи-ном… И спать хотелось… Я дремала…
Мама Алёшки высыпала землянику в дуршлаг и, поднеся его к смесителю над раковиной, открыла кран. Любава, как завороженная, смотрела на струйку воды, бегущую из блестящей изогнутой шейки. Потом она легко встала и подставила ладонь под струю. Она улыбалась чистой, детской улыбкой. Она была прекрасна!
- А Феклуша (Фекла - имя – греческое, у славян его не могло быть) брала водицу из озера, бадейками… Быстро зачерпывала и легко несла, а я ей помогала… Феклуша ребеночка ждет, а я его не увижу…
Лицо Любавы стало грустным, словно какая-то непонятная даль затуманила его своей тайной…
Омытые водой ягоды Ольга Даниловна высыпала на тарелку и поставила на стол. Поначалу она не обратила внимания на кусочек березовой коры, что отделился от донышка туеска, и теперь лежал на дне посудной раковины. Когда женщина хотела убрать его в мусорную корзину, она увидела на обратной стороне бересты написанные слова, исполненные великолепным почерком неизвестного каллиграфа: «Примите и сберегите её до времени. Ведь-колдун».
Ольга Даниловна не стала расспрашивать Любаву о кусочке бересты и о смысле текста, написанного на нем. Она положила его на полочку и вновь обратила внимание на таинственную гостью.
Любава изучала кухню, а Ольга Даниловна – Любаву. Странный наряд – длинная рубаха почти до щиколоток, сшитая из грубого полотна, непонятная обувь, отсутствие какой-либо прически. Тем не менее, была эта девушка великолепно сложена, высокого роста, с прекрасным лицом, на котором сияли глаза чистейшей синевы. Взгляд её был осмысленным, но ощущалась в нём безграничная наивность, что-то совсем детское…
- Любава, тебе, наверное, хочется умыться? Иди-ка сюда… Вот горячая вода, вот мыло. вот тебе полотенце. Освежись – и к столу. Сейчас Алёшка явится. Втроём поужинаем, поговорим…
Хозяйка дома не закрывала дверь ванной комнаты. Ей почему-то казалось… нет, она ясно сознавала, что Любаве всё это… незнакомо, видится впервые!
- Проходи, садись вот сюда. Сегодня я испекла пирожки… с чем они – угадаешь, когда начнёшь есть. Ты любишь пирожки?
- Я не знаю… Надо ведь их поесть?
- Конечно, конечно. Начинай! А я тебе суп налью, и себе заодно…
Пару минут они ели молча.
- Хорошие они, ваши пирожки, только я не знаю, что у них внутри… Но мне хочется много их есть… Можно?
- Ешь, голубушка, сколько хочешь. Я рада, что они тебе нравятся! А внутри у них – мясо и капуста.
Наконец-то Ольга Даниловна откровенно засмеялась, почувствовав, как спало тягостное напряжение, как эта загадочная Любава на время утратила свою загадочность.
Раздался звонок. Мать с облегчением впустила сына.
- А мы тут без тебя занимаемся дегустацией пирожков. Давай, живенько присоединяйся, иначе тебе ничего не достанется!..
Мать довольно улыбалась, и Алёшка понял, что пока он отсутствовал, женщина и юная красавица нашли общий язык. Они ели суп с пирожками, пили чай, опустошили тарелку с Любавиной земляникой. Говорили о том, о сём, однако нужного разговора так и не состоялось. Множество вопросов повисло в воздухе, ждало ответов. Увы… Наконец, Алёшка, чувствуя, что очень устал и переволновался за этот длинный, полный неожиданностей день, по-хозяйски поставил совершенно естественный вопрос.
- Мама, наша гостья, наверное, очень устала и хочет спать. Дорога у нас была длинная и притомила нас обоих, правда, Любава?
- Спать очень хочется, только, наверное, опять летать буду и слышать голос моего ангела-хранителя…Голос этот такой ласковый, такой незабываемый… Я буду ночевать у вас?
- Ну конечно же у нас. Ты посиди ещё немножко, поинтересуйся, какие сны вот этому бродяге снятся… Я сейчас.
Уходя, мать укоризненно посмотрела на сына. Он понял, что всё происходящее ей вовсе не по душе, что странная гостья тревожит ее и доставляет ей совсем незапланированные хлопоты.
- Любаша, ты не почувствовала, что сегодня получился на редкость длинный день? Наверное, это и хорошо. Я нашел тебя и теперь могу спокойно смотреть на твое лицо, на твои волшебные глаза.
- А мне нравятся длинные дни. Ночи не принадлежат человеку. Он словно умирает, только легко и ненадолго. Сонные виденья покидают его вместе с зорькой, потому что призраки эти явились с небес и возвращаются туда.
- А ты не знаешь секрета, как этих «призраков» задерживать подольше? Чертовски не хочется пробуждаться и тащиться на работу. Она, эта работенка, никогда не бывает невестой, она всегда злая мачеха, хотя опускает в твой карман пока еще ничем не заменимые «бабки».
- Разве могут в карманах уместиться бабушки?.. И почему им надо в твой карман прятаться?
- Ох, Любаша!.. Ты что, не знаешь, что такое «бабки»? Вот умора! Да деньги это, деньги! Поняла? Так их в народе нашем шалопутном обзывают…
Так про денежку нельзя. Она – богатство… Богатым быть хорошо… Не жадными, как наши киевские князья…
Алешка застыл в недоумении после слов Любавы.
- Любава, ты уже спишь, потому что тебе уже сны снятся… Мама, ты нас совсем уморила! Засыпаем за столом! Засыпаем за столом!
Через минуту появилась ольга Даниловна.
- Готово, готово. Ступай, Алеша, спокойной ночи. Я провожу Любаву.
- Спокойной ночи, мама, спокойной ночи, Любава!
- Ты тоже во сне летать будешь? Расскажешь завтра мне – куда поднимался, что видел и слышал? Расскажешь?
- Ну конечно, расскажу. Хотя сегодня спать без задних ног буду и вообще ничегошеньки не увижу.
- Мама Ольга, а без задних ног разве спят? Как же это понять?
- Да не обращай внимания, шутит он. Просто очень устал, а когда люди очень устают, они спят так крепко, что вообще ничего не чувствуют… Вот здесь ты будешь спать… Только во что же мне тебя переодеть… У тебя ночной одежки нет?
- Есть ещё понёва, только она мне уже не понадобится… Пусть подарят ее другой невесте.
- Понёва? Ах, да…понева…понева… Подожди, сейчас что-нибудь найду для тебя. Фигура у тебя и рост почти как у меня. Только ты молодая, цветущая и бесподобно красивая.
- Неправда! Это вы, мама Ольга, очень красивы. Такой, наверное, была и моя мама…
- Почему-была? Где же теперь она?
- Нет её. Небо приманило ее к себе на веки вечные…
Ольга Даниловна молча застыла перед Любавой. Ей стало ужасно жалко эту полную загадок девушку.
- Я сейчас.
Как завороженная разглядывала Любава электрический ночничок, стоящий на маленьком столике около кровати.
- Он горит без пламени и дыма… Он теплый, значит добрый…
Любава сидела на краешке кровати, когда вновь появилась «мама Ольга».
- Любава, попробуй-ка надеть вот это… А свое «платье» давай мне.
Наступила неловкая пауза. Любава встала, смущенно глядя на мать Алёшки.
- Ты что, меня стесняешься? Я могу выйти… Только хотела уложить тебя в постель и потушить свет.
- Не уходите, мама Ольга! Мне с вами хорошо. Сейчас я отдам вам свою рубашку…
Смущенная женщина, познавшая любовь, замужество, схоронившая раньше времени своего Михаила, упавшего вместе с мамолетом на жесткую, неуступчивую землю, смотрела на юную красавицу, словно на себя, не столь далекую и совсем молодую. Вот медленно поползла вверх допотопного вида рубаха, вот она собралась на голове Любавы, вот стремительно сдернута с нее ловкими руками.
Под рубашкой была только обнаженная плоть. Красота этого тела могла привести в восхищенье самого Бога.
Девушка, ловко набросив «ночнушку» на себя, легла. Ольга Даниловна заботливо накрыла ее простыней.
- Спокойной ночи, Любава! Я потушу свет. Спи спокойно. Мы рядом.
***
Мать и сын долго сидели на кухне, не обращая внимания на быстро летящие часы короткой летней ночи.
Алексей во всех подробностях поведал матери о том, как встретил таинственную девушку, как она вела себя в момент их встречи, о чем они говорили в пути…
- Что же нам делать, мама? Ума не приложу – что все это значит. Откуда она взялась на шоссе, для чего ей это было надо, чья она, наконец?
- Ты хочешь, чтобы я ответила на все эти вопросы? Пока я тебе скажу следующее: она абсолютно земное существо, совершенно не похожая на тех уродцев, которые вылезают из «летающих тарелок». Ее создала наша хитромудрая природа, вовремя остановившись, увидев замечал законченный шедевр. Да, она очень красива! Если бы ты видел, какая у нее Дивная фигура! Когда она переодевалась, на ней не было более ни единого лоскутка... Ну, ладно. Это все лирика. Что мы имеем в наличии? Тайны, загадки, загадки , предположения, тупик...
Ольга Даниловна протянула руку и достала с полочки кусочек березовой коры.
-Смотри, что я обнаружила на дне ее корзиночки с ягодами...
Сюрприз был наиболее спичечного коробка.
- Мама, ты прочитала, что здесь написано? «Примите ее и до поры сохраните. Ведь- Колдун» .
Помолчали, соображая.
-Ну, что же, уважаемый Ведь -Колдун. Мы приняли твою посланницу, в течение дня и ночи сохраняли ее от посторонних глаз... Что дальше?
- Вот именно - что дальше ? Сколько надо ждать, чтобы случилось это «до времени»? Почти уже невидящими глазами Алешка смотрел на кусочек березовой коры , где изумительно красивыми буквами были написаны таинственные и потому тревожные слова .
Мать и сын чувствовали, какая тяжкая ноша свалилась на их плечи. Что делать с этой, не от мира сего, девушкой? У нее нет никаких документов, минимум примитивной одежды, масса каких-то воспоминаний, расшифровать смысл которых, пожалуй, никто не сможет. Идти в милицию, обратиться к медикам, поднять на ноги телевидение, газетчиков? Только кто всему этому набору сил и средств доверяет сегодня. Они покупаются за «большие деньги», а эти самые «большие деньги» есть у «больших людей», «большие люди» давно изолировались от массы, которая еще не очень давно величалась советским народом.
-Знаешь, Алёшка, мне кажется, пока ничего не нужно предпринимать. Все со временем образуется. Видишь, что на этом кусочке коры написано? Не кто-нибудь, А сам Колдун обращается к нам, просит сохранить до поры . Этот Ведь, наверное, очень много значит судьбе нашей гости и обязательно даст о себе знать в положенное время.
-Ты, пожалуй, права. Пусть пока поживет с нами, не стеснит и не обкушает нас. Любопытным скажем, что дальняя родственница гостит. А можно и весомее - невеста она моя! А можно, если честно сказать, кто бы она ни была, я уже по уши влюбился в нее и никуда бы не отпустил отсюда...
- Да ладно, ладно... Матери голову хочешь заморочить... Рано тебя в женихи. Сначала предмет обожания распознать надо. А пока она – как та царевна-лягушка... И потом ... Ты уверен, что нравишься Ей? Она, между прочим, красавица, какой в подметки не годятся всякие «Мисс Америки» и прочие
- Наверное, ты права, только мне не хочется думать об этом. Я ее нашел и никому не отдам...
- Давай без глупостей. Не маленький мальчик... Мне вот какая мысль пришла. Помнишь, вы с отцом отдыхали в загородном санатории? Когда это было? Наверное, года четыре назад... Не в этом дело. Я вот подумала, не поехать ли вам туда вместе? Не перебивай. Знаю, что работаешь, что недавно в отпуске был. Поговори там с главным врачом, пусть подержит там девушку нашу, сделают нужные анализы, осмотрят. Наверное, мы будем лучше знать о физическом состоянии Любаши... Как думаешь, я дело предлагаю?
Алешка вспомнил загородный санаторий, где был вместе с отцом, еще живым, веселым и здоровым. Вспомнился главврач , медсестра Зоя, которая ему, Алешке, очень понравилась... Санаторий, лес, большой пруд, свежий воздух, прогулки...
- Гениальная идея! И как мы сразу не догадались!
- Когда же было догадываться? Находку твою только-только разглядеть успели...
- Так, сейчас сколько накапало? Без 15 4... Уже начинает светать. Часиков в 9 будем собираться. Позвоню Жирняку , чтобы без меня пока обошелся, и в дорогу. Пошли, мать, додремлем часок-другой. Потом как-нибудь отоспимся...
Глава 8
Мать-Большуха, постаревшая, суровая лицом, собрала большой родовой совет. После смерти мужа все заботы по сохранению рода, все дела, связанные с бытом большого хозяйства легли на ее плечи точка абзац в избе горели восковые свечи , в кайф светилось душа и мудрость Колдуна Ведя.. Царило тягостное молчание, словно на скорбные посиделки собралось общество немых и глухих.
- Несчастья начали преследовать наш род. Не знаю, чем прогневили мы своих богов, только наказывают они нас сурово и нежданно. Нечистая сила похитила у нас красавицу Любаву . Не былаона от рождения кровинушкой нашего семейства. Все вы о том знаете и верно, хранили тайну от нашей синеглазки... Только судьба распорядилась не так, как хотелось всем нам...
Мать-Большуха помолчала.
- Она была ясным солнышком среди нас. Как теперь без нее … Чего молчите? Не уберегли голубушку нашу, не уберегли...
Послышались робкие возражения и оправдания.
- Всю округу обшарили, под каждый кусток заглядывали...
Всё озеро челнами избороздили и берега его оглядели... Не гневись, матушка большуха. Нет на нас вины никакой...
- А может в какое другое поселение подалась? Испугалась, что замуж выдать хотели... Гордая она была, с характером ...
Мать Большуха устремила тяжелый взгляд на маленькую фигуру лекаря.
Исидор, говорят, что ты долго с ней разговаривал накануне ее пропаже ... О чем говорил? Не сказал ничего лишнего?
Все глаза устремились на Исидор ку, будто были абсолютно уверены, что вот сейчас все и прояснится.
- Печальная она была... Хотел попросить любого, чтобы травки в лесу набрала, когда Соберется Туда... Не неволил ее, не торопил, Ласково только попросил...
- Что еще говорил? Долго сидели вместе, сказывают те, кто видел вас...
-Про жизнь свою пропавшую рассказывал ей, отвлекал от грустных мыслей, успокаивал, звал к надежде и терпению... Вот и все...
Исидорка замолчал. Те, кто слушал его, недоверчиво заработали.
- Лишнего наговорил, запугал девку...
- Озеро она уж больно любила. Не утопилась ли от тоски какой неведомой нам?
- Да не утопила она... Хазар-Волкодав на полянке лесной сумку нашел, какую она брала с собой. Пёс все кружился на одном месте... Потом сел и завыл протяжно.
Исидорка понял, что Любава сделала то, о чем намекал ей, рассказывая о своей жизни.
- Скорее всего, к старому колдуну подалась , защиты и помощи просить. Другого выхода у нее не было. Только не скажу я вам об этом, родичи мое ненаглядные .
Исидорка утратил всякий интерес к Большому совету. Он верил, что не оплачивать надо Любаву, а радоваться, что гордая девушка, может, самая первая за долгие времена рода, нарушила его неукоснительное правила и традиции. Она осталось свободной!
Большуха, выслушав всех, приняв к сведению все признания и заверения, Тяжело вздохнула и, в последний раз оглядев всех собравшихся селян, тихо, но внушительно подвела итог :
- Дальше искать будем. Живую или мёртвую, найдите ее... Такова моя последняя воля. А теперь - расходитесь...
Изба быстро опустела, ибо радости внутри нее не было, а печали да горести дням светлым не попутчики.
Мать Большуха продолжала сидеть на своем месте , глядя невидящими глазами на горящие свечи.
... Не животина я какая, чтобы везти меня в чужое стоило ...
- Тоскливо тебе было, дитятко ненаглядное. Не нашего поля ягодка была ты. Тайна за семью печатями тянулась за тобой и ушла неведомо куда вместе с тобой... Ох, не могла я тебе помочь ! Родовые традиции нарушать не в моей воли и власти. Только теперь не нужны мне больше никакие традиции , не всё это расплодившееся семейство... Устала я, и жизнь более не тешит меня...
Пожилая женщина , похожая на большую черную птицу с подрезанными крыльями, медленно поднялась из-за стола. Вот маленький глиняный горшочек, где хранилась от посторонних глаз смертоносное зелье. Вот бадейка с водой. Надо смешать и то и другое. Теперь попросить у всего мира прощения за слабость сильного духа , За тяжко прожитую жизнь, а более всего у нее, у Любавы , которую она любила больше всех на свете.
- Прости меня, Любавушка, душа моя Светлая, радость моя, Диво мое ненаглядное ...
***
Ведомир молча наблюдал издалека переполох в любавином селении. Здесь плакали, суетились, готовились справлять дело, извечный страх перед которым лишал людей возможности справлять осмысленные дела , думать о чем-либо важном и неотложном…
Готовились к погребению Матери-Большухи. Бессмертных людей не бывает, Но когда нежданно, негаданно уходит из жизни самый главный человек племени, оно ощущает сиротство , неприкаянность , безнадежность. Люди придумали судьбу, чтобы уповая на нее, благосклонно принимать ее блага и орошать ее горючими слезами , когда являет она горе и невосполнимые утраты …
Ведь медленно приближался к жилищам, где еще недавно текла размеренная жизнь обычных людей, чьим божеством была повседневная работа, дающая право на благополучное существование.
Селяне кто с любопытством, А кто с подозрением и непонятным страхом, смотрели на нежданного Пришельца, которого здесь никогда прежде не видели. Собаки не осаждали Ведомира злобным лаем и оскаленными зубами , а только равнодушно плелись за ним, лениво помахивая хвостами.
Ведь остановил пожилого селянина.
- Выслушай меня, вольный человек, и постарайся близко к сердцу принять мою просьбу . Попрошу тебя на короткое время собрать вот здесь все взрослое население. Мне нужно передать вам очень важную весть , которая касается вашей жизни и смерти.
Мужик недоверчиво смотрел на меня, однако, слова колдуна, его величественная осанка и лицо, обрамленное прекрасными волосами и бородой, вынудили старожила исполнить необычную просьбу. Прошло совсем немного времени. Теперь перед колдуном стояли все, кто мог свободно передвигаться и без труда пользоваться ушами.
- Вольные селяне! Только недобрая весть , грозящая вам смертной бедой, заставила меня покинуть уединённое жилье отшельника и появится перед вами. Я знаю, что явился сюда не в самое подходящее время и всем сердцем разделяю вашу печаль по поводу нелепой кончины вашей Матери Большухи . Но лучше сразу - две беды в одну . Совсем скоро нагрянут к вам дружинники Княгини Киевской Ольги . Добрых намерений у них нет, а злых - больше некуда! Придут разбойники, грабители, насильники. Совесть и милосердие им неведомы, слезы и мольбы ваши для них - малая потеха! Решайте, как поступить вам, как обезопасить себя и все добро ваше от злых пришельцев . Верьте словам кудесника Ведомира ! Они посланы мне свыше , чтобы обратиться пользой для вас! Это все, что хотел я поведать вам. Прощайте, братья древляне. Тот, кто не верит предостережению моему, поверят огню, мечу и разорению.Прощайте!
Ведь слегка поклонился вконец растерявшимся и притихшим селянам. Он знал, что солнце, столетиями согревающие огромную страну древлян, скоро потускнеет и канет в небытие.
Глава 9
Сон Любавы был тяжким и совсем не походил на сладкое отдохновение. Она видела Мать-Большуху, ведомую к высокому обрыву безликими, покрытыми густой шерстью, чудовищами. Любава слышала голос своей названной матери:
- Любава, ты отыскала своего добра молодца? Ищи, ищи его… Найдется он…Видишь, ухожу я…Какие прекрасные у меня попутчики, ласковые…Сейчас мы легонько прыгнем в бездну…Там хорошо… там спокойно…спокойно…Ищи своего молодца, ищи…
Потом мчались обезумевшие красные кони…Горели приозерские дома, кричали и метались в страхе ее бедные селяне… А вот появился Искорка. Он гладил шерсть неподвижного Хазара и медленно выговаривал совсем непонятное Любаве.
- Любавка, ты не расти больше…Не расти…Чем больше растешь, тем больше старишься…Тебе нельзя стареть… Тебя ждет Эдемона…Эдемона ждет тебя, слышишь? Я буду стареть и недужить вместо тебя, а когда помру, женюсь на тебе… Видишь, Хазарка со мной…Он мертвый… Убили его супостаты-варяги… Любавка, дай мне свою руку…Побудь со мной… побудь со мной…побудь…
Страшные сны оторвали Синеглазку от подушки, сбросили с нее горячую простыню и оставили ее сидящей на кровати. Тело девушки колотил озноб, рассудок был в великом смятении, жгучие слезы текли по щекам и солоно угадывались на дрожащих губах…
- Искорка!.. Подожди, не уходи от меня! Вот руки мои…Я сейчас…я сейчас… Силы небесные, помогите мне! Помогите же мне!
Ольга Даниловна не спала, лишь на короткое время погружалась в мягкую дрему. Голос Любавы не стал для нее неожиданностью, и женщина сразу поняла, что гостья нуждается в ее присутствии. Она быстро вошла в комнату, включила ночничок:
- Любаша, что с тобой? Почему плачешь? Приснилось что-нибудь страшное?
Ольга Даниловна села рядом с плачущей, изрядно возбужденной девушкой и заботливо обняла ее за плечи.
- Ну, что там у тебя? Всё лицо от слез мокрое…
- Мама Ольга…Родина моя далекая снилась мне, люди, с которыми рассталась я навсегда… Плохо им, ох как плохо!..Искорка звал меня…руки свои тянул ко мне…Хазара убили супостаты, селенье наше разграбили…
Любава прижала свое лицо к телу встревоженной женщины. Та, в свою очередь, ласково поглаживала густые, свалявшиеся в крупные пряди, волосы странного существа, невесть откуда ворвавшегося в судьбы матери и сына…
- Не переживай, милая… Мало ли что во сне привидится..Сон, он и есть сон… У меня там тоже бывают такие зрелища, что вскакиваю вот так же, как ты… Бывает, что и кричу, и смеюсь, и плачу. Жизнь у нас такая – то радости, то слезы…
- Мама, помощь моя не требуется? Что у вас там?
Это уже голос Алёшки.
- Ничего, ничего…Досыпай, мы сами тут разберемся.
Сидели молча, обмениваясь биотоками своих тел, успокаивались две разности женского пола.
- Всё у тебя, Любава, будет в порядке. Ты молодая, сильная. Правда?
- Я не знаю… Со своими мужиками-сельчанами на медведя ходила, не хуже их у меня получалось. И стрелы мои чаще, чем у других, в цель попадали…А вы, мама Ольга, давно на охоту ходили? Алёша сильный?
- Ой, Любава, какая охота! От одного вида свирепого медведя у меня сердце от страха остановится. Алёшка тоже не охотник. Он в другом хорош… Каждому – своё…
- А мне так хочется в лес! Я древлянка, и лес – мой дом родной, моя краса, защита, неиссякаемая кладовая всего, чего душа захочет…Когда мы пойдем в лес?
- Да хоть завтра и поедете с Алёшкой на машине. Медведей там, правда, нет, но зато очень красиво…
Тихонько отстраняясь от девушки, Ольга Даниловна увидела на ее шее медальон. Она мельком видела его еще тогда, когда Любава переодевалась ко сну.
- Какой у тебя оригинальный медальон… Откуда он? Как достался тебе?
-Это дал мне Ведь-кудесник… У каждого человека должна быть надежная защита от всякого зла…
- Я не любительница до таких вещей…Не носила никогда ни медальонов, ни других украшений. Дело вкуса…
Ольга Даниловна смотрела на любавин медальон и думала: «Неужели этот Ведь-кудесник просто посмеялся над девкой, вручив ей это железное колёсико с дыркой посередине, или вложил в эту неброскую вещицу свою колдовскую силу? Господи, сплошные тайны…».
- Ну ладно. Давай-ка ложись и еще пару-тройку часиков вздремни…Я провожу Алешку на работу, а когда встанешь, будем думать, как свой день новый прожить с наибольшим удовольствием.
Успокоенная разговором с «мамой Ольгой», девушка безропотно подчинилась ее совету. Довольно быстро Морфей увлек ее в свою страну-грезу, заслонив от мыслей Любавы горести и трагедии недавних сновидений.
***
Около семи утра мать и сын сидели на кухне. Наступил новый день. Голубое пламя газовой горелки жарко устремлялось в дно эмалированного чайника, а на столе пустые чашки ожидали привычного наполнения… Так было всегда. А как будет теперь? Чашки молчали. Теперь их было три…
- Алеша, она говорит о каком-то мальчике Искорке, о собаке Хазаре, которую…убили варяги…Ничего конкретного, вразумительного. Неужели у нее все-таки с головой не все в порядке? Хотя…
Алешка, невыспавшийся, с проступившей щетиной на подбородке, казалось, и сам имел какие-то «головные проблемы» и тотчас озвучил их:
- Мама, у меня голова идет кругом… У тебя, наверное, то же самое… Ситуация складывается аховая… Надо что-то делать, а что? Разве кто подскажет?
- Алешка… Может быть, я тронулась умом, только в голову мне пришла совершенно фантастическая мысль – наша гостья попала к нам… из далекого прошлого! Только послушай, о чем она говорит: понёва, древляне, сородичи, колдун Ведь! А недавно спросила меня, охотилась ли я на медведя. И еще сказала, что стрелы ее метко бьют в цель…
- Да… Не зря же говорят: чем труднее время, тем чаще люди обращаются к Богу, к знахарям, гадалкам, прорицателям. И всякие необъяснимые знаки являются затурканным людям в виде летящих комет, природных катаклизмов, всяких «пришельцев» начинают встречать тут и там… Значит, и наша Любава – это тоже знак… Но знак чего? О-хо-хо…
Алешка утомленно зевнул.
- Повезу ее сегодня в санаторий. Может что-то конкретное скажет медицинская братия. По крайней мере, мы хотя бы будем знать, в своем она уме или ее сознание не является ее достоянием..
Внезапно еще одна гениальная догадка мелькнула в голове «мамы Ольги», от которой ей стало весело, но эта веселость была нарочитой и вымученной.
- Сидим, строим догадки, планы планируем. А девку… гостью нашу драгоценную одеть не во что! Проблема! Сначала поедем и что-нибудь купим ей, а потом вы с нею направитесь туда, куда мы порешили.
- Говорит Москва» В столице семь часов утра! В эфире «Вести»!
Звучали позывные популярной программы, дребезжала крышка на кипящем чайнике. Жизнь продолжалась!
Глава 10
Ведомир писал. Это были последние страницы его впечатлений от жизни, прожитой неизвестно какие по счету годы старцем-отшельником. Теперь небесные, а точнее, далекие космические силы дали ему понять, что пребывать на древлянской земле ему, Ведомиру, осталось совсем немного. Сегодня его талисман ожил так же внезапно, как это случилось, когда провожал он в далекое будущее синеглазую красавицу Любаву.
Энергия талисмана выплеснула на чистый лист бумаги слова, которые Ведомир запомнил со всеми подробностями.
«Скоро мы встретимся в последний раз, и всё будет решено полюбовно. Троица будет ждать тебя, благородный Ведомир, там, где ждет тебя Любава. Ты испытал много, слишком много для обыкновенного человека. Ты станешь необыкновенным, избранным из людей. Такова будет награда тебе и тем, кого выбрала твоя душа на гибнущей планете людей.»
Ведомир давно перестал удивляться всему, что происходило и происходит с ним постоянно. Он жил, не распоряжаясь собой, предоставив эту заботу силам более совершенным.
- Боже, как жаль мне обитателей мирного селенья, откуда увел я прекрасную древлянку…
Чудо-старец видел, как селяне угоняли всю живность в глухомань леса, как уходили вместе с нею женщины с ребятишками, с младенцами на руках. Оставались самые сильные и самые немощные. Первые будут защищать свое родовое селенье, другие… Другим уже нечего было терять, и для разбойников никакой ценности они не имели… Ведомир был рад, что селяне прислушались к его предостереженьям. Большего он сделать не мог. Историю вершит время, и никому, кроме Бога, не дано им распоряжаться по своему усмотрению. И пришла беда!
Дружинники княгини Ольги нагрянули в заметно опустевшее селенье, как в свой, давно не посещаемый, дом. Первыми, кто вступил в бой с узаконенными мародерами, стали лютые собаки, ведомые бесстрашным Хазаром. Дружинники встретили верных стражей селенья сноровисто пущенными стрелами. Вожаку клыкастых воинов досталось жало копья, пригвоздившее к земле грозу медведей, кабанов и волков…Островерхие шеломы, кольчуги, мечи. Немногочисленное, но грозное и беспощадное воинство, помнящее походы Олега, Игоря и вот теперь – исполняющее волю княгини Ольги….
- Кто есть – выходи! Ослушникам и бунтарям пощады не будет!
Добровольно вышли первые, немногие. Тех, кто прятался в домах да хозяйских постройках, выгнали с насилием. Набралось совсем немного – молчаливых, суровых, безоружных… Предводитель малой дружины знал все тонкости традиционной процедуры, окрещенной благообразно «полюдьем»:
- Где остальные? Куда подевали скотинку, припасы и весь свой скарб?
- Бедные они, Роква, воздухом питаются, водичкой озерной запивают!
Дружное ржанье меченосцев, знающих, что это только начало, шутка-прибаутка для разминки.
- Ну что, вонючие смерды? Долго нам ждать, когда языки ваши шевелиться начнут?.. Ну-ка, поди сюда вот ты, долговязый, морда лошадья!
Старшой указал кнутовищем на фигуру Долговязика.
- Отвечай, где всё попрятали, куда все сбежали?
- Мы тут все…Другие в селенье давно не живут, потому как тесно им стало. А куда ушли – один ветер знает…
Долговязик говорил спокойно, и это спокойствие подбросило искру в стог сена.
- Правду говорит эта морда поганая? Я вас спрашиваю?
Неразборчивое гуденье голосов…
- Правда…Так оно и есть…Бедные мы да горемычные… Некому нас пожалеть…
- Так…Ну-ка, привяжите этого долговязого вот к этому столбу. Сейчас вам будет предоставлено зрелище, какого вы заслужили…
Не успели воины дружины исполнить приказ своего военачальника.
Долговязик ловко увернулся от них и бросился в сторону озера. Несколько воинов пустились вдогонку. Когда впереди бегущий оказался с Долговязиком рядом, тот, подхватив тяжелый кол, со всего размаха ошарашил по голове менее расторопного кольчужника. Потом парень бросился в озеро и быстро поплыл от берега…
Искорка видел, как рой стрел устремился на плывущего смельчака, как его тело, покрытое древками стрел, медленно ушло в озерную глубину…Мальчишка бросился к яростно кричащему предводителю.
- Не надо! Не убивайте никого! Я покажу вам, куда ушли мои сородичи, только не трогайте наши жилища и тех, кто сейчас перед вами!
Старшой хотел отшвырнуть наглого птенца, но когда до его ушей дошел смысл слов, сказанных мальчишкой, он несколько остыл, и на его раскрасневшейся морде обозначился интерес.
- Говоришь, что укажешь, куда ушли все твои сородичи?.. Молодец, так бы сразу и сказал нам…Видишь, стрелы пришлось в ход пускать и топить в чистом озере ослушника!
И они пошли.
Впереди – босоногий мальчишка, сзади – до зубов вооруженный отряд грабителей-данников. Старшой за верную службу обещал гривны, за обман – лютую смерть.
Не знали оставшиеся молчаливые сельчане, что не предал их род веселый Искорка. Он стал настоящим мужчиной.
***
Ведомир. Это он надоумил шустрого мальчонку на дерзкий и смертельно опасный поступок. Колдун был уверен в благополучном исходе своих намерений, но каково было ему, Искорке, добровольно идущему на верную гибель!
- Идут… Жаль бедных коней… Обманет животин их природное чутье…Сейчас даст о себе знать гиблая трясина… Пора!
Это был сигнал на расстоянии, адресованный только маленькому босоногому человечку. Искорка сорвался с места и, что было мочи, бросился туда, где за густой листвой сильно наклоненного дерева скрывался его спаситель.
- Искорка, беги на мой голос! Не оглядывайся, не оступись! Вот я!... Молодец!..
Теперь они были вместе!..
Неожиданная проделка мальчишки привела всадников в недолгое замешательство. Яростно пришпорив коней, они с громкими проклятиями ринулись вперед! Только мчаться им пришлось не более той минуты, за которой наступала для них вечная Вечность…
В руке Ведомира, переливаясь всеми цветами радуги, блистал изумительный талисман, когда-то подаренный ему космическими пришельцами.
- Помоги мне, всемогущая Троица! Сверши суд праведный, ибо таковым станет он! Клянусь жизнью своей!
Незримая Троица была рядом.
Тонкий луч света потянулся из глубины ожившего талисмана. Он лишь на мгновенье задерживался на разгоряченной плоти всадников и пронзительно ржущих коней.
Не знал Ведомир, какого рода кара постигнет ретивых преследователей. Он только верил, что она свершится согласно замыслу небесной Троицы.
Языческие боги, лешаки, кикиморы и прочая «лесная нечисть» благоразумно помалкивали. Чего доброго, этот новоявленный бог может ненароком прикоснуться и к ним своей огненной стрелой…
Ведомир и его маленький друг видели, как люди и лошади превращались в огромные каменные валуны! Оказавшись на лоне трясины, они медленно погружались в ее цепкое и смердящее чрево.
Всё…
- Спасибо тебе, чудо-Троица! Я верил в твои неземные силы! Я верю и в то, что однажды снова увижу тебя, и ты наполнишь мою печальную жизнь давно утраченной радостью!
Ведь склонил голову, приложив ладонь к сердцу.
- Пошли, Искорка. Не станем радоваться нашей победе… Смерть всегла страшна и омерзительна, даже если посылается она преступникам. Это говорю тебе я, Ведомир, которого окрестили колдуном, познавшимся с нечистыми силами.
Глядя на своего могучего покровителя, Искорка плохо соображал, что происходило вокруг него. Душа этого маленького человека прикоснулась к таинствам и виденьям, коих не положено было лицезреть ни одному из смертных…
- Ведомир, мне страшно… Они убили Долговязика…его больше не будет… Он же был добрым, сильным и смелым… А про меня чо думать будут? Я ведь хотел им по-о-о-омочь…
Искорка заплакал, уткнувшись бледным личиком в одежду Ведомира.
- Ничего, ничего, малый…Всё обойдется… Поплачь маленько. Храбрецам иногда это позволительно, хотя слёзы – совсем не их оружие, верно? Пошли, герой приозерский! Жизнь продолжается, и мы не имеем права стоять от нее в стороне!
Глава 11
Алекс гнал своего «жигуленка» так, словно от его скорости зависела вся его, Алешкина, судьба.
- Любава… Ты ничего не хочешь рассказать о себе? Мы с мамой очень беспокоимся за тебя. Ведь ты – сама загадка, а жизнь требует ясности… Так легче будет нам всем…
Любава молчала и, казалось, совсем не слушала Алешку, равнодушно устремив взгляд на бегущую дорогу.
- А ко мне приходил Искорка… Говорил, что будет стариться вместо меня и умрет вместо меня… А еще сказал, что ждет меня…Эдемона…Кто это – Эдемона? Ты слышал о ней что-нибудь, Алеша?
Алексей прижал машину к обочине дороги и выключил мотор.
- Любава, неужели ты так ничего и не скажешь мне? Не могу же я видеть рядом с собой нечто прекрасное, но совершенно непонятное… Откуда ты, где живешь…Вообще – кто ты? Скажи, скажи бога ради!
Алексей взял девушку за руку. Ему так хотелось обнять ее, поцеловать, наговорить всяких нежностей…
Любава окатила его холодной синевой своих глаз. Волнения Алешки как-то враз поутихли, и он по инерции все еще смотрел на девушку-загадку.
- Алеша, любить меня нельзя… Никому… Я – девушка-призрак, осмелившаяся по велению неведомых мне сил оказаться в твоем мире. Я одинока, я ничья… Ты спрашиваешь, откуда я, кто я? Я – вчерашний день и вчерашняя ночь, я древлянское лето и синее озеро, где стояли наши жилища, где…
Внезапно Любава почувствовала, что тайный голос вмешался в ее откровения и остановил их.
- Больше я ничего сказать не могу. Прости, Алеша, и не сердись на меня…
Алекс вернул к жизни остывший мотор автомобиля, и тот, словно чувствуя настроение своего господина, глухо зарокотал и погнал гениальное творение человека в нужную даль.
Теперь Алексей не сомневался: да, его случайная находка - тайна из тайн. А еще уяснил он еще для себя - вместе им никогда не быть. Затянувшаяся неопределенность начала гнетуще действовать на некогда веселого и видного парня.
- Я понял, Любава, только то, что ничего не понял... Если тебе нравится быть загадочной - это твое дело . А как быть мне? Что я для тебя значу - опекун, сторож, экскурсовод? Помоги же мне и себе...
Ехали молча. Наспех купленное совсем не дорогое платье чудесным образом преобразило девушку. Она стала еще красивее и недоступней.
- Мисс Вселенная, Артемида Славянская Ах, как же люблю я тебя, как буду жить на земле, когда отнимет тебя судьба у Алешки -дальнобойщика?
Это были последние алешкины мысли, которые никогда не будут приняты сердцем синеокой чародейки.
Главный врач загородного санатория без всяких проволочек и непременной в таких случаях бюрократии согласился поместить сюда Любаву. Твердо заверил Алексея, что сделает все необходимое, что в его силах. Он еще помнил отца Алешки , заслуженного летчика-испытателя. Это был весомый аргумент в пользу его сына. Медперсонал санатория будет предельно внимателен к его невесте (так Алешка представил Любаву). Через неделю любезный главврач обещал позвонить Алешке и доложить о результатах. Но уже через пару дней к нераспознанным тайнам и загадкам добавились новые. Зазвонил телефон.
- Это квартира Осокина? Алексей Михайлович, это я! Да, да, главный врач санатория, куда вы доставили свою невесту!
На душе у Алешки стало беспокойно, ибо звонок этот перезвонил слишком рано.
- Здравствуйте Леонид Максимович! Что-нибудь случилось? Неделя потратила на нас только пару дней. Я слушаю вас! Говорите.
- Должен вас озадачить. Вы привезли к нам фантастического пациента! Если вы не сильно заняты, приезжайте. Все объясню вам при встрече. Разговор этот не телефонный, понимаете?
- Да, да, прекрасно понимаю! А с Любавой все в порядке?
- Невеста ваша выглядит прекрасно, но она необыкновенная, скажем так...
- Спасибо, спасибо Вам, Леонид Максимович! Я выезжаю сейчас же! До свидания!
Ольга Даниловна по лицу сына поняла, что произошло что-то не очень приятное.
- Главный врач звонил из санатория. Просил, чтобы я сейчас же ехал к нему. Сказал, что я привез им фантастического пациента. Ох-ох-о, чуешь, мать, похоже, начинается новая история. Я поехал. Не беспокойся. Думаю, что все будет нормально. Ведь не случайно же главный сказал, что «ваша невеста выглядит прекрасно»...
- Может и мне поехать с тобой? Мало ли что?
- Нет, мама . Лучше жди меня дома. А может, и Любавку уже можно будет забрать. Чать, невеста она моя.
Алешка грустно улыбнулся.
- Боюсь, Алеша, что придет время, и растает она, как Снегурочка. Не от мира сего она. Так мне мое женское сердце подсказывает. Ну, ладно, не тяни время, поезжай и побыстрее возвращайся. Если что - звони.
***
- Здравствуйте, Алёша! Проходите, присаживайтесь.
Главный врач перебирал на столе какие-то бумаги. Несколько маленьких листочков он сложил вместе и защемил скрепкой.
- Итак, сын мой. О странностях вашей невесты довольно много наслушался я во время нашей первой встречи. Теперь ваша очередь выслушать меня. Как я уже сказал вам по телефону, пациентка она фантастическая . Пульс у девушки в два раза медленнее, чем у обычных людей! Температура тела - 34 градуса! Представляете, что это такое? И уже совсем поразительное свойство – кровь у вашей прекрасной спутницы ... белая! Состав ее совершенно обескураживающий! Никто из нас так и не понял, из каких веществ она состоит! Ну, тут прочие анализы… Картина все та же - полная загадка. Но самое поразительное, она совершенно здорова! Правда, на левом плече ее два сравнительно недавно заживших шрама. И знаете что она ответила по поводу их ? На медведя охотилась вместе с сородичами! Ну, что скажете? Откуда она у вас родом? Не из таежных ли мест? Сибирячка?
- Совершенно верно! Как вы догадались?
- А где у нас медведи? Там только, пожалуй, и остались.
Стойкий приверженец гиппократовой науки еще что-то рассказывал Алешке, что советовал, куда-то направлял, сопроводив на прощание какими-то бумажками. Только все это было ему безразлична. Мыслями его овладело отчаяние, переходящее в полное отупение.
«Все, это конец. А может быть, начало новой, совсем другой жизни? Сказал же ему главный врач, что Любава совершенно здорова ! А раз так, быть ей третьим членом нашей семьи! Там видно будет, что делать…»
- Спасибо Вам, Леонид Максимович, за неоценимую услугу и добрые советы! Я непременно воспользуюсь ими. Скажите, как и где я могу рассчитаться за все то, что сделали для Любавы лично Вы и ваши коллеги?
- Никаких расчетов! Пустяки! Это я должен вас благодарить за необыкновенного пациента. Ваша невеста – феномен, достойный пристального изучения! А еще – она необыкновенная красавица! Будь моя воля, я бы клонировал таких, чтобы на свете было меньше уродов лицом и духом!
Получив разрешение забрать Любаву домой, и еще раз тепло поблагодарив доброго врача за всё хорошее, Алексей пошел в комнату, куда поселили Любаву. Его встретила пожилая женщина и любезно сообщила, что «красивая, очень красивая девушка ушла к пруду в сопровождении какого-то солидного мужчины, очень вежливого и внимательного…»
- Ваша девушка очаровательная и, простите, немного странная… Мне было с ней очень и очень интересно!
Поблагодарив женщину за полученную информацию, Алекс поспешил к пруду, где должна была оказаться «странная» Любава.
Сердитая целеустремленность дальнобойщика готова была разрушить любое препятствие, окажись оно на пути его.
Любаву он увидел на скамейке рядом с мужчиной, лица которого пока видеть не мог, но непроизвольно сжатый кулак так и просился сделать живописную отметину на одном из выступов этой физиономии.
- Любава, привет! Ищу тебя, с ног сбился, а вы тут красой природы любуетесь…
Алешка пытался придать своему голосу добродушные нотки, но это у него получилось не очень искусно.
Мужчина, лет 55-ти, кивнул головой на приветствие Алекса. Лицо его сразу не понравилось раздосадованному искателю прекрасной дамы. Что-то наглое, похотливое и тупое ясно было запечатлено на физиономии незнакомца.
- Алеша! Мы сейчас поедем к маме Ольге, да?.. Мне так хочется опять смотреть на нее… И на тебя, и на нее, и на тебя!
Любава весело улыбалась и на душе раздосадованного Алекса опять стало светло и уютно.
Алешка кивнул незнакомцу.
- Извините, нам пора! Приятного Вам отдыха…
Алекс сжал руку Любавы и быстро зашагал к выходу из санаторного парка.
- Рука теплая, живая… Дыханье медленное – ну и что в этом плохого? Белая кровь…белая кровь… Это что же, страшная, неизлечимая лейкемия, рак крови?.. Ну, хватит об этом!..
Чуть строгим голосом Алексей обратился к Любаве:
- Что это за человек, с которым ты мирно беседовала на скамейке?
- Я не знаю… Их тут, этих самых мужчин, очень много и все разные, и все хорошие. Добрые, приветливые… Тот, что сидел со мной на скамейке, помог мне найти дорожку к пруду. Мне тот пруд совсем не понравился. Наше озеро прекрасней, и лес там густой и пушистый…
- Добрые, приветливые… зачем ты пошла одна, доверившись чужому мужчине? Больше этого никогда не делай, поняла?
- Поняла… Только он не сватался ко мне, и о свадьбе ничего не говорил… А еще он говорил про Канары, что там очень красиво и все время только лето… А кто такие – Канары? Они добрые – или… Ты, Алеша, сердишься на меня? Почему? Я же с тобой…
- Эх, Любава, Любава, дивное дитя природы! Не сержусь я, потому что ты рядом, а если бы не нашел тебя, то наверняка лишился бы рассудка от горя.
Они улыбались. Они были вместе. Им было хорошо. Они были молоды!
***
Мужчина с нагловатой «репой» провожал молодых взглядом до тех пор, пока не увидел, кА кони сели в машину и уехали. Тогда человек, знающий о Канарах не понаслышке, вынул из кармана мобильный телефон и быстро начал набирать какой-то номер. Чуть подождал, подергивая ногой от нетерпенья…
- Тузик, это ты? Пошел к черту со своим «приветом». Срочно бери Чирика и Бабируссу. Кактите на шоссе, что ведет к санаторию. Дурак, какой Сан-Антонио! К са-на-то-рию! Да! Встретите белые «жигули» под номером И-20-1-РУ. Правое переднее крыло у машины черного цвета. Да, правое переднее… Пасите его до подходящего места. Потом тормозните водилу. Суньте ему в морду «понюшку». Понял? Да, чтобы вздремнул. Выньте из машины девку и отвезите ее на мою хазу. Все понял? Нет, водилу мочить не надо. И попробуйте только обломаться… То-то… Давай, действуй! Я скоро буду. Всё!
Лысый «стратег» опустил «мобилу» в карман и направился туда, где стояла его иномарка.
- Конечно, я «приятно отдохну». Твой добрый совет, сопляк, я принял к сведению. Осталось лишь перехватить твою красотку и провести с нею очень много хорошего времечка!
***
Алекс молча гнал машину в сторону заката. Заканчивался еще один день, еще один маленький отрезок необычной Алешкиной жизни. Нежданно-негаданно судьба начала подбрасывать ему тайны, ключи от которых или потеряны, либо хранятся там, куда простому смертному заказана дорога…
Любава тоже молчала, лишь иногда устремляла на Алешку синие звезды своих бесподобных глаз.
- Ты знаешь, Любава,.. На душе у меня очень и очень тревожно… Ты злая и бессердечная, потому что совсем не хочешь помочь мне. Ведь так?
- А почему ты вспоминаешь Ведя? Разве ты когда-нибудь виделся с ним?
- Да нет, я не про твоего Ведя…. Просто есть такое слово в нашем языке… Ты что, никогда в школе не училась или это твоя шутка?..
- Не злая я, не бессердечная… Как бы мне хотелось быть такой, какой ты хочешь знать меня. Только пока это не в моей власти…
- Пока? А сколько же будет длиться это «пока»? Кто нарушит этот таинственный запрет? У человека – одна жизнь. Она очень короткая, а молодая пора в ней – еще короче. Как нам быть – тебе и мне? Вот представь: закончится твое таинственное «пока», станешь ты вольной, свободной от «колдовских» чар, а глянешь в зеркало… На тебя посмотрит совсем другая, поблекшая женщина…
- Ты очень нетерпелив. Мы знаем друг друга всего лишь несколько дней, а они тебе кажутся целой вечностью. Давай ждать вместе вольного часа, когда каждый из нас будет принадлежать себе…
- Ждать вольного часа…Это ожидание может вылиться в бесконечность и тогда…Не знаю, что будет – тогда…
Алексей внезапно сбавил скорость. У обочины дороги стояла легковушка с задранным капотом. Рядом с нею маячили две фигуры – мужская и женская. Мужчина просительно устремил руку поперек дороги, что обозначало – нужна помощь.
- Ну вот, еще одна забота… Что у них там?..
Алешкин «жигуленок», проехав чуть вперед бездыханной «иностранки», остановился.
- Любава, из машины не выходи… Я посмотрю, что там у них и поедем дальше.
- В чем проблема? – спросил Алешка, приблизившись к незнакомцам.
- Помоги, приятель!.. Мотор не заводится. Я, это самое, шофер из новеньких… Ни черта не соображаю в иностранных железках…Посмотри, что там… Не ночевать же на трассе…
Алексей склонился над мотором. Он был еще горячий, значит, заглох только-только.
Дальнобойщик едва приготовился к анатомированию горячего железного сердца. Внезапно сильные и цепкие руки обхватили его сзади, другая пара рук плотно прижала к его лицу резко пахнувшую тряпицу. Алексей рванулся, пытаясь освободиться от нахального плена. Он не видел, что на помощь к «голосовавшим» поспешил третий. Напавшие знали свое дело и вершили его профессионально. Сильный и ловкий Алешка на сей раз не смог раскидать кодлу. От прижатой к носу тряпки помутнело в голове и… Теперь Алекс уже ничего не видел, не слышал, не соображал. Он провалился в бездну, в какую проваливаются на операционном столе после введенного наркоза…
- Выволакивай девку!.. Быстрей!.. А ты, Чирок, помоги затащить в «жигуль» этого хмыря!..
Бабирусса – здоровенная девка-баба, открыв дверцу, ухватила Любаву за локоть.
- Выходи, быстренько! Нас ждут!
Любава, не очень хорошо понимая, что происходит, совсем не собиралась выполнять приказ бабы-коня. Она освободила локоть из лапы Бабируссы и с такой силой оттолкнула ее, что та рухнула на спину, обнажив свои массивные «прелести». Подоспевшие подельники общими усилиями вытащили девушку из машины, куда только что втиснули обмякшее тело Алекса.
В машине дорожных пиратов было просторней и красивее. На заднем сиденье Любава оказалась между Тузиком и Бабируссой.
- А почему Алёшу не взяли? Вы что с ним сделали? Ему плохо? Кто нас ждет? Куда вы меня…
Любава не договорила фразу. «Мерседес» рванулся с места и, как бешеный конь, понесся по шоссе.
Смеркалось. План злоумышленников удался на славу, и шеф будет доволен!.. Лишь Бабирусса понесла чувствительную нежданку. Трахнуться головой об асфальт, и от кого, от какой-то совсем не агрессивной девки!..
- Погоди, падла…Я еще с тобой поквитаюсь, когда придет черед!.. Ох, и расквитаюсь! Будешь помнить меня долго, если, конечно, соображать не разучишься…
- Ты мне ничего не должна…Вы злые, да? Почему? Мама Ольга нас ждет, а вы делаете совсем не то, что нам было нужно…
- Мама Ольга подождет, ничего с ней не случится… А корешок твой очухается и явится к «маме Ольге» пока без тебя.
Тузик с ухмылкой глянул в лицо Любавы.
- Ё-моё! Ну и красотка! Губа у шефа не дура! За такое богатство – и полкоролевства маловато будет!.. Эх!
Верный пёс шефа закурил, и салон автомобиля наполнился дымом.
- Алешина машина лучше. Там не пахло так скверно… А что это – дым у тебя внутри? Там костер горит?
- Костер, костер…Хватит дурковать, тут тебе не цирк…Костер, главное…Глядя на такую красотку, загоришься, в натуре!
Тузик сделал попытку обнять Любаву. Шефу, мол, и так слишком много достанется.
Любава на миг вспомнила бедного Долговязика, державшего ее за руку со смущенной улыбкой.
- Руки у тебя воровские, а у меня – ловкие!
Похотливая улыбка не успела сойти с возбужденной физиономии хама. Любава вцепилась пальцами в его нос и защемила так, что Тузик заорал на весь салон и выпустил, как из пулемета, всю обойму грязных слов…
Чирок дробно и визгливо захихикал. Бабирусса не встревала. Ей даже понравилось, как девка осадила этого кобеля.
- Ну чо, поимел?.. На собственность шефа польстился, козёл…
- Кончайте базар, подъезжаем!..
Повелительный тон Чирка сгладил все «шероховатости», вернув немногочисленную публику к трезвой реальности. Любава сидела молча. Мерзкие люди мешали ей дышать, чувствовать себя вольной птицей. Железная клетка катила ее в неизвестность, которая не обещала несчастной древлянке ничего хорошего.
***
Дурман освободил Алекса от своего плена. Он открыл глаза. Темный салон «жигуленка». Голоса. Совсем рядом. Люди в милицейской форме.
- Гражданин, что с вами? Почему спите в машине, почему не горят сигнальные огни? Вам что, жить надоело?
- Что это у вас за запах в салоне? Чем это вы начуфанились? Документы у вас есть? Ваши водительские права, пожалуйста!
- Милиция? Это хорошо…Очень кстати…Если можете, зайдите в салон…Попробую кое-что объяснить…Вы настоящие милиционеры или…
- Настоящие, настоящие… Ну, так как, права свои покажете?
- Права?.. Нет у меня никаких прав, и не будет до тех пор, пока есть на дорогах бандиты. Напали на нас. Со мной была девушка, теперь я не знаю, где она и что с ней…Её нужно обязательно разыскать…Она – необыкновенная! Понимаете – необыкновенная!..
-Все девушки необыкновенные, особенно те, которые ночью оказываются в салоне легкового автомобиля…
Алешке совсем не хотелось говорить с этими людьми. Какой от них прок? Они ничем не смогут помочь ему. Скорее, еще больше осложнят и без того сложную ситуацию…
Они, ознакомившись с его водительскими правами, вкратце узнали о характере происшествия, о происхождении дурного запаха в машине.
- Вот что. Если Вы в состоянии самостоятельно ехать, тогда – в дорогу. Или садитесь в машину нашего водителя, он довезет Вас по адресу… А завтра с утра займемся вашим делом, и девушкой, которую у Вас похитили. Ну как, годится?
- Да, вроде бы другого варианта пока нет… Ночь…Какие там поиски…Господи, что же с Любавой? Куда увезли ее эти бандюги, чтоб им сдохнуть, сволочам!
- Значит, договорились: завтра с утра заезжайте к нам в отдел, составим протокол, наметим план действий… Мы записали Ваши координаты… Значит, доберетесь самостоятельно?
- Доберусь…
- Тогда – до завтра. Счастливого пути!
Глава 12
Ведомир не находил себе места. Никакие дела его не занимали, потому что на душе было тревожно, а сердце подсказывало, что должно произойти что-то очень неприятное.
- Чудится мне, что не все ладно с Любавушкой. Не поступил ли я опрометчиво, поместив нанаглядную синеглазку из огня да в полымя. Знал ведь я, что далекое будущее совсем не рай, что человек там подвержен тысячам испытаний, опасностей, которые, по сравнению с насильственным замужеством Любавы кажутся чудовищными.
Будто понимая тяжесть положения своего подопечного, своего избранника, дала о себе знать всемогущая Троица. На груди Ведомира тихонько застрекотал талисман. Он знал, что нужно было сделать, чтобы далекий голос разума стал доступным пониманию
Колдун поднес талисман к чистому листку бумаги. Через мгновение на нем стали появляться слова. Их было много. Они составили целое послание, которое едва уместилось на странице. Однако, самым ценным был совсем короткий абзац:
- Она в опасной ситуации, но легко выйдет из нее. Твой талисман спасет красавицу, а добрые люди сохранят ее…до времени.
До встречи, благородный Ведомир! Мы с тобой…
Ведь лёг на широкий топчан, заложил руки за голову и неподвижно застыл в этом положении. Он думал о том, о чем простому смертному думать не дано.
- Мне было гораздо проще, когда таинственные силы носили меня по всему свету, нарушив все законы мирозданья. Я видел его краски, его величие, видел то, что сотворил человек, обогнав мудростью самого создателя. А сколько людей встретилось на моем пути? Они жили в разное время, а я встречал их так часто, словно столетия были сжаты в один час, в один день… Мой мозг устал помнить тяжесть этих впечатлений. Я записывал их, не зная, для чего и для кого. Вот и сейчас повеяло мне в лицо соленым океанским ветром. Рядом – дьявольски упрямый и решительный генуэзец. Пока существует земля, будет существовать он, Колумбус. Его матросы окончательно разуверились в успехе заманчивого мероприятия, они близки к помешательству.
- Мы увидим землю? – спросил я у него в минуту всеобщего отчаянья.
- Всё на свете имеет предел. Есть он и у океана. Вот, смотри – на моей руке москит…
- И что это значит?
- Это значит, что земля рядом! Великая космическая сила торопила меня! Слишком обширным был пантеон человеческих судеб и, видимо, сила эта старалась приобщить меня к самым ярким, самым значимым… Я не успел разделить радость Колумбуса, оценить его подвиг и меру преступных деяний на прекрасной земле аборигенов. Очень скоро я увидел маленького, располневшего человека, смотревшего потухшими очами за океанскую даль. Маленький остров-скала был тесен ему. Виделись корсиканцу широкие поля сражений, где положил он навеки многочисленные полки своих и чужих воинов. Я говорил с ним, и он не удивлялся моим вопросам, не придав никакого значения моему облику и неожиданному появлению.
- Сир, Вы не жалеете о прошлом?
- О прошлом жалеют ничтожные существа. Бонапарт был великим от рождения, великим он останется до тех пор, пока Всевышний не учинит на Земле Страшного судилища.
- Да, Вы сделали очень много впечатляющего для своей страны, но… Франция потеряла сотни тысяч своих лучших сынов, испытала горечь поражения и, наконец, Вы стали узником этого, забытого Богом, острова…
- Франция гордилась и будет гордиться мною всегда! Полководец всех времен и народов – разве это не предмет гордости?
Он замолчал. Потом, заложив руки за спину, медленно зашагал прочь. Не оборачиваясь, он внятно и категорично произнес:
- Я еще вернусь к ним, и они встретят меня с великими почестями!
Ветер сорвал с головы опального императора широкополую шляпу, но он не обратил на это никакого внимания.
Мне было искренне жаль этого Человека, но жалость эта была особого рода…
- Ведомир, нам пора…Впереди еще много встреч, которые мы приготовили тебе…
Это был голос… Да, да…Это был голос того Старца, что возглавлял небесную Троицу! А кем был я? Не знаю… Меня, как пушинку одуванчика, опустили на площадь перед огромным серым зданием. Я сразу понял, что не это сооружение хотели показать мне мои космические гиды. Я увидел исполинскую фигуру юноши с петлею пращи на мраморном плече.
- Давид…Микеланджело Буонаротти, Флоренция…
- Сеньору нравится мой Давид?
Рядом возник маленький человек с кудрявыми волосами и обезображенным носом.
- Это не может не нравиться! Это приводит в трепет! Такое может сотворить только Бог!..
- Спасибо, сеньор! У вас благородная внешность и царственная осанка. Когда буду ваять Моисея, ваши черты мне очень пригодятся… Потом я снова видел площадь, заполненную множеством людей, зловещий скелет гильотины… Она ждала человека, имя которого еще только вчера было на устах мятежных галлов. Теперь им нужна была его голова, безмолвная, окровавленная голова «неподкупного» Робеспьера…Ужас, вызывающий ликование толпы, ошеломил мой рассудок, и, зная об этом, мои небесные спутники постарались как можно быстрее избавить меня от страшного зрелища.
- Теперь взгляни на этого человека, - шептал мне таинственный голос.
Я повиновался, устремив глаза на высоченную, нескладную фигуру, широкими шагами направлявшуюся к причалу.
- Ты видишь великого российского царя Петра. У тебя еще будет достаточно времени узнать о нем много интересного и поучительного. Невозможно быть святым, безгрешным и великим. Он предпочел быть всего лишь великим Государем твоей грядущей родины, Ведомир…
И опять человек маленького росточка. Под прозрачной крышкой саркофага я слышал…голос мумии!
- Товарищ, Вы, надеюсь, не станете ниспровергать учение Маркса? Не пытайтесь! Оно единственно правильное, потому и приводит в ярость буржуазию! Ну, черт с ней, с буржуазией…Прошу Вас, не приподнимайте меня…Вы-колдун? Я чувствую это!.. Почему меня не похоронят?.. Нельзя! Какова будет могила? Ужас! Осквернят! Выкрадут! Будут продавать мою мумию по кусочкам… Был Ульянов-Ленин – и нет его…
Я молча слушал скорбный голос, исходящий из глубин человеческой оболочки. Кто он, за что досталась ему эта ужасная Голгофа?
- Ведомир, ты видишь останки человека, которому удалось сотворить то, что никому и никогда не удавалось. Гигантская страна, твоя страна, Ведомир, перестала принадлежать царям. Трудноуправляемой массе людей он обещал непременное и скорое счастье… Обещал…
В бессмысленном фейерверке встреч Ведомиру вспомнился еще один человек. Облаченный в странные одежды, он поднимался к небольшому отверстию в теле гигантской машины… Он улыбался, помахивал рукой, а потом…Потом эта чудовищная, неистово ревущая машина унесла веселого человека за облака…
Мягкий женский голос Троицы предупредительно подскажет ему, что это был первый из всех живущих на Земле людей, кто покинул ее ненадолго, чтобы убедиться – насколько она прекрасна, мала и беззащитна. У человека была крылатая фамилия, и был он русский…
Ведомир мечтательно улыбался. Ему казалось, что человеческая планета открыла ему все свои тайны. Оставались тайны небесные, разгадать которые поможет ему Троица. Иначе – зачем всё это, непонятное, непостижимое. Два тысячелетия…А что было до них? Ему не говорили. Пока…
Глава 13
Иномарка мягко и почти без шума подкатила к высокому забору и остановилась около ворот с калиткой. Большой двухэтажный особняк был освещен лишь одной лампочкой, висящей над парадным входом.
- Ведите красотку в дом…Я буду ждать шефа здесь. Ты, Бабирусса, сваргань что-нибудь, зажевать и попить. В желудке – писк, в горле – ерш. Гоняемся, как охотничьи псы…
Тузик резко кашлянул и смачно бросил в темноту увесистый плевок…Чирок и Бабирусса вывели из машины Любаву. Она не сопротивлялась, была спокойной, словно провожали ее в собственный дом.
- В доме все спят? И мы спать будем? А пирожки у вас есть, какие мама Ольга давала мне?
- Будут тебе и пирожки, и многое другое, чего ты еще, наверное, никогда не пробовала!..
Бабаирусса злорадно хихикнула, подталкивая в плечо ничего не понимающую незнакомку. С тех пор, как колдовские силы Ведя принесли ее в этот мир, в ё для Любавы было незнакомо и принималось чисто механически.
Гнездо шефа встречало гостью, какой здесь никогда не было и никогда уже не будет.
- Красиво здесь!.. Это княжеский дворец? Мои бедные соплеменники хотели мне тоже дворец построить, а я после этого хотела выйти замуж за князя. Теперь ничего этого не будет…
- Ты, девонька, случайно не с луны сбрендила? Не поймешь, что за бредятина в голову тебе лезет… Ты что же, ничего не боишься, ничему не удивляешься?
Чирок, положив ручищи на бедра, открыл на полную диафрагму свои зенки, уставился на стройную фигуру Любавы.
- Ничего и никого не боюсь, а удивляться очень люблю… Здесьтак красиво, ведь так?..
- Красиво, красиво! Садись-ка вот сюда и расскажи лучше свеженький анекдот. Давай, давай…
Пока Любава соображала, что от нее требовал нахальный Чирок, дверь в гостиную раскрылась, и появился тот самый…
- Игнасио Лойола! Как Вы здесь оказались?! Я так рада! Вы, случайно, не видели Алёшу? Вот они, - Любава указала на Чирка, - что-то сделали с ним, а меня привезли в этот чужой дворец…
При упоминании «Игнасио Лойолы» Чирок прыснул со смеху, но тут же утихомирил свою ухмылку. Он понял, что шеф навешал немало лапши на уши этой простушки-чеканутой.
- Не сердитесь на них! Они такие от рожденья. Я знаю их лучше Вас, они хорошие и преданные мне люди!..Кстати, я здесь оказался не случайно – это мой дом! Вам здесь нравится?
«Лойола», словно блудливый кот, ласково пристроился на мягкой скамье рядом с озадаченной Любавой. Потом он положил руку на ее плечо и пытался притянуть к себе для совершения поцелуйчика…
- Чего это вы?.. Долговязику я это простила бы. Он был моим родичем, а вам лучше держаться от меня подальше.
Любава использовала свой привычный прием. Схватив пальцами нос «Игнасио», Любава сильно защемила его, заставив болезненно промычать похотливого негодяя.
- Ты устроил это позорище, мерзкий человек? Куда вы подевали Алёшу? Сейчас же отпустите меня на волю, разбойники!
Любава стояла грозная, с гневными очами, похожая на валькирию, готовую ринуться в бой.
Оскорбленный, униженный, а теперь еще и достаточно обозленный мафиози медленно поднялся с кушетки и хотел наотмашь ударить Любаву по лицу.
С проворностью гигантской кошки вскочила любава на несколько ступенек лестницы, ведущей в жилые хоромы гадюшника. Мгновенно вытянула она шнурок с медальоном, висевшим у нее на шее.
- Помоги мне, мой ангел-хранитель!
Маленький, серебристо-серый диск, зажатый пальцами девушки-древлянки, ожил. Случилось то, о чем совсем недавно говорил ей благородный Ведомир.
Любава видела, как сквозь маленькое отверстие медальона протянулся тоненький лучик света и уперся в лоб оторопевшего домогателя. Девушке стало не по себе, когда на ее глазах фигура «Игнасио Лойолы» превратилась в облако пара, которое затем растеклось по блестящему полу, изобразив огромную змею. Ужас застыл в глазах появившейся с подносом Бабируссы. Следом вошедший Чирок намеревался, видимо, поздравить шефа с удачно завершившейся операцией. Пара бутылок выпала из его рук. Он увидел, как под тонким лучом медальона его подельница превратилась в ту, чью кличку носила с гордостью, не ведая, что означает она свиное существо.
Луч миниатюрного «гиперболоида» заставил остановиться пытавшегося бежать вон Чирка-громилу…
- Не надо!!! Не…а…а…
Вместо Чирка на полу юлила макака.
Едва не сорвав дверь с петель, новоявленные животины бросились в темный двор и исчезли в темноте.
- Остался еще один…Надо найти его и покарать. Пусть еще одной кучкой разбойников станет меньше…
Любава прижала ладонью к груди чудо-медальон…Он был теплым и казался маленьким живым твореньем какой-то сверхъестественной силы. Девушке он не вредил, и ладонь ее ощущала как бы второе, едва-едва бьющееся сердце.
Любава вышла на слабо освещенный двор. Машина Тузика призрачно поблескивала чужеземной полировкой, а сам он одной своей нижнее половиной выступал из открытой пасти багажника…
- Эй, ты, повернись-ка ко мне лицом…на малое времечко!..
Голос Любавы прозвучал неожиданно и повелительно-смело. И когда последний из разбойной квадриги явился целиком перед страшным оружием лесной красавицы, последовало неотвратимое…
Теперь уже не Тузик-водила, а большая черная собака, едва не защемив лапу закрывающимся багажником, с визгом бросилась прочь.
- Спасибо тебе, благородный Ведомир, спасибо тебе, таинственная сила, что свершила праведную расправу над заблудшими овцами мира сего!..
Любава вышла из калитки и, оставив за спиной убежище Удава (теперь всесильный мафиози дымился на полу смрадной лужей) быстро направилась туда, где должна была тянуться лента шоссе.
- Боже Всевышний, я осталась совсем одна в чужом, непонятном мне мире… Зачем я здесь, что будет со мною дальше? Где вы, Алёша, мама Ольга? Как найти вас?..
Любава сняла туфли. Ей привычней было ходить босиком. Она прислушалась. До ее слуха иногда доносился знакомый шум быстро мчавшихся машин.
- Надо туда… Может там Алешина «жигулька»…Неужели они сотворили с ним что-нибудь страшное? Помоги мне, Господи!..
Слезы набежали на глаза Любавы, усталость давала о себе знать неуверенными шагами, вспомнились чай и пирожки мамы Ольги…
Вот и дорога. Надо встать и, когда появится машина, вот так вытянуть руку. Так учил Алеша…
Редкие машины стремительно проносились мимо. Никого не интересовала поздняя, неизвестная фигура. Мало ли всяких проходимцев, «ночных бабочек» и откровенных бандитов подстерегали великодушных автовладельцев. Нынешнее время отучило людей быть милосердными, благородными. Они стали бояться и презирать друг друга…
Любава не догадывалась, что за нею крадется и контролирует каждый ее шаг черный пес. Он мыслил, как человек.
- Напасть! Загрызть! А что потом? Буду ждать. И запомню номер машины, на которой она уедет...
Равнодушно болтая башмаками, Любава, совсем не ведая, в какую сторону ей идти или ехать, шла наугад, прямо по проезжей части.
- Так меня нашел Алеша и остановил свою огромную машину, чтобы избавить меня от гнетущего одиночества…
Наконец, за спиной уставшей «ночной» красавицы послышался слабый визг тормозов. Любава подбежала к закрытой дверце машины и склонилась, чтобы рассмотреть лицо человека, которого попросит о помощи.
За рулем сидела уже немолодая женщина, а рядом с нею – мужчина в непонятном Любаве наряде. На нем блестели золотые пуговицы, на плечах лежали кусочки тоже чего-то блестящего…
Вот стекло, закрывающее женщину от Любавы, быстро опустилось вниз.
- Чем могу быть полезной? Вас надо куда-то подвезти? Почему такая красивая девушка бредет одна по ночному шоссе? Что-нибудь случилось?
Пауза.
- Ну, чего же вы стоите? Садитесь в машину, по дороге разберемся…
Солидный седовласый мужчина в офицерском мундире проворно вышел из салона и открыл перед Любавой заднюю дверцу.
- Садитесь, пожалуйста…Вы, наверное, уже продрогли?..
Машина тронулась. С минуту ехели молча. Заговорил офицер:
- И долго вы шагали по шоссе? Кто же посмел оставить одну такую красавицу в поздний час? Я бы вызвал того кавалера на дуэль и проучил бы его… Кстати, вас куда доставить?
В голове Любавы было столько пугающего, фантастического, неправдоподобного, что она не сразу уловила смысл вопроса.
- …Мне к маме Ольге и к Алёше… Их дом около маленького пруда… Там шумит камыш. А дом у них голубенький, и окошек в нем очень много…
- М-да…Понятно… Марина, это где-то рядом с любительским стадионом.
- Я поняла…Попробуем там проскочить, а голубенький дом вы, барышня, наверное без труда отыщете сами…
Женщина непонимающим взглядом обменялась с мужчиной.
- Не знаю, как вас благодарить! Вы очень хорошие, а с плохими я только-только рассчиталась как положено….
- Это что же за люди такие были?
Офицер повернулся всем корпусом к загадочной незнакомке. Его поразила красота ее. Не было в этом лице ни малейшего намека, что принадлежит оно женщине легкого поведения или хитрой мошеннице. Оно было чистым, как у Мадонны Литта, хотя заметно уставшим.
- Они разлучили нас с Алешей вот на этой дороге. Почему они сделали это? Самый скверный был Игнатий Лойола…Теперь от него осталась только зловонная лужа…
Женщина и мужчина многозначительно переглянулись, и в салоне машины воцарилось тягостное напряжение, граничащее с испугом. Кого же мы, наконец, везем?..
Вопрос больше не было. Ехали еще какое-то время молча.
- Во пруд и камыш…Наверное, где-то рядом ваш дом, где ждут вас Алеша и мама Ольга…Ведь так?.. Желаем вам удачи, красавица!
- Может, вас проводить?
Мужчина произнес это как-то нерешительно, а женщина машинально прижала его руку к сиденью.
- Как бы мне хотелось, чтобы жили вы вечно! С вами было так хорошо, так спокойно! Благодарю вас сердечно. Вы отлучили от меня одиночество и вернули к надежде. Прощайте!
С помощью мужчины-кавалера Любава вышла из машины и пошла разыскивать красивый голубенький дом со множеством окошек. Мужчина и женщина еще некоторое время сидели молча, совершенно не соображая, что произошло, какого пассажира послала им судьба…
- Поехали,Марина. Ты не устала? Хочешь, я поведу машину?
- Нет, ничего…Всё в порядке. Ну и дела!..
Женщина облегченно вздохнула и устремила послушную машину в обычную, реалистическую ночь…
Глава 14
- Пожалуй, сегодня нам будет не до сна…Мама, как ты думаешь, - стоит ли мне с милицией связываться? Не помогут они…Милиция занимается государственными делами. «Разоблачат» мелкую сошку, свалят все на нее, а сами преступники будут ухмыляться с издевкой.
Ты же читала в газете. Все главные воры на свободе. Лучше я сам займусь этим делом. Спрошу у главврача, может, он что-нибудь знает про того типа, что сидел с Любавой на скамейке. Мне он очень не понравился. Попробую узнать, кто он, чем занимается, по какой надобности оказался в санатории.
Мне кажется, этот тип положил глаз на Любаву. Она ему показалась простачкой, да еще красавицей.
- Алеша, мы с тобой ни в чем не согрешили перед Богом, а он почему-то решил наказать нас…Как сейчас пригодился бы тебе отец… Может, всё пустить на самотек? В чем наша вина, если откроется что-нибудь из ряда вон..?
Помолчали.
- То, что случилось с вами сегодня, все эти анализы, похожие на американские сцены из киноужастиков, эта дикая сцена на дороге – всё это не случайно… И сколько еще всякого будет?
- Ты знаешь, мама, что она сказала мне, когда мы ехали в санаторий? «Любить меня, Алеша, нельзя. Я – девушка-призрак. Я одинока. Я ничья. Я – вчерашний день, который потух сотни лет назад…Ну и что-то еще в этом роде…
Мать и сын вздрогнули. В дверь кто-то стучал, робко, словно извиняясь.
- Стучат!..Неужели еще какой сюрприз приготовили нам? Я окрою, мама…
Алешка вскочил с дивана и решительно направился к двери.
Пауза ожидания…
- Мама! Смотри, кто к нам вернулся!
Ольга Даниловна стремительно приблизилась к вошедшей.
- Любава! Голубушка!.. Живая! Невредимая!.. Господи, где же ты пропадала?! Мы тут чуть с ума не сошли!..
Алешка впервые обнял девушку легким бережным объятьем, хотя готов был затискать ее до умопомрачения, по-мужски грубовато и властно…
Они снова были вместе! И это за сегодняшний сумасшедший день было самым важным и самым радостным событием…
Глава 15
В уютный кабинет никому неведомой фирмы размашистой походкой вступили два человека.
- Ты Удаву звонил?
- Звонил, много раз…А что толку? К телефону никто не подходит…
- Его там что – бабы к кровати привязали? Сколько натикало?
- Да уже половина десятого…
- Вот урод! Он нам все дело поганит!.. Раньше с ним такого не случалось…
Более высокий по чину командным голосом:
- Ладно, если гора не идет к Магомету…Поехали к нему. На месте всё прояснится…
Мимоходом обронил секретарше:
- Лаванда, если позвонит Удав, пусть не выезжает, а дожидается нас…От телефона – ни шагу!
Двое вышли. Потом двое уехали.
Лаванда мгновенно расслабилась, достала сигарету, закурила и удобненько расположилась на своем стуле.
- Ушли, борзые… Как я их ненавижу! Но они мне платят. И хорошо платят. Можно потерпеть. Есть выгода…По лезвию ножа ходят. И я с ними…
Удав так и не позвонил, зато те двое уже подкатили к его особняку.
- Я же говорил, что задурковал наш подельник. На улице солнышко, а у него везде свет горит…
- В последнее время он на сердчишко жаловался… Не прихватило ли моторчик?
- Да он что, один во всем доме? Не то…
Они вошли через калитку во двор. Тихо. А это что?! Мужской дуэт в недоумении остановился.
На ступеньках входной двери сидели три существа: огромная черная собака, дрожащая,словно от лютого холода, обезьянка-макака. В середине троицы возвышалась огромная желтая свинья.
- Эй, есть кто-нибудь в этом доме? Макарыч, ты живой?! Принимай гостей!..
Молчание. Теперь животины как-то очень робко, совсем неопасно начали приближаться к пришедшим. Бежать или не бежать? Первый вариант был роднее человекам, второй лихорадочно обдумывался, звал к действию, ради которого представители «фирмы» оказались здесь.
На помощь пришел сам зверинец. Собака жалобно скулила, размашисто виляла хвостом и, словно звала гостей в открытую дверь особняка. Макака, эластично оттолкнувшись от земли, уселась на плече младшего «фирмача», чему тот совершенно не обрадовался. А вот свинья…Она плакала, совсем как человек, а звуки, издаваемые желтой махиной, показались прихожанам…очень знакомыми.
- Что за наваждение? Ты слышишь, слышишь? Голос этой пороси похож на голос…
- На голос Катьки-Бабируссы!
Желтая масса мгновенно и радостно отозвалась:
- Я…я…Она – я…
Свинячьи глазки еще обильнее наполнились слезами.
- Слушай, приятель, нам надо сматываться отсюда! Тут что-то такое творится…Уму не постижимо!
- Подожди…Давай в милицию звякнем. Приедут, разберутся…У них есть оружие на худой конец…
Макака, обнимающая за шею «сторонника милицейского вмешательства» еще теснее прижалась к своему избраннику и тоже заплакала…
Потом, увидев в кармане «ленинградки» пачку сигарет, мгновенно достала ее, ловко вынула одну и сунула себе в рот…
- Ты чего, а?.. Курить будешь?.. Ну давай, закуривай…
Мужчина щелкнул зажигалкой, и животина-макака проделала то, что положено. Она тут же глубоко затянулась и выпустила из уголка своего широкого рта тонкую струйку дыми…
- Во даёт!.. Кто тебя, красотка, научил этому баловству, а? Ты, случайно, не из цирка?..
Они звонили в милицию и, поняв, что рыцари правопорядка готовы поспешить к ним на помощь, несколько успокоились.
- Да, но где же все обитатели дома, где хозяин? Может ты, пёсик, знаешь? Ты ведь собачка и должна всё знать…
Пёс Тузик радостно привалился передними лапами к туловищу вопрошавшего, а затем устремился в открытую дверь просторного жилища.
- Пойдем за ним, он что-то хочет показать, насколько я его понимаю…
Люди пошли вслед за собакой, сопровождаемые притихшей Бабируссой и всё еще жадно курящей макакой…
То, что они увидели, окончательно ошеломило их и по-настоящему испугало. Большой черный пёс сидел перед странно извивающейся фигурой, изображенной водой на блестящем полу. Не нужно было иметь богатого воображения, чтобы понять – это была пиктограмма огромной змеи-удава…
- Змея из воды…удав.. Похожа на удава…
Пёс жалобно завыл, устремив человеческие глаза на лица вошедших. Бабирусса, словно ее долго и терпеливо дрессировали, пробубнила о том, чего больше всего боялись «фирмача».
- Это он…наш шеф… она его и всех нас вот так…
- Пошли на улицу! Я тут не могу больше оставаться…Ужас какой-то!..
Кавалькада из людей и животных поспешно устремилась на улицу.
Бабирусса-Катька тихо всхлипывала и тяжело дышала. Новое тело ее совсем не устраивало. Обезьянка гладила ее по щетине, заботливо извлекала из нее пылинки-соринки, а черный Тузик, закинув лапы на лимузин прибывших человеков, жалобно скулил, резко встряхивал своей шкурой, словно хотел избавиться от ненавистной и чертовски теплой одежды.
Потом он отскочил и быстро помчался к шоссе, словно его ждали. Вскорости подъехала милицейская машина. Знактоки будут вести следствие и довольно скоро поймут – дело это «висяк», не подлежащий какому-либо прояснению…
***
Ближе к вечеру телевидение и радио огорошили обитателей небольшого провинциального городка сообщениями, достоверность которых вызывала явное недоверие. С другой стороны, кинокадры, показанные в телепрограмме, вовсе не казались ловко срежессированными эпизодами. Крупные планы, отдельные детали, панорамы…Всё было четко, документально, весьма правдоподобно… Наконец - озабоченные лица сотрудников уголовного розыска, их краткие интервью, перебиваемые показом огромной желтой свиньи, черного лохматого пса и вертлявой обезьянки…Увидели телезрители и длинного извивающегося на полу удава, запечатленного непонятно каким способом и с какой целью.
Параллельно говорилось о том, что в окрестностях этого дачного поселка, на трассе, работниками милиции было зафиксировано покушение неизвестных лиц на водителя «жигулей». По признанию пострадавшего, его усыпили с помощью наркотического вещества. Девушка, которая находилась с ним в машине, бесследно исчезла…Сообщались и другие подробности обозначенных происшествий…
Седовласый, представительный мужчина и его жена с особым вниманием слушали тележурналиста.
- Марина, уж не та ли это красавица, которую мы ночью подобрали на шоссе?Помнишь, она еще говорила, что на них напали и она разделалась с этими негодяями?
- Мне тоже показалось, что речь идет именно о ней. Была она очень странная, вроде как « с приветом». Правда ведь?
- Ты видишь, какие страсти-мордасти преподносят нам телевизионщики? Похоже, что и милиция, и журналисты теряются в догадках и предположениях…Скорее всего, они чувствуют себя совершенно беспомощно…
- Ну и что ты предлагаешь? Помочь им выйти на след красотки, которая живет в голубеньком доме около пруда, заросшего камышом?..
-Да, да, так она говорила…Там она и вышла…
- Ни в коем случае! Выбрось эту мысль из головы! Вот подходящая возможность влипнуть в осень неприятную историю! Ты же знаешь, кто живет в том дачном поселке. Хорошие люди не отгораживаются от людей высокими заборами, не держат вооруженную охрану и всё такое прочее…
- Ладно, ладно. Убедила, уговорила. Ничего не видели, ничего не слышали. И всё же, как ты думаешь: все эти свиньи, собаки, обезьяны – чушь, лапша на уши? А мне кажется, что за всем этим таится какая-то чертовщина….
- Давай не будем об этом. Не наше это дело…Ты не забыл, какой сегодня день? Вот именно – воскресенье. Мы собирались за грибами поехать. Так как?
- Можно и за грибами… Глядишь, ближе к вечеру еще чего новенького узнаем. Очень интересное кино получается!
Глава 16
После того, как Любава рассказала о своих ночных приключениях Алешке и его матери, все телевизионные соображения о «странностях» в дачном особняке уже не были для них «странными».
Было просто любопытно – как обыкновенные люди, не наделенные сверхъестественными силами, смогут разгадать суть происшедшего. Очевидным было другое. Сгущались тучи над маленьким семейством Осокиных, готовые в любой момент разродиться смертоносными зарницами молний.
С какой стороны нагрянут новые неприятности – никто знать не мог, но то, что они грядут – сыну и матери было совершенно ясно.
Девушка-тайна стала пугать их, ломая установившийся житейский уклад в общем-то благополучной, добропорядочной четы родных людей.
- Как она, эта, совсем простецкая по своей натуре девушка, смогла расправиться с циничными, сильными и безжалостными похитителями?
Об этом она ничего не сказала, лишь в который раз упомянула имя своего «ангела-хранителя» Ведя и какие-то таинственные силы…Может, оно и так… Но как получились животные из обыкновенных, пусть и очень скверных, людей? Не было еще такого никогда в реальной жизни!
А не случится ли так, что свой чудодейственный дар она, Любава, однажды захочет использовать во зло добру? Ведь она такая наивная, совершенно оторванная от текущей жизни… Думы, думы…
- Любава, мне завтра на работу…Как ты себя чувствуешь? Не надо ли чего привезти тебе? Я еду в другой город и вернусь через пару дней…
- А как же я? Мне уже не хочется дома быть…Здесь нет ветра, нет запаха трав и деревьев, нет простора…Возьми меня, Алеша, с собой! Помнишь, как нам было хорошо, когда мы встретились на дороге?..
- Пожалуй, я мог бы удовлетворить твое желание… Ты права – дома скучно, тесно, одни и те же лица… Только ведь громыхающая машина, запах солярки, сухие бутерброды и прочие неудобства – всё это не для девушек-красавиц…
Любава весело засмеялась, словно проблемы, о которых говорил Алешка, казались пёстрой «божьей коровкой», ползущей по открытой ладони.
- Алеша ты такой смешной! Разве это трудности? Вместе с мужчинами я часто занималась их работой: ловила рыбу, охотилась на зверя и птицу, тесала топором бревна, из которых потом мы строили свои дома!
Алешка стоял, словно его окатили ледяной водой.
- Любава, ты колдунья! Нет, ты прекрасная волшебница, пришедшая к современному «дальнобойщику», чтобы свести его с ума!
Он взял в свои руки руки смеющейся девушки и сияющими глазами впитывал ее красоту, которая не убывала – а в эту минуту достигла своего апогея!
Ольга Даниловна стала невольной свидетельницей этой чудесной сцены.
- Ах, дети, дети! Глядя на вас, всерьез начинаешь думать, что люди могут быть бессмертными и всегда счастливыми! Что у вас тут, а?
- Мама, Любава хочет завтра поехать со мной! Как ты к этому относишься? Одобряешь или есть другой, не очень подходящий вариант?
Алешка застенчиво улыбался. Ему было хорошо, и выводить его из этого состояния матери вовсе не хотелось.
- А как Любава? Она согласна? Это ведь не загородная прогулка, а утомительное, совсем не комфортное путешествие!
- Мама Ольга, я сама напросилась! Вы отпустите меня? Не волнуйтесь, я сильная и очень надежная. Ничего с нами не случится!
Это был вариант, который устраивал всех, ибо нежданно стал палочкой-выручалочкой, снявшей, пусть не на долгое время, тягостное нпаряжение. Алешка прекрасный водитель, отлично знает дороги. В конце концов, он довольно сильный мужчина…На крайний случай у него есть оружие, о котором никто, кроме Саньки Жирняка да «мамы Ольги» не знал…
День только начинался, и Алексу очень хотелось куда-нибудь сводить Любаву. Например, покататься с нею на качелях в парке, сходить на новый фильм или посидеть в кафе…
Любава, наверное, давно забыла вкус мороженого, да и он, Алешка, как-то незаметно вычеркнул это лакомство из своего рациона…В последний момент на всех этих вариантах «приятного досуга» был поставлен жирный крест.
- Потом, не сейчас… У нас еще будет время наверстать упущенное. Нельзя Любаве пока быть на людях после всего, что произошло. Пусть будет около нас. Так надежней и спокойней.
Ход своих мыслей Алешка посчитал вполне логичным. Тем более, что завтра предстоит дальняя дорога и к ее всяким всячествам нужно, по возможности, получше подготовиться. И лучшее к тому средство – хорошенько вспаться. Однако, до вечера было еще далеко, и нужно было как-то «убивать» время…
***
Седовласый, солидный мужчина, в отличие от Алекса, точно знал, как распорядиться воскресным днем.
- (Полина) Марина, я, пожалуй, поеду за грибами с N… Он давно собирался, да машина у него сломалась… Ты побудь дома, отдохни от меня. Мы к вечеру вернемся. Что скажешь?
- А почему, вдруг, созрело такое решение? Может, вы не за грибами собрались, а так, проветриться?..Пивком побаловаться на природе?
- Поля, какое пивко? Я же за рулем буду. О чем ты? Грибов привезем, а с ними и дома можно чем-то более существенным побаловаться!
- Да поезжайте… Знаешь что, возьми с собой оружие. Не дай бог, что случится. И еще, не вздумай разыскивать ту девушку или связываться с милицией!
- Оружие?.. Зачем оно… за грибами едем, а не на разведку!..Ну, если женщина рекомендует, так придется исполнить… Ладно, ладно, успокойся…
Офицер в штатской одежде – уже не офицер. Так может показаться со стороны. Однако, это вовсе не так. Воин и в пижаме воин.
Мужчина взял всё нужное, что требуется грибнику, чмокнул жену в лоб и вышел. Гараж был у дома. Напарник жил по соседству.
Деловой союз быстро сладился, и довольные мужчины, ощутив полную свободу и личную независимость, выехали на дорогу.
- Ну, и как тебе все эти телевизионные репортажи про загадочную дачу и диковинных зверюшек? По-моему, они что-то пытаются провернуть…эдакое рекламное. Потом скажут, что, мол, извините, это была просто шутка…
Офицер в гражданском был иного мнения.
- Наверное, многие так думают, однако смотрят, и с большим интересом…
Помолчал.
… -Знаешь, вчера в один район, ночью, мы с женой подвезли девушку. На шоссе голосовала, неподалеку от этого дачного участка, где произошла вся эта заваруха… Так вот, очень странная была девушка, хотя скажу тебе – писаная красавица… По ее странным россказням я понял, что она имеет какое-то отношение ко всему вышеописанному.
- А где вы ее высадили? Адрес свой она назвала?
- Нет, конкретного адреса не называла, а вот приметы своего дома, того района, где он стоит, коротко обрисовала…
- Мой совет тебе, Дима – не сажайте вы никого ночью в машину. Сейчас такой народ пошел – ничего хорошего ждать не приходится…Я вот как-то, в прошлом месяце, тоже возвращался домой ночью…
Сосед офицера стал рассказывать историю, которая с ним приключилась прошлым месяцем, ночью…
Внимательные глаза офицера-водителя были устремлены на бегущую дорогу, а правое ухо – посвящалось в особенности происшествия, которому сегодня исполнилось энное число календарных дней.
Внезапно водитель забеспокоился, чуть-чуть сбавил скорость и чаще обычного стал поглядывать в зеркальце, что отражало тыльную часть дороги.
- Вот черт…
- Что там, Дим?
- Представляешь, собака привязалась! Бежит и бежит за машиной…Откуда взялась?
- Чего ей надо…Может, хозяина потеряла? Да, здоровая собачина, черная, лохматая…Такая и волка завалит – глазом не моргнёт…
С минуту ехали молча.
Собака, высунув ярко-красный язык, продолжала мчаться за автомобилем.
- Так… Мне это уже надоело…Давай тормознем и…спросим, чего ей от нас требуется…
Легковушка, чуть съехав с проезжей части, остановилась. Двое мужчин почти одновременно вышли и встали рядом, лицом к приближающейся собаке.
Глаза у нее были злые, но самое удивительное – они в точности повторяли анатомический рисунок человеческих глаз.
- Ну, что привязалась, псина? Под колеса хочешь нырнуть? Говори, чего тебе надо?
Мужчины улыбнулись, но сразу же им стало не до улыбок.
Приблизившись вплотную к водителю-офицеру, пёс…спросил. Да – спросил человеческим голосом:
- Говори – куда прошлой ночью девку подвез! Адрес ее, быстро, иначе всю жизнь инвалидом будешь! Я хочу жрать, и человечина мне будет деликатесом! Понял!...
Мужики обалдели! Такого они не просто не ожидали…Такого вообще не может быть! Говорящая, грозящая человеческим языком псина! А главное – задает ошеломляюще логичный вопрос, будто была непосредственным свидетелем вчерашнего случая…
- Ты что?... Ты – оборотень!... Пошел вон, скотина! Пшел!..
Пёс предупредительно оскалил огромные клыки. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, и по ней побежали искры…
Люди застыли в испуге и изумлении… Офицер вспомнил свою жену, её совет…Маленький пистолет лежал во внутреннем кармане пиджака.
- Ладно… договорились… Отвезу тебя к той девке. Вот тут у меня ее адрес записан…
Офицер, будто бы собираясь достать из кармана нужную бумажку, вытащил пистолет и почти не целясь, дважды выстрелили в огромного черного пса. Тот яростно застонал, как стонут люди, внезапно получившие нежданный отпор.
- …за что, падла… Ты убил меня…не узнав, зачем ….бежал ..за…
Пёс «не договорил». Его большое тело вытянулось и стало медленно изменять свой облик. Теперь перед глазами испуганных мужчин-грибников уже лежал…человек. Смерть подарила оборотню его первозданный облик.
Такого двум здоровым мужикам видеть еще не приходилось. Благо, на дороге не было проезжающих машин. «Грибники» молнией заскочили в машину и их словно ветром сдуло.
Тузик лежал тихо и уже ничем не мог помочь следствию. Жизнь полна неожиданностей! Не жди их и не устремляйся к ним суетно! Нет такой заповеди среди завещанных нам Иисусом. А зря!
***
Опечатанный дачный особняк жил своей ночной жизнью не так, как в недавние времена. Всякое тут было: и разудалые гулянки, и прелюбодеяния, и тайные посиделки отпетых мошенников. Не было того, что стало…
Бабирусу и макаку оставили в доме, чтобы не сбежали, унося с собой ценную информацию. Собаку не нашли. Убежала…
Около телефона сидел скучающий милиционер. Тут ему назначено ночное дежурство… Тихо, дрёмно, уютно… Не положено на посту всё это. Не положено…А что случится-то, если и подремать чуток? Да ничего! Пришла дрёма и так заботливо коснулась невидимыми пальчиками глазёнок молоденького милиционера…
Дремала усталая и голодная свинья Бабирусса, дремала голодная и усталая Макака, несколько раз «стрелявшая» сигареты у молоденького мента… Он делился табаком и огоньком. Привык за день, видел уже, на что способна эта чудо-зверушка… Очерченный мелом силуэт удава…Улика, молчаливая, безвредная, а, пожалуй, и не нужна «знатокам»…
Эта невысыхающая картинка…ожила!
Как будто автомобильным насосом подкачивали внизу это плоское изображение. Вот появился объем, вот прошло легкое движение по новоявленному телу огромной рептилии…
Удав! Это был настоящий удав, каких нечасто можно увидеть в естественных условиях.
Дальше? Не было кинокамеры, чтобы запечатлеть то, что было дальше. Эта сцена потеряна для «знатоков» навсегда.
Словно пестрый ручей, устремилась адская змея к лежащим на полу желтой свинье и маленькой макаке. Не прошло и минуты, как обе животины оказались в кольцах зловещего удава!
Глухо пыхтящая свинья, пронзительный визг макаки мгновенно подняли на ноги испуганного «дежурного».
То, что увидели его глаза, совсем не было похоже на сон. Не походило это и на сказку. Надо было действовать вопреки ужасу, охватившему всё тело «караульного» вплоть до мундира. Он стрелял из пистолета, не считая выпущенных пуль, пока не убедился, что жизнь удава закончена отныне и навеки!
Дрожащими пальцами он ухватил телефонный аппарат и стал торопливо набирать привычный номер.
- Алло, дежурный! Витя – ты? Срочно приезжайте в дачный особняк! Тут такое творится! …Я больше не могу тут! Скорее приезжайте!..Скорее!
Молодой милиционер уже много раз видел трупы людей, изуродованных выстрелами, зажатых в смятых машинах, истыканных ножами, но чтобы такое?..
Он собрался выскочить из вестибюля, когда бросил последний взгляд на всё содеянное…
То, что предстало его расширенным от ужаса глазам, воплотилось в душераздирающем крике, который вынес на тихий двор несчастный свидетель и участник дикой фантасмагории. Теперь на блестящем полу лежали всего лишь…три бездыханных тела. В тесных объятьях смерти обозначились фигуры «Лойолы», Бабируссы и Чирка. Им тоже было подарено это благо, воспользоваться которым никто из троицы уже не сможет…
Глава 17
…Конечно же, Ведомир мог охотиться совсем иначе. Космические странники наградили его талисманом, сила которого могла положить на поле брани множество самых отважных и сильных витязей… Однако он знал и другое – эту силу нужно применять только в самых исключительных случаях.
В иных же ситуациях он привык полагаться на свою недюжинную силу, жизненный опыт и те знания, которые вложила в его разум чудесная троица.
Вот и сейчас он воспользуется их необходимой частицей, чтобы добыть себе пищу. И не только себе…
Теперь в избушке Ведомира-кудесника жил…Искорка, которого он спас от своры «данников» и приблизил к себе.
Ведомир приложил палец к губам, давая понять мальчонке, что нужно сидеть тихо…
Молодой олень вышел на маленькую лесную полянку, потянул ноздрями сырой и ароматный ветерок. Люди были в другой стороне этого земного дыхания. Олень, успокоившись, начал щипать траву. Длинная стрела Ведомира коснулась наконечником середины лука и неотразимо понеслась к своей жертве!
- Искра, за мной! – весело крикнул охотник, и подросток, опережая своего опекуна, побежал к упавшему оленю.
- Ведомир, он уже не двигается! Ты великий стрелок! И я, когда чуть подрасту, буду таким же!..
Им было хорошо. Оленю – уже никак…
- Ведомир, тебе жалко его? Он ведь таким красивым был и плохого нам ничего не сделал…
- Ты, Искорка, прав. Да, жалко, только таков закон, писаный для нас Всевышним. Когда он сотворил человека, он разрешил ему властвовать над всеми животными, птицами, рыбами…
Властвовать разумно…
- А как ты властвуешь?
- Как разрешил наш творец. Никогда не позволяй себе больше того, что надобно тебе…Через много столетий люди, пренебрегающие этим правилом, истребят беспощадно всех лесных, речных и озерных обитателей…
- А кто останется в лесах, в нашем озере?.. Люди умрут от голода? Зачем они себе такую беду сделают?
- Я всё тебе объясню дома, а пока давай нашей добычей с умом распорядимся. Возьмем от нее столько, сколько сможем унести. Потом еще разок нагрянем сюда, а более – не успеем. Волки и прочий лесной обитатель разворует нашу добычу до косточек…
Когда рядом оказался Искорка, Ведомиру стало казаться, что в его жизни, вернее, в церочке его бытия, оказалось то, недостающее, звено, которое лишало его какой-то незаменимой радости, наполняло бы его существование смыслом. Что это – опять знак судьбы, перст Всевышнего, веление Троицы?..
Они ели вкусное, горячее мясо, сдобренное мелкими крупинками соли, запивали его ароматным бульоном. Жестковатые кусочки хлеба, брошенные в этот бодрящий навар, превращали его в настоящее объеденье, от которого тянуло в благостный сон…
- Ведомир, мои сородичи говорили, что ты колдун. Добрый колдун. Это ведь правда?
- Наверное, им лучше знать. Людей судят по их поступкам…Вот и ты, хоть и не колдун, а настоящий мужчина, герой…
- Ты говоришь так, чтобы успокоить меня… Каково им сейчас, родичам моим… Наверное, они считают меня трусом и предателем, а я только хотел…
- Твои родичи узнают о тебе всю правду…
- Я не о том хотел спросить…Наверное, колдуны знают про всё на свете… Не знаешь ли ты, куда наша Любава подевалась?..Не нашли мы ее нигде… Наша Мать-Большуха из-за этого отраву приняла и померла…
Ведомир положил на голову Искорки свою большую и теплую ладонь. Мальчишке сразу стало спокойнее…
- Не горюй, Икра, о Матери-Большухе.Царство ей небесное! Она была хорошей женщиной, справедливой, доброй, заботливой. Но, видимо, так судьба распорядилась… От нее никуда не спрячешься…
Помолчали.
- А Любава ваша жива, только теперь далеко она от всех нас…Очень далеко. Жива, здорова, прекрасна, как всегда. Более пока ничего тебе сказать про нее не могу. Я ведь не Бог, а всего лишь колдун, каким вовсе не являюсь…
- Неправда! Ты великий волшебник! Кто, кроме тебя, смог бы предупредить моих родичей о грозящей беде? Кто спас меня от злых кольчужников и превратил их в каменные глыбы?..Спасибо тебе за всё, за всё…
Мальчонка обнял Ведя и прижался щекой к его мягкой бороде, как некогда прижимался к теплому плечу пропавшей Любавы…
- А что ты делаешь ночами за этим столом? Зачем вот этим гусиным пером делаешь что-то непонятное?
Ведомир вытащил из сумки чистый листок бумаги.
- Это – бумага.
Искорка осторожно взял непонятную «бумагу» в руку.
- Бумага… тонкая, мягкая..Почему она – бумага и для чего она есть?..
- Почему так люди нарекли ее, не знаю, а вот для чего это великое чудо сотворили мудрые земляне, сказать могу!..
Ведь доступно объяснил бумажную сущность. Обмакнув перо в чернильницу, он крупно вывел слово «Искорка».
- Вот, видишь, этим пером я написал буками твое имя.
- А свое имя можешь написать?
- Могу. Вот так оно пишется…
- А я так смогу? Ты меня научишь…это самое..писать?
- Научу, Искорка, обязательно научу. Грамотный человек владеет миром. Когда-нибудь все славяне будут владеть этим искусством…Когда-нибудь…Очень нескоро…
Они говорили долго, пока глаза Искорки не начали прикрываться белесыми ресницами.
- Ложись-ка, милый, поспи. После хорошей пищи только сон самое полезное занятие. А я буду писать. Теперь ты знаешь, что это такое. Давай, спи…
Мальчишку не пришлось долго уговаривать. На широком топчане Ведя его маленькая фигурка совсем потерялась под широкой холстиной.
Ведь подошел к столу, скрестил на груди руки и неподвижно застыл, глядя в никуда.
…Любава, голубка, где ты сейчас? Да хранит тебя Бог и любовь моя!..
Он обратился к таинственной Троице, пытаясь услышать, вернее – увидеть ее обнадеживающие знаки…Талисман молчал.
Глава 18
Ничего не поделаешь. Деловому человеку в современном городе без машины не обойтись. Время – золото. И деньги, а они, как известно, делают нашу жизнь значительно приятнее и разнообразней.
Алешкин «жигуленок» будет в гараже. Пока ему там будет лучше, а его хозяину послужит большая, стожильная машина, которую дальнобойщик-Алекс воспринимал как живое существо. Алекса меньше всего интересовал груз, которым напичкали его «тачку». Он знал, что и куда везет. Рядом был другой объект, которому хотелось отдать себя без остатка…
- Алёша, ты не забыл ту песенку, которую мне пел когда-то? Такая маленькая, но очень милая песенка!...
Алексей улыбнулся.
- Любава, ты запомнила ту мою музыкальную шутку-минутку?.. Так..так..так…А, вспомнил!
- Еду, еду, еду с ней, еду с Любушкой своей!..
Они весело смеялись.
- А у этой песни есть начало и есть конец…Вот его-то я и продемонстрировал тебе! Эх, если бы всё это оказалось на самом деле и очень скоро!...
- Ты хочешь повторить то,что до тебя повторяла великая толпа людей…Наверное, есть что-то в таком повторении таинственного, непременного… Но люди, как цветы..Не успеют распуститься, а уж надобно увядать, превращаться в прах…Почему так?
- Любаша, ну откуда у тебя такие мрачные виденья!.. Нужно жить, сколько отпущено природой…А какой будет эта жизнь – всё зависит от человека. Верно?
- Ничего от человека не зависит, Алёша…Да и человек на этой земле существо лишнее…Разум погубит его…Человек хочет знать больше своего создателя…Он добился своего, оказавшись перед бездной…
- Любава, ну мы же с тобой еще совсем молодые! О чем мы говорим! Давай, как говаривал Александр Сергеевич, «поговорим о странностях любви»! Вот тема, на которую я готов с тобой говорить…Да что там – говорить! Если бы ты знала, как я люблю тебя!
Любава улыбалась, стараясь не так долго задерживать взгляд на лице разгоряченного дальнобойщика. Она чувствовала: стоит ей только немного расслабиться, робко откликнуться на Алёшин зов, он остановить тяжелую машину и начнет оказывать ей горячие знаки внимания…
- А этот, Александр…Сердечный…Он колдун? Он знает про любовь всё? К нему нужно поехать… Ты ведь знаешь его избушку?
- Любава, да Пушкин это, Пушкин! Ты что, не знаешь Пушкина?
- Такого у нас не было во всей округе, куда ступала нога моих сородичей…Может, про него мало кто знал?..
Алешкин грузовик мчался по шоссе, параллельно которому, совсем недалеко, поблескивала синяя гладь реки.
- Любава…Тебе, наверное, очень душно в кабине. Не нужно было тебе ехать со мной… Не для тебя это… Хочешь, остановимся ненадолго, ты сможешь искупаться….Легче будет…Ну, как?
- Ой, Алешенька!..Спасибо тебе!..Я ведь только сама хотела попросить тебя об этом…Сам догадался!.. Ты тоже становишься кудесником-волшебником!
До ближайшего города было еще достаточно далеко, но Алекс знал, что при хорошем ходе машины они вовремя доедут до гостиницы, где придется заночевать. Только бы с гостиничными комнатами повезло…
Алёшка приглядел съезд к речке и осторожно направил туда тяжелый «автовагон». Резко «фукнули» гидравлические тормоза, и Алекс заглушил пропахший соляркой горячий двигатель…
Он помог Любаве выскочить из просторной кабины и вместе с ней вплотную подошел к речной прохладе…
- Ну вот, ванна к вашим услугам, прекрасная принцесса! Ты, Любаша, плавать-то умеешь? Без моей помощи обойдешься или мне в телохранители напроситься?
- Алеша, странные вещи ты говоришь! Плавать я научилась раньше, чем начала говорить! Не тревожься…Посторожи меня на берегу… Не бросай свою машину, она может обидеться и не повезет нас дальше…
Любава весело засмеялась.
- Мне нужно вон за ту ивушку спрятаться, чтобы посторонние глаза порчу какую не навели!..Вот здесь и поджидай меня. Я быстренько!
Фантазиям Алешки не суждено было претвориться в реальность. Он надеялся, что они вместе войдут в речку, держась за руки, будут плавать, плескаться друг на друга водой…Да, не будет ничего этого.
Алекс смиренно уселся на траву. Непонятно почему, но желания Любавы он выполнял безропотно, каким бы они ни казались молодому сильному мужчине.
Конечно, Алешка знал, что на Любаве нет купальника, нет тех необходимых кусочков ткани, защищающих от «посторонних глаз» прелести пляжных красоток. Но, бес-искуситель…Он бессмертный проказник и мастер на всякие провокации…
Он увидел Любаву, когда она вышла из-под зеленых ивовых косичек и стремительно бросилась в тихую речку. Он видел, как она плыла…Уверенно, играючи…но как-то странно, не по-нашенски…Она что-то радостно кричала, смеялась, била по воде ладонями, выскакивая из ее плена, и тогда Алешке смутно виделись ее великолепные молодые груди…. Такими они были на беломраморных греческих скульптурах…
- Эй, чернявый…
Алешка вздрогнул, обернув лицо на голос.
- Закурить у тебя не найдется, а?
К нему подходил уже немолодой цыган. Рядом с ним была цыганка средних лет, одетая так, как одевались все ее предки с незапамятных времен. Алешка, поглядывая на Любаву, достал пачку сигарет и протянул ее просителю…
- Зря твоя краля купается здесь… Всю рыбу распугает, - сообщил закопченный цыган, доставая из пачки сигарету и закуривая ее от спички из собственного коробка…
Цыганка бесцеремонно присела рядом.
- Послухай, голубь сизый…Судьбу свою знать хочешь? Дай руку, я тебе …
- Погоди..Не надо мне гадать…Свою судьбу я сейчас из воды выводить буду…
Алекс хотел уже было подняться и избавиться от вездесущих выходцев из Индии, когда услышал крик Любавы.
- Алеша!...Меня кто-то держит!... Я не могу освободить свою ногу!..
Сердце парня словно опустилось к подошвам ног. Не раздумывая, Алешка во всей своей одежде бросился в реку и, как заправский плывун, устремился к Любаве. Теперь он рядом с ней!
- Любава, что у тебя?.. Что с ногами?
- Алеша, они в чем-то запутались…Веревки или трава…
Алешка более не стал задавать вопросов. Хватив предельный глоток воздуха, он нырнул под Любавино тело…
- Так и есть…Нога запуталась в сеть, - констатировал водолаз поневоле.
Он обхватил ногу Любавы, погладил ее успокаивающе, а сам начал лихорадочно освобождать ее от ячеек тонкой сети…Он рвал их…Нити врезались в ладони и резали кожу…Так…еще чуть-чуть… Сейчас…сей…чаа…с… Готово!..
Алешка вынырнул, хватил ртом воздуха.
- Любава, всё в порядке? Плыть можешь? Плыви, голубушка…Я рядом… Сейчас я сниму свою рубашку..Так…так…О черт, еще чуть-чуть…Надень ее на себя…Она длинная, а то на берегу какие-то цыгане появились, как снег на голову…
Не без труда облачилась Любава в Алешкину мокрую, липкую рубашку. Медленно, плечо к плечу, подплыли они к берегу.
- Любава, я отвернусь и заслоню тебя, а ты надень платье.
Цыгене молча стояли и внимательно наблюдали за молодыми.
Любава быстро надела свое платье, хотя оно никак не хотело обволакивать мокрое тело… Потом они вышли к цыганам. Алешка своими ручищами выжимал рубаху, в карманах которой, к счастью, не оказалось ничего стоящего…
- Ну вот, накупались..Я же говорил – всю рыбу распугаете. Так оно и вышло…Кто теперь мне за эту рыбу платить будет?
Цыган хитро посматривал на Алекса и его спутницу.
- Кукую красавицу спасал…Подари ее нам…Вон там, видишь, наш табор…В гости зовем вас…
- Я погадаю тебе, сизокрылый… - опять принялась за свое цыганка.
- Спасибо за приглашение…Только мы торопимся, - резко отпарировал Алекс, увлекая Любаву к машине…
- На обратном пути заскочим…Выпил бы с вами, да за рулем – не положено…подойди сюда, цыган…
Алешка помог Любаве забраться в кабину и сам нырнул в ее чрево. Он достал «стольник» и протянул его цыгану.
- Это тебе за порванную сеть..Бывайте здоровы…
Алешка захлопнул дверцу. Резко заработал движок, потом заревел мотор. Машина, словно напуганная только что произошедшим, нехотя пошла на разворот, выбирая дорогу к шоссе…
- Упустили добычу…Можно было бы хорошо погреть руки…Красотка в таборе нам очень бы пригодилась…
- Чума их побери бубонная, - зло и разочарованно подпела ничего не «заработавшая» цыганка-гадалка… Ее спутник снял с уха еще одну сигарету, конфискованную из алешкиной пачки, закурил. Чета из табора пошла на дым кочевого костра.
Алекс и Любава ехали молча, постепенно приходя в себя…
-Если бы ты знала, как я испугался, когда услышал твой крик! А тут еще эти цыгане…Где только ни встретишь этих бестий…Ты согрелась? У тебя всё в порядке?
- Спасибо тебе, Алешенька… Сегодня ты был моим ангелом-спасителем…Смотри-ка, что это…
Любава дотронулась до руки Алешки. С ладони на колесо баранки капельками сочилась кровь…
- Да ничего страшного… Порезал, пока рвал цыганскую сеть…
- И у меня порезан палец…
Любава показала.
- И у меня кровь…Видишь, вот она…только почему-то она белая…Раньше она была красивая, как у тебя…
Алешка притормозил, переодел брюки, достал в дорожной аптечке йод и бинт, бережно перевязал ее пораненный палец.
Любава погладила Алешку по еще не высохшим волосам.
- Спасибо тебе, Алеша…
Глава 19
Бесконечных дорог не бывает, если, конечно, не обратить их в замкнутый круг. Алексу это не грозило. Он знал, что совсем скоро мелькнет перед его глазами давно знакомый придорожный стенд – плакат, на котором большими буквами будет написано «Добро пожаловать в город….!». И так почти было везде.
Две души, пережившие неожиданную встречу, теперь уже совсем успокоились. Они говорили. О чем? Попробуйте на ходу автомобиля проникнуть в его кабину, даже если вы превратитесь в разумную пушинку одуванчика. Они перекусывали, запивали «сухомятку» чаем из большого термоса (мама Ольга всегда вручала этот незаменимый «самоварчик» своему сыну). А еще -они, особенно Любава, смотрели по сторонам, что в любом путешествии на колесах почти неизбежно. Человеку требуются впечатления. Без них жизнь становится скучной и пресноватой, как тот колобок без изюминки внутри.
- Еще минут двадцать, и мы прикатим в город, где нам придется остановиться и заночевать…
- У тебя в том городе есть избушка? Там будут гореть восковые свечи и петь свою песню сверчок, от которой так скоро закрываются глаза…
- Любаша, я не знаю, как бы чувствовал себя в такой избушке наедине с тобой… Эх!...А ведь это же вполне может осуществимая идея… Правда, таких избушек мне пришлось бы заиметь почти в каждом городе и поселке, где приходится пережидать дорожные ночи…
- Тогда мы постучим в дверь самого красивого дома…Нас ведь пустят туда?
Она вспомнила роскошный дом «Игнатия Лойолы», который показался ей княжеским теремом и совсем скоро – логовом нечистой силы.
- Попробуем устроиться в гостинице. У меня там знакомая администраторша, много раз выручала меня. Выручит и на сей раз…Вот, как раз, мы подъезжаем к «самому красивому дому», как ты хотела бы…
Сказанное Алексом для Любавы было совершенно непонятно. Это была очередная сцена из бесконечного театрального спектакля, с который ей предстояло ознакомиться и…ничего не понять. В своем восприятии окружающего она полагалась на Алекса, исключив из «экскурсоводов» «хороших человеков» типа «Лойолы», с которым ей, слава Всевышним силам, встретиться уже никогда не придется.
Администратор гостиницы – персона важная, требующая к себе особого подхода, определенного таланта хитрого дипломата, благоприятной мимики лица, приятного голоса и прочее, и прочее…
Когда все эти чары оказываются бесполезными, а ночевать под открытым небом, в чужом городе, желающих не находится, в переговорный процесс встревает…кошелек, который может с этой минуты потерять лишние граммы денежных знаков.
Приятная женщина с кукольной прической и гордым, независимым взглядом. Это ей, своей знакомой, Алекс представился собственной персоной.
- Алеша, я рада снова видеть тебя…На сей раз ты с женой или невестой? Неужели решил провести медовый месяц на колесах своей рычащей зверюги?..
- Миледи, я счастлив увидеть снова Ваше обворожительное лицо, которому лето подарило чудесный, нездешний загар! Была на море? Одна?
Алешка безобидно балагурил, вплотную подступив к самому главному - а есть ли для них места в гостинице, али нету?
- Познакомься, Света, это моя племянница Любава. В гости к нам приехала! Хороша, правда?
- Приятно познакомиться. Очень красивая у тебя племянница (в голосе администраторши сквозили ядовитенькие нотки искушенного анатома человеческих душ).
- Не знаю, что и делать с вами…Ты, Алешка, нагрянул не в очень удачное время. Три дня назад гостиницу «оккупировала» труппа гастролирующего театра…Честно говорю – свободных номеров нет…Может по отдельности подселю вас на ночь в какие-нибудь номера… Другого предложить не могу… Поверь мне…
Алешка был согласен и на такой вариант. Более того, его заботило обустройство Любавы, и он надеялся, что матерая администраторша предложит не худший вариант…
Та в свою очередь начала листать журнал, где были записаны все, кого приютила крыша одного из самых востребованных заведений российского обывателя.
- Так…Ты, Алекс, пойдешь в номер 115-й. Там поселился старый актер, с которым тебе нужно будет найти «общий язык». Тебе это нетрудно, надеюсь… А вот с твоей племянницей…
Администратор Светлана еще некоторое время изучала фамилии постояльцев, пытаясь изыскать подходящий вариант…
- Вот, попробуем сюда…Идемте, Любаша, я провожу Вас и постараюсь всё уладить…А ты, Алешка, ищи свой номер, устраивайся, а потом спустишься ко мне…
- Любаша, не беспокойся…Я буду от тебя совсем близко…Света – милейшее создание, доверься ей. Она профессор своего дела. Идите, мы еще уидимся…
Администраторша улыбалась. Сколько таких и подобных комплиментов слышала она в свой адрес! Все люди – актеры, и каждый пытался сыграть свою роль как можно душевнее…
Они подошли к двери под номером 19. Администратор Света (Алешка не называл ее отчества, молодил, однако) постучала в лакированную грудь «девятнадцатой».
- Одну минуточку… Кто там?.. Что-нибудь случилось?
Это женский голос из комнаты.
- Ангелина Павловна, это администратор гостиницы беспокоит Вас! Впустите меня, пожалуйста!
Дверь не очень радушно приоткрылась.
- Что Вы хотите, Светочка?.. Я Вас слушаю внимательно!
Выглянувшая из двери женщина имела не более 30 лет. Лицо ее можно было бы отнести к категории красивых, если бы не глаза, которые с беспристрастием рентгеновского аппарата изучали не столько администраторшу, сколько ее спутницу.
-Красавица, молодая, сильная и, пожалуй, не испорченная соблазнами нашей жизни…
Так она думала, с улыбкой всматриваясь в лицо синеглазой Любавы, в ее простенькое платье и совсем не модные туфли…
Администратор что-то говорила о переполненной гостинице, о том, что усталой с дороги девушке негде переночевать эту ночь…
-Вы просите, чтобы я разрешила переночевать в моем номере этой девушке?..Вы знаете, я как-то не привыкла к чьему-то соседству, предпочитая уютное одиночество..Ну, если этой юной красавице не оказывается места для спокойного сна…Сделаю исключение…На одну ночь. Не так ли?
- Да, да, только на сегодняшнюю ночь, - радостно подхватила Света. – Спасибо Вам, Ангелина» Я знала, что Вы не откажете в моей просьбе…
Та, в свою очередь, очень хотела сказать обрадованной хозяйке гостиницы примерно так:
- Спасибо тебе, баба, за роскошный подарок! Ты преподнесла его очень кстати…
Любава входила в новую роль, налаживала контакт с милосердной незнакомкой, изучая бегло обстановку номера-люкса. На минуту заходил Алешка. Убедившись, что у женщин полный порядок, он пожелал им спокойной ночи и обещал, что зайдет за Любавой рано утром…
- Кто этот молодой человек? Ваш муж, жених, любовник?.. Не стесняйся меня…Давай с тобой на «ты»… По возрасту мы с тобой ненамного расходимся…Ведь так?.. Тебе лет 18-19, пожалуй, а мне всего лишь скоро тридцать…
- Ангелина, ты добрая и очень красивая…Мне с тобой хорошо…Ты спрашивала про Алешу? Он – мой ангел-хранитель…Без него я давно бы затерялась без следа в вашем мире…
- Почему – в «вашем мире»? Ты разве из какого другого мира? Это становится любопытно!..И что же это за мир такой?..
- Этот мир теперь далеко…Там остались мои родичи-древляне, мое синее озеро, мой огромный лес, где я встретилась с Ведомиром, который…
- Подожди, подожди… Я не про сказки, которые ты, наверное, очень любишь? В каком городе и с кем ты живешь, куда едете…с Алешей?
Ангелина взяла цепкими пальцами горлышко бутылки с дорогим «заморским» напитком, налила в рюмки этого рубинового зелья.
- Давай с тобой выпьем за нашу встречу!.. Ты мне, Любава, нравишься, и мне с тобой тоже очень хорошо…
Любава недоверчиво взяла маленький фужер.
- Это что, приворотное колдовское зелье? Запах от него исходит таинственный…Я такого никогда не ощущала…Это нужно выпить всё?
Ангелина засмеялась искренним смехом, ибо Любавина «приветинка» показалась ей настолько естественной, что притвориться такой не под силу даже очень талантливой актрисе.
- Это нужно выпить всё, до дна! Потом еще столько и еще полстолька. Ну и смешная ты, право…И знаешь – ты чертовски красива…Откуда ты такая взялась?
Выпитое вино мгновенно растеклось по всем телесным клеточкам Любавы, чуть затуманило ее мысли, сделало ее бодрее и разговорчивей…
Фужеры звенели еще и еще, прикасаясь друг к другу стеклянными боками…
- Ангелина, а ты кто? Откуда у тебя такое сладкое, колдовское зелье? Исидорка такого никогда не делал и не угощал меня… Оно очень вкусное…
- При чем тут твой, как его…Исидорка…Он что, лекарь-травник, дед твой? Ну, да ладно…Ты куришь?
Ангелина вертела в пальцах сигарету, собираясь обжечь ее кончик элегантной зажигалкой.
- Я не…курю…Это плохо пахнет…Мне чихать хочется…Ты тоже будешь дышать дымом? У тебя тоже внутри костер будет гореть?
Ангелина знала, что выпитое вино не имеет никакого значения для ее состояния. Удивляло ее другое – речь этой странной девушки, ее полная неосведомленность даже в таких мелочах…Женщина еще ближе подвинула свой стул к стулу Любавы и, забыв о лежащей на краю пепельницы дымящейся сигарете, ласково обняла девушку за плечи. Глаза Ангелины стали похожи на глаза хищного зверя, впившегося в тело избранной жертвы. Потом она прикоснулась губами к щеке Любавы. Потом, обхватив ее лицо ладонями, стала осыпать его порывистыми поцелуями.
- Не сердись на меня…я не хочу обидеть тебя…Я только…хочу любить тебя, любить…любить…Идем, я уложу тебя в кровать..Ты устала…Ты ведь, правда, устала…
Любава не сопротивлялась. Более того, поцелуи почти незнакомой женщины были приятны ей, и Любаве хотелось, чтобы Ангелина делала так еще и еще…Сухие поцелуи Матери-Большухи были первыми и последними в жизни Любавы. Однако, от них становилось чуть-чуть спокойнее, а эти…
- За что ты мне даришь свои поцелуи? Я ведь не добрый молодец, я девушка, мне неловко и хорошо…Почему так?..
Любава покорно шла за Ангелиной, так же покорно опустилась на кровать…Она видела несколько затуманенными очами, как та порывисто освобождалась от всей своей одежды, как с такой же настойчивостью стала снимать платье с Любавы…Теперь они лежали совершенно обнаженными. Вино и странные ласки Ангелины сделали Любаву покорной во всем, что требовала от нее эта женщина.
- Ты богиня…ты чудо, которых не видел свет…Я люблю тебя…Останься со мной навсегда… Я пошлю ко всем чертям этих гнусных тварей, мужиков, я буду тебе всем и ты для меня тем же… Я богата, я свободна, я хочу тебя спрятать внутри себя и умереть вместе с тобой…
Ангелина гладила и целовала молодые прекрасные груди Любавы, она покрывала неистовыми поцелуями ее тело, сотворить которое мог лишь Господь Бог….
- Что это у тебя за шрамы?...
- Медведь…
Так продолжалось до тех пор, пока уставшая Ангелина не успокоилась. Она по-матерински обняла Любаву, оставив на ее горячей щеке свои греховные губы…
- Ангелина…это ведь..грех… С нами играет нечистая сила? Но если ты любишь меня, значит, нет в этом греха… Я не знаю, что это… Такого я не позволила бы никому, кроме своего любимого, которого еще не нашла…
- Ты, Любава, совершенно потрясающая девка…я никуда не отпущу тебя и никому не отдам, никому…Какой странный у тебя кулон…Что это? Почему не из золота?..
Они затихли. Ангелина обратила внимание, что дыхание у Любавы очень редкое…Сон вступил в свои права, погрузив двух амазонок в сладкое небытие.
Еще одна сцена бесконечного спектакля подошла к антракту. Всем спокойной ночи!
***
- Любава, вставай, нам пора!
Девушка открыла глаза. Уже рассвело. Тихо. Никакого голоса…Но почему зовет Алекс? Приснилось?..
Любава тихо встала. Она сделала это так искусно, как привыкла на охоте, когда нужно было затаиться или сделать что-то нужное, не испугав зверя.
Одевать было особенно нечего. Только платье, да легкие туфли.
Она подошла к двери. Помнит, как ее открывали…Открыла.
Да, за дверью стоял…Алекс.
- Любава, ты уже собралась, а я только хотел постучать…Ну это даже к лучшему. Не станем будить твою соседку. Пусть спит, а нам пора в дорогу. Идём?..
Как-то неуверенно Любава пошла по длинному гостиничному коридору за Алешкой. Побаливала голова, горело тело, будто прикасались к нему горячими монетами ночные духи…
- Любава, ты спала нормально? Что-то не нравишься ты мне… Уж не захворала ли ты после нашего купания? Ну, вот, голова горячая…Как тебе с такой в душную кабину, а?..
- Ничего страшного, Алеша. Всё пройдет…Машина твоя едет быстро, ветерком меня обдует и всё пройдет…
- А что, вы обмывали с соседкой по номеру свою встречу? Чем она тебя потчевала? Вы что-нибудь выпивали?
- Ангелина давал мне зелье-вино. Оно было сладкое и какое-то странное… Голова у меня почему-то кружилась и очень спать хотелось…
- Вот этого делать было не надо. Нашли бы другое место и другой, более подходящий повод выпить шампанского…Ну, ладно… Ничего страшного…А как она, эта Ангелина? Она тебе понравилась?
- Да, очень понравилась…Только я ей, наверное, больше понравилась…Она говорила, что полюбила меня…
- Ну, кто бы в этом сомневался. Такую, как ты, нельзя не любить…
Завершив необходимые формальности, Алекс поблагодарил администратора Свету за всё хорошее и обещал «не остаться в долгу».
- Спасибо вам, Света! Как бы я хотела отблагодарить вас за вашу сердечность…Жаль, что нету у меня для вас никакого подарка!..
- Ничего, не переживайте! Вы ведь не в последний раз у меня. Свои люди – сочтемся! Счастливого вам пути!
И вот он уже, этот самый путь, покорно течет под колеса Алешиного автомобиля. Он коротко рассказывал Любаве о старом актере, с которым пришлось ночевать. Любава рассеянно слушала Алекса, уловив лишь, что тот актер – очень интересный человек с очень интересной биографией…
- Любава, ты меня не слушаешь? Тебе и впрямь нездоровится? Вот, открой термос, налей себе горячего кофе… Это поможет. Есть не хочешь? Могу предложить бутерброд с сыром или колбасой…
- Не думай об этом, Алёша…Вот…кофе, я выпью. От него голова не будет болеть?
- Да нет, от кофе никогда ничего не болит, а желудку бывает приятно. Пей! Потом и я последую твоему примеру. Ты поднесешь мне чарку кофе?
- С радостью! С тобой так спокойно мне, как ни с кем. Может только с мамой Ольгой еще лучше мне….Как там она, без нас…
***
Ангелина проснулась…Не открывая глаз, она протяжно потянулась всем телом, которому сегодня было необыкновенно легко!
- Любава…ты мне вернула молодость…Теперь мы одного возраста…Ты понимаешь меня?..
Женщина откинула руку в ту сторону, где должна была находиться Любава…Никого!
Ангелина вмиг обрела реальность, а ее открытые глаза не увидели рядом ничего, кроме скомканного валика простыни…
- Ушла..Ушла!... Когда ушла…Сколько сейчас времени?..
Ангелина бросилась к телефону и позвонила дежурному администратору.
- Скажите…мужчина и красивая синеглазая девушка не покидали гостиницы?.. Как давно это было?.. Минут двадцать назад?..Нет, нет, ничего не случилось…Спасибо!..
Еще минуту назад безмерно счастливая женщина теперь была похожа на загнанную волчицу. Она металась по комнате, лихорадочно хватая разбросанную одежду, пыталась втиснуть в нее мятежное тело…
- Уехали…Втихаря смотались!.. Ну, нет… Еще не вечер…а я не такая дурра, чтобы просто так терять найденное сокровище…Погоня в горячей крови…пуля в нагане…Это про меня… Ну и кино!
Ангелина с грохотом закрыла дверь своего номера и побежала по коридору, направляясь во двор гостиницы, где стоял ее автомобиль.
- Давай, «Вольвочка», помогай своей хозяюшке…Обокрали нас…Будем догонять вора!
***
Примерно, двадцатый километр отделял махину Алекса от города, где ночь остановила их для ночлега…
Погода испортилась. Моросил мелкий дождь, напоминая о том, что последний месяц лета – это уже не лето, а последний ласковый привет праздника солнца. Дорога блестела, как спина исполинской анаконды. Алекс уже несколько раз пользовался услугами «подхалимов» - резиновых щеток, что услужливо смахивали с ветрового стекла мутные струйки дождя…
- Любаша, расскажи мне что-нибудь…О чем сама пожелаешь…А хочешь, мы музыку послушаем? Ты какие песни любишь?
- О чем я могу рассказывать тебе…У меня есть только прошлое, совсем непонятное ни тебе, ни кому-либо…Есть маленькое настоящее, которое выглядит совсем не так, как я надеялась…Грустно мне, Алеша…А песен ваших я не понимаю, а свои вспоминать не хочется…
Один известный психолог-австралиец говорил так: «Ощущение счастья гнездится внутри каждого из нас. И если опираться на здравый смысл, можно легче воспринимать превратности судьбы, с юмором относиться к временным неприятностям или неудачам». Эти советы сейчас вряд ли нужны были хмурому Алексу, внезапно ощутившему всю тщетность земных дел, их суетность и никчемность.
- Зачем всё это? Эта дорога, эта тяжелая машина, совершенно непонятная ему девушка-спутница, которая не подает ему никаких надежд на скорое счастье…Чего мы ищем, куда гоним бумажный кораблик своего естества по незатихающему штормовому океану бытия?..
- Любава…Мне кажется, что нам необходимо выяснить самое главное, иначе наша жизнь превратится в сплошной кошмар…
- Говори, я буду внимательно слушать тебя и, если что-то будет в моих силах, обязательно помогу тебе…
Алексей намеревался выяснить отношение Любавы к нему, нравится ли он ей и согласится ли она, Любава, стать его женой и быть…
Намерения пришлось отложить.
Алёшка, заподозрив недоброе, вынул из укромного местечка пистолет и положил его на сиденье.
- Что это – твой талисман? Покажи мне его, дай подержать…
- Любава, это не талисман, а средство защиты, которое нам может очень скоро пригодиться. Брать его в руки могу только я. Тебя он может больно укусить…
Алекс плоско шутил, наблюдая за преследующей их иномаркой.
Вот она легко прибавила скорость, пронеслась мимо Алешкиного «тяжеловоза» и остановилась впереди на очень опасном расстоянии.
- Любава, придется не минутку тормознуть…Из кабины – ни шагу! И лучше всего пригнуться тебе и не выглядывать в окошко. Поняла?
Она ничего не поняла, но послушно выполнила просьбу дальнобойщика.
Алекс видел, как из салона «вольво» стремительно выскочила та самая женщина, в номере которой ночевала Любава. Это его несколько успокоило.
- Видимо, что-то хочет сказать Любаве или что-то передать…
Он вылез из кабины и сделал несколько шагов навстречу приближающейся особе. Не доходя нескольких метров, Ангелина остановилась.
- Ну, вот что, ангел-хранитель…Сейчас ты выпустишь из кабины девушку, которая принадлежит мне… Я дам тебе пачку «зеленых», и ты уедешь своей дорогой…Сделай это быстро! Слышишь – сделай это быстро!
В руке женщины был пистолет, готовый без раздумья выполнить волю своей хозяйки.
Алекс прикинулся, что всерьез относится к сделке. Пауза…
- Зайди с той стороны…Я выпущу девушку..А ты, если не дуришь, бросишь мне на сиденье свою пачку…Идёт?
Женщина ангелина успела сделать только первую из предложенных Алексом процедур.
Дорога освободилась.
Мотор работал четко…Дальше шло по сценарию Алешки. Он резко тронул с места грузовик и, набирая скорость, помчался по мокрому шоссе.
Далее он видел, как женщина вновь забралась в свой автомобиль, и погоня возобновилась.
- Алеша, это же Ангелина! Чего она хочет? Зачем догоняет нас?
- Помолчи, Любава…Не сейчас…
Алекс размышлял о том, что делать дальше. Он понял намерение коварной женщины, и нужно было найти способ – как избавиться от вооруженной амазонки.
Он мог бы расплющить, как консервную банку, автомобиль хищницы, чуть-чуть повернув в его сторону свою многотонную «тачку-кормилицу». Но это уже убийство со всеми вытекающими последствиями.
Не останавливаться, гнать на «всю железку» до первого поста ГАИ…Там видно будет, что делать!..
Однако, совсем скоро показался мост через маленькую речку, с ажурными перилами и совсем невысокий. Алекс погнал рефрижератор по середине моста. Мчавшаяся иномарка резко тормознула, ее занесло в сторону бросило на перила…В следующее мгновенье легкая машина, словно птица с подрубленными крыльями, устремилась в реку…
- Останавливаться нельзя…На дороге пока никого…Никаких благородных поступков, Алекс! Это тебе будет слишком дорого стоить! Вперед, вперед, черт подери! Я становлюсь гладиатором…
Глава 20
Небольшой город, где жил Алекс, бурлил слухами, от которых его обыватели стали глухо запирать двери своих квартир.
Заметно прибавилось забот у милиции, а журналистская братия была в восторге! Еще бы – таких событий в их провинциальном царстве еще не было никогда!
В центре всеобщего внимания стал дачный особняк «Лойолы», куда наезжали спецмашины врачей, милицейских работников, разномастные «банки» с надписями «Пресса», «Телевидение».
Анализируя происшедшее, многие всерьез допускали мысль о том, что их город посещали инопланетяне в образе людей. Слишком сложным, почти невозможным, для восприятия было то, что произошло с бывшим хозяином дачного особняка и его близким окружением.
Недавняя огромная черная собака – исчезла, как исчезла желтая свинья и вертлявая обезьяна, имевшие, по словам очевидцев, явно выраженные человеческие особенности и привычки. Зато снова была вместе компания, носящая при жизни совсем не людские клички: Тузик, Чирок, Бабирусса и, наконец, Удав.
Опознать трупы этих людей не составляло труда, ибо типы эти имели большое количество знакомых, чаще всего причастных к проделкам разных финансовых афер и махинаций.
Героем репортажей местной прессы стал молоденький милиционер, который своими глазами видел ужасную сцену расправы настоящего удава с желтой свиньей и обезьяной…Однако, скоро он был отчислен из органов милиции. Врачам не удалось до конца вернуть несчастному то, что называют нормальной психикой. В разговоре он часто отвлекался на посторонние темы, смеялся над совсем несмешными вещами, умолкал, словно к чему-то прислушивался, а потом, ни к кому не обращаясь, часто говорил:
- Дремать нельзя. Служба есть служба! Помогите мне, кто как может!..
Дотошные сыщики и криминалисты, прислушиваясь к мнению местных уфологов, тем не менее имели дело с трупами реальных людей. Правда, в момент их обследования патологоанатомы сделали сенсационное заявление.
- Кровь у всех умерших совершенно неестественным образом была…белого цвета с примесью мельчайших частичек неизвестного металла…
Главный санаторный врач, обследовавший со своими коллегами Любаву, был всерьез озадачен, узнав из прессы о такой сенсации…
- Белая кровь…белая кровь…Да, да…она была у той девушки-красавицы, которую привозил к нам некий Алексей Осокин…И что же из этого следует? Она имеет отношение к той самой кампании, что взбудоражила весь город?
Что может их связывать и что мне следует предпринять в такой ситуации?.. Однако, я врач, и обязан хранить в тайне все данные… Особенности организма той милой девушки не грозят устоям государства и не приближают их к разорению… Надо подождать и, пока – никому ни слова. Впрочем, не помешало бы встретиться с молодым Осокиным и поинтересоваться, как чувствует себя его родственница. Вот так…
Небезызвестные «грибники» - солидный офицер и его ближайший сосед – чувствовали себя совершенно иначе.
Их преследовал постоянный страх. Казалось обоим одно и то же: вот сейчас распахнется дверь, в их комнату ворвётся огромный злобный пёс и, оскалив зубы, задаст всё тот же леденящий душу вопрос:
- За что, падла, ты убил меня, так и не узнав, зачем бежал вслед за вами?
На экране телевизора оба они узнали рожу Тузика, которая прояснилась вместе с телом после убийства черного пса!.. Женам своим они ничего не рассказывали, но от этого становилось еще тяжелее.
Обратиться в милицию, выложить сыскарям вс ё, что им известно, значит сознаться в убийстве. Но кого они убили? Собаку! Но собака после гибели стала…человеком, одним из тех, кто хорошо был знаком с владельцем дачного особняка. Они решили сходить в церковь, помолиться и ограниченно покаяться в содеянном. Сходили, покаялись, неумело помолились, чуточку успокоились. Ненадолго…Чтобы избавиться от своего состояния, описать которое «грибники» не могли, как ни пытались, они решили…разыскать «голубенький дом со множеством окошек», о котором рассказывала офицеру синеглазая ночная красавица.
Мужчина запомнил место, где они расстались с загадочной незнакомкой, что значительно облегчало поиск, сулило его положительный результат. Это был лучший вариант – избавиться от колдовской напасти, вернуться к прежней, нормальной жизни и наконец-то узнать от странной попутчицы тайну происшедшего.
Ехать пришлось недолго. Вот тот самый пруд, заросший по берегу камышом и склоненными к воде ивами. Вот дома, похожие друг на друга, как близнецы-братья…Ни о каком «голубеньком доме» речи быть не могло. Все эти «штамповки», возведенные с предельной экономией средство более 30 лет назад, имели одинаковую окраску, словно их окунули в слабый раствор, приготовленный из дубовой коры…Голубым цветом здесь были окрашены лишь немногочисленные скамейки у подъездов, чудом уцелевшие от ночных, а потому особенно храбрых, вандалов.
- Скорее всего, та девица ввела нас в заблуждение…Видимо, вела свою собственную игру, в которую посторонних втягивать не собиралась… А с виду такая милая, такая обаятельная…И слова на прощание сказала очень необычные, какие сейчас и произносить разучились…»Я хочу, чтобы вы жили вечно»…
С такими мыслями ходил между домами солидный мужчина-военный, мундир которого так заинтересовал Любаву в момент той встречи…
Пройдя ряд разностильных гаражей, испещренных «автографами» представителей «самой читающей нации в мире», мужчина вернулся к своей машине. Теперь мучившее его беспокойство, страх и неудовлетворенное любопытство как-то сами собой улетучились.
Нет голубого дома – нет прекрасной незнакомки вместе с ее странностями…
Нет ничего, что было, да сплыло…
Робкий дождик, который объявился с утра, уже понял свою неуместность и, уступил место широким синим проемам в небе, через которые проникали бодрящие лучи августовского солнца…
- Хорошая примета! Значит, всё будет нормально, - подумал военный и, нырнув в чрево своей легковушки, медленно укатил из страны призрачного «голубого дома».
***
В это же самое время Ольга Даниловна бережно выставляла на балконе горшочки с цветами.
- Подышите, мои красавчики… Наслаждайтесь последней благодатью лета…Воздух-то какой! Чудо!
Она смотрела на знакомый пейзаж, от которого хотелось улететь, убежать, уплыть за тридевять земель и которому благодатный день не смог прибавить ничего нового, ничего примечательного…
Кто-то звонил. Ольга Даниловна быстренько покинула свой наблюдательный пункт и устремилась к трезвонящему аппарату. Напомнил о себе главный санаторный врач. Интересовался, как чувствует себя его недавняя пациентка, дома ли Алёша, с которым ему хотелось бы переговорить…Ольга Даниловна, вспомнив просьбу сына, не стала делиться с далеким собеседником достоверной информацией.
- Любаву мы проводили домой. Она чувствовала себя превосходно…Алеша в командировке и вернется через несколько дней. Когда вернется, обещала передать просьбу медика сыну. Он непременно созвонится с ним…
Маму Ольгу почему-то совсем не обрадовал этот нежданный голос, голос человека, который совсем некстати оказался владельцем тайны Любавиного организма, его странностей, его аномалий…
- Что замыслил этот доктор? Почему интересуется состоянием Любавы и что хочет выспросить у Алеши? О, господи! Куда ни кинься – одни сплошные загадки и тайны…Надо нам всё это?.. Скорее бы эта Любава покинула нас…Девушка она милая, и жаль её, только с ее появлением всё у нас с Алешкой пошло вкривь и вкось…Что нам с нею делать дальше-то?
Ольга Даниловна сокрушенно вздохнула и снова пошла на балкон, будто там находилась та самая подсказка, которая изменит их жизнь, обратит ее в спокойное русло. Назрел откровенный разговор, после которого нужно было ставить точку.
***
Ангелине повезло, хотя ее изрядно помятая иномарка так и осталась в реке «до лучших времен». Сама «погонщица» отделалась ушибами, ссадинами, порезами и предстала перед сотрудниками милиции в весьма плачевном состоянии. Потом была машина «скорой помощи».
Город с гостиничным номером был недалеко, и у каждой его службы, задействованной вокруг пострадавшей, будут свои заботы, проблемы и прочее, непредвиденное и необъяснимое…
Глава 21
- Ведомир! Я тебя жду!.. Выходи же…
Искорка сидел на корточках перед муравейником и озорными глазами рассматривал шустрых, неустрашимых букашек. Вот он положил опавший листик на их норку. Кусачие вояки засуетились пуще прежнего. С гневом и отчаянным упорством они повели войну с нежелательным препятствием. Десятки хитиновых челюстей вцепились в кромки листа и, не прошло и минуты, как он был решительно отторгнут от «центрального» входа, истоптан и назидательно искусан хитиновыми челюстями.
- Ну, вот и я….А ты, никак, муравейник разрушил?
- Нет, не разрушил…Я только листиком их норку закрыл…Они его мигом стащили!..Вот молодцы, правда?..
- Муравьи, Искорка, букашки занятные. За ними можно наблюдать без конца и понять много интересного и полезного… Нам в ту сторону, пошли…
Благородный колдун и шустрый мальчонка бодрым шагом устремились в чащу леса по едва заметной тропинке, проделанной бесчисленными шагами Ведомира.
Они шли на свиданье к озерному поселенью, где у каждого из них были свои дела и заботы.
Перво-наперво нужно было выяснить, что с ним стало после визита «данников», как теперь живут поселяне, что намерены предпринять.
Ведомиру предстояло определиться с Искоркой. Как с ним быть, где ему жить да быть…
Вот она, маленькая полянка, где они встретились с Любавой, вот упавший ствол березы, на котором они сидели, и Ведомир рассказывал синеглазой красавице о своей загадочной жизни…
Мудрый ведун знал, что в новом мире Любаву будут подстерегать многочисленные сложности, зачастую грозящие ей опасностями. Знал Ведомир и то, что великая сила Троицы, сконцентрированная в неброском талисмане Любавы, поможет ей преодолеть эти опасности. Знал мудрый старец и то, что чувствует девушка-древлянка, попавшая в человеческую обитель совершенно ей непонятную и чужую…
- Как бы мне хотелось снова взглянуть в ее дивные глаза, прикоснуться к ее теплой руке, сказать ей о том, чего не мог сказать раньше, дабы не быть посмешищем юной красавице…
Ведомир был обыкновенным человеком, которому были присущи все те чувства, которыми наделил Господь всех своих чад… Он не был колдуном! Он был заколдован и наделен могучей силой, которую вложила в его тело и разум чудесная Троица…
- Ведомир…Ты чего остановился-то? Устал?.. Нам идти уже совсем недалече… Хочешь, давай посидим вот на этой березке…
Искорка, не дожидаясь согласия своего спутника, легко уселся на стволе и весело улыбался.
- Не устал я, Искорка…Так…задумался немножко…Давай посидим чуток… Хочешь, я перекусить тебе дам, если проголодался…
- Есть мне не хочется…Вот если бы молочка сейчас…
Внезапно лицо мальчонки стало серьезным.
- Ты, Ведомир, в село наше идти не боишься? Вдруг там «кольчужники» или еще напасть какая?..Чего делать-то будем?..
- Если бы имелся во мне страх, не повел бы тебя к родному крову… Чувство страха мне неведомом, а раз так, то и тебе бояться не стоит.
- А ты совсем не старый! Вон какой высоченный да сильный! И ходишь ты легко, как молодой…
Искорка улыбался, глядя счастливыми глазами на Ведомира.
- Ну, пойдем, однако!
Ведомир шутя потрепал волосенки на голове Искорки и, словно пушинку, подтолкнул его широкой ладонью…Вот он, приозерный поселок…Совсем недавно здесь текла мирная, независимая от всего мира, жизнь. Были тут люди со своими делами и заботами, с радостями и печалями…Были…
Тихо….Никого! Конечно, человек для живой природы – подарок не из лучших. Не щадит он ее, обирает, как посчитает нужным…Придет время – оберет окончательно и ощутит свое полное сиротство в каменном частоколе своих жилищ… Все это так! Но почему без человека природа кажется такой сиротливой в своей красоте и величии?
Глядя на опустевшие дома, Ведомир знал, что через многие столетия придут сюда совсем другие люди – высоколобые, с хитрыми инструментами и приборами. Они будут копать эту землю и найдут остатки этих жилищ, и нарекут их «жилищами человека Древней Руси». Они с уверенностью будут утверждать, что эти самые «древние» жили убого, примитивно, заботясь лишь о своем пропитании и продолжении рода.
Опередив Ведомира, Искорка промчался по всем домам, наскоро обследовав внутренности некогда родных жилищ… Теперь здесь мало что напоминало о том, что когда-то кипела жизнь, суетились люди, родные по духу и плоти…Мальчишка медленно подошел к молчаливо стоящему старцу и, уткнувшись в его протянутые ладони, сиротливо заплакал…
- Нету… никого нету… Где мама, где отец?.. Куда ушли все… Как мне теперь без них…Куда мне… без них…
- Ну, полно, полно… Слезами горю не поможешь…Одно скажу тебе, Искра – не погибли твои родичи, живы батюшка с матушкой…. Разделилось ваше племя на части…так им легче начать новую жизнь…Нельзя им сюда возвращаться, потому что вернутся сюда те, кому знать надобно – куда подевались данники…
Молча они подошли к чистому, прохладному озеру. Умыли свои лица, попили…Посидели, глядя на окружающую красоту, радоваться которой будут нескоро.
- Долговязика тут убили…Стрелами…Он был сильный и добрый…
Ведомир заметил, что от всего пережитого, от сознания полной безнадежности, неутолимого горя, свалившегося на хрупкие плечи мальчонки, он будто постарел, торопливо повзрослел, раньше положенного природой, расстался со своим детством…
- Ведомир… Ты меня не бросишь?.. Я очень скоро вырасту, буду как ты – большой и сильный… И помогать тебе буду до самых твоих последних дней…
Мудрый колдун улыбнулся, и его улыбка сказала Искорке больше всяких утешительных слов и обещаний…
- Да не переживай ты, чадо горемычное! Не брошу тебя и никому в обиду не дам!
Ведомир помолчал, что-то обдумывая…
- Где теперь эти несчастные? По дремучим лесам искать их – дело долгое… Помогите мне, силы всесильные, дайте ту дорогу, что приведет меня к тем, которые оставили эти жилища…Не за себя прошу – чаду помочь хочу, вернуть его родителям…
Талисман на груди Ведомира застрекотал далекой цикадой, мелкие иголочки закололи могучее тело…
Невольно Ведомир повернулся, и что-то легонько подтолкнуло его в дорогу…
-Пошли, Искорка! Мы отыщем твоих родичей! С нами чудесные силы, доверимся им!..
Теперь они мало принадлежали себе и отдали себя во власть необъяснимой силы. Оба шли молча.
Ведомир крепко держал за руку Искорку, словно передавал ему необходимую частицу той энергии, которую получал от космического талисмана. Шли они обычными, размеренными шагами, но деревья гораздо стремительнее проскакивали мимо них, а весь предстоящий путь оказался во много раз короче…
- Стой!..
Всего одно слово прозвучало за спинами путников, но оно срывалось как стрела, пущенная метким стрелком…
Через минуту Ведомир и Искорка стояли в окружении людей, лица которых говорили обоим – они нашли тех, кого искали.
- Так…Опять колдун! С какой вестью идешь ты теперь, добрый человек?
Вопросы задавал Оляпка, муж той самой Феклуши, что «ждет первенького ребятенка»…
- Смотри, Оляпка… Искренок появился!.. У, змееныш ядовитый! Продать хотел весь род свой! Ну-ка, поди сюда!..
Мужик стал подходить к стоящим…
- Подожди, вольный человек! Не змееныш он ядовитый! Вы им еще гордиться будете! А луки свои – опустите. У меня нет оружия. Лучше проводите к своему новому становищу. У меня есть для всех вас хорошая новость. И не одна!
Четверо мужиков, посланные в дозор, без возражений выполнили волю Ведомира.
- Идем, коли с добром к нам. Колдуны – люди переменчивые… За добром у них зло в запасе…
Оляпка ворчал, искоса поглядывая на Ведомира. Очень скоро и дозорных , и двух пришельцев обступили бывшие сельчане приозерного селенья. Они узнали и старого колдуна, и, конечно же, Искорку. Ведомир не отпускал руку Искорки, боясь, что его могут отделить от него и устроить расправу «за его злое предательство».
- Вольные древляне! Судьба снова свела нас. Однако, на сей раз хочу обогреть ваши сердца радостными известиями. Те, что приходили с разбоем в ваше поселенье, теперь навсегда сгинули в болоте, куда заманил их ваш отважный Искорка. Они погибли на моих глазах. Думаю, что новые «данники» явятся нескоро! Пора вам возвращаться в обжитые места, к синему озеру. Но, хочу дать вам совет, последний, поскольку больше нам никогда не свидеться, ибо ухожу в другие края… Рано или поздно вас все равно обнаружат княжеские дружинники. Вам надо смириться и откупиться от них данью немалой. Будьте покладисты, но хитры. Кончилась древлянская воля. Скоро придет конец и нашим богам. Но жизнь продолжается, и ее истребить невозможно. Я вам сказал всё.
- Ну, Искорка, ступай к своим родичам! Будь счастлив, силен и смел!
Ведомир легонько подтолкнул мальчонку, и тот кинулся в толпу, на передний план которой протиснулись его родители. Толпа оживленно гудела. Ведомира благодарили, кто-то пытался поцеловать его руку… В эти минуты Ведомир был прекрасен. Он слегка поклонился и, повернувшись, широко зашагал в обратный путь. Однако, через несколько минут догнал его Искорка.
- Ведомир! Не уходи от нас! Мы любим тебя… Мы все просим тебя остаться с нами!..
Искорка прилип к телу могучего старца и вот-вот готов был разразиться неутешным плачем.
- Не печалься…Все у тебя будет хорошо! И вы без меня своим умом проживете. Жизнь подскажет, что да как надумать… Беги, беги к своим! Прощай!..
Талисман уводил Ведя из далекого-предалекого мира, который казался ему ярким сном. Он уходил из него. Уходил навсегда…
Глава 22
Так тяжело на сердце не было у Алекса еще никогда, разве только в те дни, когда хоронили они с матерью своего Осокина-старшего…
Возвращаться прежней дорогой ему не хотелось. Мало ли что опять может там приключиться! Эти цыгане, эта ненормальная Ангелина…Интересно, как у нее дела… Жалко, конечно, что всё так скверно получилось…
Но, самое печальное заключалось не в этом. Алешка чувствовал, что скорая разлука с Любавой - неизбежна. Человеку свойственны предчувствия, и проявляются они со всей остротой именно перед роковыми эпизодами жизни.
Любава дремала, хотя постоянно приоткрывала глаза и без всякого интереса смотрела в ветровое стекло или на фигуру Алекса.
- Всё… Это конец… Я не могу больше злоупотреблять терпением и великодушием этого человека… Ведь он мне ничего не должен, ничем мне не обязан… Всё – наоборот…Он молод, он, наверное, уже успел полюбить меня…А что я?.. Что я дала ему, кроме сложностей, тревог и огорчений?..
Более того, я уже не раз подвергала его жизнь смертельной опасности…
- Алекс, ведь правда?..
- Что «правда», Любава? – не понимая вопроса, спросил несчастный дальнобойщик.
- Скажи, ведь до того, как ты встретил меня на дороге, ты, неверное, любил какую-то девушку? И, может быть, собирался жениться на ней?..
- Девушки, девушки…Были девушки у бедного дальнобойщика Алешки… Любви не было, понимаешь? Я любил - меня не желали, меня заманивали в любовные сети – я не заманивался… А теперь…
Алекс замолчал. Лицо его стало грустным и обиженным, словно очередная «дама сердца» отвергла его притязания…
- Знаешь, я хочу тебя попросить об одном одолжении: когда будем подъезжать к тому месту, где ты нашел меня, выпусти меня из «тачки-кормилицы». Я хочу побыть одна и решить свою судьбу…Ваш мир жесток и полон пороков. Здесь очень трудно жить хорошим людям… Вот ты, Алеша, разве радуешься своей жизни, разве не гнетет тебя дорога, которой не видно конца?..
Правда, мое время было совсем не лучше твоего, иначе Ведомир не привел бы меня сюда… Привёл – и забыл… Мне нужно уходить, как ушла Матушка-старшиха…
Любава затихла.
Алёшка смотрел на ее прекрасное лицо, и ему хотелось плакать, кричать, направить свою железную колымагу на какой-нибудь крепкий столб!..
Что же это? Откуда она, эта Любава? Из прошлого? Из далекого прошлого? Но этого не может быть! Какие к черту фантазии! Чудес не бывает!.. Тогда кто же около него? Кто?!
Алешка остановил машину. Теперь он делал это гораздо чаще, чем за все минувшие годы, вместе взятые.
- Скажи мне, у тебя есть где-то родной уголок, где тебя примут с радостью? Я доставлю тебя туда и никогда не напомню тебе о свеем существовании!
Алешке показалось, что его синеглазая пассажирка на минуту погрузилась в глубокий сон. Так оно и было!
Голос, тихий, далёкий, совсем необычный и очень знакомый.
- Любава…Потерпи еще один день. Всего лишь – один день. До встречи, голубушка. Час ее обозначен всевышней силой!... Всевышней силой… все…вы…ней… ..ней…
Далекий, глубокий вздох…Тишина…Звонкая тишина…
Алешка наклонился к девушке «из дальнего далека». Широкой, загрубевшей от баранки ладонью он ласково провел по густым волосам Любавы, как зачарованный или окончательно спятивший с ума, прикоснулся губами к ее чистому лбу…Это всё, что мог ему позволить околдованный старец по имени Ведомир. То, что он позволил Ангелине, для Алекса было запретным плодом – отныне и навсегда…
***
Сердобольные гаишники вызволили из речки помятое «вольво» Ангелины и доставили туда, где обычно стоят у них подобные «банки». Нет смысла вникать в довольно банальные житейские коллизии…
Ангелина была человеком состоятельным, и дело уладилось быстро и без лишней волокиты. Никому не пришло в голову искать на илистом дне речушки потерянный Ангелиной пистолет. Обычное дорожно-транспортное происшествие без особых последствий.
На больничной койке Ангелина долго задерживаться не собиралась. !Её люди» уже знали о случившемся и ждали только приказа своей «хозяйки». Всё происшедшее проносилось в ее памяти, как фантастическая картина, основой которой, всё же, была реальность.
- Какую красотку упустила, дура… Кто знал, что всё так получится…
Ангелина еще при беглом осмотре Любавы наметанным глазом и умом предприимчивого бизнесмена оценила перед нею экспонат. В ближайшем будущем она видела эту необычную девушку в шикарном наряде. Она знала, что на нее будут устремлены сотни… да что там сотни – тысячи и тысячи жадных глаз!
Прекрасный товар стоит больших денег! Подиумы, обложки престижных порнографических порножурналов, зарубежные турне, конкурсы, премии, деньги и еще раз деньги! Она, Ангелина, будет везде рядом с этой синеглазой красавицей! Они потеснят с прибыльного Олимпа всяких Кемпбелл и прочих «звезд». Они будут первыми! Пер-вы-ми!
Ангелина не фантазировала. Она знала, что все это вполне реальные перспективы. И вот теперь… Впрочем, еще не всё потеряно. Она найдет этого парня-водилу, а значит и эту девушку, которая неизвестно кем приходится дальнобойщику…
- А девушка та была сущим сокровищем! – размышляла Ангелина. – В ней было что-то совершенно неземное, необыкновенное! Затаенная, еще ни кем не разбуженная страсть, какая-то наивность, которую легко перевести во что угодно!
Как там у Высоцкого: «И капитан кричит в трубу – еще не вечер!». Вот именно! Игра стоит свеч, Ангелина!
О планах и намереньях женщины-амазонки они ничего не знали. Они ехали и думали только об одном – скорее бы кончилась эта дорога.
- Представляешь, как ты будешь выглядеть в своем новом костюме! Вот мама обрадуется!
- И наверное, у нее будут вкусные эти самые…пирожки! Правда, будут?
- Конечно!
Им снова было хорошо. В последний раз!
Глава 23
(После исчезновения Любавы)
Последний рейс запомнится Алексу надолго, а может быть и навсегда, если такое возможно в течение коротенькой человеческой жизни.
Сколько непредвиденного, прямо-таки детективно-фантастического! Нарочно придумать – фантазии не хватит.
Они пришли домой, но Ольга Даниловна не встретила их, как обычно. Вместо нее к вошедшим пилигримам молчаливо обращалась не очень длинная записка, оставленная на кухонном столике.
- А где мама Ольга? Почему не встречает нас? Мама Ольга, где вы?!..
- Любава, скорее всего ее нет дома…Вот, видишь, записка на столе…Это от неё…Что там?..
Алешка грузновато (видимо от усталости) опустился на табуретку и взял листок в руки.
«Дети мои, ваша «сиделка» на время оставляет вас. Получила телеграмму от своей хорошей подруги, что живет в селе неподалеку. Просила срочно приехать. У нее что-то серьезное со здоровьем. Надеюсь, через день-два опять буду с вами и с удовольствием послушаю ваши впечатления от «путешествия». Целую вас. Еду ищите там, где ее можно найти в квартире со всеми удобствами. Мама, мама Ольга».
Алексей посмотрел на сидящую напротив Любаву, котораявнимательно слушала сообщение мамы Ольги, озвученное деловитым голосом ее сына – бродяги.
- Вот так, Любавушка! Мы с тобой сироты неприкаянные, а значит будем заботиться сами о себе. С чего начнем?..
Легкая тень пробежала по лицу Любавы. Сегодня почему-то больше всего ей хотелось присутствия этой чуткой и такой милой и обходительной женщины. Наверное, все матери одинаковы, постоянно жертвуя своим временем, покоем, а подчас – и здоровьем ради своих чад.
- Наверное и моя мама была такой же, -подумала Любава. – Где она теперь, несчастная, - в земле – или на небесах?
Любава глубоко взжохнула и, взяв из рук Алешки исписанный листочек бумаги, ласково погладила его ладонью.
Читать она не умела, и вьющиеся по бумаге строчки, исполненные ровным, красивым почерком, казались ей каким-то затейливым узором.
- Любаша, если ты не сильно устала, то прими «маленький» душ, а я в это время организую стол. Годится мой вариант?..
- Я попробую… Мне нравится теплый дождик, который льется неизвестно откуда… У вас очень много колдунов, и каждый горазд на свои хитрости…
Любава поднялась с табуретки и без особого энтузиазма направилась в ванную. Она уже освоила все «хитрости», которые там имелись, и запросто управляла ими.
- Устала… по лицу видно, что устала… Прогулочка у нас была – хоть роман пиши… Только вот какое продолжение будет у этого романа?
Алешка открыл холодильник, привычным оком окинул его «полочно-морозильное» пространство…
- Ого, маман и бутылочку нам приготовила… «Монастырская изба»… Отлично! Всякие там ангелины угощают, а я всё собирался…
Он все еще держал дверцу холодильника открытой.
Внезапная мысль пронзила его внутренности догадкой-молнией.
- Неужели все это подстроено моей милой матушкой, чтобы мы побыли вдвоем? Побыли вдвоем?.. А чем это может кончиться? То-то…
Алешка захлопнул дверцу холодильника, неся на кухню «Монастырскую избу», тарелку с абрикосами и полку колбасы. Одна из кастрюль явила ему вкусно пахнущие голубцы, но возиться с их подогревом вовсе не хотелось.
- Алеша, тут и на твою долю дождик остался! Я сейчас выхожу, а ты тоже примешь «маленький душ»…
- Договорились! Я жду выхода принцессы, чтобы встретить с радостью и восторгом умытую синеву ее дивных очей!.. Почти стихотворение получилось, а стихами говорят влюбленные…
Два маленьких фужера, открытая бутылка вина, тарелка с ароматными абрикосами…
- Ладно, более основательную закусь попозже…
- Ты выходишь?!
- Вот и я…
- Садись и потерпи несколько минут. Я мигом…
Любава была в том самом, древлянском сарафане. Она молча застыла у окна. Только что на плечи ее падали мокрые волосы, а лицо все еще ощущало колкие струйки «дождика». Теперь – она чувствовала – как ее голову накрыла невидимая горячая ладонь, как начало исчезать ее отражение в оконном стекле…
- Алеша…а…а….
Это было как последний вздох…
Всё было на своих местах. Не было ее, таинственной, загадочной, прекрасной, недоступной, синеглазой…Любавы…
В шортах, с обнаженным торсом, с полотенцем, шныряющим по мокрым волосам, появился Алешка.
- А вот и я!,. Любава, ты где?...
Тихо.
- Любава, ты, никак, игру в «прятки» освоила?..Давай, поищу тебя…Так… Здесь нет… И тут – нет… Любаша, да где же ты? За стол пора…
Из зала Алешка вернулся на кухню.
Никого.
На столе он увидел великолепной работы…шкатулку.
От неожиданности он выронил на пол влажное полотенце, прошел по нему, как сомнамбула, ногами, и остекленевшими глазами уставился на диковинную, невесть откуда появившуюся шкатулку.
Дальше Алешка все делал, как во сне.
Вот он открыл шкатулку.
На черном бархатном ложе покоилась литая фигурка…Алекс взял ее в руки.
Это была…Любава! В полный рост, со скрещенными на груди руками, в прозрачной тунике, плотно облегающей литую плоть… Фигурка сияла!
От нее невозможно было оторвать глаз! Рядом лежал перстень. Такое мог сотворить только гениальный ювелир. Алекс ни о чем не думал, ничего не понимал… Здоровый, сильный мужчина готов был рухнуть на пол или «подвинуться» рассудком.
А вот какие-то бумаги. Алекс достал их и, словно безумный, опасливо оглянулся по сторонам, словно искал защиты или поддержки живого человека…
Он зажмурил глаза крепко и словно вперил свой взгляд во внутренности своего мозга, где молнией проносились красные, оранжевые, синие и черные круги…
- Помоги мне, господи… Что это со мной?..
Алекс начала читать то, что было написано великолепным почерком, или это была только иллюзия, ибо слова, буквы в них имели идеальные очертания, на какие способна только ультрасовременная машина.
«Алёша, сокол ясный!
Я покидаю тебя и милую маму Ольгу. Покидаю навсегда! Вы приютили и сохранили меня «до времени», которое пришло неожиданно для нас всех!
Космические пришельцы вместе с Ведомиром позвали нас туда, где мы найдем истинное счастье, о котором тщетно мечтали люди со дня своего появления на Земле.
У вас будет сове счастье, обязательно будет, поверь мне. Прости, что не могла откликнуться на любовь твою.
Она останется со мной. Я принесла бы тебе одни лишь мученья, неисчислимые беды и огорчения, ибо я – не от времени твоего. Космические странники выбрали тебя, чтобы ты стал моим оплотом, моей защитой и спутником.
Ты сделал это с величайшим благородством. Земное спасибо тебе и низкий поклон.
В моем существо ты видел Киевскую Русь, страну древлян, вскормившую меня и наделившую несчастной красотой. В твоем мире эта красота неуместна, ибо становится предметом торга, унижений и несчастий.
Прощай! Так говорит тебе Любава, которой уже никогда рядом с тобой не будет.»
Алешка уронил листок на стол и, чтобы не закричать от нахлынувшего испытания, крепко прижал ладонью свои губы. Он не плакал, хотя глаза его были наполнены слезами. Мужчины плачут редко. Только в самых невыносимых ситуациях. Как сейчас.
Глава 24
После всех происшествий, выпавших на долю Ангелины за прошедшие дни, жизнь ее, казалось, круто переменилась. Ее перестали интересовать прежние дела, которые отучили ее любоваться звездами, синевой воды и так далее… Всё казалось суетой, пустой тратой времени. У нее не было близких людей. Те, что окружали ее, интересовались только деньгами, кутежами, коттеджами, иномарками. Не было родной души. Она вновь и вновь вспоминала ночь, подарившую ей волшебную встречу с Любавой…
- Она просто околдовала меня… Что ты сделала со мною, милая девочка?.. Как мне без тебя стало гадко и тоскливо… Где ты теперь?
Ангелина поняла, что убиваться да стенать – ничего не изменишь. Нужно было действовать. Она это умела.
- Так…Перво-наперво нужно отыскать этого самого Алёшу… Они приехали из соседнего города на трейлере. Значит он – дальнобойщик. Где там такие обитают – узнать не проблема. Найду его, поговорим, а там видно будет… Она, как мне показалось, не его жена. А кто? Ладно. Не это главное. Та красотка должна быть со мной. Вместе мы завоюем всё, что пожелаем...
Ангелина ехала по той самой дороге, на которой однажды дальнобойщик Алекс встретил таинственную Любаву. Голос Джо Дассена успокаивал, поверяя Ангелине о чем-то понятном ей. В школе она учила английский, а французский язык был ей неведом так же, как чукче неведом суахили…
Она курила, управляя одной рукой своей машиной. Дорогу она ощущала чисто механически, не проявляя к ней никакого интереса. Мысли ее бежали впереди машины, впереди этой дороги, туда, где ей предстояло на короткое время стать Шерлоком Холмсом, отыскивая след почти незнакомого ей парня-шофера. Самое странное заключалось в том, что она не питала ненависти к этому человеку, не обвиняла его в том, что с его помощью она угодила в реку, едва не поплатившись жизнью за своё необузданное рвение. Она простила его. Она ехала с миром и ждала какой-то награды от человека, забравшего у нее нежданно полученное сокровище. Нет, Ангелина не была лесбиянкой. Она и сама не могла объяснить себе – как всё тогда получилось и, уж тем более, - не жалела о той сцене, где она исполнила совсем несвойственную ей роль. Какая-то сила толкнула ее к телу загадочной девушки и теперь никак не разлучит ее с воспаленным сознанием. Ангелина была уверена, что найти нужного ей водителя-дальнобойщика в небольшом провинциальном городишке не составит труда, и поэтому была спокойна, уверена в успехе своего мероприятия.
***
Санька-Жирняк принимал смену у Алёшки.
- Слушай, не нравишься ты мне сегодня… И вообще, Лёха, не пойму, что с тобой творится в последнее время. Я, конечно, рад, что ты обходился без меня и гонял нашу тачку исправно и с пользой…Только странный ты какой-то стал… Замкнутый, неразговорчивый… Ты что, обиделся на меня за что-то? Говори, если что не так, мы свои люди, а?
Алёшка моча смотрел на своего приятеля-дальнобойщика, который в свое время благополучно вмешался в его жизнь, отлучив от педагогики и приобщив к «дальнобойщине».
- Сань, да не обижаюсь я на тебя ни капельки… С чего ты взял…Просто кое-что в жизни у меня не ладилось, из колеи, как говорится, выбило… Пройдёт…
- А чё там у тебя стряслось, коли не секрет? Может помогу чем?
- Расскажу, только не сейчас… Не время пока… Да и вряд ли кто мне помочь сможет… Всё обстоит не так просто…
Санька понял, что сейчас не время приставать с вопросами.
- Ну ладно, если что, я к твоим услугам. Вали, отдыхай…
- Ни пуха тебе, ни пера…
- К черту…
Друзья расстались. Санька – продолжать готовить машину к рейсу, а Алёшка направился к проходной базы, где редко собирались вместе все треллеры, которые шастали между соседними и более отдаленными городами…
В проходной его тормознул Степаныч.
- Алёшка, тут тебя одна симпатичная особа спрашивала. Наверное, тебя…Фамилию, говорит, твою не знает, а вот имя твое назвал и внешность описала… Всё сошлось на тебе…Вот в той машине сидит. Валяй, знакомься. Бабонька что надо! Хороша и, пожалуй, очень богатенькая..Ну, пока, будь здоров!
Пожав на прощанье руку Степаныча, Алексей шагнул из проходной и устремил взгляд туда, где обычно собирались легковушки людей предприимчивых, занимающихся дорожным бизнесом.
Сзади послышался голос.
- Молодой человек, не проходите мимо дамы, которая ждет вас….
Алексей повернулся. Около открытой дверцы легковушки стояла…она, та самая женщина, «вольво» которой не так давно кинулась в реку с моста…
Ангелина, улыбаясь, снимала темные очки.
- Алёша, не бойтесь меня и не сердитесь. Что было, то было. У меня к Вам серьезный разговор, возможно, он будет полезен и вам. Идите сюда. В машине и поговорим. Пистолета у меня нет, и пачкой «зелененьких» я Вас соблазнять не буду.
Ангелина дружелюбно продолжала улыбаться.
Алексей, будучи воспитанным, интеллигентным человеком, не стал испытывать терпение молодой женщины. Ему показалось, что очень серьезная причина побудила ее отыскать его и решиться на эту встречу.
- Если мне не изменяет память, вас зовут Алёшей, ведь так?
- Вы не ошибаетесь. Жаль, что память изменяет мне, и я не могу вспомнить Вашего имени…Вроде как Анжелика, Аделина…ну, что-то в этом роде…
- Почти так, а точнее – Ангелина. Садитесь же в машину. Разговор у нас будет серьезный…
Алешка равнодушно подчинился, хотя автомобильные салоны и кабины ему уже успели изрядно надоесть, особенно в последнее время…
- Итак, чем могу быть Вам полезен, госпожа Ангелина?
- Алёша, давай перейдем на дружеский тон, так будет легче общаться двум недавним врагам, а ныне – друзьям. Не так ли?
- Я согласен. Давай на «ты» и приступим к «вопросам и ответам».
Ангелина рассказала Алексу о том, что произошло в ее номере в ту ночь, когда порог ее гостиничной комнаты переступила Любава. Женщина ничего не скрывала. Более того, Алексу показалось, что эти воспоминания доставляли ей самое искреннее наслаждение. Он не знал, сердиться ему, гневаться, возмущаться или выйти из машины и опрокинуть ее набок вместе с нахальной хозяйкой. Однако, Алекс слушал моча, не перебивая женщину и только чаще обычного, доставал сигареты, закуривал их. То же делала и Ангелина.
Когда она закончила свою исповедь, в кабине воцарилось тяжелое молчание. Алекс понимал, что нужна его реакция, его слова, его оценка случившегося, а самое главное – что теперь им (Алексу и Ангелине) делать, претендуя на прекрасное состояние души и тела прекрасной Любавы.
- Знаешь, Ангелина, поначалу мне хотелось разделаться с тобой, как повар с картошкой, тем более, что поводов для этого у меня предостаточно. Однако теперь… Теперь я не могу себе позволить этого… В твоем лице я имею последний привет Любавы… На твоем лице, губах, на теле наверное сохранилось ее тепло, ее таинственная, обворожительная сила, ее неповторимость…Эх, да что там…Ангелина, Любавы больше нет - ни у меня, ни у тебя, ни у кого… Она исчезла…Куда? Не знаю. Ощущение у меня такое, что превратилась она в легкое облако, проскользнувшее в форточку и улетевшее неведомо куда…
- Алёша, я не очень понимаю смысла твоих слов. Что значит – исчезла? Облако облаком, только она была человеком… Кем она тебе приходилась?
Алешке показалось, что сейчас нужно рассказать этой женщине всё, что ему известно про Любаву. Ему хотелось освободить свою душу, свои мысли от смертельной тяжести, которая мучительно давила на него всё это время. И он обрушил на Ангелину всю эту тяжесть, постепенно освобождаясь от тайны, постичь которую уже никогда не удастся…
Они долго молчали. Иногда медленно, словно в забытьи, поворачивали друг к друг лица и смотрели невидящими глазами в расплывчатые физиономии…Потом…Потом случилось так, как не должно было случиться. Ангелина медленно приблизила свои губы к щеке Алешки и тихонько прикоснулась к ней…
- Это тебе поцелуй от Любавы. Ведь ты так и не поцеловал ни разу эту девушку-призрак, девушку-мечту.
Она не наша. Она – прошлое, сказка, легенда. Она принадлежит всем – и никому…
- Ангелина, я тебя очень прошу – сохрани в тайне наш сегодняшний разговор. Пусть это будет наша тайна. Пусть продолжается обычная жизнь, где сказкам уже нет места. Мы с тобой прикоснулись к этой сказке, опалив печалью свои души. Не так ли?
- Ты романтик… Скажи, ты по профессии шофер? Я что-то в это не верю.
- Я закончил гуманитарный вуз. Учил не так давно ребятишек английскому языку. Денег на жизнь не хватало… Вот так, по совету своего школьного приятеля, я и стал шофером-дальнобойщиком… Слушай, а чем кончился тот каскадерский трюк? Ты не сильно пострадала?
Ангелина показала шрамы на плече – как у Любавы.
- Прости, но я не виноват…Я не мог поступить иначе. Со мной была таинственная девушка, знать о которой никому не надо.
Они снова замолчали.
- Алеша, не подумай, что ты общался с легкомысленной бабой-дурой. Я инженер-строитель, а теперь занимаюсь серьезным делом. У меня своя строительная фирма. В деньгах, жилье и поклонниках я не нуждаюсь…
Скажу тебе одно – ты мне очень нравишься. У меня такое ощущение, что эта самая Любава, девушка-мечта, свела нас случайно, чтобы не разлучать…Как ты думаешь?
- В твоих словах есть логика, таинственная логика… Вчерашние соперники, почти враги, мирно беседуют, выворачивая души наизнанку…К чему бы это?..
- Решай… Ты давно не мальчик, а я давно не кисейная девочка. Помыслы мои более чем серьезны. Я почти что сделала тебе предложение… Письмо Татьяны к Онегину получилось…
- Ангелина, спасибо за откровение…Давай подождем нужного часа…Может, даст о себе знать Любава…Тогда все и решится. Твой вариант остается в силе… Ну, так как, годится?
- Не совсем, но, в общем – годится…Давай прямо сейчас и уедем! Брось всё – и айда!
В глазах женщины блистали озорные чертики, готовые выпрыгнуть, вцепиться в Алёшку мертвой хваткой и утащить за собой куда захотят.
- Ты, Ангелина, отчаянная женщина! И сильная! С тобой, как говорят мужики – не пропадешь. С тобой надежно и страшно. С тобой до омута – один шаг! А как из того омута выныривать? Не думай, что я занудный евнух. Я мог бы тебя сейчас сгрести в кучу, и все твои косточки затрещали бы жалобно и сладко. Однако, это всегда успеется. Более того – ты можешь передумать, пожалеть о своем поступке…Что же мне – опять сокрушаться, переживать или сразу в монастырь на Соловки?..
- Ладно, уговорил. Мне нравится твоя железная выдержка. Наверное, ты настоящий мужчина. Сейчас это большая редкость.
Ангелина на секунду замолчала.
- В твоем кислом городе я буду через неделю. Или со мной, или убегу к персидскому шаху. Пожалеешь…
Они тепло улыбнулись друг другу. Теперь их связывала еще не очень прочная ниточка. Она могла легко оборваться, а могла превратиться в прочную бечевку, разорвать которую будет не так-то легко. Целую неделю она будет подвергаться растяжению…
Выдержит ли?
Словно дикий мустанг, рванулась машина Ангелины и быстро понеслась прочь от Алешкиного одиночества.
Глава 25
Они спали. Ночь Ведомира и ночь Любавы были очень похожи: ясное звездное небо с любопытством разглядывало своими созвездиями то, что было покрыто тьмою. Ему, этому вечному небу, было совершенно безразлично, что ночь Ведомира окутывала крепнущую Киевскую Русь, а город, в котором нашла приют Любава, жил по календарю 2002 года…
Эти два земных существа были одиноки и загадочны для окружающих. Они верили в обязательное чудо, которое изменит их жизнь так, чтобы счастье наконец-то поселилось в их душах основательно и навсегда…
Они принадлежали фантастическим силам, которые вызывают в трезвых умах снисходительную усмешку, определяя их существование сказочными рамками. Они были правы. Есть вещи, которые объяснить невозможно. В них просто можно поверить, как верят в чудесное воскресение Христа…
Последняя ночь Ведомира и Любавы. Мудрый Орхон позвал их туда, где всё тревожное, печальное, необъяснимое должно исчезнуть, как исчезает ночь под неумолимым натиском рассвета…
Они исчезли тихо и незаметно для глаз. Орхон, не самый мудрый из эдемонитов, много раз навещавший со своими спутниками Землю, не сразу привыкли ко многим странностям голубого питомника хомо сапиенс. Над ними сияли совсем иные созвездия. Таких не было вокруг Эдемоны: Водолей, Стрелец, Дева… Среди прочих «тут» не значились «эдемоновские» - Грёза, Архангел и так далее…
Воздух здесь был плотнее, шаг давался труднее, сердце стучало гораздо активнее, а глаза различали даль весьма ограниченную.
- Дети, не отдам я вас райским просторам Эдемоны ! Ее безоблачная жизнь скучной будет для вас. Там нет борьбы, там нет трудностей и тревог. Там люди разных веков и рас живут долго, охватывая жизни трех земных поколений. Там всё – не так!
Я не стану более подвергать вашу плоть насильственному расщеплению на атомы и вновь собирать из них вашу, не приспособленную для таких экспериментов, плоть. Мы будем людьми земными отныне и до последнего вздоха скоротечной жизни. Пусть будет так, как повелели нам законы Эдемоны. Придите к нам, вчерашние и сегодняшние избранники! Аминь.
В кучку тлена превратилась избушка Ведомира, посветлел лес, утративший бесчисленное количество деревьев, исчезли древляне, великая княгиня Ольга, все Рюриковичи, всё прошлое… Исчезла Любава.
Орхон оставил предупредительное письмо и коробочку с фигуркой Любавы на столе Алекса. Он все знал и не хотел обижать людей, приютивших девушку. Великие космические силы, неведомые земным мудрецам, легко сотворили свое маленькое чудо. Это просто не может быть! Это – случилось очень просто. Орхон улыбался, предвкушая…Нечто!
Да что там гадать! Будем очевидцами земного таинства, господа судьи! Имеющие глаза – да увидят, имеющие уши – да услышат. А теперь – тихо…
Глава 26
Троица
Они ждали. Это было не долгое ожидание, к каким привыкли обитатели Земли. Ждать в аэропорту взлета самолета, когда плотный туман или густая облачность. Ждать, когда, наконец, появится такая власть, которая подарит людям счастливую жизнь. Ждать…Ждать…
Да – и у моря погоды, которая на берегу делает моряка отчаянным пропойцей или неукротимым драчуном…
Эдемониты свои ожидания сократили ровно настолько, насколько они сами того желали, ибо умели распоряжаться и временем, и фантастическими расстояниями, и своими жизнями. В небытие они уходили по собственному желанию, без страха и непременных мук, которые более самой смерти пугают всегда человека Земли.
Они ждали мгновенья, и оно наступило.
Вот первое легкое облачко вытянулось в человеческий рост, словно под резцом божественного скульптора появлялись очертания фигуры, и вот уже проступили явственно неповторимые черты… красавицы Любавы.
Она была такой, какой не столь давно рассталась с колдуном Ведомиром на чудесной лесной полянке…
Орхон, словно великий факир, предупреждал и контролировал все движенья и мысли «новорожденной». Он знал, какая нечеловеческая нагрузка обрушилась сейчас на девушку, чье естество испытаний подобного рода переносить не должно по законам матушки-природы.
- Любава, здравствуй! Ты сейчас чувствуешь себя очень спокойно, тебе так легко и приятно! Посмотри на нас!
Мы твои друзья, твои ангелы-хранители, родственные тебе по душевным порывам и поступкам. Я – Орхон – посланник Эдемоны. Спроси, чего хочешь спросить меня.
Любава испытывала то самое состояние, в каком была в тот момент, когда грубоватый окрик Алекса возвращал ее в реальный мир. Оно быстро уходило. Тело обретало былую силу, былые ощущения. Оно продолжало жить, ощущать, созерцать, двигаться…
- Орхон, Эдемона…О ней мне говорил Искорка в самом страшном моем сне…Почему я здесь, с вами?.. Я устала от неприкаянной жизни. Если вы, великий Орхон, в состоянии упорядочить ее, сделайте это сейчас или превратите меня в то самое облако, из которого я появилась перед вами. Вы меня перенесли, а как же Алеша, мама Ольга?..
Орхон взял девушку за руки. Он улыбался так, как некогда улыбался Ведь, и на сердце у бывшей древлянки становилось все более светло…
- Успокойся, прекрасное дитя…Скоро ты узнаешь всё до мельчайших подробностей. Сейчас могу тебе сказать лишь о самом главном – ты стоишь на пороге , с которого начинается твой путь в новую жизнь. Встань рядом со мной и смотри вперед. Сейчас мы встретим еще одного странника, который тебе достаточно хорошо известен. Смотри вперед, Любава!
Вот закружился столбик вихря, насыщенный миллиардами блестящих песчинок. Вот эти песчинки враз осыпались на землю и…Перед глазами изумленной Любавы появился…Ведь-Ведомир!
- Ну вот, последнего скитальца мы рады приветствовать!
Ведомир был все таким же, каким видела его Любава при первой и последней их встрече. На мгновение он замер, не открывая глаз. Неведомая сила покидала его могучее тело, сила, в которой он уже никогда более не испытает нужды. Блеснули глаза Ведомира, в движенье пришло его тело и мысли.
- Скажи мне, благородный старец, - я во сне или это уже давно обещанная явь?
- Ведомир, ты видел меня несколько раз в окружении моих спутников. Меня зовут Орхоном. Я тот, который имел желание сделать тебя эдемонитом, потому что ты достоин этого по всем статьям. С моими спутниками ты сейчас познакомишься, но окажи знаки внимания этой прекрасной девушке. Ведь вы давно не виделись. Не так ли?
Ведомир устремился к Любаве, и как только что сделал Орхон, бережно взял руки синеглазки в свои широкие ладони.
- Любавушка, голубка светлая…Видишь, мы опять вместе! Этот миг стоит целой жизни!
Любава молча смотрела в лицо Ведомира. Сердце ее колотилось от неистового волнения.
- Ведомир…мой ангел-хранитель… Как я рада и счастлива снова видеть вас, мой добрый волшебник и хранитель!
Когда Любава и Ведомир обратили свои взоры в сторону Орхона, они увидели рядом с ним других, неизвестных им людей.
- Теперь – маленькое таинство и краткое знакомство.
Орхон подошел к Ведомиру.
- Склони голову, благородный Ведомир. Я снимаю с тебя талисман эдемонитов. Он более не понадобится тебе. Взамен этого к тебе возвращается то, что было нами украдено когда-то…
Любава видела, как старец Ведь…приподнял склоненную голову и…
Это был другой человек! Молодой, прекрасный, от лица которого не хотелось отрывать взора!
- Теперь ты, Любава, верни нам свой талисман, который не раз вызволял тебя из беды..Вот так…Спасибо! Отныне у тебя снова будет в жилах обыкновенная человеческая кровь, ты будешь дышать вольно и чувствовать так, как чувствует молодая душа прекрасной земной девушки…
Теперь вы ясно увидите остальных, кто составлял ту загадочную Троицу, которая так часто доставляла тебе, мужественный Ведомир, столько горечи и испытаний.
Вот та Женщина. У нее есть имя.
- Орхон прав. Меня зовут Селеста (???). И я рада снова видеть тебя молодым и красивым. Счастья тебе, Ведомир!
И уже безо всякого представления с широкой улыбкой приблизился к стоящему Ведомиру и Любаве тот самый «шоколадный» юноша, который так нежно наклонял свою голову к груди Ведомира.
- Вот видишь, я такой же «шоколадный», как и тогда. А зовут меня Афроменом, потому что попал я на Эдемону с этой самой, африканской земли, на которой мы сейчас стоим.
И «шоколадный» снова обнял Ведомира, но это уже были не объятья призрака, а настоящее мужское – сильное и крепкое.
- У нас еще остались «незнакомцы», - весело проговорил Орхон, глядя на молодую женщину с синими очами.
- Любава, посмотри внимательно на лицо этой женщины…
Они сделали навстречу друг другу несколько шагов и застыли, разглядывая друг друга.
Почти шепотом Любава произнесла лишь одно слово, робко, вопросительно…
- Мама…Мама?..
Где их было искать в саванне, этих самых кинорепортеров, которые могли бы зафиксировать во всех деталях эту встречу! Словами тут мало что выразишь…
- Мама…Как же так получилось? .. Где была ты всё это время, пока я росла?.. Скажи мне, как получилось…
Любава не договорила. Она крепко прижалась к телу матери. Они так были похожи, словно близнецы-сестры.
Все наблюдали молча. Опять же, какие тут слова пригодятся? Вместо них кипели чувства, пели струны души, вспыхивали глаза счастливым огнем…
- Доченька, милая ты моя… Видно, было угодно богу разлучить нас надолго, и ему же понадобилась наша встреча. Не плачь, и мне не вели… Я потом тебе всё, всё поведаю…
Они были мужественными людьми. Чувства их были глубоки, порывы благородны, а сентиментальность недолго обуревала их сердца. Жизнь была выше этого!
Орхон с лицом счастливым, с блестящими глазами , шутливым голосом прервал сцену небывалого свидания.
- Ведомир и ты, Любавушка, наверное, хотите знать – кто такой вот этот субъект, которого я еще не представил вам?
У него нет имени. Он не живой, но без него нам было бы очень и очень трудно на вашей планете. Это – его Величество Всемогущий Разум, родителями которого стали великие эдемониты.
Плоть его не живая, но сильнее и надежнее живой, а соображает он всё, может всё…
Орхон сообщил всем, что они будут знать те языки, на которых будут общаться окружающие их люди. Он подносил к их лицу прибор.
- Афромен, теперь слово тебе. Ведь мы стоим на земле твоей далекой родины, которую по твоему желанию мы решили посетить первой. Как знать, может она нам придется по душе, и мы сделаем ее своим домом?
Эдемонит африканского происхождения радостно засмеялся, польщенный выпавшей на его долю миссией.
- Да, друзья мои. Мы на земле чудесной Африки. Когда-то она была огромным куском суши и называлась Гондваной. Нет Гондваны, но есть еще огромный кусок по имени Африка. Почему зовут мою родину Африкой? Вот Любава, к примеру, объяснимо – любимая, ненаглядная и так далее… Ведомир – тоже ясно – человек изведал мир, стало быть, много видел, многое знает. Или Милона! И гадать нечего – милая она. Вот так! С Африкой сложнее…
Орхон, глядя на радостно-возбужденного Афромена, думал:
- Вот сейчас начнет рассказывать о римлянах, которые Африку назвали Африкой. Племя такое тут было берберское – афригии. И не его территорию они так назвали, а только ее северную часть. Правда, потом это название перекочевало на всю территорию… А еще он скажет, что Африка – самый жаркий материк Земли.
Орхон знал все это. На Эдемоне собраны все материалы о Земле, ее прошлом, настоящем и прогнозы на будущее.
- Афромен, ты прекрасный рассказчик, и с тобой будет интересно коротать время. Однако, нам пора навестить твоих сородичей и подумать о скором моменте.
Они шли тесной, радостно оживленной группкой. Они были счастливы началом счастья, верой, что это счастье станет постоянным.
***
Ученые мужи Земли, проникнув ограниченным взором за пределы своей колыбели, пришли к однозначному выводу – ускоренный метод космических путешествий – не-воз-мо-жен! Отсюда безнадежно-пугающий душу и разум последовал неутешительный вывод – земляне во Вселенной одиноки! Да, можно снарядить экспедицию на Луну, на Марс. Да, можно за десять земных лет достичь Нептуна. И Плутон рано или поздно позволит разглядеть себя с помощью земных аппаратов…
А что дальше? Если где-то в бескрайнем пространстве космоса и существуют цивилизации, то разделяющие человека разумного бездны не позволят ему встретиться с потенциальными братьями по разуму…
Каким образом эти веселые, величественные и красивые эдемониты сумели в который раз посетить Землю? И что это за Эдемона, где поместил ее Создатель, удалив от земного шара так, что никто до сих пор не открыл ее присутствия?
Конечно, эдемониты знали секреты своих перемещений в фантастических по размаху пространствах, только их средства совсем не годятся для землян, ибо речь идет о веках, которые возможно вооружат землян этим свойством. А пока…Пока можно лишь констатировать очевидный факт – вот они, эдемониты и их новые друзья весело шагают по африканской земле, ведомые самым рядовым мудрецом райской планеты.
- Афромен, ты узнаешь эти места? Твоя ли это далекая родина? Не подвела ли нас эдемонская техника?
Орхон улыбался, глядя на африканского молодца, глаза которого сияли от счастья.
- Да, это моя родина! Это земля моих предков! Теперь она совсем не такая красивая и богатая, как в былые времена, но все её приметы остались прежними!
Вся компания неторопливо следовала за Афроменом, приближаясь к поднимавшемуся перед ними скалистому плато.
Они знали, что этих самых ндоробо, потомком которых был Афромен, осталось совсем мало, и если им не помочь, они очень скоро могут исчезнуть с лика Земли. Это было самым весомым аргументом, почему они появились именно здесь.
Несколько стрел, пущенных с обрыва плато, взмыли вверх и, описав плавные дуги, приземлились неподалеку от нежданных пришельцев.
- Афромен, нас либо приветствуют, либо предупреждают. Как быть? Ты еще помнишь язык своих предков? Поговори с невидимыми стрелками. Может, они поймут тебя, поймут наши намерения?
Орхону не пришлось долго уговаривать эдемонита африканского происхождения.
Придав голосу предельно возможную силу, Афромен приступил к диалогу.
- Славные ндоробо! К вам обращаюсь я, Афромен, сын некогда великого вождя Нгубенды! Мы пришли к вам с миром, с добрым сердцем! Не бойтесь нас, как мы не боимся ваших смертоносных стрел! Откройтесь нам, мы посмотрим в глаза друг друга и поймем, что мы братья!
Среди множества камней и беспорядочно разбросанных скальных глыб едва просматривалась совсем узкая дорога и, возможно, единственная, по которой можно было проникнуть в крошечную горную страну ндоробо – знаменитых стрелков и охотников.
Многометровый древесный молочай, похожий на гигантский южноамериканский кактус, горделиво застыл над обрывом, словно неумолимый страж загадочного царства. Сок его- ядовитый…
Наконец, после непродолжительного затишья, кусты над обрывом зашевелились, и сквозь них обозначились несколько фигур.
Заговорил самый старший.
- Мы рады слышать родную, почти совсем забытую речь! Мы приветствуем тебя, Афромен. Сын Нгубенды, и твоих спутников! Нас мало, как мало наше последнее пристанище! Мы защищаем его от нежданных пришельцев. Больше нам отступать некуда…
Мы сделаем для вас исключение и не станем требовать от вас соблюдения установленных нами правил. Идите с миром и будьте нашими гостями!
Афромен посмотрел на своих спутников.
Что-то мелькнуло у него в голосе, - то, чего всегда было у землян.
- В гости приходят с подарками! Что мы можем преподнести моим сородичам? Как ты думаешь, Орхон?
- Действительно, как мы раньше не догадались о такой важной мелочи…Что им подарить, Афромен?
- Убитое животное!
Он подошел к роботу и нажал одну из кнопок на его «теле».
- Ну-ка, Аякс, прояви свою быстроту и умение. Добудь-ка нам одну из тех антилоп, что пасутся вон в той стороне…
Конечно, Аякс вряд ли понимал слова старца Орхона, зато программа, данная его внутренностям, была для него яснее ясного.
Прервав дипломатию, хозяева плато и незнакомые пришельцы стали единодушны в одном: все наблюдали за действиями Аякса.
На мягких бесшумных колесах он покатил в сторону пасущихся антилоп. Он издавал какие-то звуки, похожие на ласковое попискивание щенка. Антилопы застыли, подняв головы навстречу странному животному.
Ни одна из них не убегала.
Когда оставалось до животных совсем немного, из недр Аякса послышался продолжительный свист.
Теперь все видели, как, опустившись на колени, стала заваливаться набок одна из антилоп. Только теперь всё стадо, почуяв недоброе, кинулось прочь, оставив Аяксу свою малую частицу. Подобием рук человека робот Аякс ухватил антилопу и, сделав плавный разворот, понес свою добычу заказчику.
Ндоробо, наблюдавшие эту сцену, застыли в изумлении, а может быть и в страхе. Орхон и его спутники встретили робота радостными криками и словами восхищения. Это было потрясающее зрелище!
- Ндоробо, братья, мы идем к вам с подарком!
Ведомир, как самый сильный и высокий, взял из «рук» Аякса добытый трофей и опустил себе на плечо совсем еще теплое тело антилопы. Она была живой и…мертвой…
Чтобы не запугать окончательно обитателей горного поселенья, впереди кавалькады пустили Ведомира с антилопой и весело улыбающегося Афромена.
Чуть поодаль шли остальные, предаваясь каждый своим ощущениям от только что виденного и всего, что их окружало и ожидало.
Орхон сделал аппарат совсем маленьким, но нести его было нельзя – тяжесть неимоверная. Робот нес себя сам. Колеса Аякса стали совсем маленькими и обрели форму шаров, на которых он довольно часто подпрыгивал, преодолевая встречные каменные преграды.
Орхон шел рядом с ним, чтобы управлять холодной, бескровной, но весьма сообразительной и универсальной машиной, внутри которой теперь гнездилась маленькая, но непостижимо великая частица прекрасной Эдемоны.
Глава 27
Как и предполагал Алешка, мать его, Ольга Даниловна (мама Ольга) никуда не уезжала. Она просто провела ночь у своей подруги, учительницы, что жила не очень далеко от их дома.
Случившееся повергло ее в состояние, объяснить которое было не так-то просто.
С одной стороны, ей было жаль, что красивая и странная до непонятного девушка теперь не будет рядом с ними.
Ольга Даниловна уже привыкла к ней, а Алешка (она в этом не сомневалась) видел в ней потенциальную невесту.
Вместе с тем, на душе стало спокойно, словно освободили ее из железного капкана.
Только теперь со всей ясностью перед женщиной-матерью встал вопрос – что с этой Любавой они стали бы делать?
Нужно было работать, заниматься необходимыми делами, покидать квартиру… А что делать было с Любавой?
- Вот так история… Если бы я могла писать романы, непременно один из них посвятила этой странной девушке. Ведь только подумать – оказалась в нашем времени из глубокой древности! Фантастика! Для чего ей это было нужно? Где она теперь? Из её послания этого не понять. И кто сочинил это короткое послание? Ведь Любава ни писать, ни читать не умела! А эти подарки?
Ольга Даниловна не могла налюбоваться великолепной литой фигуркой Любавы! Казалось, она вот-вот заговорит, оторвет от груди свои руки и устремит их к ней, маме Ольге!.. Перстень! Откуда он? Такого, пожалуй, не было ни у кого и никогда!
Когда Ольга Даниловна надевала его на палец, оно было ей впору. Более того, все её существо наполняло спокойствие, проходила усталость, а сама рука, суставы которой в последнее время напоминали о себе острыми болями, не чувствовала ни малейшего недуга!
Любава, девочка, сказка ты наша волшебная… Где ты теперь, где?
Ольга Даниловна, не избалованная драгоценностями и не испытывающая к ним ни малейшей тяги, прекрасно понимала – заключенные в шкатулке чудеса ювелирного искусства не имели ценности, как не имеют её шедевры великих художников и скульпторов. Да и сама шкатулка была красоты необыкновенной!
- Господи, это всё даже показать нельзя никому… Глядя на такую красоту, на такие сокровища люди, даже самые хорошие, почему-то становятся завистливыми, подозрительными, не в меру любопытными. Я уж не говорю о людях низкого пошиба. Тут без криминала не обойтись. Да, такие сокровища в наследство от бабушек не получают, не выкапывают их кладом, не исполняют по заказу скромной учительницы, зарплаты которой не хватит даже на тонюсенькое обручальное кольцо.
Но, кому объяснишь, что это подарок девушки – мечты, девушки – призрака, пришедшей в наш чудовищный век из девственного леса Киевской Руси, из страны древлян, которая давным-давно прекратила своё существование?..
Ольга Даниловна тяжело вздохнула. Нужно было что-то решать с этим волшебным даром. Опять загадка, опять Любава, опять непредвиденные сложности и тревоги…
Мать жалела сына. Она знала, какому чудовищному испытанию подвергалась его добрая, доверчивая душа, как тяжело ему сейчас и как будет продолжаться его жизнь, лишенная чудесной сказки? Скорее бы познакомился с девушкой, полюбил бы её и потихоньку забыл о таинственной Синеглазке. Дай-то бог…
***
В городе постепенно затихли разговоры о дачном поселке, где в особняке не очень чистоплотного дельца по кличке Удав произошли ужасные, логически необъяснимые сцены. Ни милиция, ни сыщики, ни те, кто был знаком с этим неприятным субъектом, так ничего выяснить не могли. А поскольку повседневная жизнь продолжалась, преподнося блюстителям законности всё новые «сюрпризы», дело о загадочных превращениях людей в животных так и осталось нераскрытым, попав в разряд «таинственных происшествий».
Загадочное исчезновение Любавы поставило последнюю точку в этом «деле», ибо только она могла поведать миру о том, что и как всё это было. Ни Алешка, ни его мать даже мысленно не могли представить себя в качестве свидетелей. Есть тайны, которые остаются таковыми навсегда.
О своем последнем рейсе, о всех злоключениях его Алешка рассказал матери довольно подробно, и Ольга Даниловна лишний раз убедилась, какое трудное время переживают все те, кому суждено жить в царстве – мытарстве по имени Россия… Вот уже воистину – умом её не понять. И никаким аршином не измерить. И к лучшему никогда не приблизить…
О состоянии дел в этой самой, современной России, о людях, которые со всех сторон ринулись в «рыночную экономику», став «бизнесменами», предпринимателями, ворами, бандитами, аферистами, Ангелина не рассуждала. Она знала на собственном примере, что значит быть «бизнесменом». Мозг лихорадили всевозможные сделки, договоры, переговоры, предоплаты, бартеры. Опять же – деньги, без которых не ступишь шагу, замышляя даже самое что ни на есть благопристойное мероприятие. Норовят обмануть, обокрасть, ограбить, подставить, убрать, размазать и прочее из этой мерзкой серии.
Она устала от мерзких харь, жуликов, проходимцев, сутенеров, приживальщиков. Хотелось жизни иной – спокойной, уютной, безопасной. Лучше – семейной, где суетятся ребятишки, твои «кровиночки». Вот почему после встречи с Алексом Ангелина окончательно решила для себя: если всё у них получится «по обоюдному» согласию, она наконец реально приблизится к той жизни, о которой задумывалась всё чаще. Фирма её работала стабильно, заказами она была обеспечена «под завязку». «Новые русские» чиновники всяких мастей, замаскированные жулики всех рангов торопятся возводить себе хоромы, каких не позволяли себе еще недавно самые известные люди СССР.
Словом – крутись, Ангелина, на полную катушку! И она крутилась, обеспечив себя всем необходимым и избавившись от всего ненужного – наглых любовников, подхалимов, сволочного мужа – алкаша. Вот теперь – Алёшка… Скорее всего – он хороший мужик. Это самое главное. Будет мне опорой. А я буду «подлирать» его. Он умный, с характером, с достаточной силой воли. Он заслуживает лучшей доли, чем крутить баранку вонючего трейлера. Решено! Дело за ним!
***
Осокин-младший, уютно разместившись в кресле, которое очень любил его покойный отец, равнодушно смотрел на мелькающие сцены американского боевика, который показывало местное телевидение. Фильм не отвлекал его от тяжелых мыслей. Он чувствовал, что в его жизни произошел серьезный сбой, нарушился основательно тот здоровый ритм, без которого двигаться куда-либо уже не хотелось. Да и не было этого «куда-либо».
Кто-то звонил по телефону. Он неохотно поднялся, снял трубку аппарата.
- Алло?.. Да, это я… Здравствуй, Ангелина! Нет, не занят, в меланхолии пребываю. Уговор не забыл… Неужели неделя пролетела?...Да нет, не забыл я… Что решил?.. Ох!.. Решил… Что решил… Давай решать вместе…
Глава 28
Загадочные гости наконец-то увидели то, к чему должны были привыкнуть или, повинуясь логике – вовремя отказаться. Обитель идоробо можно было назвать как угодно – селеньем, становищем, пристанищем. Это был их дом, удобства и недостатки которого не обсуждались. К ним привыкли и приспособились, потеряв надежду, что с устоявшимся образом жизни можно что-то поделать, изменить его к лучшему.
Земледельцам и скотоводам во все времена приходилось добывать средства к существованию, выращенное обрабатываемой или целинной землёй, питаться мясом и молоком прирученных животных. Совсем иная участь постигла идоробо, единственным средством существования которых была охота.
Говорят, что когда-то это племя считалось многочисленным, люди его были крепкими, сильными, гораздыми на танцы, песни. Они любили сказки о животных.
Теперь остатки охотничьего племени ютились в горах Ндото. Охотиться на саванной равнине им запретили власти. Чтобы к ним не наведывались нежелательные гости, охотники делали ловчие ямы, пользовались самострелами и отравленными стрелами.
Благодатные горы Ндото, богатые холодными источниками и дичью, они оберегали как зеницу ока, ибо отступление «в никуда» грозило им полным исчезновением.
Спускаясь на равнину, идоробо просто ходят, выспрашивают, высматривают и ничего не делают. Некоторые их считают злыми духами в человеческом обличье, но идоробо – люди добрые и честные.
Орхон и его спутники, уже после беглого осмотра небольшого селенья идоробо, поняли – они жители пещер. В красноватых скалах виднелись естественные пещеры, в которых они ютились. Более того, пещер хватало не всем. Кто-то пристраивал к отвесным скалам из камней что-то наподобие жилищ. Сопровождавшие гостей мужчины остановились напротив одной из пещер, около которой стоял человек высокого роста, худощавый, с крупно-вьющимися волосами, одетый в красную тогу с накидкой из шкуры.
Это был, скорее всего, не то что бы - вождь, а скорее всего – самый почитаемый представитель племени.
- Наши дозорные привели в селенье идоробо очень почетных гостей, встречать которых для меня и всех жителей – большая честь. Вы достойны особых почестей, только мы совсем не богатые люди, но поделимся с вами тем, что имеем! Я – Бенгоро – старейшина племени и хочу видеть человека, владеющего языком моего бедного племени.
Афромен отделился от спутников и приблизился к старейшине.
- Мудрый сын идоробо, ты наполнил радостью мое сердце звучной речью наших предков. Будь с нами, сколько пожелаешь. Мы рады тебе! А чего хотят твои необычные спутники. Они совсем не похожи на тех белокожих, что иногда приходили к нам из любопытства – посмотреть, как доживают свою историю последние идоробо…Снимали нас, просили показать свое искусство в охоте…
Афромен посмотрел на своих спутников и на тех, кто за считанные минуты собрался около пещеры старейшины. Такого у идоробо еще не бывало. Они не привыкли отвлекаться от своих дел и разглядывать белокожих «бездельников». Теперь они сделали это, ибо пришедшие казались им духами, сошедшими на землю и одарившие их, идоробо, своим вниманием.
Афромен с минуту разглядывал обитателей селенья – мужчин, женщин, ребятишек. На их лицах были написаны разные чувства, но более всего – огромное любопытство, настороженность…
- Смелые и благородные идоробо! Я и мои спутники пришли к вам с добрыми намерениями. Они хотят помогать вам во всём, что может облегчить вашу жизнь. Мы многое умеем и многому научим вас. Племя идоробо не должно исчезнуть, погибнуть в объятьях этих скал. Мы не допустим этого, поверьте нам!
Селяне молча слушали Афромена, не зная – верить ему или слова его лишь дань уважения хозяевам.
- Бенгоро просит передать нашим гостям, что для всех не хватит жилья. И если на несколько дней они смогут разместить всех в своих пещерах, то о долгом пребывании здесь говорить очень затруднительно.
Орхон не стал пользоваться услугами Аякса. Ему было достаточно настроить его «мозговые» клетки на расшифровку незнакомого языка. Он решил использовать в качестве толмача Афромена, который уже вошел в контакт со своими соплеменниками.
- Скажи им, Афромен, что мы сами позаботимся о своих жилищах, о своем пропитании. Более того, мы обеспечим всем этим и наших гостеприимных хозяев.
Афромен передал речь Орхона собравшимся селянам. На лицах некоторых из них появились довольные улыбки. Они еще не верили в обещанное, но хотели бы увидеть своими глазами (и желудками) – как это будет сделано и как скоро.
Вручив добытую антилопу старейшине, Орхон и его спутники направились в ту часть горного поселения, где природа не удосужилась «высверлить» ни одной пещеры. Теперь это нужно было исправить. Орхон облюбовал почти гладкую, отвесную стену, окинув её взглядом снизу доверху.
- Друзья мои, время у нас не так много, чтобы обзавестись своим жилищем, но, с помощью Аякса мы эту проблему решим по времени. За дело! Конечно, более всего этого хотелось Ведомиру, Любаве и её вновь обретенной матушке. Сколько им нужно было сказать друг другу, но… Надо подождать… до времени, как всегда…
- Афромен, передай своим соплеменникам, чтобы они не боялись того, что сейчас будет происходить на их глазах. Скажи, что будет делаться доброе дело для всех нас. Орхон мог бы и сам сказать об этом, но Афромен был кровинкой этого народа и право на общение он имел больше всех.
Афромен донес просьбу до всех идоробо. Они ждали неведомо чего терпеливо, но с какой-то опаской, ибо не знали сути предстоящего таинства.
Орхон «подогнал» к стене Аякса, нажав маленькую кнопочку на спине робота. Затем он дотронулся еще до одной «родинки» еще не «разработавшегося» творения эдемонитов. На глазах изумленных «зрителей» робот превратился в исполинскую машину, выпустившую в сторону скалы две гигантские «руки». Они опустились на «землю» и застыли. Далее, из «глаза» Аякса вырвалась тонкая и плотная струя огня.
Вот она пошла по самому низу скалы, вот переместилась вертикально вверх. Теперь все видели гигантский четырехугольник, обозначенный на скале словно гигантским карандашом. Теперь ожили «руки» Аякса. Они присосались в центре обозначенного квадрата. Теперь Аякс по заданию Орхона медленно отступал назад. Изумленные наблюдатели племени и земные пришельцы видели, как огромный скальный монолит, словно кусок сыра вытягивался из монолита скалы. Слышался гул и треск раскалываемой породы. Отрывалась от своей основы задняя стена скального квадрата и медленно выползала вслед за отходящим назад Аяксом. Метр за метром гигантский кусок породы выходил из недр скалы… Смотреть на это было жутковато, но все, словно околдованные этим зрелищем, оставались на своих местах. Теперь кусок скалы с хрустом передвигался всё дальше и дальше от матери – горы.
Когда африканское солнце достигло зенита, первая пещера была готова. Потом Аякс проделал эту операцию еще несколько раз, пока на теле гладкой скалы не зазияло несколько свежеизготовленных пещер – комнат.
Но Орхон решил, что гигантские монолиты, вынутые из скалы, тоже могут стать надежным жилищем. Аякс «вынул» из них ровно столько породы, чтобы «кубы» стали «домиками-пещерами». Завершая работу, робот по «наущению» своего командира высверлил в «полу» каждой пещеры неглубокие отверстия, размером с автомобильное колесо. Никто не знал, что было заложено в эти углубления. Позже новоселы поняли – в них было заложено «отопление» и «освещение» квартир. Так за короткое время возникло новое поселение, в квартиры которого входили без ордеров счастливые «новоселы».
Сюда тащили деревянные «лежаки», звериные шкуры, весь накопленный скарб. Осталось лишь подумать о закрывающихся дверях. И о том, на чем спать. Кусочки кожи разных животных, посланные во внутрь всемогущего Аякса, вышли из его недр рулонами шкур с длинным пушистым ворсом. Это было лучше перин и прочих подстилок, известных земным обитателям сегодняшних дней.
Орхон улыбался. Он был доволен проделанной работой.
- Ведомир, ты сильный, молодой и, как мне думается, достаточно умный… Придет время, Афромену и тебе придется командовать Аяксом! Я научу тебя этому, пока жив. Вы будете всесильны перед любой силой и любыми опасностями. Выбирай себе «квартиру».. Впрочем, наверное, не только себе? А?...
Ведомир улыбался в ответ Орхону.
- Великий Орхон, вы испытали меня на все прочности, которые может выдержать не каждый человек. Теперь я не знаю, в каком мире я существую, однако совершенно твердо знаю, что земная любовь неистребима во мне и мне так не хватает её…
- Ты прав… На Эдемоне не существует пылкой, безумной и мучительно-сладкой любви. Я завидую тебе, хотя свою любовь я пережил, и теперь меня привлекают совсем иные страсти. Мне хочется сделать для этих людей, для вас, как можно больше доброго… У меня на этот счет – огромные планы… Но о них – потом. Тебе надо встретиться с Любавой. Она страдала по нашей вине. Она имеет право на великую любовь и великое счастье. Да будет так!
Глава 29
Самсон Сергеевич почти не покидал свою мастерскую. Он мог бы себе сказать облегченно: «Ну, довольно! Ты свое дело сделал. Осталось совсем немного – провести персональную выставку». Свои услуги предлагали японцы, финны. Один состоятельный француз предлагает свой фамильный замок для экспозиции картин. Это заманчиво: старинный замок, большой зал, куда соберутся далеко не простые люди… Есть возможность реализовать часть своих работ, которые знакомы большому числу людей по каталогу, изданному на средства художника и разосланного в некоторые страны истинным ценителям изобразительного искусства. Огорчало Самсона Сергеевича лишь одно: не заканчивалась его последняя, самая важная картина. В левой части большого холста была написана выразительная спина змея-искусителя. Его правая рука, протянутая к центру холста, держала аппетитно написанное им, Самсоном, яблоко. Эта рука притягивала его к ней, к Еве. Он написал её фигуру чуть ниже пояса. Она сложила на груди руки, она в сомнении – брать или не брать соблазнительный плод… И всё бы выглядело ладно… Не получалось лицо Евы. Каких только ликов ни насмотрелся он, сколько этюдов и карандашных рисунков ни сделал он. Ничего не устраивало. Должно было быть лицо… необыкновенное… Где его взять? Где его взять? Ох, как хотелось завершить эту работу и включить её в экспозицию своей, может быть, последней персональной выставки.
- Папа, открой! Это я, Ангелина!
Послышался щелчок английского замка, и дверь мастерской приоткрылась.
- Это ты, дочка… Заходи. А то я здесь со своей Евой не знаю что делать.
Ангелина не целовала отца в «щечку», как это, обычно, показывают в американских фильмах, не «сюсюкала» с ним по мелочам. Она была русская женщина, с «непонятной» русской душой, где были тайны, загадки, «непредсказухи», искренние, до обнаженности, чувства, способные не только согреть, но и сжечь дотла человеческую плоть. Она рывком поставила легкий стул рядом со стулом отца, нервно достала из пачки сигарету и, только теперь, почувствовав себя свободной от всех тяжестей мира сего, окунулась в «проблему» отца.
Они оба сосредоточились на картине, стоящей на мольберте. Ангелине не очень нравились картины отца. Он был неисправимым приверженцем «классической школы», где колорит, пропорции, лессировки и обязательная мысль – идея имели главенствующее значение. Современные дельцы от искусства отодвинули на задворки подобное искусство. В моде (у кого?) были уроды, всякое «нечто», абсурд, нелепица, за которые платили большие деньги, обрекая гармонию, мысль, духовность на нищенское существование. Правда, отец был более удачливым художником. У него была своя аудитория, свои поклонники и ценители, не желающие поклоняться хаосу, уродству, с ошеломляющим бесстыдством внедряющееся в быт и сознание «денежных мешков».
Дочь и отец молча смотрели на картину, вечный сюжет которой никак не хотел открываться во всей глубине её творящему…
- Знаешь, папа… Ты, пожалуй, прав…Если не будет Лица у твоей Евы, ничего не будет… Но… лицо… Да, оно должно быть необыкновенным…
Ангелина, словно её ужалила коварная змея, радостно вскрикнула.
- Папан! Я, кажется, могла бы помочь тебе! Да нет, не о своей морде говорю тебе…
Ангелина вдавила недокуренную сигарету в дно пепельницы.
- Представляешь, я видела именно такое лицо, какое тебе сейчас так необходимо! И знаешь где?
Самсон Сергеевич выжидательно навострил свой слух, чувствуя, что сейчас услышит что-то такое, после чего его творческой муке придет конец.
Нетрудно было догадаться, о чем Ангелина расскажет отцу. Конечно же, она вспомнила ту самую ночь, в гостинице небольшого городка, где превратности судьбы свели её с загадочной красавицей по имени Любава!
Ангелина рассказывала, словно размышляла вслух, не чувствуя того, кому адресовала свой рассказ. Она снова видела Любаву, она снова…
- Скажи, а кому-нибудь удалось сфотографировать её? Неужели такая простая вещь никому не пришла в голову?
Вопрос отца оказался для дочери таким же неожиданным. Действительно, уж такую красивую девку – да не сфотографировать? Впрочем, Алешка, наверное, все-таки догадался сделать это. Они ведь знакомы давно…
- Пап, у меня есть один интересный знакомый, который имел к этой девушке более тесное отношение… Я могла бы вас познакомить. Он хороший мужик, может тебе о той девушке рассказать много интересного. А, возможно, у него есть фотография…
- А как скоро ты могла бы это сделать? Это было бы здорово! Меня раздирает любопытство… Ты так описала ту девушку, что я не успокоюсь, пока не увижу хотя бы её фотографию. Он, этот Алёшка, живет в нашем городе?
- Нет, до него надо ехать часов шесть – семь… Хочешь, давай поедем вместе. Заодно, познакомишься с его матушкой… Она, кстати, вдова. Её муж, отец этого самого Алеши, умер, вернее, погиб, лет 5 - 6 назад. Как мне он, Алешка, сказал – был он летчиком-испытателем…
- Намекаешь на моё вдовство? …Ну, что ж, поедем. Чем скорее, тем лучше! Время не ждет… Если эта поездка ускорит «странным образом» мою работу, пойду в церковь и поставлю метровую свечку Всевышнему.
Ангелина опять звонила Алексу и поведала ему о своем варианте. Они договорились о встрече. Это будет завтра. Он будет дома и будет ждать их в гости. Поводов для встречи было предостаточно. Включая и тот, о котором только что Ангелина говорила со своим отцом.
И было утро. И опять дорога, по которой на хорошей скорости мчалось «вольво» Ангелины, рядом с которой сидел её отец, почему-то уверенный в том, что эта негаданная поездка внесет что-то особое в его жизнь, в его кропотливое ремесло…
Ангелина тоже не считала эту поездку праздной прогулкой. Ей предстояло решить – будут ли они с Алексом вместе, или судьбе будет угодно удалить их друг от друга настолько, что ни на одном земном транспорте уже не преодолеть эту даль…
- Пап, если тебе Алешка понравится, ты не будешь против, если я буду с ним жить вместе. А если всё образуется, то я выйду за него замуж… Так надоело болтаться между небом и землей. Он – очень хороший мужик, поверь мне…
- До чего же ты, Ангелина, вздорная дочь… Непредсказуха, бомба быстрого реагирования… Зря ты меня обхаживаешь. Вижу, что сама всё давно решила… Так ведь?..
- Я-то решила, а вот как - мы скоро выясним.
Природа заканчивала летнее застолье. Первые осенние денечки, пока еще ненавязчиво и ласково напоминали лету красному, что пора ему вылезать из-за стола и уходить на покой по добру, по здорову.
- Осень… Знаешь, пап, год этот пролетел как-то незаметно… Тебе не кажется?
- Кажется… еще как – кажется.. Только тебе-то не о чем печалиться. Когда мне было тридцать, я дней не считал, некогда было… И сейчас некогда, да и незачем…
- А осенью обычно свадьбы справляют… А почему именно осенью?
- Не знаю, Ангелина… Так исстари заведено… Вроде как – все работы сделаны, в полях пусто, на столах – густо. Есть что выпить и закусить…
Покопавшись в сумке, Самсон Сергеевич извлек из неё большое яблоко.
- Давай, пригуби… Я искушаю тебя, вместо змея. Как там, в Библии:
- Она ела и мне давала… И я ел…
Ангелина впилась зубами в румяный яблочный бок и вырвала из него с хрустом большой кусок сочной мякоти… На сей раз Алешка и «мама Ольга» имели дело с людьми обычными, из «мира сего».
Как общаются между собой россияне – известно давно. Быстро познакомились, быстро нашли «общий язык», быстро подошли к «главным темам». Собравшиеся оказались людьми родственными по мыслям своим, по своим убеждениям, готовые на поступки, услуги, согласованные варианты действий. Когда подошли к «проблеме» Самсона – художника, выяснилось, что у Алекса не было фотографии Любавы, о чем он теперь горько сожалеет и ругает себя последними словами. Но…
Алешка посмотрел на мать, вопрошая глазами – можно ли открыть гостям чудо, о котором никому не ведомо кроме их двоих. Сын понял, что мать не возражает, доверяя сыну и его новым знакомым.
- Самсон Сергеевич, я хочу показать вам одну вещь… Возможно, она принесет вам какую-то пользу. У меня нет фотографии той загадочной девушки, но есть то, что гораздо интереснее фотографии.
Алёшка на минутку отлучился.
Повисло выжидательное молчание, необычное, потому что все сидящие за столом почему-то надеялись на встречу с чем-то необычным. Вошел Алешка с чудесной шкатулкой в руках.
- Какая прелесть!
Это реакция Ангелины.
- Великолепная, чудная работа, а что в ней, молодой человек? Открывайте, не томите нас…
Алекс открыл шкатулку и Самсон Сергеевич, увидев её содержимое, онемел от неожиданности и восхищения.
- Вы позволите?.. Я хочу взять в руки это диво! Можно?..
- Да, пожалуйста…Так выглядела Любава, таинственная девушка – грёза, о которой мне уже ничего не известно…
На художника смотрела фигурка девушки, со скрещенными на груди руками. Тонко отлитое лицо сияло красотой! В нём была скрыта тайна, разгадать которую не по силам ни одному современному мудрецу.
- О, чудо! Вы представляете! Нет, вы только подумайте – она совсем такая, какую мне нужно! Она на моей картине вот такая!.. Руки, голова… Лицо… Вот оно, лицо, которого мне так не достает! Вы понимаете, какое чудо держу я в своих руках! Это произведение искусства – шедевр высшей пробы… Это что-то необыкновенное по исполнению! Откуда оно у вас?
Лицо Самсона сияло от восторга, лицо Ангелины было таким, словно перед нею явилась пресвятая дева Мария и тихо улыбалась ей… Алешка и Ольга Даниловна молча наслаждались реакцией гостей.
- Ольга Даниловна, Алёша! Вы даже не представляете – каким сокровищем обладаете! Этой вещи просто нет цены!.. Говорю вам об этом как художник, как знаток и почитатель нетленной красоты, содеянной руками самого господа Бога… Теперь я без труда закончу свою картину! Я нашел то, чего не мог найти в этом сумасшедшем и циничном мире!
Люди за столом всё еще смотрели на прекрасную статуэтку с лицом и фигурой лучезарной Любавы, разглядывали шкатулку. Никто так и не понял – из каких материалов и чем всё это создано. Самсон Сергеевич попросил сфотографировать скульптуру, на что получил разрешение. А потом, уже серьезным тоном сказал всем, кто сидел за столом.
- Эта вещь может украсить любой, самый богатый музей мира. Вещь эта, как и сама шкатулка – уникальна. Мой совет вам – не показывайте более её никому. Это может привлечь внимание нежелательных людей. Надеюсь, вы поняли меня.. Мы что-нибудь придумаем насчет будущего этого шедевра… Скоро я еду во Францию, где будет моя персональная выставка. Возьму фотографии этой дивной статуэтки, покажу своим зарубежным коллегам… Нам будет интересно знать их мнение. Тут много загадочного, пока необъяснимого. Вы согласны?
Все были согласны.
- Мама, если ты не возражаешь, мы ненадолго отлучимся с Ангелиной, а вы тут побеседуете с Самсоном Сергеевичем. Он весьма интересный собеседник. Я в этом уверен! Мы скоро будем, не волнуйтесь. Ага?
***
Небольшой, но живописный городок Алекса жил своей обычной, уже ничем не примечательной жизнью. Последние события, прямо скажем – из ряда вон выходящие, сошли на нет. Современный человек недолго удивляется самым что ни на есть удивительным событиям. Слишком обыденными и частыми становятся они, все чаще в своей трагичности, безысходности, безнадежности. И никому из всех обитателей этого городка было неведомо, что вот сейчас резко меняется судьба четырех взрослых людей, начинающих новые необыкновенные дороги в своё будущее…
Глава 30
В пещерном селенье идоробо такого оживления не было никогда с тех пор, как остатки этого некогда многочисленного, миролюбивого племени поселились на этих скалах в окружении лесов, водопадов и холодных ночных дыханий ветров Ндото.
Пока шло «заселение» домов, женщины приготовили из антилопы кушанье, которое теперь нужно было препроводить в изрядно проголодавшиеся желудки и хозяев, и гостей селенья.
Все собрались около костров. Было светло и уютно.
Так было впервые. Обычно, свою нехитрую пищу – кукурузная каша с медом - каждый потреблял около своих пещер. Так было утром и вечером. Когда ели мясо добытого охотниками животного, все собирались вместе у костра и ели, кто-то отломит, отрежет. Умеют идоробо приготавливать и хмельное зелье, но пьют его не так часто. Сегодня был такой случай по многим причинам.
Хозяева как-то довольно быстро привыкли к присутствию таинственных и всемогущих гостей. Самыми непосредственными были ребятишки. Они подходили к Любаве, Ведомиру, Орхону, к двум незнакомым женщинам. Вблизи им лучше были видны эти странные люди – да, они были белые, но не похожие на обыкновенных белых людей. Их хотелось потрогать, дать «свою» оценку их одежде, убедится, что с ними можно безопасно общаться. Юные идоробо не были избалованны нарядами, как, впрочем, и все остальные из этого племени. Кожаные набедренники у них и у других. У взрослых красная туника через плечо.
Орхону было любопытно наблюдать за этими людьми, хотя он совсем не мог понять – почему эти люди оказались никому не нужными, обреченными на исчезновение. Конечно, он знал, что двадцатый век Земли обрушил на аборигенов такое количество совершенно непонятного им, что они не могли постигнуть его и пытались жить так, как жили их предки. Увы, им этого не давали. Процесс выживания отбил у них желание плясать, петь свои песни, творить свое искусство. Они поняли, что не представляют для сумасшедшего века никакого интереса и ценности. Им уготована участь животных. Как им помочь, какой должна быть эта спасительная миссия? Орхон понял, что ничего уже изменить нельзя. Поздно. Осталось лишь скрасить жизнь этих ни в чем не повинных людей.
Глядя на Ведомира и Любаву, мудрый Орхон думал:
- Вот эти будут настоящими землянами и непременно будут счастливыми. Красивые, сильные, умные, благородные и отважные. Эдемона с радостью приняла бы их в своё лоно. Только зачем им Эдемона? Знал Орхон и самое главное: оторванное от своих корней человеческое существо становится «ничьим», неприкаянным. Разве все они, пришедшие к туземцам, не являются таковыми, включая меня?
Трапеза подходила к концу. Люди выглядели усталыми, словно целый день валили вековые деревья или рубили кирками скалы. Сказались впечатления, произведенные необычными гостями. Да и сами эдемониты (и не состоявшиеся из них) чувствовали усталость, ибо нечеловеческие испытания испытали сегодня.
Старейшина поблагодарил гостей за подарок, который с помощью женщин превратился во вкусное угощение. Тут же определили – кто где будет ночевать, а потому – пора на «квартиры», если нет возражений.
Возражений не было. Определились быстро и с большой логикой: Любава с вновь обретенной матушкой, Ведомир с Афроменом, Орхон с Женщиной. На страже «сонного царства» оставят Аякса, который, при необходимости, способен отразить натиск целой армии неприятеля, вооруженного самыми современными средствами уничтожения людей.
Обжитые пещеры освещались снаружи кострами. Новые – освещались и «отапливались» энергией Эдемоны.
Пришельцы знали, что они – гости нежданные, что хозяева этого пещерного селенья совершенно не понимали – зачем пришли к ним эти люди – колдуны, а «люди - колдуны» знали, что это лишь первая ночь, которая свела их воедино, чтобы начать новые жизни, во имя чего и для чего.
Любава лежала рядом с матерью на мягкой подстилке, которую для всех обитателей пещерной обители сотворил всемогущий Аякс по наущению мудрого Орхона.
- Мама… Я уже разучилась произносить это слово вслух. У меня была мама – Большуха, мама Ольга, но они не были моими, родными… А ты ведь моя, родная, правда?
- Правда, Любава, хотя твое настоящее имя совсем другое, данное тебе мною и отцом. Не стану называть его. Оставайся Любавой. Имя это красивое, милое, как ты сама, доченька моя ненаглядная…
- Мама… Расскажи мне о нас… Кто мы, откуда, и какая злая судьба разметала нас по земному времени… Я жила спокойно, меня любили, почитали как родную, а потом… Я расскажу тебе о своей жизни потом… Ведь мы теперь никогда не расстанемся, правда?
- Правда, Любавушка. Никогда... Я постараюсь рассказать тебе как можно короче о своей жизни, о том, что случилось со мной… Слушай, если сон еще не одолел тебя…
- Рассказывай, рассказывай… Сон подождет…
- Слушай… Далеко же мне придется дойти своими мыслями, туда, откуда мы родом, и где теперь нет почти ничего, что напоминало бы о древней Киевской Руси…
Когда знатные древляне, возмущенные несправедливыми поборами князя Игоря пришли к твоему отцу - искоростеньскому князю Малу с возмущением на несправедливость…
- Так мой батюшка был князем? Вот чудо! Ведь я своим селянам велела в шутку построить мне княжеский терем… Как чувствовала…
- Так вот. Спросили они отца – как быть с ним и малой частью его дружины. Вот тогда и было принято решение – схватить и предать Игоря лютой смерти… Так и сделали древляне… Жена Игоря, Ольга, узнав о гибели мужа, учинила жестокую расправу над нашими соплеменниками. Лилась кровь, рыданья и стоны захлестнули селенья. Подступило горе и к нашему граду Искоростеню. Твой отец, предчувствуя неминуемую гибель нашего оплота, тайно, ночью отослал меня вместе с четырьмя храбрыми воями за пределы города. И ты была со мною. Мы мчались на конях, таились по лесам. И однажды наткнулись на дружинников княгини Ольги. Мои отважные спутники увлекли тех воинов за собой, а я осталась в лесу с тобой.
Не знаю, что тогда случилось со мной… В глазах моих помутился белый свет, сердце перестало биться и я без чувств упала на лесную траву.
Только летом я узнала, что попала под всевидящие очи вот этих людей с далекой планеты по имени Эдемона. Они блуждали по нашим владеньям, выбирая кандидатов для отправки на свою планету. Так, среди таких кандидатов оказалась и я… Орхон мне потом поведал, что и как было…
- Да, мама, мой названный батюшка нашел тебя в лесу мертвой, а меня – плачущей малюткой. Он решил, что ты мертва, но не смог похоронить тебя – боялся, что кто-нибудь заподозрит его в злодействе. Он взял меня с собой. А на другой день вернулся, чтобы похоронить тебя, только никого не нашел, только странный круг из обгоревшего мха был на том месте, где лежала ты… Теперь мне ясно, куда ты исчезла… Я же до восемнадцати лет жила в приозерном селенье… Сельчане скрывали от меня, что я не родная дочь Большухи, а потом… Потом решили меня выдать замуж, а Ведомир помог мне избежать этой участи. С помощью всё той же таинственной силы эдемонитов, он отправил меня в мир, который мы видим сегодня своими глазами…
Ох, мама, сколько же пришлось испытать всего в этом самом сегодняшнем мире… Я еще успею подробно рассказать тебе об этом, а ты мне – о жизни на далекой Эдемоне, про которую мне во сне говорил бедный Искорка, мой маленький сородич. Теперь нет даже его праха… Нет ничего… Прошлого нет, зато есть и будущее, правда… мама.
- Правда, правда… Спи, доченька, спокойно. Я с тобой… Светлых снов тебе.
Мать нежно обняла свою многострадальную дочь и прижала к ней свою многострадальную, но счастливую плоть…
***
Каким бы сладким ни был утренний сон, заботы прерывают его, поднимая человека в вертикальное положение. По тому оживлению, что царило на «улицах» пещерного города, Орхон понял, что всё взрослое его население уже приступило к активной жизни. Женщины, организовав около своих жилищ небольшие группы, горячо что-то обсуждали. По их жестам, выражениям лиц было без слов понятно – делились впечатлениями о своих новых пещерах, о том, как там было тепло и уютно.
Группа ребятишек – подростков собралась около неподвижного Аякса. Робот приманивал их к себе, вызывал огромное любопытство. Однако, необычный гигант внушал ребятишкам и чувство страха.Идоробо не верили ни в наших богов, ни в проделки различных духов и колдунов. На окружающий мир они смотрели трезвыми глазами, отвоевывая для себя то, что еще возможно отвоевать в их незавидном положении. Они не походили на чернокожих гигантов, не были похожи на маленьких людей – пигмеев. Сухощавые, стройные, сильные, ловкие, совсем не маленького роста, с правильными чертами лица. Кожа светло-шоколадная, у женщин - с тепловатым оттенком, монгольский разрез глаз, широкие скулы, слегка припухшие веки, полногрудые, красивые. Мужчины – великолепные охотники, стрелы которых редко не достигали цели. Бортники собирают мед. Мясо, дичь, мед, каша из кукурузы, жареное на вертеле мясо. Едят 2 раза – утром и вечером. Здоровые, упитанные…
Глава 31
Какими бы разными ни казались люди, в каких местах ни проживали бы они и на каком языке ни общались, их всегда объединяли дружелюбие, благие намерения и столь же благодатные деянья.
Афромен медленно прохаживался вдоль «хижин» своих соплеменников, как бы ненароком подглядывая в их открытые чрева. Женщины украдкой улыбались ему. Они были желтоватые, полногрудые, высокие, немного похожие ликами на монголов. Все занимались традиционными делами – заботились о приготовлении пищи, суетились с ребятишками. Откуда им было знать, что есть совсем иная жизнь, от которой их отлучила современная цивилизация со своим научно – техническим прогрессом.
Афромен уже не думал о божественной Эдемоне, где не существовало никакого намека на несправедливость, унижение человека, где царствовало счастье, гармония, красота….Увы, всего этого никогда не было на Земле, а теперь и вовсе иссякло из обихода обезумевших гомо-сапиенсов.
Вот показался Ведомир. До чего же красивый парень! Наверное, сам Бог поцеловал его в младенческие уста и наградил его красотами тела, души и ума! Конечно, они с Орхоном тоже внесли свою лепту в его формирование. Не зря же посылали они его плоть по всем векам, показывая страны, народы, отдельных людей, их великие и дьявольские деяния.
- Ведомир, я приветствую тебя и желаю доброго дня!
- Спасибо, Афромен, шоколадный брат мой! Уверен, что эти пожелания будут по душе и тебе!
Вместо рукопожатия они крепко обняли друг друга.
- Смотри, Афромен, что это развешено на деревьях? Ты знаешь, эти сосуды очень похожи на те, что мы развешивали на деревьях в своей лесной родине. Там собирался мёд…
- Вот видишь, Африка совсем близко к твоей стране. Кстати, ты был великолепным охотником! А эти парни и мужчины – самые талантливые из всех охотников Африки. Охота и собирание мёда – вот всё, что осталось для них от великой Африки… Теперь они никому не нужны…
- Что мы будем делать дальше? Мы тут навсегда или у Орхона есть какие-то другие планы? Как ты думаешь, шоколадный эдемонит?
Ведомир с улыбкой смотрел на красивого, с умными глазами великого идоробо.
- Уверен, что Орхон всё уже предусмотрел и уже сегодня посвятит нас в свои намерения.
Лицо Ведомира внезапно стало серьезным, словно какая-то непостижимая тайна заглянула в его мозг и растревожила душу.
- Скажи, друг мой… Как ты себя чувствуешь? Ведь вы прилетели оттуда… Боюсь, что никогда не осознаю способа вашего передвижения, ваших перевоплощений… По себе лишь могу судить – это не поддается никакой логике, никакому здравому смыслу…
Афромен помолчал, обратив пронзительный взгляд на огромную равнину, где малые и великие африканские существа начинали новый день своей жизни.
- Ведомир, ты и Любава – люди необыкновенные. На земле вы единственные, кому удалось шагнуть через века, увидеть род человеческий в его стремительном развитии… Да, в этом мы поспособствовали, ибо жили в другом мире, где рядом жил Всевышний разум, щедро наградивший обитателей Эдемоны величайшими знаниями.
Афромен помолчал.
- Скажу тебе печальную, а может быть – привычную для землян, весть. После того, как мы покинули Эдемону, наши года потекут по земному – быстро и суетно. На Эдемоне мы не думали о времени, о смысле жизни. Мы очень медленно старели, но старость не делала нас беспомощными... Посмотри на Орхона. Разве он – старик? Мы уходили из жизни по своему желанию. Оно могло прийти через сто, тысячу лет... Уходя, эдемонит превращался в плотный сгусток энергии. Он пополнял Великий Аккумулятор энергии, знаний, всего, что необходимо для счастливой жизни новым поколениям. У нас не рождалось людей случайных – бесталанных, уродливых, злобных, агрессивных. Еще в утробе матери мы научились узнавать – кого она носит около сердца. Нежелательные дети таяли в материнской обители. Матери не печалились, ибо знали, что так надо, чтобы сохранить Эдемону чистой, не дать ей стать похожей на Землю, где люди в большинстве своем – несовершенные, порочные существа, уверенно копающие могилу своей Матери…
Сейчас мы с тобой ровесники, Ведомир, хотя на Эдемоне мне было лет столько, сколько выпадает на долю нескольких поколений землян… Теперь мы будем стариться по земным законам. Впрочем, впереди у нас еще много лет! Труднее будет Орхону… Он «коренной» эдемонит и земная жизнь будет для него трагичной…
Друзья помолчали.
- Смотри, вон твоя красавица появилась! Истинная богиня, клянусь Вселенной!
Ведомир обернулся.
Любава и её мать медленно шли в их сторону. Ребятишки веселой стайкой вертелись около них, а более смелые, трогали их за одежду, за опущенные кисти рук. Мать и дочь тепло улыбались. Такой сцены в их тревожной и загадочной жизни еще не бывало! Ведомир с радостным лицом устремился к той, которая всегда согревала его сердце надеждой, верой в то, человеческая жизнь не может быть отлученной от счастья!
- Любава, голубушка! Если бы ты знала, как мне сейчас хорошо! Я кланяюсь твоей матушке, что явило белому свету такое чудо! Прости за возвышенные слова… Я чувствую себя самым счастливым человеком… после тебя…
Любава протянула руку Ведомиру.
- Мама, позволь нам побыть вдвоем! Мы посмотрим на эту загадочную обитель, познакомимся с её красотами, с её обитателями…
- Конечно, конечно… Идите, дети мои! А мы с Афроменом должны пообщаться с Орхоном. Долгая неопределенность не идет на благо. Надо решать – что нам делать дальше.
- Осторожней! Тут много ядовитых змей! Возьмите провожатых! Тут их с избытком для вас!
Ведомир и Любава только улыбнулись, словно предостережение Афромена касалось маленьких колючек, которые могут воткнуться в подметки их обуви… Более того, они были уверены, что невидимые спутники будут красться за ними по пятам. Любопытство в людях – неистребимо! Орхон и старейшина стояли вместе. Орхон дал Любаве, Ведомиру и Афромену таблетки – вкусные, сытные. Нужно только выпить воды. Этого хватит на весь день.
Глава 32
Знакомство с Алешкой и его матерью внесло в жизнь Самсона Сергеевича что-то новое – светлое, энергичное, молодое. Он с легкостью закончил свою картину, над которой безуспешно бился долгое время. Теперь триптих приобрел своё завершение. Было сотворение Адама и Евы, было изгнание из рая. Вот теперь между ними будет «Искушение Евы». Художник не стремился к классическим формам и устоявшимся канонам. Картины триптиха получились яркими, насыщенными цветом и воздухом. Они казались списанными с натуры, только натура была таинственно – манящей, недоступной, воистину – не существующей. Кроме – Евы. Литая статуэтка загадочной Любавы дала мощный толчок кисти Самсона Сергеевича.
- Мне кажется, что я попал в какую-то таинственную историю, - размышлял маститый художник. - Лицо той девушки незабываемо. Оно постоянно возникает передо мной. Неземное существо? Легенда? Шедевр неизвестного гения? Находка «черного» археолога? Всё может быть… Надеюсь, что многое со временем прояснится.
Самсон Сергеевич вспомнил алешкину мать, с которой они с Ангелиной разговаривали и виделись в первый раз. Ему она очень понравилась.
- Вот чертовщина, - думал Самсон, - дочь положила глаз на сына, а мне снова хочется увидеть Ольгу Даниловну. К чему бы это?
Впрочем, есть одна идейка, которую надо обмозговать с Ангелиной и … еще кое с кем…
Помешивая ложечкой ароматный чай, сдобренный долькой лимона, художник сел в мягкое кресло и почувствовал себя так, словно сняли с его плеч очень тяжкую, изрядно измучившую его, тяжесть. Причина была весомой. Теперь можно спокойно упаковывать картины, оформлять нужные документы и, ехать на родину Руссо, Делакруа и Жака Ширака. Он очень надеялся, что его, Самсонова, выставка, будет принята капризными парижанами благосклонно. Возможно, удастся что-то реализовать. Он очень неохотно расставался со своими картинами, но… таково ремесло художника. Картины – его плоть, пот, кровь и хлеб, в конце концов…
Самсон слышал, что кто-то орудует ключом, открывая дверь. По тому, как энергично, нетерпеливо это делалось, художник догадался, что это его «вулканическая» дочь, нареченная Ангелиной.
- Папан, ты дома? Это я, твоя ненаглядная Ангелина! Живой, здоровый? Чего поделываешь?
Ангелина стаскивала с себя «шмотки», словно это была чужеродная кожа, в которую втиснули её некие садисты.
- Чай пьешь? Дай глоточек… Красота! Давай что-нибудь перекусим. Набегалась, как дворняга…
- С пользой беготня была, аль как?
- А когда, скажи на милость, я бегала без пользы? Всё окэй, как говорят самоуверенные америкосы… Ты сам - то чего-нибудь жевал? Давай, иди-ка на кухню, сейчас сообразим успокоительное для желудка.
Ангелина хлопотала. Стучала дверь холодильника, шипела газовая горелка, стучали пятки дочери по кухонным половицам.
- Ну, как тебе понравилась Ольга Даниловна? Что скажешь про Алешку? Говори, а то есть не дам…
- Ты, Анга, когда-нибудь успокоишься? Вся в матушку подалась… В матушку… подалась… вся…
Самсон понял, что покойная жена постучалась в его сердце… как-то ненароком, случайно…
- Вот, пока тебя не было, много о чем думал… И про Ольгу Даниловну вспоминал, и про Алёшку…
- Ну…
- Хорошие они люди, не испорченные… Скромные, с чувством собственного достоинства и, как мне показалось, достаточно умные и интеллигентные. Сейчас людей такого сорта совсем мало осталось…
- И ты в их числе, Самсон великий!
- И я в их числе, амазонка ехидная…
Они сели за стол…
- Ты знаешь, папан, я бросила курить! Аппетит стал зверским!.. Вообще, в последнее время со мной происходят благотворные метаморфозы… И самая главная – я, наконец-то по-настоящему… влюбилась… Всех своих поклонников и хахалей «отшила». Они на меня стали смотреть, как на чокнутую. Ангелина – и вдруг без мужиков!..
- Ты вся в мать пошла… Сколько она мне давала поводов для ревности, один бог знает… Только я её всё равно любил… Да и она, пожалуй, только меня и любила-то по-настоящему… Все последние годы мы были счастливы… Если бы не её болезнь…
Вилка в руке Самсона на минуту замерла, терпеливо поддерживая нанизанный кусочек котлеты…
- Папа… Ну чего ты… То, что невозможно вернуть или исправить, не должно мучить человека до гробовой доски… Кушай и давай лучше о насущном потолкуем… Нет, я не про твою старую выставку…
Ангелина отодвинула в сторону пустую тарелку и, сцепив пальцы рук, придвинулась лицом к «размякшему» отцу.
- Ты видел Ольгу Даниловну, общался с нею… Правда ведь – женщина она очень видная… У неё замечательная фигура, очень милое лицо и приятный голос… Она, как и ты, утратила любимого человеку…
- Я так и знал, что ты меня к этому сюжету подведешь… Хочешь сказать: не сделать ли мне ей предложение? Вот, мол, руки вашей прошу и торжественно клянусь быть вашим рыцарем до скончания века…
- Ну, ладно, ладно… Не отлынивай, не прикидывайся Иванушкой… Я же о благе твоем пекусь… Ты еще мужчина, как говорил Карлсон «в самом расцвете сил», и женщина вроде Ольги Даниловны тебе не помешает…
Ангелина еще более оживилась, словно готовилась к решающей атаке на смятенную душу своего родителя…
- Слушай, пап! Ты ведь едешь. Не пригласить ли тебе с собою алешкину мать? А?.. Можно взять ей турпутевку… Я это дело могу устроить без особых хлопот… Париж, выставка твоих картин, старинный замок… Разве она когда-нибудь сможет увидеть всё это?.. А потом… Потом можно сразу две свадьбы устроить. Вот это было бы чудом из чудес!
Пища и питье уже ничего не значили для этих людей, почувствовавших каждой «мурашкой» своего тела неизбежные и радужные перемены в своей жизни. Лица их светились улыбками, глаза блестели молодо и загадочно, словно подходили они к вратам нежданно предоставленного к их услугам рая…
- Скажи, Анга, а что это за таинственная Любава? Ты можешь рассказать мне о ней подробнее. Я уверен, что она носит в себе какую-то великую тайну… Что-то в её лице, даже отпечатанное в неживом материале, есть необычное… И тут даже дело не в её необыкновенной красоте…
Ангелина притихла, исчезла её импульсивность, лицо утратило ребяческое выражение, неуверенная рука механически поползла к распущенным волосам и затерялась в них…
- Придет время, и мы с тобой узнаем очень много нового, необычного, почти фантастического… И ты можешь ускорить это время… Действуй! Я с тобой!
Глава 33
Обитель идоробо гудела, словно рой потревоженных пчел. И если пчелы исправно служили аборигенам, поставляя к их столу драгоценный мед, то для Орхона эти люди, собравшиеся все до единого возле пещеры старейшины, были еще полны загадок. Ему очень хотелось сделать для них как можно больше приятного и полезного, но что под этим надо понимать, с чего начать? Он чувствовал, что уже никакие силы не в состоянии изменить их образа жизни. Он видел, что они привыкли довольствоваться тем, что имели и что приносили им с равнины получатели их меда. Их мало. Они идут к вырождению и окончательному исчезновению. Им, как и его родной Эденоме, нужны были новые люди, чтобы оздоровит генофонд, сделав его стойким к любым невзгодам, потерям и испытаниям. Во многом мудрый Орхон делал ставку на Афромена. Собравшиеся ждали – что скажет им этот великий человек, повелитель железного чудовища, всемогущего колдуна, бескровно добывающего антилоп.
- Афромен, выясни у них – согласны ли они отпустить на пару дней своих ребятишек и молодых парней на прогулку, которая будет для них и приятной, и очень интересной и очень полезной. Скажи, что все они вернутся живыми и невредимыми, а про всё увиденное непременно расскажут своим родителям. С ними останется великий охотник и бесстрашный воин Ведомир и две белых женщины, которыми он, Орхон, дорожит более своей жизни.
Афромен озвучил предложение великого эдемонита.
Наступила продолжительная пауза, наполненная переговорами, выражениями сомнений, согласий, разногласий, опасений и прочее, прочее… Старейшина выражал общее мнение.
- Мы готовы отпустить наших детей на прогулку, которую собирается им устроить наш уважаемый гость Орхон. Нам лишь непонятно – как это всё будет выглядеть и куда они направятся гулять?
- Афромен, скажи им, что мы полетим в город, где живут разноплеменные люди, знающие цену дружбе, гостеприимству и любви к ближнему.
Выслушав африканца – эдемонита, толпа притихла, словно ожидая самого главного: как будет начинаться это путешествие и сколько пищи понадобится ребятишкам в дорогу.
- Великий Орхон просит всех желающих подойти к нему поближе. Дальше вы всё увидите своими глазами. Орхон и все мы – ваши друзья, а потому, ничего плохого с ребятишками не случится. Им будет тепло, у них будет пища и надежная защита от любых невзгод и опасностей.
Мужчины и женщины смутно представляли затею Орхона, не верили в её осуществление, потому что такого путешествия просто не могло быть. Должно быть, великий колдун решил пошутить с идоробо, скрасив их однообразие. Вот человек восемь ребятишек столпились около Орхона и выжидательно смотрели в его добрые глаза. Тот сделал знак – все следуют за мной. Они вышли на площадку перед самой последней пещерой, которую «прорубил» Аякс. Афромен озвучивал команды и просьбы эдемонитов.
Ребятишки сели на землю так, как обычно садятся люди в автобусах, трамваях или самолетах. Пассажиры пока еще несуществующего транспорта кроме набедренных повязок ничего не имели. Одни улыбались, другие недоверчиво посматривали на Афромена и Орхона, третьи помахивали руками невдалеке стоявшим родителям.
Потом было так, как никогда и нигде в мире не было.
Орхон Великий лишь на минуту подошел к неподвижному Аяксу, «поколдовал» около его таинственной плоти. Потом, взяв за руку Афромена, подошел к сидящим ребятишкам и, удобно присел рядом с ними, усадив рядом с собой Афромена. Теперь, все сидящие почувствовали, что какая-то теплая и мягкая, невидимая для глаз подстилка проникла под их «седалища». Потом эта подстилка, разливаясь прозрачной пленкой, образовала большую «черепаху». Летательный аппарат был готов. Стоящие идоробо не знали – что им делать. Они застыли в изумлении, страхе, в нерешительности. Вот «черепаха» плавно приподнялась над каменной площадкой, плавно покрутилась над ошеломленными аборигенами и вдруг – стремительно полетела в сторону равнины. Наблюдали её всего лишь миг, и этот миг был ознаменован могильным молчанием «провожающих».
И только трое из оставшихся – Ведомир, Любава и её мать - почти не удивились произошедшему. Они знали – посланники Эдемоны способны и не на такие чудеса, быть им, этим чудесам совсем недолго, ибо Эдемона навсегда никого не отпускает.
Троица улыбалась, глядя на старейшину маленького племени, на его оставшихся представителей. Надо было начинать обычную жизнь по правилам идоробо. Охотникам – на охоту, женщинам, впервые оставшимся без крикливых и прожорливых ртов – готовить кашу с медом. Древлянка и древлянин разделились, став полноправными в роду идоробо.
Часть мужчин пойдут собирать мёд. Его нужно много. Им будут питаться идоробо, сдабривая кукурузную кашу, он, упакованный в кожаные мешки, будет спущен на равнину. Там его примут знакомые предприниматели. Вместо меда они принесут идоробо то, чего им в первую очередь необходимо. Так и живут. Понятие «бартер» было людям неведомо, зато потребности каждой стороны всегда были и есть яснее ясного.
Без Орхона робот Аякс был для каждого из оставшихся совершенно бесполезной вещью. Более того, не все сразу обратили внимание на то, что на прежнем месте этого гиганта просто не было.
Конечно, более всего Ведомиру хотелось совсем иного. Вся эта фантасмагория удивляла его, но казалась излишней тратой времени. И это вымирающее племя, и Орхон с улетевшими ребятишками, и эти мужчины, языка которых он теперь не понимал, и…
Да, Ведомиру хотелось опять оказаться на той, страшно далекой лесной поляне, лечь на прохладный дерн и смотреть в глаза Любавы, гладить её волосы, целовать её губы, обнимать её плечи… Все таинства любви – долгожданной, выстраданной, встреченной здесь казались неуместными, ибо десятки посторонних глаз невольно обкрадывали бы влюбленных, делали их счастье ненастоящим, закованным в рамки окружающей действительности. Так продолжаться долго не должно. Ведомир это знал и, в любой момент выйти из под опеки всесильного Орхона. Любовь земная – всесильна. И нет ей никакой замены в человеческом бытии.
За Любаву Ведомир был спокоен. Она с легкостью могла делать то, что делали женщины идоробо. Она могла и гораздо большее, недоступное аборигенам. Сложнее было с её матушкой, бывшей княгиней, вкусившей райскую жизнь Эдемоны. Как быть с нею? К какому делу приспособить её?
Ведомир оказался перед группой молодых охотников. Они улыбались, знаками призывая идти с ними, показать, на что ты, белый человек способен. У них были луки, стрелы, короткие копья. Один из мужчин протянул небольшой лук Ведомиру. Он взял его привычным движением, вложил стрелу и, натянув тетиву, выпустил смертоносную иглу в белесое, горячее небо. Охотники издали изумительный возглас. Так высоко никто из них стрелы пускать не мог. Ведомиру же лук показался детской игрушкой. Ему нужен был мощный большой лук, способный выдержать силу его рук.
- Любава, эти мужчины приглашают меня на охоту. Это у них работа, добывание необходимой пищи. Мне нужно им помочь и, как говорится, показать, на что я способен. Здесь, как и везде, в почете сила, ловкость, удачливость. Постараюсь не разочаровать этих славных парней!
- Иди с ними, Ведомир. Мы будем ждать вас с добычей и помогать женщинам в их делах. Ты, мама, не отвыкла от дел земных?
- Не волнуйся, доченька, буду делать то, что понадобится… Буду стараться…
- Любавушка, как мне хочется побыть с тобой… Нет, не побыть… Мне больше всего хочется взять тебя за руку, подняться в небо и улететь туда, где никто не сможет помешать нам любить друг друга…
- Потерпи, милый. Теперь мы уже никогда не расстанемся!
Охотники о чем-то переговаривались между собой, наблюдая за Ведомиром и Любавой. По их голосам и прищелкиваниям языка было без переводчика понятно – Любава им очень нравилась и, если бы не их жены, стали бы добиваться её расположения. Как и тогда, в стародавние времена.
- Бедная моя, неприкаянная красавица! Как мне жалко тебя и как мне хорошо, когда ты рядом, - думал Ведомир, направляясь за охотниками.
Ведомир, Любава и её мать не чувствовали голода. Орхон снабдил их чудо – пищей. Маленькие, разноцветные шарики прекрасно утоляли голод. Конечно, к такой пище нужно было привыкнуть. Землянам она не годилась.
Их организм значительно отличался от естества эдемонитов. Вот и ребятишки, которых Орхон увлек в путешествие, тоже сейчас «сидят» на этих «шариках». Наверное, они им нравятся. Надолго ли?..
Прозорливый Орхон был умным эдемонитом. За свою долгую жизнь на этой райской планете он постиг такую бездну знаний и мудрости, которая не снилась ни одному, даже самому гениальному, обитателю Земли. И всё же, тут, на этой греховной, упрямо движимой своими детками к роковому концу, он не смог бы ограничиться своими знаниями.
Без Аякса, этого универсального компьютера эдемонитов, многое стало бы для Орхона проблематичным. Однако, человек – эдемонит в союзе с «умной» машиной становился без всякого преувеличения – всемогущим и всесильным. Впрочем, земляне также привыкли к такому союзу, дающему, правда, очень и очень скромные результаты в соотношении с эдемоновскими.
Куда Орхон вёз ребятишек и Афромена, он смог выбрать опять-таки не без «подсказки» Аякса. Воздушный кораблик, бесшумный, поразительно скорый и неуловимый земными локаторами, приближался к городу, что образовался в самом устье великой земной реки под названием – Волга.
Обозвав город Тмутараканью, безразмерный «мозг» Аякса поведал Орхону, что сия обитель разменяла пятый век. Людей тут разных по расовым и этническим признакам – видимо-невидимо. Живут веками достаточно уживчиво, а превыше всего ценят торговлю. А еще Аякс пояснил, что с горячих просторов Тмутараканской земли нет-нет, да уходят за пределы земли небесные гости – ракеты. Только Орхону туда не надо. Дети – есть дети. Им лучше побывать в городе – не самом красивом на земле русичей, но с «изюминкой». Детишки идоробо увидят Волгу, поплавают в ней, полюбуются красивой крепостью, кроме которой тут и гордиться нечем…
Ребятишкам не сиделось. Прозрачная «черепаха» проносилась над равнинами, песчаными пустынями, сплошным ковром джунглей. Извивались реки, словно вылитые из стекла, синели моря, заснеженные горы походили на спины исполинских драконов. Земля была по-прежнему прекрасной и, совсем не выглядела умирающим творением Создателя. Сейчас ребятишки, получившие нежданно-негаданно статус птиц, любовались глазами счастливых пернатых на свою колыбель, совершенно не задумываясь о том, что Земля уже давно больна смертельными недугами, кои «подарили» ей беспечные человеки.
Детишки идоробо, освоившись со своим странным положением, уверовавшие в абсолютной надежности Орхона и Афромена, энергично выражали своё восхищение проплывающими под «брюшком черепахи» большими городами, жизнь которых им была неведома абсолютно. Впрочем, философских мыслей в головенках почти голеньких идоробо совсем не возникало, зато радость была неподдельной и такой, неестественно взбудораженной.
- Орхон, скоро ли мы прибудем в эту самую … Тьматараканию..? Этих вертлявых человечков долго сидеть не заставишь… Смотри, как они шастают по обе стороны нашего корабля! Это для них великий праздник! Первый и последний, к сожалению…
- Мы уже близко. Видишь вот эту извивающуюся речную ленту? Это Волга. Когда-то она имела и другие названия. Великая и многострадальная река…
- Почему – многострадальная? Вода в ней кончается, не хочет больше в соленое море вливаться?..
- Долго объяснять тебе, Афромен. Когда ты увидишь её вблизи, сам догадаешься, о чем говорю… А теперь – утихомирь ребятишек. Мы будем спускаться. Сейчас в Тмутаракани такое же пекло, как и в Африке. Стало быть, акклиматизация нам не потребуется.
Легче облака «небесная черепаха» приземлилась в тенистом уголке городского парка. Все без исключения её пассажиры ощутили под своими «сиделками» мягкую траву, от которой исходил горячий, ароматный запах лета.
Величественный Орхон подал ребятишкам знак, который был понят всеми без объяснений. Ребятишки вскочили на ноги, с радостью запрыгали на месте. По наущению Афромена, желающие окропили тмутараканский кустик «влагой идоробо». И теперь, по блестящим глазенкам ребятни можно было прочесть всеобщий вопрос: «А что будем делать теперь?»
Мотор «небесной черепахи», имеющий вид небольшой серебристой коробочки, исчез в одежде Орхона. Ему еще предстояло доставить путешественников на прежнее место.
Еще там, на плато, «беседуя» с Аяксом, Орхон разрешил одну маленькую проблему: робот пояснил, что в Тмутаракани ничего и никому просто так не дают. Нужны Деньги. Аякс на маленьком экранчике своих «внутренностей» обозначил вид этих самых «денег», а спустя пару минут «выплюнул» из узенькой щели «финансового блока» хрустящие листочки и настоятельно «проговорил» на эдемонском: «Это… надо… взять. Это… надо… отдавать… За них… дадут… всё».
Орхон внимательно оглядел ребятишек. Наверное, было в этом взгляде гораздо больше, чем в простом человеческом взгляде. Он «организовал» команду так, что каждый из неё будет делать только то, что нужно.
Зрелище было весьма любопытным, весьма необычным, трудно объяснимым для окружающих.
Около десятка «шоколадных» ребятишек в кожаных набедренных повязках. Впереди – величественный, в длинном белом хитоне старец. Замыкал кавалькаду «шоколадный» атлет в красной тоге и босыми ногами.
Останавливались прохожие, замедляли скорость мчавшие по улице автомобили. Кому-то из пешеходов этого было мало. Люди изменяли направление своего маршрута и, чтобы получше разглядеть эту странную группу, шли следом, улыбаясь, переговариваясь, жестикулируя. Кто-то «крутил пальцем» в своей височной области, однозначно причисляя шествующих к «чокнутым».
А через некоторое время рядом с «птенцами» Орхона и Афромена тормознула милицейская машина. Вышедший навстречу Орхону лейтенантик успел лишь «взять под козырек», прежде, чем начать «дознание».
Орхон улыбнулся и лишь слегка склонил голову, приветствуя «стража порядка». Вот и всё. Путешественники пошли дальше, а растерянный лейтенантик, потеряв дар речи, еще несколько минут продолжал стоять на месте и, ничего не понимающими глазами, провожал эту потешно – непонятную семейку.
Из окошечка стеклянного киоска высунулось лицо «кавказской национальности».
- Эй, отэц! Пакупай марожное для дэтэй! Очень вкусный мороженое! Давай, давай, подходи!..
Чернявый продавец, покинув своё «застеколье», выскочил наружу, и, словно свою душу, открыл нараспашку крышку колесного холодильника. Орхон понял, что надо давать «деньги». Он вытащил несколько хрустящих листочков, на которые можно было купить всё «марожное» энергичного киоскера. Тот взял только один листочек, на котором улыбалась цифра «500». Сам продавец превратился в любезного официанта.
- Сначала дэтам даём! Так! Вот – тебе, вот… тебе… И так восемь раз…
- Это, дедушка – тебе, а это, дарагой – тебе! (Это – к Афромену).
- Кушайтэ, на здоровье! Жарко! Откуда такие гости к нам, а? хорошие рэбятишки, харошие! Почти африканцы, да?
О чем говорил этот человек, они точно догадывались.
Орхон поклоном поблагодарил радушного продавца и первым показал, что с этим «марожным» надо делать.
Ребятишки не заставили себя упрашивать. После первого «пригубления» стало ясно – эта пища им очень нравилась.
- Слушай, бери шоколад детям! Очень хороший, шоколад, изюм с орехом! На, дарагой! Детям полезно!
Улыбающийся Афромен принял из рук «кавказца» тмутараканского гражданства коробку, где, тесно прижавшись друг к другу, лежали «шоколадки». Афромен улыбнулся, принимая угощенье, о котором нигде и никогда слыхом не слыхивал. Бумажка с цифрой «500» стала, наверное, очень маленькой, поэтому чернявый продавец постеснялся выдавать её остатки «чокнутому деду». Все были довольны. Вскоре мордочки и пятерни юных идоробо стали липкими. Нежные сладости не вынесли тмутараканской жары.
- Мы пойдем к Волге! Там можно искупаться и решить «прилипчивую» проблему.
И снова люди.
- Цыгане, што ли?
- Да нет, какие цыгане… Не похожи на цыган…
- А старик какой живописный! Ёг наверно… С учениками явился… Индусы приехали… И кого только нет у нас в городе…
- А может, где кино снимают?
Люди говорили, обсуждали, ненавязчиво сопровождали. И под эту ненавязчивую какофонию мнений юные аборигены и их надежные «няньки» вышли к Волге. Орхон знал, что дети идоробо не умеют читать, писать, совершенно не понимают вот этот, окружающий их мир, который останется в их памяти на всю оставшуюся жизнь. Сомневался старец и в том, что ребятишки черного племени умели плавать. У воды за ними нужен глаз да глаз. Ну, ничего. Всё образуем в лучшем виде.
Жара утомляет всех, даже тех, кто вынужден мириться с нею всю свою жизнь. Разморила она и юных путешественников. «Няньки» избавили поочередно их руки и мордочки от прилипших сладостей, окатили их водой, брызги которой улучшили настроение ребятни. Потом они сидели тесной группой, наблюдали жизнь этой самой Волги, рассматривали тех, кто в множестве скопился у её прохлады.
- Афромен, хочу спросить тебя вот о чем. В этом маленьком племени, пожалуй, существуют проблемы женихов и невест. А это к добру не приведет. Ты меня понимаешь?
- Конечно, Орхон. Я это уяснил сразу, как мы оказались в их селенье. Ну что же мы сможем поделать?
- А ты останешься с ними?
- Да, это моя истинная родина.
- Но ты молод, красив… У тебя должна быть семья… Я не уверен, что в этом исчезающем племени найдется для тебя невеста…
- Ты прав… Я принесу им немало пользы, но они не смогут помочь мне в решении этой проблемы. Ты знаешь, как мне быть?
Орхон задумался.
- Вечером мы улетим обратно и навсегда. Вон, видишь, тех, трех девушек, что прикрыли свои головы одним зонтиком?
- Я вижу их, Орхон. Слушаю тебя дальше…
- Подойди к ним, поговори с ними. Одна из них согласится улететь с нами. Которая – ты поймешь сам. У обычных кавалеров Земли знакомства и ухаживания порою даются нелегко. Ты – сын земли, но ты и частица Эдемоны. У тебя всё получится. Иди!
Афромен смотрел на Орхона удивленными глазами. Только теперь он осознал, насколько широко мыслил его старший друг и учитель, насколько он был прав…
Длинная тень от фигуры Афромена заставила девушек приподнять головы. Они с любопытством смотрели на красивого и высоченного парня. Его внешность не оставила сомнений в принадлежности: африканец.
Афромен говорил. Говорил о главном так, как мог говорить только человек, подошедший к надежде и ждущей, что та не обманет его ожиданий.
Орхон наблюдал. Он знал, что Афромену улыбнется удача.
Глава 34
Охотники повели Ведомира в лес, где обитало множество птиц, однако далеко не все из них годились для пропитания.
- Почему они не спустятся на равнину, где столько всяких зверей. Вон зебры, вон антилопы, еще какие-то животные, которых я вижу впервые.
И тут Ведомир вспомнил, что старейшина говорил в день их прибытия в лагерь. Власти запретили идоробо охотиться на равнине. Там другие племена, это их земля, на которой им, горянам – охотникам, делать нечего. Их там не любили и не жаловали, считая злыми духами в человеческом обличье.
Ведомир остановил охотников и знаками стал объяснять: давайте спустимся вниз и там будем охотиться с большей пользой. Птицами всех не накормишь, а крупная дичь здесь, в горах, не водится. Охотники отрицательно покачали головами. Ведомир понял, что старейшина был прав. Но тогда какой выход? Идти против законов этих людей, обострять ситуацию и без того плачевную?
Ведомир показал знаками, что он спустится на равнину один. И просит самый большой лук и острое копье.
Аборигены всей своей мимикой, жестами, звуками голоса давали Ведомиру понять, что идти на равнину нет никакой необходимости. Один из охотников, подойдя к великану – пришельцу, бережно коснулся ладонью его груди и поманил его за собой. Пошли дальше. На другом конце обители идоробо так же обозначался обрыв, но более крутой, подняться по которому могло лишь проворное животное. То, что увидел Ведомир, стало красноречивей всех объяснений аборигенов.
Несколько зебр, гонимых с засушливых пастбищ, медленно и настороженно поднимались на плато, где можно было найти и пищу, и в избытке – воды.
Ведомир не знал всех тонкостей охоты искусных идоробо. Они-то знали, что такое повторяется постоянно, а потому на пути следования животных и непрошенных двуногих гостей они расставили самострелы. Спасенья от их ядовитых стрел не было ни у кого.
Охотники терпеливо наблюдали за аппетитными зебрами, предвкушая легкую добычу. В листве деревьев на всяческие голоса галдели птицы, где-то неподалеку шумел маленький водопад, устремляя свою драгоценную влагу в расщелину между скал.
Крупный самец, идущий впереди небольшого стада, взвился на задних ногах и жалобно закричал. Теперь он опрокинулся набок, судорожно задвигались все его четыре копыта… Остальные животные в страхе замерли на месте, а затем бросились прочь от упавшего вожака.
Теперь можно спуститься за добычей. Аборигены улыбались, поглядывая на Ведомира, что-то говорили друг другу. По их глазам Ведомир понял, что они посмеиваются над «большим белым человеком», ничего не смыслившим в их охотничьем ремесле. Конечно, им запретили охотиться на равнине. Но кто сказал, что на жирафах, слонах или носорогах написаны фамилии тех, кому они принадлежат. Сноровистые, непревзойденные охотники, идоробо «помаленьку» браконьерствовали.
Бивни слонов, рога носорогов они сбывали через своих соседей – скотоводов «заинтересованным лицам».
Аякса, с его могучими руками теперь не было, поэтому жертву самострела нужно было «оприходовать» своими руками.
… «Ведомир, он уже не движется. Тебе не жалко его? Ведь он таким красивым был и плохого нам ничего не сделал…»
- Искорка… Что я тогда сказал ему про убитого оленя?.. Сослался на Всевышнего… А у этих охотников нет никакого Всевышнего.. Ничего нет, а самое печальное – нет будущего. Вымрут никому не нужные остатки некогда многочисленного племени, канут, как вода в песок. И всё. Ничего после себя. Лишние рты за столом матушки-природы. Жаль их, а помочь им невозможно. Такое существование их устраивает вполне. Другое им неведомо и не испытывают они в нем никакой нужды…
Ведомир не присутствовал при разделке туши. Зрелище это совершенно не привлекало его. Ему хотелось скорее вернуться к пещерам, к Любаве. А главное – хотелось покинуть этих людей и начать, наконец, свою жизнь, которой никогда не было. Эдемона совсем не привлекала Ведомира. На земле у него, как у Любавы и её вновь обретенной матушки, не было родного уголка. Не будет его и на райской Эдемоне, куда готовил переместить их великий Орхон. Да, он благодарен этому эдемониту, что с помощью его фантастических возможностей, он, Ведомир, повидал весь белый свет, стал очевидцем его эволюции, видел людей, чьи великие и дьявольские свершения возвеличивали и … уничтожали несравненную планету.
Многое из этого путешествия осталось в его памяти, многое он доверил бумаге, на которой он в древлянском лесу, в уютной избушке, оставлял свои воспоминания. Теперь это единственное богатство из прошлого, которым он располагал единолично и которое, возможно, еще пригодится ему.
- Эти идоробо совсем неплохо устроились. Мёда – в избытке, мясо – вот оно, почти задаром. С жильем туговато? Орхон поправил эту проблему. Когда они покинут этих людей (а Ведомир был в этом абсолютно уверен), они «приватизируют» эти каменные жилища и, при случае, будут рассказывать заезжим «исследователям» и журналистам об их происхождении. Но это уже будет без нас, - думал Ведомир.
Из размышлений его вывело легкое прикосновение руки, положенной на плечо. Мужчина с довольным видом дал понять Ведомиру, что со своей работой они уже справились, и надо возвращаться назад. Охотники взяли с собой то, что у зебры, по их глубокому убеждению, могло употребиться их желудками.
Ведомир подумал, что если у них есть еще такие «ловушки», куда они денут излишки мяса? Многое было непонятно ему в образе и укладе жизни этих людей, расовая принадлежность которых скорее всего никогда не будет известна «ученым мужам».
От услуг Ведомира охотники отказались. Он их гость. Пусть наблюдает, как добывают «свой хлеб» великие стрелки идоробо.
Красное солнце медленно опускалось к горизонту. Словно гигантские призраки, медленно и грациозно вышагивали жирафы, силуэты которых четко обозначались на густо-алом фоне вечернего заката.
Пещерное селенье готовилось к последнему застолью, всего лишь ко второму за истекший день. Так тут заведено. Вместо каши с медом будет поджаренное на вертеле мясо. Есть его станут все, собравшись у огня.
- Ведомир, как ты думаешь: мы очень много хлопот доставляем этим людям? Они очень приветливые, общительные, работящие… Только ведь мы к ним – как снег на голову? Зачем мы здесь и надолго ли?
Ведомир, обняв за плечи Любаву, понял, что её беспокоят те же мысли, что и его. Неспроста все это. Неопределенность, стихия потусторонних сил, тайная миссия Орхона…
- Любава, я уверен, что наше гостевание не сегодня – завтра закончится. Вот дождемся Орхона и все у него выясним. Если у него есть соображения на наш счет, и они нас вполне устроят, мы подчинимся его воле. Если же нам будут не по душе его планы, будем жить своими планами…
- Когда же они вернутся… Видишь, женщины грустные, почти не едят. И мужчинам совсем не спокойно…
Вот поднялся старейшина и направился к Ведомиру. Приблизившись, он стал что-то говорить, объяснять знаками, весь смысл которых сводился к одному – когда вернутся их дети? Ведомир успокаивающе положил свою руку на шею старейшины и, так же знаками стал объяснять, что вот – вот они вернутся целыми и невредимыми. Старейшина что-то говорил, но без незаменимого Афромена тут общего языка не найти. Над селеньем повисло ожидание и, с каждой минутой оно становилось всё более напряженным.
Мать Любавы тоже чувствовала себя неловко, и на душе у нее было так же неспокойно, как у этих женщин.
- Как ты думаешь, Ведомир: что они сделают с нами, если Орхон скоро не появится… Мало ли что может случиться.
- Не волнуйтесь, матушка. Я смогу защитить вас, хотя, надеюсь, до этого не дойдет. Мы – люди, а как всякие люди, не очень любим ждать… Думаю, что всё будет хорошо. Давайте сохранять спокойствие. На нас смотрят десятки глаз. Они должны понять, что ничего плохого произойти не может. И не произойдет!.. Вот, смотрите! Они вернулись!
В стороне от костров, собравших около себя идоробо, появилась «небесная черепаха». Она ласково приближалась «брюшком» к каменистой поверхности. Она была нежно-голубого цвета. В её прозрачном чреве четко просматривались фигурки ребятишек и их «нянек». На лицах играли улыбки и все, поспешившие к приземлившейся «черепахи», были уверены, что всё завершилось благополучно! Вот оболочка «черепахи» потускнела, вот она совсем исчезла и, вместо таинственного летательного аппарата, глазам растревоженных родителей предстали здоровые и невредимые отпрыски. Орхон и Афромен, улыбаясь, шли следом. Была еще и молодая женщина – тмутараканка.
- Афромен, тебе слово – успокоительно – восторженное для тех, кто ждал.
Афромен говорил. Хорошо говорил, на родном языке этого племени. Говорил о том, что в этот момент хотели от него слышать растревоженные родители. И прилетели они не с пустыми руками. Две большие картонные коробки темнели на месте «растаявшей» черепахи.
- Афромен, скажи своим соплеменникам, что их ждут подарки! Их они получат завтра с восходом солнца!
Он говорил опять. И всем стало так хорошо, как никогда. Ведь такой встречи тут еще не было. И больше никогда не будет.
Глава 35
Ольга Даниловна болезненно переживала таинственное исчезновение Любавы. Она уже пришла к мысли, что та никогда не покинет их семью, что будет она женой Алешки, что рано или поздно она сама всё расскажет о себе и всё встанет на свои места. Теперь её нет. Осталась берестяная записка от нереального Ведя, вот эта литая фигурка, которой можно любоваться до бесконечности. И вот этот перстень. Для чего он, кому предназначен? По логике – ей, Ольге Даниловне, маме Ольге…
Но такой перстень редкой красоты не носили даже царицы! Куда она его сможет надевать и зачем? Вот разве что дома?
Она взяла перстень, надела его на безымянный палец… Впору… как будто на заказ.
Она любовалась этим сокровищем...
Астрахань, 1997-2016 годы
Посланники Эдемоны. Неоконченный роман
© Copyright: Анатолий Васильевич Тарков, 2024
Свидетельство о публикации №224050601021
Свидетельство о публикации №224050601021
Рецензии