Ролевые игры

Часть 1
Эпиграф:
... Бьют женщину. Веками бьют, бьют юность, бьет торжественно набата свадебного гуд, бьют женщину...
Андрей Вознесенский

Синяки на теле Веры появлялись регулярно, но Виктор долгое время делал вид,  будто ничего не замечает.
Любимая стыдливо просила плотно задергивать шторы,  ни в коем случае не включать свет. Дескать, не девочка уже, неловко...
Однако однажды не выдержал и спросил :
- Муж тебя бьёт? Я же не слепой, все прекрасно вижу.
- Я не хочу говорить об этом. - поморщилась Вера.
- Неужели тебе это нравится? Почему ты не уйдёшь от него? Я же предлагал тебе переехать ко мне. У меня большая квартира, я хорошо зарабатываю. - в ожидании ответа Виктор присел на краешек кресла, скрестил на груди руки.
- Ты же знаешь... - тяжело вздохнула Вера. - Тимофею всего четырнадцать, он обожает отца...
- Не "всего четырнадцать", а уже. Уже, Вера. Он взрослый парень, вполне способен понять. - возразил Виктор, в чьей голове не укладывалось как можно жить с человеком, который ни в грош тебя не ставит, регулярно использует словно боксерскую грушу?!
- Нет. - покачала головой Вера. - Он этого не поймёт, он не знает... Он думает, что у нас все хорошо, все очень, очень хорошо.
- Твой сын не знает, что его отец тиран?! Что он садист и отморозок?! Это же не вчера началось! И что, ты хочешь сказать, Тимофей не видит, не слышит, не догадывается?! Или не хочет видеть? - вскочив, Виктор рассерженно заметался по комнате.
- Успокойся, Витя. Не стоит так волноваться. - тихо произнесла Вера тем тоном, от которого у него бежали мурашки и хотелось встряхнуть её хорошенько, чтобы очнулась, прозрела, поняла.
- Не стоит волноваться?! А что прикажешь делать, когда... Я не понимаю, Вера! Поговори с сыном, объясни ему... Скажи, наконец, правду, если он действительно слеп и глух!

О том, чтобы сказать сыну правду, Вера не размышляла никогда. Ни единого раза. Согласно её глубоким внутренним убеждениям, Тимофей не должен был утратить полезные иллюзии касательно авторитетной фигуры родителя, главы семейства, надежды, опоры. У мальчика с детства четко сложился образ, вполне понятное, твёрдое представление о том, каким надлежит быть мужчине. Отец сумел стать для него примером, столпом, если не идолом,  то кумиром и вдруг однажды ребёнку станет известно... Нет, нет, нет! Ни при каких условиях! Мир Тимофея рухнет, рассыпется в пыль и погребет его под руинами. Все его представления о добре и зле, о том, что такое хорошо и что плохо, все привитое, заботливо вложенное в голову, в душу, вдруг окажется пустыми словами?! Сейчас и без того сложный период, дом - единственное место, где можно чувствовать себя защищённым, где можно спрятаться, укрыться, расслабиться. А тут что же? Все ложь? Театр? Фикция? Даже подумать страшно как это отразиться на неокрепшем, чувствительном подростке.
Правда не всегда должна выплывать наружу, бывают ситуации, когда ей лучше оставаться в темноте, под доброй сотней толстых одеял.

Впервые Геннадий ударил её на другое утро после свадьбы. Все ещё чуть хмельная, и оттого неловкая, Вера спалила яичницу, но не придала этому должного значения. Увидев то, что подала на завтрак молодая жена, Гена крепко схватил её за руку, дёрнул хорошенько, а затем наотмашь влепил звонкую, несправедливую пощёчину.
Вера настолько обалдела, что даже не заплакала, лишь поднесла ладонь к пылающей щеке и во все глаза уставилась на мужа.
- Немедленно переделай! - приказал Геннадий металлическим, незнакомым голосом и швырнул подгоревшее блюдо в раковину, разбив при этом тарелку вдребезги.
Вера не закатила истерику, не собрала немедленно вещи, не хопнула с грохотом дверью, но молча приготовила завтрак заново и покорно поставила перед мужем. Разве что на колени не пала, не облизала пальцы ног.
Взгляды их на мгновение пересеклись, он молча одобрительно кивнул и приступил к еде, она же, присела напротив, тем самым словно бы дав свое согласие на все.

С тех пор он бил её, не утруждая себя поисками поводов. За то, например, что на работе неприятности, за хмурое небо и дождь за окном, за слишком горячий чай, подсохший хлеб, за то, что любимая рубашка к утру не просохла, за тоскливый, на одной ноте вой соседской собаки.
Когда Вера забеременела и сообщила ему об этом, побои немедленно прекратились, как ни бывало. Геннадия будто подменили, он стал внимательным, чутким, заботливым, таким как до женитьбы и Вера подумала что кошмар закончился, что началась другая, правильная жизнь.

На свет появился прекрасный здоровый бутуз Тимофей, в семье  царили мир и согласие. Вера  кормила грудью, все её время, все силы без остатка принадлежали маленькому, но требовательному и ненасытному сыну, чья внешность с каждым днем все больше напоминала отца. Геннадий, меж тем, вёл себя безупречно, если не считать того, что уже через пару недель после появления ребёнка, начал откровенно, ни мало не таясь, заглядываться на других женщин и очень скоро обзавёлся любовницей, наличие которой считал вполне естественным в сложившихся обстоятельствах.
Нельзя сказать что Вера страдала, плакала ночами в подушку, терзалась ревностью. Ничего подобного. Прислушиваясь к себе, она с удивлением и некоторой долей недоверия, обнаружила что рада. Да, да, рада тому, что муж на неё не претендует, что можно спокойно ложиться спать, не опасаясь того, что ему захочется ласки. Ребёнок отнимал энергию, лишал желаний, оставляя ей лишь одно, всепоглащающее - отдохнуть, спокойно полистать журнал, забравшись под одеяло посмотреть перед сном сериал.

Однако время шло, Тимофей подрос, пошёл в садик и отложенное рукоприкладство быстро возобновилось. Это произошло столь же внезапно как в тот, самый первый раз.
Вернувшись домой из супермаркета, Вера, будучи уверена что  никого нет, не включая свет, небрежно поставила полные сумки на пол в коридоре, сняла пальто и отправилась в ванну вымыть руки.
Геннадий, однако, оказался дома  много  раньше обычного, вышел из комнаты на звук открываемой двери и споткнулся в темноте об один из пакетов с провизией. Это привело его в ярость, Вере пришлось поплатиться за оплошность, за то, что посмела не разобрать покупки сразу же по приходу.

Всё, что происходило между родителями, никак не касалось ребёнка, поскольку доставалось Вере тогда, когда Тимофей гостил у бабушки, находился в саду, а позже в школе или на встречах с друзьями. Геннадий берег сына от потрясений, или же раз и навсегда решил для себя, что отцовская репутация должна быть безупречна в его глазах и это превыше всего. Жизненный путь извилист, как знать что ждёт за поворотом?

Жестокие побои стали неотъемлемой частью жизни, Вера привыкла, как привыкают люди ко всему. По какой-то неведомой причине, она приняла происходящее и не пыталась противиться.
Не исключено, что неким чувством, лишённым названия, но безошибочным и тонким, Геннадий все про неё понял задолго до того, как сделал предложение. Он выбрал её в спутницы именно по этой и не по какой другой причине. Унижение, боль, метущийся страх в глазах женщины, жены доставляли ему удовольствие острое, пряное, ни с чем иным не сравнимое. Устав, казалось бы вконец обессилев, Геннадий чувствовал сильнейшее желание, вид растоптанного, растерзанного, такого покорного и доступного тела, приводил его в исступление. Секс после всегда был так невыносимо сладок, что Геннадий не променял бы это ощущение ни на какие блага в мире.

Годы спустя, Вера уже не мечтала о другом даже наедине с собой, не фантазировала на тему "а вот если бы..." - жизнь сложилась так, как сложилась и она жила  её так, как жила. А у других разве лучше?
Ненависти к мужу она не испытывала, негодяем его не считала, а про себя думала, что во многих с виду благополучных семьях, за закрытыми дверями происходит и не такое. В конце концов, бить - не значит не любить. Просто у её мужа такой вот способ самовыражения. Люди часто оберегают фасад, заботятся о том, какое впечатление производят на других, не позволяя заглянуть в свой реальный мир посторонним, пытливым глазам. Держать себя в рамках, изо дня в день носить маску, соответствовать, оправдывать ожидания, лицемерить и лгать весьма непросто и энергозатратно. Дом, то место, где можно сбросить напряжение, расслабиться, стать собой.

- У нас замечательная, счастливая семья, мы искренне любим друг друга, а это большая редкость. - часто повторял Геннадий и голос его звучал абсолютно ровно, уверенно, без малейшего намёка на фальшь, потому что так оно и было. В его глазах. А у кого нет слабостей? Они есть у всех, но говорить о них не принято, принято молчать.

Тимофею исполнилось одиннадцать, когда ясным осенним днем в жизни Веры неожиданно возник Виктор. Неловко  поставив ногу, она едва не упала на лестнице ведущей к прудам, куда частенько ходила чтобы покормить уток, подышать, отдышаться и не спеша прогуляться, любуясь природой, небольшим её островком. Солидный мужчина в дорогом пальто буквально подхватил её в последний момент, а мгновение спустя радостно воскликнул:
- Верка! Астафьева Верка! Вот так встреча! Сколько лет, а ты все такая же!
Заинтригованная Вера подняла глаза и внимательно посмотрела на спасителя, на улыбающееся его, сияющее лицо. Сквозь взрослые черты, сквозь рыжую, любовно ухоженную, шелковистую бороду вдруг явственно поступил образ Вити Толстого, озорного, смешливого школьника, что в десятом классе смело признался Вере в любви, не испугавшись ни вероятного отказа, ни злых насмешек.
- Витька-а-а... - выдохнула Вера. - Ты-ы-ы?! Неужели?!

Школьный роман плавно и совершенно естественно перетек в студенческий, все друзья и обе пары родителей пребывали в уверенности - эти двое пойдут по жизни вместе, рука об руку. Но не сложилось. На четвёртом курсе Вера неожиданно влюбилась в харизматичного, неотразимого, манкого Геннадия и, без долгих колебаний, безжалостно бросила Виктора, который долго не мог оправиться, переживал так, что едва защитив диплом, рванул на Камчатку, где занялся исследованиями дикой природы, благо полученная специальность сие без труда позволяла. Личная жизнь у Виктора не задалась, женщины появлялись и исчезали, не оставляя в душе никакого следа. В разбитом сердце, в каждом его кусочке жила предательница Вера.

Часть 2
Былые чувства поглотили Веру, накрыли с головой, закружили в неистовом, страстном танце. Себя не помня, но все же, как ни парадоксально, максимально соблюдая осторожность, Вера бросилась в омут, будто бы вернулась в беззаботную, лёгкую юность.
Ни стыда, ни угрызений совести она не испытывала, отнюдь. Переступая порог за которым жила семья, словно бы попадала в другую, параллельную реальность. Геннадий ни о чем не догадывался, но с течением времени стал как будто еще злее, беспощаднее, экзекуции следовали одна за другой едва ли не через день. Лицо жены он никогда не трогал, первая пощёчина стала последней, зато отрывался там, где никто не должен был видеть. С чувством, с аппетитом, со знанием дела издеваясь над Верой, Геннадий самоутверждался, отыгрывался, она была необходима ему, без неё он себя не мыслил. Это был крепкий союз прирожденного охотника и жертвы как таковой, в котором каждый из двоих хорошо понимал свою роль, свои задачи и предназначение.

Встречи с Виктором стали для Веры глотком целительного свежего воздуха среди тяжёлых, полных боли, серых, но ставших привычными будней. То, что происходило между нею и мужем в те часы, когда они оказывались дома вдвоём, Вера старалась не вспоминать.
Жестокость Геннадия не знала границ, как не знало границ унижение, на которое безмолвно соглашалась Вера, позволяя мужу зондировать пределы ее терпения и реакции  на то или иное действо.
И если Геннадий был в некотором роде учёным, исследователем, то Вера, несомненно, существом подопытным и бесправным, сродни лабораторной крысе.

На вопросы Виктора о том, довольна она ли она своей семейной жизнью, Вера неизменно отвечала неестественным, механическим голосом:
- У нас прекрасная семья. У нас все хорошо. Мы великолепно ладим и понимаем друг друга без слов.
Виктор категорически не верил, но мысли свои держал до поры при себе, боялся вновь потерять любимую, не подозревая о том, что она не принадлежала ему ни единой секунды.

Но примерно через полгода после первой случайной встречи, Виктор сказал:
- Верочка, послушай меня милая, мне бы очень хотелось чтобы вы с сыном перебрались ко мне. Все для этого есть...
Вера опустила глаза, на щеках её появились яркие, красные пятна.
- Что скажешь, милая? - взял её за руку любовник.
Вера упорно молчала, лишь отрицательно покачала головой.
- Почему, Вера? Я не понимаю.. Ведь если бы у вас все было действительно хорошо, ты никогда не стала бы... Ты не пустила бы меня... Мы бы не...
- Пожалуйста, Витя, давай не будем. Это тупиковый разговор... - невнятно пролепетала Вера.
 - Но почему? Ответь мне, ради бога! - взмолился Виктор.
- Тимофей ещё слишком юн, пусть подрастёт. Хорошо? Если... Если мы все ещё будем вместе, то обязательно вернёмся к этому. - не слишком ловко ускользнула от нежелательных обсуждений неуловимая Вера.

Летели недели, сплетались в месяцы, Виктор не отступал и время от времени давал понять, что предложение его по-прежнему в силе.
Вера благодарила за терпение, была нежна и ласкова, но уходить от мужа не спешила. Чем дальше, тем меньше Виктор понимал её.
Обнаружив очередную россыпь иссяня-черных синяков на теле любовницы, он, наконец, взорвался:
- Хватит, Вера! С меня хватит! Я же не слеп, в конце концов! На что ты рассчитываешь?! Это переходит всякие границы! Если ты боишься, если не в состоянии... Я сам. Я сам поговорю с твоим мужем. Так быть не должно! Это аморально! Понимаешь?! А-мо-раль-но! И я аморален, коль молчу и допускаю... Попустительствую.
- Нет! Я очень прошу тебя, не надо! Ты не представляешь что это за человек! - испугалась Вера.
- Вот именно! Не представляю! - не мог успокоиться Виктор.
Сколько бы ни убеждала его Вера, сколько бы ни рыдала в отчаяньи заламывая руки, Виктор решил что пора поставить точку.
Согласно его представлениям о мире - ложь худшее, что есть в отношениях. Если на протяжении долгого времени жена регулярно обманывает мужа, живёт двумя разными жизнями, это не семья и нужно что-то решать.
Либо прощаться с любовником, либо подавать на развод - третьего не дано.
Если муж из года в год, из месяца в месяц бьёт жену, это нездоровые, дурно пахнущие отношения, прямой, широкой дорогой ведущие прямиком к беде.

Выкроив время, Виктор подкараулил Геннадия у БЦ, где тот работал.
- Геннадий? - окликнул он мужчину, чей внешний облик совершенно не  соответствовал его поведению.
То был высокий, плечистый, видный мужчина в отличном костюме, стильная стрижка, на переносице очки в дорогой оправе. Встреть его Виктор в офисе или среди потенциальных партнёров, ни за что бы не подумал... И тени подозрения бы не мелькнуло.
- Чем могу быть полезен? - обернулся садист и холеное лицо озарила улыбка, не поддаться обаянию которой стоило немалых усилий.

Часть 3
Разговора, мягко говоря, не получилось. Как только Геннадий окончательно понял кто перед ним и с какой целью, улыбка бесследно исчезла, губы его плотно сжались, а холодные серые глаза угрожающе сузились.
-Вот как?  Любопытно... - произнёс он, снимая очки и предусмотрительно убирая их в карман пиджака.
-Вы меня простите, Геннадий, я понимаю... Вам неприятно все это слышать... Но жизнь... Словом, так уж вышло... - простодушный Виктор развёл руками, робко улыбнулся и собрался было добавить ещё что-то столь же глубокомысленное, но Геннадий очень коротко, неожиданно и сильно ударил его в челюсть. Пошатнувшись, обалдевший  Виктор устоял, но соперник, не дав ему опомниться, тут  же ударил снова.
Как только Виктор упал, Геннадий принялся хладнокровно бить ногами, не как попало, но со знанием дела, со смаком и явным, нескрываемым удовольствием психопата, получившего возможность вволю порезвиться. Мужчина несомненно знал что делает, был хорошо знаком с анатомией, а так же с тем, как сделать так, чтобы каждый удар отдавался острой, почти нестерпимой болью во всем теле избиваемого.
Скойствия, выдержки, лица в целом Геннадий не утратил, не смотря на то, что процесс явно захватил его.
В какой-то момент Виктор отключился и перестал ощущать удары, что сыпались на него будто камнепад.
Заметив, что тело Виктора расслабилось, что тот не группируется больше, в тщетной надежде смягчить последствия казни, Геннадий неохотно остановился.

Очнулся Виктор в больнице, куда попал благодаря неравнодушным случайным прохожим.
-Витя? Витя ты здесь? - услышал он тихий голос Веры, доносившийся словно сквозь вату.
Глаза толком не открывались, остались лишь узенькие щели, сквозь которые Виктор увидел смутный силуэт Веры и грязно-желтые стены палаты.
-Витя? - он почувствовал как забинтованной головы коснулась лёгкая рука и застонал. Болело, ломило, страдал и мучилось все его бренное тело, начиная от кончиков пальцев на ногах и заканчивая макушкой.
Воспоминания о произошедшем вызвали тошноту.
Вера заплакала и горячо, лихорадочно зашептала:
-Ты жив! Какое счастье что ты жив! Я так боялась! Так боялась! Какое облегчение!
-Визит окончен, милая. Вам пора. - раздался бодрый голос, обладателя которого Виктор рассмотреть не сумел, навалилось свинцовая усталость, глаза сами собой закрылись, пришёл спасительный сон, вязкое забытье.

Виктор провел в больнице несколько месяцев. После тёплой встречи с Геннадием у него обнаружили  сотрясение мозга средней тяжести,  четыре сломанных ребра и порядком отбитые печень и почки.
В палату приходил внимательный, уставший следователь по имени Игорь Владимирович Луговой, мягко настаивавший на том, что изверга необходимо наказать, нельзя ему, дескать, свободно разгуливать на свободе. Обдумав слова Лугового,  Виктор согласился подать заявление о нанесении тяжких телесных.
Геннадия задержали, полным ходом шло следствие.

Вера приходила через день, приносила ароматные бульоны с кинзой, аппетитно пахнущие котлеты с золотистой корочкой, компоты из сухофруктов, бананы, апельсины и яблоки. Пострадавший медленно, но уверенно шёл на поправку.

Глядя на Виктора, Вера каждый раз принималась плакать и многословно просить прощения, но по прошествии месяца, когда Виктор уже выходил в больничный парк, она вдруг сказала :
-Витенька, дорогой мой, может быть ты заберёшь заявление? Посадят ведь его, надолго посадят... Пропадёт человек, погибнет, вся жизнь коту под хвост...
Не поверив ушам, Виктор замер, заледенел, окаменел лицом, а Вера начала говорить быстро и сбивчиво, как если бы боялась не успеть.
-Ты пойми, это же жизнь, сломанная жизнь ... Это клеймо, не отмыться, что же с ним будет? Как он в тюрьме?
-Иди домой, Вера. - сухо произнёс Виктор и отвернулся.
-Витенька... - попыталась продолжить Вера, но Виктор прервал её.
-Уходи, Вера, немедленно уходи. И не приходи больше. Я не хочу тебя видеть. Я никогда больше не хочу тебя видеть.

Часть 4
Проигнорировав требование любовника, Вера явилась в больницу уже через день. Заглянув в палату, она робко, просительно улыбнулась и, не дожидаясь приглашения, зашла внутрь.
-Прости, - жалобно попросила Вера. - Я не имела права... Я очень, очень сожалею...
Любящее сердце Виктора дрогнуло, но лицо осталось спокойным, транслируя безразличие.
Вера поставила на тумбочку корзинку с фруктами и, присев на край кровати, попыталась взять Виктора за руку.
-Зачем ты пришла, Вера? - убирая руки под одеяло, спросил тот ломким, будто сухая ветка голосом.
-Я скучаю по тебе, я жалею о своей просьбе... Я тебя понимаю и мне стыдно... - тихо, почти шёпотом, произнесла Вера.
Виктор устало прикрыл глаза и вздохнул. Присутствие этой женщины, её запах кружили голову не смотря ни на что. Больше всего на свете ему хотелось чтобы она была рядом.
-Что в корзине? - спросил он примирительно, не открывая глаз.
-Виноград, апельсины, бананы, яблоки - старательно, будто школьница, перечислила Вера и в голосе её Виктор уловил облегчение и улыбку.

Несколько недель после выписки Виктор был счастлив. Будущее казалось простым и понятным, Вера почти все воемя находилась при нем, разговоров о прощении, о том, чтобы забрать заявление, больше не возникало. Казалось бы все встало на свои места и можно наконец расслабиться, восстановиться окончательно и мечтать о том, какой чудесной будет дальнейшая жизнь. Однако вскоре Виктор заметил что у него из кошелька пропадают деньги. Понемногу, но с завидной регулярностью. Как и большинство людей он пользовался в основном картой, но тысяч пятнадцать-двадцать  купюрами разного достоинства всегда имел при себе "на всякий случай". Сначала он решил что ошибся,  что-то напутал, но когда обнаружил "недостачу" в третий, затем в четвёртый и пятый раз, погрустнел и насторожился.

 Дело заключалось не в деньгах как таковых, их не жалко, но в том, какую тревогу сей факт пробудил. Смутное чувство, тошнотворный привкус обмана изводили, не давали покоя. 
-Верочка,тебе всего хватает? Я должен был спросить раньше, но как-то не подумал... Как у вас с деньгами? - спросил однажды Виктор, провожая любовницу домой.
-Почему ты спрашиваешь? - вскинула глаза Вера.
-Ты ведь не работаешь, Тимофея нужно кормить, давать ему деньги на карманные расходы... -отчего-то замялся Виктор, не зная как правильно обсудить щекотливую тему.

Он снова и снова предлагал любимой перебраться к нему, откровенно поговорить с Тимофеем, раз и навсегда поставить точку в истории с деспотом-мужем. Вера, однако, по-прежнему отказывалась.
-Витенька, пойми, Тима в таком возрасте, когда потрясения ему ни к чему. Пусть все остаётся как есть, а позже время покажет.
-Ты ведь не сказала ему? - догадался Виктор. - Ты не сказала что отец в тюрьме, так?
-Тима бы сломался, он бы этого точно не выдержал... - залепетала Вера, не глядя на собеседника.
-И где же его отец? Как ты объяснила сыну его отсутствие? Командировка? Дела по работе? - предположил Виктор, чувствуя как закипает, как поднимает лохматую голову возмущение.
-Да... - кусая губы призналась Вера, я соврала что Геннадий в командировке.
-Но ведь он все равно узнает! Ты просто не сможешь лгать сыну вечно! - воскликнул Виктор.
-Пусть. Но только не сейчас. Не сейчас... - упорно, как заведенная твердила Вера.

Поведение любовницы Виктора изумляло, но ссориться с ней желания не было. Виктор решил что даст ей время, не станет давить, не уподобится тому, из-за кого пострадал. Пусть Вера вздохнет, очистится, поверит в то, что кошмар закончился, все позади. Виктор думал о том, что следует переехать. Каким бы суровым ни оказалось наказание, рано или поздно Геннадий выйдет на свободу и наверняка захочет поквитаться, оставаясь в той же квартире, в том же городе, Вера очень рискует, это недопустимо. Но все это может подождать, следствие не закончено, суд все еще не назначен.

-Как же так?! - изумленно поинтересовался Виктор, сидя в очередной раз в кабинете у следователя. -Всё же ясно как день! Ничего не понимаю!
Игорь Владимирович Луговой тяжело вздохнул, крякнул, неожиданно вскочил, едва не опрокинув стул, закружил по кабинету, жадно закурил. Виктор внимательно наблюдал за ним, волнуясь, чувствуя неладное.
Некоторое время Игорь Владимирович молчал, собираясь с мыслями, а затем, нехотя объяснил, что будучи человеком не бедным, Геннадий нанял опытного проныру адвоката, который делает все возможное и невозможное дабы затянуть, а скорее всего и вовсе развалить дело.
-Ваш обидчик все ещё пребывает в изоляторе временного содержания, не переведён в СИЗО, вина его  не доказана не смотря на заявление. Свидетелей нет, есть  ваше слово против его. А он утверждает что пальцем вас не трогал.
-Вы хотите сказать что мерзавец может и вовсе избежать наказания?! -в ужасе отшатнулся Виктор.
-Такой исход исключить нельзя. - развёл руками взъерошенный Луговой. - Закон что дышло... При наличии денег вероятно все. У нас и убийцы на свободу выходят, знаете ли...

Виктор, однако, надеялся на правосудие до последнего. С Верой он, по понятной причине, мысли свои не обсуждал, но в порядочность и упорстве Лугового не сомневался.
"Игорь Владимирович мужик правильный, - думал Виктор. - Вокруг пальца себя обвести не позволит."
И тот не позволял, бился как лев.
Всё рухнуло в тот день, когда Виктор случайно увидел Веру в центре города. Повинуясь первому порыву, он хотел было броситься к ней, но не смог найти место для парковки и вынужден был проехать мимо, а когда вернулся пешком, то через окно увидел то, чего видеть не должен был, растерялся и скрыл свое присутствие. Затаился, наблюдая.

Сидя за столиком кофейни, Вера демонстрировала незнакомке сумку, Виктор вполне логично подумал что та хвалится перед подругой и даже гордо улыбнулся, но тут она получила деньги, а сумку отдала.
"Что это значит?! Что ещё за..." - не успел додумать Виктор, как его пронзила, огорошила догадка, верить в  которую мозг отказался.
Деньги в обмен на роскошную сумку Fendi нежно-голубого цвета из кожи ската, которую Виктор подарил любимой на прошлой неделе, равно как и пропавшие деньги из его кошелька, шли на оплату адвоката, услуги которого стоили так дорого, что средств Геннадия не хватило.
Увиденное в голове не укладывалось.
"Нет, нет, нет, нет!" - в ужасе помотал головой Виктор и попятился, решив вернуться в машину, дабы продолжить свой путь и попытаться выбросить из головы то, свидетелем чему стал.

Но спрятаться, прикинуться страусом совсем не в его характере и как бы больно ему ни было, следовало разобраться, поставить все точки, узнать правду. На память пришло то, как Вера ненавязчиво просила его купить ту или иную приглянувшуюся вещицу, как радостно сверкали её глаза, какой нежной и благодарной она становилась...
И что же? Все это ради Геннадия? Для него она старалась, будучи не в праве честно попросить денег, прекрасно понимая, что получит отказ?
Виктора сковали ужас и отвращение, но он должен был убедиться и, не раздумывая более, вошёл в кофейню, разминувшись на входе со счастливой обладательницей Fendi из новой лимитированной коллекции, приобретенной по случаю.
Виктор молча присел напротив Веры, чьё лицо мгновенно вытянулось и побледнело, а глаза предательски забегали из стороны в сторону.
-Только не пытайся мне врать, -устало произнёс Виктор, пристально глядя на подругу.
Конец.

Послесловие:
Простить и понять Веру, Виктор не смог, в тот же день он вычеркнул её из своей жизни раз и навсегда. Окончательно разочаровавшись в женщинах, Виктор так и живёт один, никого к себе не подпуская, сознательно избегая близких отношений.

Благодаря Вере и деньгам Виктора, которых тот не давал, Геннадий избежал-таки наказания и вышел на свободу вскоре после того, как Виктор уличил Веру в чудовищной подлой лжи. Неверная, но преданная жена сделала все, чтобы спасти от тюрьмы своего мучителя-мужа.
Согласно её представлениям о мироустройстве, она поступила правильно и даже благородно, а то, как при этом обошлась с благородным, искренне и глубоко любящим Виктором, так выбора не имелось.

Примерно через год Виктор узнал от знакомых, что Вера погибла, муж забил её до смерти.