Пуговица и Шпилька сидели в кафе

Пуговица и Шпилька сидели в кафе.
- Главное, - говорила Шпилька, - берегись, чтобы тебя не пришили.
Пуговица слушала, разинув рот.
- Всякие иголочки теперь водятся, - продолжала Шпилька. – И ниточки. Пришьют за милую душу.
Имант Зиедонис.

Гюль-гюль была подчинённой, Поленова – начальником. Но у Поленовой не было денег, а Гюль-гюль неизвестно на что жила. Поэтому, когда Поленовой понадобилась очередная подпись в документах, Гюль-гюль, живущая в соседнем городе, уже во второй пригласила её в ресторан «Макдональдс».
Гюль-гюль и Поленова работали на Всероссийской переписи населения. Поленовой, не имея опыта, удалось отхватить себе место «контролёра». По договору она была обязана набирать людей себе в подчинение, но, видимо, кто-то отказался, и команда уже была набрана. Но одного человека ей не хватало. И Поленова предложила место Гюль-гюль, с которой летом познакомилась в автобусе.
Поленова была безработной, впрочем, в ЦЗН она никогда не регистрировалась. В этот раз безработных на перепись не привлекали, чтобы они не потеряли пособие.
Гюль-гюль же работала уборщицей в школе её сына Омара, и получала пятнадцать тысяч рублей. (Их на ПУ – переписном участке, набралось три уборщицы). Но жили они на съёмной квартире, в новостройке!
Гюль-гюль жила на алименты от бывшего мужа, турка по национальности. В миру её звали Таня. А в её сыне не было ничего турецкого, он был светленький, русоголовый, и звали его Гюль-гюль Омар Хоссейн Кямранович.
Алёна, так звали Поленову, ждала Таню на акафисте, пока та не позвонила.
- Леночка, я опаздываю. Ты где сейчас?
- Гуляю по набережной.
Алёна не хотела, чтобы Таня узнала, что она – верующая, и посещает службы. Таня ненавидела священников просто на биологическом уровне, возможно, из-за турецкого влияния.
- Зайди в «Макдональдс», не май месяц.
Набережную вымораживал ветер, снег ещё не лёг.
Только что закончился ноябрьский локдаун. В заведения общепита пропускали в масках. Каждый считал своим долгом спросить девушку-подростка, выдающую маски:
- А кушать в ней как? А с прорезью нет?
У Поленовой не было денег на ресторан, уже второй раз приглашала и платила Татьяна. Они взяли длинную картошку фри, сырный соус, гамбургер с котлетой.
Всероссийская перепись населения-2020 в очередной раз с позором провалилась. У переписчиков собрали планшеты, у контролёров они оставались. Волонтёры заполняли их в паспортных столах, придумывая персонажам биографии.
Алёне, как контролёру, выдали пачку документов, что техническое задание уже выполнено. И вот Татьяна должна была поставить две подписи.
Гюль-гюль вообще-то была ветеринаром, но по специальности давно не работала. В Макдональдс она пришла со своей собачкой, упаковав её в рюкзак.
Пёсика она спасла когда-то от дистрофии, сука-мать кормила других своих щенков.
Татьяне было уже пятьдесят два, Алёна годилась ей в племянницы, или в поздние сёстры. Таня была детдомовской, поэтому родила четверых детей от разных мужей. Последний, как мы уже знаем, был турок.
Алёна же была замужней и бездетной. Её брак был неудачный, поэтому она его скрывала.
Алёне нравилась Татьяна, и она надеялась обрести в ней друга. Тем более, что та вела себя так по-дружески.
Но Таня была слишком уж властной и наглой, хотя и могла показаться милой. Она любила раздавать команды и развивать никому не нужные темы.
А ещё Таня очень много говорила о своём сыне Омаре, из которого выращивала вундеркинда. Алёна слушала из вежливости: ну, вундеркинд, так вундеркинд.
Но всё-таки многое в Тане Алёну настораживало. Она была слишком дёрганной, истеричной, не могла говорить спокойно, вскрикивала. Какой из неё ветеринар (Таня хвасталась, что она ещё и фельдшер). Надо спокойно объяснить, а не волновать пациента, или хозяина пациента.
И ещё Таня выглядела, как огородное пугало. Под старым пальто она носила один-единственный халат. Обувь всегда белая. Волосы длинные, жёлто-седые, глазки подмалёваны зелёными тенями.
- Прости, что опоздала, - сказала Таня. – Сейчас у нас на работе творится что-то странное. Потребовали переоформление документов у всего персонала, и у меня, естественно, тоже. Зачем-то затребовали дополнительную документацию из поликлиники и медстраховку, и кьюар-код с переписи с указанием домохозяйств и членов домохозяйств. Прямо на работе устроили медосмотр. А какой смысл устраивать его посреди рабочего дня?!! Анализ весь будет кривой-косой. Даже кресло гинекологическое привезли!
Алёне от разговоров на медицинские темы всегда становилось плохо.
- И медосмотр детей! Я потребовала: только в моём присутствии! Чтобы ничего ему не вкололи! Я сделала Омару двойное гражданство, чтобы в случае чего сказать: он гражданин другого государства, его нельзя вакцинировать!
Однако саму её давно проштамповали и проставили кьюар-код.
- У меня он до августа действует… - задумчиво сказала Таня. – Если они введут насильственную вакцинацию детей, я увольняюсь, - у меня всё равно с одной из учительниц конфликт, - и перевожу Омара на дистанционное обучение. Он знает, что у нас с ним давно собраны рюкзаки, и мы пойдём с ним пешком в Рязанскую область. По главным дорогам, где посты, мы идти не будем…
- А зачем идти-то? – не поняла Алёна. – Везде же то же самое!
- Леночка, да ты не знаешь, что ли?!! Будет эвакуация!!! Эвакуация!!! Причём детей будут эвакуировать отдельно от взрослых!!!
- Откуда такая информация?
- Это в интернете написано!!!
 О возможности переселения населения в более безопасные регионы Алёна читала ещё при первом локдауне.
- Мне мои подруги говорят: да как же ты там со свёкром жить будешь? Да так и буду, подумаешь! В этом селе, представляешь, - и Таня вытаращила глаза от восторга, - мужики ещё до революции забили попа!
Алёна не понимала, откуда у русских людей такая зоологическая ненависть к церкви и священникам. У евреев, мусульман – без вопросов. Но как топтать свои корни…
- А мне вот некуда уходить, - грустно сказала Алёна.
Таня взяла её за руку:
- Если хочешь, пойдём со мной!
Алёна растрогалась. Только она ведь не одна, а с мужем. Но тот, может быть, эвакуируется вместе со своим Кириллом…
- Я готова отказаться от гражданства, - сказала Алёна.
- Правильно, - поддержала её Таня. – Мы можем эмигрировать вместе.
- А куда? Везде же тоже самое. Если только в Беларусь.
- А ещё в Чехию.
- В Чехию?!!
В этой стране, как и в Великобритании, благополучно отсиживались все враги России, тот же Авдей Тер-Аганьян, рубщик икон.
- Чехия принимает, - авторитетно, словно она работала в посольстве, сказала уборщица Таня. – Мы можем попросить убежище от агрессии российских властей…
- Я боюсь заболеть. Это смерть.
- Можешь обращаться ко мне. Нас на ветеринарном так хорошо учили, что наших фельдшерами брали безо всякого! Врачи, они же, в отличие от нас, ветеринаров, ничего не знают! Я только в хирургии ничего не понимаю… И лекарства всегда покупай с максимальной дозой, туда не докладывают!
Врачей Алёна и до коронавируса страшилась. Лично она была готова отказаться от гражданства без права на эмиграцию, и стать абсолютно бесправным апатридом.
- Коронавирусы, они были, - истеричным шёпотом тараторила Таня, - их открыли ещё в 60-х годах. Коронавирусы были, но не было ковида! Но они ещё в 80-х писали: «Мы придумаем такое заболевание, от которого не будет лекарства!!!» И вот придумали. А у нас и без того населения мало. Вот ты знаешь кого-нибудь, у кого в семье шестеро детей?!!
- Знаю, и не одного. За это же деньги сейчас платят.
- А у меня всего четверо. От трёх мужей. Больше я не смогла. Омаром я забеременела в сорок два года, а у меня – пиелонефрит, одной почки нет. и мы с Кямраном подписывали соглашение, кого будем спасать, меня или ребёнка. мы выбрали ребёнка.
…Алёна проводила Таню на остановку. Там они расстегнули молнию на её огромном рюкзаке, и дали подышать собаке.
2
Алёна с лета была без работы. Желание руководства убрать её совпало с её собственным. Случилось это как раз перед вакцинацией. впрочем, они работали там без договора, их просто не было. Может, и обошлось бы.
Собственно, Алёну никто и не трогал. Её муж мечтал о прививке, но делать не шёл. Другие знакомые сделали всё возможное, чтобы избежать. Но большинство сначала било себя в грудь, и покорненько пошли на всё.
На перепись Алёна попала без проблем, руководству поверили на слово, что все привитые и переболевшие. В начале ноября прямо в администрации устроили тест ПЦР, но Алёна не пошла, сославшись на большую занятость. Организовывать проверки параллельно официальной работе переписных участков! Она что, разорваться может?
Да, Алёну никто не трогал, но локальные уличные конфликты возникали. В это страшное время она увидела, каким чёрным может быть человек, всегда готовым воткнуть топор тебе в спину.
Вечером в интернете никакой эвакуации она не нашла. Да, был законопроект о внесении изменений в Федеральный закон «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» от 21.12.1994 № 68-ФЗ. Никакого отдельного Закона об эвакуации в открытом доступе не было. Просто пострадавшие во время наводнений не покидали свои дома, и их хотели заставить это делать.
Были, конечно, и кликушечные материалы о вышках G-5, которыми всех сожгут.
Было мерзко и страшно принимать на себя ненависть даже с электронных букв. Не провакцинированным грозили обрубить даже заработок в интернете. Театральный режиссёр Сергей Кургинян призывал к построению параллельного общества.
Алёна вспомнила одну такую историческую эвакуацию с острова Сааремаа. Фашисты пообещали спасти эстонских селян от большевизма, и оставили им совсем мало времени на сборы. Одной эстонке не дали допечь хлебы, они так и остались догорать в печи. Старуха не хотела никуда уходить, и её в ступоре, с белыми шнурками в руках от конфирмационных туфель, вытащили из дома. Мальчик Пеэтер остался на острове, и его после окончания эвакуации убили и закопали на пашне.
А мы после войны слишком хорошо и спокойно жили. Кидали хлеб в помойку. Продали страну за жвачку и баночное пиво. Так поделом, коли так.
Алёна понимала, что ей придётся теперь идти в резервацию или концлагерь. Но она будет там не одна, а с теми, кто, как и она, не поклонились Зверю и ангелам его. Правда, она может никогда уже не увидеться с мужем и Игорем. А Игорь стал одним из них…
И вот так наступило утро. Но за ней никто не пришёл, никакие эсэсовцы из «Единой России» и «Росгвардии». Страна функционировала, как могла: дворники убирали дворы, электрики латали гнилую проводку, сантехники прочищали забитые канализационные колодцы. Никакой эвакуации не было. О ней никто и не слышал, кроме психопаток и кликуш. Терпенье, психопаты и кликуши!..
Ещё вечером Алёна написала смс Игорю, который работал на «скорой» водителем. Он позвонил ей и сказал строго:
- Алёна, что с тобой, ты здорова? Какая «эвакуация», ты о чём?!! Я же на «скорой» работаю. Если и будет что-то страшное, то мы первые об этом узнаем. Я тебе сообщу тогда.
Эпилог
Через четыре месяца началась Специальная военная операция, и коронавирус сразу кончился.
Гюль-гюль добилась поступления своего сына в физико-технический лицей в другом городе. Поэтому она уволилась из школы, и чтобы быть со своим сыном на новом месте.
К этому времени она окончательно сошла с ума. Призналась, что она – галичанка, и всё здесь ненавидит. Стала строчить в чатах призывы «сжигать военкоматы». Вскоре их городской военкомат и вправду кто-то поджёг.
У Гюль-гюль было четверо детей, и все мальчики. И один из них ушёл на СВО добровольцем, наплевав на её мнение.
А Алёна не понимала, как она могла поверить тогда какой-то там уборщице, хоть и ветеринару. Откуда у неё такая информация? Да, может быть, и планировали, да передумали. Но уборщица Таня не может об этом знать.