Ель

I

– У меня есть одна история, с сердца никогда не уйдёт. Помню я, когда ещё ходил шестой год. – говорит Семён Ипполитович Осинов. – Много рассказов было написано. Прочитав их, я понял, что происходит в нынешней жизни.
Семён Осинов молодой, не очень высокий. У него зелёные глаза, высокий лоб, маленький нос, белокурые волосы, щёки покрыты веснушками. Одет он в серой кофте, клетчатых штанах, тёмно-серых тапочках.
Возле него на диване сидит его друг.  Он немного выше его и волосы потемнее. У него очи серые, невысокий, но и не низкий лоб, нос чуть больше. Одетый в белой рубашке, тёмно-серых брюках и такого же цвета носки. Он младше Осинова на два года.
Зовут его Илья Николаевич Атаманов.
-Ну…рассказывай – сказал он.
-Так вот. Эту историю рассказал мне дедушка. Я любил его слушать, ибо он интересно рассказывает. И расскажу, что дальше случилось со мной.

* * *

Деду Остапу недавно исполнилось шестьдесят девять лет. Он высокий и худой. Седые волосы веялись тихо и росла небольшая борода.
Нынче царствует ночь и покой. Небо тёмными оттенками играет. Ветер, хоть и бежал, но передавалось приятное ощущение.
В доме везде порхает тепло.
Дед Остап сел на табурет, скрипевшую тихо. Слышны стоны и тяжёлое дыхание. И тут дед сказал:
-Ну что, Семён, коль ли хочешь историями просветится?
-Желание загорелось – ответил мальчик, лежащий на кровати.
-Буду рассказывать от своего лица.
Дед сухо закашлял, и, вздохнув, начал рассказывать:
«Дорога шла далеко, текла, как река. С одной стороны была деревня, а с другой – поле, а дальше лес. И посередине поля росла молодая маленькая ель.
Её взяло тяжёлое одиночество. Она маленькая, с каждым разом слабела. Худые рукава, словно дрожа от страха. Тонкий ствол не держал уже, поэтому сильно наклонилась. Окружала ель жестковатая земля. Видно, что глядела вечно на слёзы и печаль. И чувства начали говорить, что лицо всегда было мрачное и горькое. Душа её держала сильные удары. Только и видела раскаты грома и холодный дождь. На самом деле много кто-то её замечал, но далеко не все понимают ели горе. Постоянно зажимают ветви и трясли её, но она продолжает молчать и в сердце плачет.
Но однажды всё-таки в надежду пробился яркий луч. По пути шли два человека. Один – стар и низок. Чётко выражаются черты лица. Носит в коричневых штанах, красной кафтане, в серых галошах. А рядом его внучка. Маленькая лет пяти. Развевается юбка, шевелится белая рубашонка. А её ботиночки укрыл лёгкой пылью ветер.
Внучка, увидевшая ель, произнесла:
-Дедушка, смотри – ёлочка.
-Да, Агафья – ответил дед.
-А почему её страдание держит?
-Эх… О ней, понимаешь, никто не заботился и любви к ней нет.
-А может помощью порадуем
-Да! Нельзя так оставлять…Одна не справится.

II

Дед и Агафья сначала лопатой вырисовывали границу, и после этого начали рыхлить землю. От луча солнца железо сверкало и свет переливался красиво. Их лицо сверкало трудолюбием. На небе пишется картиной облаками. Пение птиц дописывает природную живопись.
— Вот теперь прекрасно! – бодро сказал дед. -Теперь возьмём лейку и будем полевать.
Они взяли по одной небольшой лейке и полили ёлку.
Так они о ней заботились каждый день, передовая свою любовь к ней.
Прошло какое-то время, и вижу, что за красавица стоит посреди поля? Да, эта та самая ель. Она подняла свои загустевшие ветви. Украшала её яркая святая зелень. Разные оттенки цветов постепенно играла. Ствол окреп, и выпрямился высоко. И облитая лучом солнца стала ярче не только на виду, но и в сердце. Через её небольшие тени между ветвями можно увидеть её взгляд, окутавший радостью. Она, словно в первый раз, видит сияющее небо. Среди поля, среди трав, как звезда, сияющая где-то вдали, видна даже с далека. Если ёлочку обсыпать ночной росой, то, будто хрусталь, заблестит и будет радовать глаз.
А дед и Агафья смотрят на неё со светлой улыбкой.
- Какая прелесть! Сияние, сияние…сверкает – говорит с восхищением Агафья.
-Да…Вот что творят радость и любовь! – ответил он.
Но, однако эта прекрасная дорога оборвалась однажды.
Я в последнее время их видел всё реже и реже, а потом не видел вообще.
Куда делись? И решил спросить у ближайшей соседки Федосьи Афанасьевной.
-А вы не знайте, где Агафья с её дедушкой?
-Константин Прокофьевич с его внучкой уехали навсегда.
-Зачем?
-Они спешили куда-то, сказали, что уезжают, а зачем- они не сказали.
Ель вновь охватила тоска. И чувствовала, и говорила, что не сможет без помощи других людей. И в сердце начал дуть сильнее ветер.»
-Жалко ёлочку – произнёс Семён.
-Жалость тебе яркий путь перекрывает. Эта ель таит в себе глубокий смысл.
-Какой?
-А ты подумай…Ладно, давай спи.
Он погладил своего внука по голове, подул на свечу и ушёл, заправляя красный кафтан и чёрные штаны.
«Что же хотел сказать дедушка?» - подумал Семён, закрывая глаза.

III

Лесной воздух бодрит всех своим ароматом. Листья пляшут легко. Недалеко от леса играла свою мелодию река, разбиваясь об свои камни. Семён ходил, осматриваясь, слегка улыбнулся. Слышны всюду пение птиц.
-Соловьи… - очень тихо он сказал.
У него резко поднялось в небесах счастье, и за одно цветёт гармония.
И вдруг он услышал какой-то голос и шум. И узнал, что это раздаётся от берега реки. Побежал туда, и увидел, как плывёт подросток. Когда подплыл к берегу, Семён ему дал руку.
- Р;хм;т – говорит размыто подросток выбравшись.
-А как тебя звать? – спросил он.
- Минем исемем Илшат.
-Что?
-Меня зовут Ильшат.
-А меня – Семён.
Они пожали друг другу руку. Ильшат на вид лет четырнадцати, высокий, крепкий, карии глаза, нос, точно дальний путь, светлые волосы. Он в обмокших коричневых засученных штанах, белой майке.
-Я случайно поскользнулся и упал. Ирегемне кулыма алгач, мин ;земне коткарып кала алдым, ;;м син ми;а ярд;м итте;.
-Ильшат, я не понимаю твой…
-Татарский язык? О да, это мой родной язык. Ну, хотел сказать тебе, что ты мне. Мен; ;зен д;, башкаларны да яраткан кеше алга бара.
-А как это на русском?
— Вот продвигается тот, кто любит и себя, и других.
— Это точно…Ты мудростью богат.
- Зир;клек - кешене; к;;ел ачкычы. Мин си;а х;зер русча ;йт;м – Мудрость – ключ души человека. Ярар…Я идти сейчас должен. Сау булыгыз.
Семён сделал непонятный взгляд.
-Ну…Это так на прощание говорим.
-Счастливо – сказал неспеша он.
 
* * *

Мальчик открыл глаза, и посмотрел в окно.
-Тучи сильно плачут. – высказал Семён.
Он встал подошёл к окну и произнёс про себя:
«Понял…Что хотел сказать мой дедушка. Ещё этот человек по-татарски говорил, да не понял этот язык. Но услышав её, он звучит чудесно.
Но дождь шёл ещё сильнее, беспощадно стуча в стекло.

* * *

-Хм…А твой дед своим воображением смог написать картину нынешней жизни! Эта же ель – отражение мыслей жалких людей, чувствующих себя беспомощно? – говорит Илья Атаманов.
-Да. Это так. – сказал с большой расстановкой Семён Осинов. – Некоторые люди верят порхающим мыслям, а ведь, если твёрдо старание будут держать, то смогут выбраться с глубокой ямы. Ну, что, сыграем в шахматы?
-Конечно – тут же ответил Атаманов.
Семён Ипполитович встал и взял с полки шахматы. Он открыл с трудом доску, и перевернул её. Вместе расставили светло-жёлтые и коричневые фигуры.
-Каким цветом будешь играть? – спросил Атаманов.
-Давай белыми.
Они играли в шахматы уже много лет, и удовольствие раскрывается широко.
В игре прошло пять ходов, и Илья Николаевич понял, что партия будет тяжёлой. 
                2024 г.