Мы сделали это!

Мы сделали это! - закричал Антон, стоящий по пояс в воде и подняв вверх обе руки. Он первым разделся и нырнул в чуть прохладную воду Иссык-Куля. И теперь красовался перед нами своим молодым и натренированным телом. Да, мы это сделали! Мы прошли от Алма-Аты, столицы Казахской ССР, через два перевала: Снежный (3600) и Ак-Су (4200) до Иссык-Куля. И вот мы здесь на берегу знаменитого озера. Нас было семеро: автор рассказа, супружеская пара-Ирина и Анатолий, две девушки Амина и Татьяна и двое ребят, которые присоединились к нам в самое последнее время. Антон и Лёшка были моложе нас с Анатолием и уговорили взять их с собой. Посчитав, что двоих крепких молодых ребят не мешало бы иметь в нашей группе, мы тут же, не мешкая, согласились. И в дальнейшем нисколько об этом не пожалели. Когда мы выбирали маршрут, мы выбрали из двух возможных наиболее лёгкий. Но всё равно полагали, что они отличаются незначительно друг от друга. Информации у нас было мало. А в то время почти и никакой. А может быть нам очень повезло с погодой. Вспоминается, что за два дня до подъёма на перевал Ак-Су в районе перевала всё было в густой облачности. Такую же картину мы видели над перевалом и на следующий день после его прохождения. Но в день, когда мы поднимались к нему, и шли часа четыре до переднего фронта огромного языкового ледника, и столько же по нему, и более часа по левому склону до самого перевала, погода была великолепна. Видимость исключительная. С перевала хорошо просматривался далеко, очень далеко внизу голубой, с лёгкой поволокой глаз - Иссык-Куль. На берегу озера мы задержались ненадолго. Купание и просто бесцельное пребывание на одном месте нам быстро надоели. Я пробовал собрать немного облепихи. Хотел сделать настойку, которой угощал меня недавно мой приятель, большой любитель всяких оригинальных настоек, наливок, напитков и всякой прочей чепуховины. Облепиха в трёх шагах от берега стояла непролазной и колючей стеной. Сбор её без ножниц и кусачек просто немыслим. Так что мои потуги оказались кратковременны. Девушкам тоже надоел бесцельный отдых на берегу. И мы дня через три, уже «оседлав Икарус», берём направление на Ташкент. Время отпуска ещё далеко не кончилось. И мне так захотелось «продолжения банкета». Этому словосочетанию было ещё не время, но смысл моих пожеланий уже стал для меня очевиден. Я хотел пройти ещё одним горным маршрутом.

С ущельем Кок-Су я знаком с раннего детства. Именно сюда я попал во вторую или в третью из самых первых поездок в горы. Мой отец - художник и его соратники по цеху облюбовали этот красивый уголок. В этот раз меня, будущего первоклассника, никто не контролировал, и я был предоставлен самому себе. Я уже тогда понимал, что в горах надо быть очень осторожным. Но пройти вверх по саю я для себя всё-таки наметил. На моём пути встречалось столько интересного: причудливые камни, разнообразие цветов, ящериц, пауков и прочей живности.  Небольшая змея меня порядком напугала. Но я как-то сразу понял, что она боится меня больше, чем я её. Мне казалось, что я зашёл слишком далеко. Надо было возвращаться. Идти назад по тому же пути не хотелось. На склоне я пару раз видел людей и, похоже, из местных. А один раз я увидел парня ненамного старше меня и сидящего верхом на ишаке. И бежал ишачок довольно быстро, подгоняемый неугомонным седоком. Я поднялся по склону и попал на достаточно широкую тропу. Возвращаться по ней было одно удовольствие. Оказалось, я ушёл вверх по саю совсем недалеко, хотя времени прошло, на мой взгляд, достаточно много. Отец встретил меня ободряющей улыбкой. По-мужски. И никаких упрёков. После обеда я отправился знакомиться с саем уже по тропе. Кто-то из отцовских соратников отдал мне свои наручные часы, и теперь я должен явиться не позднее указанного мне времени. Нацепив впервые в жизни мужские часы, я был безмерно горд, но всё-таки через короткое время я их снял и спрятал в потайной карман: боялся, что мог их случайно испортить. Тропа была широкой и хорошо нахоженной. Моя задача была в том, чтобы пройти как можно большее расстояние, не отвлекаясь на мелочи. Хорошо, что со мной были часы и я всё правильно рассчитал. Эта прогулка мне дала очень многое. Два часа непрерывной быстрой ходьбы, убедили меня, что длина сая очень внушительна. А сама долина необыкновенно красива и картины, возникающие перед тобой, всё время сменяют друг друга, нигде не повторяясь. Как хотелось оказаться там, намного выше, где, наверняка, открывается взору ничем неограниченный простор. Вот это я понимал тогда очень хорошо, поворачивая и становясь на обратную дорогу. Пришёл я раньше назначенного срока. И получил заслуженную долю молчаливого одобрения. Следующие мои экскурсы по долине Коксу были уже через много лет с ночёвками и на два, и на три дня. Слишком поздно узнал я о маршруте: по Коксу и через перевал Алям в долину реки Чаткал. И вот теперь, возвращаясь с озера Иссык-Куль я стал уговаривать моих недавних спутников совершить новый переход по местным горам. С трудом уговорил составить мне компанию только Антона и Лёшу. У всех остальных нашлись уважительные причины не делать это.

И вот уже дня через два по приезде в город наша троица сидит в автобусе Ташкент- Бричмула. В этот же день, не теряя время, мы отмахали немалое расстояние вверх по долине Коксу. Для меня, кто уже бывал здесь, было удивительным появление небольшого озера в середине долины, со стоящим, почти в его центре, «скелетом» прямостоящей арчи. Значит, случился небольшой обвал и появилось новое миниатюрное завальное озеро. Когда это произошло, так и осталось невыясненным. На следующий день мы  проходили по тропе, которая была мастерски вырублена в скале по правому (топографическому) берегу Коксу. Впечатляет. Темп нашего похода на второй день мы резко снизили. Отдыхали, где понравится. То около зарослей крупноплодной ежевики, то около низкорослых яблоневых деревьев. Время было во второй половине августа. И можно вдоволь побаловать себя дикорастущими фруктами и ягодами. И только на четвёртый день я, наконец, стал уверенным, что здесь то я никогда не был. Интересна человеческая память: запоминает и надолго какие-то отдельные окружающие картины или эпизоды. И, таким образом, даёт нам и через долгие годы вполне пригодную и, нередко, очень полезную для нас информацию. Итак, на четвёртый день около 12 часов мы попадаем на очень любопытное место. На переднем плане стоит глинобитный домик. с длинным навесом за ним в сторону, противоположную саю. И за этим навесом огромный участок занят вишнёвым садом. Правда садом это назвать нельзя. Тонкоствольные вишнёвые деревца растут так тесно, что продраться через эту вишнёвую рощу занятие трудно выполнимое. На ветвях этих хилых деревьев видны не редкие, но уже высыхающие плоды. Но это мы обнаружили позже.
 
А при подходе к домику мы увидели целую группу подростков: девчонок и парочку парней. А чуть позже и молодого мужчину. Как вскоре выяснилось, школьный учитель повёл группу ребят, уже считавшихся десятиклассниками, в горы. И, вероятно, они прошли за сутки или двое до нас. Но ни это удивило меня. Меня удивило наличие среди них ещё одного и знакомого мне субъекта - моего бывшего одноклассника. Я даже вспомнил его фамилию - Бусалаев. Но вспомнить имя, как я не пытался, так и не смог. Получалась какая-то школьная рапсодия: встреча одноклассников разных возрастов. Всё было бы так, если бы не мой знакомец. О нём я бы и хотел немного поговорить. В седьмом классе его уже не было в нашей школе. Место, где он жил попало под снос для прокладки трамвайной линии. И он, вероятно, переехал в другой район. Но узнал я его сразу, хотя узнать его прошлого в этом толстоватом и небрежно, и даже расхлёстано одетом, человеке было бы невозможно. Но, по порядку: ведь кроме внешнего вида, есть ещё голос, и, как в этом случае, и словарный запас, и моя цепкая детская память. Оказалось, что последнее время он жил в Сибири. А здесь появился, прячась от алиментов. Вот так, знакомец. Я помню этого всегда молчаливого пацана, сидящего на последней парте. К урокам он никогда не был готов. Всякий новый учитель, а менялись они часто: сама наша школа в то нелёгкое послевоенное время не считалась благополучной, пытался вплотную заняться нерадивым учеником. Но всё впустую. И его оставили в покое. Это же сделали и соклассники. Непробиваемое, так и осталось непробиваемым. А теперь он не казался таковым. Он стал, если и не живчиком, то хотя бы более живым. И более разговорчивым. Но в разговоре преобладали только две темы: всё, что связано с алкоголем и с женщинами. Последнее можно даже было оправдать тем, что вдруг в его окружении появились молоденькие девушки. А в части алкоголя он похвастался, что у него созревает напиток из мятой вишни, воды и мёда. И он показал пальцем на бидон, лежащий на плоской крыше. С каким-то скрытым удовлетворением он рассказал, как по этому поводу сумел договориться с пчеловодом. И тут же спросил нас, а есть ли у нас что-то из «этого». Ответ он получил однозначный. Но, всё равно, за то короткое время, что мы имели с ним дело, он ещё несколько раз повторял свой вопрос. В разговоре с преподавателем, поджарым мужчиной с явной армейской выправкой, мы выяснили, что если пройти вверх по небольшому саю, впадающему в Коксу, можно увидеть небольшое озеро. А ещё выше находится небольшая берёзовая рощица. Вам непременно нужно побывать там. Это недалеко.
 
И, действительно путь до озера оказался пустяковым. А само озеро в окружении камней маленьким и ничем не примечательным.  Единственно, что удивило нас, это вода. Она была очень холодной. Рука, опущенная в воду, моментально немела. Интересно, сколько же в ней градусов? Окунуться в эту воду я бы не рискнул. Подниматься к берёзовой роще мы не стали. А Антон даже выдвинул предположение, что руководитель группы, которую мы оставили внизу, пытается этим самым как бы задержать нас. Что-то там неблагополучно. Вы обратили внимание, что и школьники, и сам преподаватель «не в духе». Что ты выдумываешь, налетел на него Лёшка. Лёшка был из ряда весельчаков и оптимистов. Это всегда делало обстановку в любой компании какой-то лёгкой и непринуждённой. Время подходило к обеду. Но оставаться для этого около озера-родника никому не хотелось, и мы спустились вниз. Первым нас встретил преподаватель и даже предложил отобедать вместе с ними. Минут через двадцать обед будет готов. Мы, конечно же, отказались. Ну, что вы? Это неудобно и нам и вам. Отойдём немного дальше по тропе. И будем в прямой видимости с вами, добавил зачем-то Антон. Мы так и сделали: идти дальше по тропе уже как-то и не хотелось. И потом долго искать место. Тем более, что долина впереди сужалась. Остановились мы чуть дальше большой ровной площадки, где и располагались, и дом, и вишнёвая роща, и чуть в стороне пасека. А перед нами раскинулась ещё свободная от всего большая часть этой площадки. Сам домик со своего места мы не видели, просматривался только навес и этот странный и хилый вишняк. Разожгли костерок и занялись приготовлением обеда. Торопиться нам сегодня было некуда: до тропы, которая выведет нас к перевалу было, по словам преподавателя, не больше километра. Можно было бы и переночевать на этом месте. Но сталкиваться с этим путешественником от алиментов больше не хотелось. Но оно появилось само, как только обед был у нас готов. Пришлось принимать «почётного» гостя. Первой же фразой его был вопрос об алкоголе, и мы даже получили упрёк, что не прихватили его с собой. Получив такой упрёк от нормального человека, можно было бы назвать его человеком с отточенным чувством юмора. А, как назвать этого? Никому из нас и в голову не могло прийти, что следующей темой станет любая тема кроме секса. Коронной фразой стала: а вот, хорошо бы было привязать её к дереву и ... И это лично я слышал сегодня раза три. Не многовато ли! Нормальному человеку можно было бы дать по роже, и он бы всё моментально осознал. Но для этого нужно ещё отыскать такого нормального. А этому надо дать, и по роже, и по харе, и по морде. И даже по всем трём ипостасям одновременно и не один раз, и он  всё равно бы ничего не понял. Берегите кулаки, «господа»! Кстати, это тоже не выход. Чтобы избавиться от назойливого гостя мы начали собираться в дорогу. И это подействовало. Он в развалку потопал в своё временное «логово алиментщика».

А мы, отойдя на незначительное расстояние, разбили свой небольшой лагерь за густыми кустами шиповника. Из этого укрытия мы видели лишь кусок вишнёвого «сада». На этом настоял Антон. Я его молчаливо поддержал. Какая-то глубоко сидящая тревога появилась и у меня. После установки палатки, мы ещё целый час потратили на осмотр окрестности. И вдруг со стороны домика раздался раздирающий душу многоголосый девичий крик и визг. Мы тут же бросились в ту сторону. Мой сипловатый одноклассник уже успел превратить лицо преподавателя в сплошную кровавую маску. Мы набросились на него, сшибли с ног. Лёшка вцепился в его жирную шею. Я зажал его руку с одной стороны, Антон с другой. Ноги этого вурдалака выделывали замысловатые кульбиты, но недолго. Лёшка ещё крепче стал сжимать его горло. И это подействовало. Я крикнул двум хилым десятиклассникам, чтобы они сели на ноги и крепко держались друг за дружку. А девчонкам дал задание отыскать какую-нибудь верёвку или шнур. С этим они быстро справились. Антон уже освободил горло Бусалаева и был сам свободен. С помощью школьников он крепко связал ноги пленника. Теперь оставались руки. Я внимательно следил за действиями Антона, когда он занимался буйными ногами нашего драчуна и видел, как ловко он это делал. Ты макроме не занимался? Спросил я его. Никогда. Но всегда мечтал об этом. Ну, тогда вперёд. Вот тебе руки и наложи на них любой, но крепкий и красивый узор. Антон превзошёл самого себя. И пока наш пленник лежал на спине, а мы с Лёшкой держали его за руки, Антон ловко привязал верёвку за запястье одной руки, пропустил верёвку за спину. Мы тут же перевернули «борова» на живот, и Антон стянул обе руки вместе. Бантик не забудь сделать, без этого работу не приму. Серьёзным тоном сказал я. Девушки захихикали. Мы о них как-то забыли. Последнее время они почти все были заняты своим преподавателем. А теперь кучковались в дальнем углу навеса. Ну, а теперь рассказывайте, попросили мы девчонок. Как всё произошло? Я не стану здесь пересказывать всё, что они нам рассказали. Я понял лишь одно: этот кретин первый удар сделал исподтишка. Иначе он не сумел бы одолеть преподавателя. Но на что он надеялся. Представить трудно. Молодец Антон. И мы оказались здесь в нужное время. Осталось ждать пчеловода. Когда он вернётся? И почему у него жил этот придурок? Ответить может только он. Мы как могли посчитали время через какое он может вернуться, если даже в Бручмуле он не задержится ни на минуту. И получилось не раньше вечера завтрашнего дня. Придётся повозиться с этим боровом чуть ли не сутки. А возможно и значительно больше. Хорошенькое дело. Развязывать мы его не будем до появления пчеловода, это решено. Наша троица отправилась свернуть свой лагерь и переехать поближе к домику. Палатку собирались установить на краю площадки. Но не успели.

Послышался звук летящего вертолёта, и он становился всё громче и громче. Наконец показалась и сама низколетящая машина. Неужели к нам. Все высыпали наружу. И вот лопасти, наконец, остановились. Из чрева этой «птички» появляется сначала человек в милицейской форме, а затем и ещё двое мужчин. Один с окладистой бородой, наверняка, пчеловод, а второй молодой, но серьёзный крепыш. Так, что тут у нас? Этот вопрос не требовал ответа. Быстро разобравшись с ситуацией, крепыш подошёл к Бусалаеву. Ну, что Буза, допрыгался. Я собирался побороться с тобой, а ты уже «упакован» и готов к дальней дороге. А упаковка твоя ещё и с бантиком. Молодцы, ребята. А затем начался настоящий допрос. Но это был для нас уже пустячком. Нас троих допрашивали (скорее, расспрашивали) и по отдельности и группой. Взяли у нас все возможные данные. Обещали встретиться в Ташкенте, чтобы помочь следователю оформить все необходимые бумаги. Тоже самое прошёл и преподаватель. Детей не трогали.  «Разукрашенному» преподавателю он предложил перелёт в Бричмулу. Но тот отказался. Не имею права оставлять своих учеников. А этой троице вы не доверяете? Но они идут дальше. Нет! Нет! Я свою группу не брошу. На этом разговор и был закончен. А мы не стали ждать, когда вертолёт поднимется в небо и, попрощавшись со всеми, решили до темноты дойти до места развилки тропы. Правая тропа через Коксу должна привести нас до нужного нам перевала. Где-то в месте развилки тропы мы собирались переночевать и ранним утром следующего дня отправиться дальше. Дойти до Чаткала мы также запланировали на завтра. Мы, как-то импульсивно решили поскорее завершить это наше, ставшим таким сумбурным, путешествие.

Подъём на перевал Алям (1995 м.) был скучным и неинтересным, также как и дальнейшая дорога. Длительное время мы шли по вершине безлесной гряды. Радовала нас лишь панорама гор, но достойной она просматривалась только сзади нас и, практически не менялась в течение долгих часов. Наконец, впереди и далеко внизу показалась голубая полоска реки Чаткал-самого мощного истока реки Чирчик. Ещё несколько ничем не примечательных часов, и мы на берегу Чаткала. Весь день на ногах. Уже в сумерках установили палатку, поужинали и под шум и рокот могучей реки, и под гудение «задних ног» мгновенно заснули и провели самую долгую и великолепную ночь за всё время нашего пребывания в походе. Следующий день нам подготовил встречу с местом, где с левой стороны Чаткала сливался с ним самый крупный из его притоков Ак-Булак. Перед ним сооружён мост через Чаткал. Я ещё помню старый мост. Он не производил впечатление крепкого и надёжного. Новый мост выгодно отличался от прежнего и не потому, что проектировал этот мост мой старший брат. Просто, внешне он выглядел как-то внушительно и солидно. Кстати, новый построенный мост мой брат не видел. Нет, он принимал участие в съёмке местности в месте будущего расположения моста. Без привязки к местности никто мосты не проектирует. Но увидеть своё детище уже построенным дано не всем. Ещё об одном подобном сооружении, спроектированном моим братом, я хотел бы упомянуть. Этот мост почему-то носил название: золотой мост. Наверняка, это название перекочевало от прежнего. Охотники и рыбаки-любители Ташкента хорошо знают этот арнасайский мост. Мой брат спроектировал его на высоту, которая учитывала бы самый верхний уровень воды, определяемый по результатам многолетних наблюдений. Строители же уменьшили его высоту чуть ли не на три метра. Разрешения на это мой брат не подписывал. Но, вероятно, есть и другие пути для незаконного нарушения проекта. И золотой мост был снесён очередным, и чуть больше обычного, весенним половодьем.

Наш нетипичный переход по обычному маршруту подходит к завершению. Пройдя от моста не больше сотни метров, мы уступаем дорогу могучему грузовику, и кто-то из нас поднимает руку. Грузовик останавливается. Водитель рукой показывает на кузов. Мы с радостью запрыгиваем в него. Но радость оказалась преждевременной. Вы знаете, что такое водитель-лихач. Вы не знаете, что такое водитель-лихач. А мы теперь знаем. Дорога из прямой превращается в волнистую. Чуть ли не в метре от края полотна дороги обрыв, а скорость машины не снижается, а только растёт. Как он только мог так виртуозно-слажено, и резко крутить баранку, и одновременно демонстрировать мне в зеркале заднего вида свою ехидно-весёлую не улыбку, а, скорее, усмешку! Я пытался на своей физиономии изобразить равнодушие. Лучше бы я этого не делал, потому что скорость всё росла и росла и, похоже, незаметно подошла к пределу его возможностей. Я внезапно увидел это по незаметной смене улыбки на гримасу. И отвернулся. И правильно сделал. С такими только так и надо. Нельзя «злить» лихачей. Не любят они этого. Ох, не любят. Ещё не скоро дорога вышла на простор, подальше от обрыва. Но то, что эта короткая поездка запомнится на всю жизнь, я тогда и не догадывался. Но вот уже прошло больше пятидесяти лет, а эти картинки так и не исчезли из памяти, и даже не обесцветились. Довёз нас Лихач почти до самой Бричмулы. Денег с нас он не взял. Справедливость - редкое качество. Мы заслужили большего.